• Братья Куин, #1

14

 Стоял чудесный весенний день. Ароматный воздух, теплый ветер, легкие облака, не позволявшие солнцу прожигать тело до самых костей. Этан направил свое рыболовное судно к причалу. Набережная, как всегда, кишела туристами, наблюдавшими за рыбаками и ловкими сборщиками крабов.

 Сегодня Этан рано выполнил свою норму, и это вполне его устраивало. В баках под выгоревшим Полосатым тентом ползали раздраженные крабы. Уже к вечеру они попадут в чьи-то желудки. Он выгрузит улов, оставит помощника возиться с закапризничавшим мотором и отправится посмотреть, как продвигаются дела с водопроводом.

 Ему так хотелось поскорее закончить ремонт! Впрочем, Этан Куин привык подавлять свои желания… Во всяком случае, он не позволял себе желать слишком многого. Однако в последнее время он страстно мечтал о собственном судостроительном бизнесе, и эта мечта должна была вот-вот осуществиться.

 Когда судно ударилось о пирс, Саймон радостно гавкнул. Этан уже собирался закрепить тросы, когда к ним потянулись чьи-то руки. Даже не взглянув на лицо, он узнал их: длинные красивые пальцы без колец, без лака.

 – Этан, я помогу.

 Он поднял глаза и улыбнулся Грейс.

 – Спасибо. Что ты делаешь на пристани в разгар дня?

 – Собираю крабов. Бетси решила отдохнуть, так что понадобилась еще одна пара рук. Все равно мама хотела взять Обри на пару часов.

 – Грейс, ты должна думать и о себе.

 – О… – Она ловко закрепила тросы, выпрямилась и пригладила короткие волосы. – Когда-нибудь. Вы уже доели свинину, которую я приготовила вчера?

 – И даже подрались из-за последнего куска. Очень вкусно. Спасибо, – теперь, исчерпав темы для непринужденной беседы, Этан не знал, куда девать руки, наконец придумал и почесал Саймона. – Хороший улов сегодня.

 – Я вижу. – Но ее улыбка не коснулась глаз, она нервно закусила губу, а это был верный признак того, что Грейс тревожится.

 – Какие-нибудь проблемы?

 – Этан, я понимаю, как ты занят, и мне неловко задерживать тебя… – Она обвела взглядом причалы. – Но ты не мог бы немного пройтись со мной?

 – Конечно. Заодно выпью чего-нибудь холодного. Джим, дальше ты действуешь сам.

 – Есть, капитан.

 Этан сунул руки в карманы и пошел рядом с Грейс. Собака бежала впереди. Он почти не замечал мелькающих пальцев сборщиков крабов, автоматически кивал, когда слышал приветствия, и отмечал запахи… потому что очень любил их:

 запахи воды, рыбы, соли. И легкий аромат мыла и шампуня Грейс.

 – Этан, я не хочу причинять горе тебе и твоей семье.

 – Ты и не смогла бы, Грейс.

 – Вероятно, ты уже знаешь… Просто я очень беспокоюсь, это так отвратительно! – В ее голосе кипел гнев, что было для Грейс большой редкостью. Ее лицо окаменело, губы угрюмо сжались. Этан решил увести ее подальше от пристани, подумав что не так уж сильно он хочет пить.

 – Так расскажи мне, облегчи душу.

 – И взвалить груз на тебя? – сказала она со вздохом.

 Ей не хотелось огорчать его. Этан всегда был рядом, всегда подставлял плечо в трудную минуту. Когда-то Грейс ждала от него большего… но научилась принимать жизнь такой, какая она есть.

 – И все-таки, я думаю, тебе лучше знать, – тихо сказала она. – Невозможно справляться с тем, о чем не знаешь. Объявился следователь страховой компании. Он разговаривает с людьми, задает вопросы о вашем отце и о Сете. А он-то решил, что с этим покончено! Этан легко сжал ее руку. Они уже ушли достаточно далеко от пристани, от лавок на набережной, от шума машин.

