• Следствие ведет Ева Даллас, #1

Глава 5

 Еве очень хотелось шоколадку. Большую часть дня она давала показания в суде, а когда собралась пообедать, раздался звонок частного осведомителя. Встреча с ним стоила ей пятидесяти долларов, а привела только к появлению сомнительной ниточки в деле о контрабанде, над которым она безуспешно билась вот уже два месяца.

 Теперь ей срочно требовалось что-нибудь сладкое, чтобы набраться сил, дотащиться до дому и приготовиться к семичасовой встрече с Рорком.

 К ее услугам было по пути сколько угодно киосков, обслуживающих водителей прямо в машинах, но она предпочла маленькую старомодную закусочную на углу Семьдесят восьмой улицы.

 Ева сама не понимала, почему любила бывать здесь.

 Владельцем закусочной был грубиян Франсуа с бегающими глазками, оказавшийся в Америке лет сорок назад. Америку и американцев Франсуа ненавидел, но тем не менее не вернулся на родину, а предпочитал изрекать всякие гадости и ныть за прилавком своего заведения, считая его удобным местом для обличения политического абсурда.

 Ева из вредности звала его Фрэнком и заглядывала к нему каждую неделю, чтобы узнать, какую новую пакость он изобрел, чтобы отказать ей в кредите.

 Мечтая о шоколадке, она шагнула в раздвинувшиеся при ее появлении стеклянные двери.

 Стоило им начать беззвучно закрываться у нее за спиной, как инстинкт заставил ее насторожиться.

 У прилавка спиной к ней стоял верзила-посетитель в куртке с капюшоном. «Шесть футов пять дюймов, не меньше двухсот пятидесяти фунтов», – прикинула она. Ей даже не потребовалось взглянуть в испуганную физиономию Франсуа, чтобы почуять неладное, запах беды был так же силен и тошнотворен, как аромат рагу с овощами – сегодняшнего дежурного блюда.

 К тому моменту, как двери окончательно сомкнулись, она успела отказаться от мысли воспользоваться оружием.

 – Иди-ка сюда, стерва! Живее!

 Мужчина обернулся. Бледность не могла скрыть желтого оттенка его кожи – свидетельства смешения кровей, выражение глаз было совершенно отчаянное. Прикидывая, чем все это пахнет, Ева изучала маленький круглый предмет у него в руке.

 Самодельное взрывное устройство и так не сулило ничего хорошего, а тут еще рука грабителя тряслась от волнения. Любители самодельной взрывчатки – известные психи. Этот идиот вполне был способен укокошить десяток людей, выронив свое изделие!

 Ева бросила на Франсуа предостерегающий взгляд, давая понять, что, назвав ее лейтенантом, он мгновенно обречет всех присутствующих на гибель. Показывая грабителю пустые ладони, она шагнула к прилавку.

 – Я не хочу неприятностей, – пролепетала она, заставляя свой голос дрожать так же сильно, как рука с бомбой. – Пощадите! Дома меня ждут дети.

 – Да заткнись ты! Лечь на пол! На пол!

 Ева опустилась на колени рядом с каким-то человеком, который лежал лицом вниз, прижимая ладони к затылку. На счастье, посетителей было немного; Ева видела только чьи-то ноги, высовывающиеся из-за столика.

 – Все сюда! – приказал грабитель Франсуа, размахивая своим опасным изделием. – Все давай: деньги, чеки. Живее!

 – День неудачный… – заныл Франсуа. – Сами понимаете, разве это бизнес? Вы, американцы…

 – Хочешь попробовать? – грабитель сунул взрывчатку Франсуа под нос.

 – Нет, нет!

 Франсуа в панике набрал код. Касса открылась. Грабитель посмотрел сначала на деньги, потом на потолок и, кажется, только тут заметил камеру, усердно снимавшую всю сцену.

 Ева угадала его мысли. Камера запечатлела облик грабителя, и теперь все деньги Нью-Йорка не смогут его стереть. Единственной надеждой была взрывчатка, которую он швырнет, прежде чем выбежать на улицу и пропасть в толпе.

 Она набрала в легкие побольше воздуха, как ныряльщица перед погружением, и вскочила.

