Глава 8

 Нью-Йорк. Когда самолет приземлился, шел противный моросящий дождь, переходящий в снег. На улицах, покрытых слякотью, было скользко, всюду автомобильные пробки. Толпа шустро перемещалась по тротуарам, растекаясь потоками, кто в офисы, кто в магазины. Ничто не могло привести Кэйси в больший восторг. «Нью-Йоркцы всегда спешат», – подумала Кэйси. Она их любила за это. И, по ее мнению, не было в мире города, который так самозабвенно и по-детски чувствовал Рождество и умел ему радоваться. Куда ни посмотришь, всюду елки, огни, сверкающие украшения. И неизменные Санта-Клаусы.

 Пока ехали на машине из аэропорта, она жадно впитывала в себя это зрелище, стараясь ничего не упустить. И сейчас, оказавшись в спальне номера, который Джордан снял на двоих, она прижалась носом к стеклу и продолжала рассматривать город. Легкие фигурки Нью-Йоркцев, уносимые общим течением людской реки, безумное освещение, ухищрения рекламы. Поразительно, как же она изголодалась по вавилонскому столпотворению большого города.

 Джордан не ожидал от нее такого бурного восхищения городской суетой. Судя по ее рассказам о детстве, можно было подумать, что жизнь она предпочитает сельскую, тихую. Но удивительно, она никак не могла насытиться городом и просто пускала пузыри от восторга, указывая ему на то и на это. Любой бы решил, что она в Нью-Йорке впервые в жизни, но он-то знал, что осенью Кэйси всегда проводит на Манхэттене несколько недель.

 – Ты так ведешь себя, словно никогда еще здесь не бывала, – развеселился Джордан.

 Она с улыбкой обернулась. Замечательная все же произошла перемена. Веселое, сияющее лицо. И не подумаешь, что всего несколько дней назад взгляд у нее был такой несчастный.

 – Но это же чудесный город, правда? Так много народу, повсюду кипит жизнь. И снег идет. Не знаю, как бы я пережила декабрь, ни разу не увидев снега.

 – Ты поэтому и поехала, – и, наклонившись, он погладил ее по голове, – только чтобы увидеть снег?

 – Естественно, – Кэйси легонько поцеловала его в губы. – Другой причины нет. А у тебя?

 – Да есть кое-какие, одна-две. Она вынырнула из кольца его рук и обошла комнату.

 – Здесь недурно, – решила она и провела пальцем по комоду. В воздухе почувствовался слабый запах полироля. – Но обычно я работаю не в таких условиях.

 – Но мы приехали не работать. Она оглянулась через плечо.

 – Разве?

 – Нам предстоит званый вечер и несколько встреч. Вот, собственно, и все.

 Джордан снова подошел к Кэйси и повернул ее лицом к себе.

 – Кстати, вечером вполне можно пренебречь. Да и вообще, не лучше ли все обговорить по телефону? Ты ведь помнишь, что не ради этого все затевалось.

 – Джордан, я понимаю, ты сделал это ради меня, – она смотрела на него, и взгляд ее был умиротворенным и почти счастливым. – Я тебе очень благодарна.

 – Не забудь, что и для меня это имеет некоторое значение. – И он крепко обнял Кэйси. Что она с ним делает?! Он знает ее всего два месяца, но она стремительно занимает самое важное место в его жизни.

 – А мы действительно здесь одни? – промурлыкала Кэйси. Прекрасное чувство освобождения пронзило все ее существо. «Господи, неужели они действительно одни?»

 – Одни, – подтвердил Джордан, и она завороженно потянулась губами к его губам.

 – А когда будет эта вечеринка? – Она стащила с него пиджак и стала трудиться над рубашкой.

 – Через час примерно. – Его руки оказались под ее свитером.

 – Скажи-ка мне… – Она слегка прихватила зубами его губу и почувствовала ответную дрожь. – А если мы опоздаем – это сочтут невежливостью или просто модной экстравагантностью?

