- В саду, #1
8
Ей снились цветы. Волшебный сад, идеально ухоженный, упорядоченный, с будто проведенными по линейке границами ровно подстриженной травы, окутывал, обнимал ее.
Белые, розовые, желтые и серебристо-зеленые — все оттенки нежных изысканных пастелей мерцали в золотых солнечных лучах. Ароматные цветы притягивали множество прелестных деловитых бабочек и любопытных ярких колибри. Ни один сорняк не нарушал безупречность сада, и каждый распустившийся цветок был окружен дюжинами бутонов, ожидающих своей очереди раскрыться навстречу солнцу.
«Этот сад создала я, — с гордостью и удовлетворением думала Стелла, обходя клумбы. — Я вскопала и удобрила землю, я распланировала этот сад, я выбрала каждое растение и нашла ему единственно правильное место».
Сад настолько точно соответствовал ее замыслу, что был похож на фотографию. Потребовались годы, чтобы создать это чудо, зато теперь все, о чем она мечтала, цвело у ее ног.
Вдруг прямо на ее глазах острый зеленый стебель вырвался из земли, расталкивая листьями соседей, искажая симметрию...
«Откуда он взялся?» — подумала Стелла даже не с раздражением — с изумлением.
Георгин? Она не сажала здесь никаких георгинов. Их место на заднем плане. Она посадила три высоких розовых георгина в глубине клумбы на небольшом расстоянии друг от друга.
Стелла наклонила голову, озадаченно рассматривая разрастающиеся стебли, формирующиеся бутоны. Завораживающе... Завораживающе и неожиданно.
Уже расплываясь в улыбке, она услышала — почувствовала? — шепоток... то ли снаружи, то ли прямо в голове.
Это неправильно. Он не на месте. Его надо выдернуть. Он будет разрастаться, пока не уничтожит все вокруг.
Воздух вдруг стал холодным и влажным, на золотое солнце наползли серые облака. Она задрожала. Ей стало страшно.
Не позволяй ему расти. Он задушит все живое, что ты создала.
Правильно! Конечно, правильно. Он не смеет распихивать всех остальных, нарушать порядок.
Она выкопает его, найдет ему другое место. Придется все переделывать. И это после того, как она считала работу законченной...
«И цвет совершенно неправильный, — думала Стелла, глядя на бутоны, раскрывающие синие лепестки. — Слишком дерзкий, слишком насыщенный, слишком яркий».
Но цветы прекрасны — это отрицать невозможно. Если честно, она никогда не видела столь прекрасных, безупречных цветов. И стебли уже чуть ли не выше ее, и цветы — огромные, с обеденную тарелку.
Ложь. Ложь.
Шепот — женский, яростный — вползал в ее сонный мозг. Она, постанывая, металась в холодной постели.
Убей его! Убей его! Скорее, пока не поздно!
Нет, она не может убить такое трепетное, полное жизни великолепие, но это вовсе не значит, что она оставит его там, где ему не место. Она не позволит ему нарушать порядок.
Сколько она планировала, подготавливала, трудилась, а теперь вот это! Ну, ничего. Просто придется спланировать еще одну клумбу и поработать над ней. Стелла вздохнула, протянула руку и коснулась пальцами ярко-синих лепестков. Предстоит много работы, много хлопот, но...
—Мама...
—Правда, красивый? — прошептала она. — Синий-синий.
—Мама, проснись!
—Что? — Стелла с трудом выбралась из цепких объятий сна, увидела Люка, стоявшего на коленях на краю ее кровати, и сразу почувствовала страшный холод.
—Сынок? — полностью очнувшись, она накинула на Люка покрывало. — Что случилось?
—У меня что-то с животиком.
—А-а... — Она села, машинально приложила ладонь к его лбу, проверяя, нет ли температуры. Лоб был чуть теплее обычного. — Животик болит?
Люк отрицательно покачал головой. Стелла увидела в его глазах слезы.
—Тошнит. Можно я посплю с тобой?
—Можно. — Стелла откинула одеяло. — Ложись и укройся, малыш. Не пойму, почему здесь так холодно. На всякий случай я померяю тебе температуру.
