- Святые грехи, #1
Глава 6
Следующие несколько дней дел у Тэсс было невпроворот. Обычные восемь-девять часов превратились в двенадцать — четырнадцать.
Она даже отменила традиционный ужин по пятницам с дедом, чего никогда не позволила бы себе ради свидания. Иное дело — пациент.
Пресса постоянно ее донимала. Некоторые не слишком деликатные коллеги вроде Фрэнка Фуллера не давали ей покоя. Сотрудничество с полицией прибавило ей таинственности, поэтому Фрэнк постоянно вертелся около ее кабинета часов до пяти вечера. Тэсс стала задерживаться до шести.
Нового ничего не было, но нарастало ноющее чувство тревоги: скоро будет очередная жертва. Чем лучше она, как ей казалось, понимала убийцу, тем меньше сомневалась в этом.
Субботней ночью, когда улицы были пустынны и темны, а глаза ее слезились от усталости, мысли Тэсс были заняты Джо Хиггинсом. Она сняла очки, откинулась на спинку стула и потерла веки.
Почему никак не удается достучаться до него? Почему ни на шаг не продвинулась? Встреча накануне вечером с самим Джо, его матерью и отчимом оказалась сплошным кошмаром. Вроде бы ничего не было — ни вспышек ярости, ни крика, ни взаимных обвинений, но было бы лучше, если бы все это было — хоть что-то живое.
Мальчик просто сидел на месте и односложно отвечал на вопросы, в сущности, не отвечая на них. Отец так и не появился. По глазам матери было видно, что она очень встревожена, но во взгляде сына читалось только усталое смирение. Своим тихим, привычно ровным голосом он лишь повторил, что непременно проведет День Благодарения с отцом.
«Но его ожидания будут обмануты», — подумала Тэсс, прижимая пальцы к глазам и не отпуская их до тех пор, пока жжение не перешло в тупую боль. Когда рухнет надежда, возможно, она и окажется той самой соломинкой…
Джо Хиггинс был кандидатом в пьяницы или наркоманы, его ждало скверное будущее. Если бы только семья это осознала и предоставила ей свободу действий!.. Но при первом же упоминании о больнице Тэсс резко оборвали. Они считали, что нужны только время, домашнее тепло, только… «Помощь», — подумала Тэсс. Он очень нуждается в ней. Она уже сомневалась, что еженедельные сеансы приведут к положительным результатам.
Она подумала об отчиме: нужно попробовать открыть ему глаза. Можно попытаться заставить его понять, что Джо нуждается в защите от самого себя. В следующий раз, решила она, нужно поговорить с Монро наедине в кабинете.
На сегодня все. Тэсс склонилась к папке, искоса посмотрев в окно. На улице маячила одинокая фигура. В этой аристократической части Джорджтауна, где перед фронтонами старых, покрытой благородной патиной домов аккуратно высажены цветники, праздношатающиеся либо бродяги появляются редко. Судя по виду, этот человек стоял здесь долго. Один, на холоде… Смотрит куда-то вверх. Вверх, на ее окно. Поняв это, Тэсс инстинктивно отпрянула.
Глупости, выругала она себя, но все-таки выключила настольную лампу. Кому может прийти в голову торчать на улице в такую погоду и глядеть на ее окно? Тем не менее, убрав свет, Тэсс поднялась, подошла сбоку к окну и слегка отодвинула штору.
Он все еще стоял, не шевелился, только глядел. При мысли о том… — глупость, конечно! — что он смотрит ей прямо в глаза, она задрожала, хотя между ними были три этажа и темнота в комнате.
«Кто-нибудь из пациентов», — подумала Тэсс. Но ведь она никому не дает своего домашнего адреса. Репортер? При этой мысли ей стало легче. Да, наверное, репортер надеется узнать что-то новое об этом деле.
«В два часа ночи?» — Тэсс опустила шторы.
Да нет, ерунда, убеждала она себя. Почему она решила, что он заглядывает именно в ее окно? На улице темно, она устала. Просто кто-то ловит такси или…
Нет, не в этом районе. Она опять потянулась к шторе, но не смогла заставить себя отдернуть ее.
Очередной удар близок… Может быть, именно эта мысль преследует ее, именно поэтому ей так страшно? Он испытывает боль, его постоянно что-то гнетет, у него есть миссия. Объекты его нападения — блондинки под тридцать, от маленького до среднего роста.
