• Следствие ведет Ева Даллас, #1

Глава 4

 Покончив с рапортом для Уитни, Ева притащилась домой на последнем издыхании. К тому же она была крайне раздосадована. Ей очень хотелось огорошить Рорка сообщением, что ей известно, кому принадлежит «Горэм». Но он ее опередил, причем сделал свое признание тем же тоном, каким предлагал кофе. Разговор закончился с разгромным счетом не в ее пользу.

 Этот счет Еве очень не понравился. Надо было срочно отыгрываться. Вместо того чтобы отдыхать, она включила диктофон.

 – Подозреваемый Рорк, знакомый потерпевшей. Согласно данным свидетеля "С", Себастьяна, потерпевшая испытывала страсть к подозреваемому. Подозреваемый отвечал ее требованиям к партнерам по сексу. Возможность ответного влечения – высокая.

 Возможность совершить преступление. Подозреваемый – хозяин жилого дома, где проживала потерпевшая, имеет легкий доступ к месту преступления и, возможно, знаком с устройством охранных систем. У подозреваемого отсутствует алиби на восьмичасовой отрезок времени в ночь убийства, включая время стертых записей охранных камер. Подозреваемый владеет крупной коллекцией старинного оружия, включая то, из которого совершено убийство. Подозреваемый признал, что является метким стрелком.

 Личные качества подозреваемого: предпочитает одиночество, уверен в себе, ценит удобства, умен. Примечательное сочетание агрессивности и умения произвести впечатление.

 Мотив…

 Здесь Ева столкнулась с трудностями. Размышляя, она встала и прошлась по комнате. Зачем такому, как Рорк, совершать убийство? Из корысти, в порыве гнева? Не годится! И богатство, и положение он уже завоевал, причем совсем иными методами. Женщин – для постели и любых других нужд – он покорял без малейших усилий. При этом она все-таки угадывала в нем склонность к насилию и способность применить его без малейших колебаний.

 От убийства Шерон Дебласс за милю разило извращенным сексом и необузданной жестокостью. Ева никак не могла совместить безобразное зрелище в залитой кровью комнате с обликом элегантного джентльмена, угощавшего ее кофе.

 Возможно, в этом все дело?

 – Подозреваемый считает мораль сугубо личной сферой, куда не должен вторгаться закон, – продолжила она, вышагивая по гостиной взад-вперед. – Секс, владение оружием, наркотики, табак и алкоголь, даже убийство – все это, по его мнению, имеет отношение к морали, а не к закону. Убийство проститутки, действовавшей на основании законной лицензии, единственной дочери его друзей и единственной внучки одного из активнейших консервативных законодателей страны, из старинного пистолета… Не исключено, что, с точки зрения подозреваемого, это служит иллюстрацией изъянов юридической системы.

 Итак, мотив – гордыня и желание доказать свою правоту.

 Ева облегченно перевела дух. Все-таки в ее построениях есть логика! Она уселась поудобнее.

 Действительно, возможность у Рорка была, средства тоже. А если вспомнить о его высокомерии, то и мотив.

 Прослушивая запись, Ева недоумевала, почему у нее не получается представить себе, как это происходило.

 Но не получалось, хоть тресни! Она не могла вообразить Рорка, прячущегося за камерой, целящегося из смертоносного оружия в беззащитную, обнаженную, улыбающуюся женщину. Рорка, вгоняющего в ее тело пулю за пулей спустя считанные минуты после того, как в ее утробу ударило его семя…

 Впрочем, есть факты, от которых не спрячешься. Собрать побольше таких фактов – и можно выписывать ордер для психиатрического освидетельствования.

 Разве не занимательно? Ева улыбнулась, хотя ей было не до смеха. Забраться Рорку в мозги – что за захватывающее приключение!

 Первый шаг на этом пути уже был запланирован. Она сделает этот шаг завтра в семь вечера.

 Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Ева выключила диктофон, подошла к двери и, увидев в «глазок», кто ее потревожил, улыбнулась.

 – Привет, Мевис!

 – Неужели ты забыла?!

 Мевис Фристоун впорхнула в квартиру, звеня браслетами и источая благоухание. В этот раз ее волосы искрились серебром – цвет, который наверняка сменится уже завтра вместе с ее настроением. Мевис откинула волосы назад, и они, мерцая, закрыли всю ее спину, до самой осиной талии.

 Ева захлопнула дверь и заперла все замки:

 – Ты о чем?

