Глава 14

 Прошло пять дней. Доктор Картер сказал правду, что жизнь матери исчислялась часами. Рейвен была в отчаянии не только из-за смерти матери, но и потому, что не успела приехать вовремя и не застала ее в живых. Она узнала все подробности о последних минутах жизни матери. Были совершены все необходимые обряды. Люди придумали так много разных похоронных процедур, очевидно, для того чтобы хоть как-то отвлечься от постигшего их горя.

 Рейвен была благодарна доктору, который сделал все возможное, чтобы во время траурной церемонии оградить ее от назойливых корреспондентов.

 Несколько дней после похорон Рейвен никуда не выходила. Она поняла, что женщину, которой не стало, она любила, презрение к ней исчезло. Теперь уже ничего нельзя было поделать. Болезнь матери еще при ее жизни разлучила их. Рейвен больше не плакала. Но на душе ее лежал тяжелый камень.

 Много раз в течение этого времени она звонила в Корнуолл. Но там никто не отвечал. Она почти ощущала пустоту дома и слышала эхо звонка, раздававшееся в комнатах. Сколько раз она собиралась сесть в самолет и вернуться туда, но каждый раз отгоняла эту мысль от себя. Она не станет ждать его там.

 Где он может быть? Куда мог уехать? Он не простил мне. И хуже всего, думала она снова и снова, что он никогда не простит.

 Наконец Рейвен в последний раз решила позвонить Брэндону. Глядя на себя в зеркало, она увидела, что очень бледна. Вся краска сошла с ее лица пять дней тому назад, с тех пор как она вернулась из Корнуолла. Она и не могла хорошо выглядеть, слишком много несчастий обрушилось на нее! Рейвен грустно покачала головой, увидев свое бесцветное лицо. Надо все же заставить себя и подкраситься, решила она.

 Да, думала она, держа косметическую кисточку у щеки, я должна что-то предпринять. И Рейвен снова набрала номер. Ответа не было.

 Через полчаса она спускалась по лестнице, одетая в черное шелковое платье, а на голове была простая, с твердыми полями шляпа.

 — Рейвен, — Джули вышла из своего кабинета, — ты собираешься куда-то идти?

 — Да, если я найду свою сумочку и ключи от машины.

 — С тобой все в порядке?

 — Мне уже лучше. — Ее ответ явно не удовлетворил подругу. — Помнишь, — продолжала Рейвен, — после похорон ты настойчиво советовала мне ни в чем не упрекать себя? Я пытаюсь осуществить это на практике.

 — Да, я уверена, что ты все сделала, чтобы помочь матери и большего сделать не могла.

 — Конечно, я старалась, — вздохнула Рейвен. — Может быть, этого было мало? Но я должна теперь избавиться от унылого настроения. Я уже чувствую себя лучше, Джули, надо взять себя в руки. — Рейвен улыбнулась на прощание, собираясь уйти, но в это время из комнаты Джули вышел Уэйн Меткалф. — Привет, Уэйн, я не знала, что ты здесь.

 Уэйн кивнул в знак приветствия.

 — Мне определенно нравится твое платье, — сказал он Рейвен.

 — Так ты одобряешь? Я очень рада.

 Он насмешливо поклонился.

 — Куда ты направляешься?

 — Я встречаюсь с Хендерсоном за ланчем.

 Уэйн коснулся пальцем щеки Рейвен.

 — Чуточку излишний румянец, — заметил он.

 — Не волнуйся, все как надо. — Рейвен заставила его нагнуться, чтобы она смогла его поцеловать. — Я еще не сказала, как благодарна тебе за то, что последние дни ты был радом.

 — Мне пришлось сбежать из офиса.

 — Я тебя обожаю. — Она положила руки ему на плечи и крепко сжала их. — А теперь перестань беспокоиться обо мне. — Рейвен повернулась к Джули — И ты тоже. Я встречаюсь с Хендерсоном, чтобы поговорить с ним о планах на новые гастроли.

 — Новые гастроли? — Джули нахмурилась. — Рейвен, ты работала безостановочно больше шести месяцев. Записи, гастроли, партитура. После всего этого тебе необходим перерыв.

 — После всего пережитого мне не нужен перерыв, — возразила Рейвен. — Я хочу работать.