 – Какие вопросы?

 – О душевном состоянии вашего отца в последние недели перед аварией. О том, как он привез Сета. Сегодня рано утром этот инспектор приходил ко мне. Я подумала, что лучше поговорить с ним, – Грейс взглянула на Этана и испытала облегчение, когда он одобрительно кивнул. – Я сказала ему, что Рэй Куин был одним из лучших людей из всех, кого я знала, и выложила ему свое мнение о тех, кто собирает мерзкие сплетни.

 Этан улыбнулся, и ее губы тоже слегка изогнулись.

 – Он довел меня до бешенства! Уверял, что просто выполняет свою работу, а сам такой скользкий, вкрадчивый… Но я встревожилась еще больше, когда он спросил, знаю ли я что-нибудь о матери Сета и о том, откуда взялся мальчик. Я ответила, что не знаю и что это не имеет значения. Сет находится там, где должен быть, и точка. Надеюсь, я поступила правильно?

 – Просто отлично.

 Ее глаза потемнели и теперь были цвета штормового моря.

 – Этан, я знаю, какую боль причиняют сплетни. Но вы не должны обращать внимание, – Грейс взяла его руки в свои. – Все, кто знает вашу семью, никогда не поверят в эти сплетни.

 – Мы пробьемся, – Этан легко сжал ее руки и снова не знал, что делать дальше: то ли держать их, то ли отпустить. – Я рад, что ты рассказала мне. – Он все-таки отпустил ее руки, но продолжал смотреть ей в глаза и смотрел так долго, что она покраснела. – Ты мало спишь. У тебя усталые глаза.

 – О… – Смущенная, Грейс коснулась кончиками пальцев припухлостей под глазами. И почему он замечает только то, что у нее не в порядке?! – Обри плохо спала ночью. Мне пора возвращаться, – сказала она, потрепав по голове терпеливого Саймона. – Я завтра приду к вам убраться.

 Грейс поспешила прочь, грустно думая о том, что мужчина, замечающий только твою усталость и тревоги, вряд ли обратит на тебя внимание как на женщину.

 А Этан смотрел ей вслед и думал, что она слишком хорошенькая, чтобы работать, как лошадь.

 Инспектор страховой компании Маккензи вел очередное расследование. На данный момент его записи содержали описания человека, который при жизни был святым – с нимбом, огромным и ярким, как солнце. Бескорыстный самаритянин Рэй Куин не только любил своих соседей, но с готовностью взваливал на себя их трудности и с помощью преданной жены спасал человечество и демократию.

 Но были и другие мнения. Кое-кто считал Рэймонда Куина напыщенным и назойливым деспотом, коллекционирующим трудных подростков, как другие коллекционируют марки, и использующим их как рабов, как бальзам для раздутого самолюбия и, возможно, как средство удовлетворения похоти.

 Последнее мнение было гораздо интереснее, но высказывалось меньшинством.

 Будучи человеком дотошным и осторожным, Маккензи сознавал, что правда, скорее всего, лежит где-то посередине: между святостью и греховностью.

 Никто не ставил перед инспектором цель причислить Рэймонда Куина, страховой номер 005-678-ЛК2, к лику святых или осудить его. Он просто должен был собрать факты, которые определят, следует выплачивать страховку или нет.

 А время и труды инспектора Маккензи оплачивались в любом случае.

 Проголодавшись, Маккензи остановился на набережной и перехватил сандвич в грязной забегаловке под названием «У залива». Он питал слабость к жирной пище, дурному кофе и официанткам с именами типа Лулу-Белл.

 Именно поэтому в пятьдесят восемь лет он весил на двадцать – двадцать пять фунтов больше нормы, страдал хроническим несварением желудка и был дважды разведен.

