Глава 2

 Солнце играло на поверхности бассейна разноцветными бликами. Джордан заканчивал свой десятый заплыв. Он рассекал воду сильными, уверенными движениями. Плавая, Джордан ни о чем не думал, прислушиваясь только к велениям своего тела. Мозг его был слишком перегружен: образы, картины и слова теснились там, переполняя воображение. И сейчас мозг отдыхал. Мозг отдыхал, а тело трудилось, и так Джордан привык начинать каждый свой день.

 Но сегодня утром ему надо было кое-что обдумать. Появление Кэтлин Уайет. Она обворожительна. А он совсем не был уверен, что хотел бы сотрудничать с обворожительной женщиной. Роман, над которым он сейчас работает, возможно, станет самым главным во всем его творчестве. И он подумал, что, если бы Кэтлин Уайет больше походила на образ, возникший в его воображении до встречи с ней, было бы гораздо лучше. То, какой она оказалась в действительности, сильно его взбудоражило.

 Подплыв под водой к стенке бассейна и развернувшись для очередного броска, он взглянул вверх и увидел сквозь толщу воды смутные очертания лица в обрамлении золотисто-рыжих локонов.

 – Привет.

 Вынырнув и сняв очки, Джордан прищурился от солнечного света. Кэйси сидела нога на ногу на краю бассейна. Ее шорты и майка обнажали белую кожу. В октябре в Нью-Йорке не загоришь. В глазах светилось любопытство. Она улыбалась. «Нет, это улыбчивое создание чересчур возбуждает», – подумал он снова.

 – Доброе утро, мисс Уайет. Вы ранняя пташка.

 – Наверное, я еще не приспособилась к разнице во времени.

 Он сразу понял, что ее акцент не типичен для Восточного побережья.

 – Я собираюсь пробежаться.

 – Пробежаться? – рассеянно повторил он, пытаясь точнее определить характер произношения.

 – Да, мне нравится. Особенно с утра. Она взглянула на безоблачное небо.

 – Вообще-то я стала бегать еще до того, как это вошло в моду. Я, правда, не люблю ничего общепринятого, но остановиться уже не могу. А вы плаваете каждое утро?

 – Когда удается.

 – Может быть, я тоже займусь плаванием вместо бега. Больше мышц работает, и не потеешь.

 – Как-то никогда не смотрел на это с такой точки зрения.

 Высунувшись из воды по пояс, он потянулся за полотенцем.

 Кэйси внимательно смотрела, как он энергично вытирает голову. Потом Джордан выскочил из воды на бортик. Тело, блистающее капельками воды, было худощавое, жесткое на взгляд, бронзовое от загара. На руках и плечах бугрились мускулы. Волосы на груди были такими же светлыми, как выгоревшие пряди на голове. Купальные трусы плотно облегали бедра. Значит, она угадала тогда, что под его консервативным костюмом скрывается тело атлета. Она почувствовала легкий укол желания, но пренебрегла им. Джордан Тейлор не тот человек, с которым следует завязывать близкие отношения, да и время для этого неподходящее.

 – Да, плавание, несомненно, позволяет сохранить себя в форме, – заметила она. Он на секунду замер, а затем ответил:

 – Благодарю вас, мисс Уайет. – Встряхнул головой и взял короткий махровый халат.

 Кэйси встала – быстро, но в то же время грациозно. Голова ее оказалась на уровне его подбородка.

 – Вы не против начать сразу после завтрака? Но если у вас другие дела, я сама могу просмотреть план и наброски.

 – Нет, я настроен на работу. Мысль о том, чтобы привлечь к делу ваши обширные познания, становится заманчивей с каждой минутой.

 – Неужели? Надеюсь, Джордан, вы не будете разочарованы. Кстати, я собираюсь называть вас по имени. Все равно, раньше или позже, мы к этому придем.

 Он кивнул.

 – А мне следует называть вас Кэтлин?

 – О, я очень надеюсь, что вы не станете, – и усмехнулась, – меня еще никто так не называл.

 Он понял, хотя и не сразу:

 – Значит, Кэйси.

 И посмотрел на нее своим глубоким, изучающим взглядом, что несколько ее смутило. Джордан заметил мимолетное облачко в ее глазах.

 – А можно уже поесть? – требовательно осведомилась она. Будет проще, если они сразу же займутся чем-нибудь более материальным, чем разговоры. – Я уже давно проголодалась.

