• Следствие ведет Ева Даллас, #6

Глава 15

 Проснувшись, Ева услышала, что в гостиной включен телевизор. Передавали последние извес­тия. Она почувствовала, что ее внутренние часы сбились окончательно: организм подсказывал, что сейчас около полуночи, а за окном брезжил рассвет.

 Рорк наверняка спал недолго, но Ева знала, что ему надо немного. Когда они пришли из «Свиньи и Гроша», он был не слишком разговор­чив, но ненасытен. Он занимался с ней любовью с отчаянием человека, все поставившего на карту, и у Евы не было иного выбора, кроме как отве­чать ему тем же.

 «Наверное, он уже встал и работает, – поду­мала она. – Просматривает биржевые сводки, ведет переговоры, раздает указания… Ладно, пусть занимается своими делами, а мне нужно привести себя в порядок».

 Ева залезла в душ и стала думать о вчерашнем вечере.

 Брайан мало чем помог, но пообещал, что пере­говорит кое с кем конфиденциально и постарает­ся узнать побольше о семьях тех, кто убил Марлену. С некоторыми он был знаком лично и уверял, что у них не хватило бы ни мозгов, ни умения, ни нервов на целую серию убийств в Нью-Йорке. Впрочем, Ева больше полагалась на полицейские сводки и мнение ирландского коллеги. Сейчас у нее была одна задача: занять чем-нибудь Рорка и освободить себе утро для разговора с инспектором Фаррел.

 Решив, что с этим она справится легко, Ева вылезла из душа и чуть не вскрикнула от испуга: она не заметила, как Рорк вошел в ванную.

 – Что ты, черт подери, здесь делаешь?

 – Хочу подать тебе полотенце. – Он снял его с сушки, но Еве почему-то не дал. – Спала хо­рошо?

 – Нормально.

 – Я заказал завтрак. Настоящий ирландский. Думаю, тебе понравится.

 Она тряхнула мокрыми волосами.

 – Отлично. Так ты дашь мне полотенце?

 – Наверное. На какое время назначена твоя встреча?

 Ева попыталась выхватить полотенце, но по­няла, что это бесполезно.

 – С кем?

 – С полицией, моя дорогая. С дублинской по­лицией. Думаю, на утро. На девять?

 Она воинственно сложила руки на груди.

 – Как же я ненавижу всезнаек! Я ни слова не говорила ни о какой встрече. А ну, давай сюда по­лотенце!

 – Я не всезнайка, но тебя знаю хорошо. Ты договорилась о встрече с кем-то определенным?

 – Слушай, я не могу вести такие разговоры голой.

 – А мне нравится с тобой разговаривать, когда ты голая.

 – Потому что ты – маньяк! Давай полотенце!

 – Бери. – Рорк держал полотенце двумя паль­цами на почтительном расстоянии от нее.

 – Да ты просто хочешь снова заманить меня в постель!

 Он, широко улыбнувшись, шагнул к ней.

 – У меня и в мыслях такого не было.

 – А ну, назад! – приказала Ева. – Я ведь и ударить могу.

 – Обожаю, когда ты мне угрожаешь. Это меня возбуждает.

 – Вот сейчас ты у меня возбудишься! – по­обещала она, прикидывая, сможет ли проскольз­нуть мимо него к двери.

 Внезапно Рорк кинул ей полотенце, она на­клонилась его подобрать, а он, схватив ее за пле­чи, прижал к стене.

 – Здесь я с тобой драться не буду, – заявила Ева. – Всем известно, что большая часть несчаст­ных случаев дома происходит именно в ванной. Это очень опасно.

 – Ну что ж, придется пойти на риск. – Рорк медленно завел ей руки за голову и приник ртом к ее шее. – Ты такая мокрая, такая теплая, такая вкусная…

 Ее словно жаром обдало, ноги подкосились. «Да какого черта?! – подумала она. – Есть еще два часа в запасе».

 Ева чуть повернула голову и поймала его губы своими.

 – На тебе слишком много всего одето, – про­шептала она. – Давай я тебе помогу.

 Стоя в ванной заниматься любовью – что мо­жет быть лучшим началом дня? Особенно, если после этого ты получаешь настоящий ирландский завтрак. Яичница-болтунья, жареный картофель с луком, колбаса, ветчина, толстые ломти хлеба со свежайшим маслом. И еще – по пинте кофе.

