- Следствие ведет Ева Даллас, #23
19
Ева уже сидела за своим рабочим столом, когда Рорк вошел в ее кабинет и мгновенно принюхался:
— Ты ела гамбургер?
— Что? Нет, не я. Бакстер и Трухарт. Копов только подпусти к еде — сразу наглеют. Должно же у них быть место где-то в городе, верно?
— Бакстеру и Трухарту? Очевидно, я что-то упустил в их отношениях…
— Что?
— Детка, ты не врубаешься. Тебе надо поесть. Мысли у нее слегка прояснились, когда он прошел в кухню.
— Я не имела в виду Бакстера и Трухарта!
— Я это сразу понял. И я совершенно согласен. Киркендоллу и компании требуется место в городе. Зачем им рисковать и нарываться на перегруженное пригородное движение или тем более на злобную дорожную полицию?
— Я ставлю на Верхний Уэст-Сайд.
— И опять наши мнения совпадают. — Рорк вернулся с двумя тарелками, и на этот раз настал черед Евы принюхаться:
— Это что?
— Лазанья.
«Овощная лазанья, — добавил он мысленно. — Впихнуть в нее что-нибудь зеленое, кроме леденцов, можно только под прикрытием макаронного теста».
— А почему наши мнения совпадают? Насчет Верхнего Уэст-Сайда.
Рорк поставил одну тарелку перед ней, а другую — на противоположном конце стола. Потом он принес себе стул, а заодно и два бокала вина. Он давно уже понял, что, если мужчина хочет поужинать с женой, а его жену зовут Ева Даллас, приходится приспосабливаться .
— Им необходимо было очень хорошо изучить Свишеров. Не только электронику в их доме, но и образ жизни. И они сделали это. Они знали, куда идти и когда идти. Следовательно…
Поставив перед ней бокал, Рорк коснулся его своим бокалом и сел.
— Проще всего приобрести недвижимость неподалеку от дома жертвы. Можно ездить мимо, ходить мимо, тестировать оборудование по взлому и нейтрализации их охранной системы, не вызывая подозрений. И можно за ними следить.
Ева взглянула на него, пока резала лазанью.
— Потому что хочется увидеть свои жертвы живыми, прежде чем увидишь их мертвыми?
— О да! Ведь это сугубо личное дело, поэтому хочется испытать наслаждение. Само убийство было чистым и быстрым, но они насладились предвкушением. «Смотрите на них, они и не знают, что я в любой момент могу с ними покончить! Когда захочу и как захочу».
— Немного жутко быть замужем за парнем, который мыслит в точности как преступник.
Рорк приветственно поднял свой бокал.
— Я бы сказал то же самое о тебе, только ты не парень. Готов держать пари на что угодно, наши мысли идут параллельными курсами.
— Ты бы выиграл. — Ева попробовала лазанью и почувствовала что-то похожее на шпинат. Но вообще-то вкус был неплохой. — Ты для меня что-нибудь нашел?
— Мне даже немного обидно, что ты задаешь такие вопросы. Сначала поешь. Что слышно от Пибоди?
— Они возвращаются. Хочешь краткую версию?
— Безусловно.
Пока они ужинали, Ева рассказала ему все, что узнала от Пибоди по телефону.
— Пытать беременную женщину… — задумчиво произнес Рорк. — В моих глазах он падает все ниже. Но, по логике вещей, он должен был убить ее. Похоже, его страдалица-жена достаточно хорошо его изучила и поняла, что свой адрес, вернее, адреса, лучше держать в тайне от всех, думаю, она их меняет раз в несколько месяцев — и правильно делает. Он оставил сестру в живых, полагая, что его жена рано или поздно обратится за помощью к своей семье.
— И тогда можно будет убрать их всех. Мне срочно нужен этот парень!
На этот раз Рорк протянул руку через стол и накрыл ее руку ладонью:
— Я понимаю.
— Понимаешь? Едва ли. Я все думаю об этом человеке… Он не похож на моего отца. Они совершенно разные и в то же время совершенно одинаковые. Это поразительно!
