• Кузены О'Двайер, #1

Глава 18

 Айона чувствовала себя превосходно, но Брэнна все равно заставила ее выпить снадобье.

 — Первый раз. Теперь тебе надо немного прийти в себя.

 — А я еще так смогу?

 Брэнна изогнула брови. Коннор опять налег на печенье.

 — Что, сейчас?

 — Нет, не сейчас, конечно. В принципе — я смогу это сделать? У меня есть к этому способности? Если самой?

 — Можно сказать, что мы с Коннором только составили тебе компанию. — Она подошла проверить свечи. — Помогли тебе подготовиться, а потом полетели с тобой в качестве провожатых.

 — Что-то вроде пробной поездки?

 — Что?

 — Это когда инструктор дает тебе в первый раз порулить. Да, мне действительно надо заняться покупкой машины. А то этот вопрос у меня постоянно вытесняется на второй план… Что-то у меня голова немного кружится, — пожаловалась она и выпила зелье.

 — Точно, как обучение на права, — поддакнул Коннор. — В каком-то смысле очень похоже. Пока сама не освоила, требуется сопровождение инструктора.

 — В следующий раз хотя бы один из нас опять должен будет тебя сопровождать.

 — Ты меня вроде как гипнотизировала?

 — Я помогла тебе войти в правильное медитативное состояние, вот и все. У тебя очень активное сознание, надо учиться его успокаивать.

 — Мне очень важно было ее повидать! Вживую. — Айона полезла в карман и достала лимон, который взяла из сине-зеленой вазы. Поднесла к лицу и вдохнула запах.

 — Фамильные корни. И сердце. Теперь посмотрим, что ты вот с этим сумеешь сделать. — Брэнна выдвинула ящик и достала напечатанный на принтере листок.

 — Жезл с наконечником из розового кварца, — прочла Айона. — Атам[9], украшенный треугольным кельтским узлом, серебряный кубок богини огня Белисмы и медный амулет в виде пентаграммы.

 Айона нахмурила лоб и попыталась угадать:

 — Инструменты четырех стихий?

 — Отлично. Жезл — для воздуха, нож — для огня и так далее. Продолжай.

 — Ладно. Меч с гелиотропом на рукоятке, ножны; копье с гематитовым наконечником; щит, украшенный пентаграммой, а также гематитом, аметистом, кошачьим глазом и красной яшмой; котел со знаком огня. Четыре стихии — четыре вида оружия.

 — Вижу, ты занималась. А теперь отыщешь их с помощью поискового заклинания.

 — Как в игре, где надо что-то найти за указанное время?

 — В каком-то смысле да.

 — О, поиграть-то я люблю.

 — Это не игра, — предупредил Коннор, — а тренировка. Причем исключительно важная. Когда мы будем готовы, мы его выследим, чтобы разделаться с ним раз и навсегда.

 — И если мы будем знать, когда и куда он придет, у нас будет перед ним преимущество.

 — Почему бы нам сейчас его не поискать? У него наверняка есть какое-то лежбище. Можно было бы…

 — Мы еще не готовы. Начнем искать — он может учуять. Он сильный, и если мы его не отгородим, он все увидит. Зато когда будем готовы, мы сами дадим ему увидеть то, что будет нужно нам. Когда придет время, — продолжала Брэнна, — мы втроем начнем поиски, соединив наши возможности — то есть с утроенной силой.

 — А Фин?

 — Я…

 — Искать его станет Фин. — Коннор повернулся к сестре и выдержал недовольный взгляд. — Он с ним одного рода, и это будет его делом.

 — Ты слишком доверчив.

 — А ты наоборот! Это его дело, Брэнна. Ты знаешь это не хуже меня.

 — Ладно, вернемся к этому вопросу, когда до него дойдем. А пока займемся вот чем. Вот тебе задание, Айона. Произнеси заклинание, вызови по одному предметы из списка и представь их нам.

 — Ладно. — Она еще раз пробежала глазами список, после чего сложила листок и убрала его в карман. Затем закрыла глаза и попробовала зрительно представить жезл. — Что я себе сейчас представлю — пойду и мигом отыщу. Мне этот жезл явиться должен, и пусть к нему меня ведет. Пускай он тонкий, но и сильный, его услышать я смогу. Да будет так!

 Она отчетливо увидела жезл. И как на нем играют последние лучи солнца. На столике у окна в музыкальной гостиной.

