- Следствие ведет Ева Даллас, #27
20
На третьем этаже лежал на полу, растянувшись возле опрокинутого стула, робот в бледно-зеленом лабораторном халате.
– Нам пришлось его свалить. – Пибоди извлекла свой универсальный ключ из прорези замка на двери, специально сделанной так, чтобы сливаться со стеной.
Трухарт сидел на корточках, склонившись над миниатюрным компьютером.
– Наверно, этот андроид успел дезактивировать эту штуку, когда услышал, как мы входим. – Трухарт покачал головой. – Я никак не могу его включить.
– Позвольте я осмотрю замок, Трой, – сказал Рорк, вынимая из карманов какие-то загадочные инструменты.
– Похоже, что медицинский, – заметила Ева, легким пинком переворачивая андроида. – Портативное акушерское оборудование, монитор для плода. – Она перевела взгляд на столик на колесиках. – Поддон с подогревом. Что тут у нас еще? Полотенца, весы, я все эти штуки видела на занятиях в классе. Она там.
– Наверняка она у них на камерах наблюдения, – предположила Пибоди. – Андроид мог находиться здесь и мониторить ее на экране. Как там подозреваемые?
– В лежку. Макнаб и Бакстер с ними. Доложи в управление, Пибоди, пусть их заберут. И еще надо предупредить роддом и акушерку Тэнди. Рорк?
– Сейчас. Хитрая штука.
– Пибоди, пошли патрульных забрать ордер на Кавендиша. Пусть его немедленно доставят в управление. Да, и свяжись с Рио и с лейтенантом Смит, введи их в курс дела. И еще мне нужен ордер на Бруберри. Давайте устроим большую вечеринку.
– Я принесу конфетти и серпантин, – вставила Пибоди.
– Я его почти добил, – пробормотал Рорк. – Ах ты гадина. Все, тебе конец.
На узкой хромированной пластинке загорелся крошечный зеленый светодиод.
– Может, внутри есть еще один сторож, – заметила Ева. – Поэтому…
– Ты берешь нижний уровень, – закончил за нее Рорк.
Она кивнула и распахнула дверь.
– Включить свет! – крикнула Ева и, присев на корточки, обвела комнату взглядом и прицелом оружия. – Тэнди Уиллоуби, это полиция. Это Даллас.
Тихо играла классическая музыка, в воздухе витал тонкий цветочный аромат. Стены были выкрашены в теплый солнечный цвет и расписаны жизнерадостными картинками зеленых лугов и спокойных синих морей. Удобные кресла, обитые мягкой кожей столы, мягкий снег, падающий за окнами, сквозь которые было видно только в одну сторону, – все это создавало атмосферу покоя и уюта.
На постели сидела бледная Тэнди с затравленными глазами, сжимая что-то в кулаке.
– Даллас? – Голос у нее был глухой, охрипший, как будто заржавевший, она дрожала всем телом. – Даллас? Они хотят забрать моего ребенка! Они его отнимут. Мне отсюда не выбраться.
– Все хорошо. С тобой все будет хорошо. Мы выведем тебя отсюда.
– Они меня заперли. Они не оставят мне ребенка. Я не имею права.
– Вранье! Пибоди!
– Ты можешь их больше не бояться. Забудь о них. Что это там у тебя? – Пибоди медленно двинулась к кровати. – Отдай мне эту штуку. Давай. Мы добудем тебе пальто. Мы отвезем тебя в больницу.
– Нет, нет, нет! – Тэнди отпрянула в ужасе, ее взгляд стал совершенно безумным. – Только не в больницу. Они отнимут ребенка.
– Не отнимут. – Ева зачехлила оружие и быстро подошла к постели. Она протянула руку. – Потому что я им не позволю.
Тэнди уронила тонкий, острый кусок пластика и, качнувшись вперед, просто рухнула на Еву. – Я вас очень, очень, очень прошу, заберите нас отсюда.
– Вот, держите. – Рорк снял пальто. – На улице холодно. Надевайте в рукава. Вот так. Умница. Хорошая девочка.
– Не бросай меня. – Вся в слезах Тэнди схватила Еву за руку. – Прошу тебя, останься со мной. Не давай им забрать моего ребенка. Кто это? Кто там? – Она обеими руками ухватилась за Еву, заметив Трухарта.
– Это один из наших. Один из хороших парней. Трухарт, спустись вниз, помоги Бакстеру и Макнабу. Пусть этих людей увезут.
– Слушаюсь.
– Ты сама можешь идти, Тэнди?
– Отсюда? Могу. Мой ребенок… с ним все хорошо. Он брыкается. Я не хочу в больницу, пожалуйста, не отвозите меня в больницу. Я не хочу остаться одна. Они могут вернуться. Они могут…
– Вы же хотите повидаться с Мэвис, правда? – мягко спросил Рорк, помогая ей подняться с кровати. – Она у нас дома, и она беспокоится за вас. Хотите, поедем к Мэвис? Прямо сейчас?
Рорк бросил долгий взгляд на Еву, помогая Тэнди выйти из комнаты.
– Она в шоке, – пояснила Пибоди. – Но главным образом напугана. Как мы распределимся? Может, я отвезу ее к вам домой, а ты пока займешься подозреваемыми?
О, как ей хотелось заняться подозреваемыми! Но она понимала, что было бы просто бессовестно свалить двух беременных женщин на Рорка.
