• Следствие ведет Ева Даллас, #6

Глава 3

 В помещении отдела по расследованию убийств пахло вчерашним кофе и почему-то свежей мо­чой. Ева лавировала между стоявшими чуть ли не впритык столами, стараясь не прислушиваться к гулу голосов. Уборщица старательно терла шваб­рой старенький линолеум.

 Пибоди занимала крохотную, тускло освещен­ную кабинку в дальнем углу зала. Но, несмотря на размеры помещения, Пибоди содержала его в безукоризненном порядке.

 – Что, кто-то забыл, где находится туалет? – спросила Ева, и Пибоди, оторвавшись от разло­женных на столе бумаг, повернулась к ней:

 – Бейли допрашивал одного бродягу, по делу о поножовщине. Бродяге не понравилось, что его вызвали в качестве свидетеля, и он выказал свое неудовольствие, опорожнив свой мочевой пузырь прямо на ноги Бейли. Судя по рассказам очевид­цев, мочевой пузырь был изрядно наполнен.

 – Нам предстоит еще один день в раю! Резуль­таты обыска у Бреннена готовы?

 – Я только что сделала им очередной втык. Обещали скоро прислать.

 – Тогда начнем с просмотра видеозаписей ох­ранных систем Лакшери Тауэрз и квартиры Брен­нена.

 – Здесь есть проблемы, лейтенант.

 – Вы что, их не получили?

 – Я получила все, что можно было полу­чить. – Пибоди взяла со стола пакет, в котором лежал один-единственный диск. – Видите ли, в вестибюле пентхауса и в квартире Бреннена ох­ранные системы были отключены за сутки до то­го, как мы обнаружили тело Бреннена,

 Ева кивнула и взяла пакет.

 – Я должна была догадаться, что он все учтет. Вы сделали запись разговоров, которые вел Бреннен по телефону?

 – Это здесь. – Пибоди протянула Еве еще один диск.

 – Пойдемте ко мне в кабинет, посмотрим, что у нас есть. Мне надо позвонить Фини, – продол­жила Ева уже на ходу. – Без компьютерного отде­ла нам не обойтись.

 – У капитана Фини отпуск, лейтенант, он в Мексике, на вашей очаровательной вилле на по­бережье, куда вы почему-то до сих пор не удосу­жились пригласить вашу верную помощницу.

 – Черт, совсем забыла! Еще неделя осталась, да? А вы мечтаете увидеть Мексику, Пибоди?

 – Мексику я видела, Даллас. Я мечтаю о встре­че со страстным кабальеро!

 Ева в ответ только фыркнула и отперла дверь своего кабинета.

 – Если проведем расследование в сжатые сро­ки, Пибоди, я посмотрю, что можно будет для вас сделать. – Она швырнула диски на и так доста­точно захламленный стол, сняла куртку. – Одна­ко без человека из компьютерного отдела нам не обойтись. Узнайте, кого они могут нам прислать. Только мне нужен настоящий спец, а не какой-нибудь новичок.

 Пибоди стала звонить в компьютерный отдел, а Ева, усевшись за стол, сунула в компьютер диск с разговорами Бреннена. Собственно, разговор был только один – за день до гибели он позвонил жене, говорил с ней и с детьми. Ева слушала весе­лую болтовню человека с семьей, к которой он собирался поехать, и на душе у нее было тоскливо.

 – Мне надо связаться с его женой, – сказала Ева тихо. – Отличное начало дня, ничего не ска­жешь. Но лучше сделать это сейчас, пока репор­теры ничего не пронюхали. Оставьте меня на де­сять минут, Пибоди.

 – Хорошо, мэм. Из компьютерного отдела нам пришлют детектива Макнаба.

 – Отлично.

 Дверь за Пибоди закрылась, Ева тяжело вздох­нула и взялась за телефон. Когда через десять минут Пибоди вернулась, Ева стояла у окна и пила кофе.

