• Кузены О'Двайер, #1

Глава 4

 На обратном пути Айона снова вымокла под дождем, но ее настроение от этого не ухудшилось. Встав под душ и отогрев косточки, она достала из сумки фланелевые штаны, термофутболку и, оставив чемодан на полу — разборку вещей можно закончить потом, — забралась в постель.

 И как убитая проспала беспробудным сном полных четыре часа.

 Проснулась девушка в темноте, ничего не понимающая — где она, что с ней? — и страшно голодная.

 Перерыв кучу сваленной в беспорядке одежды, Айона умудрилась отыскать джинсы, теплые носки и сапоги. Вооружившись путеводителем и одной из книг, что дала ей Брэнна, она поспешила в расположенный в отдельном домике ресторан отеля, чтобы поесть и пообщаться с живыми людьми.

 Под треск поленьев в очаге она поглощала овощной суп и увлеченно изучала книжки. Ей нравилось, что вокруг звучит разноязыкая речь — ирландская, американская, немецкая и, как она решила, шведская. На второе она съела рыбу с жареной картошкой и по случаю приезда позволила себе бокал шампанского.

 Подливая Айоне воды в стакан, официантка наградила ее лучезарной улыбкой — под стать цвету своих огненно-рыжих волос.

 — Все понравилось?

 — Все замечательно. — Айона уютно обхватила себя за плечи и улыбнулась в ответ. — Все просто замечательно.

 — Впервые в Эшфорде?

 — Да. Потрясающее место! Такое впечатление, будто все происходит во сне.

 — Ну, завтра, говорят, погода улучшится, если надумаете побродить по нашим местам.

 — Хорошо бы. — «Не взять ли напрокат машину, — подумала Айона. — Попытать счастья на местных дорогах? А пока можно просто прогуляться до деревни». — Я вообще-то днем уже прошлась по окрестностям. В лес прогулялась.

 — В такой-то ливень?

 — Не могла удержаться. Хотелось с двоюродной сестрой повидаться. Она тут рядом живет.

 — Правда? Это здорово, когда приезжаешь куда-то, где у тебя есть родня. И кто же она, если не секрет?

 — Если быть точной, она не единственная моя родственница в этих краях, но сегодня я познакомилась с одной Брэнной. Брэнна О’Дуайер.

 Улыбка с лица девушки не исчезла, но выражение глаз изменилось.

 — Так вы, значит, родственница О’Дуайеров?

 — Да. А вы их знаете?

 — Кто ж не знает Брэнну и Коннора О’Дуайеров? Он сокольничий, занимается соколиной охотой и дрессировкой птиц. Отель регулярно заказывает у школы ловчих птиц и прогулки для своих постояльцев. Коннор обычно их и проводит. У туристов здесь это очень распространенное развлечение. А Брэнна… У нее магазинчик в Конге. Она варит мыло, всякие лосьоны, тоники и тому подобное. Магазин называется «Смуглая Ведьма» — это из одной местной легенды.

 — В мастерской у нее я сегодня уже побывала. Надо будет заглянуть и в лавку. Да и в соколиную школу тоже.

 — И туда, и сюда можно в охотку прогуляться от отеля. Что ж, приятного аппетита.

 Официантка отошла, но Айона заметила, как она задержалась возле своей коллеги и бросила той пару слов. И обе оглянулись на Айону.

 Стало быть, решила она, О’Дуайеры — местная достопримечательность. Ничего удивительного. Только странно было сидеть и жевать рыбу: она поняла, что стала объектом пересудов.

 Они что же, все знают, что Брэнна не просто держит лавку «Смуглая Ведьма», а и является ведьмой?

 «Как и я, — подумала Айона. — Теперь надо только понять, что это означает». С этой единственной целью она открыла следующую книгу и, доедая ужин, читала, не поднимая глаз.

 Дождь поутих, но ветер по-прежнему свирепствовал, побуждая ее скорее вернуться в главное здание замка, нежели гулять берегом реки Конг, как она первоначально рассчитывала.

 Пока она шла через вестибюль, ее со всех сторон вежливо приветствовал персонал. Из любопытства она взяла на стойке буклеты о школах ловчих птиц и верховой езды, после чего заказала чай в номер.

 Войдя к себе, она отложила брошюрки в сторону, чтобы наконец заняться разбором чемодана.

