• Следствие ведет Ева Даллас, #37

9

 Консультации у Миры всегда сопровождались определенным ритуалом. Мира предлагала Еве — а та чувствовала, что не может отказаться, — тонкую фарфоровую чашку цветочного чая. Обе знали, что Ева предпочитала кофе, как знали и то, что чай олицетворяет успокаивающий эффект, который оказывала на Еву Мира, шанс ненадолго сбросить с себя тяжесть полицейских будней. По крайней мере на первые несколько минут.

 Сидя в одном из глубоких, обитых синим бархатом кресел, Ева, как всегда, отметила про себя, что кабинет Миры выглядит очень женственно и в то же время по-деловому, как и его хозяйка. Казалось, Миру ни капли не смущало, что она анализирует психику преступников и страдания, причиненные ими своим жертвам, на виду у смотрящих на нее с фотографий родных и близких.

 Может быть, она специально подобрала для интерьера и своей одежды успокаивающие цвета в противовес этим страданиям и расставила на столе семейные фото, чтобы напоминали ей, как выглядит ее собственная реальность.

 Ева вдруг сообразила, что у нее самой на рабочем месте нет ни одной фотографии — ни в управлении, ни дома. Может быть, пришло в голову Еве, не стала она обзаводиться фотографиями, чтобы они не отвлекали ее отдела, или просто решила, что ей не с руки, когда во время работы за ней «наблюдают». А может…

 Неважно, к ней все это не имеет отношения. Весь этот психоанализ и предположения — работа Миры. А самой Еве нужно уметь примерять на себя психологию убийцы, на время залезть к нему в голову и пожить в ней, и ее собственный скупой, не отягощенный лишними деталями стиль для этого как раз подходит.

 Взять хотя бы ее костюм — выбранный из прочих по принципу «хватай что попроще». Легкий жакет, безрукавка, тонкие брюки, ботинки. Подобраны строго по погоде и по работе.

 А вот Мира сегодня была в легкомысленном костюме цвета мятного леденца — бледно-зеленый с персиковыми крапинками. В цвет крапинок были и лакированные туфли на шпильках, подчеркивавшие стройность ее хорошеньких ножек. Роскошные, слегка вьющиеся каштановые волосы обрамляли ее прелестное лицо. Шарм ей придавали крошечные сережки в ушах, пара оригинальных колец, ожерелье и модные часы молодежного фасона.

 «Во всем чувство меры, — подумала Ева, — все гармонично». По крайней мере насколько ей позволял судить собственный вкус. «И — да, — мысленно добавила Ева, — действует очень успокаивающе».

 — Вы сегодня неразговорчивы, — заметила Мира, передавая Еве ритуальную чашку цветочного чая.

 — Извините. Я думала о нарядах.

 Голубые глаза Миры, такие же кроткие и красивые, как и вся она, округлились с добродушной насмешкой:

 — В самом деле?

 — Я думала о связи стиля с профессией или родом деятельности, с личностью. Не знаю.

 «Вот и доказательство, — сказала она сама себе, — мысли о вкусе и стиле отвлекают от дела».

 — Пибоди с Макнабом едут в Вашингтон — немного поработают под прикрытием на игровом конвенте, — продолжила Ева. — Так Пибоди прямо позарез понадобилось заехать домой, сменить то, в чем она, по ее мнению, смотрится как коп, на то, в чем она будет выглядеть как игроман: опять-таки это она так считает. По мне, так во что бы она ни вырядилась, все равно будет выглядеть как Пибоди. Ведь она же все равно эти одежки из своего собственного гардероба достает. А достает, потому что сама же их туда и повесила.

 — Верно. Но все мы люди разные, и зачастую наш выбор той или иной одежды для конкретного дела или события выражает ту или иную сторону нашего характера. К примеру, вы же не пойдете в том, во что вы сейчас одеты, на благотворительный вечер с Рорком, и не наденете на работу наряд с благотворительного вечера.

 — Пошла бы, если бы опаздывала на благотворительный вечер… или если бы меня выдернули с него на место преступления, — пожала плечами Ева. — Но я поняла вашу мысль. Было бы проще, если бы мы могли носить что хотим и когда хотим.

 — И это мне говорит женщина, до глубины души уважающая правила. Свои правила есть и у моды, и у общества. К тому же то, что мы надеваем, может помочь нам создать нужный настрой для работы или отдыха.

 Ева вспомнила облачение, запрограммированное для нее игрой. Что ж, надо отдать должное программе: этот прикид создал ей нужный настрой для поединка, в нем даже меч в руке показался привычным и удобным.

 — Гардероб убитого не отличался большим разнообразием. У него среди прочего были, конечно, и вечерние, и деловые костюмы, но в основном там сплошь повседневная одежда. Джинсы, комбинезоны, камуфляж, футболки и свитера. И большинство — в смысле футболок — с логотипами и всякими картинками из игр и фильмов. Он жил своей работой.