 Сразу же после завтрака Кэйси и Джордан закрылись в его кабинете. Комната была большая, вдоль стен тянулись полки с книгами. Воздух был пропитан запахом старой кожи и свеженатертой мебели, смешанным с ароматом дорогого табака. Кэйси кабинет понравился. Чувствовалось, что здесь шла хорошо организованная, толковая работа. Нигде не было видно никакого беспорядка: ни разбросанных рукописей, ни нагромождения книг.

 Кэйси в больших очках в темной оправе сидела у окна и читала заметки Джордана. Она была боса и лениво покачивала ногой в воздухе, быстро пробегая глазами страницы.

 «Ее нельзя назвать очень красивой», – решил Джордан. Во всяком случае, ее красота не классического стиля. Но она из тех, на ком останавливают взгляд. Когда она улыбается, то кажется, что лицо светится изнутри. Глаза смеются чему-то очень забавному, известному только ей одной. Она высока, по-мальчишески худа, узкобедра и длиннонога. Мужчину, который ляжет с ней в постель, ждут не изгибы, а углы. И Джордан нахмурился, недовольный таким поворотом своих мыслей.

 В ее движениях было что-то от жеребенка – такая же игра и возбужденность. А сейчас казалось, будто это и не она. Сидит тихо и смирно. И молчит. Черты лица спокойны. Единственное движение – небрежно покачивает голой ногой.

 Кэйси прекрасно понимала, что Джордан ее рассматривает. Он делал это весьма откровенно.

 – У вас здесь есть замечательный рассказ, – сказала она, нарушив молчание и резко оборвав внезапно возникшую сексуальную напряженность, которая начала между ними возникать.

 – Спасибо, – и он наморщил лоб. Он тоже почувствовал известную неловкость, и ему это тоже не нравилось.

 Кэйси взяла сигарету и молча глядела на Джордана, держа ее в пальцах.

 – Но создается впечатление, что вы имеете дело только с индейцами – жителями прерий. Согласна, в представлении большинства они самые типичные американские индейцы. Но на самом деле наоборот.

 – Неужели? – Он встал и поднес огонь к сигарете, которую она все еще сжимала в пальцах. – Ну что ж, поручаю вам развеять это обманчивое представление и нарисовать мне истинное положение вещей.

 – Но вы прекрасно могли бы все это сделать и сами, подобрав хорошие справочники. – И Кэйси откинулась на спинку стула. – Зачем вам понадобилась я?

 Джордан снова сел и поглядел на нее. Он рассматривал ее внимательно и подробно. Взгляд был явно рассчитан на то, чтобы смутить Кэйси.

 – Итак, вам незачем было для этого посылать за мной в Нью-Йорк, – сухо закончила она. – И краснеть, как девушка, тоже незачем, – Кэйси улыбнулась, и его губы дрогнули в ответной улыбке. – И вот что я вам еще скажу, – решительно продолжала она, – я хороший антрополог, но вовсе не убежденная старая дева. А теперь скажите-ка мне поточнее, что именно от меня вам требуется в работе над книгой.

 – Вы всегда столь откровенны?

 – Смотря по обстоятельствам, – уклончиво ответила Кэйси. Не стоит впадать в полную искренность, это глупо. – Так что же относительно книги?

 – Мне нужны факты: подробное описание обычаев, одежды, жизни поселений – когда, где и как.

 Он молчал, зажег тонкую сигару и посмотрел на Кэйси сквозь дымовую завесу.

 – Да, я могу воспользоваться справочником, но мне этого недостаточно. Я хочу знать, почему все так, а не иначе.

 Кэйси раздавила в пепельнице сигарету. Джордан отметил, что затянулась она всего-то два раза. Нет, куда более нервна, чем склонна это показывать.

 – Вы хотите уяснить для себя, почему культура развивалась именно этим путем, почему выжила или, наоборот, поддалась давлению внешних обстоятельств?

 – Совершенно точно.

 «При занимательной сюжетной линии, с удачной стилистикой, книга у него получится чудесная», – подумала Кэйси.

 – О'кей, – внезапно согласилась она. С сияющей улыбкой она посмотрела на Джордана как бы сверху вниз. – Я дам вам общее представление. А насчет частностей мы договоримся позже.