Она приложила руку к горлу.
Довольно! Тэсс взялась за край занавески. «С такого рода паранойей справиться нетрудно», — убеждала она себя. Никто за ней не охотится, кроме помешанного на сексе психоаналитика и стайки голодных репортеров. Она просто устала, заработалась, вот ей и лезет в голову всякая всячина. Пора сказать себе, что уже ночь, налить в стакан немного охлажденного белого вина, включить стереомузы-ку и приготовить горячую пенную ванну.
Дрожащими руками она отодвинула штору. На улице никого не было. Опуская штору, Тэсс подумала, что ей легче от этого не стало.
Она смотрела на него. Непонятно как, но он почувствовал это, понял в тот самый момент, когда ее глаза остановились на нем. И что же она увидела? Что спасение близко?
Слегка постанывая от боли, он вошел в свою квартиру. В коридоре было темно. Никто не видел ни как он уходил, ни как возвращался. Да и лица его она не разглядела — об этом можно не беспокоиться. Было слишком темно и далеко. Но быть может, она почувствовала боль?
Зачем он пошел туда? Он снял пальто, оно соскользнуло на пол. Завтра он аккуратно повесит его и уберет, как обычно, квартиру, но сейчас боль слишком сильна, чтобы думать о чем бы то ни было.
Господь всегда испытывает праведных!
Он отыскал флакон эсфедрина и разжевал две таблетки, с облегчением ощутив их сухой, горьковатый вкус. Подводило живот, к горлу подступала тошнота — теперь так бывает каждый вечер и не проходит до утра. Последнее время он употреблял таблетки, лишь бы не свалиться с ног.
Зачем он пошел туда?
Может, он сходит с ума? Или все это — чистое безумие? Он вытянул руку и увидел в темноте свои дрожащие пальцы. Ему нужно взять себя в руки, иначе все выйдет наружу. В эмалированной поверхности плиты, которую, как его учили, он всегда держал в идеальной чистоте, отразилось его измученное лицо, под ним белел ворот рясы. Если бы его кто-нибудь увидел сейчас в таком виде, все стало бы ясно. А может, было бы лучше? Тогда можно было бы отдохнуть и забыть обо всем.
Он почувствовал резкую боль в затылке.
Нет, нельзя отдыхать, нельзя забывать! Ради Лауры он обязан завершить начатую миссию, чтобы перед глазами ее наконец зажегся свет. Разве не его она просила, разве не его умоляла получить У Бога прощение?
Суд над Лаурой свершился быстро и безжалостно. Он проклинал Бога, он утратил веру, но ничего не забыл. И вот теперь, много лет спустя, прозвучал Голос и указал дорогу к ее спасению. Возможно, ей придется умирать многократно, умирать в других, но всякий раз это будет происходить быстро, всякий раз будут отпускаться грехи. Скоро все будет кончено — для всех.
Он прошел в спальню и зажег свечи. На окантованной фотографии женщины, которую он потерял, и на фотографиях тех, кого он убил, заплясали огоньки. Под черными четками лежала аккуратно вырезанная из газеты фотография доктора Терезы Курт.
Он прочитал, как учили, молитву на латыни.
Бен принес ей желтовато-красный леденец, который можно сосать целый день. Тэсс взяла его, внимательно рассмотрела и покачала головой:
— Да, детектив, надо отдать вам должное: вы умеете поразить женщину. Большинство мужчин принесли бы шоколад.
— Слишком тривиально. К тому же я подумал, что вы, возможно, привыкли к швейцарскому, а я… — Он замолчал, сообразив, что начинает говорить ерунду. Тэсс, прижав леденец к губам, насмешливо посматривала на Бена. — Сегодня вы выглядите по-другому.
— Да? Как именно?
— Волосы у вас распущены. — Бену захотелось потрогать их, но он остановил себя, зная, что еще не пришло время для этой вольности. — И на вас нет костюма.
Тэсс мельком посмотрела на свои шерстяные брюки и свободный свитер:
— Обычно я не надеваю костюм, когда иду на фильм ужасов, да еще на сдвоенный сеанс.
— И вы совсем не похожи на психиатра.