 – Ох, – устало вздохнула Ева. – Это невоз­можно…

 – Что невозможно?

 – Невозможно так наедаться каждый день. Можно лопнуть.

 Рорк обожал смотреть, как она ест. Тонкая, изящная – все, что Ева поглощала, сгорало мгно­венно.

 – Каждый день никто себе такого не позволяет. Это праздничный завтрак.

 – Понятно. А это что за штука?

 Рорк посмотрел на мясной пудинг, за который она принялась, и покачал головой.

 – Не скажу. Ешь и не спрашивай.

 – Ладно. – Ева перевела дыхание и взглянула на Рорка. – Я встречаюсь с инспектором Фаррел в девять. Наверное, мне надо было тебе сказать об этом раньше.

 – Ну, сказала сейчас – и на том спасибо. – Он взглянул на часы. – У меня есть время кое-что уточнить. А потом мы поедем.

 – Мы ? – Ева отложила вилку. – Фаррел встречается со мной – оказывает помощь коллеге. И знаешь, я почти уверена, что мужа она с собой не возьмет.

 Рорк ослепительно улыбнулся.

 – Это была попытка поставить меня на место?

 – Сам догадайся.

 – Прекрасно. А ты подумай вот о чем. Если каждый из нас будет вести расследование само­стоятельно, не рискуешь ли ты? Вдруг я первым на него выйду?

 Ева отлично знала, что он умеет быть твердым. И беспощадным. Да и в уме ему не откажешь…

 – Так и быть. У тебя двадцать минут.

 – Я успею.

 

 Инспектор Кэтрин Фаррел оказалась потря­сающей женщиной. Лет сорока пяти, с копной огненно-рыжих волос, с глазами цвета мха и мо­лочно-белой кожей. На ней был серый формен­ный костюм с юбкой, открывавшей стройные но­ги. Она поздоровалась с Евой и Рорком за руку, предложила им чаю.

 – Это ваша первая поездка в Ирландию, лей­тенант Даллас?

 – Да.

 Чай инспектор Фаррел разливала из белого фарфорового чайника. И делала это не торопясь.

 Она хотела получше разглядеть лейтенанта из Нью-Йорка и человека, которого звали Рорк.

 – Надеюсь, у вас будет время познакомиться со страной.

 – Боюсь, не в этот раз.

 – Жаль, – Фаррел, улыбнувшись, поставила чашки на стол. Ева Даллас оказалась совсем не такой, как она ожидала. Она думала, что амери­канские полицейские помельче, а женщина, вы­шедшая замуж за человека с такой репутацией, как у Рорка, не столь жесткая. – Вы, кажется, родом из Дублина? – спросила она Рорка.

 По ее взгляду он понял, что ей это отлично из­вестно. Никаких официальных данных на него не было, но память у многих долгая.

 – Я вырос в Южном Дублине.

 – Район сложный, даже сейчас. – Фаррел села, закинув ногу на ногу. – У вас здесь до сих пор есть филиалы?

 – Несколько.

 – Это полезно для нашей экономики. Вы привезли тело Дженни О'Лири на родину?

 – Да. Поминки сегодня вечером.

 Фаррел кивнула.

 – Моя кузина как-то раз останавливалась в ее гостинице в Вексфорде. Говорят, там очень мило. Вы бывали там?

 – Нет. – Он понял, что за этим вопросом сто­ит совсем другой. – Я не видел Дженни более двенадцати лет.

 – Но вы общались с ней перед ее поездкой в Нью-Йорк?

 Ева отставила чашку в сторону.

 – Инспектор Фаррел, это убийство, как и два других, расследую я. Вы не имеете права допра­шивать Рорка в связи с этим делом.

 «Жесткая, – снова подумала Фаррел. – И тер­риторию свою блюдет. Впрочем, как и я…»

 – Все трое погибших были гражданами Ир­ландии. И наш интерес к вашему расследованию вполне обоснован.

 – Мне нетрудно ответить, – сказал Рорк, не дав Еве вставить слово. – Я связался с Дженни после гибели Шона. Мне хотелось убедиться, что она в безопасности.

 – Именно она?

 – Она и еще несколько человек, с которыми я близко общался, когда жил в Дублине.