 Перед отъездом Айона безжалостно очистила свой гардероб, распродав то, что не успела поносить, и все равно вещей осталось больше, чем нужно. Поэтому все, что, по ее мнению, могло понадобиться ей в новой жизни, она привезла с собой.

 К тому моменту, как она заполнила шкаф и комод и упаковала обратно то, что скоро не понадобится, принесли чай, а к нему — тарелку соблазнительного печенья. Довольная тем, что дела сделаны, она опять переоделась в пижамные брюки, подложила под спину подушки и, сидя на кровати, принялась сочинять письмо бабушке, чтобы доложить, что она добралась благополучно и уже познакомилась с Брэнной.

 

 Ирландия очень похожа на то, как ты ее описывала, и даже больше — а я ведь видела лишь маленький клочок. То же относится и к Брэнне. Так великодушно с ее стороны пустить меня жить к себе! Замок грандиозен, масса впечатлений мне обеспечена. Но я уже жду не дождусь, когда перееду к Брэнне. И к Коннору, кстати. Надеюсь вскоре с ним познакомиться. Если устроюсь работать на конюшню — это будет идеальный вариант. Так что обо мне не беспокойся, бабуля.

 Вот сижу на этой роскошной кровати в настоящем ирландском замке, попиваю чай и гадаю, что меня ждет впереди. Я знаю, ты говорила, путь будет нелегким и решения предстоят трудные, да и Брэнна уже очень ясно дала мне это понять. Но я так взволнована и так счастлива!

 По-моему, я, кажется, наконец обрела себя.

 Завтра схожу на конюшню, в школу соколиной охоты и в деревню — посмотреть магазин Брэнны. Напишу тебе потом, как пойдут дела. Люблю тебя!

 Айона

 

 Потом, как послушная дочь, она отправила сообщения матери и отцу. Несколько бодрых посланий — друзьям и коллегам. И взяла на заметку, что надо будет пофотографировать специально для электронной почты.

 Затем Айона поставила ноутбук на подзарядку, а сама взялась за книги и буклеты. Теперь она уже по-настоящему улеглась в постель, убрав из-под спины лишние подушки.

 Абсолютно счастливая, она изучила буклеты, рассмотрела все фотографии. Школа ловчих птиц выглядела впечатляюще. И конюшни были в идеальном состоянии. Среди любимых напутствий ее матери было: «Не тешь себя завышенными ожиданиями!»

 Но сейчас ожидания Айоны были как никогда высоки.

 Буклет про конную школу она сунула под подушку — на удачу. Потом снова открыла книгу Брэнны.

 Спустя двадцать минут, забыв погасить свет и убрать поднос с чаем с тумбочки у кровати, она провалилась в сон.

 На этот раз ей снились соколы и кони. Большая черная собака. Еще — густая чаща леса, где притулился каменный домик, вокруг которого вился туман.

 Спешившись с коня серой масти, сливаясь с висящей в воздухе мглой, она шла сквозь туман, закрыв волосы капюшоном плаща. Она принесла розы — знак любви — и положила к камню, гладко отполированному веками, но несущему глубокую печать магии и горя. Это были белые розы — белые, как утраченная ею чистота.

 — Я дома, Мать. Мы дома. — Она рукой вытерла с лица слезы и прочла: «Сорка. Смуглая Ведьма».

 Слова на камне сочились кровью.

 Я тебя жду.

 Это не был голос ее матери, это был его голос. После всего, что было сделано, после всех усилий и жертв — он выжил.

 Она это знала. Они все это знали. И разве не это явилось причиной ее появления здесь, наряду с желанием почтить могилу матери?

 — Тебе придется подождать еще. Ты будешь ждать день, месяц, тысячу лет, но тебе никогда не заполучить то, чего ты жаждешь.

 Ты явилась одна, при свете звезд. Ты ищешь любви. Я ее тебе дам.

 — Я не одна. — Она крутнула головой. Капюшон откинулся, и ее блестящие волосы сверкнули на свету. — Я никогда не бываю одна.

 Туман закружился, взвился вверх, стал расползаться, и из него выросла мужская фигура. Вернее, фигура того, что некогда было мужчиной.

 Ей приходилось сталкиваться с ним раньше, еще ребенком. Но теперь в ее арсенале кое-что получше камней.

 «Он всего лишь тень, — подумала она. — Тень, проникающая в сны и заслоняющая свет».

 Какая хорошенькая! Настоящая зрелая женщина — бери и срывай! Все еще кидаешься камнями?