— Киркендолл каждый день чудовищно издевался над своими детьми. Воспитывал их в своих ненормальных понятиях. Ломал их дух, уничтожал их невинность, довел мальчика до попытки самоубийства. Разница между ним и твоим отцом, Ева, состоит только в том, что у Киркендолла больше опыта, подготовки и ума. Но в душе они совершенно одинаковые.
Ей стало легче, оттого что он все видит и понимает, почему она все время возвращается мыслями к этому.
— Мне надо с этим справиться, а не то я запорю расследование. Адрес! — Она кивнула на свой экран, на который была выведена карта. — В Верхнем Уэст-Сайде полно отличной недвижимости. Они должны быть единственными обитателями дома. Киркендолл может себе это позволить: все эти солидные гонорары плюс солидные гонорары его брата, а возможно, и Айзенберри. Вложения в такие предприятия, как эта школа боевых искусств, говорят о том, что ему нравится заниматься бизнесом, нравится делать деньги из денег. Да, денег у него полно. Тебе удалось их отследить?
— И опять мои нежные чувства травмированы!
— Ничего, умник, здоровее будешь. Давай выкладывай.
Вместо ответа он лишь многозначительно взглянул на ее лазанью, которая так и осталась почти нетронутой.
— Вот зануда! — Ева отправила в рот огромный кусок лазаньи и с трудом прожевала. — Докладывай.
— У него есть то, что можно назвать накопительным счетом. Средства соответствуют доходам от школы боевых искусств. Доходы солидные, но недостаточные для финансирования подобной операции.
— Значит, у него есть и другие счета?
— Непременно. С этого счета он денег не берет, наоборот, накапливает фонды, и его личные данные ведут к юридической фирме на Эдеме.
— На Эдеме? Это где райские кущи?
— Типа того. Это искусственный насыпной остров в южной части Тихого океана, созданный, по официальной версии, для индустрии развлечений. На самом деле если это и рай, то налоговый. Отмывание денег. Пробиться через тамошнее крючкотворство и добыть информацию было нелегко. И нужны очень большие деньги, чтобы открыть там счет или воспользоваться их юридическим покровительством.
— Но ты им воспользовался?
— Честно говоря, я помогал создавать эту систему. Это было еще до того, как я узрел свет истины и справедливости. — Рорк усмехнулся в ответ на пронизывающий взгляд Евы. — Успокойся, я продал свою долю еще до нашей свадьбы. Однако, поскольку я действительно принимал участие в разработке системы, у меня есть свои способы добывания информации. Киркендолл сумел отлично замести следы. Его тамошняя юридическая фирма ведет к другой юридической фирме, а та, в свою очередь… Ты действительно хочешь все это услышать?
— Нет. Что в сухом остатке?
— Все замыкается на других номерных счетах. Всего их пять. Суммы довольно круглые, все под разными вымышленными именами. Наиболее интересен счет с одним разовым депозитом на сумму чуть меньше двадцати миллионов.
— Двадцать лимонов?! Круто!
— Чуть-чуть меньше. Но я подсчитал, и это гораздо больше любых зафиксированных доходов, которые мне удалось найти на других счетах.
— Значит, он работал не только с легальными американскими агентствами?
— Думаю, найдутся и другие счета, я еще не все просмотрел. На это потребуется время. Но этот счет интересен по нескольким причинам. Во-первых, разовый вклад на большую сумму. Вот, взгляни-ка сюда. Рорк вытащил из кармана лазерный диск, сам вставил его в компьютер Евы и вывел данные на экран. Ева просмотрела еще одно досье ЦРУ на Киркендолла.
— Объект считается ненадежным. Чтоб им сдохнуть! — пробормотала она. — Обучают для себя киллера, а потом вдруг — ах! — обнаруживают, что он ненадежен. Последний осмотр у психиатра пройден полтора года назад. Социопатические склонности — еще один большой сюрприз. Подозревается в связях с «Бригадой Судного дня». Воистину чудеса не иссякают! Подозревается в связях с… «Кассандрой»?
