Глава 12

 На одном из перекрестков в Челси пятеро предприимчивых пацанят ослабили болты на гидранте, и из него забила вода. Брайан понравилось, как они купались в мощном потоке, кроссовки у них скоро промокли, и влажные волосы прилипли ко лбам. Подняв камеру, она поняла, что испытывает сейчас обыкновенную зависть.

 Брайан буквально обливалась потом, а мокрым веселым беззаботным мальчишкам жара была нипочем. Им не нужно было задумываться над тем, в верном ли направлении движется их жизнь и движется ли вообще. В эти последние знойные недели лета они имели полное право наслаждаться молодостью, свободой и прохладной водой из гидранта.

 В тот момент им завидовала не только Брайан. На улице показался курьер, мужчина средних лет, его синяя рубашка пропиталась потом, а форменные ботинки покрылись пылью. Проходя мимо гидранта, он оглянулся через плечо и увидел, как один мальчишка подставил руку под воду. Сорванец выглядел абсолютно довольным. Тогда на лице курьера отразилось изумление, смешанное с сожалением. Брайан успела поймать кадр. Пожалуй, самый удачный снимок в тот день.

 Потом она пошла дальше. Улицы были забиты машинами, тротуары раскалились. В Нью-Йорке жара переносилась очень тяжело.

 Шейд работал в темной комнате, которую они сняли, сама Брайан в это время гуляла по городу с фотоаппаратом. Проявкой и печатью фотографий ей заниматься не хотелось. Обходя уличного торговца, который предлагал всем пластиковые солнечные очки с цветными линзами, она подумала, что хочет оттянуть посещение темной комнаты. Когда пленки будут проявлены, придет время возвращаться в Калифорнию, после короткой остановки в Нью-Йорке они поедут на север, чтобы последние выходные лета провести на мысе Кейп-Код. И все.

 Ожидая окончания путешествия, Брайан и Шейд стали предельно внимательны друг к другу. В то утро, когда они проснулись на пляже, Брайан сделала шаг назад. Намеренно сделала, этого нельзя было отрицать. Она вдруг поняла, что отношения с Шейдом могут ей навредить. Это было больно. Пожалуй, не стоило так открываться ему. Она не могла отрицать того, что в какой-то момент перестала соблюдать дистанцию. Но все же еще можно было уберечь себя от полного уничтожения. И она убедила себя в том, что вместе с летом (а до его последнего дня оставалось всего ничего) закончатся и их с Шейдом отношения.

 Размышляя об этом, Брайан медленно брела извилистым маршрутом к Мидтауну, где находилась арендованная темная комната.

 Там уже висели в десять рядов пробные отпечатки с пленок Шейда. Положив негативы под увеличитель, он методично отбирал удачные кадры, вырезая то, что не нравилось. К своим работам он, как всегда, относился жестче и критичнее, чем к чужим. Шейд знал, что скоро вернется Брайан, и печать фотографий придется отложить, поэтому спешил. Ему очень хотелось увидеть кое-что.

 Он отлично помнил мотель возле Луисвилля и маленькую комнатку, которую они сняли той дождливой ночью. Шейд вел себя безрассудно. С тех пор как они стали отгораживаться друг от друга, та ночь все чаще и чаще всплывала у него в памяти. Тогда между ними не было никаких преград.

 Отыскав нужный снимок, Шейд стал рассматривать его через лупу. На кровати сидела Брайан, платье упало с плеч, в волосах блестели капли дождя. В позе читались мягкость, страсть и нерешительность. Но ее глаза…

 Шейд нахмурился и прищурился. Что не так с ее глазами? Он захотел увеличить фотографию, рассмотреть их выражение и понять, в чем дело.

 С каждым днем Брайан отдалялась все сильнее, он это чувствовал. Так что же такого было в ее взгляде в ту ночь? Нужно выяснить, потому что без ответа на этот вопрос Шейд не знает, в какую сторону идти, к Брайан или подальше от нее.