Стелла прижалась губами к его лбу — определенно слишком теплый. Она включила прикроватную лампу, вскочила и принесла из ванной комнаты термометр.
—Давай-ка повспоминаем... — Она отвела от ушка сына прядь волос. — Когда ты ложился спать, тебя подташнивало?
—Не-ет. Просто... — Люк напрягся и тихонько застонал.
Стелла сразу поняла, что его вот-вот вырвет, и с чисто материнской ловкостью подхватила и унесла в ванную. Они успели. В последний момент, но успели. И, пока малыша тошнило, она поддерживала его, гладила, успокаивала.
В конце концов Люк поднял голову, повернул к матери побледневшее личико.
—Меня вырвало.
—Ничего страшного, малыш. Сейчас мы тебя подлечим.
Она дала ему воды прополоскать рот, обтерла личико влажным полотенцем, отнесла в кровать. Странно, в комнате стало тепло.
—Животик успокоился.
—Хорошо. — Стелла все-таки померила ему температуру — та оказалась немного повышенной. На всякий случай она поставила рядом с кроватью мусорную корзину. — А еще где-нибудь болит?
—He-а, но я не люблю, когда меня рвет... Во рту потом очень противно... И зуб опять качается. А если меня снова вырвет, он тоже вылетит, и мне нечего будет положить под подушку.
—Не переживай. Ты обязательно положишь свой зуб под подушку. Я схожу вниз и принесу тебе имбирной водички. Полежишь один? Я вернусь через минуту. Ладно?
—Ладно.
—Если снова затошнит, сплюнешь сюда. — Она подвинула корзину поближе к кровати. — Я быстро вернусь, малыш.
Стелла, как была в ночной рубашке, бегом спустилась по лестнице, подумав, что одно из неудобств большого дома — расположение кухни в миле от спален.
Надо купить маленький холодильник. Такой, как был у нее в комнате в общежитии, когда она училась в колледже.
Что же делать с Люком? Температура невысокая. Наверное, к утру ему будет получше. А если нет, придется обратиться к врачу.
Стелла нашла в холодильнике имбирную газировку, насыпала в высокий стакан кубики льда и побежала назад.
—Я попью имбирной водички, — услышала она голос Люка, подходя к своей комнате. — Потому что меня стошнило. Сейчас мне лучше, но вдруг опять стошнит... Я могу поделиться.
—Спасибо, милый, но...
Стелла влетела в комнату и увидела, что Люк, опершись на подушки, сидит спиной к двери.
В комнате опять было холодно, так холодно, что при дыхании изо рта вырывался пар.
—Она ушла, — сообщил Люк.
Мурашки — не только от холода — пробежали по ее позвоночнику.
—Кто ушел, милый?
—Тетя. — При виде имбирной воды сонные глазки оживились. — Она посидела со мной, пока тебя не было.
—Какая тетя, Люк? Мисс Роз? Хейли?
—Нет. Та тетя, которая приходит и поет. Она хорошая. Можно выпить всю водичку?
—Нет, немножко. — Стелла дрожащими руками налила в стакан немного воды. — Где ты ее видел?
—Прямо здесь. — Люк показал на кровать, затем обеими руками схватил стакан и начал пить. — Вкусно.
—А раньше ты ее видел?
—Угу. Иногда я просыпаюсь, а она рядом. Поет песенку. Дилли-дилли...
Лаванда голубая, дилли-дилли. Лаванда зеленая[23] .
«Эту песню я и слышала», — поняла она, цепенея от страха.
—Она...
«Только не пугать малыша», — предостерегла себя Стелла.
—Как она выглядит?
—Ну, вроде красивая. У нее желтые волосы. Я думаю, она ангел. А тети-ангелы бывают? Помнишь сказку об ангеле-охраннике?
—Ангеле-хранителе.
—Только у нее нет крыльев. Гэвин говорит, что, может, она ведьма, но добрая, как в «Гарри Поттере».
Стелле казалось, что у нее в горле суше, чем в пустыне.
