- Следствие ведет Ева Даллас, #27
22
Она ненавидела больницы. И они могли сколько угодно увешивать выкрашенные в пастельные тона стены изображениями ангелоподобных младенцев, устраивать уютные уголки ожидания, наряжать персонал во все цвета радуги. Все равно это была больница: такое место, где доктора, всякие приборы и аппараты завладевают вашим телом и при этом так или иначе обязательно причиняют вам боль.
Благодаря звездному статусу Мэвис, ее поместили в родильную палату, больше напоминавшую номер люкс в роскошном отеле. Тэнди, купавшуюся в лучах отраженной славы, поместили в столь же роскошную палату напротив по коридору.
Ева надеялась, что, определив своих подопечных на их новые квартиры, она может считать себя временно свободной, но эти надежды мгновенно разлетелись в прах. Мэвис согласилась разжать тиски, которыми сжимала ее руку, только при одном условии: если Ева обещает пойти к Тэнди, проверить, как она там, и тут же вернуться назад.
– Мы с Леонардо собирались вместе ей помогать, но теперь мы обе перешли на обратный отсчет. А у нее никого нет и не будет, пока Аарон сюда не доберется.
Ева была готова обращаться с обеими женщинами, как с опасными ранеными животными. Она осторожно погладила напряженную, с побелевшими костяшками руку Мэвис.
– Конечно, без проблем. Я все сделаю.
Она пересекла коридор, открыла дверь и увидела совершенно голую беременную женщину, которой помогали надеть короткий голубой халатик.
– Господи! – Ева закрыла глаза рукой. – Прошу прощения, Мэвис хотела убедиться, что с тобой все в порядке.
– Обо мне не беспокойся. – Голос Тэнди звучал жизнерадостно. – Тебе сейчас надо быть с ней.
– Без проблем. Я ухожу.
– Ой, Даллас, погоди! Ты не могла бы еще раз позвонить Аарону? Просто хочу убедиться, что он уже едет.
– Запросто. – Ева пересекла коридор в обратном направлении, открыла дверь и была вознаграждена видом голой беременной Мэвис. – Господи, ради всего святого, и почему никто не прикроет этот срам?
Мэвис захихикала, пока Долли накидывала на нее розовый халат.
– С Тэнди все в порядке? А Леонардо скоро будет? А Аарон?
– С ней все в порядке. Я проверю.
Ева выбежала в коридор, словно спасаясь от пожара. Там, в относительной безопасности, она удостоверилась, что Аарон наконец-то сел в такси, а Леонардо только что закончил возню с регистрацией.
– Смелее, – сказала она себе и вернулась к Мэвис.
– Смотри, я на мониторе! – Мэвис сидела на кровати, вся раскрасневшаяся от возбуждения. – Видишь, это сердцебиение ребенка, а вот эта штука – для измерения схваток.
Долли со щелчком натянула на руку гигиеническую перчатку.
– Сейчас проверим, насколько раскрылась шейка матки.
«Господи, сжалься надо мной».
– Я буду в коридоре.
– Нет, не уходи!
Мэвис вытянула руку. Смирившись с тем, что сжалиться над ней некому, Ева взяла подругу за руку, а Мэвис тем временем развела ноги и приняла «гинекологическую» позу.
– Леонардо уже поднимается, – сообщила Ева, старательно устремив глаза на лицо Мэвис и никуда больше.
– Около трех сантиметров, – объявила Долли. – Времени у вас полно, так что расслабьтесь. Дайте мне знать, если захотите чего-нибудь. А вы – Даллас, верно?
– Да.
– Что я могу вам предложить?
– Огромный бокал вина.
Долли засмеялась.
– Нет-нет, никакого алкоголя, пока ребенок не родится. Вот когда родится, мы все за него выпьем. Может быть, чашечку чая?
Ева хотела попросить кофе, но вовремя вспомнила, что больничная бурда ничем не лучше той, что в управлении.
– Пепси есть?
– Конечно.
– Мой Пирожок! – завопила Мэвис, когда в палату вошел Леонардо с огромной охапкой чайных роз. – Ой, ты принес мне цветы, а я еще даже не родила.