 Маккензи также мог похвастаться приличной лысиной, шишковатыми пальцами и хронической болью в глазном зубе. Он понимал, что не является образцом мужской красоты, но свою работу знал: все тридцать два года в компании «Надежное страхование жизни» его отчеты о расследованиях считались идеальными.

 Маккензи остановил свой «Форд-Таурус» на площадке рядом с огромным зданием. Его последний собеседник, маленькое ничтожество по фамилии Клермонт, растянув губы в гаденькой улыбочке, объяснил дорогу и сказал, что здесь можно найти Кэмерона Куина.

 Клермонт не понравился инспектору уже через пять минут общения. Маккензи достаточно долго работал с людьми, чтобы различать жадность, зависть и злобу даже под маской обаяния. А в Клермонте Маккензи даже никаких масок не заметил, однако вел себя с ним с профессиональной учтивостью.

 Инспектор рыгнул, вспомнил об обеденном маринаде, покачал головой и вытащил таблетку «Зантака», который принимал каждый час.

 Вылезая из своей машины, он заметил на площадке старый седан и щегольский классический «Корвет».

 «Корвет» ему понравился, хотя он ни за что на свете не сел бы за руль такой смертельной ловушки. Никогда. Но он мог позволить себе повосхищаться ею.

 И парень достоин вохищения, подумал Маккензи, когда из здания вышли двое мужчин. Не тот, что постарше, в красной клетчатой рубашке и пристегивающемся галстуке, – явно канцелярский работник. А этот, помоложе, слишком тощий, слишком напористый и остроглазый, чтобы перекладывать бумажки. Если он и не работает руками, то вполне мог бы. Похоже, этот человек всегда знает, чего хочет… и находит способ делать все, что хочет.

 Маккензи решил, что если это Кэмерон Куин, то Рэю Куину – пока он был жив – скучать не приходилось.

 Кэм провожал инспектора водопроводной сети. Он был в хорошем настроении: ремонт продвигался быстро. Правда, понадобится еще неделя, чтобы закончить ванную комнату, но они с Этаном вполне смогут обойтись неделю без этого милого удобства.

 Кэму хотелось поскорее начать дело, и, поскольку электропроводка выдержала инспекцию так же успешно, как водопровод, не было смысла ждать.

 Нового посетителя Кэм определил как «бумажную крысу». Порывшись в памяти, он попытался вспомнить, не назначал ли еще одну деловую встречу, но это показалось маловероятным. «Продает что-нибудь», – подумал он, когда Маккензи и водопроводный инспектор миновали друг друга. Когда человек ходит с портфелем, жди, что он оттуда что-нибудь достанет.

 – Вероятно, вы – мистер Куин? – приветливо сказал Маккензи, окидывая парня оценивающим взглядом.

 – Вероятно.

 – Маккензи. «Надежное страхование жизни».

 – У нас есть страховка. – Кэм был почти уверен, что есть. – Вообще-то такого рода деталями занимается мой брат Филип. – Затем до него дошло, и расслабленность мгновенно сменилась настороженностью. – «Надежное страхование жизни»?

 – Совершенно верно. Я следователь компании. Прежде чем оплатить страховку вашего отца, мы должны кое-что прояснить.

 – Он мертв, – ровным голосом сказал Кэм. – Разве этого не достаточно?

 – Я сожалею о вашей потере.

 – Думаю, страховая компания сожалеет о том, что придется раскошелиться. Что касается меня, я уверен: отец выплачивал взносы с честными намерениями. Весь фокус в том, что в данном случае ради выигрыша приходится умереть. И он умер.

 Солнце припекало, и копченая говядина на ржаном хлебе с острой горчицей никак не желали успокаиваться в желудке. Маккензи вздохнул.

 – С аварией не все ясно.

 – Когда автомобиль встречается с телеграфным столбом, столб, как правило, побеждает. Поверьте мне, у меня большой опыт вождения.

 Маккензи кивнул. В других обстоятельствах он оценил бы категоричный тон Кэмерона.