Ева задумалась. «Бригадой Судного дня» называла себя организация компьютерных террористов, с которой она познакомилась заочно во время расследования недавнего дела. Но «Кассандра» отличалась куда более широкой сферой деятельности в области терроризма, и с ними в прошлом году ей пришлось столкнуться лично.
Они чуть было не убили ее вместе с Рорком в своем стремлении уничтожить достопримечательности Нью-Йорка. Им даже удалось устроить пару взрывов, прежде чем она успела остановить главарей.
— Знакомая песня! Они не увольняли его из армии не столько ради использования его талантов, сколько для того, чтобы не выпускать его из виду. Взгляни на даты. — Рорк указал вилкой. — Взгляни, когда они его потеряли. Смотри, когда он ушел в бега, если верить этому файлу, а также тому, что я откопал в файле ОБР. Кстати, дата совпадает с аналогичными данными его брата и Айзенберри.
— Апрель прошлого года. Всего за несколько месяцев до того, как мы получили первое письмо «Кассандры». Всего за несколько месяцев до того, как в городе начали взрываться дома.
— А теперь взгляни на дату самого крупного депозита.
— Сразу после того, как мы сломали им спину. Мы задержали большинство из них… во всяком случае, нам казалось, что мы взяли большинство. Но никогда не удается отловить всех крыс, бегущих с тонущего корабля. Мы ведь тогда и большую часть денег забрали. Но они были прекрасно финансируемой террористической организацией.
— И, судя по всему, Киркендоллу удалось оторвать жирный кусок от их фондов. Или ему доверили этот кусок на хранение.
— Между прочим, еще одна веская причина для ареста. Не люблю, когда крысы бегают на свободе!
— Он ушел в бега, — повторил Рорк. — Все трое числятся в розыске у нескольких спецслужб. Но нигде нет никаких данных о том, что он подвергся лицевой хирургии.
— Среди членов «Кассандры» были доктора. Я вызову этот файл, начну их проверять. Он наверняка оставил след. Все оставляют следы. — Рорк деликатно кашлянул, и Ева взглянула на него. — Даже ты, умник. И если бы я захотела найти твой след, я бы просто наняла тебя консультантом.
Это его рассмешило.
— Полагаю, я сумел бы себя найти, если бы очень постарался. Надо будет попробовать. Должен сказать, что такие поиски сами по себе просто завораживают.
— Ты лучше займись поисками недвижимости в городе — особенно в Верхнем Уэст-Сайде — на какое-нибудь из этих вымышленных имен. Найдешь — получишь большую премию.
В этих демонически синих глазах заплясали плутовские искорки.
— Чур, по моему выбору.
— Извращенец!
Ева решительно вернулась к своему компьютеру.
— Я принес еду — ты моешь посуду.
Рорк пошел к двери, но остановился, когда засигналила ее рация.
— Даллас.
— Сообщение для лейтенанта Евы Даллас. Найдено тело женщины, идентифицированной как Ньюман Мередит. Явиться на угол Бродвея и Фордэм-авеню в качестве ведущего следователя. Место оцеплено.
— Принято. Конец связи. Счет возрос до одиннадцати, Рорк. До двенадцати, если добавить Джейэнн Бренеган, — заметила Ева, поднимаясь из-за стола. — Черт, это чуть ли не в Бронксе.
— Я поеду с тобой.
— Нет. Она найдена, потому что он хотел, чтобы ее нашли, — это отвлекает ресурсы отдела Свишеров. Ничего страшного, если мы свяжем одно с другим, потому что это все равно не связывает его с Моссом, с Дьюберри или с Бренеган. По крайней мере, он так думает. Ты нужен мне здесь. Занимайся своим делом. Я возьму Трухарта. Для него это хорошая школа. А Бакстер пусть побудет с девочкой.
