• Следствие ведет Ева Даллас, #17

ГЛАВА 16

 Фургон, припаркованный в нарушение правил рядом с другой машиной, создал пробку на добрые шесть кварталов. Воздух сотрясали гудки автомоби­лей и изощренная ругань водителей. Уличный тор­говец пережарил свои кебабы, и от его тележки поднимался зловонный дым.

 Но Ева предпочитала уличные шум и вонь тиши­не и запаху цветов в помещении. Она подошла к торговцу и достала кредитки.

 – Дайте мне шоколад.

 – Сколько?

 – Шесть плиток.

 – Хотите лимонад, пепси или кока-колу?

 – Только шоколад.

 Расплатившись, Ева схватила плитки, успевшие подтаять на жаре, и вонзила зубы в первую.

 Рорк купил большую бутылку воды и салфеток.

 – Дай мне одну плитку. Тебя начнет тошнить, если ты съешь все.

 – Меня уже тошнит, – вздохнула Ева, но все-таки уступила Рорку одну плитку. – Пичтри прочи­тал мне полуминутную лекцию о совместной рабо­те, закончив ее дружеским рукопожатием в духе «мы оба служим обществу». Потом Чанг и Франко набросились на меня по поводу моего утреннего за­явления каналу 75, непроверенного и несанкциони­рованного. «Давайте не будем смущать людей прав­дой». Я коп, черт возьми, а не марионетка пиарщиков!

 – На что ты им, безусловно, указала?

 – Конечно. – Ева мрачно усмехнулась и снова откусила шоколад. – Франко не кажется полной идиоткой – особенно для политикана. Но она, да и все они, похоже, куда больше заинтересованы в своем имидже и его восприятии публикой, чем в расследовании.

 – Просто они разбираются в этом куда лучше. – Рорк запил водой то, что уличные торговцы издева­тельски именуют шоколадом, и, намочив салфетку, стер упомянутое вещество с пальцев. – И они не понимают, что появление в СМИ тебя заботит еще меньше, чем то, какую рубашку ты надеваешь ут­ром, – добавил он, бросив салфетку в урну. – Иными словами, не заботит вовсе.

 Ева посмотрела на свою рубашку. Она была белой и чистой. О чем еще ей нужно заботиться?

 – Нам всем пошло бы на пользу, если бы они занимались своими делами и не лезли в мои. У меня есть подозреваемые – Прайс, Дуайер, а теперь и Дьюксы. Я непременно расколю кого-нибудь из них. – Ева взялась за третью плитку. – Кстати, Дьюкс уже позвонил адвокату – жалуется на пре­следование полиции. Франко и компания сразу за­дергались.

 – Это было для тебя неожиданностью?

 – Нет. Я только надеялась, что они дождутся окончания похорон.

 Она бросила взгляд на здание, где происходи­ла церемония. Оттуда вышли несколько копов. «Возвращаются к своим обязанностям, – подумала Ева. – Жизнь может подойти к концу, но работа – никогда».

 – Дьюкс наверняка в этом замешан, Рорк. Он подходит по всем статьям, как костюм, сшитый на заказ. Помнишь, что я сказала о твоем поведении с Джейми сегодня утром – как ты сначала смешал его с грязью, а потом подал ему руку? Так вот, последнюю часть процедуры Дьюкс явно исключил из об­ращения с сыном. Я уверена, что он превратил жизнь Девина в маленький персональный ад. Но я доберусь до него и до остальных! – Ева посмотрела на окно комнаты, где она недавно разговаривала с Коллин Хэллоуэй. – Я должна их остановить. Мне нужно, чтобы ты раздобыл как можно больше дан­ных о Доналде Дьюксе, но оставаясь в рамках за­кона.

 – Тогда почему ты обращаешься ко мне, а не к Фини или Макнабу?

 – Потому что, если мне прикажут оставить Дьюксов в покое, я уже не смогу просить их об этом. А ты владеешь несколькими компьютерными ком­паниями, и тебе всегда нужны хорошие специалис­ты. Перед тем, как нанять кого-то, ты ведь всегда проверяешь его данные, верно?

 – Разумеется. И могу случайно упомянуть о них моей жене. – Рорк провел пальцем по ее подбород­ку. – Ловко придумано, лейтенант.

 – Я хочу загнать Дьюкса в угол, а для этого мне нужны все данные. Сегодня я собираюсь снова по­беседовать с Клариссой Прайс. Она не обрадуется, увидев меня. А потом, возможно, займусь Дуайером.