 – Об ужине с танцами и развратом! – Мевис глубоко вздохнула и легко, как перышко, опустилась вместе со всеми своими украшениями на диван, откуда устремила укоризненный взгляд на простой серый костюм Евы. – Или ты собираешься пойти в этом?

 Чувствуя себя замухрышкой, как бывало всегда, стоило Мевис оказаться поблизости, Ева виновато промямлила:

 – Пожалуй, ты права.

 – Я же говорю! – Мевис ткнула в нее унизанным изумрудами пальцем. – Ты забыла!

 Ева действительно забыла, но теперь начинала припоминать. Они собирались побывать в новом клубе, обнаруженном Мевис в аэропорту Джерси.

 Мевис утверждала, что летчики – прекрасные танцоры, а кроме того, отличаются потрясающей сексуальностью, как-то связанной с длительным пребыванием в верхних слоях атмосферы.

 – Я в самом деле забыла, прости. А ты отлично выглядишь!

 Впрочем, Мевис всегда выглядела отлично.

 Восемь лет назад, сцапав ее за мелкую кражу, Ева сказала ей первый комплимент. Тогда Мевис была шустрой уличной шалопайкой с ловкими пальцами и неотразимой улыбкой. Впоследствии они подружились. И Ева, у которой практически все друзья служили в полиции, чрезвычайно ценила эту дружбу.

 – А ты выглядишь усталой, – в устах Мевис это звучало не сочувственно, а укоризненно. – Смотри-ка, пуговицу потеряла!

 Ева машинально нащупала на жакете место, где остались торчать нитки.

 – Черт, так и знала! – Она с отвращением сняла и отшвырнула жакет. – Что-то я совсем замоталась. Слишком много дел.

 – Мое черное пальтишко тебе тоже понадобилось для дела?

 – Конечно. Спасибо, оно очень пригодилось.

 Мевис нахмурилась, постукивая зелеными ногтями по подлокотнику.

 – А я-то надеялась, что у тебя свидание! Когда ты вспомнишь, что среди мужчин есть не только преступники, Даллас?

 – Конечно, не только! Например, тот консультант по имиджу, с которым ты меня познакомила, – не преступник, а просто идиот.

 – Уж больно ты разборчива! К тому же это было полгода назад.

 Тот тип пытался ее покорить, предложив сделать бесплатную татуировку на губах. Ева считала, что полгода – недостаточный срок, чтобы очухаться после такого. Но держала это мнение при себе.

 – Иду переодеваться, – обреченно произнесла она.

 – Ладно, не страдай. Я же знаю, что тебе сейчас не до веселья. Да и вообще, стукаться задницей о ребят из стратосферы – развлечение не для каждой. – Мевис вскочила, звеня длинными, до плеч, серьгами. – Можем никуда не ходить. Только избавься от своей уродливой юбки, а я тем временем закажу китайский ужин.

 Ева едва не захлопала в ладоши от облегчения.

 Ради Мевис она была готова тащиться в шумный, набитый битком ночной клуб, чтобы уворачиваться там от изголодавшихся по женщинам пилотов. Но куда приятнее было просто посидеть, задрав ноги к потолку.

 – Ты не обидишься?

 Мевис отмахнулась: она уже набирала номер излюбленного ресторана.

 – Не беда, я и так каждый вечер торчу в клубе.

 – Так то работа, – откликнулась Ева из двери ванной.

 – Ты еще будешь мне рассказывать! Несколько лет назад я считала, что зарабатывать на жизнь пением – почти развлечение. Но теперь я знаю, что это адский труд. Хочешь яичный рулет?

 – Еще как! А ты не могла бы махнуть на все это рукой?

 Мевис ответила не сразу, диктуя выбранные блюда.

 – Нет, я привыкла к аплодисментам. К тому же мы переписали контракт: теперь я имею десять процентов от сборов. Я стала солидной деловой женщиной.

 – Ну, положим, солидности в тебе ни на грош, – возразила Ева, появившись в джинсах и джемпере с аббревиатурой нью-йоркской полиции.

 – Что верно, то верно… У тебя осталось вино, которое я принесла в прошлый раз?

 – Почти целая бутылка. – Ева сходила на кухню и принесла вино. – Ты по-прежнему встречаешься со своим дантистом?

 – Нет. – Мевис лениво подошла к аудиовидеоблоку и включила музыку. – Такой накал страстей не по мне. Одно дело – интерес к моим зубам, и совсем другое – ко всему сразу. Представляешь, ему захотелось жениться!

 – Вот негодник!