 – Невежливостью, – уверенно заявил Джордан и стал расстегивать пряжку на ее тоненьком пояске. – Непозволительной невежливостью.

 – Тогда давай будем невежливы, Джордан. – Она распахнула рубашку и со вздохом обняла его.

 – Давай будем просто ужасающе невежливы.

 Они уже лежали в постели, но Джордан не торопился. Теперь настало время для неспешной любви. Кэйси вся растворилась в наслаждении, которое окутывало ее, как облако. Его прикосновение воспламеняло. Там, где он целовал, кожа горела. Он был осторожен, помня, какие недвусмысленные следы оставил вчера на ее теле. Но безудержность желания была такова, что он забывал о ее хрупкости.

 Кожа у Кэйси была гладкая, белая. Хотя она много времени проводила на воздухе, загар плохо приставал к ней, и его бронзовая рука резко темнела на фоне ее белоснежного тела. Он поцеловал ее грудь, и Кэйси застонала. Она моментально отзывалась на малейшие его прикосновения, и гораздо сильнее, чем любая из женщин, какую он до этого знал. Она ничего не боялась, не раздумывала, не сдерживалась. Любовь ее была совершенно свободна и не признавала границ. Очень нежно он прикусил сосок, и она выгнулась дугой, с восторгом летя прямо в самое пекло страсти. Пальцы ее вцепились ему в плечи, она бормотала что-то, явно желая, чтобы он поспешил. Но он длил удовольствие, не спеша ласкал ее груди, поглаживал живот, нежную кожу бедер.

 – Джордан, – с огромным трудом выдавила она из себя, сгорая от нестерпимого желания. – Я хочу тебя, хочу прямо сейчас.

 – Нет, слишком скоро, – и он провел языком от ложбинки между грудями вниз до самого пупка. – Слишком, слишком торопишься.

 Он касался ее везде то слегка, то грубовато, а она содрогалась под его руками от нетерпения. Он пальцами помог ей достичь свершения, и она впала в полузабытье, понимая, что теряет рассудок. Большего удовольствия она уже не ждала, и, казалось, страсть ее тоже иссякла. Но Джордан упрямо вел ее за собой куда-то дальше, к каким-то высшим ощущениям, которых она уже и представить себе не могла. И жизнь вдруг с новой силой завладела каждой клеточкой ее тела. Оно снова будто гудело под током. На нее вновь сошло нетерпеливое, почти паническое желание, и Кэйси вцепилась в Джордана, желая, чтобы и он хотел ее так же отчаянно. А его руки метались по ее телу, вызывая дрожь.

 Внезапно он снова впился поцелуем в ее рот – жадным и требовательным. Он скользнул губами вниз к ее шее и прикусил кожу. Он забыл, что поклялся быть очень нежным. Он забыл обо всем на свете, кроме этого тонкого, легкого тела, и чувствовал только непреодолимый страстный голод, который могло утолить только оно.

 Они высекали друг из друга искры, и вот он уже слился с нею воедино. Время неспешной любви кончилось.

 

 Джордан уже понимал, что время не умаляет его желаний, а Кэйси отнюдь не наскучивала ему. Более того, жизнь в ее присутствии обретала новые краски.

 Элегантный отель, выходящий фасадом на Центральный парк, был целиком заполнен представителями книжного мира: писателями, редакторами, литературными агентами, воротилами издательского бизнеса. Но в центре людского водоворота была она. Другие женщины сверкали драгоценностями: бриллианты, сапфиры, изумруды. Кэйси прекрасно обходилась без мишуры.

 Она сидела на ручке кресла, потягивая шампанское, и, смеясь, разговаривала с Саймоном Гермейном, владельцем одного из самых известных в стране издательств. Над ее плечом нависал Джей Ричарде. Ему принадлежала четверть всех магазинов, специализирующихся на продаже бестселлеров. Там была и Агнес Гринфилд, литературный агент из лучших, она представляла интересы Джордана вот уже десять лет, и он впервые видел, как она ухмылялась. Нет, она улыбалась и раньше, а также усмехалась, фыркала, но никогда не ухмылялась. Кэйси вдруг положила руку на плечо Гермейна, сказала что-то такое, отчего он, откинув голову, оглушительно захохотал. Похоже, она произвела настоящую сенсацию.