– Они похожи на солнце, и ты можешь сфокусироваться на них, пока сюда не доставят твою сумку. – Он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб. – С тобой все в порядке? Может, принести тебе колотого льда? Может, включить музыку?
– Это ты похож на солнце. Нет, я в порядке, все просто волшебно. Три сантиметра, и счет идет. Я так рада, что ты здесь. Я так рада, что вы все здесь. Все именно так, как я и представляла. Соммерсет, вы мой ангел, побудьте с Тэнди, пока… Ой! Опять. Еще одна.
Раз уж у кровати суетился Леонардо, Ева поспешила отойти подальше и встала рядом с Рорком.
– Я видела их обеих голыми, и теперь я напугана на всю жизнь. Человеческое тело не должно так растягиваться. Оно для этого не приспособлено.
– Меня больше тревожат другие части тела. Они тоже растягиваются.
– Ой, я тебя умоляю, замолчи!
– Это было не так уж страшно, – весело объ-явила Мэвис и послала Леонардо взгляд, полный горячей нежности. – Медвежонок, помнишь, о чем ты меня просил? На прошлой неделе и в прошлом месяце, и в позапрошлом месяце?
Он держал ее за обе руки и теперь прижал их к сердцу.
– Ангел мой!
– Да.
Ева отвела взгляд, когда их губы слились в бесконечно страстном поцелуе.
– Мы женимся! – пропела Мэвис.
– Правда? – отреагировала Ева.
– Железно. Мы теперь будем намертво повязаны.
– Я месяцами ее упрашивал. – Лицо Леонардо сияло. – И наконец я сошью тебе совершенно потрясающее свадебное платье.
– Ой, нет, не получится. Сладенький мой, мы должны сделать это сейчас. До того, как родится ребенок.
– Прямо сейчас?
– Я точно знаю, что так нужно. Ребенок идет, и я хочу быть твоей любящей женушкой, когда мы увидим его или ее в самый первый раз. Когда мы в первый раз возьмем его на руки. Пожалуйста?
– Но у нас же нет лицензии, и мы ни с кем ни о чем не договаривались.
Губы Мэвис задрожали.
– Это надо сделать сейчас.
– Держись! – Ева вскинула руку, прежде чем отверзлись шлюзы. – Я думаю, мы с этим справимся. Дай нам пару минут.
Она вышла из палаты вместе с Рорком.
– Придется звонить мэру, – сказала она, вынимая сотовый. – Если мне не удастся уговорить его выдать лицензию, я хочу, чтобы ты был наготове и предложил ему взятку.
– Легко. Но им нужен кто-то для совершения обряда. В больнице должен быть кто-то, кто этим занимается. Я пойду узнаю.
Ева кивнула и задержала дыхание.
– Господин мэр, это лейтенант Даллас, я хочу попросить вас о личном одолжении.
К тому времени, как она закончила разговор, из лифта выбежали Пибоди и Макнаб.
– Пришло подкрепление с амуницией. – Пибоди сияла идиотски радостной улыбкой. – Как они?
– Как они? – удивилась Ева. – Они детей рожают. И, как будто мало им этого, Мэвис решила, что они с Леонардо должны пожениться. Прямо сейчас.
– Здесь? Сейчас? Обалдеть!
– Я уговорила мэра выдать им особую лицензию. Рорк сейчас ищет кого-нибудь, кто провел бы церемонию.
– Макнаб, начинай по новой. Мы провели телефонную рассылку, – пояснила Пибоди, повернувшись к Еве. – Я составила список, кому надо кинуть весточку. Раз возникли новые данные, придется все делать заново. Она рожает, и они женятся.
– Считай, уже сделано, – откликнулся Макнаб. – Тэнди?
– Там. Мэвис тут.
– Я пойду к ней. – Пибоди заулыбалась. – Хорошо, что меня осенило сунуть тиару в ее сумку! Теперь она ее наденет как головной убор невесты.
Стоило Пибоди открыть дверь, как раздался двойной визг: самой Пибоди и Мэвис. Ева зажала пальцами уши, потом глаза. Опустив руки, она увидела Рорка, идущего к ней по коридору в компании очень бледного мужчины. Ева узнала Аарона Эпплби.