 В дверь постучали, Шейд выругался. Ему нужен еще час. Тогда можно напечатать фотографию и получить ответ. Решив, что это веский аргумент, он проигнорировал стук.

 — Эй, Шейд! Теперь моя очередь!

 — Приходи через час.

 — Через час?! — Брайан снова постучала. — Я тут сейчас растаю от жары. Ты и так сидишь там на двадцать минут дольше, чем мы договорились.

 Дверь распахнулась, и Брайан ощутила, как ее окатило волной недовольства. Воевать она не хотела, поэтому просто изогнула бровь и вошла. Шейд хочет дуться? Да пожалуйста! Только пусть забирает свое плохое настроение с собой. Она спокойно достала камеру и поставила рядом с ней бумажный стакан, в котором плескался напиток со льдом.

 — Ну, как дела?

 — Я не закончил!

 Пожав плечами, Брайан стала вытаскивать из сумки катушки с непроявленной пленкой.

 — Завтра закончишь.

 Шейд не хотел ждать до завтра, он не готов был ждать ни минуты.

 — Дай мне столько времени, сколько я попросил, и завтра можешь работать здесь весь день.

 Брайан стала наливать воду в неглубокий пластиковый лоток.

 — Извини, Шейд. Я совсем изжарилась. Если сейчас не начну работать, смогу только дойти до отеля и завалиться спать. Тогда потеряю полдня и выбьюсь из графика. У тебя что-то важное?

 Он засунул руки в карманы.

 — Нет, просто хотел закончить.

 — А мне нужно начать. — Брайан проверяла температуру воды в лотке и потому отвечала рассеянно.

 Какое-то время Шейд наблюдал за тем, как она раскладывает свои вещи и уверенно переставляет пузырьки с реагентами. Вокруг ее лица прядки волос завились от влажности. Приступив к работе, Брайан разулась. Шейд почувствовал любовь к ней, желание, смущение и прикоснулся к ее плечу.

 — Брайан…

 — М-м-м?

 Сделав пару шагов вперед, он остановился.

 — Когда ты закончишь?

 В ее голосе слышались раздражение и удивление.

 — Шейд, ты прекратишь выгонять меня отсюда?

 — Я просто собирался встретить тебя вечером.

 Брайан замерла и посмотрела через плечо на Шейда.

 — Зачем?

 — Не хочу, чтобы ты возвращалась затемно одна.

 — Ради всего святого! — Рассердившись, она повернулась всем корпусом. — Ты хоть представляешь, сколько раз я ездила в Нью-Йорк одна? И потом я разве похожа на глупенькую?

 — Нет.

 Он сказал это так, что Брайан прищурилась.

 — Послушай…

 — Я собирался встретить тебя, — повторил Шейд и прикоснулся к ее щеке. — Пожалуйста, пойди мне навстречу.

 Шумно выдохнув, Брайан попыталась изобразить раздражение, но потом накрыла руку Шейда своей ладонью.

 — Хорошо. В восемь — восемь тридцать.

 — Договорились. Можем купить какой-нибудь еды на обратном пути.

 — Давай. Думаю, сможем найти вариант, который устроит обоих. — Брайан улыбнулась и убрала руку, боясь, что поддастся искушению и притянет Шейда к себе. — А теперь иди и поснимай что-нибудь. Мне нужно работать.

 Шейд взял сумку с камерой и направился к выходу.

 — Если не закончишь к восьми тридцати, заплатишь за ужин!

 Брайан решительно заперла за ним дверь.

 За работой время пролетело незаметно. Все получалось само собой. Почти в полной темноте, под светом красной лампы Брайан двигалась уверенно, в четком ритме. Когда первая пленка была проявлена и подвешена для просушки, она перешла ко второй, потом к третьей. Наконец можно было включать обычный свет. Брайан выгнула спину, расправила плечи и немного расслабилась.

 Рассеянно оглядевшись, заметила напиток, про который совсем забыла, и осторожно сделала глоток. Лед давно растаял, газировка стала теплой и водянистой на вкус.