 – Позвольте, я вам объясню. – Ева решила переключить внимание Фаррел на себя. – Все началось с того, что мне позвонил некий человек, который заявил, что господь повелел ему мстить, и меня он выбрал в качестве противника. Он процитировал Библию, потом загадал мне загадку, после чего я и нашла тело Томаса Бреннена в его нью-йоркской квартире. Впоследствии я узнала, что Рорк был знаком с Томасом Бренненом, ког­да они оба жили в Дублине.

 – Я говорила с его вдовой, – вставила Фар­рел. – Она сказала, что вы были к ней очень вни­мательны.

 – Мы редко издеваемся над вдовами в морге, инспектор. Это портит репутацию.

 Фаррел вздохнула и поглядела в окно на два туристических автобуса, выкрашенных в белый и зеленый цвета.

 – Я поняла вас, лейтенант.

 – Очень хорошо. На следующий день посту­пил еще один звонок, и мне было сделано не­сколько намеков, после чего я обнаружила тело Шона Конроя. Схема поведения преступника и тот факт, что второе убийство было совершено в одном из домов Рорка, указывали на то, что про­исходящее имеет некое отношение к Рорку.

 – И после очередного сообщения вы нашли тело Дженни О'Лири в отеле, также принадлежа­щем Рорку?

 – Именно так. Детектив из нашего компью­терного отдела пытался проследить, откуда посту­пали звонки, и все пути указывали на дом Рорка. Однако после очередного звонка удалось обнару­жить «эхо», и стало ясно, что звонили не оттуда. В настоящее время это «эхо» анализируют, и на­деюсь, нам удастся установить настоящее местонахождение звонившего.

 – Насколько мне известно, сейчас главным подозреваемым является человек, состоящий на службе у Рорка. Этот человек, по имени Соммерсет, также ранее проживал в Дублине. – Фаррел взглянула на Рорка. – Мы смогли получить очень немного информации о его прошлом.

 – Ваши сведения устарели, инспектор, – сухо сказала Ева. – В ходе дальнейшего расследования Соммерсет перестал быть главным подозревае­мым. Многое указывает на то, что его подставля­ли нарочно, чтобы сбить полицию со следа. И пси­хологические тесты это подтвердили.

 – Однако все нити ведут в Дублин и поэтому вы приехали сюда?

 – Совершенно верно. Я полагаю, что мотивом к этим преступлениям послужили события, свя­занные с изнасилованием и убийством дочери Соммерсета Марлены. Ее захватили люди, требо­вавшие от Рорка выполнения их требований. Он согласился. Однако это их не остановило. Тело Марлены, изуродованное и поруганное, было под­брошено на крыльцо дома Соммерсета, где в то время проживал Рорк.

 – Это произошло здесь, в Дублине?

 – Да, здесь, – сказал Рорк, – кровь льется по сей день на ваших улицах, инспектор.

 – Когда это случилось? – спросила Фаррел, повернувшись к компьютеру.

 Рорк назвал год, месяц, день и час преступле­ния.

 – Ее звали Марлена Соммерсет?

 – Нет. Колчек. Ее звали Марлена Колчек. – Рорк подумал, что никаких сведений о Василии Колчеке больше не существует, а Соммерсет по­явился через несколько недель после смерти Мар­лены. Так что его дворецкому ничто не угрожа­ет. – Не все дети носят фамилию отца.

 Фаррел пристально на него посмотрела, потом отыскала нужный файл.

 – Это дело расследовали, и было признано, что смерть наступила в результате несчастного случая. Вел расследование… – Она просмотрела записи и вздохнула. – Инспектор Магуайр. Вы его знали? – спросила она Рорка.

 – Да, и довольно хорошо.

 – Я его лично не знала, но слышала о нем. Ре­путация Магуайра не делала чести нашему де­партаменту. Ну, а людей, убивших девушку, вы знали?

 – Знал. Никого из них уже нет в живых.

 – Понятно. Назовите их имена, пожалуйста.

 Рорк перечислил всех. Фаррел нашла нужные файлы, просмотрела их.

 – Это были не самые благонадежные жители нашего города, – заметила она. – И все умерли не своей смертью. Им как будто мстили…

 – Вполне возможно, – кивнул Рорк.