 — Вот видите, вы его понимаете.

 — Да, и дело не только в том, что он делал, но и в том, каким он был. Все его вещи говорят, что он чертовски любил свою работу. У него дома повсюду игрушки и сувениры. И кругом игровые системы.

 — Должно быть, он был счастлив, раз мог целыми днями заниматься тем, что ему нравилось и к чему у него был талант. Зарабатывал на жизнь тем, что делало его счастливым. И в компании лучших друзей.

 — Счастливый, нормальный, милый, симпатичный, славный — все, кто его знал, только так о нем и отзываются.

 — Да, похоже на то. Он был хорошим и, насколько я могу судить, совершенно нормальным, здоровым человеком. У него была девушка, у них все было серьезно, он поддерживал связь со своей семьей, со старыми знакомыми, был достаточно амбициозным, чтобы продвигать свою компанию вперед, но не настолько, чтобы это мешало общению с близкими и друзьями.

 Мира отпила немного чая, и Ева поняла, что чайный ритуал дает ей время собраться с мыслями.

 — В вашем отчете говорится, что он охотно общался с соседскими детьми и дружил с их родителями. Несмотря на все свое увлечение работой, он был вполне гармоничной личностью.

 — Ну и как же так получилось, что здоровому, счастливому, гармоничному человеку отрубили голову в его собственной, закрытой изнутри голографической комнате? Вопрос, в общем-то, не к вам, — добавила Ева. — Ответ придется найти ребятам из ОЭС и мне. Но вот почему его убили — вот в чем вопрос. Способ убийства символичный, но весьма хлопотный, убийце пришлось немало потрудиться.

 — А еще он отвлекает на себя внимание.

 — Да, возможно, отчасти поэтому убийца его и выбрал. Мы тут ломаем голову «Какого черта?», «Зачем?» и тем временем упускаем «Кто?». Что за человек избрал бы такой способ, такие обстоятельства?

 — Обезглавливание — определенно форма расчленения. Обезглавливание может указывать на потребность или желание унизить, одержать тотальную победу. — Мира покачала головой, и розовые серьги заплясали у нее в ушах. — Но это не согласуется с характером других увечий и с той виртуозностью, с какой убийца проник на место преступления и покинул его. В этом прослеживается собранность, детальная подготовка, комплексное планирование до мелочей. Отсечение головы как способ убийства, безусловно, символично, как символично и само орудие убийства. Это игра. Убитый жил играми и свой бизнес на играх построил, если угодно, при помощи головы.

 — Что указывает на конкурента, — подхватила Ева, — или на какого-нибудь психа ненормального, который позавидовал, что Барт набрал больше очков в игре. Версия с психом кажется мне правдоподобнее, потому что убрать конкурента можно было бы куда проще и с меньшей шумихой. А может, в порядке чистого бреда, это какой-то фанатик, который вообще ненавидит сами игры? Но каким бы сумасшедшим он ни был, чтобы проникнуть в квартиру и выйти из нее незамеченным, нужно первоклассно разбираться в компьютерах. Если только он не живет в том же доме. Но по этому направлению пока все глухо.

 — Первоклассные специалисты по компьютерам работают и в компании убитого.

 — Да. К тому же, кто бы это ни был, он должен был знать убитого, знать, как обстоят дела, что он будет дома и запустит эту игру. А сам диск с игрой был бы весьма ценен для конкурента. Если так, то почему он не убил Барта до того, как тот вставил диск в компьютер? Так он получил бы сразу все — устранил конкурента и забрал диск с будущим хитом продаж. Но он оставляет его в компьютере, и это говорит мне о том, что либо диск ему не нужен, либо убийство вообще никак не связано с играми. И этот второй вариант мне не очень нравится. Думаю, ему просто не нужен был диск.

 — Естественно, вы проверяете его компаньонов и сотрудников.

 — Первым делом, — подтвердила Ева. — Барт точно не стал бы играть с посторонним, с кем-то, кто не был посвящен и кому нельзя было доверять этот секрет, это уж как пить дать. В другие игры он соседских детей приглашал поиграть, использовал их как тестовую группу, и, насколько я могу судить, ему нравилось с ними играть. Но эту игру он пока не готов был им показать.

 — Потому что на данном этапе это была не просто игра, — согласилась Мира. — Это был их проект. Важный проект.

 — Да. Он сказал детям, что кое-что готовится, дал им пару намеков — думаю, просто сдержаться не мог. Но они у себя в компании регулярно обкатывают игры на разных стадиях разработки.

 — Где с деталями, причем вполне конкретными, были знакомы многие служащие, даже за пределами ближнего круга, — вставила Мира.