 Грабитель поднял руку с бомбой; раздались крики, проклятия, мольбы. Ева бросилась вперед…

 От ее удара он выронил бомбу, она поймала ее в прыжке. В следующее мгновение грабитель нанес ответный удар.

 Еве повезло: он попал ей по лицу не кулаком, а тыльной стороной ладони. Она врезалась в стойку с соевыми чипсами. Из глаз посыпались искры, но бомба осталась у нее в кулаке.

 «Не та рука! Черт возьми, не та рука!» – успела подумать Ева, опрокидывая стойку. Она попыталась достать оружие левой рукой, но на нее уже обрушились все двести пятьдесят фунтов злобы и отчаяния.

 – Сигнализация, кретин! – крикнула она Франсуа, стоявшему как столб и бессмысленно лязгавшему зубами. – Чего размечтался?!

 Ева ахнула, получив удар в бок, от которого перехватило дыхание: на сей раз он додумался сжать ладонь в кулак. Грабитель уже не владел собой. Он рыдал, выкручивая ей руку в попытке отнять взрывчатку.

 – Мне нужны деньги! Деньги! Я тебя убью!

 Я всех вас поубиваю!

 И тогда она заехала ему коленом между ног.

 Старый как мир способ самозащиты подарил ей несколько секунд передышки, но не обезвредил противника. Он нанес ей следующий удар, и Ева врезалась головой в прилавок, едва не лишившись чувств. Ее отрезвил хлынувший сверху камнепад – желанные шоколадки.

 – Сукин сын! Ах ты, сукин сын! – услышала она собственный хрип.

 Потом раздались три смачных удара подряд:

 Ева не пожалела его физиономии. У него пошла носом кровь, и он схватил ее за руку.

 Она знала, что руке грозит перелом, ждала нечеловеческой боли и хруста кости. Но в то самое мгновение, когда она уже собралась завопить от боли, когда зрение затуманилось, грабитель вдруг отпустил ее и рухнул.

 По-прежнему сжимая в руке бомбу, Ева встала на четвереньки, ловя ртом воздух и борясь с тошнотой. Ее взгляд упал на черные начищенные башмаки. Полицейский подоспел вовремя!

 – Заберите его, – она закашлялась. – Попытка вооруженного ограбления, ношение взрывчатки, нападение…

 Ева с удовольствием присовокупила бы к этому перечню «нападение на полицейского при исполнении им служебных обязанностей» и «сопротивление задержанию», но так было бы нечестно: ведь она не назвала себя.

 – Вы не пострадали, мэм? Вызвать «Скорую»?

 Ей была нужна не «Скорая», а проклятая шоколадка!

 – Я лейтенант полиции, – сообщила она, вставая и доставая значок.

 Грабитель уже был в наручниках и без сознания: второй полицейский на всякий случай врезал ему дубинкой.

 Увидев, что за игрушку она сжимает в кулаке, оба полицейских побелели.

 – Ящик сюда! Надо обезвредить эту штуковину.

 – Есть!

 Первый полицейский исчез. Через полторы минуты он вернулся с сейфом, в каких перевозят и разряжают взрывные механизмы. Все напряженно молчали и старались не дышать.

 – Заберите его, – повторила Ева – только избавившись от бомбы, она почувствовала, как напряжена. – Я подам рапорт. Сто двадцать третий участок?

 – Он самый, лейтенант.

 – Хорошо сработали, – уронив пострадавшую руку, она потянулась здоровой к прилавку и выбрала шоколадку «Гелекси», не сброшенную на пол во время битвы. – Я еду домой.

 – А заплатить? – крикнул ей вслед Франсуа.

 – Обойдешься, Фрэнк, – ответила она, не оборачиваясь.

 

 Из-за заварушки в закусочной Ева выбилась из расписания и попала к особняку Рорка только в десять минут восьмого. Боль в руке и плече она уняла с помощью домашней аптечки, решив, что, если за два дня ей не станет лучше, придется наведаться к врачу, как она ни ненавидела всех врачей до одного.

 Остановив машину, она немного посидела, любуясь домом Рорка. Скорее, это была крепость.