— Похожа, просто мой вид не совпадает с вашими представлениями о психиатре. — Он все-таки слегка прикоснулся к ее волосам. Ей это понравилось: прикосновение было дружеским и осторожным.
— А вы никогда в него и не вписывались.
Постояв минуту и приведя свои мысли в порядок. Тэсс положила леденец на стол, рядом с блюдом дрезденского фарфора, и пошла к шкафу за курткой.
— Ну, и каково же оно, это ваше представление?
— Некто бледный, худой и лысый…
— Гм…
Куртка была из мягкой, как шелк, замши. Он помог ей одеться.
— И пахнет от вас тоже не как от психиатра.
— А чем пахнут психиатры? — Тэсс улыбнулась. — Или мне этого не следует знать?
— Мятой или кремом после бритья.
— Весьма своеобразный запах. — Тэсс повернулась к нему.
— Да. У вас волосы зацепились.
Бен сунул руку под воротник ее куртки, высвобождая зацепившуюся прядь. Почти неосознанно он прижал Тэсс к дверце шкафа. Она вскинула голову, и он увидел в ее глазах уже знакомое ему настороженное выражение. Косметики на ней почти не было: добропорядочный, безлично-приветливый вид, обычно свойственный ей, сменился на какой-то мягкий, податливый. Эта перемена, несомненно, должна была бы показаться мужчине многозначительной. Бен знал, что ему нужно, и с удовольствием ощутил острый прилив желания. Насколько острый — иное дело. Когда сильно желание и ждать невтерпеж, лучше положиться на ход событий, развивающихся своим чередом.
Губы ее были совсем близко, а рука его лежала на ее волосах.
— Кукурузу маслом намазываете?
Тэсс не знала — то ли засмеяться, то ли выругаться. Ни того, ни другого она не сделала: ей просто хорошо было с ним.
— Да, и побольше.
— Прекрасно. Тогда хватит одного пакета. На улице холодно, — добавил он, — так что надевайте перчатки.
Открывая дверь, он достал из кармана собственные — из черной кожи, достаточно потрепанные.
— Я и забыла, какие страшные эти фильмы. — Было уже темно, когда Тэсс, ублаженная пиццей и дешевым красным вином, снова оказалась в машине. Морозный воздух, первый предвестник наступающей зимы, покалывал щеки. Но ни холод, ни телевизор не могли удержать народ дома. Как обычно в субботу вечером, по улице двигался нескончаемый поток машин — люди отправлялись в клубы, на званые обеды, вечеринки.
— Мне всегда нравилось, как фараон достает эту девушку в «Восковом доме».
— Единственное, что нужно Винсенту, это хороший психоаналитик, — негромко заметила она, пока Бен настраивал радио.
— Ну да, и он утопил бы вас в ватерклозете, предварительно покрыв воском и сделав из вас… — Он повернулся и пристально посмотрел на нее. — Ну прямо Елена Троянская.
— Недурно. — Тэсс поджала губы. — Наверное, иные психиатры сказали бы, что таким образом вы подсознательно уподобляетесь Парису.
— Как полицейский, я не стал бы романтизировать похищение.
— Жаль. — Она прикрыла глаза, не сознавая, насколько ей с ним легко. Обогреватель негромко гудел в тон лирической мелодии, доносящейся из магнитофона. Она вспомнила слова и начала про себя напевать.
— Устали?
— Нет, все отлично. — Дождавшись конца мелодии, Тэсс выпрямилась. — Боюсь, ночью меня будут преследовать кошмары. Фильмы ужасов — прекрасный вариант для разрядки. Я уверена, что никто из присутствующих в кинотеатре не думал о следующей выплате по страховке или кислотных дождях.
Бен улыбнулся и выехал со стоянки.
— Знаете, док, для многих это просто развлечение. Да и вы, похоже, ни о чем серьезном не думали, проделывая у меня в ладони дырку при виде бегущей сквозь туман героини.
— Наверное, это была женщина, сидевшая от вас по другую сторону.
— Мое место было у прохода.
— Ей удалось дотянуться. Вы пропустили поворот к моему дому.
— Я ничего не пропустил, умышленно не повернул. Вы же сказали, что не устали.
— Это верно. — Она действительно никогда не чувствовала такого прилива сил, бодрости. Словно музыка играла у нее внутри, обещая приключения и сладость сердечной боли. Первое, считала она, по-настоящему бывает, только если есть второе.