 – Никому нельзя доверять, – заявила Мевис. – А как поживают закон и порядок?

 – Тоже повышенный накал. – Услышав звонок, она поставила бутылку. – Неужели еда? Так быстро? Не может быть!

 В ту же секунду раздалось цоканье пятидюймовых каблуков Мевис, по-хозяйски направившейся к двери.

 – Посмотри сперва в «глазок»! – крикнула Ева и рванулась следом за подругой, но та уже беспечно распахнула дверь.

 Выругавшись, она хотела выхватить оружие – и запоздало вспомнила, что не надела кобуру. Кокетливый смешок Мевис несколько успокоил ее, а потом Ева узнала униформу компании по доставке и разглядела смущение на лице юноши, вручившего Мевис пакет.

 – Обожаю любовные послания! – пропела Мевис, трепеща ресницами с серебряными кончиками; юноша залился краской и попятился. – Не желаете заглянуть на огонек?

 – Оставь человека в покое!

 Укоризненно качая головой, Ева отняла у Мевис пакет и захлопнула дверь.

 – В этом возрасте они такие лапочки! – Мевис послала дверному «глазку» воздушный поцелуй и повернулась к Еве:

 – Чего это ты так нервничаешь, Даллас?

 – Наверное, из-за моего теперешнего расследования. – Ева покосилась на золотую фольгу и изысканный бант на пакете, который держала на вытянутых руках скорее с подозрением, чем с удовольствием. – Ума не приложу, от кого это может быть.

 – Тут есть карточка, – сказала Мевис. – Прочти – узнаешь.

 – Сейчас посмотрим, кто на самом деле лапочка.

 Стараясь держаться непринужденно и не показывать испуга, Ева извлекла карточку из позолоченного конверта.

 РОРК.

 Прочтя фамилию через Евино плечо, Мевис присвистнула.

 – Неужели тот самый Рорк?! Сказочно богатый, прекрасный, как принц, сексуальный, загадочный Рорк, владелец примерно двадцати восьми процентов мира, включая спутники?

 – Другого не знаю, – раздраженно отрезала Ева.

 – Надо же, с кем мы водимся! – Мевис закатила глаза, окруженные зелеными тенями. – Ну, Даллас, мне нет прощения: как я тебя недооценивала! Немедленно выкладывай! Как, когда, с какой стати? Ты с ним спишь? Лучше ответь утвердительно и посвяти в мельчайшие подробности!

 – Последние три года нас с ним связывала тайная страсть. Я родила от него ребенка, которого теперь воспитывают буддистские монахи, – насупив брови, Ева встряхнула пакет. – Боюсь, что разочарую тебя. Это связано с расследованием, вся информация по которому строго конфиденциальна.

 Теперь Мевис было не до притворного закатывания глаз. Когда Ева произносила словечко «конфиденциально», ее разбирало такое любопытство, что не действовали ни мольбы, ни угрозы.

 – Ладно, ответь, по крайней мере, такой ли он красавчик, как на экране?

 – Лучше, – пробормотала Ева.

 – Нет, правда?! – простонала Мевис и шлепнулась на диван. – Кажется, я испытала оргазм!

 – Тебе виднее. – Ева положила пакет на стол, не решаясь открыть. – Как он узнал, где я живу?

 Адрес полицейского не так-то просто раздобыть.

 Как ему это удалось? Что он затевает?!

 – Ради бога, Даллас, не томи, быстрее открывай! Держу пари, он в тебя втюрился. Все-таки мужчины меня поражают! Им кажутся привлекательными холодные, не испытывающие к ним ни малейшего интереса, закомплексованные женщины. Они, видите ли, находят в них глубину… Наверное, там бриллианты! – Мевис была готова пуститься вокруг пакета в пляс. – Ожерелье, усыпанное бриллиантами! А может, рубины? Рубины пошли бы тебе больше всего.

 Не в силах больше ждать, она сама безжалостно разодрала дорогую упаковку, отшвырнула крышку и запустила руку в коробку.

 – Что за чертовщина?!

 Но Ева уже почуяла аромат и поневоле расплылась в улыбке.

 – Кофе… – пробормотала она, не замечая, как смягчился ее голос, и взяла у Мевис простой коричневый пакет.

 – Кофе?! – Разочарованная Мевис вытаращила глаза. – Денег у него куры не клюют, а он присылает тебе кулек кофе?

 – Это совершенно особый сорт!

 – Велика важность! – Мевис небрежно отмахнулась. – Мне все равно, сколько это стоит, пусть даже целое состояние. Женщине нужны украшения.