 Ева посмотрела на свою руку. Оставшаяся плит­ка превратилась в клейкую массу и была негодна к употреблению. Чертыхнувшись, Ева бросила ее в бак и вытерла пальцы влажной салфеткой, предо­ставленной Горком.

 – В общем, используй свои ловкие пальцы, что­бы добыть мне данные. Я позову Пибоди и поеду в Детскую службу.

 – А я посмотрю, готов ли ехать Макнаб.

 – Ты привез их в лимузине? – спросила Ева, когда они зашагали к зданию.

 – Да, а что?

 – То, что ты развращаешь мою команду. – Она остановилась, увидев, что по лестнице спускается Уитни.

 – Лейтенант? Я думал, вы с Рорком уже уехали.

 – Мы собирались уезжать, майор, как только я соберу мою группу.

 – Предоставьте это Рорку и пройдемся пешком до Управления.

 – Хорошо, сэр. – Ева повернулась к Рорку. – Скажи Пибоди, что я жду ее в Управлении. Только пусть идет пешком. Не хочу, чтобы ты у всех на гла­зах высаживал ее из лимузина.

 – Как вам будет угодно, лейтенант. – Рорк про­вел пальцем по ямочке на подбородке Евы. – Уви­димся дома. Пока, Джек. – Он кивнул Уитни и во­шел внутрь.

 – Здесь такая пробка, что Рорк не сможет подъ­ехать к Управлению в ближайшие полчаса, – заме­тил майор.

 – Он найдет способ, – отозвалась Ева. – И на это стоило бы посмотреть.

 

 – Я предпочитаю ходить пешком, когда есть возможность, – сказал Уитни, и они с Евой зашага­ли по тротуару. – Кажется, вы разговаривали ка­кое-то время наедине с матерью Хэллоуэя?

 – Да. Она держится мужественно.

 – С мэром вы тоже разговаривали?

 – Да, сэр.

 – Его очень беспокоит сложившаяся ситуация.

 – Нас всех она беспокоит.

 – Но наше беспокойство проявляется по-друго­му. Вы также говорили с Чангом и вице-мэром?

 – Обменялись несколькими словами.

 Уитни внимательно посмотрел на нее.

 – Похоже, вы успели обменяться несколькими словами со многими.

 – Да, сэр. Я считаю, что заявление, которое я сделала Надин Ферст в ответ на новое заявление «Искателей Чистоты», было вполне оправданным и к тому же основанным на фактах. Детектив Хэллоуэй заслужил большего, чем стать орудием в руках террористов, на котором можно оттачивать свою де­магогию.

 – Я об этом вполне осведомлен, лейтенант. – Уитни остановился на перекрестке вместе с группой пешеходов, ожидающих зеленого света. – Ни я, ни шеф не находим ничего неподобающего в вашем за­явлении. Мэрия удовлетворена в меньшей степени, но Чанг уже работает над тем, чтобы усилить эф­фект в нашу пользу. Это важно, – добавил он, хотя Ева ничего не сказала.

 Толпа устремилась вперед за несколько секунд до того, как переключился свет. Ева и Уитни быстро перешли улицу.

 – Я мог бы потратить время, объясняя вам ос­новные принципы весьма замысловатых отношений между департаментом полиции, мэрией и общест­венностью. – Не замедляя шаг, майор достал из кармана мелочь и бросил в чашку нищему. – Но я не стану этого делать. Вы уже достаточно об этом осведомлены, и вас это не слишком касается. Скажу лишь то, что ситуация упростится для всех нас, если вы будете сотрудничать с Чангом. Разумеется, в тех случаях, когда это не препятствует вашему рассле­дованию.

 – Да, сэр.

 – Что касается вашего сегодняшнего допроса Доналда и Сильвии Дьюкс…

 – Это был не допрос, майор, а неофициальная беседа у них дома и с их разрешения.

 – Можете играть словами сколько угодно. Ка­кие бы термины вы ни использовали, файлы с дан­ными Девина Дьюкса были и остаются засекречен­ными.

 – Данные не всегда добывают через файлы, сэр.

 – Вы не желаете назвать ваш источник?

 – Нет, сэр. И я не обязана это делать согласно статье 12 кодекса департамента.

