Глава 12

 Канун Рождества. Волшебство. Правда, вместо снега здесь были пальмы, но в жизни Кэйси и раньше случались бесснежные Рождества. Она проведет этот день с мужчиной, которого любит, и с ребенком, который лихорадочно ожидает праздника. И уже в одном этом было нечто неизъяснимо чудное.

 Она знала, что работа ее почти окончена. Джордан уже вполне справлялся один, не нуждаясь в ее советах. Теперь ему могло хватить того, что имелось в справочниках. Честно говоря, она тянула время. Джордан, независимо от того, сознавал ли он это, занимался тем же самым. Все должно было кончиться и совсем скоро – но ведь не на Рождество же? Кэйси сама обо всем позаботится. Она уже составила план: пройдет праздник, она соберет вещи и сообщит Джордану, что уезжает. Долгие проводы – лишние слезы. Она все подготовит, чтоб уж сразу, как в холодную воду.

 Приняв твердое решение, Кэйси почувствовала себя лучше. Она поставила себе условие: еще одна неделя – и все. В первый день нового года она уедет от него, от Элисон и начнет жить как жила – без них. Она была сильной. Она знала, что такое терять. К этому нельзя привыкнуть, но это можно перенести. Но на Рождество у нее будет семья, пусть хоть на одну неделю.

 Она сидела на коврике в гостиной и смотрела, как Элисон пытается угадать, какие подарки лежат под елкой. При этом она стрекотала, как сорока: что бы это могло быть? Это обязательно должно быть вот это, и сколько сейчас времени, и сколько часов еще ждать?

 – Да ты спрашиваешь об этом каждую минуту. – И Джордан посадил ее к себе на колено. – Почему бы нам, собственно, не узнать, что там, прямо сейчас?

 – О нет, дядя Джордан, так нельзя. – И она взглянула на Кэйси в надежде, что та радостно возразит ей. Тогда все сразу будет можно.

 – Нет, нет, – сказала Кэйси. – Это будет большая обида для Санта-Клауса.

 Элисон рассмеялась и прижалась к дяде.

 – Кэйси, но ты же знаешь, что на самом деле Санта-Клауса не существует.

 – Понятия не имею, о чем ты говоришь.

 Вы, мисс Тейлор, – юный циник.

 – Да? – Элисон задумалась над новым для нее словом. Протянув руку, она взяла маленький стеклянный шарик, в который был вставлен миниатюрный лесной пейзаж. Она перевернула его, и в шарике пошел снег. – Никогда еще такого не видела.

 – Разве? – Джордан даже удивился, когда это она успела заметить игрушку. – Я нашел его на антресолях сегодня утром. Знаешь, это вещица твоего отца. Когда мы были маленькими, он любил в него играть.

 – Правда?

 – Ну конечно. Я подумал, что, может быть, тебе захочется взять его себе.

 – Навсегда? – Она осторожно сжала шарик в пальцах и неуверенно посмотрела на дядю.

 – Навсегда.

 Эдисон опять повернула шарик, снег стал падать наискосок.

 – Он любил снег, – задумчиво сказала она. – Когда мы жили в Чикаго, то играли в снежки. И он всегда позволял победить его.

 Элисон снова прижалась к груди Джордана и задумчиво вертела игрушку то так, то эдак.

 Кэйси молча за ними наблюдала. Значит, он постарался найти что-нибудь, принадлежавшее отцу Элисон, и подарить девочке на Рождество. Если бы она уже не любила Джордана всем сердцем, она бы влюбилась в него сию минуту. «Он добрый человек, – подумала она. – Кроме всего остального, он добрый человек – и это всего важнее».

 Кэйси встала: пусть они немного побудут одни.

 – Кэйси? – Джордан быстро взглянул на нее, и она остановилась.

 – Мне нужно еще завернуть кое-какие подарки, – сказала она.

 – А кто-то что-то говорил насчет нанизывания попкорна? – Джордан явно не хотел, чтобы она уходила.

 – Попкорна? – Глаза у Элисон засияли. – На елку?

 – Кэйси мне сказала, что рождественская елка никуда не годится, если на ней нет бус из попкорна, – заявил Джордан. – Что ты об этом думаешь?