 Проявка пленок требовала точности, и это нравилось Брайан. Осталось дождаться пробных отпечатков. Тогда ее творческое начало будет удовлетворено. Она взглянула на часы и поняла, что до возвращения Шейда еще осталось немного времени. Значит, можно повозиться с негативами. Правда, закончить она все равно не успеет и в результате окажется в таком же положении, что и Шейд. Тогда она, подгоняемая любопытством, стала рассматривать его фотографии.

 «Впечатляет», — подумала она. Впрочем, от Шейда иного и ожидать было нельзя. Ей на глаза попался большого размера портрет пожилого мужчины в бейсбольной кепке. Брайан решила, что попросит у Шейда копию. Этот снимок не похож на его обычные работы. Колби редко фокусировался на отдельном человеке и позволял эмоциям свободно проявляться. Утверждал, что не умеет сочувствовать, и сделал такой кадр. Покачав головой, Брайан стала изучать другие фотографии. Интересно, Шейд действительно верил в то, что не умеет сочувствовать, или просто хотел, чтобы другие верили?

 Неожиданно она увидела себя и остановилась в изумлении. Брайан, конечно, помнила, как Шейд ее фотографировал, меняя ракурсы и объективы. Это удивило тогда, и в ней проснулось желание. А как Шейд к ней прикасался! Она все прекрасно помнила, так что фотографии ее вроде бы не должны были удивить. И все же Брайан испытала шок.

 Дрожащей рукой взяла лупу и стала рассматривать маленький квадратик негатива. Она выглядела на нем такой… податливой. Нервно сглотнув, снова подняла увеличительное стекло. Она выглядела… мягкой. Может, это разыгралось воображение, может, сказалось мастерство фотографа, но ей показалось, что она выглядит влюбленной.

 Брайан медленно отложила лупу и выпрямилась. Все дело в мастерстве фотографа, уверяла она себя. Удачный ракурс, игра света и тени. То, что запечатлено на пленку, далеко не всегда истина. Чаще иллюзия, нечто неуловимое на грани обмана.

 Женщина знает, что она любит. Женщина знает, что она отдала свое сердце. Брайан снова и снова повторяла себе одно и то же, она не могла не заметить серьезное чувство.

 Прислушавшись к тишине, она на мгновение закрыла глаза. Что ускользнуло от нее? Долго еще она собирается утверждать, что не испытывает влечения к Шейду, не хочет быть рядом с ним? Их связала любовь. Они стали одним целым, единым и неделимым.

 Брайан снова посмотрела на свои негативы. Один из них упорно старалась не замечать. Этот случайно сделанный кадр пугал ее, потому что мог открыть то, что она пыталась спрятать. Но теперь, признавшись в любви, Брайан решилась взглянуть на него.

 На негативе кожа Шейда была темной, а волосы светлыми. В уголке белел кусочек реки, в его руках светились весла. Но Брайан видела все четко.

 На худом жестком лице Колби выделялся чувственный рот. Взгляд был, как всегда, напряженным, хотя поза казалась расслабленной. Наверное, этот человек никогда не даст своему разуму отдохнуть. Брайан знала, что он не терпит ошибок, ни чужих, ни собственных, придерживается довольно странных представлений о жизни, часто заглушает эмоции, а порой и вовсе отрицает их существование. С другими людьми общается на тех условиях, которые выдвигает сам.

 Этого мужчину Брайан понимала и любила невзирая ни на что.

 Она уже испытывала нечто подобное раньше, но тогда это чувство казалось ей более разумным. Сейчас же Брайан думала, что ничего не знает о любви. Один раз серьезные отношения уже развалились. Где гарантия, что на этот раз все получится, да еще и с таким мужчиной, как Колби?

 Брайан полюбила его. И решила, как мудрая и сильная женщина, что должна его отпустить.

 «Правило номер один, — напомнила себе она, приводя темную комнату в порядок, — никаких сложностей». Брайан повторяла эти два слова снова и снова до тех пор, пока не пришел Шейд. Когда она открывала ему дверь, короткая фраза уже глубоко засела в голову.