—Гэвин тоже ее видел?
—Да. Она приходит нам петь. — Люк вернул ей стакан и потер глаза. — Животику уже лучше, и я хочу спать. Можно я посплю у тебя?
—Конечно.
Однако прежде, чем лечь рядом с сыном, Стелла включила свет в ванной комнате и взглянула на Гэвина, борясь с желанием выдернуть его из кровати и перенести в свою. В конце концов оставив обе двери широко распахнутыми, она вернулась к себе, не выключая свет, скользнула в кровать, крепко обняла сына и не отпускала, пока он не заснул.
Утром Люк выглядел и чувствовал себя прекрасно и за завтраком радостно рассказывал Дэвиду, как его вырвало ночью и как он пил имбирную газировку.
Стелла подумывала оставить его дома, но температуры у него не было и, судя по аппетиту, никаких проблем с животом тоже.
—Он совершенно здоров, — заметил Дэвид, когда мальчики побежали за школьными рюкзаками. — А вот вы, похоже, глаз не сомкнули.
Дэвид налил ей еще чашку кофе.
—Вы правы. Но не только из-за Люка. Освободившись от лишнего и попив воды, он спокойно заснул. Но сначала кое-что рассказал, и мне стало не до сна.
Дэвид оперся локтями на стойку и подался вперед.
—Откройтесь знающему человеку.
—Он сказал... — Стелла оглянулась, прислушалась, не возвращаются ли мальчики. — Он сказал, что по ночам в их комнату приходит тетя с желтыми волосами и поет им.
—Хм-м. — Дэвид взял тряпку и начал протирать рабочую поверхность.
—Не хмыкайте с этой вашей глупой улыбочкой.
—Эй! Должен вам сообщить, что это моя довольная улыбочка. Ничего глупого в ней нет.
—Простите, Дэвид.
—Прощаю, Стелла. — Он сурово нахмурился. — Роз ведь вам говорила, что у нас живет привидение?
—Упоминала. Но есть одна ма-аленькая проблемка. Привидений не бывает.
—А что тогда? Какая-то блондинка каждую ночь прокрадывается в дом, идет в комнату мальчиков и поет песню? Это более правдоподобно?
—Я не знаю, что это. Я и сама слышала, как кто-то поет, и я чувствовала... — Она нервно задергала ремешок часов. — И все равно говорить о привидении просто смешно. Но что-то происходит с моими мальчиками.
—Люк ее боится?
—Нет. Наверное, мне пение просто почудилось... А Люку всего шесть лет. Он может вообразить что угодно.
—А Гэвина вы спрашивали?
—Нет. Люк сказал, что они оба ее видели, но...
—Я тоже ее видел.
—Ой, бросьте!
Дэвид сполоснул тряпку, отжал ее и положил на край раковины сушиться.
—Несколько раз в детстве, когда ночевал здесь. В первый раз перетрусил до смерти, но привидение не делало ничего плохого. Просто было. Если не верите, спросите Харпера. Он часто ее видел.
—Ладно. Так кто это вымышленное привидение? — Стелла предупреждающе вскинула руку, услышав на лестнице топот детских ног. — Позже.
Стелла старалась не думать ни о словах Люка, ни о словах Дэвида и время от времени, увлекшись работой, на самом деле забывала о привидении. А потом все вспыхивало с новой силой и крутилось в голове, как та призрачная колыбельная.
К середине дня, оставив Хейли возиться с луковицами, а Руби за прилавком, Стелла прихватила планшет и отправилась в прививочное помещение.
Почему бы не убить двух зайцев одним выстрелом?
Сегодня в теплице звучала музыка Рахманинова. Или Моцарта? А впрочем, неважно, в чьем воображении родились эти чувственные переливы скрипок и флейт.
Пробравшись между стеллажами с привитыми растениями, инструментами, почвенными добавками и смесями, Стелла нашла Харпера в дальнем конце за рабочим столом, уставленным горшками, несколькими материнскими кактусами и подносом с субстратом. Разумеется, здесь были и прищепки, и аптечные резинки, и рафия, и склянка с денатурированным спиртом.