— Мы едем куда-нибудь?
— Есть одно местечко, где можно послушать хорошую музыку и выпить не разбавленную водой выпивку.
Она незаметно облизнулась.
— Звучит заманчиво. — Сейчас она не прочь была послушать музыку, какой-нибудь блюз с тенор-саксом. — Должно быть, по роду занятий вы неплохо изучили местные бары.
— Да уж, познакомился. — Бен нажал кнопку прикуривателя. — Но вы не из тех, кто ходит по барам.
Тэсс с интересом посмотрела на него. Лицо его было в тени, лишь уличные фонари время от времени освещали его. Интересно, иногда он выглядит надежным, спокойным. В темноте такой мужчина всегда защитит женщину. Неожиданно свет упал на лицо под другим углом — и все изменилось. От такого мужчины женщине лучше бежать без оглядки. Она тут же отбросила эту мысль, вспомнив свое правило: не анализировать мужчин, с которыми встречаешься. Слишком часто узнаешь больше, чем хочется.
— А что, есть особый тип женщин, которые ходят?
— Есть. — Он это хорошо знал. — Но вы другая. Вестибюль гостиницы. Шампанское в «Мэйф-лауэр» или в отеле «Вашингтон».
— Так кто же из нас рисует психологический портрет, детектив?
— Знаете, док, в моем деле приходится квалифицировать людей. — Он сбавил скорость и протиснулся между «хондой» и «шевроле». «Может, не стоит», — подумал Бен.
— Как это понять?
— Да так и понять. — Он вытащил ключи из замка зажигания, но в карман их не положил. — Я здесь живу.
— Вот как? — Она выглянула в окно и увидела четырехэтажный дом из красного, слегка выцветшего кирпича, с зелеными карнизами.
— Только шампанского у меня нет.
Итак, решение за ней. Она его достаточно изучила, чтобы не понять сделанного шага. Но понимала также и другое. В машине было тепло, тихо, спокойно. А в доме могут быть неожиданности. Себя она тоже знала хорошо — не стоит обманываться: рисковать она не любит. Но, может, пора рискнуть?
— А виски есть? — Она обернулась и встретила его улыбку.
— Есть.
— Ну и отлично.
Стоило выйти из машины, как со всех сторон ее обдало холодом. «Зима не хочет считаться с календарем», — подумала она и тут же вздрогнула: вспомнился другой календарь, с Мадонной и младенцем на обложке.
Присутствующий страх заставил ее оглядеться по сторонам. В квартале от них раздался звук выхлопной трубы проехавшего грузовика.
— Пойдемте. — Бен стоял в кругу света от уличного фонаря. — Вы замерзли.
— Да. — Ощутив его руки на плечах, Тэсс вновь вздрогнула.
Бен повел ее внутрь. На одной из стен были прикреплены почтовые ящики. Бледно-зеленый ковер, чистый, но протертый чуть не до дыр. Вестибюля нет, не видно и консьержа, — только тусклый пролет лестницы.
— Тихо здесь, — заметила Тэес, поднимаясь на второй этаж.
— Все заняты своими делами.
На площадке, где была его квартира, она почувствовала слабый запах кухни. С потолка светила тусклая лампочка.
Квартира оказалась уютнее, чем она ожидала. Не таким она представляла жилище холостяка. Аккуратным Бена нельзя было назвать, ему, видимо, не свойственно стирать пыль с мебели, приводить в порядок старые журналы. «Впрочем, это и не обязательно», — подумала Тэсс. Да, конечно, комната чистая, и в ней чувствуется стиль хозяина.
Особенно выделялся диван. Низкий, далеко не новый, он казался громоздким из-за бесчисленных подушек-думок. «Диван от Дэгвуда», — отметила про себя Тэсс. На нем так и хочется растянуться, немного вздремнуть. На стенах были развешены скорее плакаты, чем картины: танцовщицы Тулуз-Лотрека; женская ножка, обутая в туфлю на высоком каблуке и перехваченная на бедре белой подвязкой; натюрморт кисти Диффенбакья — цветок в пластиковой баночке из-под маргарина. Больше всего по душе Тэсс пришлись книги. Они занимали целую стену. Она сняла с полки потрепанный том Стейнбека в твердом переплете — «К востоку от рая».