 – Эйлин Бреннен прилетит в Нью-Йорк с детьми. Она хочет видеть тело. Известие приняла достойно. Иногда это даже труднее – видеть, как они стараются держать себя в руках. А в глазах их читаешь надежду на то, что произошла ошибка. – Она тяжело вздохнула, повела плечами, словно сбрасывая тяжелую ношу, и повернулась к Пибо­ди. – Давайте посмотрим диски с охранной сис­темы.

 Пибоди вставила диск в компьютер. Через не­сколько секунд обе – Пибоди и Ева – не сводили с экрана изумленных взглядов.

 – Что это, черт подери?

 – Я не знаю.

 Пибоди сосредоточенно смотрела на фигуры на экране. Голоса звучали торжественно, но язык был незнакомым. В центре стоял мужчина в чер­ном одеянии, за ним – два мальчика в белом. Мужчина, державший в руке серебряную чашу, стоял перед черным алтарем, украшенным белы­ми цветами и свечами.

 – Что это за обряд? Или это какой-то спек­такль?

 – Это похороны, – прошептала Ева. – Заупо­койная месса. Я как-то раз была на такой. Кажет­ся, это католические дела, и говорят они на латы­ни. Откуда, черт возьми, у вас этот диск, Пибоди?

 – Из охранного устройства Лакшери Тауэрз. Он был закодирован и подписан.

 – Его подменили, – пробормотала Ева. – Этот сукин сын подменил диски. Ему нравится с нами играть. И, надо сказать, у него неплохо по­лучается. – Ева дала компьютеру команду скопи­ровать диск, засунула руки в карманы и разверну­лась. – Он с нами забавляется, Пибоди. И за это ему придется поплатиться. Пусть проведут обыск в помещении, где установлены охранные систе­мы, и конфискуют все диски, относящиеся к ин­тересующему нас промежутку времени.

 – Все?

 – Да, все. Со всех этажей. И мне нужны пока­зания швейцаров, работавших в это время. – Она вынула из компьютера диск, сунула его в кар­ман. – Так… Интересно, где, черт подери, отчет о проведенном обыске?

 Она потянулась к телефону, но тут раздался звонок.

 – Лейтенант Даллас слушает.

 – Вы были оперативны, лейтенант. Я впечатлен.

 Ева дала знак Пибоди, чтобы та попробовала определить, откуда поступил звонок. До нее доно­сились мелодичные звуки: в качестве фона пел хор, как поняла Ева, на латыни.

 – Вы серьезно поработали с Бренненом, – за­метила она. – Судя по всему, это занятие вам по­нравилось.

 – О, безусловно, можете мне поверить. Знае­те, Томми прекрасно пел. Спел он и мне. Послу­шайте. – Комната заполнилась душераздираю­щими, пронзительными воплями, от которых у Евы кровь стыла в жилах. – Великолепно, не прав­да ли? Сначала он молил даровать ему жизнь, а потом молил забрать ее. Все длилось четыре часа, и у него было достаточно времени вспомнить прошлые грехи.

 – Мне кажется, вы действуете грубовато. Но, когда я вас поймаю, думаю, у меня будет доста­точно оснований не дать вам прикинуться умст­венно неполноценным. Я уж постараюсь, чтобы вас отправили на Аттику-П. Наши местные тюрь­мы по сравнению с тамошней – просто загород­ные клубы.

 – Креститель тоже попал в узилище, но уви­дел царствие небесное!

 Ева попыталась припомнить известные ей библейские истории.

 – А, это тот, кто потерял голову из-за какой-то плясуньи? И вы решили рискнуть своей, вы­звав на турнир полицейского?

 – Она была распутницей! – Он заговорил не­внятно, и Еве, чтобы его расслышать, пришлось наклониться поближе к аппарату. – Зло в пре­красном обличье – как это часто бывает. Но Крес­титель устоял, не поддался искушению и принял мученическую смерть.

 – Вы тоже решили стать мучеником? Умереть за то, что называете верой? Могу вам в этом помочь! Сообщите только, где вы находитесь.

 – О, лейтенант, я и не ожидал, что встречу в вас столь достойного соперника. Умная женщи­на – такая редкость. И зовут вас Евой, как нашу праматерь. Были бы вы чисты сердцем, я бы вами восхищался.