 

 Спустя три часа Джордан стоял у окна и смотрел вниз, на бассейн. Там в одиночестве плавала Кэйси. На ней был туго облегающий купальник. Он видел, как она нырнула и стремительно поплыла над мозаичным полом бассейна.

 «Она плавает, – подумал он, – как делает все остальное, энергично, порывисто. Она бегун на короткие дистанции».

 Кэйси вынырнула, перевернулась на спину и замерла, медленно покачиваясь на воде. Она думала о Джордане Тейлоре, глядя, как редкие белые облачка, вытянувшись в одну линию, плывут по голубому небу. «Он блестяще одаренный человек, консервативный, удачливый. И невероятно сексуальный. Но почему меня это должно волновать?»

 Она прищурилась от яркого солнца, отдаваясь и телом, и мыслями свободному колыханию волн. «Я ведь, в сущности, должна радоваться и гордиться тем, что именно меня попросили работать вместе с ним. И совсем недавно я все это ощущала. А сейчас что-то не пойму, наверное, это так дом этот действует, – решила она и закрыла глаза. – Надо же, нигде – ни пылинки! Как это люди могут жить без пыли? Наверное, он член какого-нибудь очень закрытого клуба. Представляю, какие классные женщины бывают в его жизни». Кэйси выругала себя и перевернулась на живот.

 «В ее жизни, конечно, были мужчины, – думал Джордан. – Другие ученые, профессора, преподаватели, может быть, один-два художника-неудачника». Он выругал себя и отвернулся от окна.

 Кэйси вылезла из бассейна и стряхнула воду с волос. «Ну что ж, – подумала она, взглянув на расставленный шезлонг рядом, – если я собираюсь жить какое-то время среди богачей, то нужно вовсю наслаждаться их образом жизни». Она удобно устроилась и позволила солнцу согреть прохладное тело и высушить влажную кожу. Но все же, все же…

 Личный бассейн, собственный теннисный корт. Она окинула ленивым взглядом огромную лужайку, окаймленную зеленеющим кустарником и огороженную каменной стеной. Частное владение! Кэйси сморщила нос. Как же, мы обладаем собственностью! Закрытой для всех посторонних. Интересно, как часто он выбирается за пределы своей собственности? Вот так раз – ее мысли снова вернулись к Джордану. Кэйси вздохнула, смиряясь с фактом: очевидно, она часто будет думать о нем. Закрыв глаза, она неожиданно для себя мгновенно уснула.

 

 – Вы обгорите!

 Кэйси открыла глаза и узнала Джордана.

 – Привет, – и она наградила его сонной улыбкой.

 – Вы очень белокожая и легко можете обгореть.

 В голосе его прозвучало некое недовольство, и она взглянула на Джордана внимательнее.

 – Да, вы, пожалуй, правы, – и тронула пальцем плечо. – Нет, еще ничего. – И снова взглянула ему прямо в глаза. – Что-нибудь не так?

 – Все в порядке.

 Он не желал признаться даже самому себе, что ему трудно сосредоточиться, зная, что достаточно выглянуть в окно, и увидишь ее.

 – Завтра часы работы будут соблюдаться аккуратно, – сказала она. Возможно, он раздражен тем, что она сегодня уделила ему мало времени. – Проклятые самолеты вымотали меня совершенно. Возможно, я вообще плохо переношу высоту.

 Волосы у нее почти высохли, и она рассеянно взъерошила их. В солнечном свете они казались почти медными.

 – Я вам нужна?

 Джордан задумчиво посмотрел на нее.

 – Думаю, да.

 Кэйси уловила двойной смысл его слов и решила, что умнее будет принять вызов.

 – Похоже, мы оба неосторожны в выражениях.

 Она улыбалась, но явно чувствовалась в возникшей паузе неловкость.

 Джордан шагнул вперед, и это удивило обоих. Он протянул руку и коснулся ее волос.

 – Вы на редкость симпатичная женщина.

 – Значит, наша симпатия взаимна, – ответила она ровно. – И мы будем некоторое время работать вместе, в одной комнате, возможно, подолгу. Стоит ли усложнять наши отношения? Я не из робости это говорю, Джордан. Я практична. Мне очень хочется, чтобы ваша книга удалась. Поверьте, для меня это будет значить не меньше, чем для вас.

 – Рано или поздно, но мы займемся любовью.

