Глава 6
– Кочевые племена индейцев жили почти исключительно охотой на буйволов. Они не занимались сельским хозяйством и очень мало рыболовством.
Кэйси зевнула и откинулась на спинку стула.
– Извини, но я поздно заснула вчера ночью, – сообщила она Джордану, но это и так было ему известно.
Ее беспечность была абсолютно непритворной. Кэйси сегодня было легко. Она призналась, что любит, она подчинилась велению страсти и отнюдь ни о чем не жалела. Напряжение, в котором она жила все это время, было следствием борьбы со своими инстинктами и попыткой скрыть правду.
– Интересно, Джордан, могу я изменить своим принципам и позвонить, чтобы принесли еще кофе?
И она снова зевнула.
Он смотрел, как она долго, роскошно потягивается.
– Не любишь ты слуг, да?
– Ну что ты, – Кэйси уперлась локтями в колени, – я просто не люблю, чтобы мне прислуживали. И кофе я бы лучше сварила сама, но Франсуа не любит, когда кто-нибудь слоняется у него в кухне.
– А почему тебя, собственно, не устраивает такое облегчение быта?
– Джордан, я не могу философствовать после того, как спала всего три часа. – И она опять зевнула. – Между прочим, какого цвета глаза у Миллисент?
– Какое, черт возьми, это имеет значение?
– Видишь ли, люди редко замечают тех, кто их обслуживает. В колледже мне приходилось этим заниматься…
– Ты была официанткой?
– А тебя это удивляет?
– Я просто убит, – Джордан усмехнулся, – не могу вообразить, как ты балансируешь с подносами и принимаешь заказы.
– Между прочим, я была потрясающая официантка.
Кэйси нахмурилась.
– Что-то я хотела тебя спросить?
– Да?
– А, вот! Как ты ухитряешься быть таким задиристым, хотя спал не больше, чем я? Джордан, улыбаясь, подошел к Кэйси.
– Потому что, сидя здесь и прислушиваясь к потоку информации об индейцах Арапао и прочих равнинных племенах, я думал совсем о другом. О том, что мне снова хочется лежать с тобой и заниматься любовью. А это, согласись, возбуждает.
Не согласиться с этим было трудно. Если она и была слегка разочарована, то лишь тем, что не удалось сегодня утром проснуться рядом с ним, но ведь нужно было думать и об Элисон. «Прошлая ночь, – подумала она, наслаждаясь его поцелуем, – была слишком коротка. А будущая наступит еще очень не скоро».
– Не очень-то мы много наработаем, трудясь таким образом, – проворчала Кэйси.
– А мы и не станем стараться. Джордан снял с нее очки и положил их на стол.
– Пойдем.
– Куда?
– Наверх, – он уже тащил ее к двери.
– Джордан, – Кэйси рассмеялась, пытаясь задержать его, – ведь только одиннадцать часов утра.
– Нет, без десяти, – уточнил он, взглянув на часы, когда они уже шли через гостиную.
– Джордан, ты ведешь себя несерьезно.
– Скажешь мне об этом через полчаса. Он подталкивал ее вверх по лестнице.
– Элисон в школе, мать на заседании одного из ее знаменитых комитетов, а я хочу быть с тобой. – Он открыл дверь своей комнаты. – В моей постели.
Кэйси очутилась в кольце его рук. Такому упорному натиску сопротивляться было невозможно. Голова шла у нее кругом. Он жадно припал к ее рту.
– Джордан, – Кэйси перевела дыхание, когда он стал целовать ее шею, – мы вряд ли одни.
– Я никого вокруг не вижу, – пробормотал Джордан, подбираясь губами к ее уху.
Она застонала, едва удерживая равновесие.
– В это время в доме полно слуг. Он притянул ее к себе, коротко, крепко поцеловал и отпустил. Кэйси почувствовала, как под ногами качнулся пол.
Всего два шага, и Джордан был уже у телефона. Он поднял трубку и нажал кнопку, продолжая пожирать Кэйси глазами.
