• Следствие ведет Ева Даллас, #1

Глава 3

 Ева ненавидела похороны. Она презирала ритуал, которым люди упорно окружали смерть, – все эти цветы, музыку, потоки слов и слез. Смерть всегда неприглядна, как ее ни украшай.

 Если бог существует – а Ева не полностью исключала эту возможность, – он наверняка изрядно забавляется, наблюдая бессмысленную суету своих чад.

 Тем не менее она полетела в Виргинию на похороны Шерон Дебласс. Ей хотелось посмотреть на родных покойной и ее друзей, собравшихся по такому случаю вместе, понаблюдать за ними, проанализировать свои наблюдения и вынести суждение.

 Сенатор стоял на отпевании мрачный, с сухими глазами. Позади помещалась его тень по имени Деррик Рокмен. Рядом с Деблассом были его сын и невестка.

 Родители Шерон оказались довольно молодыми, приятными с виду людьми. Ева знала, что они – преуспевающие юристы, недавно открывшие собственную фирму.

 Ричард Дебласс стоял, понурив голову и полузакрыв глаза. Он являл собою копию отца, только более поджарый, но при этом менее подвижный.

 Ева гадала, совпадение ли, что он стоит на равном расстоянии от отца и от жены.

 Элизабет Барристер была изящна и элегантна.

 Темный костюм, блестящие темно-рыжие волосы, гордая осанка. Ева заметила, что она не может унять слез.

 Что чувствует мать, потерявшая ребенка? Эта мысль всю жизнь не давала Еве покоя.

 Тетка покойной, дочь сенатора Дебласса, стояла по правую руку от него. Кэтрин Дебласс пошла по стопам отца, сделала блестящую политическую карьеру и стала членом конгресса. Болезненно худенькая, она стояла навытяжку, как на плацу, с руками-тростинками, прижатыми к бокам. Рядом с ней стоял муж, Джастин Саммит, печально смотревший на белоснежный гроб, засыпанный розами. Их сын Франклин, находившийся в самом неуклюжем подростковом возрасте, беспокойно ерзал.

 У дальнего края церковной скамьи стояла в одиночестве жена сенатора Дебласса, Анна. Она не рыдала и даже не смотрела на утопающий в цветах ящик с останками единственной внучки.

 На похоронах было много народу. Родители Элизабет стояли рядом, взявшись за руки, и не скрывали слез. Дальняя родня, знакомые и друзья вытирали глаза или просто озирались – кто с любопытством, кто в ужасе. Сам президент прислал своего представителя, и Еве казалось, что в церкви собралось больше политиков, чем в сенатской столовой.

 И все-таки среди этого множества людей она сразу разглядела Рорка. Он явился один, без всякого сопровождения, и даже если бы в церковь набилось десять тысяч человек, выделялся бы своей независимостью и отчужденностью.

 Красивое лицо Рорка не выдавало никаких чувств: ни вины, ни горя, ни любопытства. Казалось, он наблюдает скучное театральное представление, и Ева в глубине души была согласна с такой характеристикой похоронного церемониала.

 Многие крутили головами, чтобы его разглядеть; одна стройная брюнетка даже пыталась с ним флиртовать, но его реакция была неизменной: он игнорировал присутствующих.

 Его можно было принять за бесчувственного человека, ледяную крепость, надежно защищенную от всех и вся. Но Ева догадывалась, что где-то в сердцевине теплится огонек. Для того чтобы еще в молодости осуществить такой стремительный взлет, требуется не только дисциплина и ум.

 Здесь не обошлось без честолюбия, которое, по ее мнению, было жидким горючим, способным при соответствующих условиях вызвать мощный взрыв.

 Пока звучала погребальная мелодия, он смотрел прямо перед собой, потом внезапно, без всякой причины, обернулся и высмотрел на пятом от себя ряду Еву…

 Их взгляды встретились, и она невольно поежилась от заряда властности, которым был насыщен его взгляд. Потребовалась вся сила воли, чтобы не заморгать или, того хуже, не отвести глаза. Целую минуту, показавшуюся ей вечностью, они смотрели друг на друга. Потом толпа неожиданно пришла в движение, по проходу потянулись люди, и они потеряли друг друга из виду.

 Выбравшись в проход, Ева попыталась снова найти Рорка, но он уже исчез.