 – А можно их сделать прямо сейчас?

 – Да я-то готов, но у Кэйси, кажется, есть еще какие-то планы. – Джордан был явно доволен своей уловкой.

 – Я человек сговорчивый. – Кэйси сразу приступила к делу с обычной своей энергией. – Но нам нужно очень много ниток и три иголки. Сможешь это устроить, Элисон?

 – Но ведь мы и поедим немножко, а?

 – Конечно.

 Элисон быстро соскочила с колен Джордана и, зажав шарик в руке, выбежала из комнаты.

 – Иногда я тебя вижу насквозь, Кэйси. – Джордан встал и подошел к ней. – Ты чуть не плакала, но тебе не хотелось, чтобы я или Элисон видели твои слезы.

 – Ты сделал ей замечательный подарок.

 – Знаешь, я и в прошлом году встречал Рождество с Элисон, но мне и в голову не пришло подарить ей этот шарик.

 Он взял ее лицо в ладони и долго смотрел ей в глаза.

 – Не заставляй меня рыдать, Джордан. Что же я буду встречать Рождество в слезах. Это не дело.

 – Я нашла. – На пороге стояла запыхавшаяся от бега Элисон. В руках у нее были пачка иголок и толстый клубок суровых ниток.

 – Ну, наполовину дело уже сделано. – Кэйси подошла к Элисон, обняла ее за плечи, обернувшись к Джордану, сказала:

 – Пойдешь с нами?

 – Ни за что не пропущу такую возможность.

 Когда они подошли к кухонной двери, Джордан заметил:

 – Не уверен, что Франсуа это понравится. Для него кухня – святилище.

 – Ерунда, – пробормотала Кэйси.

 И они вошли.

 Франсуа поклонился. Он не носил белого колпака, как предполагала Кэйси, но усы имелись.

 – Мсье. – И он еще раз поклонился отдельно Джордану. – Чем могу служить?

 – Франсуа, – начал Джордан. За прошедшие годы он не раз был свидетелем скандалов, которые устраивал капризный шеф. – Нам кое-что нужно сделать, чтобы украсить елку.

 – Да, мсье?

 – Мы хотим нанизать попкорн в виде бус.

 – Попкорн?! И вы хотите иметь дело с этим попкорном в моей кухне?!

 И прежде чем Джордан успел ответить, Франсуа разразился негодующей речью на французском языке.

 – Франсуа? – голос Кэйси изменился до неузнаваемости.

 Разгневанный хозяин кухни повернулся и напыщенно поклонился.

 – Мадемуазель? – он был готов к бою, и усы его победно топорщились. Кэйси улыбнулась.

 – Votre cuisine est magnifique [1], – начала она на безукоризненном французском. Она хвалила его еду, плиту, полки, рабочий стол, набор кастрюль. Франсуа таял на глазах, при этом успевая с жаром ей поддакивать. Она изъявила бурный восторг по поводу всего его кухонного инструментария, особенно подчеркивая превосходное состояние ножей.

 Когда она завершила свой невероятный монолог, сияющий Франсуа поцеловал ей руку, опять поклонился Джордану и величественно удалился из кухни.

 – Ну что ж. – Джордан взглянул на затворившуюся дверь, потом на Кэйси. Удивляться он уже не мог – устал. Она взяла сковороду и как ни в чем не бывало поставила ее на плиту. – Где это ты научилась так хорошо говорить по-французски?

 – Моя напарница по комнате в колледже прекрасно говорила на нескольких языках. А где попкорн?

 Джордан, пропустив ее вопрос мимо ушей, поинтересовался:

 – А что ты ему сказала? Я всегда считал, что у меня неплохой французский. Но из вашей болтовни я ничего не понял.

 – Да так, о том о сем, – улыбнулась Кэйси. – И кстати, я сказала, что ты хочешь дать свободный вечер ему и всему кухонному персоналу. Так где попкорн?

 Джордан засмеялся и открыл нижнее отделение ларя.

 – Я тут его припрятал тайно, очень рискуя навлечь на себя неудовольствие Франсуа.

 – Ты молоток парень, Тейлор. – И она взяла у него банку. – Теперь мне нужно немного масла.