– Я поеду с Тэнди, запишу ее показания, когда она придет в себя. Позаботься, чтобы арест подозреваемых был оформлен должным образом и чтобы они были посажены за решетку. Допроса им придется ждать до утра. Посмотрим, как им понравится сидеть взаперти. А потом возвращайся домой, поспи.
– Вряд ли я усну. Ты только посмотри на эту комнату. Все предусмотрено. Все удобства. Подонки!
Ева вызвала бригаду «чистильщиков», оставила Бакстера, Трухарта и Макнаба работать с ними на месте, обрабатывать комнату, где Тэнди держали в плену, обыскивать весь дом. Ей до смерти не хотелось уходить с места преступления, бросать работу, но она села на заднее сиденье внедорожника. С ней была пострадавшая, нуждавшаяся в заботе.
– Мне было так страшно. – Закутанная в одеяло поверх пальто Рорка, Тэнди сидела на переднем сиденье. – Мне кажется, они собирались меня убить. Забрать ребенка, а меня убить. Они оставили меня там. Он заходил раз в день. Каждый день. И он смотрел на меня так, будто я уже мертва. Я ничего не могла сделать.
– Откуда заточка? – спросила Ева.
– Что?
– Пластмассовая штука, которую ты держала.
– А-а… Они приносили мне еду. Нянька-робот. Ребенок должен быть здоров, так она говорила. Настоящее чудовище. Вечно бодрая, жизнерадостная. Даже когда привязывала меня для осмотров. Я спрятала пару пластмассовых ложек… это все, чем мне разрешали есть. Пластмассовые ложки. А когда они на ночь выключали свет, я их пилила и терла друг о друга под одеялом. Мне казалось, это длилось часами. Не знаю, как, но я собиралась ранить одного из них.
– Жаль, что тебе так и не выпал шанс. Хочешь рассказать мне, что случилось, или предпочитаешь отложить на потом?
– Это случилось в четверг. После работы я пошла к автобусной остановке. И тут ко мне подошла она. Ее зовут Мадлен Баллок. Мне было так стыдно. Раньше, в Лондоне, когда я узнала, что беременна, и мне показалось, что все против меня и у меня ничего не получится, я пошла в это агентство. Хотела отдать ребенка на усыновление. Мне казалось, что это наилучший выход. Я…
– Все это нам известно. Они ведут подпольные операции по продаже детей под прикрытием благотворительного фонда.
– Боже, какая же я идиотка!
– Ничего подобного, – сказал ей Рорк. – Вы им доверяли.
– Да. Доверяла. Там были консультанты, и они были такие добрые, все понимали, входили в положение. Миссис Баллок лично пришла повидаться со мной, и он пришел с ней. Ее сын. Они мне говорили, что я делаю подарок достойной паре и моему ребенку. Я подписала контракт, и они дали мне денег. На расходы, сказали они. Витаминизированная еда, необходимая одежда. Мне пришлось согласиться на их врачей, на наблюдение в клинике, но там все было хорошо, очень прилично, все такие милые. Мне полагался постоянный уход, наблюдение, консультации, и Фонд Баллока готов был помочь мне с квартирой и со стипендией, если я захочу продолжить образование, или консультировать меня в карьере. Все, что я захочу.
– Весьма заманчивая приманка.
– Да, все это было очень заманчиво, но я передумала. – Тэнди обхватила руками живот и съежилась. – Я всегда хотела иметь семью, быть матерью, а тут вдруг своими руками лишила себя всего этого. Я здоровая, сильная, ума мне хватает. Я могла бы обеспечить хорошую жизнь моему ребенку. Я вернула деньги назад. Я почти ничего не истратила, а разницу восполнила из своих сбережений. – Она вытерла слезы с лица. – И тут они ополчились на меня. Я подписала контракт, сказали они, он юридически обязателен к исполнению. Они подадут на меня в суд, и суд обяжет меня выполнять условия договора. Разве я смогу быть хорошей матерью, если я мошенница и лгунья? Это было чудовищно. Я оставила деньги. Я была так расстроена… Начала сомневаться в себе. Вдруг они правы? Вдруг я буду плохой матерью? Вдруг суд заберет у меня ребенка? Как мне доказать, что я вернула деньги? Господи, какая же я дура!
– И ты переехала в Нью-Йорк, – подсказала Ева.
– Я подумала: я этого не потерплю. И я не могу рисковать. Я… я… чуть не десять раз собиралась обратиться к отцу ребенка, но я сделала свой выбор и решила следовать ему до конца. Упаковала вещи, уволилась с работы, кое-что продала. Одна моя подруга собиралась на машине в Париж на выходные, она согласилась меня подвезти. Я даже соврала: сказала ей, что буду искать там работу. Не знаю, зачем я соврала, но я боялась, что они пустят полицию по моему следу. – Тэнди откинула голову назад, закрыла глаза и начала легкими движениями растирать живот. – И я была зла, страшно зла на всех. Я уехала на автобусе из Парижа в Венецию, а оттуда улетела в Нью-Йорк. Сначала мне было так одиноко, что я чуть было не вернулась назад. Но потом я нашла работу, и все стало прекрасно. Я подписала договор с моей акушеркой, подружилась с Мэвис. Все было так хорошо! Я скучала… по друзьям в Англии, но мне надо было думать о ребенке.
– Итак, в четверг ты ушла с работы.