 Машина, которую Ева наняла в аэропорту, влилась в длинный поток автомобилей и лимузинов, ползущий к кладбищу. Впереди торжественно двигался катафалк и машины членов семьи.

 Только свято преданные традициям люди по-прежнему предавали тела усопших близких земле.

 Нахмурившись, Ева машинально включила диктофон и, барабаня пальцами по рулю, принялась рассуждать вслух. Диктофон был прекрасным собеседником – молчаливым и внимательным.

 – Зачем Рорк явился на похороны какой-то шапочной знакомой? – спросила она у диктофона, бесшумно работающего в кармане. – По имеющимся сведениям, они познакомились недавно и единственный раз поужинали вместе. Heлогичный поступок, порождающий множество вопросов.

 Ева поежилась, радуясь, что ее никто не подслушивает.

 Снова потоки слов и слез, лавина цветов. Воздух был прозрачен, яркие солнечные лучи протыкали его, как кинжалы, но не согревали. У самой могилы Ева засунула руки в карманы: она снова забыла дома перчатки. Длинное темное пальто было с чужого плеча и оказалось совсем не таким теплым, как она надеялась. Ноги в тонких кожаных ботинках потеряли чувствительность от холода.

 Впрочем, озноб помогал отвлечься от тоски, навеваемой надгробиями и запахом холодной разрытой земли. Она с трудом дождалась конца речей о вечной жизни и подошла к сенатору.

 – Приношу соболезнования вам и вашей семье, сенатор Дебласс.

 Взгляд его пронзительных черных глаз был непримирим и царапал, как край надгробного камня.

 – От вас, лейтенант, мне нужны не соболезнования, а скорейшее расследование дела!

 – Я тоже к этому стремлюсь. Соболезную, миссис Дебласс. – Ева подала руку жене сенатора и пожала ее трясущиеся пальцы.

 – Спасибо, что пришли, – прозвучало в ответ.

 Вблизи было видно, что Анна Дебласс находится в полуобморочном состоянии и держится на ногах только благодаря транквилизаторам.

 Взгляд ее скользнул по Евиному лицу и остановился где-то над ее плечом, рука совершила автоматическое перемещение.

 – Спасибо, что пришли, – сказала она заученно следующему соболезнующему.

 Прежде чем Ева смогла произнести хотя бы еще словечко, кто-то крепко взял ее под руку. Она обернулась и увидела скорбную физиономию Рокмена.

 – Лейтенант Даллас, сенатор и его семья благодарят вас за сострадание и присутствие на панихиде. – Он настойчиво повлек ее в сторону. – Надеюсь, вы понимаете, что при столь печальных обстоятельствах, у могилы, родителям Шерон будет трудно разговаривать с полицейским, расследующим убийство их дочери.

 Ева позволила ему отвести себя на пять футов, после чего решительно высвободила руку.

 – Отдаю вам должное, Рокмен. Вы избрали очень дипломатичный способ предложить мне проваливать подобру-поздорову.

 – Вовсе нет! – На его лице сохранялась учтивая улыбка. – Просто это не очень подходящий момент, да и место тоже. Но вы можете рассчитывать на наше всестороннее сотрудничество, лейтенант. Если пожелаете побеседовать с семьей сенатора, я буду счастлив устроить вам встречу.

 – Я сама устраиваю свои встречи и сама подбираю для них время и место! – Еву раздражала его безмятежная улыбка, и она постаралась испортить ему настроение. – Давайте начнем с вас, Рокмен. Как насчет алиби на интересующую нас ночь?

 Улыбка действительно померкла, и Ева с удовлетворением отметила это. Впрочем, Рокмен быстро собрался с мыслями.

 – Не люблю слово «алиби».

 – Я тоже, – теперь улыбалась она. – Потому что мое любимое занятие – разрушать чужие алиби. Вы не ответили на мой вопрос, Рокмен.

 – Ночь, когда убили Шерон, я провел в Вашингтоне. Мы с сенатором работали допоздна над законопроектом, который он намерен внести в следующем месяце.

 – Но ничего не стоит наведаться из Вашингтона в Нью-Йорк, не так ли?

 – Действительно, проще некуда. И все же в ту ночь я не ездил в Нью-Йорк. Мы проработали почти до полуночи, потом я лег спать в доме у сенатора, в комнате для гостей. В семь утра мы вместе позавтракали. Шерон согласно вашему рапорту была убита в два часа ночи. Согласитесь, времени у меня было бы маловато.