 

 Они добрались до последнего пункта маршрута. Путешествие закончилось. Лето тоже. Оно, к сожалению, не вечно. Брайан знала, что еще какое-то время будет стоять хорошая погода, цвести цветы, но как пустая школа символизировала начало лета, День труда символизировал его конец.

 Пикники на морском берегу, вечеринки на пляже, костры, горячий песок и холодная вода — в этом заключалась суть Кейп-Кода. Там играли в волейбол, орало радио. Подростки доводили до совершенства загар, чтобы похвастаться им в школе, семьи с детьми в последнем отчаянном порыве купались, потому что вот-вот должна была начаться осень. На задних дворах дымились угли для барбекю, бейсбол стойко держался за стадионы, не желая уступать место футбольным матчам. Солнце жарило вовсю, будто чувствуя, что его время подходит к концу.

 Все это вполне устраивало Брайан. Она хотела, чтобы последние выходные лета вобрали в себя все, чем оно запомнилось, и прошли под знаком тепла, страсти и алкоголя. Она хотела, чтобы ее последние выходные с Шейдом запомнились. Скрывая свою любовь за пустой страстью, Брайан наслаждалась. Долгие жаркие дни перетекали в не менее долгие и не менее жаркие ночи, и она упивалась ими.

 В сексе появилось что-то безумное, желания обострились до предела, но Брайан списывала изменения в своем поведении на жару. Шейд же, напротив, становился все мягче и мягче.

 Он заметил перемену в ней. Еще в тот день, когда пришел встречать ее после работы в темной комнате. Заметил, но ничего не сказал. Когда он смотрел на нее, видел, что с ней что-то не так. А Брайан нервничала редко, и потому не знала, что это очень заметно со стороны.

 В темной комнате она приняла решение, которое считала наиболее удачным для себя и для него. А Шейд, наблюдая за тем, как проступает на фотобумаге портрет Брайан, тоже кое-что решил, только на день позже.

 Во время путешествия на восток они стали любовниками. Теперь Колби хотел сопровождать Брайан обратно в Лос-Анджелес, чтобы доказать ей, что она та самая женщина, с которой он хочет провести всю жизнь.

 Он решил сначала действовать мягко, хотя и не был уверен в том, что ему это удастся. Надавить он всегда успеет, это у него хорошо получается.

 — Ну и денек! — После нескольких часов хождений, наблюдений и фотосъемки Брайан забралась в фургон. Его двери были широко открыты, в салон врывался свежий ветерок. — Не могу поверить, что видела такое количество полуголых людей! — Выгнув спину, она улыбнулась Шейду. На ней был блестящий красный купальник и просторная белая рубаха, открывавшая одно плечо.

 — Ты сама не сильно от них отличаешься.

 Брайан лениво задрала вверх ногу и стала ее рассматривать.

 — Приятно, что работа не помешала мне загореть. — Она зевнула и потянулась. — Солнце будет высоко еще несколько часов. Почему бы тебе не надеть что-нибудь более откровенное и не прогуляться со мной на пляж? — Она встала и обняла Шейда за шею. — Искупаемся, освежимся, — поцеловала его, поддразнивая, — потом вернемся сюда и сделаем так, чтобы нам опять стало жарко.

 — Последняя часть мне нравится больше всего. — Поцелуй стал более глубоким и страстным. Шейд почувствовал, как Брайан вздохнула. — Почему бы тебе не искупаться сейчас? Мне нужно кое-что сделать.

 Прижавшись головой к его плечу, Брайан замерла. Она хотела проводить с ним каждую минуту. На следующий день она собиралась сказать, что вернется в Лос-Анджелес на самолете, и уже сделала все необходимые для этого приготовления. У них осталась всего одна ночь, но пока об этом знала только Брайан.

 — Хорошо. — Она заставила себя улыбнуться, отдалившись от него. — Не могу устоять перед искушением искупаться, когда мы так близко к пляжу. Вернусь через пару часов.