 Джордан жестом попросил Элисон достать масло, а затем наклонился и быстро прошептал Кэйси на ухо кое-что по-французски. Уголки ее губ дрогнули.

 – Я просто в отпаде, – проговорила она. – Я сгораю от любопытства. Но я настолько шокирована, что, боюсь, не стану узнавать, откуда тебе известно такое выражение.

 Через несколько минут в кухне стало шумно от лопающихся зерен. Элисон уселась у стола, на котором разделывали мясо, и, скрестив ноги, тщательно отрезала нити нужной длины. Джордан расположился напротив нее и наблюдал за ее работой. «Когда в последний раз я слышал этот звук, – задумался он, – в колледже? Нет, в доме брата лет, наверное, пять-шесть назад. Да, Кэйси, очевидно, права. Я изолировался от мира».

 – Ведь это просто шедевр, – объявила Кэйси, опрокидывая попкорн в миску. – Ни одного неудачного зерна.

 Джордан запустил руку в миску.

 – А где масло?

 Элисон тоже сунула руку рядом с дядиной.

 – Берите с полки, – деловито проинструктировала их Кэйси.

 Да, работали они отнюдь не в молчании. Элисон болтала, когда не жевала, но нитка ее увеличивалась с каждой минутой. А Кэйси казалось, что она уже не раз вот так, вместе с ними, готовилась к встрече Рождества и что им предстоит встретить вместе еще не один праздник. Но в глубине души она понимала, что это первый и последний раз. Ее охватила дрожь.

 – Холодно? – спросил ее Джордан.

 – Нет. – И она постаралась подавить неприятные мысли. – Просто коза наступила на то место, где будет моя могила.

 – Не коза, а гусь, – улыбаясь, поправил ее Джордан.

 – Гусь, коза, какая разница. – Она пожала плечами и занялась попкорном. – У тебя не очень хорошо получается, Джордан, – заметила Кэйси укоризненно.

 – Мне нужен пример.

 – А моя нитка будет самой длинной, – заявила Элисон, – в ней будет целых сто миль.

 – Цыплят по осени считают, – усмехнулась Кэйси.

 – А как ты ухитряешься это делать, Джордан? – спросила вдруг Кэйси, внимательно наблюдая за ним. – Это у тебя получается само собой или надо было практиковаться?

 Джордан уставился на нее в полном замешательстве.

 – Я про твои брови. Как это тебе удается вздергивать только одну? Хотелось бы мне тоже так научиться, у меня получается всегда одновременно. Давайте выпьем по чашке горячего шоколада.

 Она вскочила с места и открыла буфетную дверцу. Джордан перестал нанизывать бусы.

 – Кэйси, подойди сюда.

 – Джордан, приготовление горячего шоколада требует особой сосредоточенности и осторожности, не смей отвлекать меня.

 Она тщательно отмерила количество молока. Тогда он сам подошел к ней, взял за руку, подвел к порогу и показал пальцем на пучок омелы, висевшей над ее головой. Кэйси улыбнулась, глядя на омелу. Ох уж эти традиции! Кажется, Джордану понравилось их соблюдать.

 – Она настоящая?

 – Настоящая, – заверил он ее.

 – Ну, в таком случае… – И она легко поцеловала его в губы.

 – Но в кино не так целуются, – заметила Элисон, вытаскивая еще порцию попкорна.

 – Совершенно верно, – поспешно согласился с ней Джордан, прежде чем Кэйси успела хоть что-то сказать.

 Он обнял ее и показал, как это делается по-настоящему. Поцелуй был долгим, и от его сладости у Кэйси даже слегка закружилась голова. Она притиснула Джордана к себе.

 «Она запомнит этот поцелуй, в нем было что-то особое, значительное, что-то главное», – решила она про себя.

 – Ну, так гораздо лучше, – заявила Элисон, когда Кэйси оторвалась от Джордана. – А у меня нитка кончилась!

 Немного позднее они снова собрались в гостиной. Элисон прикорнула, поджав ноги, на диване около Джордана, пристроив рядом гитару. Кэйси смотрела, как разноцветные елочные огоньки играют на лице засыпающей девочки.

 – День выдался для нее слишком утомительный, – прошептала Кэйси.