— Только, ради бога, будь осторожна. Он знает, что тебя туда вызовут. Ты ведешь дело Свишеров, а она как социальный работник отвечала за Никси. Не исключено, что он поджидает тебя там.
Ева прошла к шкафу, взяла бронежилет и надела его под рубашку.
— Очень на это надеюсь. Я действую не вслепую, Рорк. — Вернувшись к столу, она вынула из ящика ножную кобуру и закрепила ее на ноге. — Я знаю, что он надеется взять меня на мушку.
— Ну так позаботься, чтобы у него не было такого шанса. — Рорк подошел к ней и сам застегнул пуговицы рубашки. — И постарайся вернуться домой.
— Я вернусь. — Ева надела плечевую кобуру и кивнула в сторону стола: — А посуду придется мыть тебе. Не повезло.
— Будь предельно внимательным, — сказала Ева Трухарту, выходя из машины. — Смотри во все глаза. Не исключено, что подозреваемые следят за местом преступления. Возможно, они попытаются смешаться с толпой зевак или будут наблюдать с дальнего расстояния через оптику. Заметишь хоть что-нибудь, что вызовет у тебя щекотку, доложи. — Она искоса взглянула на него. — Вот на этом месте Бакстер добавил бы: «Особенно если щекотку вызовет какая-нибудь честная давалка, готовая угостить двух замученных работой копов». — Ева выждала секунду, пока не убедилась, что Трухарт вспыхнул до корней волос. — Так вот, меня такого рода щекотка не интересует.
— Да, мэм. То есть нет, мэм.
Ева увидела, что сцена огорожена полицейскими барьерами. И, разумеется, вокруг собралась обычная толпа ротозеев. «В таком районе, — отметила она, оглядываясь, — эта толпа будет просто раем для карманников, и многие уйдут домой без бумажников и кошельков. Ладно, это их проблема».
Она прикрепила жетон к брючному ремню и подошла к безжизненному телу Мередит Ньюман.
— Кто был первым на месте? — спросила она у стоявшего рядом патрульного.
— Я, мэм. Мы с напарником ответили на вызов. Нам сообщили о теле, обнаруженном в переулке между зданиями. Владелица ресторана вышла в переулок в свой обеденный перерыв и заметила, как ей показалось, мертвое тело. Ответив на вызов, мы…
— Я поняла. Свидетельницу задержали?
— Да, мэм, вместе с остальным кухонным персоналом. Они все выскочили сюда в ответ на крики первой свидетельницы.
Ева с досадой оглядела переулок.
— Сколько народу тут топталось?
— По крайней мере, шестеро, лейтенант. Мне очень жаль. К тому времени, как мы приехали, они успели выйти, осмотреться и даже передвинуть тело. Мы отвели гражданских обратно в ресторан и огородили место.
— Хорошо.
Она еще раз осмотрела переулок. Короткий и узкий тупик, упирающийся в глухую стену, исписанную граффити. И опять самоуверенность, даже наглость! Они могли сбросить ее где угодно или просто уничтожить тело.
С другой стороны, в переулке не было камер слежения. Ни одной — даже на дверях черного хода в ресторан. Подъехать, сбросить тело — и уехать. А потом ждать, пока кто-то не споткнется о то, что осталось от Мередит Ньюман.
— Изолируйся, Трухарт, — приказала Ева, продолжая осматривать тело и одновременно вытаскивая свой собственный баллончик с изолирующим спреем. — Запись включена. Что ты видишь?
— Женщина за тридцать, раздетая.
— Можешь сказать «голая», Трухарт. Ты совершеннолетний.
— Да, мэм. Следы веревок на запястьях и щиколотках. Следы, похожие на ожоги, на плечах, корпусе, предплечьях, ногах указывают на пытки. Горло перерезано. Крови нет. Она была убита не здесь, где-то в другом месте. Убита и перевезена сюда.
Ева присела и повернула одну из безжизненных рук запястьем наружу.
— Она холодная. Как мясо, которое держат в холодильнике, чтобы не протухло. Они ее где-то хранили. Думаю, она погибла в тот же день, когда ее похитили.