– Я нашел блудного папочку, – объявил Рорк.
– Я так растерялся, что просто ничего не соображал. О боже, вы – Даллас?!
Не успела Ева приготовиться к обороне, как он обнял ее обеими руками и уронил голову ей на плечо. Ее ужас возрос многократно, когда из его горла вырвалось сдавленное рыдание.
– Спасибо вам. Благослови вас Бог! Спасибо вам за мою Тэнди, за нашего ребенка.
– Э-э-э… она, наверно, захочет вас увидеть. Она вон там.
– Тэнди! – Он бросился к двери. – Тэнди!
– Я не знаю, сколько еще смогу выдержать, – чуть ни плакала Ева.
– Держитесь, лейтенант. – Положив руку ей на плечо, Рорк вопросительно посмотрел на Соммерсета, вышедшего из палаты Тэнди. – Как дела?
– Дела у нее идут очень быстро. Я бы сказал, у нас будет ребенок часа через два, максимум три.
– У нас еще и свадьба будет. Мэвис и Леонардо.
Губы Соммерсета искривились в улыбке. Это было настолько невероятно, что Ева удивилась, как его изможденное лицо при этом сохранило обычное чопорное выражение.
– Это чудесно. Разве вам не следует быть с ней? Ассистировать ей при родах?
– Мы тут сейчас немного заняты. – Ева смущенно замялась. – Там Пибоди.
– Ей нужны вы, – властно напомнил Соммерсет. – Сейчас я сам зайду на минутку.
– Я не собираюсь чувствовать себя виноватой, – решительно заявила Ева. – Я не буду чувствовать себя виноватой. Ну, ладно, черт, я чувствую себя виноватой.
– Ну, что? Опять идем на прорыв?
– Не произноси этого слова.
Весь следующий час прошел в лихорадочной суете. Пибоди и Макнаб взяли на себя роль гонцов, поддерживающих связь между двумя рожающими женщинами. Примчалась Трина и настояла, что она должна сделать Мэвис прическу. Акушерка сновала между двумя палатами, заверяя, что обе женщины идут по графику, причем Тэнди – со значительным опережением.
Мэвис отставала при шести сантиметрах раскрытия, а Тэнди уже достигла десяти, и ей разрешено было тужиться.
Благодаря телефонному оповещению, родильная палата вскоре оказалась забитой под завязку. Тут были доктор Мира с мужем, Луиза Диматто и Чарльз Монро, Фини, Надин, великан Крэк, пришедший прямо из своего клуба «Даун энд Дэрти».
– Прямо настоящая свадьба! Я так счастлива! Как я выгляжу?
Леонардо поцеловал пальцы Мэвис.
– Ты самая прекрасная женщина на свете.
– О, мой дорогой! Давай поженимся! У нас же все есть, верно? Цветы. – Мэвис стиснула букетик фиалок, который принес ей Рорк. – Есть музыка, все наши друзья здесь. Подружка невесты. – Она улыбнулась Еве и Рорку. – И шафер.
– Все у нас есть. – Тут лицо Леонардо вытянулось. – Кольцо. У меня нет для тебя кольца.
– О! – Ее губы опять задрожали, но Мэвис героически держала слезы. – Ну что ж, это не так уж важно. Кольцо совсем необязательно.
Соммерсет шагнул вперед и вытянул цепочку из-под жестко накрахмаленной рубашки.
– Если вы примете чужую вещь напрокат, я буду рад предложить вам вот это, пока вы не обзаведетесь своим собственным. Оно принадлежало моей жене.
Слезы задрожали на ресницах Мэвис.
– Спасибо, для меня это большая честь. Вы не откажетесь быть посаженным отцом? Вы не против?
Соммерсет снял кольцо с цепочки и передал его Леонардо. Ева услышала, как Леонардо тихонько откашлялся.
– Для меня это великая честь.
Когда Соммерсет отошел назад, Ева встретилась с ним взглядом.
– Отлично сработано, – сказала она.
«Все это бесподобно, – подумала Ева. – Как это похоже на Мэвис! Давать брачные обеты – с паузами на учащающиеся схватки – в роскошной родильной палате, в окружении друзей и голышом. С одной только дурацкой тиарой на голове».