Почувствовав на плечах руки Бена, Тэсс открыла книгу.
«Бену (четкий, явно женский почерк), Кис-кис. Бэмби».
— Бэмби, — усмехнулась Тэсс, закрывая книгу.
— У букиниста купил. — Бен снял с нее куртку. — Люблю иногда порыться. Никогда не знаешь, что попадет в руки.
— Так вы у букиниста нашли книгу или Бэмби?
— Не важно. — Он взял у нее книгу и поставил на место.
— А вы знаете, что по некоторым именам можно составить психологический портрет?
— Да? Неразбавленный скотч?
— Ага. — Мимо метнулся какой-то серый комок и опустился рядом на красную подушку.
— Еще один кот? — Тэсс с улыбкой потянулась, чтобы погладить животное. — А как этого зверя зовут?
— Это она. Свою половую принадлежность она доказала, окотившись в прошлом году в ванне. — Кошка перевернулась на спину, и Тэсс почесала ей живот. — Я называю ее ОК.
— Что это означает — «Округ Колумбия»?
— Нет, Обалдуйка-Кошка.
— Странно, что у нее не развился комплекс. — Снова запустив пальцы в шерсть на животе, Тэсс подумала, не предупредить ли его, что примерно через месяц его ждет новый «подарок».
— Почему же не развился? Она, например, забирается на стены. С определенной целью, полагаю.
— Если хотите, могу порекомендовать отличного специалиста по психологии домашних животных.
Бен рассмеялся, не уверенный в том, что она просто шутит.
— Займусь-ка лучше выпивкой.
Он ушел на кухню, а Тэсс подошла к окну, чтобы посмотреть на вид из его квартиры. Улицы здесь были оживленнее, чем в ее районе. Нескончаемым потоком, монотонно гудя, выпуская выхлопные газы, двигались машины. «Вряд ли он выбрал квартиру далеко от работы», — подумала Тэсс и тут же сообразила, что даже не смотрела, в каком направлении они ехали. Бог знает где она очутилась! Вроде бы это должно было ее встревожить, но нет, напротив, она была удивительно спокойна.
— Я обещал музыку.
Она обернулась и посмотрела на него: на нем были простой серый свитер и потертые джинсы, что явно шли ему. Она снова подумала, что себя он изучил досконально. Глупо отрицать, что ей хотелось бы понять его.
— Было дело.
Бен протянул ей стакан. Сейчас она выглядит совсем иначе, чем обычно, да и резко отличается от других женщин, которые здесь бывали. Спокойное достоинство Тэсс требовало от мужчины забыть о похоти и подумать о личности. Вот только готов ли он к этому? Бен отставил стакан и принялся перебирать пластинки.
Диск завертелся, и Тэсс услышала томные звуки джаза.
— Леон Редбоун, — сказала она. Он повернулся и покачал головой:
— Вы не перестаете удивлять меня.
— Это один из любимых музыкантов дедушки. — Отпив немного, Тэсс пошла посмотреть конверт пластинки. — Похоже, у вас много общего.
— С сенатором? — Рассмеявшись, Бен едва не поперхнулся водкой. — Вы шутите.
— Ничуть. Вам надо бы встретиться.
Встреча с семьей женщины ассоциировалась у Бена с обручальными кольцами и флердоранжем, а этого он всегда избегал.
— Почему бы… — Тут зазвонил телефон. Бен выругался и отставил стакан. — Я бы наплевал, но ведь всегда могут вызвать.
— Врачу таких вещей объяснять не надо.
— Ну да. — Телефон стоял у дивана. Бен снял трубку. — А, да, привет.
Не надо быть профессиональным психиатром, чтобы понять, что звонит женщина. Тэсс незаметно улыбнулась и отошла к окну.
— Нет, все это время у меня было по горло дел. Слушай, крошка… — Бен замолчал и поморщился. Тэсс стояла к нему спиной. — Я занят расследованием, понимаешь? Нет, ничего я не забыл… помню. Я перезвоню тебе, когда освобожусь. Когда? Не знаю, может, через несколько недель, а может, через несколько месяцев. Почему бы тебе в самом Деле не попытать счастья с этим моряком? Ну да. Ладно, пока. — Он повесил трубку, откашлялся и снова потянулся за стаканом. — Не туда попали.