 — Удачи! — Шейд чмокнул Брайан в щеку и отвернулся. Если бы он оглянулся, то увидел бы, что она на мгновение помедлила, собираясь вернуться, потом передумала.

 

 В воздухе уже чувствовалась вечерняя прохлада, когда Брайан пошла обратно к фургону. Ей было зябко — явный признак того, что лето подходит к концу. На пляже один за другим загорались костры. Откуда-то издалека ветер принес несколько неуверенных и неумело взятых гитарных аккордов. «Ночь обещает быть шумной», — подумала Брайан, миновав еще две компании по пути к фургону.

 На мгновение она остановилась, посмотрела на воду и отбросила волосы назад. Коса намокла от купания и расплелась. Брайан на автомате подумала о том, что нужно взять в машине шампунь и сходить в душ. Это можно сделать перед тем, как съесть холодный бутерброд. А через несколько часов, когда пляж осветится огнями и заорет музыка, она вернется туда с Шейдом, чтобы еще поснимать.

 Больше они никогда не будут работать вместе. Брайан открыла дверь фургона.

 Его салон заливал мягкий приглушенный свет. Повсюду свечи и ткани. Между скамеек на маленьком складном столике лежала белоснежная скатерть и горели еще две красных свечи в стеклянных подсвечниках. Красные тканевые салфетки были сложены треугольниками. В узкой стеклянной вазе стояла роза. По радио играла какая-то тихая мягкая музыка. Брайан смутилась, увидев все это.

 На импровизированной кухне Шейд добавлял в салат люцерну.

 — Хорошо поплавала? — Его голос звучал совершенно спокойно, будто Брайан каждый вечер встречала в фургоне такой прием.

 — Да. Шейд, где ты все это достал?

 — Сгонял в город. Надеюсь, ты любишь острые креветки, а то я добавил специи на свой вкус.

 Она это почувствовала. К тонкому аромату розы и растопленного воска примешивался запах морепродуктов. Рассмеявшись, Брайан забралась в фургон, уселась и провела пальцем по узкому конусу свечи.

 — Как тебе это удалось?

 — Некоторые считают меня эстетом.

 Брайан отвела взгляд от свечи и посмотрела на Шейда. Ее милое лицо было хорошо видно. В мягком свете в темных глазах читалась загадка. Но его внимание было приковано к неуверенной улыбке на ее губах, когда она привстала и потянулась к нему.

 — Ты сделал все это для меня.

 Он осторожно прикоснулся рукой к ее волосам. Оба почувствовали сильное волнение.

 — Ну, я вообще-то собирался поесть.

 — Даже не знаю, что сказать. — В глазах Брайан стояли слезы, она даже не думала это скрывать. — Правда, не знаю.

 Шейд взял ее руку и с естественностью, обычно ему несвойственной, поцеловал каждый палец.

 — Попробуй сказать «спасибо».

 Прочистив горло, Брайан прошептала:

 — Спасибо.

 — Голодная?

 — Как всегда. Но… — Она взяла лицо Шейда в свои ладони. Этот жест всегда его заводил. — Но сейчас есть кое-что важнее.

 Она поцеловала его. И Шейд понял, что готов вечно наслаждаться вкусом ее губ, не побоялся себе в этом признаться. Потом аккуратно привлек к себе и посадил на колени.

 Их тела идеально подходили друг другу. Брайан знала об этом, и ей было больно. Их дыхание сплелось, сердца вскоре забились в унисон. Шейд провел рукой по спине Брайан, там, где под рубашкой кожа все еще оставалась влажной от океанской воды.

 «Прикасайся ко мне!» Брайан прижалась к Шейду, ее тело буквально кричало о желании.

 «Наслаждайся мной!» Она приоткрыла рот, ее горячие жадные губы сводили Шейда с ума.

 «Люби меня!» Она так обнимала его, будто руками пыталась удержать чувства, сохранить их. Хотя бы на один вечер.

