• Кузены О'Двайер, #1

Эпилог

 C благодарностью приняв от Коннора стакан виски, Айона устроилась в углу дивана в гостиной. В камине трещал огонь, но нес он не страх и боль, а ощущение домашнего уюта.

 — Простите меня. Я оказалась недостаточно сильной. И недостаточно ловкой. Он прямо наскочил на меня! Подмял… — негромко проговорила она.

 — Это еще что за фигня, которую ты несешь? — Коннор подлил себе виски. — К черту, к дьяволу!

 — Прекрасно сказано! — согласилась с ним Брэнна. — Кто должен приносить вам всем извинения, так это я. Все расставила по своим местам, продумала каждую мелочь! Кроме одной. Не подумала я о том, что он может вот так проскальзывать сквозь время, спонтанно. Я не знала, что он умеет перемещаться настолько стремительно! Да еще когда мы совсем рядом с ним.

 — Нет! — В ответ на недоуменный взгляд Брэнны Фин покачал головой. — Это я пропустил его приближение! Он неимоверно хитер, он сумел проникнуть на ту территорию, где его энергия оказалась мощнее, чем думали мы.

 — И где мы не смогли встать рядом с Айоной. И ей пришлось биться с ним в одиночку. — Бойл подался вперед, взял ее за руку и крепко сжал своими ладонями.

 — Но вы все равно пришли, все до единого! — напомнила друзьям Айона.

 — Не так скоро, как это было необходимо, — отозвалась Брэнна. — Мало знать место, надо знать время. Мы могли тебя не найти, хорошо, что ты так сильно звала. Ты завершила круг, завершила, несмотря ни на что, высвободила свою энергию, и нам удалось обнаружить тебя. И ты его почти одолела.

 Брэнна прикрыла глаза.

 — Да, почти. Клянусь, не хватило самой малости. — Голос Айоны упал до шепота.

 — Это не твоя вина, — успокаивал ее Коннор. — И вообще ничья, если уж на то пошло. Что правда, то правда, мы его не прикончили, но задали ему жару, и невредимым он не ушел. Причиненную нами боль он теперь не забудет.

 — И в другой раз подготовится лучше. — Мира подняла руки. — Это правда, и об этом надо сказать, чтобы впредь не попадать в ту же ловушку.

 — Это все хорошо, только… Ты ж обгорела! — ахнул Коннор.

 Мира взглянула на свои руки — сплошной ожог.

 — Главным образом обожгло ветром. Вы-то как?

 — Мы с Фином друг друга уже подлечили. Почему ты ничего не сказала? Упрямая, как баран. — Коннор, встав, взял ее за руки.

 — Да я на кухне обжигаюсь сильнее!

 — Какая необходимость в том, чтобы терпеть боль? Ты тоже в ожогах? — повернулся Коннор к сестре.

 — Ни пятнышка. Итак, что у нас есть? У нас есть его кровь и зола, в которую превратилась выдранная из него плоть. Это мы используем против него. Только надо придумать как, и в другой раз, когда на него нападем, это будет в нашем арсенале. И в следующий раз мы встретимся не на его территории. Этого мы не допустим.

 Айона не стала спрашивать как. Здесь, в окружении дорогих ей людей, держась за руки с Бойлом, она чувствовала, как к ней возвращается вера.

 — Он не сумел у меня ничего забрать, — медленно проговорила она и, высвободив руку, коснулась своего амулета. — Даже когда дела мои были швах — не помню, чтобы я когда-либо ощущала такое бессилие, — даже когда он сделал мне больно, невыносимо больно, отнять у меня мою энергию он не смог. Ему нужно было, чтобы я сама ее отдала. Он мог убить меня, но отобрать то, чем я владею, не мог. И это взбесило его еще больше.

 — Еще бы он не взбесился! — злорадно воскликнул Фин.

 Айона ему улыбнулась.

 — Да-да! И я пырнула его атамом.

 — А еще говоришь, что тебе недостало ловкости! — Фин встал, подошел к ней, нагнулся, потеснив Бойла, и крепко поцеловал ее в губы. — Вот умница! Свет — оружие против тьмы. Возможно, как раз благодаря этому мы и добыли столько его крови.

 — Это мы тоже учтем на будущее. Сейчас соберу поесть, — объявила Брэнна. — Не могу сообразить только, что, но голодными мы не останемся. Во всяком случае, бутылка того французского шампанского у меня припасена. Мы пока не закончили своего дела, но я бы сказала, что первый бой нам удался и нам есть что отпраздновать. А вы можете мне помочь. Только не вы двое! — осадила она Айону и Бойла, быстрее всех среагировавших на призыв. — Вам изряднее всех досталось, так что вы пока посидите тут у огня, виски допейте.