 – Маловато – еще не значит «совсем не было».

 Ева сказала это, только чтобы его позлить.

 В материалах, переданных Деблассу, не фигурировало информации о препарированных записях охранной системы. Рокмен не мог знать, что убийца явился в «Горэм» до полуночи. Кроме того, он не стал бы прикрываться дедом жертвы, будь его алиби ложным. Раз он работал в Вашингтоне до полуночи, значит, на него как на подозреваемого можно было не рассчитывать.

 Потом Ева снова увидела Рорка и стала с любопытством наблюдать, как он шепчет что-то на ухо Элизабет Барристер, упавшей ему на грудь.

 Сцена не слишком походила на традиционное для похорон общение между чужими людьми.

 Она удивилась еще сильнее, когда Рорк провел ладонью по правой щеке Элизабет и поцеловал ее в левую щеку, после чего завел спокойную беседу с Ричардом Деблассом. Следующим на его траектории был сенатор, но контакта не произошло, разговор был короток.

 Как Ева и предполагала, Рорка никто не сопровождал: он зашагал в одиночестве по бесцветной зимней траве, мелькая среди холодных монументов, воздвигаемых живыми в память об умерших.

 – Рорк!

 Он остановился и обернулся. Как во время церковной службы, Ева встретилась с ним глазами, и ей показалось, что она уловила в них заинтересованность. Но это выражение быстро пропало, сменившись обычной холодной непроницаемостью.

 Она направилась к нему, призывая себя не торопиться. Инстинкт подсказывал ей, что спешащие к Рорку люди – особенно женщины – чересчур привычная, надоевшая ему картина. Она медленно переставляла свои длинные ноги, слыша, как хлопают по замерзшим коленям полы чужого пальто.

 – Мне хотелось бы с вами поговорить, – произнесла она, оказавшись с ним лицом к лицу, и продемонстрировала свой полицейский значок, заметив, что он задержал на нем взгляд, прежде чем поднять глаза. – Я расследую убийство Шерон Дебласс.

 – Посещение похорон убитых входит в ваши профессиональные обязанности, лейтенант Даллас?

 У него был очень приятный голос с симпатичным налетом ирландского акцента – прямо-таки подогретый виски с густыми сливками.

 – А у вас привычка приезжать на похороны едва знакомых вам женщин, Рорк?

 – Я – друг семьи, – ответил он спокойно. – А вы совсем замерзли, лейтенант.

 Ева засунула посиневшие руки в карманы пальто.

 – Вы хорошо знаете семью погибшей?

 – Достаточно хорошо.

 Рорк наклонил голову, внимательно наблюдая за этим странным полицейским. Еще немного – и она залязгает зубами, а ледяной ветер взъерошит эти кое-как подстриженные волосы, и они закроют ее симпатичную мордашку. Умна, упряма, сексуальна… Целых три причины, чтобы удостоить женщину вторым взглядом!

 – Может быть, разговаривать было бы удобнее в тепле?

 – Я никак не могла вас найти… – начала она.

 – Я был в отъезде. Но теперь вы меня сцапали. Полагаю, вы уже сегодня собираетесь вернуться в Нью-Йорк?

 – Да, я спешу на челночный рейс, так что…

 – Так что было бы логично вернуться вместе.

 У вас хватит времени, чтобы зажарить меня с потрохами.

 – Просто расспросить, – процедила она сквозь зубы, внезапно рассердившись на него за излишнюю самоуверенность. – Лучше ответьте коротко на пару вопросов прямо сейчас, Рорк, и мы договоримся о более официальной встрече в Нью-Йорке.

 – Терпеть не могу зря тратить время, – отозвался он. – По-моему, в этом мы с вами похожи.

 Вы наняли автомобиль в аэропорту?

 – Да. – Я устрою, чтобы его вернули. – Он протянул руку за ее ключом.

 – Это не обязательно. – Ева сделала вид, что не замечает его руки.

 – По-моему, так проще. Я ценю трудности, лейтенант, но гораздо больше уважаю простоту.