 – Не цитируйте мне кодекс, Даллас! – Уитни продолжал быстро шагать по тротуару, но в его го­лосе послышались резкие нотки. – Если дело дой­дет до гражданского суда…

 – Не дойдет. Когда я обвиню Доналда Дьюкса в соучастии в убийстве, все его юридические ресурсы понадобятся ему для собственной защиты.

 – Значит, он в этом замешан?

 – По самую шею.

 – А его жена?

 Ева покачала головой.

 – Не думаю. Она слишком пассивна. Сейчас я пытаюсь выяснить, насколько Дьюкс опытен как программист, но, независимо от этого, я считаю его ключевым игроком. На меньшее он бы не согласил­ся. Я почти не сомневаюсь, что смогу расколоть его на допросе. Дьюкс настроен агрессивно, уверен в собственной правоте и не любит женщин во власт­ных структурах – предпочитает видеть их на подо­бающем месте. Жена в девять утра наряжена, как цирковая собачонка, – в фартуке, с накрашенными губами и в серьгах.

 – Моя жена тоже накладывает макияж до завт­рака, – усмехнулся майор.

 – Странно. Но миссис Уитни никому не позво­лит собой помыкать… – Ева вовремя оборвала себя. – В общем, мне нужно еще несколько нито­чек к Дьюксу, чтобы предъявить обвинение. Я ду­маю, он поддерживает связь с социальным работником и копом, которые занимались делом его сына. По-моему, они тоже в этом участвуют. Я доберусь и до них, и до остальных.

 Они миновали еще один перекресток и свернули направо.

 – Только действуйте наверняка. Ошибка повле­чет за собой взрыв, и вы примете на себя главный удар. Я рад, что Макнаб встал на ноги.

 – Я тоже, сэр.

 – Конечно, выглядит он не слишком.

 – Я стараюсь не загружать его работой, а Пибоди… – Ева прикусила язык, обругав себя за болтли­вость. – Пибоди взяла на себя остальное.

 – По-вашему, я не осведомлен об отношениях между Макнабом и вашей помощницей, лейтенант?

 Ева нахмурилась:

 – Я не люблю говорить на эту тему. У меня на­чинается тик под правым глазом каждый раз, когда… Ладно, не имеет значения. Детектив Макнаб и полицейский Пибоди образцово выполняют свои обязанности. Я намерена представить Пибоди на производство в ранг детектива первой степени.

 – Какой у нее стаж?

 – Почти три года – больше года из них в отделе убийств. Если вы найдете время просмотреть ее досье и согласитесь с моей рекомендацией, она на­чнет готовиться к тесту.

 – Я дам вам знать. Вы можете во второй полови­не дня отпустить Макнаба на пару часов?

 – Да, сэр, если это необходимо.

 – Тогда я использую его для интервью с Ферст. Это послужит ответом на утреннее заявление «Ис­кателей Чистоты».

 – Сэр, для Макнаба это будет нелегко. Выста­вить его на всеобщее обозрение после того, что он вытерпел, да еще в день похорон Хэллоуэя…

 – Это называется компромиссом, лейтенант. – Мягкий голос Уитни подействовал на разгорячен­ную Еву, как ледяной душ. – Сила и власть всегда требуют компромисса. Вы сомневаетесь, что Мак­наб с этим справится? Или опасаетесь, что он не­благоприятно выскажется о Хэллоуэе?

 – Нет, сэр.

 – Значит, вам не нравится, что его используют, как символ? – Они уже подошли к входу в Главное управление. – Но он и есть символ. И вы тоже, лей­тенант.

 Войдя внутрь, майор окинул взглядом обширный вестибюль с многочисленными компьютерны­ми центрами и локаторными картами, по которым определяли местонахождение полицейских, жертв и преступников.

 – Появление на экране Макнаба продемонстри­рует, кто именно отстаивает закон и порядок, – снова заговорил он. – Нам ведь мало закрыть дело. Нужно добиться обвинительного приговора терро­ристам, несмотря на все их маневры. Ищите ваши нити, лейтенант. И убедитесь, что они достаточно надежны, если хотите призвать к ответу отца погиб­шего подростка.

* * *

 Для начала Ева решила написать рапорт о своей утренней деятельности. Но, войдя в кабинет, она обнаружила сидящего за ее столом Дона Уэбстера.

 – Что я вижу? Крыса из БВД на моем стуле! Как же я потом буду на нем сидеть?

 – Закрой дверь, Даллас.

 – Мне нужно написать рапорт и идти по делам.