 — Но устрой себе хоть короткие каникулы, — предложила Джули. — Несколько месяцев назад ты говорила, что обнаружила симпатичное местечко в селении недалеко от города.

 — Да, — Рейвен засмеялась и тряхнула головой, — я собиралась вести простую жизнь, не так ли? Пренебречь восторгами очарованной публики, поселиться в уютном домике и писать стихи. Но, дорогая, ты сказала, что у тебя нет интереса к простой жизни.

 Джули удивленно подняла черные брови.

 — Я изменила свое мнение, я даже собираюсь купить ботинки для прогулок.

 Уэйн что-то одобрительно промычал. Рейвен ласково улыбнулась им обоим.

 — Вы милые, — сказала она, — но в этом нет нужды. Мне надо делать что-нибудь дающее энергию. Я хочу просить Хендерсона организовать мне гастроли в Австралию. Мои записи расходятся там очень хорошо.

 — Ты уже сказала это Брэндону… — начала Джули, но Рейвен прервала ее.

 — Я собиралась передать ему это по телефону, но не смогла… — Надо было как-то закончить фразу, не вдаваясь в подробности. — Очевидно, он не хочет говорить со мной. Я не виню в этом его.

 — Он влюблен в тебя, — сказал Уэйн, стоя за спиной Рейвен. Она повернулась и встретилась с ним взглядом. — Несколько тысяч зрителей видели, как он в мгновение ока умыкнул тебя ночью с концерта в Нью-Йорке.

 — Да, он любит меня и я люблю его, но этого недостаточно. Я не тот человек, чтобы ради этого сойти со своей дороги. Нет, пожалуйста, не отговаривайте. У меня по этому поводу свое мнение. Я чувствую себя так, словно была на прекрасном пикнике и попала под обвал. А ушибы до сих пор болят. Мне нужны какие-нибудь хорошие новости, — сказала Рейвен, лукаво глядя то на Джули, то на Уэйна. — Может, кто-нибудь из вас решится рассказать мне их? — Парочка заговорщически переглянулась. Рейвен усмехнулась, заранее радуясь тому, что сейчас услышит. — Что, несколько изменилась ситуация?

 — И даже очень, — согласился Уэйн, улыбаясь Джули, — только эта ситуация длится около шести лет.

 — Шести лет?! — У Рейвен от изумления полезли брови наверх.

 — Тогда я получил отставку от одной особы, — сказал Уэйн, зажигая сигарету. — От кого — догадайся!

 — Да, я всегда думала, что он влюблен в тебя, Рейвен, — объяснила Джули, глядя на Уэйна.

 — В меня?! — удивленно воскликнула Рейвен.

 — Я пытался отнестись к этому с юмором, — заметил Уэйн, окутанный клубами дыма. — И обдумывал, как стать более привлекательным.

 — О, ты и так необычайно привлекателен, — возразила Рейвен и, хихикнув, поцеловала его в щеку. — Безумно привлекателен. Только я никогда не верила, что ты можешь быть влюблен в меня. Ты всегда предпочитал красивых манекенщиц с их неподвижными лицами и длинными ногами.

 — Думаю, не следует напоминать об этом в данный момент, — возмущенно заявил Уэйн.

 — Это все правда, — согласилась Джули, улыбаясь, — только у меня нет никаких проблем с его развеселым прошлым.

 — И когда все это произошло? — полюбопытствовала Рейвен. — Я возвращаюсь из поездки через пять недель и обнаруживаю двух моих лучших друзей, глядящих друг на друга с телячьим восторгом.

 — Я никогда ни на кого не смотрел с телячьим восторгом, — возразил Уэйн. — Теплым взглядом, это возможно.

 — Когда? — повторила Рейвен свой вопрос.

 — Я увидела его в первое утро моего круиза на теплоходе, — начала рассказывать Джули. — Я сидела в шезлонге и, как ты думаешь, кто подошел ко мне в отличном, специально сшитом для Средиземного моря белом костюме?

 — В самом деле? — Рейвен с некоторым сомнением глянула на Уэйна. — Думаю, не ошибусь, если скажу, кто это был.