 – Жду не дождусь, когда завтра она будет разворачивать свертки с подарками. Хочу увидеть ее лицо.

 Он вынул гитару из вялых рук Элисон и подал ее Кэйси.

 – А твой маленький подарочек надежно упрятан?

 – Чарльз сторожит его в гараже и, подозреваю, не очень-то охотно с ним расстанется. – Кэйси встала. – Возьму Элисон, отнесу ее наверх в постель.

 – Нет, я сам это сделаю. Джордан осторожно взял племянницу на руки и встал.

 – Почему бы тебе не поставить пока пластинку?

 Когда он ушел, Кэйси направилась в его кабинет за стерео. «Шопен, – решила она, перебирая пластинки, – сегодня ночь, созданная для романтики».

 В доме было тихо. Слуги ушли в свое крыло. Беатриса отправилась на прием. Кэйси вздохнула, поставив пластинку на круг. Сегодня она может притвориться, что они втроем встречают Рождество в своем доме. Подойдя к окну, она раздвинула шторы и выглянула наружу. Полная луна стояла уже высоко, Кэйси нашла созвездие Пегаса и снова задумалась. Услышав тихий стук осторожно закрываемой двери, она обернулась. Вернулся Джордан. Он повернул ключ в замке.

 – Ты как следует ее уложил? – А сердце у нее стучало все сильнее. «Как глупо, – подумала Кэйси. – Я веду себя, как будто первый раз с ним вместе».

 – Все в порядке. Она даже не проснулась. Ты тоже умеешь так спать. – Он подошел и поставил бутылку вина на стойку бара. – Крепко, как дитя.

 Джордан открыл вино, подошел к камину и зажег газовое пламя, сразу охватившее деревянные чурки.

 – А теперь представь, что идет снег.

 – Ты видишь меня насквозь, да?

 – Иногда.

 Он налил вино в бокалы, сел у огня и протянул бокал Кэйси. Она села рядом с Джорданом и стала смотреть на мерцающее пламя.

 – Как себя чувствуешь? – спросил он, когда она прислонилась к нему.

 – Словно меня уже снегом занесло. – И взяла протянутый ей бокал. – Словно я сижу в хижине где-нибудь в Адирондакских горах, отрезанная от мира и от всех его проблем.

 – А найдется в твоей хижине место для меня?

 – В любое время.

 – У нас есть дрова, – сказал он тихо и взял бокал из ее руки. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в уголок рта. – И только мы друг у друга.

 Он прилег у огня и притянул ее к себе.

 – Больше нам ничего не требуется.

 – Нет. – И Кэйси закрыла глаза, крепче прижималась к нему. – Больше ничего.

 И она растворилась в ощущениях. Ее душа и тело находились в совершенной гармонии. Она и Джордан принадлежали друг другу. Где-то в глубине дома послышался бой часов. Полночь. Наступило Рождество.

 Как долго они любили друг друга в эту ночь, Кэйси не помнила. Они не хотели отпирать дверь окружающему миру. Один раз, когда они вместе задремали, Джордан очнулся, услышав, как открылась и потом захлопнулась входная дверь. Это вернулась с вечеринки мать. А затем в доме опять настала тишина. Их дом. Он повернулся к Кэйси и стал потихоньку будить ее, возбуждая ее чувственность, пока она снова не стала дрожать от желания, и он вместе с ней. Горел огонь в камине, сияли разноцветными огоньками лампочки на елке, в воздухе стоял запах смолы. Вино согрелось.

 Кэйси снова заснула и очнулась словно от пьяного забытья, когда он поднял ее на руки.

 – Я тебя отнесу наверх, – прошептал он.

 – Я не хочу с тобой расставаться. – И она зарылась лицом в его шею. – Ночи такие короткие.

 И она уже снова спала так же крепко, как Эдисон, когда он нес ее по лестнице.

 

 Утро пришло слишком скоро. Кэйси совершенно не выспалась, и только ее собственная воля помешала ей снова зарыться в одеяла. Кроме того, она представила себе состояние Эдисон, которой безумно хотелось посмотреть свои подарки. Кэйси немедленно оделась и спустилась вниз. Опрятная гостиная вскоре была засыпана клочками бумаги, коробками и ленточками. Маленький коккер-спаниель, подарок Кэйси, бегал вокруг елки, а сама Элисон сидела с гитарой на коленях – подарок дяди, – касаясь ее с величайшим почтением.