—Что вы прививаете на Рождественский кактус?
Харпер не ответил — он аккуратно отрезал ножом побег привоя, а Стелла, следя за ним, отметила, какие у него красивые руки и длинные пальцы, как у музыканта или художника.
—Верхушечный клин? Сложно, но, пожалуй, для этого вида с плоскими стеблями самое лучшее. Гибрид или стандартный сорт?
Преодолевая плотную ткань сосудистого пучка, Харпер молча сделал вертикальный надрез.
—Я просто интересуюсь, потому что... — Стелла коснулась его плеча.
Он дернулся, приглушенно вскрикнул, и, отшатнувшись, она наткнулась на стоящий сзади стол.
—Черт! — Харпер выронил нож и сунул порезанный палец в рот. — Черт! — повторил он, зализывая порез, и здоровой рукой вырвал из ушей миниатюрные наушники.
—Извините! Ради бога, извините! Вы сильно порезались? Дайте взглянуть.
—Просто царапина. — Харпер вынул палец изо рта и рассеянно вытер его о грязные джинсы. — Не так смертельно, как сердечный приступ, который вы спровоцировали.
—Я хочу посмотреть. — Стелла схватила его за руку. — Вы внесли в ранку грязь.
Харпер проследил за ее взглядом, остановившимся на склянке со спиртом, и выдернул руку.
—Даже не думайте!
—Ну хотя бы промойте! И я искренне сожалею. Я не заметила наушники и думала, что вы меня слышите.
—Да ладно. Ничего страшного. Классическая музыка звучит для растений, а у меня, если я слишком долго слушаю классику, немеют уши.
—Правда? — Стелла подобрала наушники, поднесла один к уху. — «Металлика»?
—Да. Моя классика. — Харпер настороженно покосился на ее планшет. — А в чем дело?
—Скоро торжественное весеннее открытие. Я хотела посмотреть ваши заготовки и узнать, что вы хотели бы переместить в школку.
—А, ну... — он огляделся. — Много чего. Наверное. У меня в компьютере записано.
—Еще лучше. Можете сделать мне копию? На диске было бы отлично.
—Да, конечно. Подождите. — Он развернул вращающийся табурет к компьютеру.
—Не обязательно прямо сейчас. Когда у вас будет свободное время.
—Если не сейчас, я могу забыть.
Харпер с завидной ловкостью застучал по клавиатуре грязными пальцами и быстро нашел нужный файл. Достал диск, сунул его в щель дисковода.
—Послушайте, я бы не хотел, чтобы вы что-то переносили, когда меня здесь нет.
—Договорились.
—Как... э... Хейли справляется?
—Я просто не нарадуюсь на нее.
—Правда? — Харпер дотянулся до банки колы и сделал глоток. — Она ведь не поднимает тяжести, не работает с ядовитыми химикатами, верно?
—Ни в коем случае. Сейчас она возится с луковицами.
—Держите. — Харпер протянул диск.
—Спасибо. Вы облегчили мою жизнь. Знаете, я никогда не прививала Рождественский кактус. — Она прикрепила конвертик с диском к планшету. — Можно посмотреть?
—Пожалуйста. Хотите сами попробовать? Под моим руководством?
—Ой, с удовольствием.
—Сначала закончу этот. Смотрите. Я отрезаю побег в два, может быть в два с половиной дюйма прямо через узел. Пару дюймов я срезал с верхушки стебля материнского растения... порезав палец...
—Простите.
—Не в первый раз. И вставил этот вертикальный срез в сосудистый пучок.
—Пока понятно.
—Затем мы отделяем полоски кожицы стебля с обеих сторон основания привоя, заостряем конец и раскрываем сердцевину. — Длинные тонкие пальцы двигались ловко и осторожно. — Видно?
—М-м-м. У вас здорово получается.
—Мама учила меня прививать, ну, я и наловчился. Мы создали декоративную вишню, когда мне было примерно столько лет, сколько сейчас Люку... Теперь вставляем привой в расщеп материнского стебля. Раскрытые ткани срезов должны соприкасаться как можно теснее. Я люблю закреплять длинными кактусовыми колючками. — Харпер взял одну с подноса и воткнул ее прямо в место прививки.