 – Вы, очевидно, знаете, что в страховом договоре есть оговорка о самоубийстве.

 – Я уверен: мой отец не совершал самоубийства. И поскольку вас не было с ним в машине во время аварии, будет трудно доказать обратное.

 – Возможно, ваш отец был взволнован, расстроен…

 Кэм презрительно фыркнул.

 – Мой отец волновался и расстраивался всю свою жизнь. Но он выучил кучу высокомерных студентов и воспитал трех хулиганов.

 – И взял четвертого?

 – Взял. – Поза Кэма почти не изменилась, он только сунул большие пальцы в передние карманы джинсов, но Маккензи почувствовал скрытую угрозу. – Это не имеет никакого отношения ни к вам, ни к вашей компании.

 – Это имеет отношение к гибели вашего отца. Остается вероятность шантажа и, безусловно, угроза его репутации. У меня есть копия письма, найденного в машине на месте аварии.

 Когда Маккензи открыл портфель, Кэм сделал шаг вперед.

 – Я видел это письмо. Оно доказывает лишь то, что существует женщина с материнским инстинктом бродячей бешеной кошки. И учтите: если вы попытаетесь заявить, что Рэй Куин нацелился на тот столб, потому что боялся дешевой шлюхи, я не оставлю камня на камне от вашей страховой компании. – Кэм считал, что справился со своим гневом, но он ошибался. – Мне плевать на эти чертовы деньги! Мы сами можем заработать сколько нужно. Если «Надежное страхование» не хочет выплачивать по страховому полису, этим займется мой брат… и адвокат. Но если вы или любой другой попробуете опорочить моего отца, вам придется иметь дело со мной.

 Маккензи прикинул, что парень моложе его лет на двадцать пять, крепок, как скала, и разъярен, как голодный волк, и решил, что необходимо сменить тактику.

 – Мистер Куин, я совершенно не заинтересован в том, чтобы запятнать репутацию вашего отца, и у меня нет никакого желания это делать. «Надежное страхование» – хорошая компания. Я проработал в ней большую часть своей жизни. – Маккензи попытался обворожительно улыбнуться. – Это просто заведенный порядок.

 – Мне не нравится ваш порядок.

 – Я могу это понять. Но, к сожалению, в данном случае не совсем ясны причины аварии. Медицинские заключения подтверждают, что ваш отец был в хорошей физической форме. Нет никаких свидетельств сердечного приступа, какого-либо припадка – любой физической причины, вызвавшей потерю контроля над автомобилем. Ясный день, сухое пустынное шоссе, ни одной машины поблизости… Выводы эксперта по реконструкции аварий неубедительны.

 – Это ваша проблема. – Кэм заметил Сета, бредущего по дороге со стороны школы. «А это – моя», – подумал он. – Ничем не могу вам помочь. Но я могу сказать, что мой отец не привык уклоняться от своих проблем и никогда не искал легких путей. А сейчас, простите, у меня дела.

 С этими словами Кэм отвернулся и направился к Сету.

 Маккензи потер воспалившиеся на солнце глаза. Может, Куин думает, что ничего не добавил к расследованию, но он ошибается. Теперь Маккензи не сомневался, что Куины будут биться за свою заявку до последнего. Если не ради денег, то ради памяти отца.

 – Кто этот парень? – спросил Сет, наблюдая, как Маккензи идет к своей машине.

 – Так, один страховой мошенник, – Кэм заметил двоих мальчишек, слонявшихся поодаль. – А кто те парни?

 Сет безразлично оглянулся, пожал плечами.

 – Не знаю. Просто мальчишки из школы. Никто.

 – Они к тебе приставали?

 – Не-а. Мы сегодня полезем на крышу?

 – Крыша готова, – пробормотал Кэм, с некоторым удовольствием наблюдая, как парочка медленно приближается, тщетно пытаясь выглядеть незаинтересованной. – Эй, ребята.