 – Вот как?! – И Кэйси упрямо вздернула подбородок.

 – Да, именно так, – и, повернувшись, он ушел.

 «Ну что ж, – подумала она, – неожиданность атаки и стремительность натиска. Он, наверное, всегда добивается, чего хочет».

 Она снова растянулась в шезлонге. Хотя высокомерие Джордана возмутило, но в прямоте ему не откажешь. Заявил, чуть ли не как о свершившемся факте. Значит, он может забыть о своих лощеных манерах и корректном поведении, когда пожелает. Да, с ним, наверное, будет труднее иметь дело, чем она предполагала.

 Глупо отрицать, что ее к нему влечет, но не менее глупо действовать под влиянием одного лишь влечения. Кэйси нахмурилась и закрутила локон вокруг пальца. Что общего у Кэтлин Уайет с Джорданом Тейлором? Ничего. Она решительно не хочет быть с мужчиной в близких отношениях, если для этого нет твердого основания. Одного мимолетно возникшего желания маловато. Не спасает и взаимное уважение. Нужна нежность, взаимная и постоянная, потребность друг в друге. А Кэйси совсем не была уверена, что испытывает что-либо подобное к Джордану Тейлору. «Ну что ж, время покажет», – сказала она себе и преспокойно продолжала лежать. Кто-то прошел по галерее над бассейном.

 Взглянув вверх, Кэйси улыбнулась и махнула рукой. Элисон поколебалась мгновение, но все же подошла.

 – Привет, Элисон. Ты только что из школы?

 – Да.

 – А я вот сбежала со своих занятий, – и Кэйси снова откинулась на подушки. – А ты когда-нибудь прогуливала уроки?

 Элисон явно ужаснулась:

 – Конечно, нет!

 – Ну и зря! Это иногда бывает очень весело.

 «Милый ребенок, – подумала Кэйси, – и чересчур одинокий».

 – Что ты сейчас проходишь в школе?

 – Американских поэтов.

 – А у тебя есть любимый поэт?

 – Мне нравится Роберт Фрост.

 – Я тоже всегда любила Фроста. – И Кэйси улыбнулась любимым строкам, мелькнувшим в памяти. – Его стихотворения всегда напоминают мне о дедушке.

 – Вашем дедушке?

 – Он врач в Западной Виргинии. Знаешь, голубые скалы, лес, быстрые реки. В последний раз, когда я приезжала домой, он все еще ходил на вызовы.

 «Да он будет ходить на вызовы и в сто лет», – подумала Кэйси и вдруг затосковала по нему так остро, ей захотелось увидеться с дедом немедленно. Она слишком долго не была дома.

 – Он невероятный человек, такой большой, высокий, сильный и седой. Голос громкий, как из бочки. А руки нежные.

 – Хорошо, наверное, иметь такого дедушку, – пробормотала Элисон, стараясь мысленно представить его. – А вы часто виделись с ним, когда росли?

 – Каждый день.

 Кэйси мгновенно узнала эту грусть. Она протянула руку и коснулась волос Элисон.

 – Мои родители погибли, когда мне было восемь лет. И он меня вырастил.

 Взгляд у Элисон стал очень напряженным.

 – Вы скучали по ним?

 – А я и сейчас иногда по ним скучаю. «Рана все еще болит», – подумала Кэйси.

 – Для меня они всегда останутся молодыми и счастливыми, всегда будут вместе, и от этой мысли мне становится легче.

 – Мои часто смеялись. Я вспоминаю, как они смеялись, – прошептала Элисон.

 – И это хорошее воспоминание. Пусть оно всегда будет с тобой.

 «А самой девочке, несомненно, не хватает в жизни смеха», – решила Кэйси и почувствовала досаду. Джордан слишком занят, чтобы замечать это.

 – Элисон, – позвала она. – Бьюсь об заклад, ты переодеваешься к обеду.

 – Да, мэм.

 – Не зови меня «мэм». Мне тогда кажется, что мне миллион лет. Зови меня просто Кэйси.

 – Но бабушке не понравится, если я взрослую женщину будут называть по имени.

 – Все равно называй меня Кэйси, а с бабушкой я договорюсь сама, если потребуется. Пойдем со мной и помоги мне выбрать, что надеть. Я не хочу опозорить имя Тейлоров неподходящим туалетом.