 – А как же твоя мама, ты не хочешь разбудить ее, Джордан? – тихо спросила Кэйси, откидывая смятую бумагу в сторону.

 – В шесть часов утра? – он рассмеялся и покачал головой. – Мама никогда не встает раньше десяти, независимо оттого, Рождество это или нет. Потом у нас состоится вполне цивилизованный второй завтрак.

 Кэйси сморщила нос и схватила коробку.

 – Ну, пора мне открыть одну, – торжественно провозгласила она, зная, что это подарок от Элисон. – Я все время слышала, как вы о чем-то шепчетесь. – И она медленно развязала ленточку. – И видела ваши многозначительные взгляды.

 Элисон закусила нижнюю губу и вопросительно посмотрела на Джордана.

 – Вот-вот, именно так вы и переглядывались все время, – прокомментировала Кэйси и решительно, с громким треском разорвала оберточную бумагу. Открыв коробку, она увидела длинный бледно-зеленый шарф, связанный из мягкой шерсти.

 – Это первый подарок, который я сделала собственными руками, – взволнованно сказала Элисон. – Роза, помощница при кухне, научила меня вязать. Но иногда я ошибалась.

 Кэйси очень хотела посмотреть на нее, пыталась заговорить, но не смогла. Она неловко погладила неумело связанный шарф.

 – Тебе нравится?

 Кэйси кивнула. Глаза у нее были полны слез.

 – Женщины, – заметил Джордан, теребя локон Элисон, – во всяком случае некоторые, любят поплакать, когда они особенно счастливы. Похоже, Кэйси относится к их числу.

 – Действительно?

 – Действительно. – Кэйси справилась с собой, глубоко вздохнула. – Элисон, это самый прекрасный подарок, который я когда-либо получала.

 Она обняла девочку и крепко прижала к груди:

 – Спасибо.

 – Да, ей действительно нравится. – Элисон, улыбаясь, посмотрела на Джордана через плечо Кэйси:

 – Как вы думаете, она опять заплачет, когда получит ваш?

 – Ну а почему бы нам не узнать это немедленно?

 Джордан нагнулся и достал из-под елки маленькую квадратную коробочку.

 – Но, может быть, ей уже надоело получать подарки?

 – Конечно, нет, – и Кэйси разжала объятия. – Я всегда такая жадная становлюсь на Рождество.

 Она взяла из его рук коробочку и затаила дыхание. Сердце у нее дрогнуло, во второй раз за утро. В коробке оказались тонкой чеканки золотые серьги, удивительно похожие на те, которые она видела в тот день, когда купила единорога. Она взглянула на Джордана и покачала головой.

 – Джордан, как же ты запомнил?

 – А я не забываю ничего из того, что ты мне говоришь. И мне кажется, что вот это к серьгам очень подойдет.

 С этими словами он подал ей футляр, длинный и плоский, и добавил, заметив ее нерешительность:

 – Но ведь ты же на Рождество становишься очень жадной.

 Кэйси открыла футляр и увидела три тонкие золотые цепочки, искусно свитые в одну.

 – Они прекрасны, – прошептала Кэйси. Джордан взял украшение из ее рук и застегнул вокруг ее шеи.

 Кэйси прижалась щекой к его щеке.

 – Спасибо, Джордан, – и выпрямилась. – Пойду узнаю, нельзя ли получить кофе.

 – Ей и ваш подарок понравился, – заверила Элисон дядю и подняла гитару. – Она снова заплакала.

 Когда Миллисент принесла кофе и круассаны в гостиную, она несколько мгновений мялась на пороге, не решаясь войти. За все годы, проведенные в доме Тейлоров, ей еще ни разу не приходилось видеть такой картины. Повсюду были разбросаны ленты, бумага и коробки. А мистер Тейлор возился посреди комнаты со щенком. Сам мистер Тейлор! Мисс Элисон и мисс Уайет весело смеялись. Нет, Миллисент никогда еще не видела ничего подобного, во всяком случае в этом доме.