И с Макнабом, запечатлевающим историческое событие на свою полицейскую камеру.
Все присутствующие, включая саму Еву, прослезились, когда Леонардо своими громадным ручищами надел одолженное кольцо на тоненький пальчик Мэвис.
Когда отзвучали аплодисменты и поцелуи, когда все выпили шампанского, которое Рорку удалось протащить в палату контрабандой, – в этом смысле на него всегда можно было положиться, – вошла акушерка.
– Поздравляю, желаю всего наилучшего и я рада сообщить вам, что началась новая жизнь. У Тэнди и Аарона родился сын. Восемь фунтов три унции! Отличный здоровый малыш. Мэвис, я должна вам передать, что Тэнди посылает вам свою энергию. Даллас, она просит вас зайти к ней на минутку.
– Меня? Зачем?
– Я всего лишь передаю поручение. Так, мамаша, давайте посмотрим, как у вас дела.
– Ты идешь со мной, – сказала Ева, схватив Рорка за руку.
– Меня она не приглашала.
– Я не пойду туда одна. – Ева потянула его за собой.
В палате напротив они нашли бледную и влажную от пота Тэнди. Вид у нее был изможденный, как, впрочем, и у новоиспеченного отца. Тэнди держала в руках крошечного малыша.
– Все в порядке?
– Все просто великолепно. Ну? Разве он не чудо? – Тэнди повернула ребенка так, чтобы Ева смогла получше его рассмотреть.
– Да, он замечательный, – ответила Ева, отлично понимая, что именно этого от нее ждут. – Как ты себя чувствуешь?
– Устала, взволнована, безумно влюблена в обоих моих мужчин. Но я хотела бы вас познакомить. Особенно с Квентином Далласом Эпплби.
– С кем?
– С прибавлением в семействе, лейтенант. – Рорк легонько подтолкнул ее вперед.
– Надеюсь, ты не против? – спросила Тэнди. – Мы хотели назвать его в твою честь. Его бы не было здесь с нами, если бы не ты.
Удивленная и растроганная Ева сунула руки в карманы и улыбнулась.
– Это очень мило. Нет, правда, очень, очень мило. Довольно длинное имя для такого малыша.
– Мы его воспитаем достойным этого имени. – Аарон наклонился и поцеловал Тэнди и младенца. – А как там Мэвис?
– Тише едешь, дальше будешь, – сказала акушерка. – Придется еще подождать.
– Я загляну к ней, как только мне позволят встать.
– Никуда Мэвис не денется. Тебе надо как следует отдохнуть.
Когда они вышли, в коридоре их окликнул Фини.
– Акушерка проводит какой-то там осмотр. Я решил, что лучше мне этого не видеть.
– Любой здравомыслящий человек решил бы так на твоем месте.
У Евы засигналил коммуникатор.
– Ты никуда не уйдешь, – грозно предупредил Рорк.
– Я же на это подписалась. Останусь до конца. Даллас, – сказала она в коммуникатор.
– Лейтенант. – На видеопанели появилось широкое лицо Уитни. – Вас немедленно вызывают в тюрьму «Райкерс».
– Майор, в настоящий момент я не могу выполнить приказ. Я в роддоме. Мэвис…
– Прямо сейчас?
– Да, сэр. Думаю, ждать осталось недолго. А в чем проблема? Что-то с Мадлен Баллок?
– Да. Она мертва. Сын сломал ей шею.
Когда Уитни сообщил ей детали и пообещал, что отправит в «Райкерс» Бакстера, чтобы тот провел расследование, Ева отключила связь и буквально рухнула в кресло в уголке ожидания, закрыв лицо руками.
– Почему ты винишь себя? – В голосе Рорка слышалось негодование. – Почему ты должна за это отвечать? Ты же сказала, что она сама убедила охранника устроить ей свидание с сыном.
– Глупо. Глупо. Ни в коем случае нельзя было позволять им видеться или общаться. Только не на этом этапе. Черта с два она убедила охранника. Она подкупила охранника, вот так-то будет вернее! Придется кому-то врезать по полной.
– Тогда почему ты во всем винишь себя?
Ева выпрямилась.