 – Без вашего восхищения я как-нибудь обой­дусь.

 – Ева тоже была нетверда духом, потому и ли­шила своих детей рая.

 – Ага. А Адам был слабаком, не способным взять на себя ответственность. Все, урок из Биб­лии закончен. Продолжим нашу беседу.

 – Я с нетерпением жду встречи с вами, но пока что ее придется отложить. Ненадолго.

 – Думаю, она состоится раньше, чем вы рас­считываете.

 – Возможно. А сейчас – новая загадка. На сей раз объявляются гонки. Следующий из греш­ников еще жив и пребывает в блаженном неведе­нии о грядущей каре. Но закон господа суров, и он будет проклят. «Надеющийся на богатство свое упадет; а праведники, как лист, будут зеленеть». И настал черед упасть ему.

 – За что?

 – За лживый язык! У вас есть двадцать четыре часа на спасение его жизни, если будет на то воля божья. Вот загадка: он приятен лицом и жил ког­да-то умом. Но ум его теперь затуманен, как у бедняги Дайси Райли, и его ведут вечерять. Жи­вет, где работает, работает, где живет. Ночи на­пролет подает другим то, чего жаждет более всего сам. Он приехал издалека, но выбрал место, напо­минающее о доме. Если не успеете его найти, за­втра утром фортуна повернется к нему спиной, так что торопитесь.

 Ева еще несколько секунд неподвижно сидела с гудящей трубкой в руках.

 – Увы, Даллас, засечь его не удалось. Может, парень из компьютерного отдела что-то сможет.

 – Кто такой Дайси Райли, черт подери? – пробормотала Ева. – Что такое «вечерять»? Ужи­нать, что ли? Еда… Рестораны… Ирландские рес­тораны…

 – Ирландские рестораны? Мне кажется, что это два несочетаемых слова.

 – Что?

 – Неудачная шутка, – криво усмехнулась Пибоди. – Так, для поднятия духа.

 – Ага. – Ева опустилась на стул, приказала компьютеру дать список ирландских ресторанов в Нью-Йорке и развернулась к Пибоди. – Свяжи­тесь с Твизер – она проводила обыск у Бреннена. Скажите, что мне нужно хоть что-нибудь. И пошлите полицейского в Лакшери Тауэрз за осталь­ными дисками. Ну, шевелитесь!

 – Шевелюсь!

 

 Через час Ева по-прежнему сидела у себя в ка­бинете и читала отчет о проведенном обыске. В нем не было ни единой зацепки.

 – Этот сукин сын даже волоска после себя не оставил! – пробормотала она и устало потерла глаза. Было ясно, что надо снова поехать на мес­то, постараться представить себе, как все проис­ходило. Пока что она видела только кровь, кровь повсюду…

 «Надо постараться сосредоточиться», – сказа­ла себе Ева. Итак, опять цитата. На сей раз из «Притчей Соломоновых». Но из нее ясно лишь, что предполагаемая жертва стремилась разбога­теть. А это сводило круг подозреваемых ко всему населению Нью-Йорка…

 Ева напомнила себе, что мотив ее загадочного собеседника – месть. Будущая жертва получила деньги за предательство? Это кто-то, связанный с Бренненом? Она обратилась к спискам, которые Рорк переслал на ее компьютер, и проглядела имена партнеров и друзей Томаса Бреннена.

 Любовниц у него не было – если бы были, Рорк бы их нашел. Томас Бреннен был верным мужем, а теперь жена его стала вдовой…

 В дверь громко постучали, Ева обернулась и недоуменно посмотрела на стоявшего на пороге человека лет двадцати пяти. На нем были ярко-желтые кроссовки на толстой подошве, но даже они, казалось, не делали его выше ростом. Одет он был в мешковатые голубые джинсы и куртку с обтрепанными манжетами. Золотистые волосы, стянутые сзади в длинный хвост, спускались ни­же лопаток. В мочке левого уха позвякивало штук шесть золотых сережек-колец.