 Мы с вами едем в одном направлении примерно в одно и то же время. У вас есть желание со мной поговорить, а у меня – удовлетворить ваше желание. – Он остановился рядом с черным лимузином, в котором сидел шофер в форме. – Я тоже направляюсь в Нью-Йорк. Вы, конечно, можете поехать в аэропорт отдельно от меня, воспользоваться челночным рейсом, позвонить мне в офис и назначить встречу. Но не лучше ли поехать со мной, потом совершить перелет на моем личном самолете и воспользоваться этим временем, чтобы спокойно поговорить?

 Немного поколебавшись, Ева достала из кармана ключ и бросила ему на ладонь. Рорк улыбнулся, жестом пригласил Еву сесть в лимузин и дал водителю инструкции относительно ее машины.

 – Ну, вот. – Он уселся рядом и взял из держателя фляжку. – Глоточек бренди, чтобы согреться?

 – Нет. – Она уже наслаждалась теплом салона и боялась, что совсем раскиснет, если выпьет чего-то спиртного.

 – Понял, на работе вы не пьете. Тогда кофе?

 – Отлично!

 Поблескивая золотым браслетом на запястье, Рорк стал нажимать какие-то кнопки на боковой панели.

 – Со сливками?

 – Черный.

 – У нас одинаковый вкус. – Чуть погодя он отодвинул панель и подал ей фарфоровую чашечку на изящном блюдце. – В самолете выбор побогаче. – Он налил кофе ей и себе.

 – Могу представить.

 Запах горячего кофе кружил голову. Ева сделала глоток и чуть не застонала от наслаждения.

 Настоящий, а не подделка из растительного концентрата, которой их потчуют в участке. Натуральный продукт, лучший колумбийский сорт, полный кофеина! Не во всяком магазине достанешь такой.

 После второго глотка она едва не разрыдалась.

 – Что-то не так? – Рорк наслаждался ее реакцией на угощение: трепетом ресниц, легким румянцем, потемневшими глазами.

 Это было очень похоже на восторг женщины, урчащей, как кошка, от поглаживания умелой мужской руки.

 – Знаете, как давно я не пробовала такого прекрасного кофе?

 – Не знаю, – ответил он с улыбкой.

 – И я не знаю. – Ева зажмурилась от наслаждения, снова поднося чашечку к губам. – Вы уж простите, я сейчас не могу работать. Поговорим в самолете.

 – Как хотите.

 Пока машина неслась, как стрела, по гладкой дороге, Рорк размышлял о своей спутнице. Странно, но сперва он не принял ее за полицейского, хотя обычно инстинкт его не подводил. На похоронах он думал об одном: что за несправедливость, когда смерть настигает такое юное, несмышленое, полное жизни создание, как Шерон!

 Потом он почувствовал, как мышцы его внезапно напряглись, горло перехватило. Он обернулся и понял, что это был ее взгляд – материальный, как удар под дых. Она сразу заворожила его.

 Но сигнала тревоги не прозвучало. Рорк не догадался, что находится под наблюдением у полицейского. Он увидел всего лишь женщину – высокую гибкую брюнетку с короткими взъерошенными волосами, с глазами медового цвета и ртом, созданным для поцелуев. И решил, что, даже если она взглянула на него случайно, он теперь ее не отпустит.

 И надо же было случиться, что за пазухой у нее оказался полицейский значок!

 Ева помалкивала до самого аэропорта, где их поджидал на летном поле его «Джет-Стар». Она дала себе слово, что больше ничем не станет восхищаться: достаточно слабости, которую она себе позволила, получив в лимузине чашечку с прекрасным кофе. Пусть думает, что роскошный салон с глубокими креслами, диванами, старинным ковром, хрустальными вазами с цветами оставил ее равнодушной.

 В салоне появилась стюардесса в форме, не выказавшая ни малейшего удивления при виде незнакомки, которую Рорк привел в самолет.

 – Бренди, сэр?

 – Моя спутница предпочитает кофе, Диана.

 Черный кофе? – Он вопросительно приподнял бровь и дождался утвердительного кивка Евы. – А я выпью бренди.

 – Наслышана о «Джет-Старе». – Ева сбросила пальто, и стюардесса унесла его вместе с плащом Рорка. – Но у вас, кажется, совсем новая модель?

 – Вы правы. Мы посвятили ее разработке два года.

 – Мы – это «Рорк индастриз»? – спросила она, усаживаясь в кресло.

 – Совершенно верно. Предпочитаю по возможности пользоваться собственным самолетом.

 Вам придется пристегнуться для взлета. – Он нажал кнопку связи. – Мы готовы.