 Четыре неприступных этажа высились над заиндевевшими деревьями Центрального парка. Сооружение это простояло уже лет двести. В больших окнах горел золотистый свет. За воротами со сложной охранной системой виднелись вечнозеленые кусты и продуманно расположенные карликовые деревья.

 Еще более сильное впечатление, чем величие архитектуры и окружающее благолепие, производила тишина. Сюда не доносились уличный шум и грохот, не доползала людская каша. Даже небо над головой было не таким, как в деловом центре: здесь можно было разглядеть звезды, не заслоняемые небоскребами.

 Приятная жизнь – жаль, что чужая… С этими мыслями Ева снова завела мотор и подъехала к воротам, держа наготове документы. Красный глазок сканера помигал, потом засиял ровным светом. Ворота бесшумно разъехались.

 Хозяин Дал охранной системе команду ее пропустить – и она не знала, что чувствовать: радость или настороженность.

 Выйдя из машины, Ева поднялась по гранитным ступенькам. Дверь открыл дворецкий. С этой породой людей она была знакома только по старым фильмам. Дворецкий полностью соответствовал образу: седовласый, сдержанный, учтивый, в черном костюме с иголочки и старомодном галстуке.

 – Прошу, лейтенант Даллас, – она уловила легкий акцент – то ли британский, то ли славянский.

 – У меня встреча с мистером Рорком.

 – Он ожидает вас.

 Дворецкий пригласил ее в просторный холл с высоченным потолком, больше напоминающий музейный вестибюль. Сверкающий пол отражал свет изысканных светильников в тех местах, где не был закрыт богатым ковром. Роскошная лестница, охраняемая скульптурами грифонов на постаментах, уходила влево.

 Стены были увешаны картинами вроде тех, которые она видела еще школьницей, посещая с классом музей «Метрополитен»: в основном здесь были представлены французские импрессионисты.

 – Будьте добры, вашу верхнюю одежду.

 Ева оторвалась от созерцания картин. Ей показалось, что невозмутимый дворецкий смотрит на нее снисходительно. Она сбросила кожаную куртку и проследила, как он брезгливо взял ее двумя ухоженными пальцами.

 Чего тут брезговать? Кажется, она смыла с куртки почти всю кровь…

 – Прошу сюда, лейтенант Даллас. Не угодно ли подождать в приемной? У мистера Рорка разговор с континентом.

 – Ничего, подожду.

 Она перешла в следующий музейный зал, где горел камин. Огонь лениво поедал настоящие дрова, мерцая в центре очага, обложенного малахитом. Ева огляделась: два торшера, похожие на огромные драгоценные камни со светом внутри, два дивана с резными спинками и роскошной обивкой сапфировых тонов. Деревянная мебель была отполирована так, что от блеска слезились глаза.

 Тут и там экспонировались настоящие произведения искусства: скульптуры, сосуды, граненое стекло.

 Сначала ее каблуки стучали по паркету, потом увязли в ковре.

 – Не желаете ли освежиться, лейтенант?

 Она оглянулась и увидела, что дворецкий все еще держит ее куртку двумя пальцами, как грязную тряпку.

 – Пожалуй. Что у вас есть, мистер…

 – Соммерсет, лейтенант. Просто Соммерсет.

 Уверен, мы сумеем удовлетворить ваш вкус.

 – Она любит кофе, – раздался из дверей голос Рорка. – Но, думаю, на сей раз не откажется попробовать «Монкар» урожая сорок девятого года.

 Соммерсет расширил глаза – от ужаса, как показалось Еве.

 – Сорок девятого, сэр?

 – Именно. Благодарю, Соммерсет.

 – Слушаюсь, сэр, – дворецкий гордо удалился, унося с собой куртку.

 – Простите, что заставил ждать, – начал Рорк, сузив потемневшие глаза.

 – Ничего, – ответила Ева, глядя, как он приближается к ней. – Я тут… Вы что?!

 Она дернула головой, когда он внезапно взял ее за подбородок и повернул левой щекой к свету.

 – У вас синяк.

 Это было произнесено холодным, даже ледяным тоном. Его глаза, рассматривавшие ее щеку, были непроницаемы. Но от прикосновения его теплых пальцев Еву пронзила дрожь.