 — Кажется, у тебя есть возможность догадаться, — стряхивая пепел в ближайшую вазу, невозмутимо заявил Уэйн. — Если бы я не подсуетился, то она очаровала бы какого-нибудь корабельного магната или ловкого матроса…

 — Я уверена, что очаровать финансового магната могла еще несколько лет назад, — парировала Джули, — а что касается матроса…

 — Однако я решил, что круиз будет хорошим местом, чтобы завоевать ее. И завоевал… до удивления просто, — заметил он.

 — О, в самом деле?! Ты уверен в этом?! — с деланным удивлением воскликнула Джули.

 Уэйн загасил сигарету и заключил свою любимую в объятия.

 — Женщины всегда считали меня неотразимым, — самоуверенно изрек этот покоритель сердец.

 — Они будут в большей безопасности, если перестанут так считать. Я могу ведь попортить им личики, — проворковала Джули и обвила руками шею Уэйна.

 — Женщин надо подвергать испытанию, прежде чем соединиться с ними. — Уэйн поцеловал Джули, подтвердив тем самым, что она лучшая из всех.

 — Вижу, что вы собираетесь быть предельно счастливой парой. Вы позволите мне предсказать вам скорую свадьбу? — Рейвен запнулась… — Итак, вы женитесь?

 — Конечно, — ответил Уэйн. — Или ты уже не доверяешь каждому второму мужчине и во всем сомневаешься? — Он опять поцеловал свою избранницу, не заметив, что у Рейвен выступили слезы.

 Она крепко обняла своих друзей.

 — Именно сейчас мне было необходимо услышать что-нибудь вроде этого. Я собираюсь оставить вас здесь одних. Вы можете пожить в свое удовольствие, пока я уеду. Могу я сказать Хендерсону или это секрет?

 — Можешь сказать, — разрешила Джули, — мы собираемся сделать этот решительный шаг на следующей неделе.

 — Это прекрасно, Джули! Кажется, в холодильнике есть шампанское, верно? Мы отпразднуем это событие и выпьем, когда я вернусь с ланча. Меня не будет несколько часов.

 — Рейвен. — Джули остановила ее перед дверью. Рейвен с любопытством глянула через плечо. — Твой кошелек. — Улыбаясь, Джули взяла его со стола. — Не забудь поесть, хорошо? — потребовала она, и подала кошелек Рейвен.

 — Не забуду, — уверила ее Рейвен и вышла.

 

 Около часа Рейвен сидела на застекленной террасе ресторана, ковыряя вилкой заказанное блюдо. В зале было с десяток завсегдатаев, хорошо ей знакомых, и ей пришлось обменяться приветствиями до того, как она села за столик в углу. Зал был искусно украшен тропическими растениями и цветами. Солнце, светящее сквозь стекла, и зелень создавали ощущение тепла и даже летнего зноя. Пол был выложен изразцами, в дальнем конце постоянно били фонтаны. Рейвен нравилась элегантность ресторана, плетенная из прутьев мебель, пряные ароматы подающихся блюд и цветов.

 Наконец появился ее агент, Хендерсон. Это был крупный дородный мужчина, похожий на толстый обрубок дерева, только отполированный. Он считался очень способным человеком. У него была ярко-рыжая копна волос, которые слегка вились на макушке, и светло-голубые веселые глаза, очень цепкие и проницательные, широкое плоское лицо, усеянное веснушками. Все это создавало облик добродушного человека. Но впечатление было обманчивым.

 Он мог улыбаться, выглядеть доброжелательным и несколько медлительным. Это было лучшее средство самозащиты. С первых дней их знакомства Рейвен поняла, что на самом деле он человек резкий, а при необходимости даже жестокий. Правда, он любил Рейвен, не только потому, что с ее помощью он разбогател, но и потому, что она никогда не противилась тому, что он делал. А Хендерсон никогда ничего не рассказывал о своих клиентах. И это вполне устраивало певицу.

 Сейчас агент предоставил ей возможность развивать свою идею о поездке в Австралию и Новую Зеландию. Рейвен ссылалась на пластинки, которые уже распространились по всем странам мира. Хендерсон не спеша ел телятину, запивая ее густым красным вином, пока Рейвен рассказывала о себе и время от времени пригубливала из бокала белое вино.

