- Опасные тайны, #1
Глава 9
Грума звали Мик. Он родился и вырос в Виргинии и любил хвастаться, что забыл о лошадях больше, чем большинство людей способны узнать за всю свою жизнь.
И это вполне могло быть правдой. За пятьдесят с лишним лет, что он провел при лошадях и при ипподроме, Мик успел близко познакомиться со всеми особенностями мира скачек. Начинал он с конюшенных мальчиков, но сумел быстро подняться до ученика жокея и часто рассказывал, как он занимался подготовкой скакунов для мистера Канингема, когда тот знавал лучшие дни.
Пока ему не стукнуло двадцать, Мик все еще оставался довольно мелким и легким для жокея, однако он так никогда и не преодолел расстояние, отделяющее подмастерье от мастера. Несмотря на это, он постоянно носил шелковый жокейский костюм — ему не хотелось, чтобы люди позабыли о его прежних заслугах. Когда-то давно и очень недолго Мик даже работал тренером на маленькой ферме где-то во Флориде. Это место досталось ему путем невероятного напряжения фантазии и отчаянного блефа. Потом на протяжении года или около того он владел жеребцом, если точнее, то Мику принадлежала доля в пятнадцать процентов, однако скакун так и не сумел раскрыть свой потенциал, до конца оставшись «утренней звездой» — лошадью, которая показывает отменные результаты на утренних тренировках, но в настоящей скачке ничем не выделяется. Тем не менее Мик побыл и владельцем, а для него это было самое главное.
Когда он услышал, что ферма Канингема перешла в другие руки, он вернулся, чтобы наняться на работу. Должность грума его вполне устраивала, тем более что Гейб Слейтер был похож на победителя. И, насколько Мик помнил, всегда был похож.
Ему льстило, что более молодые работники прислушиваются к его мнению. Возможно, они и звали его за глаза Петухом — главным образом из-за того, что он постоянно щеголял в ярко-голубой жокейке, да еще из-за неестественно-важной походки, — однако ни в этом прозвище, ни в том, как его произносили, не было ни презрения, ни недоброжелательности.
Морщинистое, узкое лицо Мика было хорошо известно на всех ипподромах от Санта-Аниты до Пимлико. Это и было то самое, чего Мик хотел всегда.
— Нынче скорость будет невысока, — заметил Боггс, разминая в пальцах сигарету.
Мик только кивнул. Утром прошел ливень, перешедший в обложной, бесконечный дождь, и дорожка раскисла. Слейтеров Дубль был настоящей звездой размокших, глинистых треков.
Означенный разговор происходил в промежутке между утренней проминкой и началом заездов. Мик сидел под навесом, лениво следя за тем, как с крыши срываются капли воды, и размышляя о десяти долларах, которые буквально прожгли дыру в его нагрудном кармане. Он уже твердо решил поставить их на то, что Дубль натянет нос остальным.
Вытащив из кармана помятую пачку «Мальборо», Мик прикурил от сигареты Боггса.
Пока все было тихо. Жокеи оставались в своих раздевалках или сидели в парной, чтобы сбросить перед стартом еще несколько лишних унций. Тренеры с головой ушли в свои записи, а владельцы торчали в кафе, наслаждаясь сухим теплом и горячим кофе. Конюшни стояли молчаливые, притихшие, но пройдет совсем немного времени, и они снова оживут.
— Интересно глядеть на дочку мисс Наоми, — проговорил Мик, приглашая Боггса к разговору. — Пару недель назад она приезжала к нам в «Рискованное дело» и уехала мокрая до нитки.
Боггс выпустил изо рта струйку дыма.
— Слыхал я про это.
— Она была на твоем чатом жеребце, на Юпитере. Здорово она с ним управляется.
— Ездит почти как мать. Классно ездит.
Минут пять два старых холостяка курили молча, потом Мик сказал:
— Сегодня к нам заходил еще кое-кто.
— Да? — Боггс не стал спрашивать, кто это был. Стиль их разговора был освящен многолетней традицией, и ни один не собирался ее менять.
— Давненько его не было видно, но я его мигом узнал. — Мик бросил окурок в лужу и подождал, пока он зашипит и погаснет. — Я было совсем позабыл, что они с хозяином знакомы, пока не увидел их вместе. Тут, конечно, вспомнилось. Я-то еще помню те времена, когда мистер Слейтер работал у Канингема конюшенным мальчиком.
— Угу. Лет пятнадцать назад это было. Потом он нанялся в «Три ивы», сколько-то там проработал…
— Год или два. Здорово умел вкалывать, да и трепаться не любил. Он до сих пор не говорит того, чего не след… И всегда был одиночкой. — Мик негромко усмехнулся. — Вот не думал, что придется на него работать.