 – Люди, которые ведут такой образ жизни, часто кончают плохо, – вставила слово Ева. – Но я предполагаю, что наш убийца обвинил в их смерти Рорка и решил отомстить ему. Посудите сами: те, кто был убит в Нью-Йорке, знали Марлену, им были известны истинные обстоятельства ее гибели. Соммерсет был ее отцом, он находится с Рорком в близких отношениях. Неудивительно, что под удар подставили именно его. В настоя­щий момент мне удалось отвлечь убийцу, но, боюсь, через день-два он нападет на следующую жертву.

 – У вас есть идеи насчет того, кого он выберет следующим?

 – Прошло девятнадцать лет, инспектор, – сказал Рорк. – Я связался со всеми, кого мог вспомнить. Но Дженни и это не помогло.

 – Я могу получить официальную информа­цию о родственниках убитых, – сказала Ева, – но этого недостаточно. Мне нужна ваша помощь. Нужен взгляд профессионала, который знает здешних людей, знает их образ жизни, их поведе­ние. Короче говоря, мне нужен проработанный список возможных подозреваемых.

 – У вас есть психологический портрет пре­ступника?

 – Да.

 – Тогда – за дело, – кивнула Фаррел.

 

 – Большинство – профессиональные пре­ступники, – таков был комментарий Фаррел. Они сидели в ее кабинете у большого компьютера. – Вот, посмотрите. Это Райан. Я сама пять лет назад его арестовывала. Разбой и вооруженное нападение. Он способен на многое, но это скорее исполнитель, а не лидер. Полгода назад он вышел на свободу, но вряд ли надолго. Он не подходит под составленный портрет.

 Ева раскладывала на столе фотографии – пред­полагаемые жертвы в одну сторону, возможные преступники – в другую. Фото Райана она убрала.

 – Майкл О'Малли. В ночь убийства Конроя он был задержан за вождение в пьяном виде. У него вообще проблемы с алкоголем. – Фаррел про­смотрела его дело. – Нарушение порядка, пьянст­во, скандалы… К тому же бьет жену. Очаровательный человек!

 – Я помню, он поколачивал даже свою девуш­ку, – вставил Рорк. – Кажется, ее звали Анни.

 – Анни Мерфи. Она вышла за него замуж, и он до сих пор ее бьет, – вздохнула Фаррел.

 – Хулиган, но не убийца. – Ева отложила и его фото. – А как насчет третьего номера?

 – А вот этот – возможно. Я когда-то имела дело с Джеми Роуэном, он далеко не глуп, весьма сообразителен. Его мать из богатой семьи, он по­лучил хорошее образование. Имеет вкус к краси­вой жизни.

 – Да и сам красавчик, сукин сын, – заметила Ева.

 – О, да! И вполне осознает свои преимущест­ва. Занимается игорным бизнесом, и к тем, кто не торопится платить долги, присылает своих костоправов. В прошлом году мы допрашивали Роуэна по делу об убийстве: один из его людей прикон­чил человека. Но доказать ничего не смогли.

 – А сам он кому-нибудь позвоночник переби­вал?

 – Таких данных у нас нет.

 – Пожалуй, мы его оставим, но мне кажется, он чересчур хладнокровен. Может только приказы отдавать. Ты его знал, Рорк?

 – Как-то однажды вышиб ему пару зубов, – улыбнулся Рорк и закурил. – Нам было лет по двенадцать. Он пытался меня побороть. Не вы­шло.

 – Это последняя тройка из предполагаемых подозреваемых. Так, сколько у нас теперь оста­лось? – Фаррел пересчитала фотографии. – Ров­но двенадцать. Я склоняюсь к Роуэну или Черно­му Рили. Самые сообразительные из всех.

 – Значит, они пойдут в начало списка. Но де­ло здесь не только в уме, – сказала Ева. – Важен характер, умение терпеть и ждать, а главное – его религиозные убеждения.

 – А что, он ревностный католик? Впрочем, все эти – тоже католики. Большинство из них обязательно ходят к воскресной мессе, правда, в субботу вечером творят, что хотят.

 – Я плохо разбираюсь в религии, но однажды он послал нам кадры с заупокойной мессой. А на месте преступления он оставляет мраморные ста­туэтки Девы Марии. – Ева сунула руку в карман и вытащила талисман. – Это тоже для него значимая вещица.