– В пятницу у меня был выходной, а в субботу – праздник Мэвис. Я так радовалась, чувствовала себя прекрасно. И тут вдруг она. Так удивилась встрече со мной, так обрадовалась! Стала расспрашивать, как я поживаю, как у меня дела. Мне было так стыдно, что я тогда сбежала, но она все это отмела. Сказала, что у нее машина и она подвезет меня до дому. И тут подъехал к тротуару этот чудный лимузин… прямо как по волшебству. Я и спорить не стала. Сразу села в машину.
«Курсировали, – поняла Ева. – Не парковались, чтобы не оставлять следов».
– Она села сзади вместе со мной, водитель поехал дальше. Она дала мне бутылку воды, и мы начали вспоминать Лондон. А потом… Мне стало нехорошо, я потеряла сознание. Ничего не помню, пока не очнулась уже в той комнате.
– Теперь ты из нее выбралась, – напомнила Ева, когда Тэнди опять задрожала. – Ты из нее выбралась, а взаперти сидят они.
– Да, я выбралась. Мы выбрались, и мы в безопасности. Они были там, они оба, – продолжала Тэнди, немного успокоившись. – И этот жуткий робот сидел там, смотрел прямо на меня, когда я очнулась. И они сказали мне, что теперь будет. Ребенок не мой, я от него отказалась, бумаги подписала. Я – только родильное средство.
Тэнди тяжело повернулась, оглянулась назад, встретилась глазами с Евой.
– Они говорили мне об этом так спокойно, так невозмутимо, даже когда я кричала и пыталась убежать, а робот силой заталкивал меня обратно в постель. Они сказали, что со мной будут хорошо обращаться, что у меня будет правильное питание, отдых, витамины, уход, и они ждут, что я рожу здорового малыша через неделю. Я сказала, что они с ума сошли, что они не могут заставить меня отказаться от ребенка. Он сказал – сын, он сказал, что у них богатство, власть, положение в обществе, а у меня ничего, кроме фертильной матки. Они включили музыку, она играла днем и ночью. Они говорили, что это полезно для ребенка. Все в комнате было герметично, я даже выбросить ничего не могла. Я колотила в окна, но никто ничего не видел. Я кричала так, что голос сорвала, но никто меня не слышал… Какой сегодня день?
– Раннее утро понедельника, – ответила Ева.
– Всего лишь понедельник… – вздохнула Тэнди и снова села прямо. – А мне казалось, что прошло уже так много времени… Целая вечность. Ты спасла моего ребенка. Ты спасла меня. Я этого никогда не забуду, даже если проживу еще двести лет.
За окнами машины вспыхнули огни и залили светом территорию, укутанную пушистым снегом, словно белым мехом. Снег уже украсил густыми шапками ветки деревьев, а с неба все еще падали мягкие снежинки.
– О! Это похоже на дворец. – Голос Тэнди задрожал. – На зимний дворец. Мне кажется, что я принцесса, спасенная от злого волшебника. А вы – мои рыцари в сияющих доспехах, – добавила она, утирая со щек вновь навернувшиеся слезы.
Не успели они подъехать к дому и остановиться, как двери распахнулись, и Мэвис, путаясь в слишком длинном для нее халате, вырвалась на крыльцо. Соммерсет и Леонардо выбежали следом за ней.
– Мэвис, вы же обещали подождать! – Соммерсет подхватил ее под руку.
– Знаю, обещала, но я не могу, я просто не могу. Тэнди! – Она вырвала руку. – Тэнди! Ты в порядке? А ребенок?
– Они спасли нас.
Словно по команде, как показалось Еве, обе женщины разразились рыданиями и бросились друг другу на шею.
– Давай поскорее пойдем в дом с этого холода, дорогая. – Леонардо обхватил могучими ручищами их обеих. – Идем в дом, Тэнди.
– Отведите их прямо наверх, я приготовил комнату, – вставил Соммерсет. – Я буду там через минуту.
Они так и двинулись к дому, обе в объятиях Леонардо, но Мэвис оглянулась на Еву.
– Я знала, что ты ее найдешь, я знала, что ты сможешь.
– Они в вашем полном распоряжении, – кивнула Ева Соммерсету. – Меня работа ждет.
– Лейтенант.
Ева обернулась и хмуро уставилась на него.
– Чего?
– Отличная работа.
– Ну что ж. Спасибо. – Повернувшись к Рорку, Ева недоуменно подняла брови. Они вошли в дом. – Я должна позвонить Пибоди и убедиться, что арестованные под охраной. Надо узнать, как там дела у Бакстера на месте, и все обговорить с Рио и Смит.
– Да, конечно. После того, как ты немного поспишь.
– Не люблю оставлять свободные концы.
– Пусть пока повисят. Их можно завязать и позже. Все, что дали вам энергетический коктейль и ваш собственный адреналин, уже израсходовано, лейтенант. Вы бледны, как луна, и язык у вас заплетается.
– Кофе.
– Сперва в аду мороз грянет.
Наверно, он был прав: когда ей удалось – с трудом! – сфокусировать зрение, оказалось, что она стоит посреди спальни. Вернее, едва стоит.
– Один час в горизонтальном положении, – сказала Ева, снимая кобуру.
– Четыре. И у тебя останется приличный запас времени, чтобы утром подзарядить организм едой и отправиться потрошить подозреваемых.
– Потрошить? – Ева села и принялась снимать ботинки. – Да я из них рубленый бифштекс сделаю. А ты не собираешься отнести меня в постель?
