• Женщины Калхоун, #4

Глава 12

 Утром Сюзанна взяла детей с собой в магазин. Сначала надо сообщить новость Алексу и Дженни, посмотреть, как они ее воспримут, а уж потом огорошить остальное семейство. День выдался солнечным и жарким, работы предстояло много, поэтому они пришли за час до открытия. Юные садоводы захотели взглянуть на самолично высаженные растения, поэтому мама повела их в оранжерею показать хрупкие побеги.

 Некоторое время дети, производя утренний полив, яростно спорили, чьи питомцы выше и красивее.

 — Ну, ребята, как вам Холт? — как бы между прочим спросила Сюзанна, затаив дыхание.

 — Он ловкий.

 Алекс едва не поддался искушению направить распылитель на сестру, но вовремя вспомнил, в какую неприятность попал в прошлый раз, ввязавшись в бой.

 — Иногда играет с нами.

 Дженни перетаптывалась с ноги на ногу, ожидая своей очереди:

 — Мне нравится, когда он подбрасывает меня в воздухе.

 — Мне он тоже нравится, — слегка расслабилась Сюзанна.

 — А тебя Холт подбрасывает в воздухе? — заинтересовалась Дженни.

 — Нет, — засмеялась Сюзанна, взъерошив кудряшки дочери.

 — А мог бы. У него большие мускулы.

 Алекс неохотно передал распылитель сестре.

 — Холт давал мне пощупать.

 Сморщившись, Алекс напряг собственные мышцы, Сюзанна учтиво сжала крошечный бицепс:

 — Ничего себе. А ты довольно сильный.

 — Он тоже так сказал.

 — Я вот все гадаю…

 Сюзанна вытерла вспотевшие ладони о джинсы.

 — Как вы воспримете, если Холт станет жить с нами, причем постоянно?

 — Здорово, — решила Дженни. — Он возится с нами, даже когда мы не упрашиваем.

 «Одна согласна», — обрадовалась Сюзанна и повернулась к сыну:

 — Алекс?

 Мальчик переступил с ноги на ногу, слегка нахмурясь.

 — Собираешься замуж, как Кики и Аманда?

 «Проницательный маленький дьяволенок», — восхитилась Сюзанна и присела на корточки:

 — Размышляю об этом. Что думаешь?

 — Мне снова придется надевать дурацкий смокинг?

 Она улыбнулась и погладила сына по щеке:

 — Скорее всего.

 — Он станет нашим дядей, как Трент, Слоан и Макс? — спросила Дженни.

 Сюзанна встала и забрала пульверизатор перед тем, как ответить дочери:

 — Нет. Он станет вашим отчимом.

 Брат и сестра обменялись взглядами.

 — А он будет любить нас?

 — Конечно, Дженни.

 — Нам придется уехать и жить в другом месте?

 Сюзанна вздохнула и взъерошила волосы Алекса:

 — Нет. Или Холт переедет в Башни, или мы в его дом, став одной семьей.

 Алекс призадумался:

 — А Кевину он тоже будет отчимом?

 — Нет, — поцеловала сына Сюзанна. — Мама Кевина, Меган, возможно, когда-нибудь влюбится и выйдет замуж. Тогда у Кевина появится отец.

 — А ты влюбилась в Холта? — полюбопытствовала Дженни.

 — Да, так и есть.

 Сюзанна ощутила смущение Алекса и улыбнулась:

 — Хочу выйти за него замуж, чтобы мы могли жить все вместе. Но Холт и я сначала решили выяснить, как вы отнесетесь к таким планам.

 — Мне нравится, — заявила Дженни. — Он катает меня на спине.

 Более осторожный Алекс пожал плечами:

 — Может, все будет хорошо.

 Сюзанна поднялась, вспомнив о делах:

 — Потом еще обсудим. Пора за работу.

 Они вышли из оранжереи в тот момент, когда Холт припарковался на усыпанной гравием стоянке. Он намеревался подождать до обеда, но не утерпел, внезапно осознав, что охотнее оказался бы в очередном переулке, чем перед двумя сорванцами, которые вполне в состоянии отвергнуть его. Засунул руки в карманы и попытался изобразить невозмутимый вид:

 — Привет.

 — Привет.

 Сюзанна хотела обнять жениха, но дети крепко держали за руки.

 — Вот, решил зайти… как все прошло?

 Дженни подарила Холту застенчивую улыбку и прижалась к Сюзанне:

 — Мама говорит, что вы собираетесь пожениться, ты будешь жить вместе с нами и станешь нашим отчимом.

 Брэдфорд едва сдержал порыв переступить с ноги на ногу:

 — План именно такой.

 Алекс стиснул мамины пальцы и вперился в Холта:

 — А ты будешь орать на нас?

 Мимолетно взглянув на Сюзанну, Холт наклонился к мальчику так, чтобы их глаза оказались на одном уровне:

 — Возможно. Если понадобится.

 Алекс понадеялся, что ответ все же ближе к «нет».

 — А бить?

 Паренек вспомнил шлепки, полученные во время каникул, которые скорее унижали, чем причиняли боль, но обида до сих пор не остыла.

 Брэдфорд обхватил подбородок мальчугана и крепко сжал.

 — Нет, — отрезал он, и выражение глаз убедило Алекса. — Но вполне возможно, что подвешу вас обоих вниз головой или сварю в кипящем масле. А уж если по-настоящему разозлюсь, усажу в муравейник.

 Губы Алекса задергались, однако он еще не закончил допрос:

 — А кричать на маму, как он?

 — Алекс, — начала Сюзанна, но Холт прервал ее:

 — Если только по глупости иногда. Но не нарочно. Я очень сильно люблю вашу маму и хочу сделать ее счастливой. Хотя иной раз могу и сорваться.

 Алекс насупился и скривился:

 — И будешь приставать к ней с дурацкими поцелуйчиками? После появления Трента, Слоана и Макса все постоянно целуются.

 — Ага, — облегченно улыбнулся Холт. — Обязательно буду приставать к ней с дурацкими поцелуйчиками.

