Глава 7

 Лиз была уверена, что нигде, кроме дома, заснуть не сможет. Проснувшись, она очень удивилась. Солнце уже светило вовсю. Оказывается, она не только сразу заснула, но и крепко проспала восемь часов. Она чувствовала себя отдохнувшей и посвежевшей. Правда, сейчас всего-навсего начало седьмого и никаких дел у нее нет, но она привыкла просыпаться в одно и то же время, где бы ни находилась.

 Потягиваясь на широченной кровати, она напоминала себе, что в ее жизни произошли важные изменения. Теперь она замешана в убийстве и незаконном обороте наркотиков. Ну и положение — хуже не придумаешь! Прямо как в кино... Да, события последних дней так и просятся в сценарий фильма. Или в книгу. Но в книге можно пролистать страницы и узнать, чем же все закончилось. А в жизни... В жизни она предпочитала жить просто и тихо. Будучи реалисткой, Лиз прекрасно понимала: глупо притворяться, будто она ни при чем. Она так или иначе связана с тайной. Как бы там ни было, она — одна из главных героинь захватывающего действа. Как и Джонас Шарп. Следовательно, ей предстоит решить, как быть дальше.

 Бежать нельзя. Такого выхода у нее нет. Лиз давно поняла, что не может вечно прятаться за спинами Мораласа и его подчиненных. Рано или поздно тип с ножом вернется; а может, вместо него явится другой, более решительный и отчаянный. Спастись от убийцы во второй раз ей уже не удастся. Едва она заглянула в банковский сейф для хранения ценностей, она превратилась в полноценную участницу действия. Что опять-таки связывает ее с Джонасом. Значит, сейчас она вынуждена довериться ему, другого выхода нет. Если он вдруг откажется от поисков убийцы брата и вернется в Филадельфию, она останется совсем одна. Да, ей хочется остаться одной, но сейчас без Джонаса ей не обойтись — как и ему без нее.

 Поездка в Акапулько изменила и еще кое-что. Она совсем запуталась; уже не знает, как относиться к Джонасу. Вчера она увидела его совсем другим — раненым, беззащитным. Теперь она не просто сочувствовала ему, и ее не просто влекло к нему. Между ними протянулась ниточка, возникла связь. Теперь ей хотелось помочь ему не только ради собственного благополучия, но и ради него самого. Ему больно не только потому, что он лишился брата. Ему больно из-за того, что натворил его брат-близнец. Сама Лиз тоже когда-то любила и страдала — не только от потери, но и из-за разочарования.

 Правда, это было давно — как будто в другой жизни. В другой ли? Лиз задумалась. Можно ли начать новую жизнь, не разобравшись со старой? Наверное, нет. Идут годы, меняются обстоятельства, а груз прошлого по-прежнему давит на плечи и на сердце. Более того, на каждом новом этапе жизни этот груз становится все тяжелее. Вставая, Лиз внушала себе: сейчас от размышлений толку мало. Отныне она вынуждена действовать — по-другому никак.

 Джонас услышал, что она проснулась. Сам он с пяти утра беспокойно ворочался в постели. Ломал голову над неразрешимыми вопросами. Его мучила совесть. Из-за Джерри и из-за него самого Лиз оказалась в очень трудном положении. Как освободить ее? Как перевести внимание преступников с нее на себя? Он уже придумал несколько вариантов, но ни один из них не гарантировал Лиз полной безопасности. В Хьюстон она не улетит; он прекрасно понимал, что она не захочет подставлять свою дочь.

 Шли дни, и ему казалось, что он понимает ее все лучше. Лиз одиночка, потому что пришла к выводу, что одиночество в ее положении надежнее. Она деловая женщина, но только потому, что в первую очередь заботится о благополучии дочери. Она гонит от себя мечты о личном счастье и противится любви. Все ее мечты и вся ее любовь направлены на ребенка, а о себе она забыла. С годами она убедила себя в том, что довольна существующим положением вещей.

 Джонасу казалось, что он хорошо понимает ее, потому что и сам до последнего времени был вполне доволен тем, как у него все складывается. И только сейчас, получив возможность взглянуть на свою жизнь со стороны, он понял, что до сих пор просто плыл по течению. Может быть, если убрать внешний лоск, он не так уж сильно отличается от брата? Для них обоих успех всегда был главной целью, просто шли они к цели разными путями. Хотя у Джонаса есть любимая работа и собственный дом, у него никогда не было постоянной спутницы жизни. На первое место он поставил карьеру. Сумеет ли он и дальше вести тот же образ жизни? Потеряв брата, он понял, что одной карьеры недостаточно для счастья. Для счастья требуется нечто большее. Да, он хорошо разбирается в хитросплетениях законов, но это всего лишь работа. Да, он выигрывает дела, но профессиональные победы доставляют ему лишь временное удовлетворение. Наверное, подсознательно он уже давно о чем-то догадывался. Не для того ли он купил старинный особняк, чтобы у него появилось нечто постоянное? В таком особняке не хочется жить одному...