 – Что вы делаете?! – зашипел Сет.

 – Расслабься. Идите-ка сюда! – приказал Кэм мальчикам, застывшим как статуи.

 – Какого черта вы их сюда зовете? Это просто какие-то тупицы из школы!

 – Почему бы мне не воспользоваться трудом тупиц? – Кэму пришло в голову, что Сету не помешает компания ребят его возраста.

 Сет передернулся, а мальчики быстро зашептались. Когда консультация закончилась, тот, что повыше, расправил плечи и гордо затопал по дороге кроссовками «Найк», видавшими лучшие дни.

 – Мы ничего не делали! – с вызовом сказал мальчик. У него не хватало переднего зуба и легкое пришепетывание несколько подпортило общее впечатление.

 – Я вижу. Хотите подзаработать? Мальчик скосил глаза на младшего, потом на Сета, затем осторожно взглянул на Кэма.

 – Почему бы и нет?

 – У тебя имя есть?

 – Конечно. Я – Дэнни. А это мой младший брат Билл. Мне на прошлой неделе исполнилось одиннадцать, а ему – только девять.

 – Через полгода будет десять, – заявил Билл и ткнул брата локтем под ребра.

 – Он еще ходит в начальную школу, – насмешливо добавил Дэнни, переглянувшись с Сетом. – Малыш!

 – Я не малыш!

 Поскольку Билл уже поднял кулак, Кэм перехватил его руку, легко сжал бицепс.

 – Довольно крепкий.

 – Я очень сильный, – сообщил ему Билл с ангельской улыбкой.

 – Проверим. Видите эту кучу хлама? Старая дранка, толь, мусор… А вон там мусорный бак. Хлам отправляется в мусорный бак – и вы получаете пять баксов.

 – Каждый? – хитро прищурился Дэнни.

 – Не смеши меня, парень! Но вы получите два доллара премии, если мне не придется постоянно выходить сюда и разнимать драки. – Кэм указал пальцем на Сета. – Он – главный.

 Как только Кэм оставил их одних, Дэнни повернулся к Сету. Оба прищурились и молча смерили друг друга взглядами.

 – Я видел, как ты вмазал Роберту. Сет слегка перенес центр тяжести и встал поудобнее. Он был готов к драке и с двумя противниками.

 – Ну и что?

 – Здорово было, – только и сказал Дэнни и начал подбирать доски.

 Билл радостно улыбнулся Сету.

 – Роберт просто жирная задница. Дэнни сказал, что, когда ты ему вмазал, из него кровь хлестала и хлестала.

 Сет чувствовал, что улыбается в ответ.

 – Как из резаной свиньи.

 – Здорово! – восхищенно воскликнул Билл. – На эти деньги мы сможем купить мороженое у Кроуфорда.

 – Конечно, сможем. – Сет начал собирать мусор, и Билл бодро последовал его примеру.

 Анна чувствовала, что день предстоит не из лучших. Утро началось с того, что она порвала колготки – к счастью, до того, как вышла из дома. У нее кончились хлеб и йогурт, а если уж честно, кончилось почти все, потому что она слишком много времени проводила с Кэмом или в мыслях о нем и забывала зайти в магазин.

 Отправляя письмо дедушке с бабушкой, Анна сломала ноготь о почтовый ящик, а когда в половине девятого вошла в свой кабинет, телефон уже разрывался и какая-то истеричка на другом конце провода хотела знать, почему до сих пор не получила свою страховую медицинскую карточку.

 Анна успокоила женщину, уверила, что лично займется этим делом. Затем телефонистка соединила ее с каким-то старым занудой, заявившим, что его соседи жестоко обращаются со своими отпрысками: позволяют им каждый вечер смотреть телевизор.

 – Телевидение, – втолковывал Анне старик, – орудие коммунистов. Только секс и убийства, секс и убийства! А в мультипликации содержатся сигналы, действующие на подсознание. Я все об этом знаю.