 Хотя она неотрывно смотрела ему в глаза, она заметила, как засверкал красный камень у него на шее.

 — Кидаюсь так же метко, как всегда.

 Он рассмеялся и придвинулся ближе. Она уловила его запах с оттенком серы. Только сговор с дьяволом мог дать ему силы существовать дальше.

 Мамочки нет, за юбки не спрячешься. Я ее победил, забрал ее жизнь, а силу ее прибрал к своим рукам.

 — Ты лжешь. Думаешь, мы не видим? Думаешь, не знаем? — Его амулет пульсировал красным светом — это его сердце, подумалось ей. Самая его сердцевина, вся его сила здесь. Она решила, что отберет его любой ценой. — Она одним своим поцелуем тебя сожгла. И я тоже на тебе отметилась. Ты до сих пор носишь эту отметину.

 Девушка подняла руки, направив пальцы в его сторону, и знак на его плече вспыхнул ярче огня.

 Колдун вскрикнул, а она кинулась вперед и схватила камень у него на шее. Но он резко бросился на нее и оставил глубокие царапины на ее руке внезапно выросшими у него когтями.

 Будь проклята ты и весь ваш род! Я раздавлю вас в кулаке и выжму по капле в серебряный кубок. А потом выпью.

 — Мой род отправит тебя в ад! — Она выбросила вперед окровавленную руку, посылая через нее свою энергию.

 Но туман исчез, и ее рука всего лишь рассекла воздух. Красный камень еще ритмично померцал, а потом тоже исчез.

 — Мой род отправит тебя в ад, — повторила она.

 Во сне ей виделось, как он неотрывно смотрит на нее, прямо в глаза. Прямо в душу.

 — Это касается не меня и случится не в этом месте и не в этом времени. Это касается тебя и произойдет в твое время. Запомни!

 Поглаживая раненую руку, она кликнула коня.

 Села верхом, еще раз оглянулась на камень, на цветы, на дом, который когда-то был ее домом.

 — Клянусь именем любви, мы не подведем, даже если на это уйдет тысяча поколений. — Она поднесла руку к животу, который выдавался пока еще маленьким бугорком. — Новое поколение уже на подходе.

 Она поскакала назад, через лес, к замку, где сейчас жила ее семья.

 

 Проснулась Айона, вся дрожа. В правой руке пульсировала боль, и выключатель она нащупала левой. При свете лампы она разглядела свежие порезы и кровь. Вскрикнув от ужаса, она вскочила и кинулась в ванную, на ходу хватая полотенце.

 Не успела она перевязать рану, как та стала меняться. Айона с благоговейным ужасом смотрела, как затягиваются раны и высыхает кровь, как утихает боль. В считаные секунды от ран не осталось и следа.

 «Сон, — подумала она. — Но нет, какой же сон? Видение? В котором она была зрителем, а кто-то — участником».

 Но она чувствовала боль — и гнев, и горе. Чувствовала силу — небывалую, неведомую.

 Силу Тейган?

 Айона подняла взор и вгляделась в себя в зеркало, одновременно вызывая в памяти образы из сновидения. Несомненно, это было ее лицо… или нет? Ее телосложение, ее кожа и цвет волос.

 «Но не ее голос, — подумала она. — О, даже не ее язык, хотя каждое слово было понятно. Наверное, древнегалльский».

 Она слишком мало знает, ей предстоит еще много учиться. Например, надо научиться понимать, каким образом вышло, что она оказалась вовлечена в события многовековой давности, да еще так явственно, что чувствовала неподдельную боль.

 Наклонившись над раковиной, она плеснула в лицо холодной водой и посмотрела на часы. Еще нет и четырех утра, а сна ни в одном глазу. Со временем ее внутренние часы перестроятся, а пока придется смириться. Может быть, почитать до рассвета?

 Айона вернулась в спальню и приподняла с тумбочки поднос с чаем. И на прелестных белых салфетках увидела три красных пятнышка. Три капли крови. Ее крови, поняла девушка.

 Во сне — назови его хоть видением, хоть приключением — ей не только было больно. Она еще и поранилась до крови.

 Что это за сила, которая смогла погрузить ее в такой сон, где ее рана кровоточила кровью далекого предка?

 Она оставила поднос на месте, села на край кровати и потерла руками шею.