– Ты все еще одета.
– Ничего. Посплю в одежде. – Ева сонно улыбнулась и протянула к нему руки.
Рорк поднял ее на руки, нарочито спотыкаясь, донес до кровати и рухнул вместе с ней на стеганое пуховое одеяло.
– Все, что в моих силах.
– Ничего, и так сойдет.
Ева свернулась калачиком, прижимаясь к нему, он обнял ее обеими руками, и они оба провалились в сон.
Насчет четырех часов сна и горючего он оказался прав, вынуждена была признать Ева. Ей предстоял долгий и сложный день, и перед ним надо было подзарядиться.
Как она и ожидала, Баллок и остальные вызвали целую армию адвокатов. Ева дала им всем повариться в собственном соку, пока сама она со своей командой делала полные отчеты для Уитни и Рио.
– Федералы и Глобальная полиция захотят взять на себя финансовые махинации, торговлю детьми и все остальное, во что фонд успел запустить лапы, – предупредила ее Рио.
– Пусть берут.
– Да уж, они поваляются на травке по этому поводу. Лондонскую фирму тоже поджарят. Ты устроила международный инцидент, Даллас.
– У меня три трупа. Они мои, и никто их у меня не отнимет. Что касается похищения и удержания Тэнди Уиллоуби против ее воли, это мое дело пополам с лейтенантом Смит из Отдела розыска пропавших лиц.
– Как состояние Уиллоуби?
– Мне сказали, что хорошее. Она спала, когда я уходила из дому. – Ева повернулась к Уитни. – Я хочу начать с Кавендиша, сэр. Это самое слабое звено.
– Вам виднее.
Рио поднялась на ноги.
– От похищения им не отвертеться, улики железные, все доказательства будут представлены Глобальной полиции. С тремя убийствами придется покорячиться.
– Я их достану.
Рио кивнула.
– Ты не против, если я понаблюдаю?
– Будь моей гостьей, чувствуй себя как дома.
Кавендиш был уже в комнате для допроса, весь потный и бледный. По обе стороны от него сидели два адвоката весьма внушительного вида. Из тех, кого Ева называла «пиджаками». Тот, что был слева, немедленно поднялся.
– Моего клиента продержали здесь всю ночь без залога, и вот уже почти час нас заставляют ждать тут. Мы намерены подать жалобы, а когда вы покончите с этой нелепой шарадой, потребуем внутреннего расследования ваших действий.
Ева невозмутимо повернула голову к Пибоди:
– Шарадой?
– Это такая игра, где говорить нельзя, но надо пользоваться мимикой и жестами, чтобы другой игрок угадал слово или фразу.
– Ты не шутишь? Что ж, мне это нравится. А знаешь почему? Хотя мистер Кавендиш, конечно, имеет право на адвокатов и может консультироваться с ними, лично я не обязана разговаривать с адвокатами. Запись включена. Лейтенант Ева Даллас и детектив Делия Пибоди ведут официальный допрос Уолтера Кавендиша в присутствии его адвокатов. Я зачитаю обвинения. – Покончив с этим, Ева села и вытянула ноги. – Вам уже зачитали ваши права, мистер Кавендиш…
– Мой клиент является гражданином Великобритании…
– Конечно, конечно. Вам понятны ваши права и обязанности в этом деле?
– Понятны. Мне нечего сказать.
– Хорошо, говорить буду я. Начнем с пособничества убийству по трем эпизодам. Это тянет на три последовательных пожизненных срока в Соединенных Штатах. Правда, англичане могут вас затребовать, и мы, возможно, согласимся депортировать вас под их ответственность, хотя меня бы лично такая перспектива опечалила. Утешает меня лишь тот факт, что они вас тоже запрут до скончания ваших дней, а наши налогоплательщики сэкономят свои денежки.
– У вас нет ничего, чтобы связать моего клиента с убийством. С каким-либо преступлением вообще.
– У меня есть достаточно, чтобы не только связать тебя, – сказала Ева, обращаясь прямо к Кавендишу, – но чтобы сковать цепями с головы до ног и выбросить за борт. Рэндал Слоун хранил частные записи, Кавендиш. Чейз не сумел их выкрасть. Они у меня. В них есть твое имя.
Ева улыбнулась, заметив россыпь испарины, выступившей у него над верхней губой. Да, это слабое звено.
– Тебе было известно об операциях Фонда Баллока, включавших продажу новорожденных ради выгоды, а также о махинациях с налоговыми декларациями для сокрытия незаконной прибыли, полученной от этих операций. Тебе также было известно, что Чейз собирается убрать Натали Копперфильд и Бика Байсона, обнаруживших, по крайней мере, часть незаконных операций. Ты знал, что он собирается проделать с ними вот это.
Ева подвинула через стол две фотографии с убитыми, снятые на месте преступления.
– Моему клиенту ничего не известно о каких бы то ни было обстоятельствах этих преступлений.
– Может, ты был последним в очереди на раздачу обеденных талонов, Уолт, но ты знал. Баллок и Чейз приходили в твой кабинет, чтобы обсудить это при закрытых дверях. Вы устроили задушевный маленький обед и за обедом обсудили, как он убьет двух молодых людей.