Но Ева все-таки вынула измеритель, чтобы определить время смерти, и убедилась, что была права.
— Следы ожогов на спине и на ягодицах. Синяки, вероятно, появились в момент похищения. Ссадины соответствуют удару тела о мостовую. Заведомо посмертные. — Ева надела очки-микроскопы и внимательно осмотрела кожу на лице. — Похоже, они заклеивали ей глаза и рот изолентой. Здесь покраснение на коже, соответствует размерам стандартной изоленты, но остатков материала нет. — Она откинулась на пятки. — Что еще ты видишь, Трухарт?
— Местоположение…
— Нет, сначала тело. Сосредоточься на ней. Она мертва уже несколько дней. Есть следы жестоких пыток. Горло перерезано, и, в соответствии с предыдущим почерком, она была жива, когда в нее вонзили нож. Что ты видишь?
Трухарт сосредоточенно наморщил лоб, потом покачал головой:
— Извините, мэм.
— Она чистая, Трухарт. Что с тобой будет, если кто-то наносит тебе ожоги второй степени? Ты не только вопишь от боли и молишь о пощаде. Ты мочишься и ходишь под себя, тебя рвет. Твое тело взрывается изнутри, опорожняется. Но она чистая. Кто-то ее вымыл, да так тщательно, что позаботились даже убрать остатки кляпа. Вот увидишь, мы не найдем ни единого следа. — Она наклонилась и принюхалась. — Больницей пахнет. Антисептик. Может, в лаборатории определят, какой именно. Хотя вряд ли это актуально.
Ева выпрямилась и, положив руки на бедра, еще раз оглядела переулок. Обычный перегруженный утилизатор мусора, но, в отличие от других переулков, этот довольно чист. Граффити на стенах — кстати, довольно артистичные рисунки, — но нет того мерзкого мусора, который остается после наркоманов, проституток с их клиентами или бездомных бродяг, ночующих на улице.
Ева повернулась к первому патрульному, прибывшему на место:
— Что вам известно об этом ресторане и что за контора по соседству?
— Вообще-то тут общественный центр «зеленых». Ремесла, занятия в классах и все такое. Ресторан тоже их. Выращивают всякую зелень в парке «Гринпис», остальное привозят из своих коммун. Место чистое, в основном здоровая пища.
— И переулок они тоже содержат в чистоте, — заметила Ева.
— Ага. То есть да, мэм. Сюда почти не бывает вызовов.
— Как зовут женщину, которая ее нашла? Ему пришлось свериться с записями:
— Лея Рамис.
— Трухарт, останься здесь. Бригада экспертов будет с минуты на минуту.
Ева прошла в кладовую, бросила быстрый взгляд на аккуратные полки с провизией и двинулась дальше, в кухню.
Слово «чистота» и здесь было паролем. Что-то готовилось на плите, причем плита была огромная и вычищенная до блеска. На белых прилавках что-то резали, крошили, строгали — словом, работа кипела. «Господи, — подумала Ева. — Неужели для приготовления пищи требуется столько всего?» По стенам стояли холодильники, морозильники, огромная духовая печь. И ни одного нормального, цивилизованного пищевого автомата.
Готовили еду несколько человек в длинных белых фартуках. Все они повернулись к ней, когда она вошла.
— Мне нужна Лея Рамис.
Женщина лет сорока пяти, худая, с длинными светлыми волосами, заплетенными в толстые косы, подняла руку, как школьница. Ее лицо было молочно-белым.
— Это я. Вы знаете, что случилось с той несчастной женщиной?
Ева хотела сказать, что ей перерезали горло, но что-то в этом искреннем, серьезном вопросе, во всей обстановке этой чистой кухни заставило ее проглотить сарказм.
— Я лейтенант Даллас из отдела убийств. Ведущий следователь по этому делу.
— Так я вас знаю! Вы начальница… нет, напарница Ди Пибоди. — Лея попыталась улыбнуться. — Она с вами?