 – Мне такие попадались, – оживились Фар­рел. – У нас есть художница, которая так подпи­сывает свои картины: изображает четырехлистник. Считается, что он приносит удачу. – Фаррел перевернула медальон, нахмурилась. – И христи­анский символ. Рыба. Да, этот человек безуслов­но ирландец. Молится богу и надеется на удачу.

 Ева сунула медальон обратно в карман.

 – Как вы думаете, удастся ли нам вытащить эту дюжину на допрос?

 – Эти типы, если их не дергают хотя бы раз в месяц, обижаются и думают, что о них забыли, – усмехнулась Фаррел. – Если хотите, пойдите перекусите, а мы пока начнем их всех собирать.

 – Благодарю вас. Вы позволите мне присутст­вовать при допросах?

 – Присутствовать – да, но не участвовать, лейтенант.

 – Что ж, это справедливо.

 Фаррел обернулась к Рорку:

 – Но гражданским лицам я и этого позволить не тогу. Думаю, вы проведете день с большей пользой, если встретитесь со своими старыми друзьями, угостите их кружечкой-другой пива.

 – Понял. Благодарю вас.

 Рорк протянул ей руку, она пожала ее и загля­нула ему в глаза.

 – Как-то раз – очень давно – я задержала ва­шего отца. Его страшно оскорбило то, что его арестовала женщина, – это было самое нейтраль­ное из слов, которые он по этому поводу произ­нес. Я была совсем неопытная, и он успел рассечь мне губу, пока я надевала на него наручники.

 Рорк смотрел на нее холодно и спокойно.

 – Мне очень жаль, – ответил он, убирая руку.

 – Насколько я помню, вас там не было, – сказала Фаррел вежливо. – Новобранцы не забы­вают своих первых ошибок, поэтому я так хорошо его запомнила. Я, признаться, думала, что увижу в вас его черты. Но – ничего подобного. Удачно­го вам дня, Рорк.

 – Удачного вам дня, инспектор.

 

 Когда Ева вернулась в отель, она снова была голодна, да и голова кружилась. В номере никого не было, но она обнаружила штук шесть зашиф­рованных факсов и, налив себе кофе, стала их просматривать. Потом, зевнув так, что челюсть затрещала, позвонила по сотовому Пибоди.

 – Это Даллас. Ну что, закончили осмотр белого автомобиля, который нашли в центре?

 – Да, мэм. Это не наш. Был использован во время ограбления в Джерси. Я отрабатываю этот путь, но пока что большая часть времени уходит на отсев неподходящих машин.

 – Макнаб выяснил что-нибудь насчет блоки­ратора?

 Пибоди фыркнула.

 – Говорит, что дело движется, но я ни слова не могу понять. Он отлично провел время с ком­пьютерщиков Рорка. Кажется, они полюбили друг друга.

 – Пибоди, прекратите язвить.

 – Сдерживаюсь, как могу. Никаких звонков не поступало – думаю, наш герой зализывает ра­ны, нанесенные его гордости. Макнаб на всякий случай будет сегодня ночевать у вас. Я тоже.

 – Вы с Макнабом собираетесь провести ночь в моем кабинете?!

 – Ну, если вы возражаете…

 – Да нет. Только постарайтесь друг друга не прикончить.

 – Я проявляю чудеса выдержки, мэм.

 – Умница. Соммерсет хорошо себя ведет?

 – Он ходил на занятия в изостудию, потом пил кофе со своей подругой. Под наблюдением, естественно. Судя по отчету, все было чинно-бла­городно. Он вернулся минут двадцать назад.

 – Проследите, чтобы он больше никуда не вы­ходил.

 – Все под контролем. А как у вас? Есть что-нибудь?

 – Мы прорабатываем список возможных по­дозреваемых, половину уже допросили. Мне надо поработать с оставшимися шестерыми, – сказала она, потерев глаза. – Один – в Нью-Йорке, дру­гой должен быть в Бостоне. Завтра приеду и займусь ими. Ждите нас к полудню.

 – Мы разведем огонь в очаге, лейтенант.

 – Найдите этот чертов автомобиль, Пибоди! – Она отключила телефон и велела себе не психовать и не думать о том, куда запропастился Рорк.