 — Сейчас вернусь.

 Коннор облокотился о столешницу, где Брэнна методично наклеивала ярлычки на остывшие формы со свечками.

 — Я знаю, тебе это причиняет боль, — спокойным тоном начал он. — Но если ты не примешь Фина таким, каков он есть, и не поверишь в него и его преданность, это ограничит наши возможности.

 — Я стараюсь. Перебороть свою обиду я могу — в большинстве случаев. Но поверить — это намного сложнее.

 — Да он за тебя жизнь отдаст!

 — Не говори так! — огрызнулась она. — Думаешь, мне бы хотелось, чтобы он отдал жизнь? Я просто хочу сделать то, что должно, и я это сделаю. Сделаю! Ты прав, поручить искать и найти надо ему. Правильно. И на этом пока остановимся.

 — Хорошо, остановимся. — Коннор слегка улыбнулся, желая ободрить сестру. — Сколько ты ей времени дала?

 — Спешить некуда. — Брэнна пожала плечами, чувствуя облегчение от того, что брат ради нее согласился не муссировать тему. — Там есть простенькие задачки — это ей для уверенности в себе. Но есть и такие, на которые потребуется время.

 — Тогда я готов пропустить пивка. Ты будешь?

 — Хм-м… От бокала вина я бы не отказалась. И не трогай свинину в духовке!

 — У тебя свинина запекается?

 — Не трогай ее! И вообще в духовку не заглядывай. Я не знала, надолго ли ее ставить, и произнесла заговор на время. Принеси, пожалуйста, бутылку и бокал для Айоны. Когда закончит, пусть выпьет с нами.

 Айона вбежала, с победным возгласом размахивая жезлом.

 — Нашла!

 — Молодец. Клади здесь и отправляйся за номером два.

 — Иду. А ты этикетки клеишь? Я хотела тебе помочь.

 — На твою долю хватит. Теперь атам.

 — Да. — Айона глубоко вздохнула и продолжила поиски.

 Коннор потягивал свое пиво и играл с собакой, пока Брэнна заканчивала приготавливать первую партию свечек. Айона ходила туда-сюда, принося найденные предметы из списка.

 — Господи, это копье… — Айона в очередной раз вошла в комнату и приняла позу воина с копьем в руке. — Потребовало больше времени, чем все остальное, вместе взятое.

 Это, пожалуй, преувеличение, подумала Брэнна, но близко к тому.

 — Я его видела, и видела дерево, к которому ты его прислонила, но никак не могла разглядеть, какое именно это дерево. Пришлось, помучившись, еще раз произнести формулу.

 — Хорошее решение. Еще немного поработаем, и научишься сужать круг поиска.

 Айона кивнула в сторону предметов, выложенных на стойку.

 — Впечатляют! Ладно. Еще два остались.

 Следующим был щит. Он так долго ей не давался, что она почти решила перейти к котлу, но Брэнна задала ей определенный порядок поиска, поэтому Айона очистила свой разум, что оказалось весьма непросто, поскольку мысли у нее так и роились, и вновь произнесла заклинание.

 И обнаружила щит. Спрятан он был талантливо — подвешен под потолок в пахнущем травами парнике.

 — Она молодец, — прокомментировал Коннор, поглаживая пса ногой. — Учитывая непростые обстоятельства.

 — Да, верно. Чем сложнее обстоятельства, тем эффективнее она будет действовать.

 — Ты, Брэнна, всегда готова порадовать ближнего.

 — Я реалистично смотрю на вещи. — Готовые к отправке свечи были сложены в коробку, и она занялась следующей партией.

 — Нашла! — Айона внесла котел. — На чердаке над твоей комнатой, Брэнна. А я и не подозревала, что там есть чердак!

 — Мы им редко пользуемся. Значит, ты все отыскала?

 — Все по порядку. — Котел она поставила туда же, где лежало все остальное. — Какие они все красивые! И каждый предмет по-своему уникален.

 — Это правда. Даже инструменты могут быть не только удобными и полезными, но и красивыми тоже. Эти теперь твои.

 — Прости, не поняла? — В голове ее завертелись мысли, и Айона недоуменно уставилась на Брэнну.

 — Теперь это твои инструменты. — Брэнна налила и принесла ей вина. — Мы с Коннором отобрали их для тебя — из того, что досталось нам по наследству, что мы подсобрали или отыскали в разных местах уже после твоего приезда.