— Нет, у нее другое задание. А вы знакомы с детективом Пибоди?
— Да, знаю и ее, и ее семью. Мы с мужем жили по соседству с семьей Пибоди, пока не перебрались сюда. — Она кивнула на мужчину, сидевшего рядом с ней. — Мы открыли этот центр и ресторан восемь месяцев назад. Ди приходила поужинать пару раз со своим молодым человеком. Вы можете рассказать нам, что случилось? Мы всех знаем в этом районе. Мы сразу поставили себе цель со всеми познакомиться. Знаю, здесь есть и хулиганы, но я не верю, что кто-либо из приходящих сюда людей способен на такое.
— У вас нет камер слежения на дверях, выходящих в переулок, — заметила Ева.
— Нет. — Это заговорил мужчина. — Мы считаем, что людям нужно доверять. Мы верим, что дающему воздастся.
— Мы считаем, что в общине должны быть добрососедские отношения, — добавила Лея. — Мы каждый день после закрытия раздаем еду в переулке. Мы всем сказали, что будем раздавать еду бесплатно, если в переулке будет чисто, если здесь не будут распространять наркотики, драться, мусорить. Первые несколько недель мы балансировали на грани, скорее даже за гранью. Но потом бесплатная еда сделала свое дело, и теперь…
— Почему вы вышли в переулок?
— Мне показалось, что я что-то слышала. Глухой стук. Я была в кладовой, мне надо было взять кое-что из припасов. Иногда люди приходят, стучат в дверь еще до закрытия. Я открыла дверь, решила, если они не в крайней нужде, скажу, чтоб приходили позднее, когда мы закроемся… Она лежала прямо там, у дверей. Она была голая, лежала лицом вниз. Я подумала, не дай бог кто-то изнасиловал эту бедную женщину. Я наклонилась, заговорила с ней… А потом тронула ее за плечо. Да, кажется, за плечо, точно не помню. Я тронула ее, а она была такая холодная! Но я все равно не сразу поняла, что она мертва. Я просто подумала: бедная, бедная женщина. И я перевернула ее и позвала мужа.
— Она позвала, — подтвердил муж. — Я сразу понял, что что-то не так, и бросил работу. Лея начала кричать, прежде чем я добрался до кладовой. Тогда мы все выбежали. Мне показалось, что эта женщина ранена, я попытался ее поднять. А потом я увидел, что она мертва. Мы вызвали полицию. Я остался с ней, с этой женщиной, пока они не приехали. Я думал, кто-то должен…
— Вы видели в переулке кого-нибудь еще? Видели машину или человека, покидающего переулок? — спросила Ева у Леи.
— Я видела габаритные огни — всего одну секунду. Они так быстро промелькнули, я только заметила, что они были как кубики.
— Кубики?
— Да, как детские кубики. По три красных квадрата, один над другим, с обеих сторон. Извините, я видела их только мельком. Я бы и этого не увидела, если б не повернула голову.
— Вы слышали, как они въезжают и выезжают?
— Может быть, и слышала, я не уверена. Мы здесь включаем музыку, пока работаем. Я пробыла в кладовой всего минуту, и я напевала себе под нос. Из кладовой слышно уличное движение, но на него не обращаешь внимания. Понимаете? Его слышно, но его не замечаешь. Я думаю… Хотела бы я быть точно уверенной, но мне кажется, я слышала двигатель в переулке, перед тем как раздался стук. А потом — звук отъезжающей машины. Теперь, когда я вспоминаю, я почти уверена.
— Вы когда-нибудь видели этого человека? — Ева показала ей фоторобот Киркендолла.
— Нет, мне очень жаль. Он…
— Покажите остальным, — перебила ее Ева. — Может быть, кто-то узнает его. Или ее, — и она протянула фотографию Айзенберри с удостоверения личности.
Выйдя на улицу, Ева сделала знак Трухарту:
— Ну что, было щекотно?
— Нет, мэм. Опрос пока не выявил никого, кто видел бы машину, въезжающую в переулок или покидающую его.