– Джон, отпусти всех слуг. Я даю им день отдыха. Да, всему штату. И немедленно. Будь любезен.
Джордан положил трубку на место.
– Пятнадцать человек будут мне очень благодарны.
– Шестнадцать, – поправила его Кэйси. – Спасибо, Джордан.
Он стремительно подошел к ней.
– За что?
– Ты понял, что мне необходимо быть с тобой и только с тобой. Чтобы действительно не было никого вокруг. Это важно для меня. Он коснулся ее щеки. Кэйси становилась для него необходимой, и он это понимал.
В высшей степени необходимой.
– Ну теперь уж тебе точно придется самой варить кофе, – проговорил он.
– Какой кофе? – Кэйси стала расстегивать его рубашку. – Сказать тебе, что я вообще думаю о кофе?
– Только не сейчас.
Желание становилось все сильнее. Кэйси не спеша расстегивала вторую пуговицу.
– Пожалуй, ты соскучишься, пока я покончу с этим, – заметила она, переходя к третьей.
– Этого просто не может быть. Разве можно скучать с тобой. Ее пальцы замерли.
– Спасибо, Джордан. Как хорошо ты это сказал!
Джордан, подражая ей, стал методично расстегивать пуговицы ее рубашки.
– Конечно, если бы я сказал, что ты самая щедрая, самая искренняя из всех, кого я знал, ты бы немедленно переменила тему.
По всему ее телу разлилась теплая волна и отуманила сознание. Кэйси не знала, что ему ответить. Она приходила в ужас от мысли, что может поступить как-то не так и испортить драгоценный момент. Она открыла для себя истину, что если любишь, то очень трудно сдерживать свои эмоции. Но именно сейчас сдержанность необходима ей как никогда.
– Да, наверное, я сказала бы что-нибудь вроде: «Где ты покупаешь свои рубашки?» Ткань просто чудесная.
– Кэйси. – Она взглянула ему в глаза. – Ты прекрасна.
Кэйси рассмеялась и сразу почувствовала себя свободнее.
– Нет, прекрасной меня назвать нельзя.
– Когда ты улыбаешься, в уголке рта, справа, у тебя появляется ямочка. А когда ты возбуждена, твои глаза темнеют и затуманиваются так, что совсем исчезают золотые искорки.
Пульс у нее зачастил, в ушах застучало, жар желания затмевал сознание.
– О, Джордан!
Он спустил рубашку с ее плеч и провел ладонями по ее груди вниз к талии, к вздрагивающим бедрам.
Она трепетала от, его прикосновений. И это было потрясение. Он ведь только слегка до нее дотронулся, а все ее тело уже пульсирует и жаждет. Он приобрел слишком большую власть над ней во всех отношениях – над сердцем, телом и умом. Кэйси возмутилась всем своим существом. Она отдала ему свою любовь, но полностью сдаться на его милость – увольте! Он должен хотеть ее так же сильно, как она сама желает его. Кэйси расстегнула последнюю пуговицу на его рубашке.
– Я хочу тебя, Джордан, – прошептала она и медленно провела ладонями по его телу вверх – по плоскому животу до курчавой поросли на груди. Она чувствовала, как под ее прикосновением напрягаются мускулы. Сняв с него рубашку, она прижалась губами к его плечу.
– Ты заставляешь меня страдать. – Она провела пальцем по его щеке. – Ты заставляешь желать тебя.
Она расстегнула его слаксы, не переставая целовать его шею, проводя губами вниз до плеча. Он хрипло застонал от удовольствия. Она потянула его на пол.
Страсть бывает разной на вкус. Кожа у него была горячая и влажная там, где она целовала его. Она чувствовала, как под ее языком гулко стучит его сердце. Это мечта, греза. Тело ее было словно околдовано, но мыслила она достаточно ясно. Она хотела знать о нем все: что ему нравится, что его возбуждает. Она послушно следовала инстинкту и позволяла своим рукам бродить, где им вздумается, и это приводило ее в экстаз. Она остро чувствовала его желание, и это вызывало в ней ответное, необычайно сильное возбуждение. В этот момент – поняла она – Джордан так же беззащитен перед страстью, как она сама.