 — Тебе ведь совсем не нравится это делать, — с надеждой предположил Алекс. — Просто ты стараешься угодить маме.

 — Прости, но я очень люблю с ней целоваться.

 — Ну и дела, — расстроено выдохнул Алекс.

 — Сделай это сейчас, — затанцевала и захихикала Дженни. — Прямо сейчас, давай посмотрим.

 Брэдфорд охотно выпрямился и притянул Сюзанну ближе. Когда их губы разъединились, Алекс стоял красный, как рак, а малышка радостно хлопала в ладошки.

 — Очень не хочется огорчать тебя, — рассудительно заявил Холт, — но когда-нибудь и тебе понравится целоваться.

 — Ха! Да я скорее грязи наемся!

 Засмеявшись, Брэдфорд подхватил мальчишку на руки, с облегчением и радостью почувствовав, что Алекс дружески обнял его за шею.

 — Посмотрим, что скажешь лет через десять.

 — А мне нравится, — настаивала Дженни, обхватив ногу Холта. — Нравится уже сейчас. Поцелуй меня.

 Брэдфорд подхватил озорницу другой рукой и чмокнул в крошечные ждущие губки. Проказница улыбнулась, большие синие глаза сияли.

 — А маму ты целовал совсем по-другому.

 — Потому что она мама, а ты ребенок.

 Дженни упивалась тем, какой Холт сильный и как надежно держит ее. Погладила мужчину по щеке и с некоторым разочарованием убедилась, что сегодня он не колется.

 — Можно называть тебя папочкой? — уточнила девочка, и Холт ощутил, как в груди скакнуло сердце.

 — Я… ох… конечно. Если хочешь.

 — «Папочка» — это для младенцев, — с отвращением процедил Алекс. — Но можешь быть папой. Ладно уж.

 Затем посмотрел на маму:

 — Согласен.

 

 Холт очень жалел, что невозможно провести с ними весь день, но предстояло еще много дел. Теперь у него есть семья — что до сих пор изумляло, — и он обязан ее защищать. Брэдфорд уже задействовал старые связи в Портленде и ждал информации на четырех человек из списка Трента, однако не терял времени даром и разослал запросы в автотранспортное управление, кредитные бюро и налоговые органы, слегка лукавя, когда указывал прежнюю должность и старый номер жетона.

 Руководствуясь интуицией и полученными данными, вычеркнул два имени. В ожидании ответных звонков перечитал дневник деда.

 Под словами крылась невыносимая тоска и безумная любовь. Холт чувствовал ненависть, охватившую деда, когда тот понял, что обожаемая женщина погибла от руки человека, который был ее мужем. Совпадение или судьба, что их отношения с Сюзанной имели так много общего с предками? По крайней мере, на сей раз история обретет счастливое завершение.

 Бриллианты Сюзанны, размышлял Брэдфорд, барабаня пальцами по страницам. Изумруды Бьянки. Сюзанна спрятала драгоценности, единственную материальную ценность, которую решила забрать с собой, ради благополучия детей. Наверняка Бьянка рассудила так же.

 «Итак, что могло послужить прабабушке аналогом пакета с подгузниками Дженни?» — гадал Холт.

 Когда затрещал телефон, он схватил его после первого звонка и, еще не положив трубку, почти не сомневался, что обнаружил нужного человека. Войдя в спальню, проверил оружие, ощутив знакомую тяжесть в руке, и прикрепил пистолет к голени.

 Пятнадцать минут спустя уже пробирался сквозь строительный беспорядок в западном крыле, где обнаружил Слоана в почти законченных двухуровневых апартаментах. Стоял запах свежей древесины и мужского пота. Слоан — в джинсах, на бедрах пояс с инструментами — контролировал возведение новой лестницы.

 — А я и не подозревал, что архитекторы сами машут молотками, — прокомментировал Холт.

 Слоан усмехнулся:

 — У меня здесь личный интерес.

 Кивнув, Холт оглядел бригаду:

 — Который из них Маршал?

 Немедленно насторожившись, Слоан расстегнул свое снаряжение.

 — Он на другом этаже.

 — Надо бы поболтать с ним.

 Глаза Слоана вспыхнули, но он только кивнул:

 — Пойду с тобой.

 Затем подождал, пока они не оказались вне досягаемости чужих ушей:

 — Думаешь, это он и есть?

 — Роберт Маршал не получал водительские права в штате Мэн шесть недель назад, никогда не платил налоги под таким именем и не пользовался указанным номером социального страхования. Предприниматели, нанимая чернорабочего, как правило, не запрашивают автотранспортное управление и налоговую.

 Слоан выругался и сжал кулаки, вспомнив, как Аманда неслась по террасе, преследуемая вооруженным грабителем.

 — Первый пинок этот ублюдок получит от меня.

 — Понимаю твои чувства, но держи себя в руках.

 «Черта с два», — решил Слоан, махнул бригадиру и коротко рявкнул:

 — Маршал где?

 — Боб?

 Мужчина вытащил цветастый платок и вытер шею.

 — Только что послал его отвезти Рика в неотложку, тот вырвал приличный кусок из большого пальца, пожалуй, надо зашить.

 — Когда? — потребовал Холт.

 — Наверное, минут двадцать назад. Велел им не возвращаться, мы все равно в четыре уже заканчиваем.

 Потом засунул бандану в карман.

 — А в чем проблема?

 — Ни в чем, — злобно процедил Слоан, — сообщи потом, как дела у Рика.

 — Конечно.

 Бригадир заорал на одного из плотников и ушел.

 — Мне нужен адрес, — сказал Холт.

 — Документы у Трента.

 Оба направились к выходу.

 — Отдашь дело лейтенанту Кугару?

 — Нет, — отрезал Холт.

 — Отлично.

 Они нашли Трента в офисе, который тот соорудил на первом этаже, с пачкой документов в одной руке и с телефоном в другой. Бросив один взгляд на двух мужчин, закончил разговор:

 — Я перезвоню, — и отключился. — Кто?

 — Он называет себя Роберт Маршал.

 Брэдфорд достал сигарету.

 — Бригадир отпустил его пораньше. Мне нужен адрес.