 — Я еще не закончил с этой упрямицей, — вставил Коннор, кивая на Миру.

 Та ткнула его локтем в плечо.

 — Сам такой!

 — Марш на кухню… — И Брэнна закатила глаза, посылая таким образом намек Коннору, чтоб уходил из гостиной.

 — Хорошо, хорошо, я просто умираю с голоду.

 И он зашагал, куда ему было велено, увлекая с собою Миру.

 — Пойду-ка взгляну на лошадей…

 Айона улыбнулась Фину:

 — Спасибо! Они в полном порядке, но взглянуть не мешает.

 Когда все ушли, она откинулась головой на спинку дивана и закрыла глаза.

 — Я была огнем, — тихо вспоминала она. — Не сотворила огонь, а я стала им. Это было и страшно, и невыразимо прекрасно.

 — Да, я видел. Вы с Брэнной и Коннором пылали, как факелы, раскаленные добела. Все верно: и страшно, и невыразимо прекрасно.

 — И все равно этого было мало. Мне так хотелось, чтобы сегодня все это закончилось! И чтобы вечером все уже было в прошлом.

 — Не все получается так скоро, как хочется. — Бойл погладил ее ладонь и, не удержавшись, поднес руку Айоны к щеке. — Но это не значит, что все потеряно.

 — Ты прав. И Брэнна тоже права. Надо все взвесить и скорректировать на будущее свои действия. А я все вспоминаю, как ты примчался ко мне сквозь туман… Ты да Аластар — вот кто мои спасители!

 — Значит, я в хорошей компании! Спасибо… Ты меня высоко ценишь.

 Айона слегка улыбнулась, оценив его реплику. Что ж, он опять прав! Но вслух сказала:

 — Закрываю глаза — и вижу твои руки. В огне.

 — А ты теперь посмотри на них. Видала? Как новенькие!

 Большие, в шрамах. Любимые.

 — Я уж подумал, что мы к тебе не пробьемся. — Бойл говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Я не думал, что мы поспеем, если вообще прорвемся. И я стал думать, что больше никогда тебя не увижу. У меня не было твоей веры. А теперь она есть, и я хочу, чтобы ты это знала. Так что можешь сказать, что ты тоже моя спасительница.

 Она положила голову ему на плечо.

 — И я думаю, учитывая все…

 Она отхлебнула виски.

 — Что — все?

 — Я говорю, учитывая мной только что сказанное — и то, что пока все закончилось и неизвестно, когда продлится… Так вот, учитывая все это вместе… я думаю, было бы лучше, если бы ты вышла за меня замуж!

 Айона чуть не выронила из ослабевших вдруг пальцев стакан.

 — Прости, что ты сказал?..

 — Видишь ли, ты всякого наговорила мне, когда я повел себя как идиот. И заслуженно наговорила! Но я думаю — я просто в этом уверен! — нам следует пожениться.

 — Пожениться… — Она не ослышалась? Или от сегодняшнего сражения, от синяков и огня у нее помутился рассудок? — В смысле — стать мужем и женой?

 — Именно. Это самое разумное, если вдуматься. Мы друг другу подходим, ты этого не отрицала. И… у нас общие кони.

 — Про лошадей ты абсолютно прав.

 — Про пожениться — тоже! — быстро нашелся он. — Ты же любишь меня, сама говорила! А ты из тех женщин, кто про свои чувства не врет.

 — Еще одна абсолютная правда. Вернее, две правды.

 — Стало быть, мы друг другу подходим, тем более что у нас есть наши лошади. Ты меня любишь, со мной то же самое, так что остается только пожениться.

 — Как понимать — с тобой «то же самое»?

 — Господи. — Он встал и прошелся по комнате. Подкинул торфяных брикетов в огонь. — В жизни ни одной женщине такого не говорил. Ни матери, ни другой какой родственнице. Я не бросаюсь такими словами, это все-таки не шутки.

 Его волосы были в красно-коричневых пятнах и всклокочены. Айона вдруг поняла, что только теперь это заметила. Как и пятна крови на его рубашке. Как и его упрямо сжатые челюсти.

 Но она очень ясно видела страсть в его глазах.

 — Я тебе верю.

 — Есть слова, которые значат больше других, и это — как раз такое.

 — Такое — какое? Что это за слово?

 — Любовь, господи! Я знаю, что такое любовь, черт возьми! Ты вселила ее в меня, ты дала мне… любовь. Мне больше никогда не стать прежним. И я никогда не буду чувствовать этого ни к кому больше.

