- Сестры Конкеннан, #3
Глава 19
Она дала себе слово, что не позволит Мегги, с ее привычкой высказывать все прямо в лоб, испортить ей настроение. Ни за что!
Остаток дня прошел спокойно. Роган был сама любезность, Мегги тоже не кидалась на нее, как тигрица, и вообще была больше занята ребенком.
На следующее утро, после совместного тихого и мирного завтрака, Роган пригласил Шаннон в библиотеку и, только они вошли туда, произвел «первый выстрел».
– В одиннадцать у вас назначена встреча с фотографом. Они сами позаботятся о вашем лице и волосах, так что ничего делать не надо. У Джека, так зовут фотографа, свои взгляды и правила. Он немного капризен, однако превосходный мастер.
–Но я…
– Мегги сейчас должна полежать, ей нездоровится, но она хочет обязательно пойти с вами. Лайам останется здесь, так что вы сможете вместе побродить по городу. Мегги покажет вам Дублин.
– Как замечательно! – с притворным воодушевлением воскликнула Шаннон.
– Надеюсь, зайдете к нам в галерею. Вы говорили, что бывали в нашем филиале в Нью-Йорке?
–Да, я…
– Думаю, вы обратите внимание, что в разных городах мы по-разному размещаем экспонаты. Пытаемся учитывать особенности настроений и вкусов посетителей. – Он взглянул на часы. – Должен ехать. Буду рад, если найдете возможность заглянуть ко мне в кабинет, когда закончите осмотр галереи. Лучше всего часа в три. Мегги проводит вас. Тогда мы окончательно решим насчет контракта.
– Роган! – Она просто не знала, плакать или смеяться. – Вы ведете себя, как настоящий соблазнитель. Правда, очень воспитанный и элегантный. Ваш голос, улыбка могут стать смертельными для избранной вами жертвы.
– Вы мне льстите, Шаннон. – На его губах появилась та самая «смертельная» улыбка. – И знаете, о чем я подумал? Вы очень похожи характером на Мегги. Очень.
– Хотела бы я понять, хорошо это или плохо. Он стал серьезным.
– Вот что я скажу вам, дорогая. Как ваш свояк и как человек, который, вы считаете, толкает вас на новое поприще. Вы и сами хотите этого. Да, хотите. Моя роль заключается лишь в том, что я подал вам идею.
– Вы правы. Впрочем, не совсем. Я порою, конечно, думала о том, чтобы целиком заняться живописью. Но отбрасывала эту мысль как непрактичную.
– В смысле заработка?
– У меня есть деньги, даже больше, чем мне нужно. Отец умел их зарабатывать. Дело не в деньгах. Хотя для меня важно зарабатывать самой, чувствовать себя самостоятельной. То, что я говорю, звучит противоречиво?
– Нисколько.
Она кивнула, удовлетворенная тем, что он понял ее и продолжала:
– Время от времени я писала картины. Когда хотела, когда выпадал случай. Хозяйкой моей кисти была только я сама. И контракт заключала с самой собой.
– Вы боитесь сосредоточиться исключительно на этом?
– Да… – Она задумалась на какое-то время. – Здесь у меня работа пошла как никогда раньше. Не могу этого не признать. Это меня радует. Но что будет, когда вернусь домой? Я не знаю. Роган, если я подпишу ваши бумаги, тем самым я дам слово. Но откуда мне знать, смогу ли выполнить его?
– Ваша добросовестность борется с вашим желанием, Шаннон, и пока что побеждает его. А почему бы не попытаться удовлетворить оба чувства?
– Как это сделать? – заинтересовалась Шаннон.
– Очень просто. В наш контракт будут включены картины, написанные здесь, и те, что у вас в Нью-Йорке. А также те, которые сумеете, если захотите, написать за последующие два года. Причем, обратите внимание, ни о каком количестве речи нет – это может быть всего одна картина или две дюжины.
– Звучит как уступка с вашей стороны, – пробормотала она с сомнением. – Я вам очень признательна.
– Не стоит благодарности, – снова улыбнулся он. – Я ухожу. Жду вас в три часа в галерее. Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Я приду.