— Свидетельница слышала, как тело ударилось об землю, и мельком видела габаритные огни. По три квадрата друг над другом с каждой стороны. Чистая случайность. Если бы свидетельница не оказалась практически возле задней двери, когда ее выбросили, никто бы и этого не увидел.
— Им не повезло, — заметил Трухарт.
— Да, им не повезло. Ладно, пусть здесь поработают «чистильщики», хотя вряд ли от этого будет толк, а мы составим рапорт в кабинете у меня дома. Надо прикрепить еще одно лицо к доске, Трухарт. — Ева взглянула на черный мешок, который в эту минуту грузили в фургон из морга. — Кому не повезло, так это ей.
— А я ничего плохого не имел в виду, лейтенант, когда говорил, что им не повезло.
— Я ничего плохого и не услышала. — Вернувшись к машине, Ева вновь оглядела местность: мостовую, тротуар, окна, крыши, лица. — Мередит Ньюман была обречена с той минуты, как они ее взяли. Мы ничего не могли для нее сделать. Но мы можем кое-что для нее сделать сейчас.
— Мне следовало быть более внимательным. Заметить хотя бы, что труп был подвергнут санобработке.
— Да, следовало. Ничего, в следующий раз заметишь. — Ева не спеша тронулась с места. — Как, по-твоему, ты многому научился, работая с Бакстером?
— Он умеет обращать внимание на детали, и он терпелив. Я вам благодарен за то, что дали мне шанс поработать в отделе убийств, лейтенант. И учиться у Бакстера.
— Он тебя еще не испортил, — усмехнулась Ева и повернула на юг.
— Он говорит, что он над этим работает, — усмехнулся в ответ Трухарт. — Между прочим, он очень хорошо отзывается о вас, лейтенант. Знаю, он над вами часто подшучивает, такой уж он человек. Но он очень уважает вас как полицейского офицера.
— Если бы он меня не уважал, его не было бы в нашей следовательской команде. — Ева проверила зеркало заднего вида и боковое зеркало. — И если бы я его не уважала, его бы тоже там не было. — Она остановила машину возле круглосуточного бакалейного магазинчика и выудила из кармана кредитки. — Будь добр, сбегай купи мне пепси. И себе купи что хочешь.
Парнишка ничуть не удивился просьбе, и Ева поняла, что Бакстер регулярно гоняет его с подобными поручениями. Он выскочил из машины и скрылся в магазине. Ева сидела и ждала, барабаня пальцами по рукоятке своего оружия.
Трухарт вышел из магазина с банками пепси и вишневой шипучки, которую взял для себя. Когда он сел и пристегнулся, Ева тронулась вперед в том же неспешном темпе патрульной машины, совершающей дежурный объезд.
— Мы собираемся еще куда-то заехать, мэм? — спросил Трухарт несколько минут спустя.
— А почему ты спрашиваешь?
— Мы заехали далеко на восток от вашего дома.
— Совершенно верно. Пей свою шипучку, Трухарт, и смотри вперед, но следи за боковым зеркалом. Видишь черный фургон? На пять машин сзади?
Трухарт взглянул в зеркало:
— Да, мэм.
— Он едет за нами, с тех пор как мы отъехали от ресторана. Впрочем, не сразу: они прицепились к нам, когда мы были в четырех кварталах к югу. Держит дистанцию. На четыре, пять, шесть машин сзади. Я дала им шанс напасть на меня, когда послала тебя за напитками.
— Лейтенант!
— Они не воспользовались шансом. Пока они только следят. Следят и, возможно, пытаются перехватить связь по рации. Может, думают, что мы приведем их туда, где прячем девочку. Они очень осторожны. Очень терпеливы. Признаться, мне уже надоело быть у них на мушке.
— Я доложу?
— Нет! Они слишком близко, могут перехватить сообщение. Не включай связь, пока я не скажу. Ты хорошо пристегнут, Трухарт?
— Да, мэм.