— Да, парень сам выбрался в люди.
— Этого у него не отнимешь. Мало кто мог подумать, что у него что-то выйдет, особенно с тех пор, как он пристрастился к картишкам. Еще одна ипподромная крыса — так о нем говорили. Но я знал, что из парня выйдет толк.
— Он мне самому нравился. — Боггс потер синяк на руке, оставшийся после того, как его укусил годовалый жеребенок. — Что-то такое в нем было. До сих пор есть.
— Да. Я был с ним в тот день, когда Липски хотел его пырнуть. Мистер Слейтер и тогда не сказал больше того, что следовало.
Боггс сплюнул на мокрую землю — больше в знак презрения к Липски, чем по необходимости.
— Не дело пить, когда везешь жеребца на случку.
— Верно. — Мик снова замолчал, раздумывая, не выкурить ли ему еще одну сигарету. — Мистер Слейтер терпеть не может пьяниц. Я было совсем позабыл, что его отец тоже любил прикладываться к бутылочке, пока на днях не увидел его на ферме.
— Кого? Рика Слейтера? — с интересом переспросил Боггс. — Он приезжал в «Рискованное дело»?
— Так об том я и толкую. Это было аккурат в тот день, когда дочка мисс Наоми уехала от нас мокрая. Рик, значит, приперся на ферму пьяный, и весь сияет, что твой продавец Библий… — Мик решил закурить еще одну сигарету, чтобы продлить удовольствие от обмена информацией. — Ну, они с мистером Слейтером поговорили маленько. Я-то не слышал, что мистер Слейтер папаше сказал, да и по лицу его мало что поймешь. Настоящий игрок — ни одна жилка не дрогнет.
Он глубоко затянулся, наслаждаясь вниманием старого приятеля.
— Зато старик-то расквакался да разнылся, и все насчет того, что сынок его, дескать, разбогател и что он сам, мол, просто проходил мимо — вот и заглянул проведать, как его кровиночка тут поживает.
— Скорее всего просто хотел выкачать из Гейба побольше.
— Ясное дело. Мне так сразу не понравилось, как он все оглядывает — словно цифры на компьютере складывает. Полли как раз работала на лонже с однолеткой. Мистер Слейтер назвал жеребенка Инсайд… Золотые руки у этой Полли, верно — золотые.
— Да, — согласился Боггс, не находя ничего странного в запутанной истории, которую рассказывал ему Мик. Заметив на дорожке одного из ипподромных коноводов, он кивнул ему в знак приветствия. — Здорово у нее получается с однолетками. Думаю, Моисей хочет и мисс Келси так же натренировать, а то старина Чип снова заговорил о том, что хочет уйти на покой.
— Брехня. Какой уж год он грозится, а все никак… — Мик затянулся и снова вернулся к нити своего повествования. — Так вот, мистер Слейтер пошел наверх, в дом, а папаша его остался бродить между конюшнями. Ну, он время зря не тратил, знай посасывал из своей фляжки. Серебряная, между прочим, блестит что твоя пуговица. Набрел на Джемисона, прижал в углу и давай нудить. Потом мистер Слейтер вернулся, дал своему старику чек и вытолкал в шею. Без скандала, конечно, по-умному, но, ей-богу, казалось, будто он его пинками провожает.
— Никогда не любил Рика Слейтера. Дерьмо он, Рик.
— Я тоже. Говорят, яблочко от яблони недалеко падает, но тут, я думаю, оно далеко откатилось. Классный парень наш мистер Слейтер, точно тебе говорю. Всегда выслушает, если ему что говоришь. На днях спрашивал меня, что я думаю об уколе, от которого Три Валета захромал.
— Добрый конь, Валет.
— Точно, добрый. Вот я и говорю мистеру Слейте-ру, что сдается-де мне, что никакой это не несчастный случай. Ну, он только выслушал меня, поблагодарил вежливо… — Ми к поднялся, хрустнув суставами. — Пойду, взгляну, как там мой Дубль…
— А я, пожалуй, схожу кофейку глотну.
Они расстались, и Мик скрылся в полутьме конюшен. Дождь барабанил по крыше, заглушая звуки, которые производили переступавшие с ноги на ногу лошади, запертые в боксах. Один из грумов укрывал кобылу попоной, и Мик остановился, рассматривая ее стати.
Широковата в груди, решил он. Будет ковылять. Другое дело его Дубль. Вороной, без единого белого пятнышка, он был ровно шестнадцать ладоней ростом и отличался сильно покатыми плечами и коротким, крепким туловищем, в котором, как говорилось, было «много сердца».
И, самое главное, у Дубля был кураж и мужество бойца.