 Кэйси поискала взглядом в толпе Джордана и улыбнулась ему, медленно поднося стакан к губам. Его снова с необыкновенной силой пронзило желание, так что он едва не покачнулся. «Как это у нее получается? – спросил он себя. – Как ей удается заставить меня снова ее желать, когда я еще не успел остыть от ее объятий? Когда я наконец удовлетворюсь?» Да и к чему вопросы, если думал он сейчас только об одном: когда снова удастся ускользнуть вдвоем, оставив всех с носом, и иметь ее всю и только для себя.

 – Расширяющаяся пропасть между элитарной и популярной литературой привела к тому, что рядовой читатель не может в свое удовольствие почитывать легкую, развлекательную беллетристику, не испытывая чувства вины.

 Кэйси удивленно поглядела на Джея Ричардса, высказавшего эту мысль. Джордан подошел к ним поближе.

 – Но я прочла все ваши книги, и моя совесть совершенно чиста, – Кэйси опять отпила шампанское.

 Джей помолчал немного, переваривая ее слова, и только потом хохотнул.

 – Таким образом меня только что поставили на место. У меня был бы сильный соблазн начать дело вдвоем, если бы я смог найти такого партнера, как она.

 – А я пытаюсь убедить Кэйси написать книгу, – и Гермейн, глазом не моргнув, залпом осушил неразбавленное виски. У него было широкое цветущее лицо с графитно-серыми усами. Кэйси показалось, что он похож на ведущего телевизионной программы ее детства.

 – Ценю ваши слова, Саймон, – Кэйси заправила кудряшки за уши и положила ногу на ногу. – Но я всегда считала, что быть писателем – означает быть экономным в словах. Я же строчу, как из пулемета.

 – Но ты рассказываешь чертовски занятно, – и он дружески похлопал ее по коленке. У Джордана глаза полезли на лоб.

 – И я излишне темпераментна, – Кэйси едва успела допить бокал, как получила новый. – Спасибо, – и она дружески кивнула Джею Ричардсу.

 – А какой писатель не темпераментен? – сердито фыркнул Гермейн. – Вот, как, например, у тебя с этим, Джордан?

 – Я, знаешь ли, периодами.

 – Со мной трудно работать постоянно. Но, по крайней мере, хоть в этом я предсказуема, – вставила Кэйси.

 – Вот тут ты ошибаешься, по-моему. Ты не предсказуема ни в чем, – совершенно искренне заявил Джордан.

 – Чудесный комплимент. Джордан, вон там стоит фантастически соблазнительная икра. Если я сейчас не набью себе ею живот, мне станет плохо.

 Она ринулась к уставленной роскошными закусками буфетной стойке. Джордан последовал за ней и теперь наблюдал, как она щедро накладывала белужью икру на хрупкий тонкий крекер.

 – Вы с Гермейном как будто поняли друг друга, – сказал он.

 – Он милашка, – ответила Кэйси с полным ртом и потянулась за вторым крекером. – Господи милосердный, я просто умираю с голоду. Ты понимаешь, сколько времени прошло, если сравнивать с Западным побережьем? Мы ели в самолете? Я никогда ничего не помню, что там происходит на высоте тридцати тысяч футов над землей.

 – Милашка? – переспросил Джордан, не обращая внимания на ее болтовню. – Не помню, чтобы хоть кто-нибудь так отзывался о Гермейне прежде.

 – О да, я знаю, что о нем рассказывают. – Кэйси окинула стойку в поисках, чего бы еще отведать, и увидела омаров. – Силы небесные, они, наверное, тверды, как подошвы, и худы, как отощавшие от голода собаки. А это что? – И она указала на другое блюдо.