 — Но… — Потрясенная, Айона не знала, что сказать, хотя обычно недостатка в словах у нее не наблюдалось, скорее наоборот.

 — Каждая колдунья должна иметь свой набор инструментов, — наставляла Брэнна. — А эти из них — самые главные. Другие подберешь и найдешь себе сама по ходу дела.

 — Огонь тебе дается легче всего. — Коннор поднялся и подошел. — Итак, все знаки и символы, что ты тут видишь, твои. А кельтский тройной узел на ноже означает триединство: нас трое, и ты — одна из троих.

 — А розовый кварц на жезле — оттого, что твой дар, как я понимаю, зиждется на интуиции — она у нас сосредоточена в области живота и проходит через сердце. Гелиотроп на мече — для физической силы.

 — Камни для защиты, физической и моральной, на щите. На наконечнике копья — гематит, он даст тебе уверенность в воздухе. — Коннор постучал пальцем по наконечнику. — И пентакль из меди, излюбленного материала Сорки.

 — У меня просто нет слов!

 — Меч и щит передавались из поколения в поколение, — сказала Брэнна. — Кубок я нашла в одном магазине, куда я люблю заходить. А пентакль купил Коннор — в другой лавке. Так что здесь старые вещи вперемешку с новыми.

 Если накануне Айоне удавалось сдерживать то и дело подступавшие слезы, то сейчас они потоком хлынули из ее глаз — прямо из сердца. От переполнявшей ее признательности.

 — Не могу выразить, насколько я вам благодарна. Вы так много для меня делаете…

 — Вовсе нет, — возразила ей Брэнна. — Ты должна во всеоружии встретить то, что нас ждет.

 — Я понимаю. Меч. — Айона осторожно вынула его из ножен. — Я им пользоваться не умею.

 — Научишься. Что-то он сам тебе передаст.

 — Да, но не все, — добавил Коннор. — Тебя может Фин поучить. Мира тоже умеет, она превосходно фехтует. Брэнна или я поможем с копьем, но, мне кажется, оно само ляжет тебе в руку.

 — Но только после того, как ты их очистишь и зарядишь снова, — заметила Брэнна. — Это уже не наше дело. А сейчас, пожалуй, пора и поужинать. Нам всем не помешает передохнуть и подзаправиться. После еды займешься своими орудиями.

 — Я буду их очень беречь. Спасибо. Спасибо вам! — все повторяла она, потом взяла за руки Брэнну и Коннора и замкнула круг. — Вы мне открыли новую жизнь, причем во многих отношениях.

 — Ты же одна из нас. Ну, пошли, что ли, ужинать? В предвкушении твоих успехов я приготовила кое-что особенное. Берите свое вино, вы же еще не допили.

 — Когда-нибудь я отплачу вам сполна за все, что вы сделали.

 — Дело не в плате. Это тут совсем ни при чем.

 — Вы правы. Я не так выразилась. Равновесие. Когда-нибудь я найду равновесие.

 Она принялась накрывать на стол и предупредила Коннора, что отныне он больше со стола не убирает. Тот не стал возражать. Настроение, приподнятое от свидания с бабушкой и от обилия ценных даров, после приготовленного Брэнной угощения поднялось еще больше.

 — Вкуснотища! Я, конечно, сейчас что угодно бы съела, но это было по-настоящему вкусно. Честное слово, тебе впору собственный ресторан открывать.

 — А вот этим я никогда заниматься не стану. Зачем мне ресторан? Готовку, как и орудия магии, я рассматриваю как вещь, жизненно необходимую каждому. Питаться вкусно — это естественно.

 — Жаль, я так не умею. Надо попробовать научиться.

 — Это может подождать, а пока надо овладевать кое-чем более насущным. Коннор, знаешь, что мне Фрэнни в магазине рассказала? Говорит, Фергус Райан на праздник напился в стельку и явился к Шейле Доэрти, решив, что это его дом, там разделся догола и улегся на диван в гостиной. Где его, к своему вящему неудовольствию, Шейла наутро и обнаружила. Для Айоны поясню, что той Шейле Доэрти семьдесят восемь лет и по зловредности она может соперничать с гремучей змеей. Ничего не слышал?