С этими мыслями Мик пошел дальше по проходу. Он любил поговорить с Дублем перед стартом, побеседовать, так сказать, по-свойски, и заодно заглянуть ему в глаза, чтобы понять, стоит ли сегодня ставить, или нет.
— Ну, мальчик, на сегодня мы заказали дождь. Специально для тебя… — Мик отворил дверь денника и резко остановился. — Что ты тут делаешь, Липски? Какого черта тебе нужно возле лошади мистера Слейтера?
Липски как сидел на корточках, так и остался сидеть, искоса наблюдая за Миком, который быстро провел ладонью по передним ногам жеребца.
— Так… смотрю, — проговорил он наконец и добавил с вызовом: — Может, я на него ставку хочу сделать!
— Иди и делай, а отсюда выметайся.
— Ухожу, уже ухожу. — Липски поднялся, одновременно отворачиваясь к стене и стараясь закрыть что-то своим телом, но у Мика были зоркие глаза.
— Зачем тебе эта штука, парень? — Одним стремительным движением Мик перехватил руку Липски, в которой был зажат нож с блестящим узким лезвием. — Ах ты, сволочь! Хотел порезать его, да?
— Я не хотел причинить ему вред. — Липски опасливо поглядел на дверь бокса. Времени оставалось совсем мало. — Я просто хотел сделать так, чтобы он сегодня не вышел на старт.
Сегодня и вообще никогда, подумал он. Стоит только повредить сухожилие…
— Слейтер давно нарывается.
— Это ты нарывался и получил свое, — поправил его Мик. — Никто не смеет трогать моих лошадей.
Страшная догадка промелькнула у него в голове.
— Так ты, гнида, наверняка и Валета сделал! — воскликнул он.
— Понятия не имею, о чем это ты говоришь. Послушай, Мик, я признаю, что это была дурацкая идея, но в конце концов я ничего не сделал. Посмотри сам, я его даже не коснулся.
— Конечно, я посмотрю. Только сперва мы пойдем к мистеру Слейтеру и послушаем, что он скажет.
Липски рванулся, разъяренный тем, что у такого щуплого старика такая железная хватка.
— Ты же не сдашь меня, Петух!
— Еще как сдам! А если на этом жеребце окажется хоть царапина, я приду плюнуть на твою могилу, если мистер Слейтер решит прибить тебя!
— Я не трогал твою паршивую лошадь! — Липски в отчаянии оттолкнул Мика свободной рукой, и двое мужчин начали бороться. Дубль нервно затанцевал на месте, прижимаясь к стене стойла.
Липски в конце концов удалось вырваться. Он взмахнул ножом, клинок со свистом рассек воздух и, наткнувшись на предплечье Мика, царапнул бок жеребца. От боли Дубль попятился, а Мик выругался и набрал в легкие побольше воздуха, чтобы позвать на помощь.
Но крик так и не родился. Нож вонзился ему в живот, прямо над ремнем, и воздух перестал поступать в легкие.
— Господи! — Липски, потрясенный едва ли не сильнее своего противника, машинально выдернул лезвие из раны и уставился на расплывающееся на ткани кровавое пятно. — Господи Иисусе, Мик! Я не хотел…
— Сволочь!… — выдавил Мик, падая, в то время как жеребец, возбужденный и напуганный запахом крови, снова шарахнулся и встал на дыбы. Острое копыто ударило конюха в основание черепа, короткая, острая боль пронзила все тело Мика, а в глазах потемнело. В следующее мгновение он упал, и испуганный жеребец принялся топтать его копытами. Но Мик этого уже не почувствовал.
Паника охватила Липски. Он был близок к тому, чтобы опрометью броситься прочь, но вместо этого укрылся в углу. Это не его вина, твердил он себе. Он не убийца. Разве он позволил бы себе замахиваться на Мика ножом, особенно в трезвом виде? Нет, это случайность, дурацкая случайность. Если бы только старина Мик выслушал его, все кончилось бы совсем иначе.
Липски вытер кулаком губы и крадучись подошел к двери бокса. Окровавленный нож он засунул в ботинок и бесшумно выскользнул сначала в проход, а потом и из конюшни. Его сутулая фигура сразу скрылась за серой пеленой дождя.
Ему необходимо было выпить.
— Великолепно! — Ченнинг стоял на мокрой трибуне и жевал хот-дог. — Кто бы мог подумать, — добавил он с набитым ртом, — что это так здорово? Я чувствую себя так, словно побывал на репетиции какой-нибудь горяченькой бродвейской постановки!
Наоми улыбнулась. Если бы она могла выбирать брата для своей дочери, то она выбрала бы Ченнинга Осборна.