 – Мистер Бигби, я непременно займусь этим, – пообещала Анна и открыла верхний ящик стола, где хранила аспирин.

 – Не забудьте. Я уже обращался в полицию, но полицейские не желают ничего делать. Эти дети обречены. Их необходимо срочно перепрограммировать.

 – Спасибо, что привлекли к этому наше внимание.

 – Я только выполняю свой долг американца.

 – Еще бы! – пробормотала Анна, но после того, как повесила трубку.

 В два часа дня ей предстояло выступать в суде по семейным делам, и она включила компьютер, чтобы просмотреть свои отчеты и заметки. Когда на экране вспыхнуло сообщение о том, что программа не работает, Анна даже не завизжала, хотя была главным свидетелем по делу. Она просто откинулась на спинку стула, закрыла глаза и смирилась с превратностями судьбы.

 Дело Хиггинсов появилось на ее столе около года назад. Трое детей: восьми, шести и четырех лет. Все подвергались физическому и эмоциональному насилию. Их двадцатипятилетняя мать являла собой типичный пример забитой жены. За последние годы она бессчетное число раз уходила от мужа, но всегда возвращалась.

 Полгода назад Анна с трудом убедила ее переселиться с детьми в приют. Через тридцать шесть часов женщина передумала. Анна жалела ее, но благополучие детей – прежде всего.

 Невозможно было забыть их худые личики, синяки, страх и… самое ужасное – тупое смирение в детских глазах.

 Последнее время дети жили в приемной семье у супружеской пары, которой хватило сил и великодушия для того, чтобы взять всех троих. И глядя сейчас на приемных родителей, сидящих по обе стороны от трех несчастных мальчиков, Анна поклялась, что сделает все от нее зависящее, чтобы эта компания не разлучалась.

 – В январе прошлого года, когда это дело было поручено мне, я рекомендовала мистеру и миссис Хиггинс консультации у психолога, – заявила Анна с места свидетеля. – Как семейную, так и индивидуальные. На мой совет не отреагировали. В мае миссис Хиггинс была госпитализирована с вывихнутой челюстью и другими повреждениями, а в сентябре Майклу Хиггинсу, старшему мальчику, сломали руку. К моим советам и тогда не прислушались. В ноябре того же года миссис Хиггинс и два ее старших сына попали в больницу с различными травмами. Мне сообщили об этом, и я помогла миссис Хиггинс и ее детям устроиться в женский приют. Но она не провела там и двух дней.

 – Вы официально вели эту семью больше года? – Адвокат встал перед Анной, хотя по собственному опыту знал, что она не нуждается в наводящих вопросах.

 – Да, больше года.

 И, видит Бог, остро переживала свою неудачу!

 – Как обстоит дело на данном этапе?

 – Шестого февраля этого года полицейский наряд выехал к Хиггинсам по звонку соседки и обнаружил мистера Хиггинса в состоянии сильного алкогольного опьянения. Во врачебном заключении отмечено истерическое состояние миссис Хиггинс, а также рваные раны лица. У Куртиса, самого младшего, была сломана рука. Мистера Хиггинса арестовали. Меня известили и об этом случае.

 – Вы видели миссис Хиггинс и ее детей в тот день? – спросил адвокат.

 – Да. Я приехала в больницу и разговаривала с миссис Хиггинс. Она заявила, что Куртис упал с лестницы. Но мне была известна предыстория, а также характер его травм, я ей не поверила. Врач приемного отделения разделял мое мнение. Детей забрали в приемную семью, где они и оставались до сего дня.

 Анна продолжала отвечать на вопросы о семье и детях. Ей даже удалось вызвать улыбку у среднего мальчика, когда она рассказывала о том, что его приняли в детскую футбольную команду.

 Затем последовал неприятный и нудный перекрестный допрос.