 Она пахла океаном и летним вечером. Прижимая ее к себе, Шейд чувствовал, что в ней бурлят эмоции. Он понял, чего она хочет, по вкусу ее губ. Но сегодня этого было недостаточно. Шейд хотел услышать слова. Разум говорил ему, что еще слишком рано облачать чувства в слова, слишком рано признаваться и требовать признаний. Брайан нужно время, с ней следует обращаться осторожнее, чем он привык.

 Но, отстранившись, он понял, что не может отпустить эту женщину. Он смотрел на нее и видел продолжение себя. Что он видел, делал, помнил — все утратило значение. В его жизни сейчас было важно только одно, и оно было прямо у него в руках.

 — Давай займемся любовью.

 Дыхание Брайан сбилось, она дрожала.

 — Да.

 Шейд крепче прижал ее к себе и попытался сказать что-нибудь обыденное.

 — Комната, правда, не на высоте.

 В ответ Брайан улыбнулась и потянула его на себя.

 — Мы можем расположиться на полу.

 Позже, когда мысли прояснились, а кровь успокоилась, Брайан поняла, что только бурю чувств, только поток эмоций она запомнила из всех событий вечера. Губы Шейда прикасались к ее коже, от этого кружилась голова, он целовал ее, и его поцелуи пьянили. Отделить одно ощущение от другого было невозможно.

 Страсть Шейда достигла своего пика, и сильнее стать уже не могла. Брайан не знала, почему она так решила, но была убеждена, что именно так оно и было. Может, ей подсказало то безумие, с которым Шейд шептал ее имя. Может, отчаяние, с которым он стягивал с нее купальник, исследуя каждый сантиметр постепенно обнажающейся кожи.

 Чувства Брайан тоже дошли до предела. Она уже не могла выразить их словами. Слова оказались бессильны, только действием можно было передать всю глубину ее любви. Страсть, сожаления, желания, мечты — все сплелось, когда она прижалась к нему. Но даже когда они отдали друг другу все, что у них было, она не хотела отпускать его, пытаясь сохранить чувства, как выцветшую от времени фотографию.

 Положив голову на плечо Шейду, Брайан лежала и улыбалась. Они отдались друг другу полностью. Чего еще можно было желать? Не открывая глаз, она поцеловала его грудь. Этот вечер уже ничего не испортит. Сегодня у них есть свечи и смех. Брайан этого никогда не забудет.

 — Надеюсь, ты купил много креветок, — пробормотала она. — Я просто умираю с голоду.

 — Я купил столько, что хватит даже самому жадному человеку.

 Улыбнувшись, Брайан села.

 — Отлично! — Снова накинув свою объемную рубаху, она с небывалой энергией вскочила, склонилась над котелком с креветками и принюхалась. — Пахнет восхитительно! Я и не думала, что у тебя столько талантов.

 — Я решил, что пора открыть тебе одно из моих самых значительных достоинств.

 С полуулыбкой она оглянулась. Шейд натягивал шорты.

 — Да неужели?

 — Ага. В конце концов, нам ведь предстоит долгий путь обратно. — Он многозначительно посмотрел на нее. — Очень долгий путь.

 — Я не… — Брайан сама себя остановила, отвернулась и занялась салатом. — Выглядит аппетитно, — сказала она как-то слишком весело.

 — Брайан, — Шейд не дал ей достать миски из шкафа, — в чем дело?

 — Все в порядке. — Ну почему он всегда все замечает? Неужели она такая плохая актриса?

 Он подошел к ней, взял за руки и повернул к себе лицом.

 — В чем дело?

 — Давай поговорим об этом завтра, ладно? — Брайан из последних сил старалась держаться бодро. — Я правда очень голодная. Креветки уже почти остыли, так что…

 — Нет, мы поговорим сейчас. — Встряхнув ее, Шейд напомнил, что его терпение не безгранично.

 — Я решила лететь обратно самолетом, — выпалила Брайан. — Завтра в полдень есть подходящий рейс.

 Пытаясь оправдаться, она не заметила, что Шейд подозрительно спокоен.