 Уэбстер встал и закрыл дверь сам.

 – Это не займет много времени. Но я должен за­протоколировать этот разговор.

 – Какой разговор, и почему его надо протоко­лировать?

 – Речь идет о твоем доступе к данным в опеча­танных файлах. Подумай, пока я не включил за­пись, – предупредил Уэбстер, прежде чем Ева успе­ла заговорить.

 – Мне не о чем думать. Включай, и покончим с этим. Мне нужно раскрыть несколько убийств, пока ты копаешься в грязи.

 – Это стандартная оперативная процедура. Ты должна была знать, что она неизбежна.

 – Честно говоря, я об этом не думала. – Позд­нее Ева отругала себя за это. – Моя голова была за­нята другим.

 – Садись.

 – Садиться я не обязана.

 – О'кей. – Он включил запись. – Лейтенант Доналд Уэбстер из Бюро внутрислужебных дел до­прашивает лейтенанта Еву Даллас из отдела убийств относительно Доналда и Сильвии Дьюкс и их по­койного несовершеннолетнего сына Девина. Лейте­нант Даллас, вы желаете, чтобы при этом разговоре присутствовал ваш представитель из департамента или какой-нибудь юрист?

 – Нет.

 – Вы посещали в вашем официальном качестве дом Доналда и Сильвии Дьюкс сегодня около девя­ти утра?

 – Да.

 Он поднял брови, но являлось ли это осуждени­ем или одобрением ее односложных ответов, Ева не поняла.

 – Вы были осведомлены о том, что данные, ко­торые касаются определенных инцидентов, связан­ных с Девином Дьюксом, находятся в запечатанных файлах?

 Ева и глазом не моргнула.

 – Меня информировал об этом мистер Дьюкс у него дома сегодня утром.

 – А ранее вам не было известно, что эти данные засекречены?

 – Я сама пришла к такому выводу.

 – Каким образом?

 – Поскольку я не смогла открыть вышеупомя­нутые файлы, ища информацию в процессе моего расследования.

 Уэбстер посмотрел ей прямо в глаза.

 – Тогда как же вы приобрели информацию о Девине Дьюксе?

 – От постороннего источника.

 – От какого именно?

 – Я не обязана называть вам источник, исполь­зованный для приоритетного расследования. Эта информация защищена статьей 86-Б кодекса депар­тамента.

 – Значит, вы отказываетесь назвать ваш источ­ник? – Уэбстер говорил все тем же монотонным го­лосом.

 – Да. Это подвергло бы риску и источник, и мое расследование»

 – Лейтенант Даллас, вы использовали оборудо­вание департамента или вашего источника, чтобы обеспечить доступ к опечатанным файлам?

 – Нет.

 – Вы взломали файлы Девина Дьюкса?

 – Нет.

 – Вы приказывали кому-либо из сотрудников департамента сделать это?

 – Нет.

 – Вы обращались к какому-либо другому лицу с требованием сломать судебные печати на этих фай­лах, прибегая к подкупу, угрозам или принужде­нию?

 – Нет.

 – Согласитесь ли вы, если возникнет необхо­димость, подвергнуться тестированию по этому по­воду?

 – Добровольно – нет, а в случае приказа на­чальства – да.

 – Благодарю вас за сотрудничество, лейтенант. Разговор окончен. Запись выключена.

 – Ты доволен?

 – Пока да. Может, угостишь меня кофе?

 Ева молча указала пальцем на термос, и Уэбстер налил себе чашку.

 – Если дело дойдет до суда, тестирования тебе не избежать. Ты сможешь его выдержать?

 – Допрос окончен, Уэбстер. Мне надо работать.

 – Слушай, я с трудом добился разрешения на этот разговор, чтобы помочь тебе. БВД официально не занимается такими делами. Это попахивает при­крытием, а это никому из нас не нужно.

 Во время допроса Ева сдерживала гнев, но те­перь она выплеснула его наружу.

 – Если говорить о прикрытии, Уэбстер, то «Ис­катели Чистоты» прячут файлы под официальными печатями, чтобы препятствовать расследованию. Они используют юридические уловки, чтобы как можно дольше держать их засекреченными. Я подобралась к ним слишком близко, и им это не по нутру.

 – Ты подозреваешь кого-то из копов? Черт возьми, неужели так трудно поверить, что в данном случае я на твоей стороне?