 Трент молча пересек кабинет и достал папку.

 — Макс наверху. Он тоже в деле.

 Холт пробежался по информации в файле Маршала.

 — Тогда зови его. Поедем вместе.

 

 Квартира, указанная Маршалом, располагалась в доме на окраине городка. Женщина, открывшая дверь после третьего настойчивого удара Холта, была сгорбленной, высохшей и злобной.

 — Кто? Что? — набросилась она. — Я не покупаю ни энциклопедий, ни пылесосов.

 — Мы ищем Роберта Маршала, — объяснил Холт.

 — Кого-кого? — вылупилась гарпия сквозь толстые линзы очков.

 — Роберта Маршала, — повторил он.

 — Не знаю никакого Маршала, — проворчала старуха. — Есть Mакнилы по соседству, этажом ниже — Митчелы, но никаких Маршалов. И страховок я тоже не покупаю.

 — Мы ничего не продаем, — самым терпеливым тоном заверил Трент. — Ищем мужчину по имени Роберт Маршал, который живет по этому адресу.

 — Говорю же вам, нет тут никакого Маршала. Здесь живу я. Уже пятнадцать лет, с того дня, как вышла за никчемного болвана, который бросил меня с кучей неоплаченных счетов. Я тебя знаю, — рявкнула мегера, ткнув пальцем в сторону Слоана. — Видела твою фотографию в газете.

 Потянувшись к столу возле двери, подняла увесистую металлическую подставку для книг.

 — Ты ограбил банк.

 — Нет, мэм.

 Позже, намного позже, подумал Слоан, он, возможно, сочтет ситуацию даже забавной.

 — Я женился на Аманде Калхоун.

 Женщина зорко вглядывалась в него, не выпуская железяку.

 — Одна из девочек Калхоун. Точно. Самая младшая… нет, не самая младшая, следующая, — и, успокоившись, разоружилась. — Ладно, что вам надо?

 — Роберт Маршал, — снова повторил Холт. — Он указал этот дом и квартиру своим местом жительства.

 — Значит, он либо врет, либо не в себе, потому что я живу здесь уже пятнадцать лет, с тех пор как мой никчемный муженек подхватил пневмонию и умер. Раз — и окочурился.

 Фурия стиснула скрюченные пальцы:

 — И скатертью дорога.

 Поняв, что следствие зашло в тупик, Холт взглянул на Слоана:

 — Дай ей описание.

 — Около тридцати, ростом шесть футов, аккуратные черные волосы до плеч, пышные висячие усы.

 — Не знаю такого. Мальчишка снизу, сын Пирсонов отрастил патлы ниже плеч. Позор, если спросите у меня. Да еще и осветляет пряди, как девчонка. А ведь ему не больше шестнадцати. Можно подумать, мать не в состоянии заставить его подстричься, но она и ухом не ведет. А еще нахал включает музыку, да так громко, что мне приходится стучать по полу.

 — Извините, — вклинился Макс и описал человека, которого знал как Эллиса Кофилда.

 — Похоже на моего племянника. Живет в Рочестере со второй женой. Торгует подержанными автомобилями.

 — Спасибо.

 Холт не удивился, скорее, рассвирепел, что вор указал фальшивый адрес, и, выйдя из здания, достал четвертак из кармана.

 — Думаю, стоит подождать до утра, — предложил Макс. — Он же не знает, что мы на него вышли, так что завтра как ни в чем не бывало явится на работу.

 — Лично мне ждать надоело.

 Холт вошел в телефон-автомат, опустил монетку и набрал номер:

 — Детектив-сержант Брэдфорд, полицейское управление Портленда, значок 73751, необходима перекрестная проверка.

 Продиктовал телефон из файла Маршала и с терпением бывалого копа удерживал трубку возле уха, пока оператор вводил данные в компьютер.

 — Спасибо.

 Отключился и повернулся к трем сотоварищам:

 — Остров Бар. Возьмем мой катер.

 

 В то время как мужчины готовились переплыть залив, женщины Калхоун встретились в башне Бьянки.

 — Итак, — начала Аманда, приготовив блокнот и карандаш. — Что нам известно?

 — Трент перепроверяет документы персонала, — сообщила Кики. — Утверждает, что произошла какая-то путаница с налогами, но это чушь собачья.

 — Интересно, — задумалась Лила. — Сегодня утром Макс удержал меня от осмотра западного крыла. Хотела взглянуть, как продвигается ремонт, а он привел кучу смехотворных причин, почему я не должна отвлекать занятых работой мужчин.

 — А вчера вечером Слоан запихнул несколько папок с бумагами в ящик и запер его на ключ, когда я вошла в комнату.

 Аманда постучала карандашом по блокноту:

 — Почему они скрывают от нас проверку рабочих?

 — Кажется, я догадываюсь, — протянула Сюзанна.

 Большую часть дня она переваривала известия.

 — Вчера я узнала, что в дом Холта кто-то вломился и все обыскал.

 Три сестры атаковали одновременно, забрасывая вопросами.

 — Постойте, — подняла руку Сюзанна. — Холт разозлился на меня, потому-то все и вышло наружу. А больше всего негодовал, что проникновение вообще произошло. Полагаю, он сообщил мне о случившемся, чтобы напугать и заставить отступиться от поисков, потому что уверен — налетчиком был Ливингстон.

 — Значит, — закончила Аманда, — наш старый приятель разнюхал о связи Брэдфорда с Калхоунами. Кто еще в курсе, помимо нас?

 С присущей ей дотошностью, начала составлять список имен.

 — О, перестаньте суетиться, — небрежно отмахнулась Лила. — Никто не знает, кроме нашей семьи. Но ни один из нас не болтал об этом за пределами дома.

 — А может, он разузнал таким же способом, как и Макс, — предположила Кики. — В библиотеке.

 — Макс штудировал книги, — покачала головой Лила. — Хотя вор мог найти зацепки в украденных у нас бумагах.

 — Возможно.

 Аманда записала и это.

 — Документы находятся у него уже несколько недель. Когда мерзавец влез к Холту?