 — Судя по протокольным записям, эту игру убитый запускал довольно часто — как один, так и с несколькими игроками одновременно. Парни из ОЭС сейчас разбираются, предпочитал ли он какие-то конкретные сказочные сюжеты и против кого обычно играл. Я постараюсь выбить из компаньонов копию диска. Партнеры Барта по бизнесу стараются нам во всем помогать, но делиться игрой не торопятся.

 Мира кивнула и с видимым удовольствием отпила чай.

 — Итак, вы имеете дело с собранным, внимательным к деталям и подкованным в компьютерных играх убийцей, причем — тут я с вами согласна — убитый знал его и доверял ему. Однако способ убийства отличается жестокостью и грубостью — быстро, профессионально, оружием воина. Способ немного вычурный, но старый и проверенный. Обезглавливание тоже выглядит воинственно вызывающим — тотальная победа над противником, отсечение его головы. Похоже на казнь. Требует сосредоточенности, мастерства и немалой физической силы.

 — На типичного электронного психа не похоже, — буркнула Ева.

 — Совсем не похоже. Патология резко отклоняется от стандарта. Может статься, у вас тут двое.

 — Да, я думала об этом. Один продумал план, второй привел его в действие. Мы даже рассматривали вариант с андроидом-роботом. Убийца мог перепрограммировать робота, не привлекая внимания Компьютерной охраны, и убедить Барта попробовать сыграть против него. Но как и когда он доставил робота в квартиру? Как и когда пронес оружие?

 — Робот? Любопытно. — Мира села поудобнее, задумчиво закинула одну стройную ногу на другую. — Определенно, это обеспечивает скорость и профессионализм, нужную силу удара. И если в робота была заложена соответствующая программа, умение владеть мечом, он пользовался бы им очень эффективно. Это подходит под патологию убийцы — я имею в виду человека. Использовать свои компьютерные навыки и таким образом фактически противопоставить себя жертве, победить Барта с помощью посредника, устранить противника таким способом, который подчеркнул бы его профессионализм. Роботов и раньше использовали на войне и для покушений, потому-то на их счет такие строгие законы. Убийце нравится преодолевать преграды.

 — Может быть, нам стоит повнимательнее изучить домашнего робота убитого, эту принцессу Лею. В ОЭС ее бегло осмотрели и не нашли следов взлома или перепрограммирования. Но ведь она уже была в квартире, убитый ей доверял, а между моментом убийства и обнаружением тела прошло предостаточно времени, чтобы перепрограммировать ее в прежний режим и избавиться от орудия убийства. А робот остался на своем месте, там, где и должен был быть. Или… может быть, ее заранее подменили двойником?

 Это вело к новой версии, новым сложностям, и, задумавшись о них, Ева, сама того не замечая, выпила свой чай.

 — Внимательный к деталям, собранный — не вопрос, — продолжала она. — Но это слишком большой выпендреж. Плюс к тому, так рисковать просто глупо. По-детски глупо. Все зависит от случайности. Если бы Барт поступил как-то иначе, весь план рухнул бы в тот же миг. Не приди он домой рано, не возьми с собой диск, не найди времени тут же запустить его, ничего бы не вышло.

 — Обдуманный риск. Все опытные игроки идут на такие риски. И убийцы тоже.

 — Особенно если игрок знает привычки и стиль игры противника. — Как ни ломала голову Ева, все упорно возвращалось к этому: к знанию и доверию. — В играх всегда замешано самомнение, — заметила она вслух, — особенно если воспринимать игры всерьез. Просто гора самомнения. Каждый хочет выиграть. Один целыми днями тренируется, другой жульничает, третий, проиграв, забьется в нору и сидит, злится — а из этого может вырасти навязчивое желание отомстить.

 — Чем серьезнее человек воспринимает игры, — согласилась Мира, — тем реальнее они ему кажутся и тем обиднее проигрывать.

 Ева кивнула:

 — Игры частенько провоцируют конфликты. Но тут у нас совсем иной случай: дело не в минутной злости, не в выплеске эмоций. Хотя возможно, с них все началось, а уж то, что из этого выросло, превратило игры и фантазии в реальность.

 — Некоторым бывает трудно отличить насилие в игре от реальной агрессии в жизни. Большинство использует агрессию, чтобы выпустить пар, поиграть в героя или злодея, не нарушая границ дозволенного. Но в некоторых людях игры пробуждают уже заложенную внутри, но до времени сдерживаемую, подавленную склонность к насилию.

 — Не игры, так что-нибудь другое. Но да, я согласна, — вздохнула Ева, — черта, отделяющая игру от реальности, размыта. И убийца ее преступил. Может, конечно, этим все и ограничится, он выиграл, получил, что хотел. Но мне думается, когда граница так размыта, однажды ее перешагнув, он уже не остановится. И с каждым разом ему будет все легче и легче одерживать новые победы.