— Мне очень жаль, — пошутила она, — что мы не смогли обеспечить погоду получше.
— Ничего страшного! — В голосе молодого человека прозвучали нотки неподдельного восторга. — Так даже еще лучше. Мокрые лошади мчатся сквозь дождь, флаги трепещут, грязь во все стороны!.. — Он ухмыльнулся и запил хот-дог колой. — Не могу дождаться начала.
— Осталось совсем немножко, — утешила его
Келси. — Сейчас, наверное, уже начали готовить лошадей для парада. Хочешь пойти посмотреть?
— Конечно. Спасибо тебе, Наоми.
— За что?
— За то, что ты разрешаешь мне все трогать руками и смотреть.
— Просто я рада, что ты предпочел нас солнцу, пляжу и девушкам в бикини.
— Здесь гораздо интереснее. — Простым и естественным жестом, который показался Наоми очаровательным, Ченнинг протянул ей руку. — Когда на следующей неделе я вернусь домой, то смогу хвастаться перед своими загорелыми, страдающими с похмелья друзьями, как я развлекался с двумя роскошными женщинами.
— А как же твоя вегетарианка? — не преминула поинтересоваться Келси.
— Кто? Виктория? — Улыбка Ченнинга была быстрой и беспечной. — Она бросила меня, как только увидела, что не может обратить меня в свою веру.
— Весьма недальновидно с ее стороны, — заметила Наоми.
— Я так ей и сказал. Ведь для многих я — желанная добыча, верно, Кел? — Он посмотрел на сестру и увидел, что она его не слушает и что все ее внимание направлено в другую сторону. Ну-ну, подумал Ченнинг разглядывая Гейба. Подобного выражения на лице Келси он не видел довольно долгое время.
— Кто-то знакомый? — с небрежным видом поинтересовался он.
— Что? А-а… — Келси стушевалась и подняла руку, чтобы поправить козырек своей кепочки. — Просто сосед.
Гейб оборвал разговор с Джемисоном и, повернувшись, смотрел, как они приближаются. Черт, подумал он, даже в мокрой одежде Келси выглядит отлично. Потом его взгляд остановился на юноше, который обнимал ее за плечи.
Слишком молод для соперника, решил Гейб. Слишком молод даже для того, чтобы покупать пиво. И все же в том, как его рука лежала на плече Келси, было что-то собственническое, а в глазах юноши Гейб заметил любопытство и предупреждение.
Сводный брат, понял Гейб, делая шаг навстречу.
— Ты так и не обсохла после бассейна? — спросил он, следя за лицом Келси, по которому промелькнула легкая тень раздражения.
— Проснись, Слейтер, новый день настал! — нашлась она. — Познакомьтесь: Габриэл Слейтер — Ченнинг Осборн.
— Хорошо, что ты выбрал время навестить сестру.
— Надеюсь, она обрадовалась.
Гейб с удовольствием отметил, что Ченнинг сжал его кисть несколько сильнее того, чем требовалось для обычного рукопожатия.
— Как твоя кобыла, Наоми? Я хотел зайти посмотреть, да все недосуг.
— Она определенно понесла и вполне здорова. А как твой Валет? Он поправляется? Я слышала об этой неприятности от Мэтта Ганнера.
Этот вопрос заставил мысли Гейба свернуть в мрачное русло, но взгляд его остался таким же безмятежным и непроницаемым.
— Да. Через несколько недель он восстановит свою лучшую форму.
— Но на сегодня заявлен Дубль, правда? — вставила Келси.
Гейб снова посмотрел на нее. Ему хотелось одновременно и коснуться ее, и уязвить, поэтому он провел костяшками пальцев по щеке девушки.
— Ты, я вижу, следишь за расписанием.
— Можно сказать и так. Твои кони бегут с нашими ноздря в ноздрю.
— Хочешь еще одну частную ставку? Между прочим, ты все еще должна мне десятку.
— Хорошо. Учитывая обстоятельства… пусть будет двойная. Дубль — или ничего. — — Согласен. Хочешь взглянуть на победителя?
— Спасибо, но я уже видела Гордость Виргинии. Гейб ухмыльнулся и взял ее за руку.
— Идем.
Он потянул Келен за собой, и Ченнинг нахмурился.
— Давно это продолжается? — спросил он Наоми.
— Мне начинает казаться, что — да. — Глядя вслед удаляющейся паре, Наоми потерла свой мокрый, замерзший нос. — Тебя это беспокоит?
— Развод дался Кел нелегко, и мне не хотелось бы, чтобы кто-то этим воспользовался. Ты хорошо его знаешь?