 И все же размышления о собственной жизни не решают проблемы Лиз Палмер. Как вывести ее из игры? Да, возвращаться в Хьюстон ей нельзя, но, возможно, ему удастся убедить ее уехать куда-нибудь в другое место, пока все не успокоится. Первым делом он подумал о своих родителях и тихом загородном доме в Ланкастере, куда они переселились после выхода на пенсию. Если он сообразит, как незаметно вывезти ее из Мексики, в Ланкастере ей ничто не будет угрожать. Может быть, получится переправить туда же и ее дочь. Тогда его совесть будет спокойна. Джонас не сомневался в том, что родители проявят гостеприимство и сразу полюбят Лиз и Веру.

 Как только он завершит то, ради чего он сюда приехал, он тоже уедет в Ланкастер. Неожиданно ему очень захотелось увидеть там Лиз — в том окружении, к какому он привык. В мирной обстановке у них появится время поговорить о простых вещах. Ему снова захотелось послушать, как она смеется, — а ведь за те дни, что они знакомы, он лишь однажды слышал ее смех. В сельской глуши, вдали от здешних мерзостей, ему, возможно, удастся лучше понять ее и себя. После того как она прижалась к нему щекой и, ничего не требуя взамен, предложила ему поддержку и утешение, в душе у него что-то перевернулось.

 Когда она подошла к нему, ему захотелось сжать ее в объятиях, забыв обо всем на свете. Когда Лиз была рядом, он, сам не зная почему, представлял себе безмятежные, мирные вечера на прохладной веранде и неспешные воскресные послеобеденные разговоры. В Филадельфии у него почти никогда не бывало времени на неспешные разговоры и мирные вечера. Он общался с людьми в основном по делу. И он собственными глазами видел, что Лиз ни разу не позволила себе полениться хотя бы час. С чего вдруг он, признанный трудоголик, стал мечтать о праздности — и почему хочет разделить свою жизнь с женщиной, которая ведет совсем другую жизнь?

 Лиз Палмер для него — по-прежнему загадка. Наверное, поэтому ему так хочется завоевать ее. Да, он уделяет ей много времени и мыслей, но только потому, что все больше понимает ее, хотя по-прежнему почти ничего о ней не знает. Если временами ему кажется, что разгадать Лиз Палмер так же важно, как найти убийц брата, то только потому, что они неразрывно связаны друг с другом. Стоит ему подумать о Джерри, и в голову сразу приходит Лиз. Странно, но он отчетливее всего представлял ее умиротворенной, довольной жизнью. В его воображении она сидела, лениво потягиваясь, на веранде у маминого дома и ждала его.

 Досадуя на себя, Джонас посмотрел на часы. На Восточном побережье уже девять, начало десятого. Надо бы позвонить в контору. Возможно, насущные дела прочистят ему мозги. Но не успел он снять трубку, как из своей спальни показалась Лиз.

 Не знала, что ты не спишь, — сказала она, поправляя пояс халата. Как ни странно, здесь, в одних апартаментах с ним, она чувствовала себя совсем по-другому, чем дома, где он снимал у нее комнату. Наверное, все дело в том, что дома он ей платил.

 Я надеялся, что ты поспишь подольше. — Он положил трубку на рычаг. Контора подождет!

 Я никогда не просыпаюсь позже шести. — Чтобы скрыть неловкость, она подошла к большому панорамному окну. — Вид потрясающий!

 Да.

 Я уже... много лет не бывала в отелях, — продолжала Лиз. — Когда я прилетела на Косумель, я работала в том же отеле, где мы останавливались с родителями. Странное чувство. Как сейчас.

 —И что же, нет желания поменять белье или унести грязные полотенца?

 Она хихикнула, и неловкость прошла — по крайней мере отчасти.

 Нет, ни малейшего!

 Лиз, когда все закончится, когда все будет позади, ты расскажешь мне о своей прежней жизни?

 Она круто развернулась к нему:

 —Когда все закончится, у меня не будет повода откровенничать с тобой.