Она опять двинулась вверх к его шее дорожкой медлительных поцелуев. Его дыхание шумно отдавалось у нее в ушах. Запутавшись пальцами в ее волосах, он со стоном произнес ее имя и впился в ее губы. Страсть взорвалась поцелуем. Прикосновение было мучительным, оно вызывало невероятную боль и восторг. Он прикусил ей губу, и она застонала. Нет, то была не мечта, не греза, но потрясающая реальность. Он рывком перевернул ее на спину и взял быстро, грубо, он вел ее за собой, и они вместе шли к вершине, она льнула к нему, беспомощная и сильная одновременно. На мгновение Кэйси перестала дышать. Уже было не различить, где чья плоть, их сжигало одинаково неистовое желание. Они поднимались все выше и выше, слившись воедино, и вместе обессилели, и, казалось, от них осталась только телесная оболочка и немое, опустошенное сознание.
Джордан зарылся лицом в ее волосы, чувствуя, что не способен даже пошевелиться. Она была слишком тонка и худа, чтобы долго выносить тяжесть его тела, но он не спешил освободить ее. Она еще слегка дрожала от возбуждения. Джордан поднял голову. Он хотел видеть ее в ярком свете дня. Какая она после любви с ним?
Лицо у нее было кроткое, а глаза еще затуманены. Он вдруг почувствовал неожиданный и острый приступ боли, словно кто-то ударил его под ложечку. Кэйси улыбнулась, и боль усилилась. Неужели он снова ее хочет? Да, тогда понятно, почему ему становится не по себе от одного лишь взгляда на нее. Он снова нашел ее губы, но теперь его встретила нежность, а не страсть.
– Кэйси, – он поцеловал ее в щеку, еще не зная, что сказать. Он испытывал чувства, совершенно ему незнакомые. На ее плече была ссадина, небольшая, едва заметная: размером с ноготь. Он ужаснулся. Насколько ему было известно, он еще никогда не оставлял подобных следов на теле женщины.
– Что случилось? – Кэйси увидела выражение глаз Джордана и проследила за его взглядом.
– У тебя сильные руки, – объяснила она. Их взгляды встретились. Он чувствовал себя странно. Как он мог настолько потерять голову! Он не находил этому оправданий. Внезапно Джордан вспомнил выражение ее лица, когда она предсказывала, что он причинит ей боль.
– Кэйси, – Джордан покачал головой, – я не хотел делать тебе больно.
– Джордан, – она уловила подтекст в его словах и нежно коснулась его щеки, – я знаю, что ты не хотел.
Он перекатился на спину, и Кэйси положила голову на его плечо.
– И не надо сейчас думать о том, что будет завтра, – промурлыкала Кэйси, – давай возьмем все от минуты, часа, дня. Этого достаточно.
Он привлек ее поближе, и она уютно устроилась в его надежном объятии. «Сегодня», – подумал он и закрыл глаза.
– Ты устала. – Он слышал в ее голосе утомление.
– Но ты что-то говорил о кровати, – возразила она, хотя ее вполне удовлетворял пол.
Он встал и, не дослушав возражении, подхватил ее на руки.
– Тебе надо немного поспать. Когда он уложил ее в постель, Кэйси протянула к нему руку.
– Поспи со мной.
Джордан натянул на них одеяло, и вскоре оба заснули, как очень усталые люди, – без сновидений.
Была уже вторая половина дня, когда Кэйси проснулась. Она вспомнила, что Джордан встал раньше, убеждая ее остаться и подремать всласть. Она притянула его к себе, чтобы поцеловать, что опять вызвало вспышку страсти. Взгляд на часы подтвердил, что он ушел больше часа назад.
«Вот лентяйка», – упрекнула она себя и потянулась. Ей бы не составило сейчас труда повернуться на другой бок и опять заснуть, но она представила, как Джордан сидит внизу, в кабинете, и работает. У нее тоже есть чем заняться. Пришлось заставить себя встать и одеться.