– Она его разозлила, вот что она сделала. Давила на него, давила, чтобы он поддержал ее версию, чтобы взял все на себя. Хотела спасти свою шкуру за его счет. «Я твоя мать. Ты обязан мне жизнью». Я прямо-таки слышу, как она это говорит, а он слушает ее и понимает – наконец-то! – что его приносят в жертву. Что он ей не настолько дорог, не настолько важен, чтобы спасти его и уберечь. Чтобы любить его.
– И тем не менее сознавая все это, ты здесь сидишь.
– Я хотела, чтобы ей больше всех досталось. Я хотела посмотреть, как она пойдет ко дну. Вот почему я приберегла ее напоследок для допроса. Мне хотелось, чтобы она попотела. Вот почему я заколотила не все гвозди в ее гроб. Решила: пусть еще попотеет, а я завтра займусь ею еще раз. Я не предлагала ей сделку, хотя вполне могла. Я могла бы еще немного над ней поработать, предложить сделку и закрыть дело. Но я дала ей понять, что хочу посмотреть, как она будет поджариваться. Я действительно этого хотела.
– Могу тебя понять. Она в ответе за все это. Я уж не говорю об убийствах, подумай, сколько горя она причинила! Ты лишь жаждала справедливости.
– Нет, дело не только в этом. Я хотела, чтобы она испытала боль и страх. Убийства совершал он, и делал это с удовольствием. Но это она его изуродовала – с самого рождения. Она сделала его тем, кем он стал. Она использовала его как свое орудие, она использовала его как…
Рорк взял Еву за руку и прижал ее пальцы к своим губам.
– Как твой отец использовал тебя.
– Я видела лицо отца, пока дожимала ее на допросе. Я чувствовала его присутствие, переживала то, что он сделал. Что он хотел со мной сделать.
– Она была таким же чудовищем, как и он, – согласился Рорк. – Но, безотносительно к чему бы то ни было, Уинфилд Чейз был взрослым человеком. Он мог сбежать от нее, он мог обратиться за помощью.
– Когда тебя окончательно обработают, ты уже не веришь ни в побег, ни в помощь.
– Он не был тобой, Ева. И ты бы никогда, ни при каких обстоятельствах не стала бы такой, как Чейз. Ты никогда не сделала бы его выбор.
– Нет, никогда. И ты прав, у него был выбор, как у каждого из нас, но она не дала ему выбирать. Она вела его к тому, что выбрала сама.
– Это именно то, что сделал твой отец. Именно это он и пытался сделать с тобой.
– Он возвращается. У меня в голове, в моих снах. И я увидела его в ней. Я увидела его, когда смотрела ей в глаза, и я хотела, чтобы она заплатила за это. Я хотела, чтобы она страдала, чтобы она заплатила и чтобы знала, за что. И вот теперь, когда она заплатила, я не уверена, что она поняла, за что.
– Ты хотела, чтобы она умерла?
– Нет, конечно, нет! Со смертью все кончается, какая же это расплата? – Ева судорожно втянула в себя воздух, потом еще раз, пока не успокоилась. – Уитни сказал, что это произошло мгновенно. Они разговаривали, и вдруг он потянулся, схватил ее и переломил ей шею. А потом он даже не оказал сопротивления, просто дал им себя увести. Теперь они поставили его под круглосуточное наблюдение: опасаются самоубийства.
– Посмотри на меня. Послушай меня. – Голос Рорка звучал решительно и твердо. Он не собирался это терпеть, не собирался позволить ей взвалить на себя эту ношу. – Неужели ты не видишь, не понимаешь: чего бы ты ни хотела, как бы ни повернула это дело, оно все равно окончилось бы именно так, а не иначе? Она не удовлетворилась бы сделкой. Она все равно попыталась бы его использовать, а он все равно убил бы ее.
– Может быть. Может быть.
– Ева, несколько минут назад ты видела этого ребенка, крошечную новую жизнь, которая несет и твое имя. И это ты помогла новому человеку появиться на свет. Его жизнь чиста. Мы с тобой уже не можем быть чистыми, да и он не останется чистым. Но благодаря тебе, благодаря тому, что ты сделала, благодаря тому, что ты такая, как есть, у него появилась семья.