 Он встал и подошел к ней. Застав ее врасплох, взял ее за обе руки. Поднял сначала одну, потом другую, поднес к губам и увидел, как ее глаза заволакиваются дымкой.

 —В этом я не уверен, — прошептал он. — А ты?

 Она ни в чем не могла быть уверена, когда его голос становился таким тихим, а руки — нежными. На секунду она полностью отдалась на волю чувств. Так приятно сознавать себя любимой и желанной... Опомнившись, она вырвалась — как он и думал.

 —Джонас, ты сам сказал, что у нас с тобой общая беда. Раньше мне не хотелось тебе верить, но ты оказался прав. Все так и есть. Как только мы справимся с бедой, нас с тобой больше ничего не будет соединять. Мы с тобой очень разные — и дело не в том, что мы живем далеко друг от друга.

 Джонас снова подумал о своем доме и внезапно возникшем желании жить в нем вместе с Лиз.

 — Мы совсем не такие разные, как ты думаешь.

 Раньше я, возможно, тебе и поверила бы.

 Ты живешь прошлым. — Он взял ее за плечи, но на сей раз его руки уже не были такими нежными. — Ты сражаешься с призраками!

 Может быть, я и сражаюсь с призраками, но прошлым я не живу. Не могу себе этого позволить. — Она перехватила его руки, желая освободиться, но вырвалась не сразу. — И думать о тебе я тоже не могу... Не могу себе позволить!

 Ему захотелось повалить ее на диван и доказать, что она не права, но он сдержался. Нет, нет, еще не время, пока он применит навыки, отточенные в зале суда.

 Ладно, пусть будет по-твоему, — покладисто согласился он. — Но дело еще не закрыто. Ты есть хочешь?

 Да, — кивнула Лиз, сама не понимая, стало ей легче или, наоборот, тяжелее.

 Тогда пошли завтракать. До отлета у нас куча времени.

 

 Она ему не доверяла. Хотя Джонас за завтраком держался вполне невозмутимо и поддерживал светскую беседу, Лиз все время подсознательно настраивалась на отпор. Нельзя забывать, что он умен. Не приходится сомневаться в том, что он привык добиваться своего, сколько бы времени это ни заняло. Себя Лиз считала достаточно сильной, чтобы держать слово, пусть даже данное самой себе. Ни Джонас и никто другой не заставит ее отклониться от курса, взятого десять лет назад. Она любит только Веру и свою работу.

 Никак не могу привыкнуть к здешней кухне, тем более в такую рань... У меня внутри все горит огнем!

 Мой желудок огнеупорный. Ты бы попробовал мое чили! — Лиз с аппетитом поглощала яичницу с луком и острым перцем.

 Хочешь сказать, ты будешь меня кормить?

 Лиз посмотрела на него и тут же опустила глаза. Жаль, что у него такая улыбка — от нее можно потерять голову!

 По-моему, нет большой разницы, готовить для одного или для двоих. Но ты, по-моему, вполне уверенно управляешься на кухне.

 Готовить-то я умею. Но вот результат всегда заставляет задуматься: а стоило ли вообще тратить силы? — Подавшись вперед, он погладил ее по руке — от запястья до пальцев. — Знаешь что... если ты правда приготовишь чили, обещаю купить все нужные продукты и потом помыть посуду.

 Лиз убрала руку, но улыбнулась.

 —Приготовить-то я приготовлю, но вот справишься ли ты с чили? Блюдо острое, еще обожжет твой нежный желудок.

 Обрадовавшись ее согласию, он снова взял ее за руку.

 Давай попробуем, и все станет ясно. Как насчет сегодня?

 Хорошо. — Она попробовала вырваться, но он держал ее крепко. — Пусти, а то я не могу есть.

 Джонас покосился на ее руку:

 —У тебя не одна рука, а две.

 Хотя Лиз решила не поддаваться, она все же рассмеялась:

 И обе мои!

 Я тебя выпущу. Потом.

 Эй, Джерри!

 Лицо Джонаса застыло. В его взгляде, устремленном на Лиз, читались тревога и вызов. Он крепче сжал ее руку. Лиз поняла его без слов. Она должна молчать и ничего не предпринимать, пока он все не выяснит. Обернувшись на зов, Джонас вскинул голову, лицо его расплылось в широкой улыбке. Когда Лиз поняла, что Джонас улыбается, как его брат, она невольно вздрогнула. Сейчас Джонас сделался похожим на Джерри!