Смех да и только! Она повернулась, оперлась о подоконник и действительно рассмеялась:
— Да ну?
— Веселитесь?
— От души.
— Если бы я знал, что это доставляет вам такое удовольствие, непременно пригласил бы его.
— Так это, оказывается, был мужчина. Положив руку на плечо, она, все еще давясь от смеха, пригубила виски. И даже когда Бен подошел и взял у нее стакан, Тэсс никак не могла успокоиться. На лице у нее появилась мягкая дразнящая улыбка. Он ощущал ее притягательность, сознавая и опасность, в ней заключенную, но отступить не мог.
— Хорошо, что вы здесь.
— И мне хорошо.
— Знаете, док… — Бен погладил ее волосы. Прикосновение было таким же мягким, как и раньше, но уже не таким осторожным, — есть еще одна вещь, которой мы с вами еще не занимались.
Тэсс разом напряглась. Бен почувствовал это, хотя она даже не шевельнулась. По-прежнему поглаживая ее волосы, он притянул Тэсс к себе. Она почувствовала его дыхание на своих губах.
— Мы еще не танцевали, — негромко проговорил он, прижимаясь к ней щекой. Она вздохнула — то ли от радости, то ли с облегчением; напряжение почти прошло. — Я заметил одну особенность.
— Какую?
— С вами рядом мне очень хорошо. — Они покачивались, почти не трогаясь с места, и Бен коснулся губами мочки ее уха. — Действительно хорошо.
— Бен…
— Расслабьтесь. — Он неторопливо провел пальцами по ее спине: вверх-вниз. — И еще кое-что я заметил: вы очень редко расслабляетесь.
Она ощущала его сильное тело и теплые губы у виска.
— Ну, в настоящий момент это не так-то просто.
— Ладно. — Ему нравился запах ее волос. Была в нем естественная свежесть с легкой примесью пахучего шампуня и геля. Когда она слегка прижалась к нему, он понял, что под свитером на ней ничего нет. Он представил себе ее тело без одежды и стал несколько напористее. — Знаете, док, в последнее время я плохо сплю.
Глаза у Тэсс были почти закрыты, но не от расслабления.
— Понятно, не дает покоя дело.
— Это верно. Но не дает покоя и еще кое-что.
— А именно?
— Вы… — Он немного отстранил ее и, глядя прямо в глаза, облизнул кончиком языка свои губы. — Не могу выкинуть вас из головы. Боюсь, у меня возникла проблема.
— Я… сейчас у меня слишком много пациентов.
— Но мне очень нужна ваша помощь. — Наконец-то уступив желанию, преследовавшему его весь вечер, Бен скользнул рукой под свитер и ощутил тепло ее тела. — Начнем прямо сегодня.
Бен продолжал гладить ее спину, и Тэсс почувствовала какой-то бугорок — на пальце у него была твердая мозоль.
— Не думаю…
Но он закрыл ей рот поцелуем; долгим, медленным поцелуем, от которого у него самого зашлось сердце. Она словно не решалась ответить на поцелуй, и от этого желание сделалось еще сильнее. С самого начала Тэсс сама была как бы вызовом. Может быть, и не стоило его принимать. Но он уже ни о чем не думал.
— Не уходите, Тэсс.
— Бен, — она выскользнула из его рук и отодвинулась. Нужна дистанция, нужен самоконтроль, — мне кажется, мы слишком торопимся.
— Я с первой минуты нашей встречи хочу вас. — Обычно он не позволял себе таких признаний, но это была не просто игра.
Она запустила руку в волосы — вспомнились надпись в книге, телефонный звонок.
— Я не могу к таким вещам относиться легко, просто не могу.
— А я и не прошу. — Он снова посмотрел на нее, такую хрупкую, такую изящную, такую элегантную. Это может оказаться не просто легким романчиком — вечером сошлись, утром разошлись. Он упрямо, хотя и не слишком уверенно, шагнул к ней и взял ее лицо в ладони. — Не могу больше ждать. — Он наклонился и поцеловал ее. — Не уходите.