 – Есть разрешение на взлет. Тридцать секунд, – ответил мужской голос.

 Не успела Ева и глазом моргнуть, как они уже взмыли в воздух. Отрыв от земли был таким плавным, что она ничего не почувствовала. Разница явно была не в пользу регулярных рейсов, пассажиры которых первые пять минут полета проводят вдавленными в кресла.

 Им подали напитки и поднос с фруктами и сырами, от одного вида которых у Евы потекли слюнки. Но она решила, что пора приступать к делу.

 – Вы давно знакомы с Шерон Дебласс?

 – Нет, мы познакомились недавно, в гостях у общих друзей.

 – Но вы назвали себя другом семьи.

 – Ее родителей я знаю много лет, – ответил он не задумываясь. – Сначала это был чисто деловой контакт, а потом возникла дружба. Шерон тогда еще училась и жила в Европе, поэтому наши пути не пересекались. Мы встретились впервые всего несколько дней назад. Я пригласил ее поужинать. А потом она погибла.

 Рорк вынул из внутреннего кармана пиджака плоский золотой портсигар и закурил. Ева прищурилась.

 – Разве вы не знаете, что в самолетах курить запрещено?

 – Только не в частных! – Он улыбнулся ей сквозь легкую дымовую завесу. – Вам не кажется, лейтенант, что у полиции и так есть чем заняться?

 Зачем регламентировать нашу мораль и индивидуальные привычки?

 Ева отказывалась признаваться даже самой себе, что ее соблазняет аромат его табака.

 – Так вот почему вы коллекционируете огнестрельное оружие? Еще одно проявление вашей индивидуальности?

 – О, оружие обладает загадочным очарованием! Особенно старинное оружие. Какой мужчина не мечтает его иметь? Но это не всем доступно.

 – И слава богу. Зато убийства и тяжкие повреждения, причиняемые с помощью такого оружия, теперь в прошлом. Если не считать случаев, подобных убийству Шерон Дебласс. По-моему, следует установить более строгие правила пользования личным оружием.

 – Вы так привержены правилам, лейтенант?

 Вопрос был как будто невинным, но Еве послышалось в нем оскорбление, и она расправила плечи.

 – Без правил наступает хаос.

 – А вам не кажется, что хаос – это жизнь?

 «К черту философию!» – раздраженно подумала Ева и спросила напрямик:

 – В вашей коллекции есть кремневое оружие?

 Точнее – пистолет, изготовленный в середине прошлого века?

 Рорк медленно, задумчиво затянулся. Огонек сигареты, длинные изящные пальцы, аура богатства и вседозволенности…

 – Как будто да. Ее убили именно из такого пистолета?

 – Не сочтете за труд продемонстрировать мне свой экземпляр?

 – Разумеется, когда пожелаете.

 Как просто! Излишняя простота всегда вызывала у Евы подозрение.

 – Мне известно, что за день до смерти Шерон Дебласс вы с ней ужинали. В Мексике.

 – Верно. – Рорк затушил сигарету, взял рюмку с бренди и откинулся в кресле. – У меня небольшая вилла на Западном побережье. Я подумал, что ей понравится, и не ошибся.

 – Вы состояли с Шерон Дебласс в интимной связи?

 Ева увидела в его глазах блеск – то ли усмешку, то ли злость.

 – Подразумеваете секс, лейтенант? Нет, хотя вряд ли это так важно. Мы просто ужинали.

 – Вы пригласили к себе на мексиканскую виллу красивую женщину, профессиональную проститутку и ограничились ужином при свечах?!

 Рорк не спешил с ответом – казалось, его больше интересовали фрукты на блюде. Оторвав от кисти блестящую зеленую виноградину, он сказал:

 – Я ценю общество красивых женщин и обожаю проводить с ними время. Но услугами профессионалок я не пользуюсь по двум причинам.

 Во-первых, не считаю необходимым платить за секс. А во-вторых, не люблю пользоваться тем, что находится в широком употреблении. – Он сделал короткую, но выразительную паузу. – Почему вы считаете, что нельзя просто общаться с женщиной? Вот, например, беседуем же мы с вами…

 Еву неожиданно прошиб озноб, но она гордо задрала подбородок.

 – Это неудачный пример!