— Не очень, если говорить откровенно. — Наоми вздохнула. — Попозже я расскажу тебе все, что знаю. А теперь давай пойдем с ними. Может быть, это поможет тебе перестать беспокоиться.
— Отличная идея. — Ченнинг посмотрел на Наоми и улыбнулся. — Ты — парень что надо, Наоми.
Польщенная, Наоми взяла его за руку.
— И ты тоже.
— Знаешь, Слейтер, я всегда рада, когда наши лошади выигрывают скачки, но мне искренне жаль, что с Валетом так получилось. Конечно, я ничем не могу помочь, но…
— Запала на них, да?
Келси приподняла козырек своей кепочки и посмотрела на него.
— На кого?
— На лошадей.
Она пожала плечами и пошла дальше.
— Даже если так, что с того?
— Они помогают тебе успокоиться, смягчиться, а тебе это очень идет. — Гейб намеренно замедлил шаг. Ему хотелось подольше побыть с ней, прежде чем они достигнут бокса.
— Когда ты снова придешь?
Келси не стала притворяться, что не расслышала или не поняла его, но предпочла уклониться от ответа.
— Я была очень занята. У Моисея всегда находится для меня какая-нибудь работенка.
— Может быть, ты хочешь, чтобы я пришел к тебе?
— Нет. — Рассердившись, Келси резко обернулась через плечо. Наоми и Ченнинг почти нагнали их.
— Нет, — повторила она. — Во всяком случае, ты выбрал не самое подходящее время, чтобы обсуждать этот вопрос.
— Как тебе кажется, твой братец вцепится мне в глотку, если я прямо здесь обниму тебя и поцелую?
— Конечно же, нет. — Келси почувствовала, что самообладание покидает ее и добавила: — Зато я могу.
— Ты настоящая искусительница. — Гейб прижал палец к губам. — Сегодня вечером. Я хочу видеть тебя сегодня же вечером.
— У меня есть чем заняться, Гейб. Ченнинг проведет здесь еще неделю.
— Сегодня вечером, — повторил Гейб. — Приходи, иначе я сам приду к тебе. Выбирай.
Он остановился возле бокса, все еще не выпуская ее руки.
— Ну, здравствуй, мальчик. Ты готов к… — Гейб не договорил, заметив на боку вороного кровавую полосу. — Что за черт!..
Он рывком отворил дверцу и сразу увидел на подстилке изуродованное тело.
— Назад! — Он взмахнул рукой, чтобы остановить Келси.
— Что с ним такое? У бедняжки кровь идет… — Келси продолжала напирать, и, когда Гейб схватился за уздечку, чтобы не дать жеребцу подняться на дыбы, она тоже увидела окровавленную солому и лежащего человека на ней.
— О, боже… Боже мой, Гейб!
— Держи его! — приказал Гейб и, схватив безвольно повисшие руки Келси, заставил ее схватиться за уздечку.
— Что случилось? — Наоми, заметив странную бледность, разлившуюся по щекам Келси, рванулась вперед. — Я вызову «Скорую помощь». Ты справишься с конем, Келси?
Ее рука легла поверх руки дочери.
Келси моргнула и, кивнув, слегка откашлялась.
— Да. Думаю — да. Со мной все в порядке.
На самом деле ее мутило, и она не решалась повернуть голову, чтобы еще раз увидеть тело, лежащее в углу бокса.
— Господи! — Ченнинг с трудом сглотнул, потом протиснулся мимо Келси к Гейбу, который склонился над телом. — Я, конечно, не врач, — негромко сказал он, приседая рядом, — но я учусь. Может быть…
Но ему потребовался только один взгляд, чтобы понять, что здесь был бы бессилен даже такой опытный хирург, как его отец.
Кровь была повсюду. Солома буквально пропиталась ею, а глубокая рана на затылке убитого продолжала кровоточить. Ярко-голубая кепочка, испачканная красным, была наполовину втоптана в солому подстилки.
— Должно быть, эта лошадь взбесилась, — мрачно сказал Ченнинг. — Отойди от нее, Келси. Слышишь, отойди!
— Я его удержу. — Стараясь дышать ровнее, Келси погладила вороного по шее. — Он испуган, он весь дрожит.
— Черт возьми! Он только что убил человека!
— Это не он, — Гейб говорил негромко, но в его голосе звучали стальные нотки. Он осторожно перевернул Мика на спину, и под задравшейся рубашкой на животе грума стала видна страшная ножевая рана. — Это сделал кто-то другой.
Келси, дрожа, стояла под дождем и притворялась, будто пьет кофе, который принес ей Ченнинг.
— Тебе нужно уйти отсюда, — в десятый раз повторил ее брат. — Давай я провожу тебя домой или, по крайней мере, в клуб.