 — Выигрыш подчас затягивает, — подтвердила Мира.

 — Убийство тоже.

 

 Попасть в ОЭС после общения с Мирой — это все равно что из интеллигентной компании, где ведешь тихие беседы на умные темы в изысканной обстановке, перенестись в парк развлечений, где всем заправляют заторчавшие на сахаре подростки.

 Ева не испытала шока, она уже притерпелась к этому дурдому. Но еще на подходе к отделу у нее застучало в висках.

 Детективы-электронщики предпочитали психоделические расцветки и головоломные узоры, бьющие по глазам бесконечным потоком тайных знаков, перемешивающихся в голове, как фишки с иероглифами при игре в маджонг. В отделе электронного сыска никто не стоял на месте. Лаборанты, рядовые офицеры, детективы — все приплясывали, расхаживали взад-вперед или маршировали под им одним слышимую музыку, которую, казалось, крутили исключительно на максимальной скорости.

 Даже те, кто сидел за письменными столами в кабинках, покачивались и ерзали, отбивали ногами чечетку, постукивали пальцами и напевали себе под нос. Финн правил этим, на взгляд Евы, сумасшедшим домом твердой рукой и даже получал удовольствие. Одетый в мятую рубашку и мешковатые штаны, он казался ей стойким островком разума и непритязательности посреди бушующего моря экзотики.

 Стоя в своем кабинете, озадаченно глядя на экран и хмуро гоняя туда-сюда группы цифр и символов — опять эти иероглифы! — он выглядел как нормальный уравновешенный человек.

 — Есть минутка? — спросила Ева.

 — Да, да. Ты дернула моего парня.

 Они все были «его парнями» — вне зависимости от пола, — так что Ева на минуту задумалась.

 — Макнаба, что ли? Ты же разрешил.

 — Я тогда еще не проснулся. Вбиваешь мне в голову невесть что посреди ночи, а я даже чертова кофе не успеваю выпить. Так нечестно.

 — Это было в шесть утра.

 — Посреди ночи, — упрямо повторил Финн. — Лег-то я после двух, так что сама считай. А теперь я за него тут работаю.

 Ева сунула руки в карманы.

 — И все-таки ты разрешил, — пробурчала она. — Что у тебя там?

 — Тот хлам, что остался от диска с игрой, — и не сказать, что его так уж безумно много. Компьютеры его уже анализируют, но я решил попробовать по старинке.

 — Есть успехи?

 Финн устало поглядел на нее:

 — Я что, по-твоему, похож на преуспевшего человека?

 — А ты прервись на минутку. — Ева нащупала что-то в кармане, вынула. — Смотри, у меня есть леденец. Держи.

 Фини задумчиво поглядел на конфету. Пожал плечами и взял.

 — А давно он у тебя в кармане валяется?

 — Вряд ли. Соммерсет вечно ворчит, если я там что-то забываю. Это мои карманы. И вообще, обертка-то цела.

 Фини развернул обертку и сунул конфету в рот.

 — У меня есть пара версий, хочу их проверить, — начала Ева. — Нужно еще раз глянуть на домашнего робота Барта Миннока.

 — Там все чисто.

 — Да-да, я знаю, но есть две гипотезы. Первая — убийца перепрограммировал Лею и использовал для убийства, а затем вернул первоначальную конфигурацию. Вторая — ее отключили, а для убийства подменили двойником.

 — Думаешь, голову убитому снес робот?

 — Это одна из гипотез. Мира подтверждает, что у нас тут два различных почерка.

 Пока Фини сосал конфету, Ева вкратце пересказала ему разговор с Мирой.

 — И как бы он умудрился подменить робота?

 — Не все сразу, Фини. К тому же не факт, что он подменил робота. Это лишь гипотеза. Проведи еще одно более глубокое обследование с прицелом на эти две гипотезы, а там посмотрим, подтвердится какая-нибудь из них или нет.

 — Чтобы расхреначить программу робота и обойти все системы защиты, нужно время и укромное место. И оборудование.

 — У них в «Играй» есть оборудование. И многие там работают допоздна, остаются после работы. Вот тебе и время, и укромное место.

 Финн задумчиво поскреб скулу.

 — Может быть.

 — Вторая версия: просмотри протокольные записи игровых сессий, может, сумеешь нащупать, как и во что играл убитый. Какую версию предпочитал, с кем играл. Я хочу знать, у кого он постоянно выигрывал и в чем именно.

 — Думаешь, кто-то рубанул ему по шее в отместку за проигрыш? Ну ты даешь, Даллас.

 — Это может быть одним из факторов. Вполне подходящим. Все дело именно в игре, иначе зачем было убивать его в процессе игры? Это же все показуха, не так ли? Все это своего рода показуха. «Гляньте, как я крут. Я его сделал по-взрослому. Я выиграл».