 Ева поднесла пакет к лицу и шумно втянула воздух.

 – Только не этой женщине. Сукин сын, он знает, как ко мне подольститься! – Она перевела дух. – От такого можно ожидать всего.

 

 На следующее утро Ева сварила себе чашечку драгоценного густого напитка. Даже капризный тостер не сумел испортить ей удовольствие; Потом она покатила в участок на машине с испорченным отопителем, под прохудившимися небесами, ежась от холода, но с улыбкой на губах.

 Так, с улыбкой, она вошла в свой кабинет, где ее уже поджидал Фини.

 – Так-так… – он понимающе покивал. – Что у нас было на завтрак?

 – Только кофе, ничего, кроме кофе! У тебя что-нибудь для меня есть?

 – Исчерпывающая информация по Ричарду Деблассу, Элизабет Барристер и остальному клану. – Он подал ей дискету с красной пометкой "5". – Никаких неожиданностей – за исключением Рокмена. Оказывается, в молодости он входил в военизированную группу «Сеть безопасности».

 – «Сеть безопасности»? – повторила Ева, хмурясь.

 – Тебе было всего восемь лет, когда ее разогнали, – усмехнулся Фини. – Может быть, слыхала о ней на уроках истории?

 – Что-то смутно припоминаю. Кажется, это одна из организаций, возникших во время нашей заварухи с Кубой?

 – Именно. Если бы они тогда добились своего, заваруха переросла бы в настоящую войну. Но дипломаты сумели вовремя потушить пожар.

 Через несколько лет группу распустили, хотя ходили слухи, что какая-то часть «Сети безопасности» ушла в подполье.

 – Если даже я что-то слышала, значит, слухи ходят до сих пор. Думаешь, Рокмен имеет отношение к этой горстке фанатиков?

 Фини печально покачал головой:

 – В любом случае он соблюдает осторожность. Ясно одно: Рокмен летит на власть, как мотылек на огонь. Дебласс – очень могущественная фигура. Если он попадет в Белый дом, Рокмен окажется тут как тут.

 – Я тебя умоляю! – Ева схватилась за живот. – Меня и без того мучают кошмары.

 – Это, конечно, игра с дальним прицелом, но у Дебласса реальные шансы победить на предстоящих выборах, – сказал Фини, пожав плечами.

 – У Рокмена все равно есть алиби. Зовется оно Дебласс. Оба были в ту ночь в Вашингтоне, – она села. – Что-нибудь еще?

 – Меня интересует Чарлз Монро. Человек ведет довольно странную жизнь, хотя как будто ни в чем не замечен. Сейчас я работаю с записями потерпевшей. Иногда, стирая файлы, люди кое-что оставляют «висеть». Кто знает, вдруг удастся уловить занятную тень? Надеюсь на невнимательность убийцы.

 – Если действительно найдешь что-то занятное, Фини, то получишь от меня в подарок целый ящик своего любимого паршивого виски.

 – Ловлю тебя на слове. Еще я продолжаю изучать Рорка, – добавил он. – Вот кто не допускает оплошностей! Стоит мне возомнить, что я преодолел очередную заградительную стену, как вырастает другая. Вся касающаяся его информация заперта на семь замков.

 – Ничего, ты знай себе штурмуй стены. А я буду вести под них подкопы.

 Выпроводив Фини, Ева села за компьютер. Ей не хотелось наводить справки при Мевис, поэтому с вечера у нее накопилось нетерпение. Вопрос, введенный ею в компьютер, был прост: Ева хотела узнать, кто владелец комплекса домов, в одном из которых она живет.

 Ответ был и того проще:

 РОРК.

 …Лола Старр получила лицензию на профессиональное занятие сексом всего три месяца назад.

 Она обратилась за ней, как только ей исполнилось восемнадцать – раньше все равно нельзя было, – а до этого в разговорах с приятелями с удовольствием называла себя любительницей.

 В день выдачи заветной лицензии она покинула родной Толедо и сменила имя: Элис Уильямс.

 Ей успели наскучить и отчий дом, и собственное имя.

 У нее всегда была довольно милая рожица эльфа, но она уговорила родителей подарить ей на шестнадцатилетие более заостренный подбородок и курносый нос. Лоле хотелось выглядеть сексуальным, эльфом.