 – Знаете ли вы, что мистер Хиггинс добровольно присоединился к программе по реабилитации алкоголиков?

 Анна быстро взглянула на общественного адвоката Хиггинсов, затем посмотрела прямо в глаза отца мальчиков.

 – Я знаю, что за прошлый год мистер Хиггинс не менее трех раз заявлял, что присоединился к реабилитационной программе. – Анна увидела, как лицо Хиггинса потемнело от ярости. «Пусть ненавидит меня, – подумала она, – но будь я проклята, если он еще раз ударит этих детей!». – И я знаю, что он так и не закончил ни одной программы.

 – Мисс Спинелли, алкоголизм – это болезнь. Сейчас мистер Хиггинс ищет лекарство от своей болезни. Вы согласны с моим мнением, что миссис Хиггинс – жертва болезни своего мужа?

 – Согласна, но это не меняет дела. Она страдала от него – как физически, так и эмоционально.

 – А не думаете ли вы, что она и ее дети будут страдать еще больше, если их разлучат? Неужели вы считаете, что суд должен забрать этих троих маленьких мальчиков у их матери?

 «Эта мать должна была сделать свой выбор раньше, – подумала Анна. – Но она оставалась с человеком, который избивал и терроризировал детей, угрожал их здоровью».

 – Я считаю, что она будет страдать до тех пор, пока не решится изменить свое положение. Мое мнение профессионала: в данное время миссис Хиггинс не способна позаботиться о себе, не то что о детях.

 – И мистер, и миссис Хиггинс нашли постоянную работу, – продолжал адвокат, – миссис Хиггинс под присягой заявила, что они с мужем помирились и работают над преодолением трудностей своего брака. Она считает, что разделение семьи только принесет всем ее членам эмоциональную боль.

 – Я знаю, что она верит в это, – Анна с сочувствием посмотрела на миссис Хиггинс, но голос ее не дрогнул. – Однако в данный момент речь идет о здоровье и безопасности троих детей. Я знакома с заключениями врачей и психиатров, с полицейскими рапортами. За последние пятнадцать месяцев эти трое детей поступали в приемный покой «Скорой помощи» в общей сложности одиннадцать раз. – Анна перевела взгляд на адвоката, удивляясь, как он может бороться в суде за то, что, несомненно, было бы губительно для троих маленьких мальчиков. – Я знаю, что четырехлетнему ребенку сломали руку, словно прутик. Моя безоговорочная рекомендация: для обеспечения физической и эмоциональной безопасности эти дети должны остаться в проверенной и контролируемой приемной семье.

 – Против мистера Хиггинса никогда не выдвигались официальные обвинения.

 – Да, не выдвигались. – Анна посмотрела прямо в усталые глаза матери и тихо добавила: – И это еще одно преступление.

 Когда допрос был закончен, Анна прошла мимо Хиггинсов, не удостоив их взглядом, но маленький Куртис протянул к ней ручку из-за перил.

 – У вас есть леденец на палочке? – прошептал он, и Анна улыбнулась: она обычно приносила ему леденцы, он обожал вишневые.

 – Может быть, есть. Давай посмотрим. Анна копалась в сумочке, когда за ее спиной раздался грохот.

 – Убери свои лапы от моего ребенка, сука! Повернуться она не успела: Хиггинс ударил ее изо всех сил, сбив с ног. Анна плашмя полетела на пол и ударилась щекой о деревянное сиденье стула. Ее голова зазвенела, как церковный колокол, из глаз посыпались звезды. Умудрившись встать на четвереньки, Анна услышала крики и проклятья.

 Щека дико болела, ладони, проехавшиеся по плиточному полу, горели огнем. И, черт побери, новые колготки, которые она надела взамен порвавшихся утром, были разодраны на коленях!

 – Не дергайся! – приказала Мэри-Лу. Сидя на корточках перед Анной, она решительно врачевала ее ссадины.