 – Драка из-за шоколадки, – сказала она, пожав плечами.

 Он заглянул ей в глаза и не отводил взгляд несколько дольше, чем требовали приличия.

 – Кто победил?

 – Разумеется, я! Не надо было вставать между мной и лакомством.

 – Буду иметь в виду.

 Рорк убрал руку и засунул ее поглубже в карман. Он вдруг почувствовал, что это единственный способ побороть желание погладить ее по щеке. Ему очень хотелось оттереть этот чертов синяк. «Что за неуместная блажь?!» – подумал он и нахмурился.

 – Надеюсь, вы одобрите сегодняшнее меню.

 – Меню? Я здесь не для того, чтобы есть, Рорк! Я приехала посмотреть вашу коллекцию.

 – Успеете и то, и другое.

 Он обернулся. Соммерсет принес поднос с откупоренной бутылкой вина цвета спелой пшеницы и двумя бокалами.

 – Сорок девятый год, сэр.

 – Спасибо. Я налью сам. – Наполняя бокалы, он сказал Еве:

 – Надеюсь, это вино придется вам по вкусу. Может, ему недостает тонкости, но это компенсируется чувственностью.

 Рорк прикоснулся своим бокалом к ее, издав мелодичный звон, и стал внимательно смотреть, как она пробует вино.

 «Боже, что за внешность! – мелькнуло у него в голове. – Какая выразительная угловатость, сколько чувства – и при этом самообладания!»

 Он видел, как Ева старается скрыть удивление и восторг, ощутив вкус вина, и ему безумно хотелось попробовать, какова на вкус она…

 – Одобряете? – поинтересовался он.

 – Недурно. – Ей казалось, что она пробует чистое золото.

 – Я рад. «Монкар» – первый сорт, который я когда-то приобрел для своего подвала. Не желаете ли сесть к камину?

 Соблазн был велик. Она представила себя греющейся у огня, потягивающей вино, наслаждающейся нежными бликами света…

 – Это не визит вежливости, Рорк! Я расследую убийство.

 – Вы сможете продолжить расследование за ужином. – Он взял Еву за руку и вопросительно приподнял бровь, почувствовав ее неудовольствие. – Смею предположить, что женщина, вступившая в драку из-за шоколадки, оценит вырезку толщиной в два дюйма.

 – Бифштекс? – Она боялась, что истечет слюной.

 Он не смог побороть усмешку.

 – Только что из Монтаны. – Видя, что она все еще колеблется, он вскинул голову:

 – Бросьте, лейтенант! Сомневаюсь, что порция натурального мяса повредит вашим недюжинным способностям сыщика.

 – На днях меня уже пытались подкупить, – пробормотала она, вспомнив Чарлза Монро и его черный шелковый халат.

 – И что же представляла собой взятка?

 – Бифштекс куда интереснее. – Ева предпочла уйти от ответа и устремила на него серьезный взгляд. – Учтите, Рорк, если улики укажут на вас, у меня не дрогнет рука.

 – Иного я не ожидаю. К столу!

 Он повел ее в столовую. Снова хрусталь, сверкающее дерево, потрескивающий камин – на сей раз из мрамора с розовыми прожилками. Женщина в черном подала закуски – креветки в густом соусе и несколько разных салатов. Затем она принесла начатую бутылку и бокалы.

 Ева редко заботилась о том, как выглядит, но сейчас пожалела, что не надела что-нибудь более подходящее к случаю, чем джинсы и свитер.

 – И как же это вы настолько разбогатели? – дерзко спросила она, чтобы скрыть смущение.

 – В силу самых разных причин.

 Рорк поймал себя на том, что ему нравится наблюдать, как она ест. Ей была присуща редкая целеустремленность – во всем.

 – Назовите хотя бы одну.

 – Желание, – сказал он и выдержал многозначительную паузу.

 – Маловато! – Она взяла бокал и спокойно встретила его взгляд. – Большинство людей желает богатства.

 – Им недостает остроты желания. Они боятся борьбы, риска.

 – А вы не боялись?