 А если бы эти когти добрались до нее, порвали ей яремную вену? Она что же, умерла бы тогда? Может ли сновидение убить?

 Нет, решила Айона, сейчас не до книг. Ей нужны ответы, и она знает, у кого они есть.

 К шести часам, заправившись кофе, девушка снова зашагала мимо фонтанов, клумб и зеленых газонов — в лесную чащу. Дорожка сужалась, и яркий сегодняшний свет все более мягкими и бледными каплями струился сквозь густые кроны деревьев. Сегодня она заметила таблички, указывающие направление к школе подготовки ловчих птиц и к конюшне.

 Она пообещала себе, что сегодня же побывает в обоих местах, после чего совершит прогулку в Конг. И стопка книг по магии ее не отвлечет.

 Ночной сон не отпускал ее, она то и дело ловила себя на том, что проверяет, не остались ли на руке следы когтей.

 Неожиданно ее внимание привлек долгий, пронзительный крик, шедший откуда-то сверху. Она задрала голову к небу. На фоне бледно-голубого неба кружил сокол, он описал красивую коричнево-бронзовую дугу, после чего устремился вниз. Она готова была поклясться, что, когда птица спускалась сквозь ветви деревьев, ее крылья пели, как ветер. Сокол опустился на сук прямо над ее головой.

 — Боже мой, какой ты красавец!

 Хищник уставился на нее немигающим золотым глазом и чинно сложил крылья. Корону, наверное, дома оставил, со смехом подумала Айона.

 Она неспешно вынула из заднего кармана телефон и, не дыша, включила режим съемки.

 — Надеюсь, ты не против. Не каждый день девушки знакомятся с соколами. Или ястребами. Я не очень в вас разбираюсь. Дай мне только… — Она навела камеру и сделала снимок, затем еще один.

 — Ты охотишься или совершаешь утреннюю прогулку? Ты, наверное, из школы, но…

 Она умолкла: птица повернула голову. Ей показалось, она тоже его услышала, этот тонкий свист. В ответ сокол поднялся с ветки, устремился вверх и был таков.

 Определенно надо будет заказать прогулку по соколиной тропе, решила она и, проверив снимки, убрала телефон на место.

 А вот и вывернутое с корнем дерево, и стена лиан. Она снова ощутила притяжение, но поборола его. Не теперь. Не сегодня, когда ею владеют эмоции, вызванные сном.

 Сперва получить ответы.

 На опушке леса дожидался пес, словно знал, что она придет. Он приветственно махал хвостом и милостиво позволил погладить себя по голове.

 — С добрым утром. Приятно видеть, что я не одна в такую рань поднялась. Надеюсь, Брэнна не очень рассердится, если я постучусь, но мне действительно надо с ней переговорить.

 Катл привел ее к симпатичному синему домику, прямо к ярко-красной его двери.

 — Вот и мы.

 Она постучала в дверь кольцом в форме тройного кельтского узла и стала думать, как лучше подступиться к сестре.

 Но дверь ей открыл тот, с кем она еще не была знакома. Он походил на помятого со сна воина княжеского рода, с копной вьющихся волос и отполированной солнцем загорелой кожей, а под ней — такое же прекрасно вылепленное лицо, как и у его сестры. Он смотрел на Айону и удивленно моргал, и она разглядела, что глаза у него изумрудные — под цвет окрестных холмов.

 Высокий и поджарый, он стоял на пороге в серых фланелевых брюках и белом пуловере с обтрепанной нижней кромкой.

 — Прошу прощения, — начала было она, но на секунду остановилась. Надо же, такое приветствие в этом доме уже входит у нее в привычку!

 — С добрым утром. Ты, надо полагать, наша кузина Айона из Штатов.

 — Да, я…

 — Добро пожаловать домой.

 Она очутилась в крепких объятиях, при этом ноги ее оказались слегка оторваны от пола. От этого дружеского жеста у нее защипало в глазах и сдали нервы.

 — Я Коннор, если ты еще не догадалась. Неужто это Катл тебя отыскал и привел?

 — Нет, то есть… да. Я и сама шла сюда, но он меня встретил на полпути.

 — Ну что ж, входи, чего мерзнуть. Зима, как видишь, все не отпускает.

 — Спасибо. Я понимаю, еще так рано…

 — Точно. Будем считать это началом дня. — Жестом, показавшимся ей одновременно и обыденным, и колдовским, он повел рукой в сторону очага. Огонь немедленно занялся и завился вокруг сложенных стопкой брикетов торфа. — Сейчас соорудим что-нибудь на завтрак, — продолжал он, — и ты мне расскажешь все про Айону Шиэн.