 — Только никому этим не похвастаешься, и это уже далеко не так кайфово. Видать, сама ты мало играла, — заключил Финн. — А серьезным игрокам важно увидеть свое имя на доске почета, получить аплодисменты зрителей, прославиться.

 — Ладно, ладно, я поняла. — Ева принялась мерить шагами кабинет. — Может, аплодисменты, славу и почет он получит как-то иначе. Ну, как… как те, кто похищает картины и прячет у себя в сейфе, где никто их не увидит. Это их собственность. И своего рода слава в этом тоже есть. Большой секрет, чувство обладания. Тут нужно самообладание, сила воли и безграничное самомнение. Все, что требовалось и тому, кто спланировал убийство Миннока. А тому, кто его совершил, нужен был точный расчет, жестокость и опять же хладнокровие. Что возвращает нас к гипотезе о двух соучастниках. Двое людей, а может, человек и робот. Может, человек с раздвоением личности, но это пока выглядит маловероятным.

 Фини опять почесал скулу.

 — Модель робота лицензирована у владельцев авторских прав на фильм, по которому она сделана: у них права на всю такую продукцию. Кроме того, робота необходимо зарегистрировать. Все это, конечно, можно обойти, купив робота на черном или сером рынке, но эта модель на сто процентов настоящая. У этой Леи есть регистрационный чип и серийный номер, я проверил. В документах убитого найдены сертификаты о регистрации и проверке подлинности. Если в ней и покопались, стандартный осмотр этого не выявил. Можем глянуть поглубже. Что до копий — модель популярная. Я же говорю — классика. Можно, конечно, проверить всех владельцев — может, что и всплывет.

 — Если только она не серая или нелегальная.

 — Спорим, если закажешь вероятностный тест, шансы на то, что убитый отличил бы подделку, будут весьма высоки. Я думаю, если он не заметил подмены, значит, Лея тоже должна была бы быть на сто процентов настоящей. Не говоря уж о том, что не существует подлинных и притом незарегистрированных моделей. Какой смысл, если можно легально купить подлинного робота по законным каналам? И никакого риска. Ну ладно, пойдем посмотрим на нее.

 Они вышли из отдела и направились в хранилище вещдоков. У двери Фини ввел пароль, приложил большой палец к сенсорной пластинке.

 «Капитан Райан Фини. Доступ открыт».

 Дверь открылась, и они вошли в настоящую пиратскую пещеру с электронными сокровищами. На стеллажах, уходивших под самый потолок, лежали и стояли аккуратно зарегистрированные компьютеры, телефоны, мониторы, блоки связи и приборы для слежки. Были здесь и роботы-андроиды — механического вида домашние и садовые, дешевые мини-роботы, и человекоподобные, выстроенные в ряд, как подозреваемые на опознании.

 Ева осмотрела принадлежавшую убитому принцессу Лею.

 — Наряд не для сражений.

 — Модель «рабыня», из Шестого эпизода. Но она бойкая. Бунтарка, умеет за себя постоять. Помогла надрать задницу Империи.

 — Господи, Фини. Это же всего лишь робот. Копия вымышленного персонажа из космической оперы.

 — А я что говорю? Я ничего и не говорю, — пробормотал Фини. — Это люксовая модель в своем классе. В точности копирует внешность персонажа, и программная начинка первоклассная.

 — Он с ней играл?

 — А вот теперь моя очередь. Господи, Даллас!

 — Да не в этом же смысле! Фу! Я про компьютерные игры. Она могла играть с убитым?

 — Да, в ней запрограммирована такая опция. Она могла подключаться к игровой системе, загружать сюжеты, устанавливать правила. Была бы сильным противником.

 «По наряду этого не скажешь», — подумала Ева, но поверила Фини на слово.

 — Мечом орудовать она умеет? — спросила она вслух.

 — Еще бы.

 Но Ева с сомнением покачала головой:

 — Убитый был выше ростом, намного выше. Удар был нанесен сверху, слегка под углом. Может, она стояла на возвышении или забралась на что-нибудь.

 — Если это была она или другой такой же робот, ее придется пустить на слом. Чертовски жаль. Шикарная модель.

 Ева хотела было опять сказать, что это всего лишь машина, но вспомнила, с кем имеет дело.

 — Пусть ее проверят, а я проведу поиск по модели.

 — Я ее лично проверю. А Каллендар посажу искать закономерности в выборе сюжетов и игроков.

 — Спасибо. Я буду работать на выезде. Поеду в «Играй».

 — Классное место, — одобрил Фини. — Парня жаль. Хорошее дело делал.

 

 В компании в этот раз было поспокойнее. «И неудивительно», — подумала Ева. Шум, конечно, никуда не делся, но кричащие краски сменились сдержанными, а слегка безумный внешний вид сотрудников — серьезным.