 Элисон изумленно уставилась на нее:

 – Вы хотите, чтобы я помогла вам выбрать платье?

 – Ну, ты, наверное, лучше меня разбираешься в этих делах. – Кэйси взяла Элисон за руку и повела за собой.

 

 Несколькими часами позже Кэйси стояла на пороге гостиной, разглядывая присутствующих.

 Беатриса Тейлор восседала в парчовом кресле. На ней было черное шелковое платье и бриллианты. Драгоценные камни сияли, переливаясь, в ее ушах и на шее. Эдисон сидела за пианино и послушно разыгрывала этюды Брамса. Джордан у бара смешивал предобеденные мартини.

 Семейный час. Кэйси сморщилась. Она вспомнила о своих обедах с дедушкой. Сколько смеха, споров. О шумных застольях в колледже, когда интеллектуальные беседы вдруг неожиданно сменяются веселой болтовней о самых банальных вещах. Она вспомнила о совершенно невозможной еде на раскопках. «Неужели это деньги так заставляют вести себя? – усмехнулась она про себя. – Или кому-то и впрямь это может быть по вкусу?»

 Кэйси подождала, пока Элисон с трудом продерется сквозь заключительные музыкальные дебри, и вошла в гостиную.

 – Привет, – сказала она, – знаете, тут можно заблудиться, ходить по дому и не встретить ни одной живой души.

 – Мисс Уайет, вам следовало нажать кнопку звонка и кто-нибудь из слуг тут же проводил бы вас до гостиной.

 – Спасибо, буду знать. Но я все-таки нашла дорогу сама. Надеюсь, я не опоздала?

 – Совсем нет, – ответил Джордан. – Я только что начал смешивать коктейли. Как насчет мартини? А может, вы посвятите меня в тонкости употребления текилы?

 – А что, она уже есть?

 И Кэйси, улыбаясь, подошла к нему.

 – Вот это мило. Давайте я смешаю. – И взяла у него из рук бутылку. – Смотрите внимательно. Я собираюсь открыть вам старинный, тщательно оберегаемый рецепт.

 – У Кэйси дедушка доктор, – внезапно выпалила Элисон.

 Беатриса недовольно перевела взгляд на внучку.

 – Кто это Кэйси, дорогая? – спросила она слегка раздосадован но. – Какая-нибудь твоя школьная подруга?

 Кэйси увидела, как Элисон вспыхнула.

 – Это я Кэйси, миссис Тейлор, – ответила она беспечно. – А теперь хорошенько выжмите лимон, – обратилась она к Тейлору, потом продолжила:

 – Я просила Элисон называть меня по имени, миссис Тейлор. Не хотите ли попробовать, что получилось, Джордан?

 И, не дожидаясь ответа, налила два стакана. Она улыбнулась Беатрисе, отпила немного и снова обратилась к Тейлору:

 – Здорово разбирает, правда? Он взглянул на нее и тоже отпил.

 – Чудесно, – почти пропел он, – и, так неожиданно.

 Она тихонько рассмеялась, зная, что он имеет в виду ее, а вовсе не вкус текилы. А Джордану снова захотелось коснуться ее волос, но пришлось сдержать себя.

 – А вам хотелось бы заранее знать, что вас ждет?

 – О, честное слово, нет, – моментально парировала она, – я люблю, чтобы в жизни были сюрпризы. А вы, Джордан?

 – У меня на этот счет нет определенного мнения, – и он чуть слышно звякнул стаканом о ее стакан. – Значит, пьем за неожиданное, – проговорил он. – Здесь и сейчас.

 Кэйси была не совсем уверена, что согласна с ним, но подняла свой стакан.

 – Здесь и сейчас, – повторила она.

 

 Все последующие дни Джордан заставлял себя серьезно работать. Гарри оказался прав:

 Кэйси, несомненно, была знатоком в своем деле. Она была также постоянной причиной его беспокойства. От нее исходила вибрирующая сексуальность, хотя она не предпринимала ничего, чтобы его возбудить. Одежду носила самую обычную, не заботясь хотя бы о минимуме косметики.