– Это абсурд! – Один из адвокатов Кавендиша возмущенно вскочил. – У вас ничего нет, кроме домыслов, беспочвенных домыслов. Этот допрос…
– У меня есть кое-что еще, Уолтер. У меня в соседней комнате твоя подружка. – Ева зловеще усмехнулась, когда его глаза воровски стрельнули в сторону двери. – Да-да, все верно, и я уже поспорила, что она свалит все на тебя, как на мертвого. Она на тебя работала, делала, что ей было велено, она ничего не знала. Она может на этом сыграть, и ты пойдешь ко дну. С такими, как ты, всегда только так и бывает. У тебя слово «ЛОПУХ» на лбу написано. Она мне не нравится, подружка твоя, поэтому я допрашиваю тебя первым. Предлагаю сделку, которую предложу ей, если останусь недовольна тобой.
– Никаких сделок, – отрезал адвокат.
– Держу пари, вы работаете на фирму Стьюбена, Роббинса, Кавендиша и Малла. – За все время Ева впервые обратилась к адвокату. – Все эти господа тоже сидят в большой куче дерьма. Там много хитрых адвокатов, Уолтер. Много хитрых адвокатов, которые представляют интересы Баллок и Чейза. Пари держу, они все уже единогласно выбрали тебя козлом отпущения. Послали тебя сюда, загрузили бессмысленной работой, похоже, они тебя совсем не уважают. А теперь, когда запахло жареным, как ты думаешь, чья шкура будет поджариваться, а?
– Я был дома в постели со своей женой, когда произошли эти убийства. – Кавендиш нервно поправил галстук. – Я с этим ничего общего не имею.
– Ты мне лучше не ври. Не надо меня злить, не надо. Я тут одна в твоих интересах действую. Чейз убил Рэндала Слоуна, да еще и подставил его, убийства на него свалил. Хотела бы я знать, что бы он сделал с тобой. Может, мне стоит поместить вас в одну камеру и узнать наверняка?
– Мы не потерпим угроз! – рявкнул адвокат.
– А это не угроза, я просто размышляю вслух. Вот как дело было. Все задокументировано в частных записях Рэндала Слоуна. Копперфильд наткнулась на несоответствия в счетах и, будучи хорошим работником, обратилась с вопросами к Рэндалу Слоуну. Она его знала: как-никак это отец ее близкого друга, сын основателя фирмы. Она ему доверяла. Может, он сам попытался загасить пожар, но она задавала не те вопросы. Он позвонил Баллок, она позвонила тебе. Теперь ты в игре. Когда подкуп не срабатывает, она напускает на Копперфильд своего сынулю. Ты прекрасно знал, что именно они совершили, и это делает тебя соучастником.
– Опять-таки домыслы, – вставил адвокат. – У вас нет ничего конкретного против моего клиента, а также миссис Баллок и ее сына.
– Кому ты веришь, Уолтер? Пиджачку от Стьюбена или копу, который держит тебя в кулаке? Для тебя все кончено, и ты это знаешь. Твоя жизнь, твоя карьера, роскошный кабинет, счет на представительские расходы. Но ты сам можешь выбрать, как прожить то, что тебе осталось. Соучастие в убийстве по трем эпизодам или – если ты сейчас пойдешь на сотрудничество – препятствование правосудию по трем эпизодам. Отсидишь свой срок в камере, но можешь выйти по условно-досрочному. Окончишь свои дни снаружи, а не внутри. Предложение невозобновляемое, действует тридцать секунд. Время пошло. – Ева наклонилась к Кавендишу так, что ему невольно пришлось заглянуть ей в глаза. – Ты же знаешь, она примет предложение, когда я пойду в соседнюю комнату. Она бросит тебя на съедение волкам и не поморщится. Тик-так, Уолтер. Осталось двадцать секунд.
– Я хочу, чтобы это было оформлено в письменном виде.
– Кавендиш…
– Заткнись! – набросился он на адвоката. – Это не твоя жизнь подвешена на веревочке, верно? Я не стану для вас козлом отпущения. В письменном виде, – повторил он. – И я расскажу вам все, что знаю.
– Это было легко, – заметила Пибоди, когда они вышли.
– Я даже не разогрелась. – Ева повела плечами. – Бесхребетный ублюдок. Он у меня на полную десятку сядет за препятствование правосудию.
– А ведь есть еще мошенничество. Ты об этом не упомянула, когда предлагала сделку.
– Ошибочка вышла, – усмехнулась Ева. – А впрочем, это не входит в мои полномочия – предлагать сделки по международному налоговому мошенничеству… вообще по международным преступлениям. Вот черт! Он отсидит куда больше, чем десятку.
– Кто следующий?
– Возьмем Бруберри. Она будет очень, очень недовольна, когда узнает, что босс ее заложил.
– Думаешь, она расколется?
– Максимум за два часа.
– Поспорим на деньги?
Ева задумалась.
– Ставлю пятьдесят.
– Идет.
Через час и пятьдесят три минуты Пибоди вышла из комнаты для допроса.
– Меня обуревают противоречивые чувства. С одной стороны, я лишилась полтинника, а с другой, это было обалденно: смотреть, как она идет в нокдаун. Она не просто раскололась, она взорвалась.
– И она куда больше знает о том, где хранятся секреты, чем ее босс. – Ева потерла руки. – Удваиваем ставку на Чейза?
– Я думала, мы следующим номером вызовем Баллок.
– Нет, ее я приберегаю на сладкое.
– На деньги больше спорить не буду, – решила Пибоди. – Ты их щелкаешь, как орешки.