– Значит, дело надо закрыть и поставить на полку, где ему самое место. – Ева закрыла глаза и кивнула. – Ты прав. Я так и сделаю.
– Даллас, прошу прошения. – Пибоди махнула Еве рукой. – Мэвис тебя спрашивает. Мы собираемся вниз, перехватить чего-нибудь пожевать. Берем с собой Леонардо: акушерка сказала, время еще есть.
– Но…
– Мэвис говорит, что ей очень хочется по-тихому переговорить с тобой с глазу на глаз.
– Ладно, ладно. Сотри это легкомысленное выражение со своей физиономии, умник, – строго предупредила она Рорка. – Никуда ты не денешься. В момент выемки будешь там, как миленький.
– Господи, сжалься надо мной. – Рорк поднялся, обнял ее, коснулся губами лба. – Думай о том, что тебе удалось спасти, – прошептал он. – Вспоминай, какое лицо было у Тэнди, когда она взяла на руки сына. Здесь нет места для тьмы.
– И опять ты прав. – Еще миг Ева постояла, прижимаясь к нему. – Спасибо.
Когда Ева вернулась в палату, ей показалось, что процесс родов стал уже слегка сказываться на Мэвис.
– Что-то случилось. – Мэвис попыталась приподняться. – Тэнди? Ребенок?
– Нет-нет, они в порядке. Кое-что случилось на работе. – «Закрой дело, – напомнила она себе, – поставь его на полку. И помни о том, что началось». – Это неважно.
– Тебе придется уйти?
– Мэвис, я никуда не уйду, пока ты не сделаешь свое дело. Как у тебя дела? Или тебя уже тошнит оттого, что все об этом спрашивают?
– Я, в общем-то, ничего, и вовсе мне не надоело. Знаешь, это даже здорово – быть в центре внимания. Понимаешь? Это не то же самое, что выступление на сцене. Тут все так реально, так… первобытно даже. И только я одна могу это сделать. Ты можешь просто посидеть здесь, побыть немного со мной?
– Все, что захочешь.
Мэвис похлопала по кровати, и Ева присела на край.
– Я хотела… Ой вот оно опять. Все сильнее и сильнее. Черт, черт, черт!
– Ты должна дышать, – напомнила Ева. – Где эта штука? Ну, на которой фокусироваться?
– Сейчас я фокусируюсь на тебе. Мне надоело смотреть на этот чертов солнечный диск.
Мэвис запыхтела, вглядываясь в глаза Евы так пристально, словно пыталась прочитать ее мысли. Вспомнив одно из упражнений, которое им показывали на занятиях, Ева положила руки на живот Мэвис и начала легонько его массировать. Живот Мэвис оказался тугим и твердым.
– Отступает потихоньку, да? Да, отступает, – сказала Ева, бросив взгляд на монитор. – Опускается, уходит, вот и хорошо. Выдохни.
Выдохнув, Мэвис выдавила из себя улыбку.
– А ты молодец, внимательно все слушала на занятиях.
– Позволь тебе напомнить, что я коп. Мы все видим и слышим. А знаешь, ведь от этого есть лекарства.
– Да, я уже подумываю об этом. Просто я никогда раньше ничего подобного не делала и решила еще немного потерпеть. Вот сейчас я хотела немного побыть с тобой. Смотри.
Мэвис вытянула вперед руку, и на пальце у нее блеснуло кольцо Соммерсета.
– Да, я рада за тебя.
– Теперь мы с тобой парочка почтенных замужних дам. Кто бы мог подумать? Скоро я стану матерью. Больше всего на свете я хочу быть хорошей матерью.
– Мэвис, ты другой и быть не можешь.
– Не говори так. Есть столько способов все испортить. Я была такой глупой и никчемной! Но ведь я исправилась, да?
– Да.
– Я хотела тебе что-то сказать, перед тем как все опять изменится. Потому что я знаю: ребенок все меняет. Меняет, я уверена, к лучшему, но все-таки. Даллас, ты лучше всех, кого я знаю. Лучше всех на свете.
– Мэвис, ты уверена, что ты не под газом? Может, ты уже принимаешь лекарства?