 – Это говяжий язык.

 – Тогда пропустим.

 И она подцепила другого омара.

 – Этот мне чем-то нравится.

 – Наверное, он к тебе испытывает взаимное чувство.

 Кэйси улыбнулась и помолчала, чтобы отпить шампанское.

 – Твоя чувствительность была оскорблена, когда Саймон положил руку мне на коленку, да? Ты ужасно забавный – такой сдержанный и солидный. Джордан, тебя очень смутит, если я тебя прямо сейчас поцелую?

 Она дразнила его, и он это знал. Поэтому он решительно обхватил ее за шею и притянул к себе. И прежде чем наградить долгим, крепким поцелуем, увидел ее смеющиеся глаза. От ее губ шел аромат экзотической кухни.

 – Хорошая икра?

 – Да, у меня к ней слабость. Кэйси отвернулась, взяла крекер, положила изрядную порцию икры. И протянула ему:

 – Я просто не могу наесться. Откуси.

 Джордан откусил немного.

 – Я хочу, чтобы мы отсюда ушли, – сказал он тихо. – Я хочу быть с тобой вдвоем и раздеть тебя, не торопясь, постепенно, одну вещицу за другой.

 – Интересное предложение, – прошептала она, коснувшись пальцем его галстука. – А мне можно будет так же поступить с тобой?

 – Что значит можно?! Необходимо!

 – Джордан! – к ним решительно приближалась женщина – плотная, лет сорока с чем-то, беззастенчиво химическая блондинка с большим бюстом. Кэйси быстро мысленно перелистала свой файл и наткнулась на газетную фотографию Сирены Ньюпорт, в высшей степени удачливой романистки, чьи книги были битком набиты мордобитием, насилием и сексом.

 Сирена сердечно расцеловала Джордана в обе щеки.

 – Не часто ты показываешься на таких сборищах, – попеняла она ему, – а я хочу появляться на них в обществе классных мужчин.

 – Сирена, приятно с тобой увидеться.

 – А это кто? – И она пронзительно взглянула на Кэйси. – Господи, какая тоненькая, ну, того гляди, переломится, и определенно потрясная. Если я останусь здесь, то буду рядом с ней казаться белой слонихой.

 Ты писательница, моя милая? И у кого ты красишь волосы?

 – Нет, я просто поклонница, мисс Ньюпорт, а с этим цветом волос я родилась на свет.

 – Но это отвратительно, – Сирена уперлась в пухлое бедро и недовольно покачала головой. – Натуральный цвет? Но это чертовски несправедливо. А чья ты поклонница, Джордана или моя?

 – Вас обоих, – Кэйси с каждой минутой Сирена нравилась все больше.

 Сирена беззастенчиво захохотала. Похоже, эта женщина все делала громко, смачно, привлекая всеобщее внимание.

 – Но это как-то необычно. Немногие читали и «Последний отказ», и «Победу страсти», правда, Джордан?

 – Но Кэйси весьма оригинальный человек, Сирена. Сирена Ньюпорт. Кэтлин Уайет, – запоздало познакомил их Джордан.

 – А чем ты занимаешься? О, я знаю, – и она подняла руку, мешая Кэйси ответить, – модельный бизнес.

 – То есть я прогуливаюсь по подиуму? – спросила, явно забавляясь, Кэйси.

 – Хотя нет – ты актриса, – переменила мнение Сирена. – У тебя слишком выразительное лицо.

 – Спасибо, но я не играю на профессиональной сцене. Я занята только в ежедневных скетчах.

 – И умная к тому же, – пробормотала Сирена. – Ты случайно не агент, старающийся переманить Джордана от Агнес?

 – Мне слишком дорога моя жизнь.

 – Ну что ж, дорогая, я тобой полностью очарована, но сбита с толку.