— Не надо, со мной все будет в порядке. Я должна ждать. Этот бедняга… — Келси повернулась и посмотрела в сторону конюшен. Они больше не казались ей радостными, кипящими своей собственной внутренней жизнью и энергией. Теперь они были просто грязными и страшными. Вокруг тесными молчаливыми группками собирались люди.
— Гейб там, — закончила Келси. — С полицией.
— Он сам справится. — Ченнинг бросил взгляд на Наоми, которая, нахохлившись, сидела под навесом на перевернутой бочке. — Может быть, вам с Наоми все-таки лучше уехать? Твоя мама выглядит по-настоящему испуганной.
Келси продолжала смотреть на ворота конюшни. Она должна быть там, должна знать, что они говорят, должна своими глазами видеть, что там происходит.
— Гейб и я… мы нашли его, — пробормотала она. — Мне кажется, я должна помочь…
— Тогда иди и помоги Наоми. Келси глубоко вздохнула.
— Хорошо. Ты прав.
Она подошла к матери и вздрогнула, встретив ее пустой, ничего не выражающий взгляд.
— Возьми, — она протянула Наоми свой нетронутый кофе. — Лучше бы тебе выпить бренди, но бренди у меня нет.
— Спасибо. — Наоми взяла чашку и заставила себя сделать глоток. Это не имеет к ней никакого отношения, напомнила она себе. На этот раз полиция не заберет ее с собой.
— Бедный Мик…
— Ты его знала? Хорошо?
— Он давно работает в наших краях. — Наоми отпила еще глоток. Нет, конечно, это не бренди, но помогает. — Он и Боггс раз в неделю играли по маленькой в покер и сплетничали, как две старые девы. Думаю, Мик знал о моих лошадях столько же, сколько о лошадях Гейба, но он оставался лояльным.
Она судорожно вздохнула.
— Мик был совершенно безвредным. Не представляю, кто мог сотворить с ним такое…
— Полиция все выяснит. — Немного поколебавшись, Келси неуверенно взяла Наоми за плечо. — Хочешь, я отвезу тебя домой?
— Нет. — Наоми накрыла руку дочери ладонью, и обе внезапно осознали, что впервые за все прошедшее время они прикоснулись друг к другу, не сдерживаясь и не размышляя о последствиях.
— Прости, Келси. Тебе, должно быть, нелегко смотреть на такое…
— Нам всем нелегко.
— Все равно, я бы дорого дала, чтобы избавить тебя от этого ужаса. — Она подняла голову и встретилась с Келси взглядом. — Мне очень не по себе от всего этого.
— Тогда я останусь. — Келси повернула руку так, что их пальцы переплелись. Рука Наоми была холодной и напряженной. — А ты поедешь домой, — добавила она как можно тверже. — Полиция, возможно, захочет поговорить со мной, так что тебя проводит Ченнинг.
— Я не хочу оставлять тебя здесь одну.
— Я не одна. Здесь есть Гейб, Моисей, Боггс. — Она бросила взгляд назад, где под унылым дождем стоял убитый горем старый конюх. — К чему тебе оставаться, когда ты так расстроена? Возвращайся в «Три ивы», прими горячую ванну и ложись. Я зайду к тебе, как только вернусь.
Она наклонилась к матери и добавила чуть более мягко:
— Кроме того, я не хочу, чтобы Чен оставался здесь. Если попросить его отвезти тебя, то он будет считать, что поступил как настоящий мужчина.
— Хорошо. — Проклиная себя за слабость, Наоми тяжело поднялась. — Хорошо, — повторила она, — я поеду. Мое присутствие на месте преступления ничему не поможет, а только вызовет лишние кривотолки. Только, пожалуйста, не задерживайся здесь дольше, чем необходимо.
— Конечно. Не беспокойся.
Оставшись в одиночестве, Келси опустилась на бочку, с которой только что встала Наоми, и приготовилась ждать.
Ждать ей пришлось совсем недолго.
Из ворот конюшни выступил полицейский сержант в форме и, оглядев молчаливые группки людей, остановил свой взгляд на ней.
— Мисс Байден? Келси Байден? — Да.
— Лейтенант хочет с вами поговорить. Пройдите, пожалуйста, внутрь.
— Иду. — Не обращая внимания на недоуменные взгляды, она слезла с бочки.
В конюшне все происходило так, как это описано в детективных романах, — обычная рутина, сопровождающая насильственную смерть. Полицейский фотограф, сверкая вспышкой, делал последние снимки, желтая заградительная лента была натянута поперек прохода в дальнем конце конюшни.
Гейб увидел ее, и его глаза сверкнули.