 — Этого… чего?

 — Ну, хорошо, иезуитка! Любви чувствовать я ни к кому больше не буду! Люб — ви! Я — тебя — люблю. — Он отчеканил эти слова как давно заготовленный аргумент, и она была окончательно сражена. — Говорю это четко и ясно. — Он сдвинул брови, слегка усмехнувшись. — Я тебя люблю… и хочу этого. Я хочу чувствовать то, что чувствую к тебе, потому что раньше жил только наполовину. И я хочу на тебе жениться, и жить с тобой, и чтобы у нас когда-нибудь была семья. Но в данный момент я хочу, чтобы ты перестала мучить меня, а просто сказала, что ты согласна. Ведь ты же согласна?

 Она впилась в него взглядом — затем лишь, дабы навечно запечатлеть в памяти этот момент, во всех его мельчайших подробностях.

 — Ничего… более романтического… в жизни моей до сих пор не случалось… — Она оттягивала последнее слово, наслаждаясь этой минутой.

 — Ой, перестань! Тебе нужны красивые слова? Может быть, и стишки для тебя почитать, или исполнить еще что-то подобное?

 — Нет, нет, что ты! — Она со смехом поднялась и почувствовала себя сильнее и увереннее. — Я совершенно серьезно, если ты подумал, что я над тобой насмехаюсь. Для меня слышать такое из твоих уст — самый романтический из моментов. Только… можно тебя попросить сказать мне это еще раз? Эти три слова. Те, самые важные…

 — Я люблю тебя. Айона Шиэн, я люблю тебя. Ответишь ты мне наконец?

 — Ответ был готов, едва ты раскрыл рот, когда все ушли, и мы остались вдвоем. Мне просто хотелось все это услышать. Я готова была сразу сказать тебе «да».

 Он медленно моргнул, прищурился.

 — Ты говоришь «да»? Ты согласна?

 — Да, и — я люблю тебя. И стать твоей женой — это самое большое мое желание.

 — Да?

 — Да.

 — Надо же… У нас не только общие лошади. У нас и желания общие! Феноменально! — Он ринулся к ней, и она встретила его на полпути. — Не знаю, сколько бы я еще протянул без тебя.

 — Теперь уж и не узнаешь. — Она отдалась его поцелую и всем обещаниям, которые он в себе заключал. Она прижалась к нему крепче, и еще крепче. — Сегодня мы победили. Во многих отношениях. В таких, каких ему никогда не постичь. У нас есть любовь. Он и понятия не имеет, что это такое. А у нас она есть.

 — Я женюсь на ведьме. — Он схватил ее на руки и закружил. — Да я просто везунчик!

 — Правда. Ты правда везунчик. А когда?

 — Что — когда?

 — Когда мы поженимся?

 — Я бы прямо завтра.

 Она счастливо засмеялась.

 — Не так скоро. А предвкушать?.. И мне еще нужно платье! Очень красивое. И бабушка чтоб была. И с твоими родными я еще не познакомилась.

 — Многие из них сейчас в этом доме.

 — Верно. Мы долго ждать не будем — ровно столько, чтобы сделать все как следует.

 — Мне надо купить тебе кольцо. Ребята как в воду глядели. Мне надо подарить тебе что-то блестящее.

 — Ага.

 — И… ты права, куда гнать? Закажем свадьбу в аббатстве Бэллинтаббер, а там ведь очередь.

 Ее захлестнула радость.

 — Там?..

 — Ты же этого хочешь, так? Господи, мне кажется, я и сам этого хочу. Поженимся там, в этом древнем и священном месте. Оно словно для нас приготовлено…

 Он взял ее руки, поднес к своим губам, потом рассмеялся.

 — Ты станешь моей, а я — твоим. Вот чего я хочу.

 Она щекой прижалась к его груди. Подумала: вот она, любовь, отдаваемая свободно, желанная…

 И более сильной магии нет.

 — И я хочу этого, — прошептала она и улыбнулась, услышав ржание Аластара. — Чует, что я счастлива. — Айона запрокинула голову. — Пойдем скажем всем — включая лошадей — и выпьем шампанского.

 Пусть будет вино, и музыка, и свет! Они прошли сквозь огонь, отбили тьму. До следующего раза.

 И сейчас, в этот самый длинный день в году, когда свет не хочет уступать тьме, она любима. Наконец-то любима.

 Глубоко в лесной чаще, в каком-то другом измерении, скулил волк. Человек в его обличье насылал проклятья. И, обладая черным, как ночь, могуществом, потихоньку залечивал свои раны.

 И неспешно, со всем тщанием плел новые козни.