 Он отметил про себя, что она не упоминает о партитуре для мюзикла, о времени, проведенном в Корнуолле. Из своих источников он знал о том, как продвигается работа и что партитура уже почти готова. Разговор Хендерсона со Стивом Джареттом изобиловал похвалами. Лорен Чейз одобрила каждый из присланных номеров, начали работать и хореографы. Казалось, вся партитура будет передана для дальнейшей работы без задержек.

 Поэтому Хендерсон был удивлен, когда Рейвен так внезапно вернулась из Корнуолла. Он ждал ее телефонного звонка, заверения, что партитура готова, но она известила, что они с Брэндоном хотят отдохнуть неделю или две и ничего не делать. Однако она появилась в Лондоне раньше и одна.

 Рейвен явно нервничала, болтала, стремительно перескакивая с одного предмета на другой. Хендерсон не прерывал ее, делая вид, что его интересует только еда. Она говорила без остановки пятнадцать минут, затем стала выдыхаться. Хендерсон ждал.

 — Ну хорошо, — сказал он, вытирая губы салфеткой, — не думаю, что возникнут проблемы с гастролями в Австралию.

 — Прекрасно. — Подцепив креветку, она жевала ее с отсутствующим видом.

 — Пока организуются гастроли, вам надо сделать небольшой перерыв и где-нибудь провести отпуск.

 Певица удивленно подняла брови.

 — Нет, я думала, вы сразу же купите мне билеты туда и обратно и быстро организуете рекламу моих выступлений.

 — Я могу это сделать, — сказал он добродушно, — после того как вы проведете несколько недель где-нибудь.

 — Но я хочу ехать сейчас, а не отдыхать несколько недель. Я еду немедленно, Хендерсон!

 Ее глаза подозрительно сузились.

 — Вы разговаривали с Джули?

 Хендерсон выглядел удивленным.

 — Нет. О чем?

 — Да так, просто спросила. — Рейвен покачала головой и улыбнулась. — Гастроли, Хендерсон.

 — Вы неважно выглядите сейчас, похудели, знаете об этом? — Он подцепил на вилку еще кусок телятины. — Это видно по вашему лицу. Побольше ешьте и отдыхайте.

 Рейвен раздраженно махнула рукой.

 — Почему каждый обращается со мной, как с маленьким ребенком? — пробормотала она. — Я не должна много есть. Пока я все же звезда и слежу за своей фигурой.

 Хендерсон коротко выругался, но Рейвен это проигнорировала.

 — Что насчет Джерри Майклса? Я слышала, ему нравится привкус скандальности. Он может заполучить меня в свое шоу.

 — Это легче легкого, — согласился Хендерсон. — Он будет просто в восторге.

 — Ну?

 — Что ну?

 — Хендерсон. — Рейвен решительно отодвинула тарелку. — Вы собираетесь показать меня в его шоу?

 — Нет. — Агент плеснул себе вино в бокал. Солнце бросило на скатерть красную тень.

 — Почему? — В голосе Рейвен сквозило раздражение.

 — Это не для вас. — Хендерсон поднял руку, чтобы прекратить спор. — Я знаю продюсера этого шоу. Это не для вас.

 Рейвен поникла. Знание им своего дела не подлежало сомнению.

 — Хорошо, забудьте об этом шоу. Но что тогда?

 — Хотите десерт?

 — Нет, только кофе.

 Хендерсон позвал официанта и заказал для себя пирог из черники и кофе для обоих. Затем откинулся на стуле.

 — А что с мюзиклом «Фантазия»?

 — Партитура закончена, — сказала она.

 — И?

 — И? — переспросила она. Веселые глаза Хендерсона прищурились. — Она закончена, — повторила Рейвен. — Да, в сущности, закончена. Я не могу предвидеть всех вопросов, которые могут возникнуть. Но уверена, что Брэндон или его агент свяжется с вами, если будут какие-либо затруднения.

 — Стиву Джаретту, вероятно, захочется, чтобы вы оба были тут во время съемок фильма, — мягко сказал Хендерсон. Рейвен хмуро рассматривала золотую каемку бокала.

 — Да, вы правы, я не подумала об этом. Ладно… — Она отодвинула бокал. — Я решу все это, когда придет время.

 — Когда же оно придет?

 Она спокойно посмотрела на Хендерсона, но мысли ее были далеко.

 — Мы написали великолепную музыку, каждый из нас внес свою долю. Я уверена в этом. Мы работали на удивление слаженно.