Повернув за угол, они увидели бегущего по коридору Бакстера.
– Отчет «чистильщиков» хочу доставить сам. – Он сунул файл на диске прямо в руки Еве. – По машине Слоуна. Они нашли один волос. Подголовник, сиденье водителя. Волос Чейза. Отчет ОЭС, – добавил он, передавая ей другой диск. – Мой новый друг Макнаб обнаружил звонки к доктору Летиции Браунберн, Лондон, и от нее. Местные власти уже задержали ее и получили ордер на приостановку работы агентства «Воскресное дитя» для дальнейшего расследования его деятельности. Есть также звонки в контору Кавендиша – Мадлен говорила с Бруберри, – а также от Мадлен в лондонскую контору, где она довольно долго говорила со Стьюбеном. Говорили загадками о скорой доставке.
– Кавендиш и Бруберри оба пели, как птички, – сказала ему Ева. – Следующим номером берем Чейза.
– Я буду в зоне наблюдения с Рио.
– Бакстер, а ты не хочешь взять этот раунд? Я побуду в наблюдении. – Пибоди перевела взгляд на Еву. – Ты не против?
– Валяй.
– Спасибо.
– Как ты собираешься действовать?
– Жестоко и злобно. Никаких сделок, никакой игры в доброго копа. Он вспыльчив. Давай его разозлим.
– Мне нравится такой стиль.
Они вошли вместе. Ева водрузила стопку файлов на стол, за которым сидел Чейз с тремя адвокатами.
– Включить запись. – Ева прочитала данные. – Тут на один «пиджак» больше, чем требуется. – Она вскинула руку, не давая им возразить. – Все, что свыше двух представителей, – на мое усмотрение. Один из вас уходит отсюда.
– Поскольку мистер Чейз является британским гражданином, а абсурдные обвинения, выдвинутые против него, весьма серьезны, мы требуем особого представительства: по международному законодательству, по уголовному законодательству и по налоговому законодательству.
– Да мне фиолетово, что вы там требуете. Один из вас уходит. Сию минуту, или этот допрос окончен, а ваш клиент отправляется обратно в камеру, пока вы не сведете свое представительство к двум.
– Мы рассчитываем на любезность с вашей стороны.
– Можете не рассчитывать. Детектив. – Ева повернулась к двери.
– Я могу представлять международный и уголовный аспекты. – Единственная женщина, брюнетка лет пятидесяти, заговорила четким голосом без акцента. – Я считаю, что в интересах нашего клиента прояснить ситуацию без дальнейших проволочек.
Один из мужчин поднялся и чопорно вышел из комнаты.
– Мистер Чейз, вам зачитали ваши права, не так ли?
Ответом ей было каменное молчание. Опять заговорила женщина:
– Мистер Чейз признает, что права ему зачитаны.
– Или я услышу это от него самого, под запись, или опять-таки допрос окончен.
– Мне зачитали права, – огрызнулся Чейз. – И при этом меня избили. Я подам жалобу на полицейскую жестокость.
– На мой взгляд, выглядите вы нормально. Хотите потребовать медицинского осмотра, чтобы задокументировать телесные повреждения, нанесенные вам при аресте?
– Вы напали на меня.
– Позвольте с вами не согласиться. Это вы на меня напали, и нападение зафиксировано съемкой. Итак, вам понятны ваши права и обязанности, мистер Чейз? Он отвечает, – снова предупредила Ева. – Под запись.
– Я их понимаю, насколько они вообще существуют в этом вашем нецивилизованном городе.
– Прекрасно. Мы в нашем нецивилизованном городе любим сажать людей за решетку до конца данной им богом жизни за различные преступления. Итак, с чего начнем?
– Лейтенант. – Брюнетка вынула лист из плоского кожаного портфеля. – Не могли бы мы разъяснить вопрос о некой Тэнди Уиллоуби, временно проживавшей в нью-йоркском доме миссис Баллок и мистера Чейза?
– «Проживавшей»? Вы, англичане, так это называете, когда женщину запирают в комнате и держат против ее воли? – Ева покачала головой и повернулась к Бакстеру. – И они еще утверждают, что мы говорим на одном языке. Мне вот как-то не показалось, что она у вас «проживала». Держу пари, ты любишь запирать беспомощных женщин, Чейз. К тому же еще беременных, чтобы не могли оказать сопротивление. Извращенец!
– Мы зафиксируем любые случаи непристойностей, – чопорно заявила брюнетка.
– Онанист. – Ева грозно усмехнулась Чейзу. – Бьюсь об заклад, ты следил за Тэнди по монитору, пока дергал своего гуся.
– Ты мерзкая сука.
– Мистер Чейз. – Брюнетка накрыла ладонью его руку. – Лейтенант, прошу вас. Я полагаю, мы можем быстро прояснить этот вопрос и двигаться дальше. У меня здесь заявление, которое миссис Баллок продиктовала своему представителю, подтвержденное и подписанное мистером Чейзом. Я хочу, чтобы оно было оглашено и приобщено к делу.
– Вперед.