 – Ты ошибся адресом, парень. Это отдел по расследованию убийств.

 – Значит, Даллас – это вы? – Когда он улы­бался, на щеках появлялись две ямочки. Глаза у него были тускло-зеленые. – Я – Макнаб, из компьютерного отдела.

 Ева едва не застонала, но сдержалась и, ти­хонько вздохнув, протянула руку. «Боже правый!» – подумала она, разглядывая его унизан­ные кольцами пальцы.

 – Так вы работаете у Фини?

 – Пришел к нему в отдел шесть месяцев назад. – Он оглядел ее крохотный кабинет. – Да, у вас, следователей, жизнь не сахар. У компью­терщиков шкафы больше, чем эта комнатенка.

 Обернувшись, он увидел вошедшую Пибоди и радостно улыбнулся.

 – Нет ничего прекрасней женщин в форме!

 – Пибоди. Макнаб, – представила их Ева друг другу.

 Пибоди внимательно оглядела молодого чело­века.

 – У вас в отделе принято так одеваться?

 – Сегодня же суббота, – ответил Макнаб ве­село. – Мне позвонили домой, и я решил загля­нуть, узнать, что происходит. А вообще-то у нас в отделе обстановка неформальная.

 – Это заметно. – Пибоди попыталась про­скользнуть мимо него и на очередную улыбочку ответила суровым взглядом.

 – Да, в таком очаровательном обществе иску­шений не избежать. Но я, пожалуй, не буду со­противляться.

 Он отодвинулся, подчеркнуто галантно про­пуская ее, но тут заметил ледяной взгляд Евы и смущенно откашлялся. Ее репутация была из­вестна всему участку. И трепотни она на дух не выносила.

 – Чем могу служить, лейтенант?

 – Я расследую убийство, Макнаб, и вполне возможно, что скоро случится следующее. Мне необходимо выяснить, откуда поступали звонки и каким образом этот ублюдок минует систему кон­троля.

 – О, тогда я именно тот, кто вам нужен. Звон­ки поступали сюда? – Ева кивнула, и он шагнул к компьютеру. – Можно, я сяду на ваше место, по­смотрю, что удастся сделать?

 – Прошу. – Она встала. – Пибоди, мне надо заскочить в морг. А вы постарайтесь встретиться с миссис Бреннен, возьмите у нее показания. Спи­сок ресторанов поделим пополам. Нам нужно найти человека, который проживает там же, где работает, скорее всего – эмигранта. Возможно, он каким-то образом связан с Томасом Бренненом. Имена друзей и партнеров Бреннена имеют­ся. Нам надо поскорее сузить круг. – Она протя­нула Пибоди дискету.

 – Слушаюсь, мэм.

 – Обратите внимания на имена Райли или Дайси.

 Макнаб, мурлыкавший что-то себе под нос, вдруг поднял голову и рассмеялся.

 – Дайси Райли?

 – Я сказала что-то смешное, Макнаб?

 – Может, это я чего-то не понял. «Дайси Рай­ли» – это ирландская песенка.

 – Ирландская? – встрепенулась Ева. – Вы ирландец, Макнаб?

 – Я – шотландец, лейтенант, – ответил он слегка обиженно. – Мой дед был горцем.

 – Рада за него. Так о чем песенка?

 – О женщине, которая слишком много пьет.

 – Пьет? А не ест?

 – Пьет, – повторил он. – Это у ирландцев в крови.

 – Черт! Впрочем, половина этих заведений – пабы, – сообщила Ева, заглянув в список. – Нужно будет, пожалуй, начать с ирландских пабов.

 – Для этого вам понадобится отряд человек в двадцать, – обнадежил ее Макнаб и вернулся к своей работе.

 – Вы своим делом занимайтесь, – посовето­вала Ева. – Пибоди, нужны названия и адреса. Полицейский с дисками из Тауэрз прибыл?

 – Ожидается с минуты на минуту.

 – Отлично. Давайте разделим список по райо­нам. Мне – юг и запад, вам – север и восток. – Пибоди вышла, и Ева снова обратилась к Макнабу: – Результат мне необходим как можно скорее.