 — Я знаю, что у Фергуса появился фингал под глазом, а на макушке — здоровая шишка от старухиной палки. Он, по слухам, закрывался от нее и выскочил на улицу, успев схватить в охапку башмаки и свою раскалывающуюся башку, а бабка неслась следом и швыряла ему в спину проклятия и все, что попадалось ей под руку.

 — Я так и думала, что ты в курсе. — Брэнна потягивала вино. — Расскажи остальное.

 Беседа свернула на местные пересуды, бизнес и всяке байки. Потом, убирая посуду, Айона не могла отделаться от мысли, что в ее прежней жизни такие посиделки случались лишь изредка, а ей их, оказывается, тоже очень недоставало.

 И она решила, что будет дорожить этим общением не меньше, чем вновь обретенными орудиями магии.

 Пока же, оставшись в одиночестве после того, как Брэнна с Коннором разошлись по своим делам, она впитывала в себя покой. Но у нее еще были дела. Сегодня она ограничится очищением всех доставшихся ей магических предметов. А завтра займется вселением силы во все, что ей досталось, — своеобразной зарядкой энергией предметов, при помощи которых она будет творить магию.

 Хороший сегодня день, поздравила она себя. Сходила на работу, объяснилась с Бойлом и пережила разрыв без унижения.

 Это основные моменты.

 Потом слетала к бабушке — еще один важный момент личностного свойства.

 Хорошо потрудилась, отыскивая предназначенные ей предметы с помощью магии, и награда оказалась бесценной.

 И в довершение чудесно поужинала в обществе близких людей, с разговором и смехом.

 А завтра… завтра она станет делать то, что потребует от нее новый день.

 В ознаменование начала работы над тем самым равновесием Айона первым делом до блеска отдраила кухню и, прищурясь, оценила происшедшую метаморфозу. Когда Брэнна в следующий раз войдет в кухню, она может и ослепнуть.

 Довольная, Айона пошла было через дом в мастерскую, чтобы выполнить последнее на сегодня задание, но ее остановил стук в дверь.

 В обычной ситуации перспектива провести вечер в компании ее бы обрадовала, но сейчас ей очень хотелось приняться за свои магические орудия. Небось к Коннору приятель или потенциальная подружка, подумала она. У нее сложилось впечатление, что в этой деревне нет того, кто не любил бы Коннора. Его либо ищут, чтобы провести вместе время, либо хотят поплакаться ему в жилетку.

 Айона отворила дверь, и приветственная улыбка моментально сползла с ее лица. На пороге стоял Бойл с большим ярким букетом весенних цветов.

 Она непроизвольно ойкнула.

 Он был такой сексапильный, со шрамами на большой руке, легким смущенным румянцем и отчаянной решимостью в глазах.

 Бойл переминался с ноги на ногу и довольно решительно оттирал ее в глубь дома.

 — Прости меня. Я должен тебе сказать, что мне ужасно стыдно. Это тебе.

 — Красивые! — Лучше, подумала она, для нее самой же лучше будет отослать его с порога. Но как это сделать после таких цветов и столь искреннего раскаяния? — Спасибо, — ответила она и взяла букет. — Правда очень красивые.

 — Тогда, может, впустишь меня? На минуточку?

 — Ладно. Входи. Пойду поставлю в воду цветы.

 Она поспешила на кухню, всеми изученными способами стараясь сохранять спокойствие и уверенность в мыслях и в сердце.

 — Здесь все сияет, — заметил он.

 — Это я тут в некотором смысле восстанавливала равновесие. — Она отыскала красивую большую вазу зеленого цвета, ножницы для подрезания цветов и подкормку, которую Брэнна делала сама. И принялась за работу.

 — Айона, прости, что я тебя так расстроил. Обидел. Я не хотел!

 — Я знаю. — Эти цветы, такие милые, с таким свежим ароматом, помогли ей удержать душевное равновесие. — Я на тебя не сержусь, Бойл. Больше… не сержусь.

 — А стоило бы! Я заслужил.

 — Наверное. Но в твоих словах, когда ты говорил с Фином, была и доля истины. Я действительно давила и действительно мешалась у тебя под ногами.

 — На меня не так легко давить, если я сам этого не захочу. Айона…

 — Тебя ко мне влекло. И я этим воспользовалась. Но магию не применяла.