 Сейчас, глядя на себя в зеркало, она с удовлетворением думала, что добилась своего: настоящий маленький эльф с иссиня-черными волосами, выстриженными короткими зубцами, и молочно-белой упругой кожей. Теперь Лола копила деньги на изменение цвета радужной оболочки: карие глаза ей надоели, хотелось изумрудно-зеленых, более подходящих к ее новому облику. Но, по большому счету, ей повезло: у нее было миниатюрное крепкое тельце, не требовавшее постороннего вмешательства, разве что обычного ухода.

 Всю жизнь ей хотелось одного: стать профессиональной проституткой! Другие девчонки мечтали о карьере юристов и финансистов, грызли науки, чтобы заделаться медиками и инженерами, а Лола всегда знала, что рождена для секса.

 Так почему бы не зарабатывать делом, которое получается у тебя лучше всего?

 Ей хотелось быть богатой, желанной, избалованной. По части желанности проблем не возникало: мужчины, особенно немолодые, с удовольствием оплачивали ее прелести. Но оказалось, что избранная профессия сопряжена с более значительными расходами, чем ей виделось в мечтах.

 Плата за лицензию, обязательные медосмотры, налог за оскорбление общественной нравственности – все это существенно урезало доходы.

 В результате она смогла позволить себе всего лишь крохотную однокомнатную квартирку на задворках Шлюходрома.

 Но это, конечно, было куда лучше, чем торчать на тротуаре, как многие. К тому же у Лолы были обширные планы.

 Рано или поздно она переедет в пентхауз и будет принимать только сливки общества. К ее услугам будут лучшие рестораны, она станет наведываться в разные экзотические места, чтобы ублажать монархов и богачей.

 Лола знала себе цену и не собиралась долго засиживаться на нижней ступеньке профессиональной лестницы.

 Главным подспорьем были чаевые. Профессионалке не полагалось принимать наличные и подарки, однако все это делали. А Лола к тому же была совсем молода и так прыгала от восторга, получая подачки клиентов, что те с удовольствием дарили ей всякие побрякушки. Если же это были деньги, она аккуратно переводила их в банк, приближая мечту о пентхаузе.

 Этим вечером Лола ожидала нового клиента, который, договариваясь с ней по телефону, потребовал, чтобы она называла его Папочкой. Она согласилась и, только дождавшись решения финансовых вопросов, позволила себе ухмыльнуться. Клиент, очевидно, вообразил, что ему первому пришла в голову блажь считать ее своей малышкой! Ему было невдомек, что всего за несколько месяцев педофилия превратилась почти что в ее специальность.

 Что ж, она посидит у него на коленях, потом позволит ему ее отшлепать и попросит прощения, пообещав впредь вести себя хорошо. Все это было всего лишь игрой, и мужчины чаще всего обращались с ней бережно.

 Верная избранному имиджу, Лола надела кокетливое платьице с белым гофрированным воротничком. Под платьем не было ничего, не считая белых чулок. Она удалила с лобка волосы и могла посоперничать гладкостью кожи с десятилетней девочкой.

 Придирчиво изучив себя в зеркале, Лола чуть подрумянила щеки и нанесла блеск на пухлые губки. Когда в дверь позвонили, она улыбнулась своему отражению и отправилась открывать.

 Пока что Лола не могла раскошелиться на видеосистему охраны и рассматривала посетителей в «глазок». Клиент оказался хорош собой, что ее порадовало. И, судя по всему, годился ей в отцы – это должно было порадовать его.

 Она открыла дверь, улыбаясь робкой, застенчивой улыбкой.

 – Здравствуй, Папочка.

 

 Он не собирался терять понапрасну время: времени у него было в обрез. Решив, что для шлюхи она довольно мила, он приветливо улыбнулся.

 Как только она впустила его и заперла дверь, он запустил руку ей под платье и остался доволен, обнаружив под подолом голое тело. Было бы очень кстати возбудиться как можно быстрее.

 – Папочка! – верная своей роли, Лола игриво взвизгнула. – Нехорошо!

 – Я слыхал, что и ты нехорошая…

 Он снял пальто и аккуратно отложил его, глядя на ее надутое личико. Он все предусмотрел, и его пальцы не должны были оставить отпечатков, тем не менее он не собирался прикасаться здесь к чему-либо, кроме ее тела.

 – Нет, я хорошая. Папочка! Даже очень.

 – Нет, ты плохая девчонка! – Он вынул из кармана маленькую видеокамеру со складным штативом, установил ее и направил на узкую кровать, заваленную подушками и плюшевыми зверями.

 – Собираешься снимать?

 – Собираюсь.