 —Почему не предупредил, что приедешь? — Высокий загорелый мужчина со светло-рыжими волосами и аккуратной бородкой положил руку Джонасу на плечо. Лиз мельком увидела, как на пальце у него сверкнул бриллиант. Она украдкой осматривала незнакомца, решив запомнить его внешность. Лет тридцати с небольшим, одет вроде бы просто, но сразу видно, что очень дорого.

 —Я ненадолго, — ответил Джонас, внимательно, как и Лиз, осматривая незнакомца. Небольшое дельце... — Он бросил многозначительный взгляд на Лиз. — Хотелось немного расслабиться.

 Незнакомец тоже смерил Лиз одобрительным взглядом.

 —А разве по-другому бывает?

 Перестраиваясь на ходу, Лиз протянула руку.

 Здравствуйте. Джерри не очень хорошо воспитан и не познакомил нас, поэтому придется самим. Меня зовут Лиз Палмер.

 Дэвид Мерриворт. — Руки у него оказались гладкие, ненатруженные. — Возможно, манеры у Джерри и подкачали, но вот вкус у него всегда был отменный.

 Лиз польщенно улыбнулась, надеясь, что действует как надо.

 Спасибо!

 Подсаживайся к нам, Мерриворт. — Джонас достал сигарету. — Только даму мою оставь в покое. — Последние слова он произнес добродушно и шутливо, в точности как Джерри, но глаза оставались глазами Джонаса — цепкими, настороженными.

 От чашечки кофе не откажусь. — Быстро взглянув на часы, Мерриворт придвинул себе стул. — Через несколько минут у меня деловая встреча. Ну так как дела на Косумеле? — Он слегка склонил голову набок. — Много ныряешь?

 Не сводя с Мерриворта настороженного взгляда, Джонас позволил себе чуть изогнуть губы в улыбке:

 —Достаточно.

 —Рад слышать. Я сам собирался наведаться к тебе в гости, но пришлось на пару недель слетать в Штаты. Вернулся только вчера. — Официант поставил перед Мерривортом чашку кофе; тот положил себе два кусочка сахару. — Дела идут неплохо, дружище. Очень даже не плохо.

 —Чем вы занимаетесь, мистер Мерриворт?

 Мерриворт широко улыбнулся Лиз и тут же

 подмигнул Джонасу.

 Торговлей, милашка. Так сказать, импортом.

 В самом деле? — В горле у нее пересохло, и она отпила большой глоток кофе. — Наверное, ужасно интересно!

 По-всякому бывает. — Он развернулся к ней лицом. — Где же Джерри вас подцепил?

 На Косумеле. — Она быстро покосилась на Джонаса. — Мы с ним партнеры.

 Правда, что ли? — Мерриворт звякнул чашкой о блюдце.

 Джонас подумал, что они слишком далеко зашли и противоречить ей не стоит.

 —Правда, — кивнул он.

 Мерриворт пожал плечами и снова взял чашку.

 —Если босс не возражает, то и я не против.

 —Я работаю на своих условиях, — протянул Джонас. — Или никак.

 Мерриворт расплылся в улыбке — удивленной и даже восхищенной.

 —Ты все такой же! Слушай, меня некоторое время не было. Поставки по-прежнему идут гладко?

 После этих слов у Джонаса умерла последняя надежда. Значит, то, что лежит в индивидуальной банковской ячейке, — не вымысел, а правда. И деньги, и наркотики принадлежат Джерри. Он не спеша намазывал булочку маслом. Лиз под столом толкнула его коленом, надеясь, что он воспримет ее жест как знак утешения. Он на нее и не взглянул.

 Конечно. Почему нет?

 В жизни не проворачивал такой классной операции, — заметил Дэвид, опасливо оглядевшись по сторонам. — Не хочется, чтобы все рухнуло.

 Ты слишком много беспокоишься.

 Хотя беспокоиться-то надо тебе, — возразил Дэвид. — Ведь не мне иметь дело с Манчесом. Тебя здесь не было в прошлом году, когда он позаботился о тех двух колумбийцах, а я был. Поставками занимаешься ты, мое дело — продажи. Я сплю спокойнее.

 А я только ныряю, — ответил Джонас и постучал по сигарете. — И сплю отлично.

 Ну и тип, а? — Дэвид снова улыбнулся Лиз. — Я сразу понял, что Джерри — именно тот, кто нужен боссу. Продолжай нырять, сынок. — Он ткнул чашкой в Джонаса. — Благодаря тебе и я в порядке.