Уже на середине лестницы она услышала, что Элисон упражняется на фортепиано. Теперь это был Бетховен. Прелестная пьеса, разыгрываемая с немалым старанием. Кэйси помедлила на пороге гостиной. «Девочка исполняет свой долг», – подумала она сочувственно.
– А ты знаешь, что Бетховен перевернул мир музыки? Так считали при его жизни.
Эдисон быстро подняла глаза на звук ее голоса. Видимо, она ждала этого момента с тех пор, как пришла из школы. Кэйси подошла ближе.
– Его произведения полны какой-то необыкновенной силы.
Элисон взглянула на свои руки.
– Но я играла тихо. Дядя Джордан сказал, что вы спите.
– Да, я спала. – И Кэйси погладила девочку по голове. – Ты играешь очень хорошо, Элисон, но немного безразлично. Музыка любит увлеченных.
– Необходимо иметь твердую классическую основу, – степенно возразила Элисон, как будто сама Беатриса Тейлор стояла за ее спиной и говорила ее голосом.
– Музыка – одно из величайших наслаждений жизни.
Элисон пожала плечами, хмуро взглянув на ноты.
– Мне кажется, я не люблю музыку. Наверное, у меня нет слуха.
На этот раз пожала плечами Кэйси.
– Ну что тут скажешь – это может стать проблемой. – И вдруг ее осенило. – Подожди-ка минутку.
И она выскочила из комнаты. Элисон глубоко вздохнула и обреченно вернулась к Бетховену. Она еще продиралась сквозь дебри до смерти надоевших ей звуков, когда возвратилась Кэйси.
– Вот мой верный Друг, – объявила она, – он частенько составляет мне компанию, – и вынула из чехла изрядно потертую гитару. – Ему много пришлось постранствовать.
Элисон явно заинтересовалась, так что Кэйси могла быть довольна.
– И я всегда могу его захватить с собой куда угодно. Представь себе, это очень удобно, пианино ведь не потащишь на горбу. А музыка мне необходима. – Выкладывая все это, Кэйси одновременно настраивала гитару. Элисон встала с табурета, чтобы рассмотреть инструмент получше. – Она позволяет мне расслабиться, доставляет удовольствие, успокаивает нервы. Приятно играть и для себя, и еще для кого-нибудь.
– Надо же, никогда об этом так не думала, – и Элисон дотронулась до гитары. – Но ведь на ней нельзя сыграть Бетховена.
– Отчего же?
И Кэйси по памяти стала наигрывать мелодию, с которой только что мучилась Элисон.
Та широко раскрыла глаза и опустилась около Кэйси на колени, чтобы не пропустить ни одного движения пальцев.
– Но ведь звук другой.
– Так ведь и инструмент другой. Другое ощущение и звук. Музыка существует в разных формах, Элисон, но это тем не менее музыка.
«Ну почему никто никогда не удосуживается поговорить с ребенком? – удивилась Кэйси. – Она впитывает все сказанное, словно губка».
– А вы сыграете еще что-нибудь? – И Эдисон устроилась у ног Кэйси. – Мне так нравится.
– Нет, пожалуй, ты не можешь пожаловаться на отсутствие слуха, – Кэйси улыбнулась и снова заиграла.
Джордан стоял на пороге и внимательно за ними наблюдал. «Неужели она никогда не перестанет устраивать сюрпризы?» – подумал он. Его удивило не то, что она играет. Узнай Джордан, что она дирижирует оркестром, он уже нисколько бы не удивился. Он не сомневался, что ей все под силу. Но его ошеломила ее способность давать и вызывать любовь. Неужели это врожденное качество?
Или она научилась этому? И сознает ли она сама, какой властью над людьми обладает?
Элисон ее любила. Это он видел по глазам девочки. Она принимала Кэйси такой, какая она есть. Без всяких вопросов, без сомнений. И так же ее любила Кэйси. «Но у меня-то сомнения есть, – размышлял он. – И вопросы тоже». И опять он убедился в ее правоте. Вырастая, мы утрачиваем способность к нерассуждающей любви.