 Придется сказать ему, что это стоит дополнительных денег, но лучше не торопиться. Клиентам не нравится, когда в их фантазии вторгается грубая реальность, – это она твердо усвоила.

 – Ляг на кровать.

 – Да, Папочка. – Она улеглась среди подушек и веселых зверят.

 – Говорят, ты занимаешься мастурбацией?

 – Что ты, Папочка!

 – Нехорошо говорить Папочке не правду!

 Придется тебя отшлепать. Но ничего, потом я поцелую больное местечко, и все пройдет. – Она улыбнулась, и он шагнул к кровати. – Подними платье, девочка, и покажи мне, как ты это делаешь.

 Лола предпочла бы обойтись без этого: она любила, когда ее ласкали, а прикосновение собственных пальцев почти не доставляло ей удовольствия. Тем не менее она послушно задрала подол и приступила к делу – медленно, робко, как, наверное, хотелось ему.

 Зрелище возбудило его. В конце концов, женщина для того и создана, чтобы приводить в неистовство саму себя и возжелавшего ее мужчину.

 – Что ты чувствуешь?

 – Так мягко… Попробуй сам, Папочка. Очень мягко!

 Он повиновался, погрузил в нее палец и ощутил вполне приемлемую эрекцию. Тем лучше для обоих: все произойдет без задержек.

 – Расстегни платье! – скомандовал он, не убирая руку. Она начала с верхней пуговицы и неторопливо добралась до нижней. – Перевернись!

 Лола легла на живот, и он несколько раз несильно шлепнул ее. Она исправно повизгивала, ягодицы покраснели, но ему не было дела, действительно ли он причиняет ей боль. Продавая себя, она должна была знать о последствиях.

 – Молодец!

 Эрекция увеличилась, его охватило нетерпение, но он взял себя в руки и, раздеваясь, не сделал ни одного лишнего движения. Оставшись голым, он лег на нее, сжав ее груди ладонями. «Как молода!» – думал он, сотрясаясь от прикосновения к ее юной плоти.

 – Сейчас Папочка тебе покажет, как он поощряет хороших девочек.

 Ему хотелось орального секса, но это было бы слишком рискованно: он знал, что противозачаточное средство уничтожит сперму у нее во чреве, но не во рту.

 С удовольствием гладя молодое упругое тело, он проник в нее. Это получилось у него резче, чем он рассчитывал и чем, очевидно, ждала она, так что после первого отчаянного рывка он призвал себя к умеренности. Ему не хотелось делать ей больно и заставлять кричать – хотя в таком месте вряд ли кто-либо обратил бы внимание на крики и испугался за кричащую…

 Она хорошо двигалась, встречая его толчки и подстраиваясь под его ритм. В какой-то момент ему даже показалось, что не все ее стоны и крики были подделкой. Он чувствовал, как она напрягается, как дрожит, и самодовольно улыбался: ведь ему удалось довести шлюху до настоящего оргазма!

 Он закрыл глаза и изверг сперму.

 Лола вздохнула и прилегла на подушки. Все получилось хорошо – гораздо лучше, чем она рассчитывала. Только бы не забеременеть!

 – Я хорошая девочка. Папочка?

 – Даже очень! Только это еще не все. Ляг на спину.

 Пока она выполняла приказание, он подошел к камере и включил съемку.

 – Мы потом посмотрим фильм. Папочка?

 Он покачал головой. Лола вспомнила о своей роли и надула губы.

 – Давай посмотрим! Я так люблю видео…

 И ты снова меня поучишь, как быть хорошей девочкой. – Она улыбнулась, предвкушая премиальные. – Хочешь, я тебя поглажу? Мне так хочется!

 Он с улыбкой вынул из внутреннего кармана пальто кремневый пистолет, для которого сам изобрел глушитель, и увидел в ее глазах всего лишь любопытство.

 – Что это? Хочешь, чтобы я поиграла с новой игрушкой?

 Первый выстрел он сделал в голову. Она упала на кровать, и он с удовольствием отметил, что хлопок был еле слышен. Он спокойно произвел второй выстрел – между ее молодых тугих грудей, и третий – в нежную безволосую промежность.

 Выключив камеру, он аккуратно уложил Лолу среди окровавленных подушек и выпачканных кровью, но по-прежнему улыбающихся зверят.

 Она смотрела на него удивленным взглядом широко раскрытых, остановившихся глаз.

 – Девушке не годится так жить, – ласково сказал он ей и вернулся к камере, чтобы зафиксировать финальную сцену.