 Похоже, вы давно друг друга знаете, — с улыбкой заметила Лиз, комкая под столом лежащую на коленях салфетку.

 Да уж прилично, верно, Джер?

 Да. Прилично.

 Первый раз мы с ним состыковались шесть... нет, семь лет назад. Вместе кидали лохов в Лос-Анджелесе. Помнишь ту старушку? Мы раскрутили бы ее на двадцать тысяч, если бы дочь нас не накрыла. — Мерриворт достал тонкий портсигар. — Тебя потом, кажется, брат вытащил? Он ведь у тебя адвокат...

 Ага. — Джонас вспомнил, как вносил залог и нажимал на нужные рычаги, чтобы брата не посадили.

 —Кидаловом я уже лет пять не занимаюсь. Переключился на настоящий бизнес! — Мерриворт хлопнул Джонаса по руке. — Так гораздо лучше, правда, Джерри?

 За это платят больше.

 Дэвид громко расхохотался.

 А хотите, вечером я покажу вам Акапулько?

 Нам надо возвращаться. — Джонас жестом подозвал официанта. — Дела.

 Да, я понимаю, о чем ты. — Дэвид кивнул в сторону выхода. — А вот и мой клиент. В следующий раз, как надумаешь приехать, позвони мне.

 Конечно!

 И передавай привет старику Клэнси. — Снова расхохотавшись, Дэвид отсалютовал им обоим. Они смотрели ему вслед: он широким шагом проследовал ко входу и обменялся рукопожатием с человеком в темном костюме.

 Ничего здесь не говори, — едва слышно прошептал Джонас, подписывая чек. — Пошли!

 Лиз вскочила и пошла за ним, уронив скомканную салфетку. Джонас заговорил, только заперев за собой дверь их отдельной виллы.

 —Зря ты сказала ему, что мы партнеры.

 Лиз заранее подготовилась к нападению и легко отбила его:

 После моего признания он перестал стесняться.

 Если бы ты извинилась и вышла из-за стола, ничего бы не изменилось.

 Лиз скрестила руки на груди.

 —У нас с тобой одна беда, помнишь?

 Джонасу не понравилось, что она припомнила ему его же собственные слова.

 По крайней мере, надо было назваться вымышленным именем!

 Зачем? Они знают, кто я такая. Рано или поздно он поговорит со своими боссами и все выяснит.

 Лиз была права, что тоже ему не понравилось.

 Ты уже собрала вещи?

 Да.

 Тогда поехали в аэропорт.

 А потом куда?

 А потом — прямо к Мораласу.

 

 —Задали вы нам работы! — распекал их Моралас, раскачиваясь на стуле. — Двое моих сотрудников гонялись за вами по всему Акапулько! Мистер Шарп, почему вы не предупредили меня, что берете мисс Палмер с собой?

 Мне не хотелось, чтобы ваши люди ходили за нами хвостом.

 Значит, вы вели свое независимое расследование, а мне привезли подарок! — Моралас поднял ключик и внимательно осмотрел его. — Мисс Палмер, оказывается, нашла его несколько дней назад. Вы ведь юрист и наверняка понимаете, что означает термин «сокрытие важных улик».

 Разумеется, — холодно кивнул Джонас. — Но ни мисс Палмер, ни я не догадывались о том, что ключ — важная улика. Естественно, нам приходило в голову, что ключ принадлежал моему брату, но сокрытие мыслей — не преступление.

 Возможно, но вы поступили недальновидно. А недальновидность часто влечет за собой преступление.

 Джонас откинулся на спинку стула. Моралас хочет с ним поспорить? Что ж, он охотно ему ответит!

 —Поскольку ключ являлся собственностью моего брата, он переходит ко мне, как к его душеприказчику. Во всяком случае, как только я убедился в том, что ключ действительно принадлежал Джерри и содержимое банковского сейфа является важной уликой, я привез вам и ключ, и описание того, что находится в сейфе.

 Да, действительно. И вы не раздумывали над тем, как к вашему брату попало содержимое сейфа?

 Моралас немного выждал и повернулся к Лиз:

 —А вы, мисс Палмер... о чем раздумывали вы?

 Лиз сидела, сцепив руки на коленях, но голос ее звучал деловито и буднично:

 Человек, напавший на меня, требовал денег — видимо, тех самых, которые мы нашли. Там крупная сумма.

 И пакет с неким веществом... если верить предположению мистера Шарпа, кокаином. — Не выпуская ключа, Моралас побарабанил пальцами по столешнице. — Мисс Палмер, вы когда-нибудь видели кокаин у мистера Джеремии Шарпа?