 – Нет. Бедность – это… так неудобно! Я очень люблю комфорт. – Он положил ей на тарелку хрустящего салата с тонкой приправой из трав. – А знаете, мы с вами не такие уж разные люди, Ева.

 – Что вы имеете в виду?

 – Вам, очевидно, очень хотелось служить в полиции, и вы были готовы за это сражаться, рисковать. Вы тоже не выносите дискомфорт, только он у вас возникает от других причин: вам некомфортно, когда нарушается закон. Я делаю деньги, вы боретесь за справедливость. То и другое совсем не просто. – Он немного помолчал. – А знаете, чего хотелось Шерон Дебласс?

 Ее вилка задрожала, но она сумела подцепить листик зеленого салата, сорванный не более часа назад.

 – Нет, не знаю. А вы?

 – Мне кажется, знаю. Ей хотелось власти. Секс часто становится средством ее достижения. У нее хватало денег, чтобы окружить себя комфортом, но этого ей было мало. Ей хотелось власти над клиентами, над собой, а главное, над своей семьей.

 Ева положила вилку. В свете камина, в неверном отблеске свечей, отражаемом хрусталем, Рорк казался опасным. И совсем не потому, что он был способен наброситься на женщину. Напротив – потому, что женщина не могла его не возжелать! Его глаза оставались в тени и не подлежали прочтению.

 – Вы говорили, что едва знали Шерон Дебласс. Как же тонко вы при этом анализируете ее натуру!

 – Чтобы составить мнение, не требуется много времени – тем более когда человек как на ладони. У нее не было вашей глубины, Ева, вашего самообладания, вашей завидной целеустремленности.

 – Речь не обо мне! – Ей совершенно не хотелось, чтобы он переводил разговор на нее и смотрел такими глазами. – Итак, по-вашему, она стремилась к власти. Так сильно стремилась, что рассталась с жизнью, не успев урвать кусок побольше?

 – Не исключено, что она не рассчитала своих сил, – пожал плечами Рорк. – Ведь вопрос в том – кусок чего или кого…

 Та же безмолвная прислуга убрала со стола салаты и принесла огромные фарфоровые тарелки с шипящими кусками мяса и золотистыми ломтиками жареного картофеля.

 Ева дождалась, пока они снова останутся одни, и напала с ножом на бифштекс.

 – Когда человек накапливает много денег, добра, приобретает положение, то ему есть что терять. Он становится осторожным.

 – Теперь вы взялись за меня? Думаете, именно я оказался ей не по зубам? – Судя по его взгляду, ему было и любопытно, и забавно. – Поделитесь со мной своей теорией, Ева! Вы считаете, она меня шантажировала, а я, вместо того чтобы отмахнуться от нее или поднять на смех, взял и прикончил ее? Но я хотя бы сперва с ней переспал?

 – Об этом нужно спросить вас, – бесстрастно произнесла Ева.

 – Учитывая избранную ею профессию, это был бы правдоподобный сценарий. Пресса хранит полное молчание по поводу этого дела, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы заключить, что там не обошлось без секса. Итак, сначала я с ней переспал, потом пристрелил… если верить вашей теории. – Он положил в рот кусочек мяса, тщательно прожевал, проглотил. – Но тут имеется загвоздка.

 – Какая?

 – Мне свойственна причуда, которую вы вправе назвать старомодной: не люблю применять к женщинам насилие. В любой форме.

 – Какая же это старомодность? Вот если бы вы сказали, что вообще не перевариваете насилие в любом виде…

 Рорк пожал плечами.

 – Нет, этого я не скажу. Но что касается женщин… Я недаром назвал это причудой. Например, мне не по вкусу наблюдать, как свет свечей подчеркивает синяк на вашей щеке. – Неожиданно он потянулся к ней и ласково провел по больному месту пальцем. – Уверен, что убийство Шерон Дебласс еще больше противоречило бы моей натуре. – Он убрал руку и снова принялся за еду. – Впрочем, иногда мне приходится изменять своей натуре и делать вещи, которые мне не по вкусу.

 При необходимости. Как вам бифштекс?

 – Чудесно! – Ева вынуждена была признать, что все вокруг – обстановка, освещение, угощение – превосходило самые смелые ожидания.