 

 Домой он не пошел. Глупо, бессмысленно, не­выносимо. Трущобы мало изменились с тех пор. Дешевые домишки, крыши текут, окна побиты. Цветов на улицах почти нет, но у шестиквартирного дома, где он жил когда-то, разбита крохот­ная клумба.

 Цветы были яркими, но их аромат не мог за­глушить вони от мочи и блевотины. Тоски и тре­воги, разлитых в воздухе, они тоже не могли раз­веять…

 Рорк не знал, что его туда потянуло, но в ка­кой-то момент обнаружил, что стоит у высокого крыльца, с которого когда-то спустил его отец за то, что он не выполнил своей дневной нормы по чужим бумажникам,

 «Да все я выполнил», – вспомнил Рорк. Что такое тычки и зуботычины по сравнению с при­прятанными фунтами? Старик слишком часто бывал пьян, а порой – просто глуп, и даже не по­дозревал, что сынок может что-то утаить.

 А Рорк всегда утаивал. Фунт здесь, фунт там, вот и набиралась мало-помалу кругленькая сумма.

 – Да все равно он бы дал мне по морде, – пробормотал Рорк, глядя на выщербленные сту­пеньки.

 Он слышал чью-то ругань, чей-то плач – в таких местах Вечно кто-то ругается, а кто-то пла­чет. Воняло вареной капустой, и Рорк уже повер­нулся, чтобы уйти, но тут увидел подростка в узких черных брюках, наблюдавшего за ним с противоположной стороны улицы. Две девчушки, прыгавшие через скакалку, остановились и тоже стали его разглядывать. Он прошел мимо них, чувствуя, что на него смотрят почти что из всех окон.

 Незнакомец в дорогих туфлях – это было одновременно диковиной и оскорблением.

 Паренек выкрикнул какое-то ругательство на гаэльском. Рорк обернулся и смерил его взглядом.

 – Я сейчас сверну вон в тот переулок, – ска­зал он на том же языке, что, к его удивлению, по­лучилось у него легко и естественно. – Придет охота – можешь попытать удачу. У меня руки че­шутся кого-нибудь поколотить. Мне все равно, тебя или кого другого.

 – В этом переулке многих замочили. Так что ты рано смеешься.

 – Ну, давай, – улыбнулся Рорк. – Только учти: про меня говорят, что я пришил папашу, когда мне было в два раза меньше лет, чем тебе. Проткнул ему ножом горло – как свинье.

 Мальчишка взглянул на Рорка с уважением.

 – Тогда вы – Рорк.

 – Может быть. Держись сегодня от меня по­дальше, тогда, может, и до старости доживешь.

 – Я отсюда выберусь! – крикнул паренек ему вслед. – Обязательно выберусь. И когда-нибудь тоже буду разгуливать в дорогих туфлях. И черта с два вернусь сюда!

 – Я тоже так думал когда-то, – сказал едва слышно Рорк и свернул в переулок.

 Контейнеры с мусором были, как всегда, пере­полнены, кучи отбросов валялись прямо на мос­товой. Ветер трепал его пальто, волосы, а он стоял и смотрел на то место, где когда-то нашли мерт­вым его отца.

 Не он всадил в него нож. Да, порой Рорк меч­тал убить этого человека – каждый раз, когда отец его лупил, он лелеял надежду ему отплатить. Но, когда его отец напоролся на нож, ему только исполнилось двенадцать, и первое убийство было впереди.

 Он выбрался из этой клоаки. Выжил и даже преуспел. И вот сейчас, пожалуй, впервые, Рорк понял, как сильно изменился. Он никогда уже не будет прежним. Он стал тем, чем хотел стать. И теперешняя жизнь нравилась ему не только по­тому, что отличалась от прошлой. В сердце его жила любовь – любовь к женщине, – и она бы не зародилась, если бы душа его была тверда, как ка­мень.

 Через столько лет Рорк понял, что даже воз­вращение сюда не способно потревожить призра­ков прошлого. Оно только помогло их похоро­нить.

 – Черт с тобой, грязный ублюдок, – пробор­мотал он с облегчением. – Ты меня бы не сло­мил.

 Рорк пошел прочь от того, что прошло, впе­ред – к тому, что суждено. Он шел, довольный и спокойный, не обращая внимания на начавшийся дождь, легкий и теплый, как слезы.