Мэвис рассмеялась сквозь слезы.
– Я серьезно. Я обожаю Леонардо, но ты лучше всех. Ты всегда делаешь то, что правильно, то, что нужно и важно, чего бы тебе это ни стоило. Ты главный человек в моей семье, ведь это ты вывела меня на дорогу. Меня бы здесь не было, и я бы сейчас не рожала, если бы не ты.
– Ну, это ты хватила. Я думаю, вряд ли ты обошлась бы без помощи Леонардо.
Мэвис ухмыльнулась и потерла живот.
– Да, ему досталась самая приятная роль. Я люблю тебя. Мы тебя любим. – Она положила руку Евы к себе на живот. – Я хотела тебе это сказать.
– Мэвис, если бы я тебя не любила, я сейчас была бы за тысячу миль от этой палаты.
– Знаю. – Теперь Мэвис лукаво захихикала. – Скажу тебе честно, это своего рода кайф. Но ты всегда делаешь то, что нужно. То, что имеет значение. Поэтому никуда тебе отсюда не деться. О, черт, черт, черт, опять подступает!
Два часа спустя, после того как ей дали кое-что для смягчения боли, было объявлено, что Мэвис «можно тужиться».
– Всем членам команды, – объявила Рэнда, – занять свои места.
– Почему мое место именно здесь? – обреченно спросила Ева, когда ее поставили в ногах кровати.
– Мэвис, я хочу, чтобы во время следующей схватки вы сделали глубокий вдох и задержали его на счет «десять». После этого начинайте тужиться. Даллас, дайте ей упор. Леонардо, когда она будет упираться, тяните в другую сторону. Рорк, следите за дыханием.
– Подходит!
– Задержите дыхание! На счет «десять». Толкайте! Раз, два…
– Блеск! Ты чудо, – объявил Леонардо, когда схватка миновала. – Ты просто чудо. Теперь дыши медленно, Сахарок. Тебе не нужна гипервентиляция.
– Я люблю тебя, – сказала Мэвис. Ее глаза были закрыты, а рот полуоткрыт. – Но если ты еще раз скажешь, как мне дышать… Ну вот, опять подходит.
Весь следующий час Леонардо обтирал лицо Мэвис смоченными в прохладной воде тампонами, давал ей пососать лед, съеживался от неловкости, когда она огрызалась в ответ на его фальшиво-жизнерадостное подбадривание.
Ева помогала Мэвис упираться ногами, делала все, что от нее требовалось, но смотрела куда угодно, но только не на то, что происходило перед ней.
– Мне кажется, нам следует поменяться местами.
Она грозно прищурилась, глядя на Рорка, пока Мэвис втягивала через маску болеутоляющее перед следующим раундом.
– Нет такой силы на небе и в аду, которая могла бы заставить меня занять твое место.
– Молодец, Мэвис, – похвалила ее Рэнда. – Смотри, головка показалась.
Рорк инстинктивно глянул в зеркало, поставленное в наклонное положение для Мэвис.
– О боже! Мои глаза.
Натягивая рукой петлю ярко-красного кожаного ремня, который держал Леонардо, упираясь ногами в Еву, Мэвис испустила нечеловеческий вопль, снова рухнула на кровать и часто-часто задышала.
– Еще пару раз, – сказала ей акушерка. – Всего пару раз.
– Не знаю, смогу ли я.
– Ты сможешь, звездочка моя!
Мэвис метнула в Леонардо красноречивый взгляд.
– Может, тебе стоит поменяться со мной местами? Черт, черт, черт! – Она вскинулась бедрами, схватила кожаную петлю, а свободной рукой вцепилась в руку Рорка, вонзив в нее ногти.
– Головка вышла. Какое чудное личико!
Закрыв один глаз, Ева скосила другой вниз и увидела мокрое бессмысленное личико, выглядывающее между ног у Мэвис.
– Да разве такое возможно? Тут что-то не так!
– Еще разок, Мэвис, и у тебя будет ребенок.
– Я так устала…
Ева дунула на волосы, лезущие в глаза, и выждала, пока стекленеющий взгляд Мэвис не сфокусировался на ней.
– Еще разок, и ты сорвешь банк.