 —Нет.

 Рассказывал ли он вам когда-нибудь о незаконном ввозе наркотиков, в частности кокаина?

 Нет, конечно. Если бы рассказывал, я бы ничего от вас не утаила.

 Так же как не утаили ключ? — Джонас открыл было рот, но Моралас властно поднял руку. — Мисс Палмер, прошу вас составить список всех клиентов вашего дайвинг-центра за последние полтора месяца. Мне понадобятся их фамилии и, если возможно, адреса.

 Зачем вам список моих клиентов?

 Вполне вероятно, что мистер Шарп проворачивал свои сделки через ваш дайвинг-центр.

 Через мой дайвинг-центр?! — Возмущенная Лиз вскочила с места. — На катерах, что ли? Вы думаете, он передавал наркотики у меня под носом, а я понятия ни о чем не имела?

 Моралас достал сигару и внимательно осмотрел ее.

 —Очень надеюсь, мисс Палмер, что вы действительно понятия ни о чем не имели. Список прошу принести мне до конца недели. — Он угрюмо покосился на Джонаса. — Разумеется, вы имеете право требовать от меня ордера, что несколько замедлит процесс. А я, разумеется, имею право задержать мисс Палмер как важную свидетельницу.

 Джонас следил за поднимающейся к потолку голубой струйкой дыма. Моралас блефует, испытывает их на прочность. Пожалуй, он мог бы посоревноваться с ним за Лиз, но игра затянулась бы надолго.

 —Капитан, иногда лучше забыть о некоторых своих правах. По-моему, все мы трое по сути хотим одного и того же. — Он встал и поднес зажигалку к кончику сигары Мораласа. — Вы получите свой список, капитан. И не только его.

 Моралас молча смотрел на него и ждал.

 Пабло Манчес, — произнес Джонас и не без удовольствия заметил, как прищурился Моралас.

 Что — Манчес?

 Он на Косумеле. Или недавно был здесь, — продолжал Джонас. — Мой брат несколько раз встречался с ним в местных барах и ночных клубах. Возможно, вас также заинтересует некий Дэвид Мерриворт, американец, который работает в Акапулько. Судя по всему, именно он познакомил моего брата со своими сообщниками на Косумеле. Запросите в полиции Штатов его досье — узнаете много интересного.

 Своим аккуратным почерком Моралас записал фамилии, хотя вряд ли он и так бы их забыл.

 — Благодарю вас за ценные сведения. Однако в будущем, мистер Шарп, я был бы весьма вам признателен, если бы вы не путались у меня под ногами. Buеnas tardes11, мисс Палмер!

 Через несколько секунд Лиз вышла на улицу.

 —Я не люблю, когда на меня давят. А ведь он сейчас именно давил! — гневно воскликнула она. — Он угрожал посадить меня за решетку!

 Джонас закурил — хладнокровно, не спеша.

 Он продемонстрировал свои возможности. И объяснил, какой у нас есть выбор.

 Тебя он посадить не грозил, — буркнула Лиз.

 Он не так беспокоится за меня, как за тебя.

 Беспокоится? — Лиз остановилась, положив руку на дверцу арендованной машины Джонаса.

 Он хороший полицейский. Ты — одна из тех, кого он охраняет.

 Странно он демонстрирует заботу! — Лиз мрачно оглянулась на здание участка.

 Вдруг к машине подбежал грязный маленький оборванец и галантно открыл перед Лиз дверцу. Не дожидаясь, когда оборвыш протянет руку, Лиз протянула ему монету.

 — Gracias!12

 Мальчишка осмотрел монету, ухмыльнулся, увидев, что Лиз не поскупилась, и одобрительно кивнул:

 Buеnas tardes, сеньорита! — Так же галантно он захлопнул дверцу, а монету сунул в карман.

 Хорошо, что ты нечасто выбираешься в центр, — заметил Джонас.

 Почему?

 —Здесь ты через неделю обанкротишься.

 Лиз нашла в сумочке заколку и откинула волосы со лба.

 Из-за того, что дала мальчику двадцать пять песо?

 Сколько ты дала другому мальчишке перед тем, как мы пошли к Мораласу?

 Я кое-что у него купила.

 Точно, жвачку. — Джонас тронулся с места. — Видимо, без клубничной жвачки для тебя день не в радость!

 Ты уклоняешься от разговора!

 Совершенно верно. А теперь скажи, где продаются самые лучшие ингредиенты для чили.