Поднимаясь наверх, Шаннон отдавала себе отчет в том, что Роган загнал ее в угол, но с некоторым удивлением не могла не признаться себе, что хотела этого сама.
Однако хватит размышлений, прервала она себя. Если хочет увидеть город, надо собираться. А до этого разбудить Мегги.
На стук в дверь та не отозвалась.
– Мегги! – крикнула Шаннон. – Роган просил поднять тебя. Уже десятый час. Мегги! Даже беременным надо иногда вставать с постели.
В чем дело? Что случилось?
Обеспокоенная, она повернула ручку, открыла дверь и увидела, что постель Мегги пуста. Значит, одевается? Шаннон прошла в комнату и обнаружила, что Мегги нигде нет.
Из ванной раздавались звуки, которые ясно говорили о том, что именно хозяйка комнаты там делает и как себя чувствует.
Вбежав туда, Шаннон увидела только изогнутую спину Мегги, наклонившейся над унитазом.
– Уходи отсюда! – раздраженно крикнула та. – Могу я, черт вас всех возьми, побыть одна хоть немного?
Новый приступ рвоты заставил ее снова наклониться.
Ничего не говоря, Шаннон намочила полотенце, начала осторожно обтирать лицо и шею Мегги. Затем подала стакан с водой, заставила немного выпить.
– Ух, – с трудом выдохнула та, опираясь на плечо Шаннон. – Этот ребенок должен родиться святым или гением, не иначе.
– Ты была у врача? Что он говорит?
– Чертов свинтус! Говорит, что еще несколько недель, а потом станет легче. Я чуть не прикончила его на месте!
– И тебя оправдал бы любой суд, если бы он состоял из женщин. Ну, давай! Надень туфли. Пол совсем холодный. Я провожу тебя до постели.
Мегги, совсем ослабевшая после приступа тошноты, не сопротивлялась и позволила увести себя из ванной.
– Нет, больше не лягу, – сказала она. – Просто посижу в кресле. Позвони, пожалуйста, на кухню, попроси принести чай и сухого печенья. Черт, все-таки комфорт неплохая вещь, верно? И еще неплохо, когда тебе помогают. Спасибо, Шаннон.
– Это приятней слышать, чем ругань, которой ты меня встретила.
– Извини. Ужасно не люблю быть беспомощной.
– Я тоже. Наверное, поэтому никогда много не пью. Один раз, помню, перепила, но с тех пор ни-ни.
– Какая же ты ирландка после этого? – Мегги уже улыбалась, она чувствовала себя значительно лучше. – Мой отец говорил… Наш отец любил говорить: «Первая рюмка согревает тело, вторая – душу, а третья – мозги».
– Вот до третьей я и не хочу доходить.
– Он тоже много не пил. У тебя его глаза, Шаннон.
Мегги заметила, как та сразу опустила их, и, когда Шаннон заговорила, в голосе звучало напряжение.
– У моих родителей были голубые глаза, – сказала она. – Когда я однажды спросила, почему у меня они другого цвета, мать как-то странно и печально взглянула на меня, а потом с улыбкой ответила: «Наверно, тебе их подарил ангел».
– Отцу понравился бы такой ответ, – негромко проговорила Мегги. – И он порадовался бы, что рядом с твоей матерью был хороший человек, который любил вас обеих. Выпьешь со мной чаю? – спросила она, когда горничная внесла поднос.
– Ох, сколько вы все пьете чаю! Но я выпью.
– Расскажи, как познакомились твои родители, – попросила Мегги. – Если ты не против.
К своему удивлению, Шаннон обнаружила, что ей даже приятно поделиться этим с Мегги. Они вместе посмеялись над историей о том, как Колин Бодин свалил в грязь свою будущую жену вместе с подносом, на котором была еда, и животом, в котором уже росла будущая Шаннон.
– Жаль, я никогда их уже не узнаю, – помолчав, посетовала Мегги.
– Они получили бы удовольствие от знакомства с тобой, уверена. – Шаннон поднялась со стула, слегка смущенная нахлынувшим на нее сентиментальным чувством. – Слушай, если хочешь еще поваляться, я закажу такси и поеду одна к этому чертову фотографу.
– Ничего подобного. Мне уже лучше. Хочу поехать и посмотреть, как Джек будет измываться над тобой. То же он проделывал со мною не так уж и давно.