Бен зажег свечи в спальне. Пластинка кончилась, и в комнате стало тихо, казалось, что слышно было эхо отзвучавшей музыки. Тэсс дрожала, и сколько ни повторяла себе, что она взрослая и вольна делать все, что хочет, — ничего, ничего не помогало. Нервы разгулялись, а вместе с ними возросло желание. В конечном итоге все слилось воедино. Бен подошел к ней и привлек к себе.
— Ты дрожишь.
— Чувствую себя школьницей.
— Это хорошо. — Он зарылся лицом в ее волосы. — Мне самому страшно до смерти.
— Ну да? — высвободив лицо и отстранив его, Тэсс невольно улыбнулась.
— Не знаю почему, но чувствую себя подростком, который на заднем сиденье отцовского «шевроле» в первый раз прикасается к застежкам бюстгальтера. — Он на мгновение сжал ей запястья, стараясь удержаться и не обнять. — Таких, как ты, у меня никогда не было. Меня преследует мысль, что меня не туда заносит.
Именно эти слова разбудили в ней уверенность. Она притянула его к себе. Губы их встретились: сначала лишь прикосновение, затем легкая проба, чреватая, однако, последствиями.
— Хорошо, — пробормотала она, — возьми меня, Бен, мне всегда этого хотелось.
Не отводя от нее глаз, Бен потянул ее тяжелый свитер вверх. Волосы рассыпались по обнаженным плечам. На кожу упали лунный свет и отблески свечей, а также тень от его фигуры.
В таких ситуациях Тэсс никогда не чувствовала себя уверенной. Она начала неловко стягивать с него свитер. Под ним оказалось плотное и жилистое тело. На груди висел медальон Святого Христофора. Тэсс потрогала его и улыбнулась.
— Талисман, — сказал он.
Ничего не ответив, она прижалась губами к его плечу.
— У тебя тут шрам.
— А-а, старая история, — Он расстегнул на ней брюки.
Тэсс провела пальцем по шраму.
— Пуля. — В голосе ее прозвучал неподдельный страх.
— Говорю же, старая история, — повторил он и потянул ее к постели. Тэсс оказалась под ним. Волосы разметались по теплому покрывалу, глаза за туманились, губы приоткрылись. — Как я хотел взять тебя здесь; ты не поверишь, как сильно я этого хотел, как часто об этом думал.
Она приподнялась и коснулась пальцами его лица. От висков вниз спускалась борода, но под ней, где сильно билась жилка, кожа была гладкая.
— Теперь дело за тобой.
Он улыбнулся, и Тэсс поняла, что чувствует себя наконец совершенно раскованно и ждет его.
Опыт у него, конечно, был, и немалый, но такого острого желания он еще никогда не испытывал. Она изо всех сил сдерживалась, но теперь, расслабившись, жадно потянулась навстречу, готовая к любовному объятию. Сбросив с себя одежду, обливаясь потом, они метались по кровати, забыв обо всем на свете.
Покрывало измялось и, превратившись в комок, оказалось где-то под ногами.
Бен выругался, сбросил с постели покрывало и перевернулся на спину. Груди у Тэсс были маленькие и белые. Он обхватил левую обеими руками, как чашку. Услышав ее довольный стон, Бен заглянул ей в глаза. Она крепко прижалась к нему горячими, как в лихорадке, губами.
Почувствовав, как оплетают его руки и ноги, Бен забыл о том, что собирался обращаться с ней как с дамой, бережно и мягко. Сейчас перед ним была не хладнокровная и стильная доктор Курт, а страстная и требовательная женщина, о какой мужчина может только мечтать. Кожа у нее была мягкая, бархатистая, увлажнившаяся от желания. Он провел по ней языком, изнемогая от вожделения.
Она выгнулась над ним, предоставив страсти, фантазии, желанию делать свое дело. Здесь и сейчас… Все остальное отодвинулось в какую-то необъятную даль. Он был настоящий, живой, — только это важно, остальное может подождать.
Пламя задрожало, фитиль зашипел, свеча погасла.
Через несколько часов он проснулся от холода. Смятое покрывало валялось на полу. Тэсс, на которой по-прежнему ничего не было, калачиком свернулась рядом с ним. Волосы упали ей на лицо. Он поднялся и прикрыл ее одеялом. Теперь и луны не было. Бен немного постоял у постели, глядя на спящую Тэсс. Потом неслышно вышел. Кошка в это же время проскользнула в комнату.