 — Я знаю. Знаю. — В поисках нужных слов он взъерошил себе волосы. — Не привык я к тому, что у меня сейчас на душе творится. У меня сдали тормоза, а ты тут как тут. Дай мне, пожалуйста, шанс все исправить, а?

 — Дело не в этом. Не только в этом.

 Равновесие, подумала она снова. Его не найти, если не быть честной с собой. И с ним.

 — То, что я к тебе чувствую, свалилось на меня так быстро и неожиданно! Я просто поплыла по течению. Пожалуй, даже ухватилась за тебя, причем слишком крепко. Мне всегда хотелось испытать такое чувство. Я просто мечтала о нем! А в результате стала мешаться у тебя под ногами, залезла к тебе в постель и даже не задавалась вопросом, что тут может пойти не так.

 — Ничего не может! И никакого «не так» тут нет. — Он взял ее за плечи.

 — Но и правильного тут тоже ничего нет. — Она аккуратно отступила в сторону, высвободившись из его рук. — Пива не хочешь? Я тебя даже не спрашивала…

 — К черту пиво! Не хочу. Я хочу тебя.

 Она подняла на него свои синие глаза — прекрасные, несмотря на печаль.

 — Но ты противишься этому желанию. Не хочешь, чтобы так было. Это по-прежнему так. И я не могу продолжать мириться с этим, продолжать как ни в чем не бывало по той лишь причине, что я всегда так делала. Это все началось много лет назад, Бойл. Родители никогда не замечали моего отсутствия, а если я была рядом, им тоже было плевать. И самое ужасное, они не замечали, что я это понимала.

 — Прости, что я так скажу о твоих родителях, Айона, но меня это поражает. По-моему, предки у тебя ужасные.

 Она фыркнула.

 — Наверное, так и есть. Думаю, они меня любят, насколько умеют, но лишь потому, что от них этого ждут, а не потому, что они сами хотят любить меня. Мальчики и мужчины, в которых я пыталась влюбиться? На какое-то время они отвечали мне взаимностью, но недостаточно сильно, и все сходило на нет. И вот я осталась одна, терзаемая вопросом: что же со мной не так? Почему меня нельзя любить безо всяких оговорок, безрассудно? А может, все гораздо хуже и мною просто заполняют пустоту, пока не подвернется кто-то поинтереснее?

 «Неужели и я так же, — ужаснулся он. — Неужели тоже пополнил этот список?»

 — С чего ты удумала, что с тобой что-то не так? Да ничего подобного!

 — Пытаюсь себя разубедить в этом, но не получится, пока я не перестану довольствоваться малым. Это моя проблема, мои комплексы. Должно быть, я этого и не понимала по-настоящему, пока ты не ткнул меня носом. Образно выражаясь, — добавила Айона и неожиданно для себя улыбнулась — улыбка вышла легкая, искренняя.

 У него перед глазами до сих пор стояло ее лицо там, на конюшне. Он не мог отделаться от чувства, что он ее словно ударил.

 — Господи, Айона. Да я бы все отдал, чтобы забрать свои слова обратно, запихнуть их себе в глотку и подавиться ими!

 — Нет. Нет! — Она взяла его за руки и порывисто стиснула. — Поскольку меня этот… пассаж выбил из колеи, пришлось подниматься. И на этот раз все будет иначе. С самого начала предлагаю принять уговор. Потому что до этого момента, Бойл, я готова была брать столько, сколько ты дашь. И я бы навертела вокруг кучу изящных доводов и убедила бы себя, что так и надо. Но это было бы неправильно! Я не могу быть счастливой — счастливой по-настоящему, до донышка, — если не получаю того, что мне нужно. А не будучи счастливой, я не могу осчастливить и другого.

 — Скажи, что тебе нужно, и я тебе это дам.

 — Так не получится. — Господи, она любила его не за то, что он станет стараться ради нее, а уже за то, что он готов это сделать. — Может быть, в конечном итоге это и есть чудо. То, что заставляет нас любить, нуждаться в одном человеке и желать его больше, чем кого-либо другого. Нуждаться в нем, любить и желать его безраздельно. И я хочу этого чуда. На меньшее я не согласна. И причина — в тебе. Так что, как это ни странно звучит, я тебе благодарна.

 — Отлично, поблагодари меня и еще сверху розочку из крема прилепи.