 — Пару недель назад, но сомневаюсь, что Ливингстон выявил связь между Калхоунами и Брэдфордами в результате обыска. Уверена, жулик все разузнал здесь.

 Тут же разгорелся спор. Сюзанна встала и подняла обе руки, прерывая склоку.

 — Послушайте, мы все согласны, что никто из нас не обсуждал наши дела вне дома. И все согласны, что мужчины принимают решительные меры, чтобы мы не узнали о проверке персонала. Стало быть…

 — Стало быть, — прервала Аманда и закрыла глаза, — ублюдок работает тут. Словно таракан на стене, рыщет по дому, собирая любые крохи информации, ведь мы мало внимания обращаем на мужиков, таскающих пиломатериалы, поэтому не бросили бы на него второго взгляда.

 — Полагаю, Холт пришел к такому же выводу.

 Сюзанна снова подняла руки:

 — Вопрос: что нам делать с этим выводом?

 — Завтра посетим западное крыло, чтобы пощекотать нервы парням со стройки.

 Лила выпрямилась в кресле у окна:

 — Неважно, как этот гад выглядит на сей раз, я его все равно узнаю, если подберусь ближе.

 И, успокоившись, откинулась на спинку:

 — А теперь, сестренка, почему бы тебе не рассказать, когда плохой мальчик Брэдфорд попросил твоей руки?

 Сюзанна усмехнулась:

 — С чего ты взяла?

 — Для бывшего полицейского он неплохо разбирается в драгоценностях.

 Лила подняла ладонь Сюзанны, чтобы похвастаться кольцом перед собравшимися.

 — Вчера вечером, — ответила Сюзанна, чем заслужила всеобщие объятья, поцелуи и радостные слезы. — Утром мы сказали детям.

 — У тети Коко просто крышу снесет.

 Кики еще раз стиснула Сюзанну:

 — Все четверо за несколько месяцев. Она вообразит себя свахой от Бога.

 — Все, что осталось сделать — засадить вора за решетку и найти изумруды.

 Аманда смахнула слезу:

 — О нет! Вы понимаете, что это означает?

 — Это означает, что тебе придется организовать еще одну свадьбу, — ответила Сюзанна.

 — Не только. Это означает, что тетя Коллин застрянет здесь по крайней мере до тех пор, пока не будет брошена последняя горсточка риса.

 

 Холт вернулся в Башни в отвратительном настроении. Они разыскали коттедж. Пустой. Но совершенно очевидно, что Ливингстон жил там. Нарушив закон, Брэдфорд произвел в доме такой же тщательный обыск, как и Ливингстон у него. Обнаружились украденные калхоуновские бумаги, составленные вором списки и копия первоначального проекта Башен.

 Они также нашли отпечатанные копии еженедельного графика каждой женщины Калхоун, испещренные рукописными комментариями, что не оставляло сомнений: злодей старательно следил за каждой из них. И еще вполне упорядоченный перечень помещений, которые он обыскал, и вещей, которые счел достаточно ценными, чтобы потом украсть.

 Партнеры целый час караулили появление преступника, потом забеспокоились об оставшихся без присмотра домашних и проинформировали обо всем лейтенанта Kугара. В то время как полиция приступила к слежке за арендованным домом на острове Бар, Холт с компаньонами вернулся в Башни.

 Теперь оставалось только ждать. Именно этим умением бывший коп в совершенстве овладел за годы службы. Но теперь это была не работа, поэтому раздражала каждая бесплодная минута.

 — О, мой дорогой ненаглядный мальчик, — налетела на него Коко, едва Холт ступил в дом.

 Брэдфорд удерживал смерч за гибкую талию, пока тетушка покрывала его лицо поцелуями.

 — Эй, — вот и все, что он смог произнести, когда миссис Макпайк заплакала у него на плече.

 Ее пряди, заметил Холт, больше не мерцали черным, а полыхали, как красная пожарная машина.

 — Что вы сделали с волосами?

 — О, просто настало время измениться.

 Коко отодвинулась, хлюпнула в носовой платок и снова упала в его объятья. Он беспомощно погладил ее по спине и с мольбой взглянул на ухмыляющихся мужчин вокруг.

 — Хорошо смотрится, — заверил Холт, гадая, не новая ли окраска вызвала непрекращающийся поток слез. — Честно.

 — Тебе нравится?

 Коко отпрянула и взбила прическу.

 — Решила немного взбодриться, а красный такой радостный цвет.

 И снова уткнулась в носовой платок.

 — Я так счастлива, — рыдала Коко. — Так счастлива. Никогда не теряла надежды. И заварка показывала, что все получится, и все же я ужасно переживала. Сюзанне очень нелегко пришлось, да и ее сладким малышам тоже. Теперь все будет в полном порядке. Сначала я решила, что карты имеют в виду Трента, но они с Кики идеально подошли друг к другу. Потом Слоан и Аманда. Я и глазом не успела моргнуть, а тут наши дорогие Макс и Лила. Стоит ли удивляться, что я настолько потрясена?

 — Полагаю, нет.

 — Разве можно было представить такое годы назад, когда ты приносил омаров к черному ходу. А заменив мне как-то колесо, вел себя так высокомерно, что даже не позволил отблагодарить. А теперь… теперь собираешься жениться на моей девочке.

 — Поздравляю, — усмехнулся Трент и хлопнул Холта по спине.

 Макс достал свежий носовой платок для Коко.

 — Добро пожаловать в семью, — протянул руку Слоан. — Надеюсь, ты полностью осознаешь, во что ввязываешься.

 Брэдфорд изучал плачущую Коко:

 — Картина вырисовывается.

 — Прекрати этот кошачий концерт.

 Коллин тяжело ступала по лестнице.

 — Твои вопли слышны в моей комнате. Ради Бога, устраивай истерики на кухне.

 И махнула тростью.

 — Вливайте в нее чай, пока не придет в себя. Да и всем тоже не помешает выпить, — скомандовала родственница. — Хочу поговорить с этим молодым человеком.

 «Смылись, словно крысы с тонущего корабля», — мысленно ухмыльнулся Холт, когда их оставили наедине. Жестом приказав следовать за собой, Коллин направилась в гостиную.