 – Ради такого я готова потерпеть. Приятно сознавать, что пострадала не зря. Благодаря маленькой демонстрации в суде этот негодяй теперь не скоро подойдет к детям!

 – Анна, ты меня беспокоишь, – Мэри-Лу подняла блестящие темные глаза, – мне даже кажется, ты получила удовольствие от того, что тот двухсотфунтовый тупица сбил тебя с ног.

 – Я получила удовольствие от результатов. Ой, ой! – Анна взвизгнула и затаила дыхание, когда Мэри-Лу поднялась и дотронулась до ее ободранной щеки. – Я с наслаждением писала на него заявление в суд за нападение. А самое большое удовольствие я получила, когда дети ушли домой с приемными родителями.

 – Что и говорить, славно поработала… – Качая головой, Мэри-Лу отступила. – Меня также беспокоит, что ты слишком сближаешься со своими подопечными.

 – Невозможно помогать издали. Мэри-Лу, в нашей работе и так слишком много канцелярщины. Документация, выполнение установленной процедуры… Иногда просто необходимо сделать что-то живое!.. А нападение двухсотфунтового тупицы? Во всяком производстве бывают свои издержки.

 – Если ты будешь принимать все так близко к сердцу, то не отделаешься только ободранной коленкой и парой царапин.

 – Знаешь, если не принимать все близко к сердцу, то следует искать другую работу.

 Мэри-Лу вздохнула. Трудно спорить, когда чувствуешь то же самое.

 – Иди домой, Анна.

 – До конца работы еще час.

 – Иди домой, – повторила Мэри-Лу. – Считай это боевой наградой.

 – Ну раз ты так ставишь вопрос, не буду возражать. Мне этот час не помешает. У меня дома совершенно нечего есть. Должна сказать… – Услышав стук по косяку открытой двери, Анна замолчала, подняла взгляд, и тут же ее глаза широко распахнулись. – Кэмерон?!

 – Мисс Спинелли, не уделите ли вы мне минуту… – Его светская улыбка внезапно превратилась в волчий оскал, глаза вспыхнули. – Дьявол! Что с тобой случилось? – Он ворвался в комнату, сразу заполнив ее собой, и чуть не опрокинул Мэри-Лу, чтобы добраться до Анны. – Кто посмел ударить тебя?!

 – Никто. Это просто…

 Не дав ей закончить, Кэм резко повернулся к Мэри-Лу. Разрываясь между изумлением и восхищением, Мэри-Лу попятилась и подняла руки ладонями вверх.

 – Не я, чемпион! Я своих подчиненных только запугиваю. Ни разу и пальцем до них не дотронулась.

 – Просто возник спор в суде, вот и все. – Стараясь сохранять профессиональное достоинство – несмотря на босые ноги, – Анна встала.

 – Мэри-Лу, это Кэмерон Куин. Кэмерон – Мэри-Лу Джонстон, мой начальник.

 – Очень рада познакомиться с вами даже при таких обстоятельствах, – Мэри-Лу протянула руку. – Я училась у вашего отца миллион лет назад. Я просто обожала его.

 – Да? Спасибо. Так кто ударил тебя? – снова спросил Кэм Анну.

 – Некто, уже попавший за решетку. – Анна быстро сунула босые ноги в лодочки на низких каблуках, думая только о том, как бы поскорее увести Кэмерона от любопытного и проницательного взгляда начальницы. – Мэри-Лу, я воспользуюсь твоим предложением. Кэмерон, если ты хотел поговорить о Сете, можешь отвезти меня домой. – Анна натянула серый жакет и расправила его. – Это недалеко. С меня чашка кофе.

 – Прекрасно, – Кэм ухватил ее за подбородок и пристально посмотрел в глаза, – поговорим.

 – До завтра, Мэри-Лу.

 – О, да! – Мэри-Лу весело улыбалась, пока Анна поспешно собирала портфель. – Мы тоже поговорим.