 – Почему же? Вы красивы, мы с вами одни – во всяком случае, еще четверть часа нас никто не потревожит. И тем не менее мы ограничиваемся кофе и бренди. – Он усмехнулся, заметив гнев, вспыхнувший в ее глазах. – Это ли не героизм?!

 Оцените мою выдержку!

 – Полагаю, ваши отношения с Шерон Дебласс имели несколько иную окраску.

 – Тут я вынужден согласиться. – Он выбрал еще одну виноградину и предложил ей.

 Аппетит – непростительная слабость. Но Ева вспомнила об этом, когда уже взяла виноградину и прокусила тонкую терпкую кожуру.

 – Вы виделись с ней после ужина в Мексике?

 – Нет. Я проводил ее, высадил из машины примерно в три часа ночи и отправился домой.

 Один.

 – Расскажите, чем вы занимались следующие сутки после того, как в одиночестве отправились домой.

 – Первые пять часов я спал. После завтрака сделал несколько деловых звонков. Это было в четверть девятого – можете проверить.

 – Проверю.

 Его усмешка источала такой рассчитанный соблазн, что у Евы участилось дыхание.

 – Нисколько не сомневаюсь. Вы меня восхищаете, лейтенант Даллас!

 – Что было после конференции?

 – Я закончил часов в девять. До десяти работал дома, потом провел несколько часов в офисе, принимая посетителей. – Он достал тоненькую записную книжку. – Перечислить, кого именно?

 – Лучше направьте мне список.

 – Будет сделано. К семи я вернулся домой.

 Ужинал дома, с представителями моей японской компании. Мы сели за стол в восемь. Хотите, пришлю меню?

 – Перестаньте язвить, Рорк!

 – Это простая дисциплинированность, лейтенант. Ужин закончился рано. В одиннадцать я снова был один, если не считать книжки и стакана бренди. В семь утра я выпил первую чашечку кофе. Кстати, хотите еще?

 Ева чувствовала, что способна на убийство ради этого восхитительного кофе, но превозмогла себя и помотала головой.

 – Восемь часов одиночества, Рорк! Вы за это время хоть с кем-нибудь говорили, кого-то видели?

 – Ни с кем не говорил и никого не видел. Мне предстояло утром лететь в Париж, поэтому хотелось провести вечер спокойно. Как я теперь вижу, это было опрометчивое желание… С другой стороны, если бы в мои планы входило совершить убийство, было бы глупостью не запастись алиби.

 – Или дерзким высокомерием! Теперь насчет вашей коллекции старого оружия: вы его просто собираете или пускаете в дело?

 – Признаюсь, я люблю пострелять. – Он отставил пустую рюмку. – Буду счастлив продемонстрировать вам свое мастерство, когда вы пожалуете полюбоваться моей коллекцией. Вас устроит завтра?

 – Вполне.

 – Тогда в семь часов. Полагаю, адрес вам известен.

 Он неожиданно коснулся ее руки, и Ева встретила его прикосновение раздраженным взглядом.

 Рорк улыбнулся, но на его лице по-прежнему ничего нельзя было прочесть: глаза смотрели равнодушно.

 – Пристегнитесь, – посоветовал он. – Сейчас будем садиться.

 Ева пожала плечами, слегка покраснев, и послушно пристегнулась. Рорк искоса взглянул на нее. Он чувствовал, что волнует эту женщину, но не мог понять, в каком качестве: как мужчина или как подозреваемый в убийстве? А может, то и другое вместе? Что ж, в любом из этих вариантов можно было усмотреть преимущества и любопытные перспективы.

 – Ева… – пробормотал он. – Как просто и одновременно женственно. Не уверен, что вам подходит это имя.

 Ева снова пожала плечами и хранила молчание, пока стюардесса забирала посуду.

 – Вы бывали в квартире Шерон Дебласс? – спросила она наконец.

 «Крепкий орешек, – подумал Рорк. – Но ничего, тем мягче и горячей окажется сердцевина».

 Интересно, сможет ли он туда добраться? Вернее, скоро ли это произойдет?

 – Когда она там жила – нет. – Он снова откинулся в кресле. – А до этого – не припомню, хотя вероятность велика. – Как-никак, я – владелец комплекса «Горэм». Уверен, вы уже в курсе.

 Рорк покосился на стремительно приближающуюся посадочную полосу.

 – Вам есть на чем уехать из аэропорта, лейтенант, или вас подвезти?