Кэйси увидела его.
– Привет, Джордан. У нас час знакомства с музыкой во всем ее многообразии. Он подошел ближе.
– А меня вы пригласите принять в этом участие?
– Дядя Джордан, – Элисон вскочила, забыв поправить платье, – вам обязательно надо послушать, как Кэйси играет. Она просто чудо.
– Я слышал, – он посмотрел на Кэйси. – Согласен, ты чудо.
– У Элисон возникли некоторые трудности с Бетховеном, – объяснила Кэйси. – Так что я сбегала наверх за своим другом. Он мне, как всегда, помогает.
– Он? – Джордан, взглянув быстро на Элисон, сел на диван и посадил ее к себе на колени. – Ты не думаешь, что странно называть гитару «он»?
Эдисон хихикнула и взглянула на дядю.
– Я не хочу об этом говорить.
– Очень благопристойно с твоей стороны, – и он потрепал Эдисон по головке.
В ответ она обняла его за шею и крепко к нему прижалась. Его потрясла ее отзывчивость на малейшую ласку. Кэйси сказала, что ничто не может сравниться с любовью ребенка, но он до сих пор не уразумел полностью ее слов. А вот теперь, когда девочка его обняла, боже, как он мог раньше не замечать такой любви? Как мог ею пренебрегать? Джордан закрыл глаза и отдался радости бескорыстного, нерассуждающего чувства. От Элисон пахло шампунем, он чувствовал щекой, какие у нее тонкие и мягкие волосы. Это ребенок его брата. А теперь ребенок его, Джордана. И сколько же времени он потерял напрасно!
– Я ведь тебя люблю, Элисон, – тихо сказал он.
Элисон обняла его еще крепче.
– Правда?
– Да, – и Джордан поцеловал ее нежно пахнущие волосы, – да, правда.
Она вздохнула и крепче прижалась к нему. Он посмотрел на Кэйси.
А Кэйси молча плакала. Когда он взглянул на нее, она яростно затрясла головой, словно отрицала, что плачет, и встала, чтобы уйти, но он успел остановить ее.
– Не уходи, – вот все, что он сказал. Она обернулась, посмотрела на него и стала рыться в карманах в поисках сигареты. В первый раз он услышал, как она выругалась, не найдя спичек. Кэйси подошла к окну.
«Я люблю их обоих, – подумала она и прижалась лбом к стеклу. – Слишком люблю». Видеть их вместе вот так, видеть, как они вдруг поняли, что нужны друг другу, – это большая радость. Кэйси вздохнула и не стала больше сдерживать слез.
«Сколько еще я смогу быть с ними, прежде чем потеряю их? – Глубоко вздохнув, она попыталась успокоиться. – Нет, я не стану сейчас ни о чем таком думать. Когда я открывала эту дверь, я заранее знала, что рано или поздно она захлопнется перед самым моим носом». У нее снова заныло сердце. Кэйси смахнула слезы и повернулась как раз в тот момент, когда в комнате появилась Беатриса.
– Джордан, я ухожу. На вечер у Конвеев. Увидев Элисон у него на коленях, Беатриса нахмурилась.
– Элисон заболела?
– Нет.
Он почувствовал, как девочка съежилась у него под рукой, но по-прежнему крепко ее обнимал.
– С Элисон все прекрасно. Желаю получить удовольствие от вечеринки.
Беатриса вздернула бровь.
– Тебе самому надо бы туда поехать. Не следует пренебрегать своими общественными обязанностями.
– Предпочитаю и впредь ими пренебрегать. Передай Конвеям мой самый сердечный привет.
Беатриса вздохнула. Она уже повернулась, чтобы уйти, но тут заметила гитару.
– А это что такое?
– Это гитара, миссис Тейлор. – Кэйси вышла на середину комнаты.