 Он смотрел, как она сидит на подоконнике в его кабинете. Солнце купалось в ее волосах цвета, так любимого Тицианом. Она все еще была в шортах, в которых делала пробежки по утрам, и снова босая. На среднем пальце ее правой руки слабо светилось тоненькое золотое колечко. Джордан уже заметил его раньше, и теперь ему хотелось знать, кто ей подарил его и почему. Вряд ли она сама покупает себе драгоценности. Похоже, она вообще о них не думает. Он с трудом оторвался от мыслей о ней как о женщине и сосредоточил внимание на том, что она говорила.

 – Особенное место в ритуальной жизни индейцев занимал так называемый солнечный танец. – Она произнесла это тихо и убедительно, как обычно, когда рассказывала о подобных вещах. – Танцующий втыкал себе в грудь стрелы и привязывал их к шесту, вокруг которого исполнял пляску, пел и молился богам, чтобы они ниспослали ему видения. Так продолжалось, пока все стрелы не вырывались из тела. Это было испытание мужества. Воин должен был доказать и себе, и всему племени, что он храбр и вынослив. Таковы были их обычаи.

 – Вы это одобряете? – несколько удивленно спросил Джордан.

 Кэйси ответила не задумываясь. Видимо, ее не в первый раз спрашивали об этом.

 – Но это не мое дело что-то одобрять или порицать. Я исследую. Я наблюдаю. Вы писатель, и, полагаю, у вас может быть другое мнение. Но если вы собираетесь написать об этом, то постарайтесь понять их мотивы.

 Отодвинув книги, чтобы не мешали, она уселась на стол.

 – Если человек мог вынести такую боль, которую он еще и сам себе причинял, разве мог он не быть бесстрашным в бою? Беспощадным и жестоким к врагам? Главным было, чтобы выжило племя, этому все и подчинялось.

 – Да, и тем самым сохранялась культура, – сказал Джордан и кивнул:

 – Я понимаю вашу точку зрения.

 – Существенной чертой этой культуры были видения и сны. Мужчины, у которых случались особенно яркие сновидения, становились шаманами.

 И, повернувшись, она стала рыться в книгах.

 – Подождите, где-то здесь есть хорошая иллюстрация. Племя черноногих… Вот бы вспомнить, в какой это книге.

 – А вы левша, – заметил он.

 – М-м-м? Нет, я одинаково владею обеими руками.

 – Это как раз все объясняет, – сказал он сухо.

 – Что?

 – Все, связанное с вами, – неожиданно. Кэйси рассмеялась. Ее смех, казалось, взволновал его.

 – Вы почаще это делайте.

 – Что именно?

 – Смейтесь. У вас замечательный смех.

 Он улыбался, глядя на нее, и улыбка действовала на Кэйси возбуждающе. Уже несколько дней она справлялась, и довольно успешно, с чувствами, рвущимися наружу. Достав сигарету, Кэйси поискала вокруг спички.

 – Но если мы будем слишком часто смеяться, ваша матушка станет лагерем у дверей кабинета.

 Он смотрел, как она роется в бумагах.

 – Но почему же?

 – Да перестаньте, Джордан. Она явно считает, что я собираюсь вас соблазнить, а потом улизнуть с половиной вашего состояния. У вас есть чем зажечь сигарету? – раздраженно спросила она.

 – А вас не интересует ни то и ни другое?

 – Мы с вами деловые партнеры, – ответила она резко, продолжая шарить по столу в поисках спичек. Нервы понемногу начинали гудеть, как провода. – И хотя вы сами по себе очень мне симпатичны, деньги как раз то самое, что свидетельствует против вас.

 – Неужели? – Джордан встал и подошел к ней. – Нормальных людей деньги скорее привлекают.

 В голосе его звучала досада, Кэйси вздохнула и повернулась к нему. Для них обоих будет лучше поговорить без обиняков.

 – Норма, Джордан, вещь весьма относительная. "

 – Это слова антрополога.

 – У вас глаза темнеют, когда вы сердитесь. Вам это известно? Деньги иметь очень приятно, никто не спорит. Но у них есть свойство искажать реальность.

 – Какую реальность?

 – Я хочу сказать только одно, – и Кэйси откинулась назад, опершись о стол рукой, – люди с вашими деньгами никогда не видят жизнь такой, как она есть на самом деле, какой является для большинства – для тех, кто каждый день должен думать о хлебе насущном, о бюджете, кредиторах, обо всей этой, знаете ли, тщете земной. Вы избавлены от подобных забот настолько, что едва ли вообще помните о таких вещах.