— Отлично. Держись за свою шипучку.
Ева доехала почти до самого Центрального парка и внезапно, буквально оторвав шины от асфальта, стремительно развернулась на перекрестке на сто восемьдесят градусов.
— Врубай сирену! — рявкнула она Трухарту. — Докладывай по рации! Требуй наземную и воздушную поддержку! Черный фургон с нью-йоркскими номерами. Абель-Абель-Дельта-4-6-1-3. А вот и они!
Фургон тоже развернулся и теперь мчался впереди них по Парк-авеню, словно им выстрелили из пушки. Внезапно белая вспышка взорвалась перед лобовым стеклом у Евы. Машина содрогнулась, как от удара грома.
— Вот дерьмо на палочке! У них лазерные винтовки. Вооруженные и очень опасные, черт бы их драл! Преследуем их. Едем на север по Парк-авеню. Сейчас в районе Семьдесят восьмой, приближаемся к Мэдисон. Нет, ты посмотри, как эти суки летят !
— У них гоночный двигатель. — Трухарт говорил ровным голосом, с пулеметной скоростью передавал приказы Евы и ориентиры по рации.
Фургон выпустил еще один заряд и прибавил скорости. Искры полетели из-под колес, когда они, не тормозя, свернули на Пятую авеню.
Ева заметила две полицейские машины. Они появились с западной стороны и ринулись на перехват. Пешеходы кинулись врассыпную, некоторых из них подбросило в воздух, когда из фургона раздался новый выстрел. Одна из полицейских машин перевернулась и закрутилась, как волчок.
Еве пришлось въехать на тротуар, где она только чудом не задавила никого из охваченных паникой пешеходов. Таким образом она проехала почти полквартала, только после этого ей удалось вернуться на мостовую и восстановить скорость. Мотор взревел, машина преследовала габаритные огни фургона, похожие на детские кубики, поставленные друг на друга.
Новый взрыв отбросил ее назад, она еле удержала руль, но всё-таки справилась с управлением. Витрины городских магазинов смазались в одно пестрое пятно, светофоры и щиты движущейся рекламы превратились в искры. Над головой вспыхнуло гигантское световое пятно: реклама распродажи демисезонных пальто: «Купи одно, получи два».
Ева упорно преследовала фургон, петляя, уклоняясь, маневрируя, угадывая движения противника, который снова свернул на запад. Она ничего не слышала, кроме воя своей собственной и других полицейских сирен.
Ей следовало это предвидеть, но это она сказала себе уже позже. По правой полосе тащился сдвоенный автобус. Мощный лазерный залп из фургона перевернул его, как черепаху, он заскользил на крыше и перегородил всю улицу. Ева успела затормозить, но у нее на глазах автобус смял одно такси и задел другое.
Со страшными проклятиями Ева вывернула руль вправо и сумела пролететь между автобусом, подбитым такси и кучкой оцепеневших от ужаса людей, наблюдавших за бесплатным зрелищем с открытыми ртами и выпученными глазами. В какой-то момент ее машина буквально взлетела в воздух и через секунду со страшным ударом, который перетряс ей все кости, встала на колеса. Проклиная все на свете, Ева дала задний ход. Но, когда она свернула на Седьмую авеню, кругом царил хаос. А черного фургона нигде не было видно.
Она рывком освободила зажатую подушкой безопасности плечевую кобуру, выбралась из машины и стукнула кулаком по крыше.
— Сукин сын! Скажите мне, что вертолеты не потеряли его! — крикнула она в рацию. — Скажите мне, что кто-то из патрулей еще преследует его!
— Ответ отрицательный, мэм.
Ева оглядела перевернутый автобус, побитые машины, все еще визжащих от ужаса женщин на тротуаре и подумала, что эта гонка ей дорого обойдется. Она перевела взгляд на Трухарта, и на миг ее сердце замерло. Его лицо, волосы, мундир были залиты чем-то красным.
Потом она перевела дух:
— Я же тебе говорила, держи крепче свою чертову шипучку!