 — Стало быть, подумываешь жениться на моей внучатой племяннице.

 — Не подумываю. Я женюсь на ней.

 Старуха фыркнула. Разрази ее гром, если ей не нравится этот дерзкий мальчишка.

 — Значит, так. Если не сумеешь сделать ее счастливой, как тот недоносок, ответишь лично передо мной.

 Затем расположилась в кресле.

 — Итак, каковы твои планы на будущее?

 — Мои что?

 — Планы на будущее, — рявкнула тетушка. — Не рассчитывай отщипнуть моих деньжат только потому, что окрутил Сюзанну.

 Брэдфорд угрожающе прищурился, порадовав дочь Бьянки.

 — Можете забрать свои деньги и…

 — Отлично, — одобрительно кивнула Коллин. — Как собираешься содержать ее?

 — Она не нуждается в содержании.

 Холт заметался по комнате.

 — И не нуждается в том, чтобы вы или кто-то еще лез в ее дела. Сюзанна прекрасно со всем справляется, лучше иного мужика. Прошла через ад, сумела восстановить свою жизнь, позаботиться о детях и начать собственный бизнес. Единственное, что изменится — она перестанет лично копать землю и у ребят появится человек, желающий стать им отцом. Может, я и не смогу осыпать ее бриллиантами и водить на званые ужины, зато постараюсь сделать счастливой.

 Коллин уложила руки на набалдашник.

 — Конечно, сделаешь. Если твой дед хоть чем-то был похож на тебя, неудивительно, что мама так любила его. Итак…

 Старуха начала подниматься и тут увидела картину над камином. Там, где раньше красовалась окаменевшая физиономия отца, висел портрет с прекрасным лицом матери.

 — Что это там?

 Холт запихнул руки в карманы:

 — Мне показалось, полотно принадлежит этому месту. Дед наверняка захотел бы, чтобы его работа находилась здесь.

 Коллин тяжело осела в кресло.

 — Спасибо.

 Голос звучал глухо, но глаза оставались жесткими.

 — А теперь уходи. Хочу побыть одна.

 Холт оставил ее, поразившись тому, что почти полюбил эту фурию. И хотя не горел желанием пережить еще одну слезливую сцену, направился на кухню спросить Коко, где Сюзанна.

 Но сам нашел любимую по звукам музыки, льющимся по холлу. Его невеста сидела за фортепьяно, наигрывая некогда очень популярную мелодию, которую он не узнал. Хотя композиция была грустной, на губах и в глазах сияла улыбка. Когда она увидела жениха, пальцы замерли, однако улыбка осталась.

 — Не знал, что ты умеешь играть.

 — Мы все брали уроки, но я единственная что-то усвоила.

 Сюзанна протянула к нему руку.

 — Надеялась хоть на минутку остаться с тобой наедине, чтобы поблагодарить за то, как замечательно ты утром вел себя с детьми.

 Поймав узкую ладонь, Холт изучил подаренное им кольцо.

 — Я очень нервничал, — усмехнулся он. — Потому что не знал, как они воспримут новость. Когда Дженни спросила, может ли она называть меня папочкой… забавно, как быстро можно влюбиться, Сюзанна.

 Продолжая теребить тонкие пальцы, разглядывал украшение.

 — Полагаю, теперь полностью осознал, как чувствует себя родитель и на что он может пойти ради безопасности своих отпрысков. Мечтаю завести еще детей. Ты наверняка тоже размышляла об этом… клянусь, что не стану меньше любить Алекса и Дженни, если у нас появятся общие малыши.

 — Тут не о чем размышлять.

 Сюзанна прижалась поцелуем к его щеке:

 — Всегда мечтала иметь большую семью.

 Холт притянул любимую ближе, она положила голову ему на плечо.

 — Сюзанна, а ты знаешь, где была детская, когда Бьянка жила здесь?

 — На третьем этаже восточного крыла. Сколько себя помню, та комната всегда использовалась как кладовая.

 Сюзанна выпрямилась:

 — Думаешь, Бьянка спрятала ожерелье именно там?

 — Полагаю, она запрятала изумруды в такое место, куда не заглядывал Фергус, и не могу себе представить, что он много времени проводил в детской.

 — Нет, конечно, но не считаешь, что кто-то мог наткнуться на драгоценности? Ладно, сама не понимаю, зачем я это сказала, — поправилась она. — Помещение завалено коробками и старой мебелью. Что-то вроде гаражной распродажи по версии Башен.

 — Покажи мне.

 Там было хуже, чем он воображал. Даже не считая паутины и пыли, вокруг царил полный беспорядок: коробки, корзины, скатанные коврики, сломанные столы, разбитые лампы стояли, лежали и усеивали каждый дюйм.

 Холт молча повернулся к Сюзанне, робко усмехнувшейся в ответ.

 — За прошедшие восемьдесят лет много чего накопилось, — попыталась оправдаться она. — Наиболее ценные вещи мы отобрали и большую часть из них продали, когда… в общем, когда настали тяжелые времена. Этот этаж долго стоял закрытым, мы не могли позволить себе обогревать его, потому что пришлось сосредоточиться на поддержании жилых помещений. Но как только встанем на ноги, тут же атакуем одновременно все запущенные части дома.

 — Здесь нужен бульдозер.

 — Нет, только время и тяжелый труд. С последним проблем нет, а вот первого нам явно не доставало. За несколько месяцев мы дюйм за дюймом прочесали много заброшенных комнат, но это медленный процесс.

 — Тогда приступим прямо сейчас.

 Они работали в течение двух изнурительных и грязных часов, нашли изодранный пляжный зонтик, забавное собрание эротики девятнадцатого столетия, дорожный сундук, набитый заплесневелой одеждой начала века, и коробки с изогнутыми грампластинками. А еще корзину с игрушками — миниатюрным локомотивом, выцветшей тряпичной куклой, разрозненными чертиками на веревочке и волчками. И множество прекрасных старых изданий сказок, которые Сюзанна отложила в сторону.

 — Для нашей детской, — сообщила она Холту. — Посмотри.