 — И почему ты решила так поступить?

 — Мне пришлось сильно перекраивать свой график, чтобы взяться за это задание. Чем раньше вернусь к обычной работе, тем быстрее все придет в норму.

 Звучало неправдоподобно. Впрочем, это и было ложью.

 — Почему ты решила так поступить?

 Брайан открыла рот, чтобы повторить, но взгляд Шейда остановил ее.

 — Я просто хочу вернуться, — выдавила из себя она. — Я знаю, ты не хочешь ехать один, но задание выполнено, и без меня тебе теперь будет лучше.

 Шейд подавил в себе злость. От нее проку мало, он бы стал кричать, ругаться и угрожать, а в такой ситуации нужно действовать иначе.

 — Нет, — сказал он и замолчал.

 — Что «нет»?

 — Ты не полетишь. — Шейд говорил совершенно спокойно, но его выдавали глаза. — Мы едем вместе, Брайан.

 Она скрестила руки на груди. Пожалуй, сейчас есть смысл раздуть ссору.

 — Теперь послушай меня…

 — Сядь!

 Высокомерие в ней просыпалось редко, но уж если это происходило…

 — Что, прости?

 Вместо ответа, Шейд толкнул ее на скамью, а потом, не говоря ни слова, вынул из выдвижного ящика конверт с недавно отпечатанными фотографиями, бросил их на стол и нашел портрет Брайан.

 — Что ты здесь видишь?

 — Себя. — Она прочистила горло. — Конечно, себя. Что тут еще?

 — Ты невнимательна.

 — Я больше ничего не вижу, — буркнула Брайан, не решившись еще раз взглянуть на фотографию. — Там больше ничего нет.

 Страх сковывал Шейда, хотя он и не желал в этом признаваться. Боялся, что увидел на снимке то, чего там нет.

 — Ты видишь себя, да. Красивую женщину, желанную женщину. Женщину, — он заговорил медленнее, — которая смотрит на своего любимого мужчину.

 «Он добрался до истины», — подумала Брайан. Слой за слоем снимал все личины, которые она накидывала на себя, защищаясь, и добрался. На фотографии изображено именно то, что он описал. Но какое это ему давало право сейчас мучить ее?

 — Ты зашел слишком далеко, — тихо проговорила она, встала и отвернулась. — Слишком, черт побери, далеко.

 Шейд испытал облегчение и на мгновение даже закрыл глаза от радости. Это не игра воображения, не иллюзии, это правда! Брайан действительно его любит.

 — Ты сама во всем призналась.

 — Нет. — Она обернулась в надежде хоть как-то защититься. — Я ни в чем не признавалась. Мои чувства — мои проблемы. Я тебя ни о чем не просила и не собираюсь это делать. — Брайан сделала глубокий вдох. — Мы же договорились, Шейд. Никаких трудностей.

 — Тогда, похоже, мы оба не сдержали обещание. — Он схватил ее за руку прежде, чем она успела отойти. — Посмотри на меня. — Они были теперь совсем близко, на его лице дрожали отблески пламени свечей, освещая все, что он видел, через что прошел и что получил в итоге. — Разве ты сейчас ничего не замечаешь? Неужели на лице незнакомца на пляже, на лице женщины в толпе или ребенка на перекрестке ты видишь больше?

 — Не надо. — Брайан начала говорить, но Шейд ее тут же перебил.

 — Что ты видишь?

 — Я вижу мужчину, — она отвечала быстро и очень эмоционально, — мужчину, который пережил больше, чем следовало бы. Он держит под контролем чувства, поскольку не знает, что случится, если он расслабится. Я вижу циника, который не смог побороть в себе чувствительность и мягкость.

 — Это все вполне соответствует действительности, — спокойно возразил Шейд. Он не ожидал услышать такой подробный отчет. — Что еще ты видишь?

 — Больше ничего, — Брайан запаниковала, — ничего!

 Нет, этот ответ Колби не устраивал. Брайан почувствовала, что он разочарован.