— Я же сказал, что тебе не обязательно оставаться здесь.
— Вы вместе нашли тело? — Лейтенант Росси перешагнул через ленту и кивнул Келси. Он был ветераном полицейского управления округа с двадцатью годами беспорочной службы за плечами. Мужественное, суровое лицо его было довольно красивым, глаза — зоркими и внимательными. Густые, черные волосы, тронутые благородной сединой, были еще одним из многочисленных достоинств Росси. Лейтенант был вскормлен витаминами, фруктовыми соками и продуктами с низким содержанием холестерина и закален регулярными физическими упражнениями — Росси считал, что, несмотря на то, что большую часть своего рабочего времени он проводит за столом, это не дает ему права распускаться.
Кроме того, он любил свою работу, с удовольствием занимался заурядными делами и ненавидел убийства.
— Спасибо, что подождали, мисс Байден.
— Мне хотелось помочь вам… сделать все, что в моих силах.
— Очень любезно с вашей стороны. А теперь расскажите мне, что вы делали сегодня утром. Вы, видимо, приехали сюда еще до рассвета?
— Да, почти что так… — Келси рассказала лейтенанту все, что она запомнила — начиная с разгрузки лошадей и утренней проминки. — Потом мы некоторое время оставались возле скакового круга. Мой сводный брат… он впервые попал на ипподром, и ему все было интересно. Мы решили показать ему, как лошадей готовят к выводке и старту.
— Во сколько примерно это было?
— Около полудня. Между десятью и двенадцатью здесь мало что происходит. У конюшни мы увидели Гейба… мистера Слейтера, который разговаривал со своим тренером, и вместе пошли к лошадям.
Она бросила взгляд через плечо лейтенанта, чтобы найти Гейба, и с ужасом увидела, как двое санитаров выносят на носилках блестящий пластиковый мешок.
Должно быть, она сильно побледнела, поскольку Гейб с проклятьем поднырнул под желтую ленту и выпрямился, пытаясь загородить собой носилки.
— Совсем не обязательно было устраивать допрос здесь и сейчас, лейтенант, — сердито проворчал он.
— Нет, ничего… — Келси закусила губу, пытаясь справиться с тошнотой, подступившей к горлу. — Я хотела бы пройти через это как можно скорее.
— Я высоко ценю вашу помощь, мисс. Итак, вы увидели мистера Слейтера у конюшен…
— Да, почти. Мы вместе прошли несколько ярдов и все время подначивали друг друга, потому что наши лошади должны были участвовать в одном заезде. Потом я пошла с Гейбом, чтобы взглянуть на его вороного, а моя мать и брат шли чуть сзади.
— Ваша мать?
— Да. Собственно говоря, это ее жеребец должен был гоняться с вороным мистера Слейтера. Она — хозяйка фермы «Три ивы», Наоми Чедвик.
— Чедвик? — При звуке этого имени в голове лейтенанта что-то отозвалось, какие-то давние воспоминания, но он не стал на них останавливаться. — Значит, вас было четверо?
— Да, только Наоми с Ченнингом шли позади нас. И они подошли к боксу, когда… только когда мы увидели, что произошло. Мы с Гейбом заметили царапину на левом боку коня почти одновременно. Он вошел внутрь, стараясь загородить проход, но я волновалась за Дубля, поэтому пошла следом. Потом я увидела на полу кровь и… тело. Дубль испугался и начал свечить, так что мне пришлось держать его, а тут и Наоми с Ченнингом подоспели. Наоми сразу ушла, чтобы вызвать «Скорую помощь», а Ченнинг бросился к убитому. Наверное, он думал, что ему еще можно помочь. Мне показалось — нам всем показалось, — что Мика убила лошадь, но тут Гейб перевернул его, и мы увидели… — Келси подумала, что никогда не забудет того, что она увидела. — … Мы увидели, что это не лошадь, и Гейб послал Ченнинга за полицией.
— И вблизи конюшен никого не было, когда вы с мистером Слейтером вошли?
— Нет. Во всяком случае, я никого не заметила. Несомненно, внутри был кое-кто из грумов, хотя готовить лошадей к выводке было еще рано.
— Вы знали убитого, мисс Байден?
— Нет, но ведь я приехала в «Три ивы» всего несколько недель назад.
— Вы живете не здесь?
— Нет, в Мериленде. На ферму я приехала погостить.
— Тогда мне понадобится ваш постоянный адрес. Для протокола.
Келси продиктовала ему адрес, Росси записал его и спрятал свой блокнот.
— Спасибо, что уделили мне время, мисс Байден. А теперь я хотел бы поговорить с вашим сводным братом и с вашей матерью.