 — Ты заставил меня понять, что я заслуживаю большего, чем считала раньше и чем позволяла себе думать. А это немалое основание для благодарности. Я ворвалась в твою жизнь, мне и отвечать за последствия. Все происходило слишком быстро, слишком напористо с моей стороны. Неудивительно, что ты почувствовал себя загнанным в угол.

 — Никогда я себя таким не чувствовал… Пойми ты, я сам не знаю, что тогда нес!

 — Ты это скоро поймешь. А пока… спасибо за цветы и за то, что пришел просить прощения. — Она отнесла вазу на стол. — А впрочем… могу назвать тебе кое-что, что мне нужно.

 — Проси что угодно!

 — Мне нужно продолжать работать у вас с Фином — не только потому, что мне необходим заработок, но и потому, что у меня это неплохо получается. И потому что я эту работу люблю и хочу продолжать заниматься любимым делом.

 — Естественно. Я тебе уже говорил.

 — И мне нужно с тобой дружить, чтобы мы не испытывали неловкость, когда оказываемся рядом. Это важно. Я не смогла бы работать на тебя или с тобой, если бы мы продолжали друг на друга дуться и если бы в каждом из нас оставалось тяжелое чувство. В такой ситуации я бы в конце концов уволилась, чтобы избавить нас обоих от этих проблем, а это бы меня очень расстроило и разозлило.

 — Я на тебя не дуюсь. Насчет тяжелого чувства обещать ничего не могу, поскольку сейчас именно такое оно и есть. Все эти чувства для меня — запутанная и скользкая материя. Если бы ты только…

 — Не в этот раз. — «И не с тобой», — подумала Айона, потому что с ним, как она понимала, ей уже никогда не излечить свое сердце. — Никаких «если бы только». За мои чувства отвечаю я, за твои — ты. Ты потом сам все поймешь, — повторила девушка. — Но у нас обоих есть прекрасная работа, которой мы дорожим, и общие близкие друзья. А самое важное сейчас — это то, что у нас есть общий враг и общая цель. И нам никогда не осуществить то, что на нас возложено, если у нас не будет твердой опоры.

 — Ты где это набралась этой логики, черт побери? — пробурчал Бойл.

 — У Брэнны позаимствовала. Она меня многому научила, показала то, что я себе и представить не могла. У меня есть фамильный дар, и я намерена быть ему верной. И сражаться ради него. И еще намерена быть верной самой себе.

 — То есть нам остается совместная работа, совместная борьба и дружба? И только?

 Она опять улыбнулась.

 — Для большинства людей это уже очень много. И еще я не собираюсь в порядке наказания лишать кого-то секса.

 — Я не имел в виду… Правда, теперь, когда ты сказала, звучит именно так. Айона, дело не в одном сексе! Ты не должна так думать.

 — Нет, не в одном. Но я и в этом смысле на тебя слишком напирала. Я, по своей привычке, беспардонно влетела в твою жизнь с грязными сапогами.

 — А мне нравится, как ты в нее влетела. Но если ты так хочешь, останемся друзьями. — «Для начала», — подумал он про себя.

 — Отлично. Ну, теперь-то пива выпьешь?

 Бойл почти согласился, надеясь побыть с ней подольше и, может быть, чуточку размыть ту границу, что она между ними воздвигла. Но она четко обозначила, чего от него ждет, и он должен оправдать эти надежды.

 — Лучше пойду. В конце концов, мне еще надо все обмозговать.

 — Тогда начинай.

 — Поеду, а завтра утром увидимся. — Бойл шагнул к выходу и на мгновение оглянулся, чтобы бросить на Айону прощальный взгляд. Такая свежая, такая красивая, да еще с цветами… — Ты, Айона, заслуживаешь всего и ни на каплю меньше.

 Дверь за ним затворилась. От избытка чувств она закрыла глаза. Слишком тяжело было сохранять твердость, поступать и говорить как должно, когда у нее разрывалось сердце. Когда оно готово было удовольствоваться куда меньшим.

 — Не с ним, — прошептала она. — Может быть, с кем-нибудь еще, но не с ним. Потому что… он такой один.

 Она решила оставить букет на столе, чтобы любоваться могли все. Но прежде чем идти в мастерскую и начинать очищать свои инструменты, она отыскала высокую узкую вазу, выбрала из букета три цветка — магическое число — и отнесла в свою комнату, чтобы видеть их, когда будет засыпать. И когда будет просыпаться.