 И вытащила пожелтевшее крестильное одеяние.

 — Может, оно принадлежало моему дедушке Этану.

 — Казалось бы, к таким вещам стоит относиться с большей заботой.

 — Не думаю, что после смерти Бьянки Фергус дотошно вникал в домашнее хозяйство, и, если что-то из этих вещей принадлежало его детям, держу пари, их складывала нянька. Ему было наплевать.

 — Согласен.

 Холт вытащил паутину из ее волос:

 — Послушай, почему бы не устроить перерыв?

 — Я в порядке.

 Бесполезно напоминать, что она вкалывала весь день, так что он применил другую тактику:

 — С удовольствием попил бы. Как считаешь, Коко оставила что-нибудь холодненькое… а может, еще и бутерброды в придачу?

 — Наверняка. Пойду посмотрю.

 Холт знал, что тетя обязательно заставит ее поесть, и Сюзанне придется хотя бы немного побездельничать.

 — Два бутерброда, — добавил он и поцеловал труженицу.

 — Ладно.

 Она поднялась, расправляя спину.

 — Печально представлять троих малышей, лежавших здесь ночью и понимавших, что мама больше никогда не придет и не пожелает спокойной ночи. Кстати, проведаю и своих собственных, прежде чем вернусь.

 — Не торопись.

 Холт уже с головой нырнул в очередную корзину.

 Сюзанна направилась прочь, размышляя о детях Бьянки. Маленький Шон, едва начавший ходить, Этан, впоследствии породивший их отца, Коллин, нагрянувшая в Башни, чтобы бесконечно изводить Коко. Как маленькая девочка могла превратиться в такую мегеру…

 «Маленькая девочка», — осенило Сюзанну, и она застыла на лестничной площадке второго этажа. Старший ребенок, которому на момент смерти матери исполнилось пять или шесть лет. Сюзанна развернулась и постучала в дверь Коллин.

 — Входите, черт бы вас побрал. Не собираюсь вставать.

 — Тетя Коллин.

 Сюзанна вошла внутрь, с изумлением заметив, что старуха поглощена любовным романом.

 — Простите, что потревожила.

 — С чего это вдруг? До сих пор никто прощенья не просил.

 Сюзанна прикусила язык.

 — Просто хотела спросить, в то лето… последнее лето вы делили комнату с братьями?

 — С какой стати? Я была достаточно взрослой и не нуждалась в детской.

 — Значит, у вас была собственная спальня, — уточнила Сюзанна, изо всех сил пытаясь сдержать волнение. — Где-то рядом?

 — В другом конце восточного крыла. Там располагалась детская, следом клетушка няньки, ванная и еще три помещения для юных гостей. Моей была угловая комната возле лестницы.

 Старуха нахмурилась в книгу.

 — Следующим летом я заняла один из гостевых апартаментов. Не хотела жить в комнате, которую мама украшала для меня, и осознавать, что она никогда не вернется.

 — Мне очень жаль. Когда Бьянка сообщила, что вы уезжаете, она пришла к вам?

 — Да. Позволила мне выбрать несколько самых любимых платьев, потом сама уложила их.

 — А затем… полагаю, их так никто и не распаковал.

 — Больше я никогда не надевала ту одежду. Не хотела. Запихнула в дорожный сундук под кроватью.

 — Понимаю.

 «Надежда есть».

 — Спасибо.

 — Давно изъедены молью, — проворчала Коллин после ухода Сюзанны.

 Старуха вспомнила о любимом белом муслиновом наряде с синим атласным поясом, со вздохом встала и направилась на террасу.

 «Рано темнеет, — подумала она. — Приближается шторм». Буря ощущалась в порывах ветра и в грозовых облаках, уже закрывающих солнце.

 

 Сюзанна снова помчалась по лестнице вверх. Бутерброды подождут. Толкнула дверь в прежнюю спальню Коллин, которую тоже превратили в кладовку, хотя меньше и теснее в размерах, чем бывшая детская. Обои, выбранные, скорее всего, Бьянкой для своей дочери, полиняли и запачкались, но еще можно было разглядеть изящные очертания бутонов роз и фиалок.

 Сюзанна не открывала чемоданы и коробки, просто вытаскивала их и сдвигала в сторону. Она искала дорожный сундук, подходящий для маленькой девочки. «Где он может быть?» — гадала Сюзанна, отпихивая корзину с пометкой «зимние вещи». Фергус не беспокоился о дочери. Едва ли он потрудился сунуть нос в ее одежду, особенно когда саквояж, в который ее упаковали, убрали с глаз долой подальше от горюющей малышки.

 Без сомнения, кто-то позже заглядывал туда. Кто-то — может, собственная мама? — перетряхнул пару платьев, найдя их забавными, но бесполезными, и отправил в кладовку.

 Конечно, изумруды могут быть спрятаны где угодно, размышляла Сюзанна. Но с какого места лучше начать поиск?

 Сердце всколыхнулось, когда она наткнулась на старый кожаный перевязанный чемодан. С трудом открыв его, обнаружила рулоны материи, тщательно обернутые в ткань. Но никаких платьев для маленькой девочки. И никаких изумрудов.

 Начинало темнеть, поэтому Сюзанна поднялась и направилась к двери. «Надо позвать Холта и принести фонарь, а потом продолжить». В полумраке сильно ударилась голенью, выругалась, глянула вниз и увидела баул, когда-то сверкающий белизной, а теперь потрепанный и пыльный от возраста. Его запихнули в угол, загородили другими коробками, почти закрыв ими и линялым гобеленом. Встав на колени, Сюзанна извлекла саквояж, дрожащими пальцами откинула крышку.

 Ее окутал запах лаванды, запечатанный внутри долгие десятилетия. Она подняла лежащее сверху белое муслиновое платье с оборками и выцветшим синим атласным поясом. Осторожно отложила в сторону, вытащила еще одно, потом детские рейтузы и ленточки, симпатичные банты и кружевные ночнушки. И в самом низу, возле маленького набивного медвежонка, нашла коробку и тетрадь.