— Я велела Ченнингу отвезти маму домой. Она была очень расстроена. — Говоря это, Келси непроизвольно изменила позу, выпрямив спину и расставив чуть шире ноги. — Во всяком случае, они оба были со мной все утро и не могли видеть ничего такого, чего бы я не заметила.
— Вы даже не можете себе представить, сколько интересного один человек замечает там, где другой не видит ничего особенного. — Полицейский покачал головой. — Но все равно — спасибо.
Он повернулся к Келси спиной, и она поняла, что может идти. Росси тем временем обратился к Гейбу:
— Судя по информации, которой я располагаю, последним человеком, который разговаривал с убитым, может быть некто Боггс. Он тоже работает у вас?
— Он работает в «Трех ивах».
— Боггс снаружи, — подсказала Келси. — Я могу сказать ему, чтобы пришел сюда.
И она поспешила на улицу, стараясь как можно скорее оказаться подальше от пронзительных глаз лейтенанта и вопросов, задаваемых профессионально-спокойным тоном. Боггс стоял на том же самом месте, где она видела его в последний раз, стоял под дождем и мок.
— Лейтенант Росси хочет поговорить с тобой, — Келси ласково взяла старого конюха за руки, тщетно стараясь отогреть их между своих ладоней. — Мне очень жаль, Боггс.
— Мы с ним разговаривали… буквально перед этим. Просто сидели и разговаривали. Договорились перекинуться в картишки сегодняшним вечером… — По лицу Боггса потекли, смешиваясь с дождем, крупные слезы. — Кто с ним такое сотворил, мисс Келси? Кто убил старину Мика?
— Я не знаю, Боггс. Пойдем, я тебя провожу. — Она обхватила старого конюха за плечи и повела к дверям конюшни.
— У него ведь никакой семьи нет, мисс Келси. И никогда не было. Сестра Мика… жива ли она? Он не видел ее лет двенадцать. Мне придется позаботиться о нем, мисс Келси, проследить, чтобы его похоронили честь по чести.
— Я сам прослежу за этим, Боггс. — Гейб вышел из ворот конюшни, остановив их на самом пороге. — Ты только скажи мне, что нужно сделать, и мы все устроим.
Боггс громко шмыгнул носом и кивнул. Это казалось ему справедливым.
— Он всегда думал о вас хорошо, мистер Слейтер.
— Я тоже высоко его ценил. Найди меня, как только будешь свободен. Мы все обговорим.
— Мик был бы очень благодарен. — Низко опустив голову, Боггс вошел в конюшню.
— Лейтенант сказал, что ты можешь идти. — Гейб взял Келси за руку и развернул лицом в противоположную от конюшен сторону. — Идем, я отвезу тебя домой.
— Я должна дождаться Боггса. Не стоит оставлять его одного в таком состоянии.
— Моисей о нем позаботится. Я хочу увезти тебя отсюда, Келси. Подальше.
— Не получится. Я уже увязла во всем этом, да и ты тоже.
— Я — совсем другое дело. — Он буквально потащил ее за собой по грязному паддоку. — Этот бокс — мой, лошадь тоже моя, и Мик — черт возьми! — Мик тоже был моим конюхом.
— Потише! — Келси уперлась каблуками в землю и схватила Гейба за рукав. В конюшне он не позволил себе проявить никаких эмоций, кроме, может быть, одной или двух вспышек, но теперь чувства жгли его с такой силой, что он готов был взорваться. Келси поняла это по взгляду Гейба. Его глаза больше не были холодными, непроницаемыми глазами игрока: горячее, смертельно опасное пламя пылало в них.
— Ты сейчас же уедешь отсюда и впредь будешь держаться подальше, — заявил он.
Келси могла бы поспорить, могла бы попытаться вырваться, но она сдержалась. Только когда они дошли до машины, она вдруг повернулась и обняла Гейба обеими руками.
— Не делай этого… — прошептала она.
Гейб остался напряженным, готовым в любую секунду отпрянуть и затолкать ее в машину.
— Не делать чего?
— Не вини себя, Гейб.
— Кого же еще мне винить? — Голос его остался таким же властным, но тело расслабилось, и Келси теснее прильнула к нему, а он прижался лицом к ее влажным волосам. — Кого же мне еще винить, Келси? Он же защищал мою лошадь.
— Откуда ты знаешь?
— Чувствую. — Гейб отстранил ее, не выпуская, впрочем, из рук, и Келси увидела, что глаза его стали немного спокойнее и мягче. Но что-то происходило в их голубой прохладной глубине — что-то такое, что она вся затрепетала. — И я найду того, кто убил Мика. Чего бы это ни стоило…
— Полиция…
— … Сама по себе, а я — — сам по себе.