 – И, по-вашему, это недостаток?

 – Нет, этого я не говорила.

 – Не ваше дело одобрять или осуждать? Кэйси сдула с лица волосы, лезущие в глаза. Как это ее угораздило впутаться в такой разговор?

 – Оставим в покое мои проблемы. А сами вы разве не считаете, что деньги легко изолируют от повседневных забот, а заодно и простых человеческих чувств?

 – Ладно, хватит, – сказал он и вдруг с силой притянул ее к себе. – Давайте-ка проверим вашу теорию изоляции, в особенности от, как это вы там выразились, «простых человеческих чувств».

 И он приник к ее рту. То не был поцелуй, которого она могла ожидать. То был голодный поцелуй собственника, и он требовал немедленного и такого же безудержного ответа. Мгновение она пыталась сопротивляться. Ее рассудок восставал самым решительным образом. Но по телу пробежала горячая волна. Она услышала свой стон и крепче прижалась к Джордану.

 В том, как он завладел ее ртом, было что-то дикое, необузданное. В поцелуе не было ни следа нежности. Он настойчиво требовал ответа, он упивался своей властью и желал большего. И Кэйси сдалась. Предательская слабость, охватившая ее, не оставляла ей выбора.

 Он слегка отодвинулся, и она тоже отпрянула, стараясь овладеть собой.

 – Нет.

 Он снова крепко ее обнял.

 – Я еще не нацеловался.

 И опять он неистовствовал и владел ею. Он буквально вырывал у нее то, что она еще не готова была отдать. Кэйси снова пыталась вырваться из его объятий, но, не справившись с собой, уже обнимала его и хотела, чтобы поцелуй никогда не кончался.

 Он грубо сжал ее грудь. Пальцы у него были длинные, тонкие, и ей показалось, что кожу обожгло. Это было больше чем удовольствие, больше чем страсть. Их она чувствовала и прежде. Было во всем этом нечто такое, чего она еще никогда не испытывала. Новое ощущение пугало ее, заставляло болезненно вздрагивать и отвечать ему со все большим пылом. А потом, когда она ощутила, что сейчас начнется настоящее безумие, он ее отпустил.

 Кэйси смотрела на Джордана во все глаза. Кровь стучала в ушах, бушевала в теле. Она все еще дрожала, все еще ощущала жар его неистовства на своих губах.

 – В первый раз вижу, что ты потеряла дар речи, – проговорил Джордан. Его пальцы поглаживали, ласкали ее шею, и Кэйси ощутила прилив желания с новой силой.

 – Вы меня просто удивили.

 Она выскользнула из его объятий и отступила на шаг. Да, обо всем этом она еще подумает, но сейчас не время. Сейчас надо снова обрести равновесие.

 А он внимательно за ней наблюдал. Ему нравилось, что он нарушил ее ироничное спокойствие. Но и сам он был возбужден не меньше. Он даже не подозревал о том, как сильно ее хочет, пока не прикоснулся к ней.

 – Я это введу в обыкновение – удивлять тебя.

 Она обернулась и опять взглянула на него в упор.

 – Меня не так-то легко удивить, и в мои планы не входит интрижка с вами, Джордан.

 – Ну что ж, от этого все будет только интереснее, потому что я как раз рассчитываю на нечто подобное.

 «Я ошиблась в своих предположениях, – подумала Кэйси. – Он вовсе не так уж связан условностями. Под светским лоском скрывается нечто непреклонное и жесткое. Надо вести себя поосторожнее». Она заставила свой голос звучать спокойно:

 – Кажется, я собиралась показать вам удачную иллюстрацию?

 Но он вырвал книгу у нее из рук и захлопнул ее.

 – Сначала о главном. Как насчет того, чтобы завтра взять день отдыха и отправиться в плавание?

 – В плавание? – осторожно переспросила она, – только вдвоем, вы и я?

 – Да, именно это я и имею в виду. Обещание свободы после нескольких дней заточения в душном доме – возможность быть с ним подальше от работы – была соблазнительна. Слишком соблазнительна. Она покачала головой:

 – Не думаю, что это будет разумно.

 – Но ты мне не кажешься женщиной, которая всегда поступает разумно.

 Его рука скользнула вдоль ее щеки.

 – Однако на этот раз я поступлю именно так, в виде исключения. Я действительно не хочу, чтобы вы мной увлеклись.