 — Вы думали, что не поладите? — Толстый агент ел пирог…

 — Да, я предполагала, что не обойдется без споров. Но еще раз повторяю, мы прекрасно работали вместе.

 — Вы хорошо работали вместе и до того, — сказал он. Рейвен нахмурилась, но он продолжил — Знаете, ведь нарасхват пошли пластинки после вашего совместного выступления в Нью-Йорке. Вы получили отличную прессу.

 — Да. — Певица задумчиво мешала ложечкой кофе. — Я была уверена в успехе.

 — Меня засыпали кучей запросов за последнюю неделю. — Он говорил вкрадчиво, несмотря на хмурый вид собеседницы. — Из-за границы, — сказал он с улыбкой, — таких же восторженных, как и здесь. Я устроил маленькую вечеринку, и предметом разговоров, по большей части, были вы и Карстерс.

 — Я же сказала, мы хорошо работаем вместе. Брэндон прав: как артисты мы очень подходим друг к другу.

 — А лично? — Хендерсон снова откусил от куска пирога.

 — Хорошо, вот вы и добрались до сути.

 — Вы не хотите ответить мне? — Агент все еще был занят пирогом. — Тогда скажите все это ему сами.

 — Кому?

 — Карстерсу, — произнес Хендерсон и налил в кофе сливки. — Вон он идет сюда.

 Рейвен повернулась и встретилась глазами с Брэндоном. В их взглядах промелькнули одновременно и радость, и гнев. Первым побуждением Рейвен было вскочить со стула и побежать к нему. Однако она подавила свой порыв, пристально наблюдая за выражением лица Брэндона. Но его взгляд остался ледяным. Рейвен обеспокоенно смотрела, как он пробирался к ней между столиками. Посетители ресторана обращали на него внимание, но его, видно, это не занимало. Рейвен заметила, что в зале воцарилось молчание.

 Он подошел к ней, не произнося ни единого слова и не замечая, как она на него смотрит. Рейвен подавила желание подать ему руку. Она побоялась, что он не примет ее. Глаза Брэндона метали молнии. Хендерсон предусмотрительно подобрал вытянутые ноги.

 — Пойдем!

 — Пойдем? — бессмысленно повторила она.

 — Сейчас же! — Брэндон схватил ее за руку и рывком поставил на ноги.

 — Брэнд!..

 — Сейчас же! — повторил Брэндон. Он пошел, таща ее за собой. Рейвен спиной чувствовала сопровождавшие их взгляды. Радость и тревога — все смешалось в ее сознании.

 — Оставь меня! — просила она. — Что ты позволяешь себе? Ты не можешь тащить меня на виду у всех! — Она была возмущена и смущена его поведением и что-то еще бормотала, в то время как Брэндон увлекал ее к выходу, крепко держа за руку. — Брэнд, оставь это! Я не хочу, чтобы со мной так обращались в публичном месте!

 Он заколебался и повернулся к ней лицом, оно было суровым.

 — Ты предпочитаешь, чтобы я все сказал тебе здесь и сейчас? — Его голос прозвучал спокойно и холодно при гробовом молчании зала.

 Его неистовый характер был выставлен на всеобщее обозрение.

 — Нет. Но нет и надобности устраивать здесь сцены, Брэнд.

 Она боролась за свое достоинство, стараясь говорить тише.

 — Я тоже не расположен устраивать здесь сцены, Рейвен. — Он перешел на вежливый тон воспитанного человека. — Поэтому пойдем со мной.

 Прежде чем она успела возразить, он вытолкнул ее из ресторана. На улице стоял «мерседес», он запихнул ее внутрь и захлопнул дверцу

 — Ты пожалеешь об этом! — пообещала она, сорвала с себя шляпу и сердито бросила ее на заднее сиденье.

 — Нисколько не сомневаюсь. — Брэндон повернулся к ней, прежде чем она снова начала говорить. — Теперь молчи, пока мы не приедем, иначе в припадке гнева я могу задушить тебя прямо здесь и разом покончу со всем.

 Я помолчу, хорошо, я помолчу, думала она, и волны ярости подступали ей к горлу. Я помолчу. Как раз мне хватит времени подумать о том, что я тебе должна сказать.