 Многие на рукава пиджаков, рубашек, блузок надели траурные черные повязки. Тех, кто в прошлый раз носился по этажам, заметила Ева, сегодня вообще не было видно.

 — Лейтенант Даллас, — Вар спустился по лестнице навстречу Еве. Его лицо побледнело, а темные круги под глазами говорили о бессонной ночи, — есть новости?

 — Мы прорабатываем различные версии. У вас сегодня не очень людно.

 — Мы… сделали объявление и разрешили всем, кто сегодня не захочет выходить на работу, остаться дома. Думали вообще закрыться на пару дней в знак уважения, но… решили, что легче справиться с горем, когда есть чем заняться. Не то чтобы оказалось много легче… — Он потер лицо ладонями. — Может, так только хуже, не знаю. Тут все кругом напоминает о Барте. Стоит начать работать, тут же порываюсь пойти спросить его о чем-нибудь или что-нибудь ему рассказать. Потом спохватываюсь, что это уже невозможно. Мы поговорили с его родителями. О господи, это было тяжко. Просто кошмар. У нас тут завтра будет панихида по Барту, это ведь… его любимое место. Тут ему больше всего нравилось быть. Думаете, мы правильно поступили? В смысле это же не церковь или траурный зал, но…

 — Я думаю, все правильно.

 — Хорошо. Ну, мы и сами так подумали, так что… Спасибо вам.

 — Силла и Бенни сегодня здесь?

 — Да. Хотите с ними поговорить? Я могу…

 — Я сама. Раз уж вы здесь, может, поговорим сначала с вами? Хотите, в вашем кабинете?

 — Я… да, конечно.

 Мысль о разговоре наедине, казалось, несколько смутила Вара, но он провел Еву наверх в одну из комнат со стеклянными стенами.

 — Вам никогда не хочется немного побыть не у всех на виду? — спросила она.

 — Гм. — Он огляделся по сторонам в растерянности.

 — Ладно, забудьте. — Ева оглядела его кабинет. Захламленный рабочий стол, несколько компьютеров и игровых систем, масса игрушек, барный стул в форме инопланетянина с щупальцами. — Я не вполне разобралась, кто из вас за что тут отвечает. Вы вчетвером были деловыми партнерами, но должно же у вас быть какое-то разграничение полномочий, функций, ответственности.

 — Ну, мы все занимались разработкой игр. В зависимости от того, чья была идея, каждый занимался своей частью.

 Вар сел, снял с головы переговорное устройство.

 — Бенни в основном занимается исследованиями. Силл — организатор, а я, наверно, тот, кто нянчится с персоналом. Я же руковожу маркетингом. Но мы все друг другу помогаем, четкого разделения нет. Нам так больше нравится.

 — А Барт?

 — Разработка, что же еще. Он мог взять любую идею и довести ее до ума. Наверно, можно сказать, что он лучше нас всех понимал деловую сторону бизнеса. Счета, клиенты, платежи. Мы все этим занимались, но он все это умел лучше держать вот тут. — Вар постучал пальцем по лбу. — И еще он был чем-то вроде лица компании.

 — Ему доставалось все внимание прессы?

 — Ему это нравилось — общаться с людьми, рассказывать о наших играх… — Вар со вздохом взъерошил свои коротко стриженные волосы. — Бенни пугают все эти толпы журналистов, Силл начинает смущаться и стесняться.

 — А вы?

 — Я люблю, когда потише, — улыбнулся Вар. — Ну, знаете, всю эту закулисную работу, поиск решений, то, что не у всех на виду. Люди в нашем деле не очень-то хорошо умеют общаться с внешним миром. Барту это удавалось куда лучше остальных. Не хотите там газировки или что-нибудь вроде этого?

 — Нет, спасибо. Кто теперь будет лицом компании?

 — Я… я не знаю. Мы об этом еще не говорили. Думаю, мы об этом просто еще не задумывались. — Он потупился, уставился себе под ноги. — Нам бы просто сегодня продержаться, и завтра, и послезавтра.

 — Может, найдете себе другого партнера?

 — Нет, — быстро проговорил Вар, резко вскинув голову, — нет, это наше дело. Мы сами справимся.

 — А что вы планируете делать с «Фантастикой»?

 — Выпустим в срок. Это ведь было детище Барта.

 — Вар, мне нужна копия того диска.

 — Мы ее доставим лично капитану Финн в ОЭС. Она почти готова. Вам… гм… нужно будет подписать кое-какие бумаги. Конфиденциальность и все такое.

 — Без проблем. Барт, стало быть, много над ней работал? Тестировал ее, прогонял разные сюжеты и уровни?