– В четверг, вскоре после шести часов вечера, миссис Баллок встретила мисс Уиллоуби на Мэдисон-авеню, где миссис Баллок делала покупки. В мае прошлого года мисс Уиллоуби обратилась в Фонд Баллока за помощью в усыновлении своего будущего ребенка. Однако мисс Уиллоуби не выполнила возложенных на нее обязательств, перестала приходить на назначенные встречи с акушером и консультантом в агентстве по усыновлению. С облегчением убедившись, что она жива и здорова, миссис Баллок подошла к ней. В тот момент мисс Уиллоуби пришла в страшное возбуждение и принялась умолять миссис Баллок о помощи. Встревоженная миссис Баллок пригласила мисс Уиллоуби в свою машину, намереваясь отвезти ее домой. Но поведение мисс Уиллоуби стало еще более истеричным, она начала угрожать самоубийством. У нее вот-вот должны были начаться роды, и она поняла, как она сама заявила, что она не в состоянии самостоятельно вырастить и воспитать ребенка, не имея на то ни эмоциональных, ни финансовых возможностей. Движимая заботой и желанием помочь, миссис Баллок взяла молодую женщину к себе домой – с полного согласия мисс Уиллоуби. Она поместила мисс Уиллоуби в своем доме, организовала медицинскую помощь и начала подыскивать возможности для консультирования и усыновления ребенка, если мисс Уиллоуби будет по-прежнему на этом настаивать.
– Можете остановиться прямо на этом месте, потому что мы не захватили лопат, а это самая большая навозная куча из всех, когда-либо сваленных в этой комнате. На Тэнди мы поймали тебя железно, Чейз. Не только ее собственное заявление, но показания пяти копов и одного штатского однозначно свидетельствуют о том, что ее держали взаперти против ее воли.
– Душевное состояние мисс Уиллоуби… – начала женщина-адвокат.
Ева вскочила и наклонилась к самому ее лицу.
– Хотела бы я посмотреть, какое у вас было бы душевное состояние, если бы вас заперли в комнате, если бы вас осматривал андроид-медик без вашего согласия. Заберите свое заявление и можете засунуть его себе в зад вместе с остальным дерьмом, потому что только там ему и место.
– Если этот допрос не может продолжаться хотя бы с минимальной долей приличия…
– Плевала я на приличия и на тебя вместе с ними. Не нравится? Вон дверь. – Ева повернулась к Чейзу. – Наш электронный отдел прямо сейчас копается в банке памяти вашего андроида. Я не обязана тратить на это свое время, потому что ты, Уин, пойдешь за это ко дну вместе с твоей мамочкой. Ах да, кстати, ты часом не рассказал своим представителям, что спал со своей мамочкой, когда мы тебя взяли?
– Заткнись.
– Лейтенант, прошу вас. – Женщина-адвокат подняла руку, но Ева успела заметить изумление в ее глазах. – Чернить репутацию миссис Баллок и мистера Чейза недопустимо.
– А знаешь, что еще недопустимо? Здесь, в нецивилизованных Соединенных Штатах, недопустимым считается инцест. От двадцати пяти до пожизненного за похищение и удержание Тэнди Уиллоуби против ее воли. И если мы узнаем, что ты ее изнасиловал, пока она была у вас взаперти…
– Да я пальцем не притронулся к этой грязной шлюхе!
– Вот как? – Ева перелистала один из файлов. – Да-да, ты прав. Ты в эти игры не играешь. Ты свою мягкую игрушку бережешь для мамочки.
– Может, он любит маленьких мальчиков, – предположил Бакстер. – Да, я бьюсь об заклад, этот любит вставлять в маленькие попки, когда не вставляет мамочке.
– Оба вы омерзительны. Мы вас обоих закопаем, тем дело и кончится.
– Нет, он не станет играть с мальчиками, – возразила Ева. – Мамочке это может не понравиться. И Тэнди ты не насиловал, правда, Уин? Ты ни с кем не спал, кроме мамочки. Хранил ей верность. У тебя же ни на кого не встает, кроме твоей матери, верно я говорю?
При этих словах Евы Чейз вскочил со стула и бросился на нее. Двум адвокатам и Бакстеру общими усилиями еле-еле удалось его удержать.
– Лейтенант, это просто неприемлемо. Я не позволю так обращаться к моему клиенту.
– Напишите жалобу. – Ева встала, обогнула стол и склонилась к плечу Чейза. Он тяжело дышал, она ощущала исходящий от него жар. – Натали ты тоже не насиловал. Еще одна грязная шлюха? Она не твоя мать. Твоя мать такая важная, такая могущественная. Она одна тебя понимает, знает, что тебе нужно. Ты и твоя мать… у вас столько секретов. Разве не так она тебе говорила, когда трогала тебя? Когда ты был еще маленьким мальчиком? Это секрет, и его знаем только мы с тобой. Ты, главное, будь хорошим мальчиком, слушайся маму, делай, что она велит, и тогда все будет хорошо.
А тут эта Копперфильд начала совать свой нос, куда не следовало. Она собиралась вас уничтожить. Она имела наглость усомниться в вашем бизнесе. Твоя мать велела тебе сделать это, Уин? Я думаю, да. Ты всегда слушаешься маму, всегда делаешь, что она говорит, а не то она не пустит тебя в свою постельку. Это она тебе посоветовала воспользоваться машиной Рэндала Слоуна? Мы нашли в ней твой волос.
– Мой клиент и мистер Рэндал Слоун были знакомы. Он мог ездить в этой машине в любое время.