 Это было все равно что оказаться в другом мире, в другом времени. – Кто вы такой, Рорк?

 Он улыбнулся и снова налил вина ей и себе.

 – Вы ведь из полиции, вот и догадайтесь.

 Ева дала себе слово, что обязательно его раскусит. Видит бог, он у нее попляшет!

 – У вас есть еще какие-нибудь теории относительно Шерон Дебласс?

 – Больше ничего интересного. Ей нравились опасность, риск, ничего не стоило опозорить людей, которые ее любили. Но при этом она была…

 Ева заинтересованно подалась вперед.

 – Какая?

 – Жалкая. – По его тону Ева заключила, что он вкладывает в это слово много смысла. – Из-под яркой оболочки проступала грусть. В себе самой она ценила только тело, вот и использовала его направо и налево, чтобы дарить удовольствие и причинять боль.

 – Она предлагала себя вам?

 – Естественно. В полной уверенности, что я приму предложение.

 – А вы не приняли?

 – Я уже объяснял, почему. Могу развить аргументацию: я отдаю предпочтение партнершам иного склада, к тому же люблю действовать самостоятельно.

 Рорк подумал, что этим дело не исчерпывалось, но все остальное решил оставить при себе.

 – Еще мяса, лейтенант?

 Она взглянула на тарелку и убедилась, что съела все до последнего кусочка – разве что не покусилась на рисунок.

 – Нет, благодарю.

 – Десерт?

 Как ни велико было ее желание продолжить гастрономический праздник, она сделала над собой усилие и ответила:

 – Нет. Давайте взглянем на вашу коллекцию.

 – Значит, десерт и кофе мы оставим на потом.

 Он поднялся и подал ей руку, но Ева нахмурилась и встала из-за стола без посторонней помощи. Рорк с усмешкой указал на дверь и вышел за ней следом в холл, а там, обогнав ее, стал подниматься по лестнице.

 – Вам не кажется, что этот дом великоват для одного человека? – поинтересовалась Ева.

 – Дом не может быть великоват! А вот ваша квартирка мала даже для одной женщины. Вы ведь, вероятно, уже знаете, что владелец вашего дома – я. Держу пари, что вы навели справки, получив мой маленький сувенир!

 – Лучше бы прислали водопроводчика, – проворчала она. – Горячая вода идет из душа всего десять минут, а потом быстро становится холодной.

 – Возьму на заметку. Еще один лестничный марш – и мы у цели.

 – Странно, что у вас нет лифтов, – заметила она, поднимаясь вслед за ним.

 – Почему же? Есть. Сам я люблю подниматься пешком, но своим работникам предоставляю выбор. Сюда.

 Он достал ручной сканер, набрал код и распахнул двойные резные двери. Стоило им переступить порог, как сенсорный датчик зажег в помещении свет. Ева остановилась как вкопанная.

 На этот раз она попала в музей оружия: пистолеты, ружья, мечи, арбалеты. Экспозиция включала доспехи разных веков – от средневековых до современных тончайших кольчуг. Застекленные стеллажи и стены искрились хромом, вороненой сталью, драгоценными инкрустациями на рукоятях.

 Если остальной дом казался ей другим миром – возможно, более цивилизованным, чем тот, к которому она привыкла, то здесь вектор указывал в противоположную сторону. Это была вакханалия неперсонифицированного насилия!

 – Зачем?! – только и смогла она вымолвить.

 – Мне интересно, чем на протяжении истории пользовались люди, чтобы навредить друг другу. – Он подошел к какому-то мерзкому шару, усыпанному шипами. – С незапамятных времен, еще до короля Артура, рыцари выезжали с этими штуковинами на турниры и битвы. Прошло несколько столетий – и вот… – Рорк нажал пару кнопок и взял со стенда гладкий металлический предмет размером с ладонь, – любимое орудие убийства в уличных бандах двадцатого века. Менее громоздкое, но такое же смертоносное оружие. Движение вперед, но без малейшего намека на прогресс!

 Он вернул оружие на место, закрыл стеллаж и набрал код безопасности.