 — Это не займет много времени.

 — Готов спорить, рассказать есть что.

 Он схватил ее за руку и повел в глубь дома. Она едва успевала отмечать про себя цвет и предметы обстановки, освещение, запахи ванили и дыма. Дом оказался на удивление просторным, намного больше, чем она себе представляла.

 Потом они очутились в кухне с красивым каменным очагом, длинными рабочими поверхностями синевато-серого цвета и небесно-голубыми стенами. Широкие подоконники были уставлены горшками с пряными травами, а над центральным островом висели медные кастрюли. В застекленных темно-серых шкафах была расставлена красочная стеклянная посуда и тарелки. В эркере стоял красивый старинный стол в окружении уютного разнобоя стульев.

 Сельская простота с самой современной кухонной техникой белого цвета давали поистине волшебное сочетание.

 — Очень красиво! Как из самого модного магазина.

 — Правда? Брэнна у нас — кладезь оригинальных идей, и тут воплощена одна из них. — Испытующе нагнув голову, он опять одарил ее быстрой, очаровательной улыбкой. — Готовить умеешь?

 — Гмм… пожалуй. То есть… уметь-то умею, но не люблю.

 — Что ж, очень жаль. Значит, дежурным назначаюсь я. Тебе чай или кофе?

 — Ой… кофе, спасибо. Не надо ничего готовить!

 — Я готовлю, когда голоден. А сейчас именно тот случай. Вообще-то в этом доме за кухарку Брэнна, а я больше за посудомойку, однако завтрак мне под силу.

 Он говорил и нажимал одну за другой кнопки на какой-то хитроумной кофемашине и доставал из холодильника яйца, масло и упаковку бекона.

 — Снимай пальто и будь как дома, — сказал он. — Брэнна говорит, ты еще несколько дней проживешь в Эшфорде, прежде чем к нам перебраться. Как тебе Эшфорд?

 — Как во сне. Вчера я большую часть дня проспала. Отсыпаюсь, похоже. А ты не против, что я у вас поселюсь?

 — С чего бы? Будем мыть посуду по очереди, так что я только в выигрыше.

 Он снял с крючка сковородку и поставил на плиту.

 — Чашки вон там, и свежие сливки, если надо. Сахар тоже. — Он рукой показывал, где что брать, а сам уже выкладывал бекон на сковородку.

 И все это, как и он сам, подумала Айона, выглядит так же обыденно и просто, как его способ разведения огня в очаге одним мановением руки.

 — Ты, говорят, хотела бы работать на конюшне.

 — Надеюсь.

 — Брэнна поговорила с Бойлом. Он сегодня с тобой это обсудит.

 — Правда? — От радости у нее подскочило сердце. — Вот здорово! Фантастика. Многие считали, что я просто свихнулась, когда решила уехать, не имея никакого серьезного плана — ни работы, ни жилья.

 — Какой интерес, если наперед знаешь все последующие шаги?

 — Во-во, и я так говорю! — Она улыбнулась. — И вот у меня уже назначено собеседование с новым работодателем и есть семья, с которой я буду жить. А сегодня утром — в мои планы, конечно, не входила прогулка в шесть утра, — я видела в лесу сокола. Он слетел прямо вниз, уселся на ветку и стал на меня смотреть. Я его сфотографировала.

 Она достала телефон и показала.

 — Ты, конечно, знаешь, что это за порода сокола… или ястреба.

 Коннор снял со сковороды бекон и повернулся к телефону.

 — Это пустынный канюк — мы таких используем в наших прогулках с туристами. Этого зовут Мерлин, он принадлежит Фину. Отличная птица, надо сказать. Фин — это Финбар Бэрк. Кстати, держит конюшню на пару с Бойлом. И он же основал здесь, в Эшфорде, школу соколиной охоты. У Фина много чего есть, и тут, и там.

 — Мне с ним тоже предстоит собеседование? Насчет работы?

 — Да он, мне кажется, охотно предоставит это Бойлу. Мне в кофе побольше сливок и два куска сахара, пожалуйста.

 — Ты пьешь, как я.

 — Зато Брэнна предпочитает сливок одну каплю. Ты ей тоже завари, она уже спускается и сразу же начнет требовать кофе.