 — Конечно. Мы все ее тестировали, так положено. — Вар посерьезнел. — Если бы нам самим не было интересно в нее играть, как бы мы заинтересовали покупателей? Нельзя же продвигать продукт, в который сам не веришь. По крайней мере проку от этого не будет.

 — Верно подмечено. Так у него был какой-нибудь излюбленный сюжет, в который он играл раз за разом?

 — Ему нравилось пробовать разные сюжеты. В этом одно из многих преимуществ «Фантастики». Можно делать что хочешь, выбирать по настроению.

 — А вы с ним вдвоем во что обычно играли?

 — Ну-у, мы уже несколько месяцев ее обкатывали. Перепробовали кучу всего — Дикий Запад, Древний Рим, Параллельную Вселенную, поиски сокровищ, спасение принцесс, гангстерские разборки, войны. Какой сюжет ни назови — мы в него наверняка играли.

 — И кто выигрывал?

 Вар рассмеялся:

 — Барта обыграть непросто, но и у меня есть свои победы. — Его смех внезапно оборвался. — Без него играть будет как-то странно. И выпускать «Фантастику» без него…

 — Наверняка. А против роботов вы играете?

 — Роботов? — Вар удивленно заморгал, прогоняя подступившие слезы. — Ну да. Мы тестируем на них игры на разных стадиях разработки. Никто не хранит секреты лучше роботов. Но на завершающих стадиях всегда нужны соперники-люди. Мы же не для роботов игры делаем.

 — Прошу прощения. — В дверях показалась Силла. — Лейтенант Даллас, я увидела, что вы здесь. Есть что-нибудь… Есть новости?

 — К сожалению, нет. Я должна задать еще несколько вопросов. Так положено. Прояснить кое-что. Спасибо, что нашли для меня время, — сказала Ева Вару и повернулась к Силле: — Мы можем поговорить в вашем кабинете? Постараюсь не занять у вас слишком много времени.

 — Ничего страшного. Занимайте столько, сколько нужно. Вар, я поеду домой, как только поговорю с лейтенантом Даллас. От меня тут сегодня нет никакого толку. За что ни возьмусь, все из рук валится. Я так всю работу запорю. Лучше мне уйти.

 — Хочешь, я или Бенни тебя проводим?

 — Нет-нет. Думаю, мне просто нужно побыть одной. Мне просто нужно еще немного времени. Если увидишь Бенни раньше меня, не говори ему. Я приду завтра. Завтра мне, наверное, полегчает.

 — Я тебе звякну попозже, узнаю, добралась ты до дома или нет. — Вар подошел к ней и обнял, как показалось Еве, неловко, но искренне. — Постарайся отдохнуть, хорошо?

 — Ага. Ты тоже. Мой кабинет вон там, — сказала Силла Еве, повернувшись к выходу, но та успела заметить слезы, стоявшие в ее зеленых глазах.

 По дороге Ева обернулась посмотреть на Вара. Он стоял за стеклянной стеной и с несчастным видом смотрел им вслед.

 — Вам что-нибудь предложить? — спросила Силла. — Тут есть энергетические напитки, шипучка — обычная или диетическая.

 — Мне не нужно, но вы пейте, если хотите.

 — Мне сегодня ничего не хочется. — Силла сунула руки в карманы, затем вытащила, сплела пальцы. — Вам все время приходится этим заниматься. В смысле разговаривать с людьми, которые кого-то потеряли. Я подумала — может, вы знаете, сколько должно пройти времени, чтобы начать забывать, что потерял кого-то, что его уже нет рядом? Перестать ждать, что вот-вот опять его увидишь?

 — Это непросто, — скупо ответила Ева.

 — Я не знаю, может, когда забудешь, будет только хуже. Хуже, чем когда все время об этом помнишь. Это как… Вот смотришь на свою руку и как-то не задумываешься, что она у тебя есть. Она просто есть. А если ее потерять, разве не будешь все время спохватываться, что вот же она должна быть на месте, а ее нет?

 — Наверно. Можно поговорить с психологом-консультантом. Могу назвать вам пару имен. К этим людям можно обратиться за помощью.

 — Может, и стоит. — Силла откинула гриву черных как смоль волос на спину. — Я никогда не обращалась к психологам. Но, может, и стоит.

 — Вы с Бартом давно знали друг друга. Наверняка провели вместе за работой, за играми массу времени.

 — Кучу. Мы постоянно устраивали мозговые штурмы. Садились вместе, заказывали пиццу или еще что-нибудь простенькое и просто генерировали идеи. А потом их разбирали, думали, как воплотить идею в игру. Бенни у нас главный по информации. Если что-то подобное есть у конкурентов, это же будет пустая трата времени, денег и ресурсов.

 — Значит, вы просто швырялись идеями?

 — Ну, наверно, можно и так сказать. Выбивали их друг из друга, пинали туда-сюда.

 — А кому пришла в голову идея «Фантастики»?