– Не ездить в ней, а вести ее. Сидеть за рулем, – поправила Ева. – Чувствуете разницу? Волос был найден на сиденье водителя. Твой волос, твоя ДНК. Точно так же, как твоя ДНК осталась на костяшках пальцев Бика Байсона. Он успел тебе врезать, прежде чем ты вырубил его электрошокером, трус. Не умеешь сражаться как мужчина… Но о чем тут говорить, ты же не мужчина. Ты всего лишь мальчик, который спит со своей матерью. Конечно, тебе нетрудно было избить и связать женщину, она же весит вдвое меньше, чем ты. Сломать ей пальцы, изуродовать лицо, нанести ожоги. Тебе это понравилось. Тебе понравилось смотреть ей в глаза, пока ты ее душил. Держу пари, только так у тебя встает, когда ты не со своей матерью.
– Хотел бы я на тебя посмотреть, – тихо сказал Чейз.
– Этот допрос окончен, – начала брюнетка.
– Ты позволишь бабе-адвокату тебе приказывать? – удивилась Ева. – Только потому, что мамочка ее прислала? В точности, как мамочка. Делай так, Уин, делай этак. Хорошая собачка.
– Никто мне не будет указывать, что и как делать! Заткнись! – заорал он на своего адвоката. – Тупая сука! Хватит с меня всего этого. Отвечать на вопросы этой… этой особы да еще слушать, как ты меня успокаиваешь. Я сделал то, что надо было сделать. Это Рэндал Слоун нанял какого-то отморозка убить этих людей. Он сделал признание, перед тем как повесился.
– А ты откуда знаешь? Ты был там?
– Ты сама нам сказала.
– Ничего подобного. Я сказала, что Рэндал Слоун был найден повешенным, точка. Ни слова о признании. И он не покончил с собой. Ты его убил и подделал признание. Потому что ты бесхребетный трус. Ты убил Софию Белего в Риме и Эмили Джонс в Мидлсексе, в Англии. Должно быть, вид беременных женщин тебя оскорбляет.
– Потому что у него ни на кого не встает, кроме дорогой мамули, – вставил Бакстер.
– Это не имеет ничего общего с сексом! Они подписали контракт! – Чейз стукнул кулаком по столу. – Они подписали юридически обязывающий документ, а мы дали веские гарантии тщательно отобранным родителям. Они не имели права!
– Да что ты говоришь? Если женщина девять месяцев таскает плод в утробе, это не дает тебе никакого права на него. Ты похитил Софию Белего, верно? Взял ребенка и избавился от инкубатора. С Эмили Джонс у тебя так ловко не получилось. Пропал продукт. Сколько их еще было, Чейз?
– Мы предоставляем услуги! – завопил он, не слушая возражений адвоката. – Мы уделяем им свое время, опыт, мы имя свое отдаем, чтобы помочь этим женщинам, попавшим в беду по собственной вине, по своей слабости, и мы приносим дар достойным парам.
– За такой славный толстый куш.
– Им платят, не так ли? Им дают шанс улучшить свою жизнь, а ребенок получает семью, воспитывается должным образом. Как вы смеете меня допрашивать? – Чейз буквально стряхнул с себя адвоката, сидевшего справа, и ударил наотмашь женщину, оказавшуюся слева. – Я не обязан оправдывать свои действия. – Он вскочил на ноги.
Брюнетка стерла кровь с разбитой губы.
– Этот допрос…
– Заткнись! Разве я не велел тебе заткнуться к чертовой матери?
– Натали Копперфильд, – сухо проговорила Ева. – Бик Байсон. Рэндал Слоун.
– Вынюхивали, совали нос в наши дела. Слоун сам виноват. Олух, неумеха, лентяй. Сам все завалил.
– Стало быть, тебе пришлось их убить. Их всех. Это был вопрос чести, – спокойно продолжала Ева. – Деловой репутации.
– Фонд Баллока необходимо было защитить. Он важнее всех этих жалких людишек. Моя мать является сердцем фонда, она сделала его тем, что он есть. Они нас шантажировали, вот чем все они занимались. А то, что я сделал, – это самозащита. Мы должны были сохранить важнейший благотворительный институт.
Все еще прижимая платок к кровоточащей губе, брюнетка вскинула руку.
– Мы должны проконсультироваться с нашим клиентом.
– Вы уволены. – Чейз свирепо оскалил зубы, повернувшись к ним. Это было так страшно, что оба адвоката отшатнулись. – Думаете, вы мне нужны? Идиоты. Тупицы. Убирайтесь! Видеть вас обоих не могу! Вон с моих глаз!
– Мистер Чейз…
– Живо! Я могу сам за себя ответить, и я буду говорить! – бросил он в спину адвокатам, пока они покидали комнату.
«Вот теперь, – сказала себе Ева, – мы тебя сделаем».
– Мистер Чейз, для протокола. Вы отказались от своих представителей?
Он бросил на Еву злобный взгляд.
– Я буду сам за себя отвечать.
– Надо ли понимать, что вы отказываетесь от права на защиту?
– Сколько раз повторять, ты, тупая сука?
– Ну что ж, пожалуй, этого довольно. Пусть запись продемонстрирует, что мистер Чейз отказался от своих представителей и согласился продолжать допрос, не пользуясь адвокатской поддержкой. – Ева помолчала, придала лицу сосредоточенное и уважительное выражение. – Вы говорите, они вас шантажировали? Это в корне меняет дело. Может, расскажете нам, с чего это началось? Рэндал Слоун доложил вам, что Натали Копперфильд начала задавать вопросы…
И он рассказал им все до последней мелочи.