 Он изо всех сил пнул ногой ее стол. Такие жесты Ева понимала и уважала.

 – Я все равно не стану стучать на копов в БВД. По крайней мере, пока не буду уверена. Зато если я точно узнаю, кто из них в этом замешан, то приво­локу его к вам на спине. Но не раньше.

 Уэбстер потягивал кофе. Ева понимала, что это помогает ему успокоиться.

 – Если бы ты назвала имена, я мог бы заняться ими неофициально.

 Ева внимательно посмотрела на Уэбстера. Пожа­луй, в этом на него можно положиться.

 – Я тебе верю и благодарю тебя за предложение. Но я должна сначала проверить кое-что сама. Если я окажусь в тупике и решу, что ты в состоянии мне помочь, то обращусь к тебе. Ты уже разобрался с Трухартом?

 – Да, он может приступать к своим обязаннос­тям. Парень не заслужил, чтобы его пропускали через эту мясорубку.

 – Ты это понял, только когда он выбрался из мясорубки с другой стороны, – усмехнулась Ева. – Ладно, Уэбстер! Я должна работать.

 Он направился к двери, но на пороге обернулся.

 – Если в этом замешаны копы, они мне нужны!

 – Получишь в свое время, – отозвалась Ева, делая компьютеру первый заказ.

 

 В ожидании ответа она набрасывала рапорт, све­ряясь со своими заметками, чтобы не упустить ни малейшей детали. Отредактировав текст, она отпра­вила копии по инстанциям, а потом связалась с Трухартом.

 – Мне не хватает людей, срочно нужен помощ­ник. Явитесь к детективу Бэкстеру в мой домашний кабинет.

 – Сэр, мне предписано исполнять обязанности курьера до дальнейших распоряжений.

 – Это и есть дальнейшее распоряжение. Я беру ответственность на себя. Немедленно отправляйтесь в мой кабинет.

 – Есть, сэр. Благодарю вас, сэр.

 – Посмотрим, будете ли вы меня благодарить, проведя несколько часов с Бэкстером.

 Ева отключила связь и отправилась за Пибоди.

 

 – Бэкстер передал мне кое-какую информацию для вас о детективе Дуайере, – сказала Пибоди, когда они сели в машину. – На всякий случай я не стала упоминать об этом в Управлении.

 – Что он выяснил?

 – Поговорил кое с кем на панихиде. Там было полным-полно копов, в том числе из шестнадцатого участка. Бэкстер упомянул мимоходом о Дуайере, и оказалось, что один из парней работал в его группе. Похоже, несколько лет назад Дуайер пережил нелег­кое время. Он развелся с женой, которая увезла сы­на в Атланту, и с тех пор ему редко удается видеть мальчика. Дуайер очень переживал, но год назад начал встречаться с какой-то женщиной. Она рабо­тает в Детской службе.

 «Пришло время посетить Клариссу Прайс», – подумала Ева.

 Но едва она выехала из гаража, как ей позво­нили.

 Абсолютная Чистота вновь была достигнута.

* * *

 Новое убийство задержало Еву, поэтому она прибыла в Детскую службу за несколько минут до закрытия. Пробившись через дежурного клерка, она направилась прямо в кабинет Клариссы Прайс.

 На брюках Евы была кровь, едва заметная на черной ткани, но она все еще ощущала ее запах.

 – Сожалею, лейтенант, но у меня нет для вас времени. – Прайс сидела за своим столом, как всег­да миловидная и аккуратная. Убрав данные с экрана компьютера, она посмотрела на часы. – Я долж­на закончить рапорт, а потом у меня назначена встреча.

 – Вам придется найти время.

 Прайс поджала губы.

 – Лейтенант, вы уже нарушили слово, явившись сегодня утром в дом семьи Дьюкс. Начатый вами процесс повлечет за собой много горя и почти на­верняка – судебную тяжбу с участием Детской службы и меня лично. Так что я не намерена больше уделять вам время и тем более – позволять вам вры­ваться в мой кабинет в конце весьма утомительного дня.

 – Нарушила слово? Вы так это называете? – Ева наклонилась вперед, опершись ладонями на стол. – А что же, по-вашему, делают «Искатели Чистоты»? Держат слово? Я только что побывала на месте оче­редной их казни, мисс Прайс. Имя Ника Грина ни­чего вам не говорит? Может быть, вы слышали о нем во время одного из ваших «утомительных рабочих дней»? Занимался наркоторговлей, порновидео, секс-индустрией, в том числе в нестандартных фор­мах. Клиент заказывал – Ник поставлял. Некоторые из этих клиентов питали склонность к несовершен­нолетним. Едва ли Ника Грина можно было назвать симпатичным парнем, но могу поклясться, что его последние два дня тоже были весьма «утомитель­ными».