 — Э-э-э… ну-у-у. — Силла села, сосредоточенно нахмурилась. — Я не уверена. На мозговых штурмах масса всего рождается. Кажется… вроде у Вара была идея фантазийной игры, где сюжетная линия зависела бы от игрока. А потом… да, потом я сказала, что таких уже полно. И что дальше? Как бы нам сделать что-то на голову выше? Может, сделаем ее голографической, улучшим — по-настоящему улучшим — графику, синхронность.

 Силла задумчиво смотрела вдаль сквозь стеклянную стену кабинета, за которой мелькали люди.

 — Потом, если не ошибаюсь, возник Бенни: мол, уже давно есть голограммы типа этого, и по уровню графики игрушки Рорка круче всех. Так где же взять новый уровень? Выше головы не прыгнешь.

 — А Барт ничего не сказал?

 — Да, он иногда подтормаживает, обкатывает идею у себя в голове. — Силла встала, взяла один из энергетических напитков.

 «Она неплохо двигается, — подумала Ева, вспомнив, что Силла ходит на занятия йогой. — Сильная и подвижная».

 — Точно не хотите?

 — Нет, спасибо.

 Силла снова села, откупорила банку, но, сделав глоток, сразу же отставила.

 — Наверно, я тоже не хочу. Забыла, на чем остановилась. Ах да. Так вот, мы перекидывались идеями, вроде как гоняли их взад-вперед, а Барт и говорит: нужна не просто картинка круче, чем у Рорка. Нужно ввести полную сенсорную нагрузку, интеллектуальные технологии. Военные их используют для обучения. Внедрим это в игре, добавим полноценную сенсорную нагрузку, вложимся по полной в картинку.

 Силла снова взяла банку, но пить не стала.

 — Это серьезное вложение — времени, сил и денег, но Барт нас и вправду убедил. Он сказал: «Мы предложим игрокам не просто выбирать и комбинировать заданные сюжетные линии, мы дадим им полную свободу». Не просто интерактивность — игрок сможет сам программировать собственную фантазию, каждый ее элемент, сможет примешивать их к уже заданным. Мы просто продолжали копать эту тему, пока не вырисовывались общие очертания. Потом оставалось только закатать рукава и начать думать, как, черт побери, это все воплотить. И мы это воплотили! — вспоминая это, Силла наконец улыбнулась. — Это будет последний писк. Круче самых крутых игр.

 — И вы ее тестировали, играли в нее?

 — О да, черт возьми. Мы все вчетвером или по отдельности, у кого время было, оставались допоздна и работали над ней, когда все остальные уже расходились. По крайней мере поначалу. Делали все втихаря, потому что знали: это будет просто бомба. Мы потому и хотели, чтобы Фелисити составила кое-какие бумаги перед тем, как передать копию вашим парням.

 — Ясно. А во что Барт любил играть больше всего?

 — Да в разное. Но, во что бы он ни играл, ему нравится быть героем. А кому нет? Он любит сюжеты, где нужно сражаться за правое дело, за девушку или за собственную душу. А лучше всего — за все сразу.

 — Загружается сюжет, и ты должен за это сражаться? — спросила Ева.

 — Иначе было бы неинтересно.

 — И каков он был в поединках?

 — Почти всегда лучше, чем мы. Барт любит фильмы со стрельбой, сражениями на мечах, ножах. Смотрит обучалки, общается с солдатами и копами и все такое. Когда делаешь игру, важно знать тактику, приемы, чтобы было что предложить игрокам.

 Силла еще раз рассеянно отпила из банки, посмотрела вдаль сквозь стеклянную стену.

 — Наверно, большинство программистов по жизни отнюдь не качки, но Барт тренировался. Он любит выигрывать, любит играть. Он чертовски сильный игрок. Был, — добавила она дрогнувшим голосом. — Был. Он был моим самым лучшим другом. Что мне теперь делать? Что нам всем теперь делать?

 Ева вытащила карточку, написала на ней пару имен и телефонов.

 — Может, захотите позвонить по одному из этих номеров. Бывает полезно поговорить с кем-нибудь, выговориться.

 — Ладно, спасибо. Да, думаю, надо. Можно мне уйти домой?

 — Да. Силл, а семью Синг вы знаете?

 — О, конечно, конечно. Дети просто прелесть.

 — Вар сказал, что у вас тут завтра будет панихида. Они хотели бы прийти, если вы, конечно, позовете.

 — Конечно. Они у меня в списке, прямо сейчас я сама этим займусь. Но я сделаю это дома. Мне просто нужно вернуться домой.

 — Хорошо. А где мне найти Бенни?

 — Был у себя в кабинете, я недавно его видела, когда мимо проходила. Мы втроем сегодня отсиживаемся у себя в кабинетах, стараемся продержаться. Думаю, он все еще там.