– Что ж, желаю тебе получить побольше удовольствия, Мегги. Мне так приятно общаться с тобой, – добавила она вдруг.
– Мне тоже. А теперь я оденусь.
– Жду тебя внизу. – В хорошем настроении Шаннон выскользнула из комнаты.
Ей понравился Дублин. Понравились его водные артерии, мосты, здания, люди на улицах. И магазины. Фотограф оказался вовсе не таким уж деспотом и занудой, каким его рисовала Мегги.
Потом они зашли в кафе, так как Мегги требовалось питаться почаще, но понемногу. А когда вышли оттуда, Шаннон с изумлением констатировала, что прошло уже несколько часов, как они не обменялись ни одной колкостью.
Она открыла еще одну черту Мегги, которая понравилась ей. Вернее, две сразу. Во-первых, та тоже любила ходить по магазинам, просто чтобы глазеть на вещи, на людей, и во-вторых, если что-то покупала, то, как и Шаннон, без долгих и мучительных раздумий и бесконечных обращений за советом.
– Нет, – решительно возразила Мегги в одном из магазинов, когда Шаннон взяла в руки свитер бежевого цвета.
– Но мне нравится. – Шаннон подошла к зеркалу, приложила свитер к груди.
– Этот цвет, – заявила Мегги, – делает тебя похожей на труп недельной давности.
– Ну что с ней поделаешь? – Шаннон осталось только рассмеяться. А в общем-то Мегги права.
– Вот этот возьми, если хочешь. – Мегги протянула ей свитер цвета зеленого моха и, когда Шаннон растянула его в руках, прищурилась и вынесла вердикт: – Блистательно!
– Ты права, – со вздохом сказала Шаннон. – Терпеть не могу, когда другие правы.
– Я тоже. Так покупаешь?
– Нет, – с некоторым сожалением ответила Шаннон.
– Очень хорошо. Тогда его возьму я. Он один здесь такой. – И она купила свитер. – Пошли.
Раздосадованная, но самую малость, Шаннон вышла вслед за ней из магазина.
Потом Мегги остановилась у витрины с музыкальными инструментами.
– Что это? – спросила Шаннон, проследив за ее взглядом.
– Музыкальный магазин.
– Представь, я догадалась. А на что ты загляделась?
– Это цимбалы. (Цимбалы – струнный ударный инструмент древнейшего происхождения. Звуки извлекаются ударами палочек или колотушек по струнам.)
– Какой изящный инструмент.
– Мерфи недавно сам такой сделал. А потом подарил Морин. Это его сестра. Она попросила.
– Похоже на него. Как думаешь, ему понравился бы этот? Уже готовый.
Мегги лукаво посмотрела на нее.
– Из твоих рук он с благодарностью примет даже воздух в целлофановом пакете.
Но Шаннон не отреагировала на иронию, она уже входила в магазин.
Цимбалы пришлось снять с витрины: другого такого инструмента в магазине не оказалось.
Шаннон с удовлетворением прослушала какую-то мелодию, сыгранную продавцом на струнах с помощью двух колотушек, и попросила упаковать инструмент в красивую коробку.
– Представляю, как он будет колотить по нему, – Шаннон залилась веселым смехом, повернувшись к Мегги. – Склонив немного голову, со своей полуулыбкой на физиономии.
– Да ты влюблена в него, признайся? Шаннон застыла с бумажником в руке.
– По-твоему, человек не может купить другому человеку подарок просто так? Обязательно быть влюбленным?
– Просто так не покупают с таким блеском в глазах, моя дорогая.
Шаннон достала кредитную карточку.
– Я много думала об этом, Мегги, – сказала она со вздохом. – Только ничего не могу придумать, черт меня возьми!
Сказала и сама удивилась своей откровенности.
– Он не из тех людей, кто относится к любви как к чему-то случайному или временному, – заметила Мегги.
Эти слова, сказанные с какой-то мрачной серьезностью, испугали Шаннон.
– Не толкай меня ни на что такое, Мегги! – Она хотела, чтобы прозвучало решительно, но тон ее больше был похож на мольбу. – И без того все складывается очень сложно. Хотя я стараюсь.