 – Если вы таким образом сообщаете мне об оче­редной смерти, то к моему офису это не имеет отно­шения. А если вас интересует, фигурировал ли по­гибший в делах, связанных с Детской службой, я не могу ни подтвердить, ни отрицать это, пока не по­лучу соответствующие санкции.

 – Рано или поздно я размажу по стенке того, кто блокирует ордера. Обещаю вам это. Возможно, вам знакомо другое имя – Ханна Уэйд? Шестнадцати­летняя девушка, регулярно сбегавшая из дому. Ког­да она ушла в последний раз, родители махнули ру­кой. По моим сведениям, Ханна провела на улицах около трех месяцев. Нищенствовала, торговала раз­ной мелочью, подворовывала. У нее были неприят­ности с двенадцати лет. Но больше их не будет. Она мертва.

 Ева достала из сумки три фотографии и бросила их на стол.

 – Согласно свидетельским показаниям и фото на удостоверении, Ханна была хорошенькой девуш­кой. Но по этим снимкам такого не скажешь, вер­но? Никто не выглядит хорошеньким, получив пятьдесят или шестьдесят ножевых ударов.

 Побледнев, Прайс уставилась на фотографии.

 – Я ее не знаю. Вы не имеете права…

 – «Искателям Чистоты» не нравился смотреть на результаты? Что и говорить, они выглядят не та­кими уж «чистыми». Я только что шагнула в лужу ее крови. Тоже не слишком приятно. В шестнадцати­летней девушке много крови, Кларисса. Она разбрызгивалась во все стороны, пока Ханна пыталась убежать от парня с ножом, у которого мозги взрыва­лись в черепе. А лужа появилась, когда она больше не смогла бежать и упала.

 – Она… Это сделал Грин?

 – Нет. Это сделали «Искатели Чистоты». – Ева придвинула фотографии ближе к Прайс. – Хоро­шенько посмотрите на то, что они с ней сделали. Очевидно, в своих изысканиях они упустили то, что Ханна жила с Грином последнюю неделю или две. Спала в его кровати, когда инфекция начала поджа­ривать ему мозги. А может быть, и ей тоже. Вскры­тие покажет.

 – Я вам не верю! Уходите!

 – Никакой «Чистоты», Прайс. Ничто не прихо­дит в этот мир и не уходит из него без грязи и боли. Ни одна система не безупречна. Но когда ваша дает сбой, погибают невинные люди. Ханна была еще ребенком. Вы, кажется, собирались защищать детей? Но никто не может защитить всех. Это была ваша идея, или вас завербовали? Кто руководит «Искателями Чистоты»?

 – Я не обязана отвечать вам! – Губы Прайс по­белели, а голос дрожал. – Я не хочу с вами разгова­ривать!

 – Дьюкс помогал создавать вирус. Кто еще уча­ствовал? Дуайер втянул вас в это, или вы его?

 Прайс с трудом поднялась, опираясь на стол. Ева увидела, что ее руки трясутся.

 – Убирайтесь!

 – Я доберусь и до вас, и до Дуайера, и до всех остальных. Кем вы себя считаете? Наместниками бога на земле? Вы вершите суд и казните на рассто­янии, а от случайных смертей отмахиваетесь, считая погибших жертвами болезней общества. Это вы его болезнь, Кларисса. Вся ваша чертова самодовольная компания! – Ева подобрала снимки мертвой Ханны Уэйд. – Вы убили этого ребенка и заплатите за это.

 – Я… я позвоню адвокату… – пробормотала Прайс, но в ее глазах уже блестели слезы. – Это преследование.

 – Вы называете это преследованием? – Ева мрачно усмехнулась. – Лучше не выводите меня из себя. У вас есть сутки, чтобы явиться с повинной и дать показания – тогда я постараюсь представить дело так, чтобы вы отбыли заключение в тюрьме общего режима. В противном случае вас отправят в бе­тонную камеру-одиночку, и вы больше никогда не увидите дневного света. – Она посмотрела на ча­сы. – Я приду за вами завтра в семнадцать двенад­цать и ни минутой позже.