 — Спускается? А откуда ты… Ой.

 Он лишь улыбнулся.

 — Пока не выпьет кофе, она распространяет вокруг себя свирепые утренние вибрации, а сегодня для нее вообще слишком рано, так что может и укусить.

 Айона схватила еще одну чашку и торопливо наполнила ее кофе. Она как раз размешивала означенную каплю сливок, когда вошла Брэнна. Ее темные волосы спускались почти до пояса, глаза были сонные и сердитые.

 Она взяла из рук Айоны свою порцию и сделала два больших глотка, следя за гостьей поверх чашки.

 — Ладно. Что случилось-то?

 — Послушай, не набрасывайся на нее, — вступился Коннор. — Ей досталось. Пусть сперва подкрепится.

 — Сомневаюсь, чтобы она заявилась сюда в такую рань ради завтрака. Коннор, ты, как всегда, передержишь яйца.

 — А вот и нет. Отрежь себе пока хлеба для тостов, а она устроится поудобнее и все нам расскажет.

 — Между прочим, «она» стоит здесь, — напомнила Айона.

 — К тому же в половине седьмого утра, — проворчала Брэнна, но все же взяла хлебный нож и сняла кусок полотна, закрывавший буханку хлеба на доске.

 — Мне очень жаль, но…

 — Каждая вторая фраза у нее начинается с этих слов. — Брэнна нарезала хлеб и сунула пару ломтей в тостер.

 — Господи, да допей ты скорее кофе, пока своим настроением не испортила мне аппетит. Не достанешь тарелки, Айона? Вот молодец. — Его тон сменился с резкого на ласковый. Сестрица же облокотилась на стол и с мрачным видом глоток за глотком отпивала из чашки.

 Айона молча поставила на стол тарелки, по подсказке Коннора нашла столовые приборы и накрыла на стол.

 Она сидела с двоюродными братом и сестрой, смотрела на блюдо с жареным беконом и яйцами, на тарелку с хрустящим хлебом и слушала их беззлобную перебранку по поводу пережаренных яиц, насчет того, чья очередь идти на рынок и почему белье из стирки не сложено как полагается.

 — Из-за того, что я так бесцеремонно заявилась, вы теперь ссоритесь, но я…

 — Ничего мы не ссоримся! — Коннор подцепил вилкой кусок яичницы. — Мы разве ссоримся, Брэнна?

 — Нет. Мы общаемся. — Она рассмеялась, тряхнула роскошной гривой и впилась зубами в тост. — Если бы мы ссорились, сгорели бы не только эти яйца.

 — Они не сгорели, — проворчал Коннор. — Они пожарены… вкрутую.

 — Они отлично пожарены.

 Брэнна закатила глаза.

 — Можешь не сомневаться, в отеле тебя покормили бы лучше. Там отличный шеф-повар.

 — О еде я сегодня думала мало. Я не могу просто читать книги и двигаться вслепую… Я не пойму, что мне делать, пока не буду знать.

 — Ну вот, теперь она, кажется, подкрепилась, как ты выражаешься, — обернулась Брэнна к Коннору. — Итак, что стряслось?

 — Мне приснился сон, который был не сон.

 И Айона рассказала им все, что помнила, не упустив ни одной самой мелкой детали, как можно более подробно и точно.

 — Дай-ка руку, — перебила ее Брэнна. — Ту, из которой шла кровь.

 Брэнна крепко держала руку Айоны, ведя пальцами по тыльной стороне. Кожа на руке лопнула, показалась кровь.

 — Стой спокойно! — прикрикнула Брэнна, когда Айона ахнула и попыталась отнять руку. — Сейчас это всего лишь воспоминание. Боли нет. Это как отражение в зеркале того, что было.

 — Все было по-настоящему. Было больно, горячо. И на простынке осталась кровь.

 — Значит, так и есть, это было в реальности. А сейчас это только отражение. — Она еще раз провела пальцами по руке Айоны, и рана исчезла.

 — Я была беременна. То есть… она была беременна. Во сне. Или в этом видении. Он об этом не знал. Он этого не видел или не мог чувствовать — не поняла. — В волнении Айона обеими руками пригладила волосы. — Брэнна, мне надо знать. Ты сказала, мне надо хорошенько подумать, но как я могу думать, когда я так мало знаю?