Она в смущении подняла глаза, когда Мегги потрепала ее по щеке.
– Тяжело оказаться там, где никогда не была и даже не предполагала быть? – В голосе Мегги звучало подлинное сочувствие. Сострадание.
– Да, – коротко выдохнула Шаннон. Рука Мегги переместилась к ней на плечо.
– Могу представить. – сказала она легким веселым тоном, – как Мерфи будет прыгать от радости, получив такой подарок. Где же этот чертов продавец? Роган убьет меня, если мы не войдем к нему в кабинет ровно в три, с боем часов.
– Очень ты его боишься!
– Иногда делаю вид. Потворствую его самолюбию. Шаннон задумчиво провела пальцем по лежащей на прилавке губной гармошке.
– Ты не спрашиваешь, собираюсь ли я подписать контракт?
– Мне кое-кто дал понять, что это не мое дело. И я согласилась с этим, – ответила Мегги с улыбкой.
– А сейчас потворствуешь моему самолюбию, так?
– Ну, во всяком случае, не назовешь же ты это пинком в зад!
Шаннон тоже улыбнулась, но не ей, а подошедшему с коробкой в руках продавцу.
– Да, я подпишу, – решительно сказала она в сторону Мегги, протягивая в то же время кредитную карточку продавцу. – Уж не знаю, решилась я на это сейчас или когда разговаривала с Роганом. Ух, – она приложила руку к груди, – даже легче стало.
– Мне понятно твое состояние. Словно передала руль от своей машины в чьи-то руки. У меня было такое же чувство. – Мегги обняла Шаннон за талию. – Он тебе не причинит никакого зла, не бойся.
– Это я знаю. Не причинила бы я ему… – Она с преувеличенным вниманием следила за продавцом и потом машинально расписалась на талоне, который тот оторвал. – В последнее время у меня именно так
получалось со знакомыми мужчинами, – добавила она с вымученной улыбкой.
– Ладно, Шаннон. Идем к одному из этих мужчин и побыстрее заканчиваем деловую часть. А потом возвращаемся домой и открываем бутылку лучшего шампанского из запасов Рогана.
– Тебе нельзя пить, Мегги.
– Пить будешь ты. И напьешься во второй раз в жизни. Забудешь обо всем плохом.
Шаннон глубоко и облегченно вздохнула.
– Пожалуй, я так и сделаю. С твоего благословения.
Мегги оказалась права. Несколько часов спустя Шаннон ощутила, как с ее души свалились все заботы, невзгоды и печали. Не осталось нерешенных проблем и каверзных вопросов. Все было ясно и просто до предела. Особенно то, что перед нею на столе – постепенно пустеющая бутылка «Дом Периньон».
Мегги оказалась превосходным и снисходительным другом – она терпеливо, без упреков и иронии, слушала маловразумительную болтовню Шаннон, ее жалобы и сетования и весело смеялась над самыми незатейливыми шутками.
Когда появился Роган, он обнаружил, что Шаннон с полузакрытыми глазами сидит перед пустой бутылкой, тщетно пытаясь выдавить из нее еще хоть несколько капель.
– Что ты с ней сделала, Маргарет Мэри? – Роган был потрясен. – Как это назвать?
– Просто напоила, – ответила та, протягивая ему губы для поцелуя.
– Это я прекрасно вижу.
– Ей необходимо было наконец расслабиться, – охотно объяснила Мегги. – А также отметить некоторые события. Я правильно говорю, Шаннон?
– Ты во всем права. Аб-бсолютно. Привет, Роган. Вы давно здесь? Меня все предупреждали, что вы опасны, как… как акула. И что никто вас не переплюнет. Нигде. Даже в Нью-Йорке.
– Воспринимай это как комплимент, дорогой, – посоветовала ему Мегги. – Шаннон хочет сказать, что ты ей очень нравишься.
– Оч-чень, – Шаннон заливисто рассмеялась. – Вы такой красивый. – Она с усилием поднялась. Голова у нее кружилась. – Можно я вас поцелую? Как-кие у меня хорошие родственники. Правда, Мегги?
– Прекрасные, – согласилась та. – Ты не хочешь немножко поспать, дорогая?