– Я понимаю, что это гитара, мисс Уайет. – Беатриса кинула на нее высокомерный взгляд. – Но почему она здесь?
– Это гитара Кэйси, – осмелев, вставила Элисон. В объятиях Джордана девочка чувствовала себя в безопасности. – Она хочет научить меня играть на ней.
– Неужели? – спросила Беатриса ледяным тоном. – И какую же пользу принесет тебе это занятие?
– Но ведь лучше всего, чтобы интерес к музыке возник у ребенка в раннем возрасте, вы со мной согласны, миссис Тейлор?
Кэйси просто сияла дружелюбием. Резкий ответ замер у Джордана на губах.
Нахмуренный лоб Беатрисы разгладился.
– Естественно.
– Вот и я сторонница того, что детей надо знакомить с классической музыкой с самого раннего детства. Существуют очень интересные исследования на эту тему.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – Беатриса снова метнула презрительный взгляд на ни в чем не повинную гитару. – Но…
– Испанская гитара, вроде этой, создавалась на основе восточных образцов в течение всего семнадцатого века. – Кэйси говорила самым изысканным, но все же лекторским тоном, и Джордан посмеивался про себя. Похоже, спектакль предстоял забавный.
Совершенно ясно, что его мать потерпела поражение, по крайней мере, в этой битве местного значения.
– А на протяжении последующих веков несколько испанских музыкантов, в том числе несомненно известный вам Андрее Сеговия, доказали, что гитара ни в чем не уступит другим инструментам. И я уверена, вы согласитесь, что более широкое ознакомление Эдисон с музыкой и развитие ее музыкальных способностей будет чрезвычайно полезно, когда она займет свое место в обществе взрослых.
Беатриса все еще немного хмурилась, но в то же время казалась сбитой с толку. Кэйси была сама серьезность.
– Какое у вас прекрасное платье, миссис Тейлор.
Беатриса оглядела свое платье из сиреневого шелка.
– Благодарю вас, – и рассеянно пригладила юбку. – Я собиралась надеть белое вуалевое, но сегодня вечером будет довольно прохладно. А когда холодно, белое не носят.
– Правда? – и Кэйси удивленно подняла брови. – Но ведь это платье, выглядит не слишком теплым.
Беатриса неодобрительно взглянула на нее:
– Я накину сверху свою норку. Она повернулась и вышла, недоумевая, как же это случилось, что она так незаметно сдала свои позиции.
– Ух ты, – пробормотала Кэйси ей вслед, – ну не дура ли я?
– Причем довольно хитроумная, – заметил Джордан.
Его мать раздражала Кэйси, это совершенно ясно, но сдерживалась их порывистая гостья с гораздо большим успехом, чем это удавалось ему. Джордан внезапно расхохотался.
– Знаешь, твою бабушку сейчас здорово удивили, – сказал он Элисон, – восточные гитары, семнадцатый век! – И покачал головой. – Скажи, Кэйси, чего нет в той энциклопедии, которую ты носишь в голове?
Кэйси на минуту задумалась.
– А о чем, собственно, ты хотел бы узнать?
Он вздернул подбородок, весело принимая вызов.
– Как называется столица штата Арканзас?
Элисон хихикнула и шепнула ему что-то на ухо.
– Арканзас, – проговорила Кэйси, и ее взгляд устремился к потолку. – Арканзас… расположен на юге центральных штатов США. На севере граничит со штатом Миссури, на востоке – с Миссисипи и Теннесси; на юге – с Луизианой, на западе – с Техасом и Оклахомой. Двадцать пятый штат. Образован в 1836 году. Почва плодородная, пригодная для земледелия, разнообразные залежи минералов, в том числе единственная в Соединенных Штатах алмазная копь, обширные лесные массивы. Название местности дали индейцы из племени сиу. В штате нет естественных больших озер, климат сравнительно мягкий. Ах да, – и она подняла вверх палец, – столица и одновременно самый большой город – Литл-Рок.
Она опустила глаза и простодушно улыбнулась Джордану:
– Никто не хочет прогуляться перед обедом?