 – Но вас, кажется, интересует кое-что поновее булавы и постарше нашей теперешней головной боли. Говорите, кремневый пистолет?

 «Какой ужасный зал! – думала Ева. – Ужасный и завораживающий…» Она смотрела на хозяина дома, который чувствовал себя абсолютно непринужденно среди всего этого насилия в элегантной упаковке.

 – Наверное, чтобы собрать такую коллекцию, потребовались долгие годы?

 – Пятнадцать лет, – отозвался он, шагая по сверкающему паркету к следующему стеллажу. – Вернее, уже около шестнадцати. Свой первый пистолет я добыл в возрасте девятнадцати лет: отобрал у человека, приставившего его к моему виску.

 Рорк недовольно нахмурился: в его планы не входило так с ней откровенничать.

 – Насколько я понимаю, он промахнулся, – заметила Ева, подходя ближе.

 – К счастью, его отвлекло мое колено, которым я заехал ему в пах. А пистолет был прекрасный – девятимиллиметровая полуавтоматическая «беретта», которую он тайком вывез из Германии. Задумал, видите ли, отнять с помощью этой штуки груз, который я ему доставил, и не оплатить его. А в итоге мне достались и деньга, и груз, и «беретта». В сущности, именно так и родился концерн «Рорк индастриз». А вот то, что вас интересует, – добавил он, указывая на стенной стенд. – Наверное, захотите унести с собой, чтобы проверить, не стреляли ли из него в последнее время, снять отпечатки и так далее?

 Ева медленно кивнула, напряженно размышляя. О том, что орудие убийства осталось рядом с трупом, знали всего четверо: она сама, Фини, ее начальник и убийца. Либо Рорк невиновен, либо дьявольски хитер…

 – Ценю ваше сотрудничество.

 Она вынула из сумочки пакет для вещдоков и потянулась за пистолетом, похожим как две капли воды на тот, что уже находился в распоряжении полиции. Мгновение – и она поняла: Рорк сейчас догадается, что она совсем недавно видела точно такой же пистолет.

 Ева скосила на него глаза. Он внимательно за ней наблюдал. Она изобразила колебание, но, судя по всему, было уже поздно: Рорк все прекрасно понял.

 – Который? – все-таки спросила она на всякий случай.

 – Этот. – Он указал на массивный пистолет и, дождавшись, пока она обработает его и уберет в сумочку, закрыл стекло. – Он, разумеется, не заряжен, но у меня есть к нему пули, если вам захочется прихватить и их.

 – Благодарю. Ваше желание содействовать правосудию будет отмечено в моем рапорте.

 – Неужели? – Рорк достал из ящика коробочку и подал ей. – Что еще вы там отметите, лейтенант?

 – Все, что сочту необходимым. – Ева опустила коробку с пулями в сумочку, достала электронную записную книжку, поставила дату и описала все полученные вешдоки. – Имущество будет возвращено вам без промедления, если не потребуется в качестве улик. Вас в любом случае уведомят.

 – Прекрасно. Надеюсь, официальная часть закончена? Музыкальный салон расположен в соседнем крыле. Можем попить там кофе и бренди.

 – Сомневаюсь, что у нас с вами одинаковый музыкальный вкус, Рорк.

 – Вы даже не догадываетесь, как много у нас общего! – негромко возразил он и снова провел пальцами по ее щеке, но на сей раз не торопился убрать руку и задержал ладонь у нее на затылке. – И как много еще появится…

 Ева мгновенно напряглась и уже занесла руку, чтобы высвободиться, но он поймал ее за запястье. Она могла бы уложить его на лопатки одним движением – во всяком случае, ей хотелось в это верить. Однако она стояла не шевелясь, задержав в легких воздух и слушая собственный обезумевший пульс.

 Рорк вдруг перестал улыбаться.

 – Вы не трусиха, Ева, – тихо произнес он.

 Их губы разделял всего лишь дюйм. Ева даже не сразу сообразила, что произошло. Задыхаясь, она уронила руку, которой собиралась от него отпихиваться, и сама преодолела этот последний дюйм!