– Ни за что! – Шаннон вгляделась в свой бокал. – О, там еще осталось на целый глоток. Возьму его с собой и пойду говорить по телефону.
– С кем же? – спросила Мегги.
– Я должна позвонить… мистеру Мерфи Малду-ну, графство Клер, Ирландия. Знаешь такого?
– Пойдем, помогу тебе набрать номер.
– Не надо мне помощи, у меня в органайзере (Органайзер – электронная записная книжка с калькулятором.) все записано. Сейчас ни один нормальный человек не выходит из дома без органайзера. Только где он? Куда я его положила, не знаешь?
– Представь себе, нет. Пойдем, у меня органайзер в голове. Я тебя мигом соединю. – Мегги весело подмигнула Рогану.
– Какая ты умная, Мегги. И хорошая. Я это сразу заметила, как только увидела тебя. Хотя сначала мне очень хотелось тебя укусить.
– Идем, идем.
Они уже вошли в кабинет Рогана.
– Садись в его кресло и говори со своим Мерфи хоть всю ночь.
– Он совсем не мой. Но он очень хороший. И красивый. – Шаннон плюхнулась в кресло. – У него красивое тело. Твой Роган тоже ничего.
– Спасибо. Вот трубка. Говорить надо с этого конца, а слушать с того. Нет, наоборот.
– Мерфи!
– Подожди, я еще не набрала все цифры. Вот теперь давай. Только не усни с трубкой. Мегги быстро вышла из комнаты.
– Мерфи! Привет.
– Шаннон? Как здорово, что ты позвонила. Я как раз думал о тебе.
– Только сейчас? А я о тебе все время. Просто черт знает что…
– Шаннон! Ты как-то странно говоришь. У тебя все в порядке?
– В лучшем виде. Я люблю тебя, Мерфи.
– Что? – Его голос стал громче. – Повтори. Что ты сказала?
– Ой, я так поддала.
– Ты… что?
– Ну, клюкнула, надралась.
– Шаннон, сделай, пожалуйста, глубокий вдох и повтори то, что сказала пару минут назад!
– Когда я окончила колледж, то на прощальном вечере выпила слишком много вина. Господи, как мне было нехорошо! До сих пор помню. Но сейчас мне хорошо. Хочется танцевать! – Она попыталась закружиться на одном месте и чуть не удушила себя телефонным проводом. – И любить!
– Что Мегги с тобой наделала? Ты совсем пьяна.
– Мне тоже так кажется. – Она снова села, растопырила у себя перед глазами два пальца. – Их ровно четыре. Кого, кого! Пальца! У меня! На руке! Мерфи, как мне хочется, чтобы ты был сейчас здесь! Я бы исцеловала тебя с ног до головы! Нет, с головы до ног. На той стороне телефонного провода наступило молчание. Потом раздался голос Мерфи, немного напряженный:
– Ты, кажется, сказала, что любишь меня? Я правильно услышал?
– Как будто ты сам не знаешь! И в этой любви все вперемешку. Там белые кони и медные пряжки. И гроза… И любовь в каменном кольце. И клятвы под луной. – Она откинула голову на спинку кресла. Видения, о которых она говорила, промелькнули у нее перед глазами. – Колдовство, – прошептала она. – Магия. Я не знаю, что мне делать. – И громче: – Не знаю, как быть.
– Мы обсудим это, когда вернешься, – услышала она его голос в трубке. – Шаннон, чем ты так напилась?
– Шампанское. Лучшее французское шампанское из подвалов Рогана.
– Пей его почаще, если каждый раз после этого будешь говорить, что любишь меня.
– Прекрасная идея! У тебя такой приятный голос. – Она крепко зажмурила отяжелевшие веки. – Готова слушать его всегда. Я купила тебе подарок.
– Что купила?
– По-да-рок. И я люблю тебя, Мерфи. – Она открыла глаза, словно желая посмотреть на себя со стороны. – Знаю, это… многое осложняет… Но я люблю тебя. Спокойной ночи.
– Шаннон!
Она уже отняла трубку от уха и стала водружать на место. Это стоило ей больших усилий, но в конце концов удалось.
Потом она зевнула, поднялась и нетвердой походкой побрела к двери.