 — Близко же он подобрался… — проговорила Брэнна. Коннор кивнул. — А ты более открытая, чем я думала. Я тебе кое-что дам, чтобы отсеивать нежелательные сны, это поможет тебе держаться чуть отстраненно. Мы с Коннором будем тебя направлять — насколько у нас хватит сил и возможностей. Но мы не можем тебе сказать того, чего и сами не знаем. Если Тейган одна вернулась в хижину, в лес, если на нее напали, скорее, это ты можешь нам что-то поведать.

 — Мы с Брэнной знаем отдельные фрагменты, а ты теперь будешь знать больше. Мы оба тоже возвращались в прошлое, у нас тоже бывали видения — мы знаем, каково тебе сейчас.

 — Но нас было только двое, — добавила Брэнна. — Теперь — трое.

 — С тобой он держался наглее, потому что ты более уязвима. Но такого больше не будет, — пообещал Коннор.

 Как ни нелепо это звучало, но ей пришлось произнести вслух то, что не давало ей покоя и бередило мысли:

 — А он может меня убить? Если во сне я опять окажусь в прошлом — он меня не убьет?

 — Он может попытаться. И скорее всего, так и будет. — На нелепый вопрос Брэнна ответила откровенно и просто. — Но ты его остановишь.

 — Каким образом?

 — Напряжением воли. Дарованной тебе силой. Амулетом, который ты носишь и никогда не должна снимать. И еще тем, что я дам тебе.

 Брэнна перестала ковырять вилкой в тарелке и взялась за кофе. И снова поверх кружки следила за Айоной.

 — Главное — пойми: если останешься, если решишься быть заодно с нами, быть тем, кто ты есть, он неизбежно явится за тобой. Ты должна остаться, отдавая себе в этом отчет, по своей воле — или уехать и жить своей жизнью.

 Все это было слишком неправдоподобно. И все же… Она же жила в том сне! Она же чувствовала боль!

 И чувствовала зов своего естества, того, что жило в ней всегда.

 Мосты сожжены, напомнила себе Айона, но ради наведения новых. И куда бы они ни вели, они уже приблизили ее к обретению себя намного заметнее, чем все мосты ее прошлой жизни.

 — Я не собираюсь уезжать.

 — У тебя пока было мало времени, чтобы все обдумать и понять, — начала Брэнна, но Айона лишь мотнула головой.

 — Я знаю, что раньше я нигде не чувствовала себя своей. И думаю, что теперь мне понятна причина. Она в том, что мое место — здесь. Я происхожу от нее, от Тейган. И еще я понимаю: ей хотелось, чтобы я видела, что в ту ночь она его ранила и он стал бояться. Разве это… Разве это не означает, что я тоже могу его ранить?

 — Если твое место здесь — а я в этом не сомневаюсь, — что ж, тогда оставайся. Только не спеши брать препятствия, — предостерег ее Коннор и потрепал по руке. — Ты еще на самом старте.

 — Я отличный наездник, и посадка у меня прекрасная. Я научусь. Научи меня! — Она подалась вперед, охваченная нетерпением. — Покажи.

 Брэнна откинулась на спинку стула.

 — Уж больно ты нетерпеливая.

 — В зависимости от обстоятельств. Но в целом — да, — не могла не признать Айона, — нетерпеливая.

 — Придется набираться терпения. Но мы будем продвигаться вперед. Не форсируя. Шаг за шагом.

 — Расскажите мне про этот домик. Они там жили, и Сорка умерла там же. Он еще сохранился? Там такое большое дерево, вывернутое с корнями, и эти густые плети…

 — Туда не ходи! — быстро проговорила Брэнна. — Пока не ходи. По крайней мере — одна.

 — Она права. Надо подождать. Ты должна обещать, что не полезешь туда одна. — Коннор взял ее за руку, и от его ладони пошел жар. — Обещай сейчас, а я сразу узнаю, намерена ли ты сдержать слово.

 — Ладно. Обещаю. Но вы меня туда сводите!

 — Не сегодня, — ответила Брэнна. — У меня масса дел, а Коннору надо на работу. А тебе, кстати, надо повидаться с Бойлом.

 — Сейчас?

 — Довольно скоро. Но сначала ты перемоешь посуду в отместку за то, что подняла меня в такую рань. Чуть попозже приходи. Я закончу свои дела и буду готова часам к трем.

 — Приду. — Успокоившись и вновь обретя уверенность в себе, Айона позволила себе еще один хрустящий тост.