 Сирена подозвала проходящего официанта и схватила с подноса бокал шампанского. На ее пальцах с ярко-красными ногтями сверкнули крупные драгоценные камни.

 – Кто же ты такая?

 – Я антрополог.

 – Шутишь, – и Сирена вопросительно взглянула на Джордана. – Она шутит?

 – Ты бы ни секунды не сомневалась, если бы прослушала лекцию о ритуальных обрядах индейцев племени сиу, – ответил Джордан и докончил свой бокал.

 – Не может быть, – Сирена не знала, что сказать.

 – Кэйси работает вместе со мной над моей новой книгой.

 – Гм-м. – И Сирена сделала полновесный глоток.

 – А ты случайно не знаешь чего-нибудь интересного о племени алгонкинов, миленькая?

 – Это племя американских индейцев, которые в семнадцатом веке были рассеяны ирокезами. Большинство из алконкинов потом осело в Квебеке и на берегах Онтарио, – с готовностью сообщила Кэйси.

 – Но это же судьба! – воскликнула Сирена, хватая за руку Кэйси, – ты веришь в судьбу, дорогая?

 Кэйси бросила на Джордана взгляд и усмехнулась.

 – В сущности, верю.

 – Я только что начала новую книгу. Первая половина действия происходит в Англии, а во второй мой разорившийся аристократ отправляется в колонии. Он почти умирает с голоду, избитый до полусмерти, встречает на пути алконкинов. Ты мне вот что скажи. Они его не оскальпируют и не сделают с ним еще чего-нибудь ужасного?

 Кэйси усмехнулась.

 – Большинство индейцев-алгонкинов некоторое время относились к белым поселенцам дружелюбно. Все зависит от обстоятельств.

 – Чудесно! Замечательно! – и Сирена подхватила Кэйси под руку. – Я у тебя ее похищаю на час, Джордан. Слишком большая удача, чтобы ею не воспользоваться. А ты выпей еще шампанского, – и она с материнской лаской похлопала его по щеке.

 – Когда я закончу этот эпизод, я тебе отошлю ее обратно.

 Кэйси успела только оглянуться на Джордана и пожать плечами, а Сирена уже деловито тащила ее прочь.

 

 – Представь, впервые, – сказала она позже, – я встретила человека, который способен меня переговорить.

 Она откинулась на спинку заднего сиденья, уютно устроившись на руке Джордана.

 – И я, естественно, чувствую себя униженной. У меня появилось серьезное поползновение задушить ее уже через час.

 Кэйси сидела так близко, запах ее волос был так соблазнителен. Боже, такая теплая, немного сонная, взбудораженная после шампанского. Он ее хотел.

 – Она пилила тебя два часа и десять минут.

 Кэйси тихо рассмеялась.

 – Но она сногсшибательная женщина.

 – И я всегда так думал до сегодняшнего вечера.

 – Она тебя очень любит, – и Кэйси ему улыбнулась. – Она говорит, что ты замечательный писатель и чудесный человек, особенно когда забываешь о вежливости. – И засмеялась, увидев его удивленное лицо. – Мне пришлось с ней согласиться.

 – Поглядеть, так вы прямо родственные души. – Джордан обнял ее за плечи и притянул к себе. Кэйси слегка куснула его за ухо.

 – А почему ты меня не целуешь так, как на вечеринке? Как сильный и властный мужчина?

 – Черт тебя побери, Кэйси, – он засмеялся и прижался ртом к ее губам.

 – М-м-м, выругай меня, и я твоя, – невнятно проворковала она.

 – Поосторожнее, – предупредил Джордан, ощущая все возрастающий, несмотря на ее насмешки, голод. – Я потерял всяческое терпение уже час назад.

 Кэйси снова рассмеялась. И, почувствовав легкое головокружение, завозилась, устраиваясь поудобнее. «И он желал ее страстно, пламенно, – вспомнила она, – его сжигал адский огонь, который только она могла затушить».