—Аккуратно и органично.
—Угу. Мне не нравится связывать рафией. Ослабленная прищепка лучше. Прямо в узле стебля. Держит надежно, но не слишком давит. Для субстрата смешиваем почву для кактусов с мелким керамзитом в пропорции два к одному. Сажаем нашего младенца в горшок и опять же присыпаем смесь тонким слоем мелкого керамзита.
—И почва остается влажной, но не мокрой.
—Верно. Теперь маркируем и ставим в проветриваемое место, но не под прямые лучи солнца. Стебли срастутся за пару дней. Хотите попробовать?
—Хочу. — Стелла села на освобожденный Харпером табурет и начала делать прививку, точно следуя инструкциям. — Ах да! Сегодня утром Дэвид познакомил меня с вашей семейной легендой.
—Хорошо, — похвалил Харпер, не сводя глаз с ее рук. — Срезайте очень тонко. Легендой?..
—Ну, о вашем привидении.
—О, блондинка с грустными глазами. Пела мне, когда я был маленьким.
—Бросьте, Харпер.
Он пожал плечами, отпил еще колы.
—Хотите? — Харпер потряс банкой. — У меня в холодильнике запас.
—Нет, спасибо. То есть привидение приходило в вашу комнату и пело вам. Я правильно поняла?
—Пока мне не исполнилось лет двенадцать или тринадцать. То же самое было с моими братьями. Становишься подростком, и она больше не приходит. Теперь заострите привой.
Стелла замерла и покосилась на сына Роз.
—Харпер, вы же считаете себя ученым, не так ли?
Его губы не дрогнули, улыбка засияла лишь в мечтательных карих глазах.
—Не совсем. Кое-что из того, чем я занимаюсь, — наука, кое-что требует научных знаний. Но, по сути, я садовод.
Он отправил банку в мусорное ведро, наклонился и достал из маленького холодильника другую.
—Однако если вы спрашиваете, считаю ли я, что привидения не вписываются в науку, то особых противоречий не вижу. Наука — это исследование, экспериментирование, открытие.
Стелла снова занялась прививкой.
—Я не могу спорить с вашим определением, но...
Харпер открыл банку.
—Вы сомневаетесь в моих словах?
Стелла натянуто рассмеялась.
—Одно дело, когда маленький мальчик верит в призраков и Санта-Клауса, и...
—А вы полагаете, что Санта-Клауса не существует?! — с притворным ужасом воскликнул Харпер. — Вы меня убиваете.
—И, — не обращая внимания на его тираду, продолжала Стелла, — совсем другое, когда в них верит взрослый мужчина.
—Кого это вы называете взрослым мужчиной? Неужели меня? — Он убрал почвенную смесь, машинально стряхнув просыпавшиеся на ее блузку крошки. — Я видел то, что видел. Я знаю то, что знаю. Это происходит со всеми, кто растет в этом доме. Она всегда просто была... и не делала ничего плохого, по крайней мере, мне и моим братьям. Иногда она огорчала маму.
—Что значит огорчала?
—Спросите маму. Но я действительно не понимаю, почему вы встревожились, если не верите в привидения. — Харпер улыбнулся. — Хорошая прививка. Согласно семейному преданию, она одна из новобрачных Харпер, но ни ее портретов, ни фотографий не сохранилось. — Он дернул плечом. — А может, эта женщина была служанкой и умерла здесь. Она хорошо ориентируется в доме.
—Люк сказал, что видел ее.
—Правда? — Прищурившись, он смотрел, как Стелла прикрепляет ярлык. — Если вы боитесь, что она причинит Люку или Гэвину вред, не переживайте. Она... Ну, не знаю... Заботливая, как мать.
—Ничего себе! Получается, что неопознанное, но заботливое привидение посещает по ночам моих сыновей в их комнате.
—Семейная традиция Харперов.