 Сюзанна поднесла дрожащую руку к губам, потом медленно опустила вниз и достала тонкую книжицу.

 Ее дневник, поняла она, слезы затуманили глаза. Дневник Бьянки. Едва осмеливаясь дышать, открыла первую страницу.

 «Бар-Харбор, штат Мэн, 12 июня 1912 года.

 Я увидела его на утесах, окружающих Французский залив».

 Сюзанна глубоко судорожно вздохнула и положила находку на колени. Не стоит знакомиться с такой вещью в одиночестве. Они прочтут записи всей семьей. С грохочущим сердцем наклонилась, чтобы вытащить коробку. И все поняла, еще не открыв шкатулку, потому что ощутила, как изменилась атмосфера в комнате, как задрожал воздух. Первая слезинка скатилась по щеке, когда она откинула крышку и извлекла изумруды Бьянки.

 Самоцветы сверкали, словно зеленые солнечные лучи, пульсируя жизнью и страстью. Сюзанна подняла невероятные три ряда камней и почувствовала огонь в своих руках. Спрятанное восемьдесят лет назад с надеждой и отчаянием сокровище теперь обрело свободу. Мрак, заполнявший детскую, не мог затмить его сияния.

 Сюзанна встала на колени, изумруды стекали с пальцев, дотянулась до шкатулки и вытащила серьги из гарнитура. Удивительно, подумала она, что все забыли про них. Великолепные изысканные изделия, но ожерелье обладало властью. Оно было создано, чтобы править.

 В полном ошеломлении Сюзанна ощущала мощь в своих ладонях. Это не просто драгоценности, осознала она, и эти камни далеки от того, чтобы служить просто красивым украшением. В них заключены переживания Бьянки, ее надежды и мечты. С тех самых пор, как прабабушка поместила это чудо в сундучок, и до этого момента, когда клад обнаружила ее правнучка, изумруды ждали своего часа, чтобы снова увидеть свет.

 — О, Бьянка.

 — Очаровательное зрелище.

 Сюзанна вздернула голову, услышав голос. В дверном проеме стоял мужчина, едва ли более ясный, чем тень. Он вступил в комнату, и она увидела блеск оружия в его руке.

 — Терпение оправдало себя, — заявил Ливингстон. — Я подглядел, как вы и ваш коп обследовали комнату в конце коридора, пришлось пожертвовать сном и самому побродить по этим помещениям.

 Сюзанна внимательно всмотрелась в него, когда он подошел ближе. Грабитель не походил на человека, которого она помнила. Другой цвет волос и даже форма лица. Она очень медленно поднялась, сжимая дневник и серьги в одной руке, ожерелье — в другой.

 — Вы меня не узнаете. Зато я знаю вас. Знаю всех вас. Вы — Сюзанна, одна из Калхоунов, которые кое-что мне задолжали.

 — Не понимаю, о чем вы.

 — Три месяца моего времени и нешуточные неприятности. Еще и потеря Хокинса, конечно. Не слишком приятный партнер, но мой партнер. Так же как и они мои.

 Ливингстон с жадностью смотрел на ожерелье. Камни ослепляли его. Больше, чем мечтал, больше, чем воображал. Это все, чего он так долго жаждал. Пальцы мелко затряслись на пистолете, когда злодей потянулся за драгоценностями. Сюзанна отдернула руки. Вор вздернул бровь:

 — Всерьез думаете сберечь их от меня? Изумруды предназначены мне. И когда станут моими, весь мир тоже будет принадлежать мне.

 Ливингстон подступил ближе и, увидев, что Сюзанна озирается в поисках лучшего маршрута спасения, схватил ее за волосы.

 — Немногие вещи обладают такой властью, — почти нежно прошептал одержимый. — Трагедия пропитала камни, сделав их гораздо сильнее. Смерть и печаль — вот что огранило изумруды. Хокинс не понимал этого, но он был недалеким человеком.

 Итак, перед ней явный безумец.

 — Ожерелье принадлежит Калхоунам. Всегда принадлежало. И всегда будет принадлежать.

 Ливингстон жестко и больно дернул ее за пряди. Она бы взвизгнула, но оружие теперь прижималось к зачастившему пульсу в шее.

 — Эти камни принадлежат мне. И, будучи весьма умным, я настроился ждать, сколько потребуется. В то же мгновение, как прочитал об изумрудах, понял, что они должны стать моими. И теперь, сегодня вечером, судьба наконец мне улыбнулась.

 Сюзанна не знала, что предпринять — отдать ему драгоценности или попытаться убедить. В этот момент ее маленькая девочка показалась в дверном проеме.

 — Мама, — голос дочери дрожал, пока она терла глаза. — Там гремит. А ты ведь всегда приходишь ко мне, когда гремит.

 Все произошло мгновенно. Бандит развернулся, сместив оружие, Сюзанна изо всех сил накинулась на него, загораживая собой ребенка.

 — Беги! — закричала она Дженни. — Беги к Холту!

 Сюзанна отпихнула вора и помчалась вслед за дочкой. Решение пришло в ту секунду, когда она достигла двери. Увидев, что Дженни ринулась направо — как она надеялась, в безопасность — Сюзанна бросилась в противоположном направлении.

 «Ливингстон наверняка последует за мной, не за ребенком, — сказала она себе. — Потому что ожерелье у меня». Следующее решение требовалось принять немедленно. Спуститься к домашним и подвергнуть их опасности. Или подняться и рискнуть только собой.

 Сюзанна промчалась уже половину лестницы, когда услышала выстрел позади себя, и дернулась от шока, потому что пуля вонзилась в штукатурку в дюйме от плеча.

 Задыхаясь, понеслась вверх, только сейчас услышав раскаты грома, напугавшие Дженни и вынудившие ее искать маму. Единственная мысль стучала в голове: как можно больше увеличить расстояние между психом за спиной и своей малышкой. Шаги гремели на винтовой металлической лестнице, ведущей к башне Бьянки.