 Но пульс ее зачастил как сумасшедший, не соглашаясь с таким решением.

 Джордан нежно поцеловал ее в висок.

 – Пойдем со мной, Кэйси. Я ужасно хочу вырваться из этой комнаты, прочь от всех этих книг.

 «Ну, может быть, только один раз», – подумала она.

 

 Яхта оказалась совсем такой, как она ожидала: быстрой, роскошной, блестящей. Ей было приятно видеть, что Джордан с легкостью управляет судном длиной в пятнадцать футов. Сразу видно опытного моряка. Она сидела на носу, ей хотелось видеть, как яхта разрезает водную гладь океана. «Вот куда он бежит спасаться, когда мир, в котором он заточен, становится для него слишком тесным и душным», – размышляла Кэйси.

 Джордан был обнажен до пояса и выглядел замечательно. В руках и во взгляде чувствовалась сила и уверенность в себе. Интересно, каково это – заняться с ним любовью? Она сидела по-турецки на мягкой скамье и внимательно за ним наблюдала. Какие чудесные руки!

 Ветер овевал ее со всех сторон, но она представляла себе прикосновения Джордана. «Он будет требовательным любовником, – решила она, вспомнив, как агрессивен был его поцелуй. И свое ответное волнение. – Но… всегда есть это „но“, хотя я не понимаю почему. И не уверена, что хочу это знать».

 Джордан обернулся и поймал ее взгляд.

 – О чем ты думаешь?

 – Да так, фантазии, не стоящие внимания, – ответила и покраснела. – Ой, чудо какое! – Кэйси увидела стаю дельфинов. Они прыгали и ныряли и снова подпрыгивали в волнах. – Ну разве они не замечательные?!

 Она встала, чтобы не потерять равновесия, оперлась на его плечо и наклонилась над водой.

 – Если я была бы русалкой, то сейчас бы плавала с ними.

 – А ты веришь, что русалки существуют, Кэйси?

 – Конечно, – и она улыбнулась. – А вы?

 – И это спрашивает ученый? – Он положил руку ей на бедро.

 – А потом вы скажете, что и Санта-Клауса нет? У вас для писателя недостаточно бойкое воображение.

 И Кэйси глубоко вдохнула морской воздух. Она хотела было отодвинуться, но он схватил ее за руку. Яхта качнулась, и пальцы его сжались, удерживая штурвал в равновесии. «Не обращай внимания», – сказала она себе, стараясь никак не ответить на его прикосновение.

 – Подумайте-ка об этом за ленчем, – добавила она вслух.

 – Проголодалась?

 Он улыбнулся и встал. Его руки скользнули вверх и легли ей на плечи.

 – Да, я всегда хочу есть. Интересно, что Франсуа положил в эту корзину?

 – Через минуту увидишь, – ответил он и прижался губами к ее рту. Это был совсем другой поцелуй, не тот, что вчера. Уверенность в себе отнюдь не покинула Джордана, но сегодня губы его были нежны и медлительны. Кэйси чувствовала, как печет солнце, как порывистый ветер хлещет вокруг. В воздухе пахло солью. Над их головами надувались и хлопали паруса.

 Голова сладко кружилась. Ах, боже мой, ну это непростительная слабость! Она очень осторожно высвободилась из его рук.

 – Джордан, – начала она и запнулась, переведя дыхание.

 Он улыбнулся И ласково погладил ее плечи.

 – Вы очень довольны собой, да? – заметила Кэйси, успокоившись.

 – Если честно, то очень.

 Он отпустил ее и стал опускать парус. Кэйси оперлась на поручни, не предложив помочь.

 – Джордан, я, возможно, произвела на вас ложное впечатление.

 Теперь она заговорила более свободно и беспечно:

 – Я сказала, что не являюсь убежденной старой девой. Но я не ложусь в постель с кем попало.

 Он даже не взглянул на нее:

 – Но я не «кто попало».

 Она откинула назад волосы со лба.

 – Похоже, комплексы вас не мучат?

 – Да, я как-то не замечал. А откуда у тебя это кольцо?

 Кэйси взглянула на руку.

 – Кольцо моей матери. А почему вы спросили?

 – Просто из любопытства. Он поднял корзину.

 – Так, давай посмотрим, какими припасами снабдил нас Франсуа?