 – Скоро не получится. – Он сосредоточенно смотрел на экран. – Пару кодов я проверил. Ни­чего. Теперь я проверяю следы последнего разго­вора. На это уходит довольно много времени, но этот способ – самый надежный.

 – Постарайтесь все-таки побыстрее, – резко сказала она. – И, как только что-то обнаружите, немедленно свяжитесь со мной.

 – Ох уж эти женщины! – пробормотал он, когда дверь за Евой закрылась. – Вечно требуют чуда…

 

 По дороге к медэкспертам Ева заглянула в де­сяток баров и обнаружила двух владельцев заведе­ний и трех сотрудников, живших там же – за баром или этажом выше. Припарковав машину в подземном гараже, она позвонила Пибоди:

 – Есть новости?

 – Двоих нашла. Правда, боюсь, моя форма те­перь будет вечно вонять сигаретами и виски, – брезгливо поморщилась Пибоди. – Оба уверяют, что знать не знают Томаса Бреннена и врагов не имеют.

 – Ага, у меня все в том же духе. Продолжайте поиск. Времени у нас катастрофически мало.

 Ева вышла из гаража и, не задерживаясь в вес­тибюле, направилась прямо в морг.

 Здесь было прохладно и в воздухе витал едва ощутимый запах смерти. Двери были стальные и закрывались герметично, но смерть всегда найдет способ напомнить о себе.

 Бреннена она оставила в комнате Б, и по­скольку было маловероятно, что он куда-либо переместился, туда Ева и направилась, предъявив на сканирование свой значок.

 

 На табло над дверью зажглась надпись: «Идет вскрытие тела. Войдя в помещение, соблюдайте правила безопасности». Щелкнул замок, дверь отъехала в сторону, Ева вошла и увидела доктора Морриса. Он легко и изящно доставал мозг Брен­нена из открытой черепной коробки.

 – Прошу прощения, Даллас, я еще не закончил. Сегодня с утра поступило несколько непред­виденных клиентов. Люди, судя по всему, просто умирают от желания сюда попасть.

 Своеобразный юмор патологоанатомов уже давно не шокировал Еву.

 – Что вы можете сказать? – спросила она.

 Моррис взвесил мозг и опустил его в чашу, на­полненную какой-то жидкостью.

 – Это был вполне здоровый мужчина. Когда-то перенес перелом берцовой кости. Она срослась хорошо. Последний раз принимал пищу пример­но за четыре с половиной часа до смерти. По-ви­димому, ленч. Говяжий бульон, хлеб, кофе. В ко­фе было кое-что подсыпано.

 – Что именно?

 – Слабый транквилизатор. Скорее всего, он просто почувствовал легкое головокружение. – Моррис включил компьютер и стал заносить в него данные, продолжая одновременно говорить с Евой. – Сначала ему отсекли руку. Даже несмотря на наличие транквилизатора в крови, это должно было вызвать болевой шок и значитель­ную потерю крови.

 Ева вспомнила забрызганные кровью стены. Впечатление было такое, будто кто-то открыл ог­нетушитель, заряженный кровью.

 – И он не потерял сознание?

 – Тот, кто это устроил, остановил кровотече­ние – прижег рану.

 – Каким образом?

 – Думаю, паяльной лампой. – Моррис поморщился. – Грубая работа. Видите эти обуглив­шиеся участки кожи?

 – О, господи! – пробормотала Ева и по при­вычке засунула руки в карманы. – Я не понимаю, почему он не сопротивлялся. В квартире почти нет следов борьбы.

 – Он не смог бы бороться и с полудохлым та­раканом. Его приковали за вторую руку. И напич­кали смесью адреналина с дигиталисом – сердце у него работало, он был в сознании. – Моррис устало вздохнул. – Поработали на славу. Смерть долгая и мучительная. А вот это я нашел у него в желудке вместе с остатками ленча, – сказал он, показав на металлический поднос.

 Там лежал небольшой плоский предмет – ос­лепительно белый, с зеленым рисунком.