 Нога соскользнула со ступеньки, и Сюзанна лодыжкой ударилась о выступающий край. Возопив от ужаса и ярости, выпрямилась и припустила дальше. Комната оказалась закрыта. Сюзанна едва не заплакала, всем телом навалившись на массивное деревянное полотно. С мучительной медлительностью дверь дрогнула и впустила внутрь. Но не успела она захлопнуть ее за собой, как Ливингстон влетел следом.

 Сюзанна крутанулась, уверенная, что через несколько секунд получит пулю. Грабитель задыхался, вспотел, глаза остекленели, уголок рта дергался:

 — Отдай.

 Ливингстон направился к ней с трясущимся пистолетом в руках. Вспышка молнии заставила его дико оглядеть погруженное во мрак помещение.

 — Отдай немедленно.

 Он боится, поняла Сюзанна. Боится этого места.

 — Вы были здесь раньше.

 «О да, был, только однажды и в ужасе сбежал. Тут обитает что-то или кто-то, ненавидящее меня». И сейчас холод снова обволакивал, кожа заледенела.

 — Отдай ожерелье, или я просто убью тебя и заберу его.

 — Это ее комната, — прошептала Сюзанна, не выпуская психопата из виду. — Комната Бьянки. Она погибла, когда муж выбросил ее из того окна.

 Не в силах устоять, Ливингстон зыркнул на оконный проем, мрачный до жути, и тут же отвел взгляд.

 — Бьянка все еще приходит сюда, ждет и смотрит на утесы.

 Послышались долгожданные стремительные шаги Холта.

 — И сейчас она здесь. Забирайте.

 Сюзанна протянула вору изумруды.

 — Прабабушка все равно не позволит вам уйти с ее сокровищем.

 Лицо Ливингстона заострилось, кожа побелела и покрылась испариной, когда он дотронулся до ожерелья. Потом схватил его, и Сюзанна поняла, что вместо ярости бандита охватывает стужа. И ужас.

 — Теперь эти камни мои.

 Преступник затрясся и споткнулся.

 — Сюзанна, — спокойно произнес Холт от двери. — Отойди от него.

 В вытянутых руках Брэдфорд держал оружие.

 — Отойди, — повторил он. — Медленно.

 Сюзанна отступила, потом еще, но сумасшедший не обращал на нее никакого внимания, проводя пистолетом над пересохшими губами.

 — Все кончено, — сказал грабителю Холт. — Брось ствол и ногой отпихни в сторону.

 Ливингстон, тяжело дыша, продолжал таращиться на ожерелье.

 — Бросай, — настороженно приближался Брэдфорд. — Сюзанна, уходи.

 — Нет, я не оставляю тебя.

 У Холта не имелось времени отругать упрямицу. Хотя он был готов убить, стало совершенно очевидно, что психа не волнуют ни направленное на него оружие, ни пути к спасению.

 Вместо этого Ливингстон прямо-таки пожирал глазами изумруды и трясся всем телом.

 Не сводя с вора глаз, Холт подобрался ближе и перехватил запястье руки, держащей пистолет.

 — Все кончено, — еще раз повторил Брэдфорд.

 — Оно мое.

 Вне себя от бешенства и страха Ливингстон толкнул Холта плечом и успел пальнуть в потолок, прежде чем бывший коп разоружил его. Потом попытался вступить в драку, но сражение получилось коротким. При следующем ударе грома преступник взвыл, дико замахал руками, не замечая вбежавших в башню людей. Дезориентированный, перепуганный и ошеломленный ударом в челюсть, а может, и окончательно впав в безумие, вор метался по помещению.

 Вдруг с грохотом развалилось стекло. Этот звук Сюзанна никогда не забудет. Звериный вопль человека. Холт прыгнул вперед, стараясь спасти ненормального, но Ливингстона словно смерч потащил к разбитому окну и вытолкнул наружу на промокшие под дождем скалы.

 — Боже мой.

 Сюзанна привалилась к стене, прижав ладони ко рту, чтобы остановить собственный крик.

 Вокруг зашелестели голоса, и чьи-то руки обняли ее. Все семейство заполонило комнату. Сюзанна нагнулась к детям, осыпая их поцелуями.

 — Все в порядке, — успокаивала она. — Теперь все в порядке. Больше нечего бояться.

 Потом взглянула на Холта. Тот стоял перед ней, за спиной зияла тьма, в ногах поблескивали изумруды.

 — Теперь точно все в порядке. Пошли вниз.

 И задвинул оружие в кобуру.

 — Встретим полицию.

 

 Час спустя, когда детей успокоили и уложили спать, Холт взял Сюзанну под локоть и вывел на террасу. Весь ужас и ярость, испытанные им в тот момент, как он увидел бегущую по коридору плачущую Дженни, вспыхнули с новой силой.

 — Черт возьми, ты соображала, что делала?

 — Мне надо было увести его подальше от дочери.

 Сюзанне казалось, что она уже успокоилась, но пальцы снова задрожали.

 — Внезапно меня осенило, где искать. Ведь все настолько просто, на самом деле очевидно. Я нашла изумруды. Потом появился Ливингстон… и Дженни. У него было оружие, и Господи, о Господи, я испугалась, что он убьет мою малышку.

 — Ладно, все хорошо, все хорошо, — утешал Холт.

 На сей раз Сюзанна не подавляла слезы, а цеплялась за возлюбленного, пока влага сочилась по щекам.

 — С детьми все прекрасно, Сюзанна. Никто из них не ранен. И ты цела.

 — Не знала, что еще можно было сделать. Не хотела быть ни смелой, ни глупой.

 — Ты была и той и другой. Я люблю тебя.

 Холт обхватил бледное лицо и крепко поцеловал.

 — Он ведь не причинил тебе боли?

 — Нет.

 Сюзанна немного посопела и вытерла глаза.

 — Он разыскал меня там и потом… схватил. Ну, ты сам все видел.

 — Да уж, видел.

 На расстоянии двух футов от любимой женщины, с пистолетом в руке.

 Холт стиснул узкие плечи:

 — Никогда больше не пугай меня так.

 — Договорились.

 Сюзанна потерлась об него щекой в знак любви и для утешения:

 — Все на самом деле закончено, правда?

 Холт чмокнул пушистую макушку:

 — Все только начинается.