 Если бы она не потеряла голову, то поняла бы, что нарушает все существующие правила. Но ей нестерпимо захотелось проверить, узнать, почувствовать…

 Его рот оказался мягким и скорее убеждающим, чем властным. Прижавшись губами к ее губам, он принудил Еву разжать их, а потом просунул между ними язык и совсем вскружил ей голову.

 Он еще не прикоснулся к ней, а ее уже распирало от внутреннего жара! Но вот ловкие руки Рорка прожгли тонкую ткань у нее на бедрах, потом очутились под свитером, и она в упоении ощутила, как прилив страсти накрывает ее с головой.

 Рорк думал, что его притягивает только ее рот – такой желанный и соблазнительный. Но стоило ему попробовать на вкус губы Евы – и он возжелал ее всю, целиком!

 Она прижималась к нему все сильнее, ее тело, состоящее, казалось бы, из одних углов, напряженно вибрировало, маленькая тугая грудь целиком уместилась в его ладони – словно была специально создана для нее.

 Рорк почувствовал, что еще немного – и он утратит остатки терпения и самообладания, к которым так старался себя приучить. Он готов был накинуться на нее прямо здесь, повинуясь зову природы. Все его нутро изнывало от буйного желания. Здесь и сейчас!

 Он бы опрокинул ее на пол, если бы она внезапно не отшатнулась, не побледнела, не захлебнулась негодованием.

 – Этого не будет, Рорк! Никогда!

 – А вот сейчас поглядим!

 Теперь он был воплощением опасности. Ева видела это так же ясно, как весь его драгоценный арсенал насилия и смерти, который их окружал.

 Одни мужчины, пожелав чего-то, вступают в переговоры, другие просто берут что хотят.

 – Не всем позволено потакать своим прихотям. Мне – не позволено.

 – Наплюй на правила, Ева!

 Рорк сделал шаг к ней. Если бы она отступила, он накинулся бы на нее, как охотник, которому посулили приз за добычу. Но она устояла – просто покачала головой и бесстрастно произнесла:

 – Я не собираюсь проваливать следствие по делу об убийстве из-за физического влечения к подозреваемому.

 – Черт, да не убивал я ее!

 Ева не ожидала, что его покинет самообладание. Она не думала, что так отчетливо услышит в его голосе ярость, увидит на его лице отчаяние, и испытала потрясение. Страшнее всего было понимать, что она ему верит, и подозревать, что этому доверию грош цена!

 – Думаешь, это так просто – взять и поверить тебе на слово? У меня обязанности по службе, ответственность перед жертвой, перед всей системой!

 Я должна сохранять объективность, и поэтому…

 «Не могу, – мысленно закончила она. – Не могу!»

 Они смотрели друг на друга во все глаза. Внезапно в ее сумке запищал телефон. Ева отвернулась и дрожащей рукой достала аппарат.

 – Говорит лейтенант Ева Даллас.

 Пока она слушала, Рорк молча наблюдал за ее лицом. Его поразило, как за считанные секунды изменилось выражение глаз Евы: они потемнели, похолодели, потом потухли. Она убрала аппарат и обернулась. Это была уже совсем не та женщина, которая пару минут назад содрогалась в его объятиях.

 – Мне надо ехать. Ваше имущество не пропадет.

 – А у тебя здорово получается! – пробормотал Рорк. – Раз-два – и ты опять в шкуре полицейского. Кстати, она тебе идет.

 – Надеюсь. Не надо меня провожать, я сама найду дорогу.

 – Ева!

 Она остановилась на пороге и оглянулась. Его темный силуэт отчетливо рисовался на фоне орудий убийства, а она и в самом деле опять влезла в шкуру полицейского. Но ее женское сердце разрывалось от тоски.

 – Мы еще увидимся?

 – Не сомневайся.

 Он позволил ей уйти, зная, что Соммерсет в нужный момент выскользнет из тени, вернет ей куртку, пожелает доброй ночи.

 Оставшись один, Рорк вынул из кармана серую матерчатую пуговицу, найденную на полу лимузина. Пуговицу, отлетевшую от серого костюма, который был на ней в день их знакомства…

 Он рассматривал пуговицу, зная, что не собирается ее возвращать. И при этом чувствовал себя полным болваном.