– Ладно, ладно, вот оно подходит.
Мэвис поднатужилась, и оно вылезло наружу – мокрое, извивающееся. Оно издало пронзительный, полный глубокого недовольства вопль, заглушивший смех и всхлипывания самой Мэвис.
– Мой малыш! Наш малыш! Кто это – он или она? Мне не видно. Есть черепаший хвостик?
Ева повернула голову и взглянула на заходящегося криком младенца, которого акушерка теперь держала на вытянутых руках.
– Нет черепашьего хвостика. Это девочка. Легкие у нее – дай боже каждому.
Леонардо с всхлипами перерезал пуповину, с всхлипами смотрел, как ребенка кладут на живот Мэвис.
– Посмотрите на моих девочек. Посмотрите на моих красавиц. – Он повторял это как молитву. – Вы их видите?
– Все хорошо, папочка, – ворковала Мэвис, гладя его по голове одной рукой, а другой придерживая девочку. – Здравствуй, моя малышка. Здравствуй, моя любовь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы мир для тебя оказался не таким паршивым.
– Я заберу ее у вас на одну минуточку, – сказала Рэнда. – Надо ее обтереть и взвесить. Долли ее возьмет и принесет вам обратно, не сомневайтесь. Она у вас настоящая красавица, мамаша.
– Мамаша. – Мэвис поцеловала ребенка в макушку, прежде чем Долли подняла ее. – Я мамаша. Спасибо. – Она взяла Рорка за руку и улыбнулась Еве. – Спасибо вам.
– Она прекрасна. – Рорк наклонился и поцеловал Мэвис в щеку. – Она похожа на прекрасную куколку.
– Она будет достойна своего имени. – Леонардо отер слезы с глаз.
– Мы перебрали все мыслимые и немыслимые имена, помнишь, Даллас?
– Помнится, в последний раз ты спрашивала меня про Редиску.
– Абрикоску. – Мэвис комически закатила глаза. Ее лицо сияло. – Но мы решили взять что-нибудь понежнее, если это будет девочка. Что-нибудь ласковое. Ее будут звать Белла. Белла-Ева. Мы будем звать ее Белль, наша красавица.
Прекрасную Белль, завернутую в розовое одеяльце, вручили счастливому отцу. Он трепетно принял ее своими большими руками.
– Теперь, – прошептал он, – у меня есть все. Весь мир в кармане!
Несколько часов спустя Ева в тишине собственной спальни стягивала с себя ботинки.
– Ну и денек!
– И не один, – добавил Рорк.
– Мы прорвались, верно? Мы справились, ассистент Рорк?
– Было несколько напряженных моментов, но, я думаю, да, мы отлично справились. И, хвала небу, все уже кончилось.
– А знаешь, было немножко похоже на кино… Когда видишь их на мониторе, когда они только формируются, это похоже на кино про пришельцев.
Проводя пальцами по волосам, Рорк слегка нахмурился.
– Типа «Нашествие похитителей тел»?
– Вот-вот. Я хочу сказать, она… так и выглядела, когда появилась, а потом нет. Она стала какой-то… настоящей. Не думала я, что когда-нибудь сама это скажу, но я рада, что Мэвис втравила нас в это дело. Это очень много значило – пройти через все это вместе с ней.
– Это очень много значило. – Рорк подошел и обнял ее обеими руками. – И теперь у тебя есть две новые жизни, два существа, носящие твое имя. Это большая честь, лейтенант.
– Дай-то бог, чтобы мне никогда не пришлось их арестовывать.
Он засмеялся и подхватил ее на руки.
– Я хочу уложить тебя в постель.
– И я хочу уложить тебя в постель. Буду рада такому соседству. – Ева спрятала лицо у него на груди. – Завтра мне надо разобраться с этой чертовщиной на работе. Все уладить, последние концы связать. Это может занять пару дней, но не больше. И вообще, новоиспеченная мамаша обидится на смерть, если мы не придем поохать и поахать над Белль. Но после этого, приятель, остаемся только ты и я. Танцуем голышом под тропическим солнцем.
– Аллилуйя!
Когда они обнялись, она отбросила все: вопросы, ответы, жизнь и смерть. Все это может подождать до утра.