После такого разговора Стелле необходимо было занять мозги и руки чем-то разумным и осязаемым. Она прихватила из теплицы поддон с фиалками и стелющимся барвинком, нашла на складе пару красивых бетонных вазонов, погрузила их вместе с мешками с землей на тележку, затем собрала инструменты, перчатки, смешала питательный раствор и повезла все это к фасаду торгового центра.
«Фиалки не боятся холодов, — размышляла Стелла. — Они переживут легкие заморозки, а их счастливые яркие личики заразят весенним настроением покупателей еще при подходе к зданию центра».
Установив вазоны, Стелла отметила в планшете все, что взяла из теплицы и со склада, чтобы позже ввести данные в компьютер, опустилась на колени и занялась тем, что любила и, что всегда ее успокаивало, — стала сажать цветы.
Когда на тускло-сером фоне первого вазона засияли лиловые и желтые цветы, она отступила, оценивая результат. Ей хотелось, чтобы второй вазон стал зеркальным отражением первого.
Второй вазон был заполнен наполовину, когда послышался скрип шин по гравию. Стелла оглянулась. Пикап Логана, мчавшийся к складу материалов, вдруг свернул к входу в здание, где она возилась.
Китридж остановил грузовик и спрыгнул на землю. Все те же ободранные сапоги, потрепанные джинсы, солнечные очки с черными стеклами, как у плохого парня из кинофильма.
Стелла почувствовала зуд между лопатками.
—Привет!
—Здравствуйте, Логан.
Он остановился, зацепив передние карманы рабочих джинсов большими пальцами. Чуть ниже закатанных до локтей рукавов его рубашки красовались три свежие царапины.
—Мне нужны кое-какие доски. А еще для мисс Доусон не хватило черной пленки.
—Вы быстро продвигаетесь.
—Не жалуюсь. — Логан подошел поближе и внимательно осмотрел результаты ее трудов. — Симпатично. Они бы мне пригодились.
—Это демонстрационные образцы.
—Сделаете другие, а эти я отвезу мисс Доусон. Она в них вцепится и не отдаст. Главное ведь торговля, Рыжик.
—Ну ладно. — Стелла только начала думать об этих цветах как о своих, и уже приходилось расставаться с ними. — Дайте хотя бы закончить. Скажите вашей мисс Доусон, что, когда станет жарко, фиалки придется заменить. Они не протянут все лето. А если она посадит многолетники, то пусть на зиму укрывает вазоны.
—Вы удивитесь, но я кое-что и сам понимаю в растениях.
—Просто пекусь об интересах клиента.
Логан был довольно вежлив и сговорчив. Может быть, он даже привез ей список материалов. Ну, как не ответить взаимностью?
—Если приглашение в «Грейсленд» еще в силе, я могу взять выходной в следующий четверг, — как можно непринужденнее сказала она, не отрывая глаз от цветов.
—В четверг?
Он, конечно, подготовил отговорки на случай, если Стелла вдруг вспомнит о его дурацком предложении. Мол, времени нет, как-нибудь в другой раз... Но она стояла на коленях на земле. Рыжие волосы рассыпались по спине и горели на солнце. И, хотя она не подняла голову, Логан будто видел ее голубые глаза.
—Конечно. В четверг. Заехать за вами сюда или к дому?
—Сюда, если вас не затруднит. В какое время вам удобнее?
—Может, около часа. Тогда с утра я успею поработать.
—Отлично, — Стелла поднялась, сняла перчатки и аккуратно положила их на тележку. — Я только проставлю цену и заполню для вас бланк заказа. Если клиентка откажется, просто привезите их обратно.
—Не откажется. Валяйте, составляйте. — Логан покопался в карманах и выудил многократно сложенный листок бумаги. — И это включите, а я пока загружусь.
—Хорошо. Отлично. — Стелла отвернулась. Мурашки со спины переместились на живот и сосредоточились где-то под пупком.
«Это не свидание, никакое не свидание!» — напомнила она себе, входя в кабинет. Это даже не прогулка. Это просто жест. Жест доброй воли с обеих сторон. И этим обеим сторонам теперь не отвертеться.