 — Куда исчезло твое чутье? То, что позволяет тебе заглянуть за блестящую маску популярного актера и увидеть суть человека? Посмотри на меня внимательно.

 — Не могу, — ее голос задрожал, — я боюсь.

 Она боится? Это не приходило Шейду в голову. Брайан всегда спокойно относилась к проявлениям чувств. А во время работы даже искала их. Он расслабил руки, сжимавшие ее ладони, и сказал то, что произнести труднее всего.

 — Я люблю тебя.

 Эти слова застали Брайан врасплох, у нее перехватило дыхание. Если Шейд признался ей в любви, значит, действительно влюблен, в этом невозможно сомневаться. Наверное, она была так поглощена своими чувствами, что не замечала его. Ей захотелось броситься в его объятия и тем выразить согласие пойти на любой риск. Но Брайан вспомнила о том, что они не справились с серьезными отношениями.

 — Шейд… — Она пыталась рассуждать логично, но в голове звенело его признание. — Я… Ты не можешь…

 — Я хочу, чтобы ты тоже это сказала. — Он снова прижал ее к себе. — Чтобы посмотрела на меня, вспомнила все, что обо мне знаешь, и сказала это.

 — Ничего не выйдет! — залепетала она быстро, у нее дрожали коленки. — Не выйдет, разве ты не видишь? Я очень хочу, наверное, потому, что дурочка, и надеюсь на этот раз, с тобой… Брак, дети, тебе это не нужно, я все понимаю. И я тоже этого не хотела, но потом все вышло из-под контроля.

 Он успокоился, а Брайан все сильнее распалялась.

 — Ты так и не сказала самого главного.

 — Ладно. — Она почти кричала. — Ладно! Я люблю тебя, но…

 Шейд поцеловал ее, чтобы не слышать никаких отговорок. Теперь он мог просто слушать и наслаждаться смыслом этих слов. Это было настоящее облегчение. Шейду даже не верилось.

 — Тебе было непросто, — он говорил, почти не отрывая своих губ от ее рта, — сказать мне то, что я хотел услышать.

 — Шейд, пожалуйста, — поддавшись слабости, она уронила голову ему на плечо. — Я не хотела все усложнять, и теперь не хочу. Если я полечу обратно на самолете, мы оба получим шанс во всем хорошенько разобраться. Моя работа, твоя работа.

 — Все это важно, — закончил за нее Шейд. — Но наши чувства все-таки важнее. — Он подождал, пока Брайан встретится с ним взглядом, и продолжил уже более спокойным голосом, постепенно расслабляя руки, сжимавшие Брайан. — Ничего важнее них сейчас нет. Ты этого не хотела, я, пожалуй, тоже, но сейчас все иначе. Ты пробудила меня. Показала, что на самом деле имеет значение. И я стал чище. — Он провел рукой по ее волосам. — Боже, ты подарила мне надежду, снова научила верить. Неужели ты думаешь, я позволю тебе вот так просто все это у меня отнять?

 Сомнения стали потихоньку таять. Второй шанс? Да она ведь всегда верила в его существование! «Даже самые рискованные ставки могут принести выигрыш, — напомнила себе Брайан. — Нужно лишь верить в победу».

 — Не думаю, — прошептала она. — Но мне нужно, чтобы ты кое-что пообещал, Шейд. Дай мне слово, и, мне кажется, у нас все получится.

 Шейд тоже так считал.

 — Я обещаю любить тебя и уважать. Обещаю заботиться о тебе, захочешь ты этого или нет. Я обещаю посвятить себя тебе целиком, без остатка.

 Он протянул руку наверх и открыл шкаф с чашками. Брайан молча наблюдала за тем, как оттуда появился маленький картонный горшочек с анютиными глазками. Их легкий сладкий аромат сразу же распространился в воздухе.

 — Давай посадим их вместе, Брайан.

 Она накрыла его ладони своими. Она ведь всегда знала, что жизнь очень простая штука.

 — Посадим, как только доберемся до дома.