 Хочешь, чтобы сегодня я приготовила тебе ужин?

 Готовка тебя отвлечет. Пока мы сделали все, что могли, — добавил он. — Вечером можно и расслабиться. Нам нужно гармонизироваться.

 Страх и гнев разрывали Лиз. Хотелось бы ей верить, что он прав!

 —По-твоему, готовка меня гармонизирует?

 —Тебя гармонизирует еда. К сожалению, вначале еду придется приготовить. Это неоспоримый факт.

 Положение оказалось настолько абсурдным, что она уступила.

 На следующем углу поверни налево. Я скажу тебе, что купить, ты все купишь и не будешь путаться у меня под ногами.

 Согласен.

 А потом вымоешь посуду.

 Конечно!

 Остановись здесь, — приказала она. — И помни, ты сам напросился.

 

 Готовя, Лиз никогда не экономила на специях — хотя настоящие мексиканские специи и приправы гораздо острее, чем те, что продаются в обычных американских супермаркетах. Еще в детстве, приезжая на Юкатан с родителями, она полюбила мексиканскую кухню и здешние деликатесы. Лиз готовила нечасто — для себя ограничивалась просто сэндвичем. Но иногда на нее, что называется, нападал стих, и тогда из ее рук выходили настоящие кулинарные шедевры.

 Наверное, ей все же хочется поразить его воображение, думала Лиз, смешивая в миске салат, который до ужина должен постоять в холодильнике. Что тут такого? Приятно радовать других своими кулинарными талантами. Очистив и нарезав авокадо, она, как ни странно, поняла, что ей действительно стало легче, как и предсказывал Джонас.

 Последние дни ей приходилось заниматься не своим делом и решать трудные задачи. А сейчас голова занята лишь тем, как получше нарезать овощи и фрукты. Какое облегчение! Лиз старательно смешивала салат. Контрастные оттенки радовали глаз: яркая зелень, апельсины и помидоры черри выглядели очень аппетитно. Она вспомнила, что салат майя — единственный, которым ей удавалось накормить Веру, потому что Вера считала его красивым. Лиз нарезала лук и перец и выложила на сковородку, сама не замечая, что улыбается. К луку и перцу она добавила чеснок и оставила смесь тушиться на медленном огне.

 —М-м-м, как пахнет! — воскликнул Джонас, просовывая голову на кухню.

 Лиз обернулась через плечо.

 Мы договорились, что ты не будешь путаться у меня под ногами.

 Ты готовь, а я накрою на стол.

 Лиз пожала плечами и отвернулась к плите. Она отмеряла, помешивала и щедро добавляла специй; наконец, по кухне поплыла настоящая симфония ароматов. На плите булькало мясо с овощами; соус постепенно густел. Довольная собой, Лиз вытерла руки о кухонное полотенце и обернулась. Джонас уютно устроился за столом и наблюдал за ней.

 —Ты хорошо готовишь, — сказал он. — Очень хорошо.

 Ей вдруг показалось естественным, что они вместе на кухне — на плите готовится еда, сквозь сетку проникает легкий ветерок. Оказывается, простые радости иногда бывают такими желанными! Лиз отложила полотенце; оказалось, что она не знает, куда девать руки.

 Некоторые мужчины считают, что женщина лучше всего смотрится у плиты.

 Не знаю. Не знаю, где ты смотришься лучше — здесь или на капитанском мостике, за штурвалом. Долго еще?

 Не больше получаса.

 Отлично! — Джонас встал и подошел к рабочему столу, где оставил две бутылки. — Успеем выпить вина.

 Лиз накрыла чили крышкой. В голове у нее запищал едва слышный сигнал тревоги.

 У меня нет винных бокалов.

 Не волнуйся, я обо всем позаботился. — Он извлек из пакета, стоящего рядом с бутылками, два бокала на тонких ножках.

 Да уж, ничего не забыл, — буркнула она.

 Ты же не пожелала, чтобы на рынке я ходил за тобой по пятам. А мне не хотелось бездельничать. — Он заранее откупорил бутылку, чтобы вино «подышало».

 Это не мои свечи.

 Обернувшись, Джонас увидел, что Лиз перебирает бахрому плетеного коврика, который он положил на стол. Посередине стояли две синих свечи, подобранные в тон к ее посуде.

 —Они наши, — ответил он.

 Лиз накрутила бахрому на палец, отпустила, снова накрутила. В последний раз она зажигала свечи, когда отключилось электричество. Синие свечи на столе казались не прочными, а какими-то хрупкими и несерьезными.