 Кэйси взглянула на Джордана, и ей снова захотелось смеяться: «Сирена Ньюпорт. „Женщина Честерфилда“. Ну не забавно ли?»

 «Ах, вот в чем дело, – понял наконец Джордан. – Она по-настоящему пьяна».

 – Кэйси, ты наклюкалась, – заметил он, развеселившись.

 – Хорошо сказано, – согласилась она, – вы, писатели, умеете обращаться со словами.

 Она подняла голову, рот ее был почти рядом с его.

 – Ты что, хочешь воспользоваться моим состоянием? – таинственно прошептала она.

 – Непременно.

 – О, прекрасно! – И она обхватила его шею руками. – Начинай прямо сейчас.

 Автомобиль затормозил у тротуара, и Джордан высвободился из ее объятий.

 – Ну почему я не заплатил шоферу сразу?

 – Это все ерунда, – Кэйси с помощью швейцара выбралась из машины. Холодный воздух, все еще пахнущий снегом, царапнул ее лицо, но в голове не прояснилось.

 – Джордан, – и она оперлась на его руку, – я только сейчас поняла. Ведь ты, наверное, читал книги Сирены? Это правда или я спьяну несу невесть что?

 – Разумеется, я их читал. – Он ловко повел ее к двери, потом через холл и дальше к их номеру. – Тебя это удивляет?

 – Да я просто столбенею от удивления.

 – Потрясающе, что тебе удается вообще держаться прямо. Оказывается, ты остолбенела. Ну тогда все понятно, – отпарировал он и вызвал лифт.

 – Но, Джордан, мне трудно представить тебя за чтением «Женщины Честерфилда»!

 Кэйси позволила втащить себя в кабину лифта.

 – Почему? – ОН нажал кнопку их этажа и привлек Кэйси к себе.

 – Говоря словами Гермейна, она слишком хорошо умеет рассказывать.

 Он поцеловал ее быстрым, отчаянным, голодным поцелуем, от которого она едва удержалась на ногах. Он провел рукой по ее спине, платье прижалось к телу, но холодное прикосновение шелка нисколько не отрезвило ее… Жар разгорался медленно, и Кэйси потихоньку становилась податлива в его руках, словно воск. Страсть, подогретая вином, закипала под его прикосновениями, губы стали мягкими, тело вздрагивало от вожделения, голова кружилась. Она словно пылала и плыла одновременно. Больше она уже не могла стоять и почти повисла на его руках, чувствуя, что еще чуть-чуть и она упадет прямо здесь.

 – Господи, Кэйси, никогда в жизни лифт не поднимался так долго.

 Он зарылся лицом в ее волосы, пытаясь хоть как-то прийти в себя. Она была так податлива, так жаждала быть им любимой. Джордан чувствовал себя неимоверно сильным и властным. Непривычная ее слабость возбуждала необыкновенно. На самом деле причиной всему была сила ее темперамента, которую Кэйси уже не контролировала.

 Двери лифта открылись, и он вывел Кэйси в коридор.

 – Джордан, – она повернулась к нему лицом, пытаясь что-то сказать. Глаза ее затуманились.

 – Что?

 – Ты помнишь, что Честерфилд делает с Мелани в главе седьмой, непосредственно перед тем, как на его корабль нападает английский фрегат?

 Он ухмыльнулся:

 – Представь себе, помню. А что?

 – Ну и хорошо, – и Кэйси снова обвила его шею руками. – Я просто полюбопытствовала, ну, чисто теоретически – нельзя ли фантазию перевести в категорию факта. Подумываю, не написать ли специальную статью на этот счет.

 – Ах, вот как. Ученая дама собирается воплотить теорию в жизнь?!

 – Совершенно верно. – И она взъерошила ему волосы. – Ты ничего не имеешь против?

 – В интересах науки меня можно и убедить.

 Он заключил ее в объятия.

 – Начнем, пожалуй, вот с этого. Он сунул ключ в замок, открыл дверь и внес Кэйси в комнату.