 Зачем было так хлопотать? Мне не...

 Ты не в своей тарелке из-за свечей и вина?

 Отпустив бахрому, Лиз безвольно опустила руки.

 —Нет... разумеется, нет!

 —Вот и хорошо. — Он разлил по бокалам темно-красное вино и подошел к ней. — Просто мне показалось, что они расслабляют. Мы ведь с тобой решили сегодня отдохнуть.

 Она отпила глоток и, хотя ей хотелось отступить, устояла.

 Боюсь, ты хочешь от меня больше того, что я могу дать.

 Нет. — Он чокнулся с ней. — Мне нужно в точности то, что ты можешь дать.

 Растерявшись, Лиз повернулась к холодильнику.

 —Давай начнем с салата.

 Джонас зажег свечи и выключил верхний свет. Лиз внушала себе: это не считается. Интимная атмосфера — всего лишь приятное дополнение к ужину.

 —Очень красиво, — заметил Джонас, когда она положила соус и разложила сверху ломтики авокадо. — Как это называется?

 —Салат майя. — Лиз попробовала первой, чтобы убедиться, что все в порядке. — Я узнала рецепт, когда работала в отеле. Если честно, почти все мои блюда оттуда.

 Как вкусно! — воскликнул Джонас, проглотив первый кусочек. — Жалко, я раньше не уговорил тебя готовить.

 Хорошенького понемножку! — Лиз настолько размякла, что позволила себе улыбнуться. — Питание...

 ...в плату не входит, — закончил за нее Джонас. — Но ведь всегда можно договориться!

 Искренне рассмеявшись, Лиз надкусила дольку грейпфрута.

 Мне так не кажется. Как ты обходишься в Филадельфии?

 У меня есть экономка; по средам она готовит запеканку, — Джонас положил себе добавки, наслаждаясь контрастом хрустящей зелени и острой заправки. — И потом, я часто ем не дома.

 Рестораны, ночные клубы, гости? Наверное, только и делаешь, что ходишь по вечеринкам...

 Иногда по делу, иногда ради удовольствия. — Джонас уже почти забыл, что значит сидеть на кухне и наслаждаться простой домашней едой. — Честно говоря, от постоянного мелькания перед глазами довольно сильно устаешь.

 От мелькания?

 В юности мы с Джерри, бывало, вечером в пятницу садились в машину и катили куда глаза глядят. Главным образом мы охотились за девчонками, которым, как и нам, скучно было сидеть дома. Вечеринки для взрослых — то же самое, что катание в машине для подростков.

 Лиз нахмурилась. Если ему верить, он живет вовсе не такой роскошной жизнью, как она себе представляла.

 Кажется, довольно бессмысленное времяпровождение.

 Не кажется, а так и есть.

 Ты, по-моему, не похож на человека, который чем-то занимается без определенной цели.

 На мой век бессмысленных поступков хватило, — проворчал Джонас. — В один прекрасный день до тебя вдруг доходит, что больше не хочется. — Да, именно так, понял он. Дело не в работе, не в долгих часах, которые он просидел в библиотеке над сводами законов или провел в зале суда. Бессмысленные, пустые вечера иссушали душу и наполняли ее несбыточными желаниями. Не сводя взгляда с Лиз, он подлил ей вина. — И к такому выводу я пришел совсем недавно.

 Почувствовав, что плавится под его взглядом, Лиз медленно отставила бокал, встала и подошла к плите.

 В определенные моменты жизни мы все принимаем те или иные решения, меняем, так сказать, ориентиры.

 У меня сложилось впечатление, что свои ориентиры ты поменяла очень давно.

 Да. И ни разу не пожалела.

 Уж это наверняка правда, подумал он. Она не из тех, кто жалеет о принятых решениях

 —И ты бы ничего в своей жизни не изменила?

 Раскладывая чили по тарелкам, Лиз пожала плечами.

 —Если бы ты могла вернуться на одиннадцать лет назад и пойти другой дорогой, ты бы ничего не изменила?

 Она замерла, а потом медленно повернулась к нему. Ее глаза излучали силу, заметную даже в полумраке.

 —Это значило бы, что мне пришлось бы отказаться от Веры. Нет. Я бы ничего не изменила.

 Она расставила тарелки на столе. Джонас взял ее за руку.

 Я восхищаюсь тобой! Вспыхнув, Лиз опустила голову.

 За что?

 За то, что ты такая, какая есть.