 – Трилистник клевера, – пояснил Моррис. – Считается, что он приносит удачу. У вашего убий­цы было весьма извращенное чувство юмора. А этот странный силуэт на обороте – о нем я знаю не больше вашего.

 На обратной стороне был нарисован овал с расходящимися концами.

 – Я это заберу. – Ева положила талисман в пластиковый пакет. – Я собираюсь проконсуль­тироваться с доктором Мира: необходимо соста­вить психологический портрет преступника. Она сама с вами свяжется.

 – Мне всегда приятно работать с Мира и с вами, лейтенант.

 Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул слу­житель морга.

 – Прибыла миссис Эйлин Бреннен. Она хочет видеть тело мужа.

 – Проводите ее ко мне в кабинет. Я сейчас подойду. – Моррис обернулся к Еве. – Не стоит показывать ей беднягу в таком виде. Вы хотите с ней побеседовать?

 – Да.

 – Можете расположиться в моем кабинете. Тело будет готово через двадцать минут.

 – Благодарю. – Ева шагнула к двери.

 – Даллас!

 – Да?

 – Я обычно не употребляю напыщенных вы­ражений… – Он замялся. – Но, думаю, другие слова тут просто не подходят. Тот тип, который это сделал, – воплощенное зло.

 

 Слова Морриса еще звучали у Евы в ушах, когда она увидела Эйлин Бреннен. Это была изящ­ная, миниатюрная женщина. Она не плакала, но лицо было мертвенно-бледным. Руки у нее не дрожали, но она не знала, куда их деть. Она теребила золотой крест на длинной цепочке, оправляла подол юбки, приглаживала свои кудрявые свет­лые волосы.

 – Я хочу видеть обнаруженное вами тело. Я настаиваю. Это мое право.

 – Вы его увидите, миссис Бреннен, Но прежде я бы хотела немного с вами побеседовать. Прошу вас, окажите нам такую услугу.

 – Но как я могу быть уверена, что это он, мой Томми, пока я его не увидела? Еве нечем было ее утешить.

 – Миссис Бреннен, тело вашего мужа опознано. Отпечатки пальцев, ДНК, свидетельство швей­цара из Лакшери Тауэрз. Мне очень жаль, но ошиб­ка исключена. Прошу вас, сядьте. Могу я вам что-нибудь предложить? Стакан воды?

 – Я ничего не хочу. Ничего. – Эйлин села, нервно сжимая руки. – Он должен был сегодня прилететь к нам в Дублин. Сегодня. Он задержал­ся в Нью-Йорке, чтобы доделать какие-то дела. Вчера собирался ночевать в Лондоне, а сегодня – к нам…

 – Значит, до сегодняшнего дня вы его не ждали?

 – Нет. Вчера вечером он не позвонил, хотя и собирался, но мы решили, что он был занят. – Она открыла сумочку, снова закрыла, и так не­сколько раз. – Я не придала этому значения. Не придала! – повторила она и стиснула в ладони крестик.

 – Вы не пробовали с ним связаться?

 – Мы с детьми после ужина пошли на аттрак­ционы, домой вернулись поздно. Мейз раскап­ризничалась, я ее уложила и сама легла спать, по­тому что тоже устала. Я даже не подумала, почему Томми не позвонил из Лондона…

 Ева села в одно из кресел напротив.

 – Миссис Бреннен, вы можете рассказать мне, по какому делу ваш муж задержался в Нью-Йорке?

 – Я… я об этом почти ничего не знаю. И вооб­ще ничего не понимаю в бизнесе. Я занимаюсь воспитанием детей, слежу за домами – в Дублине у нас их три. И еще есть загородный дом на западе Ирландии. Про бизнес я ничего не знаю, – по­вторила она дрогнувшим голосом.

 – Понятно. Скажите, ваш муж никогда не го­ворил, что ему кто-то угрожает?

 – У Томми нет врагов. Его все любят. Он та­кой светлый человек, такой добрый… Можете спросить у его знакомых. – Она наклонилась к Еве и пристально на нее посмотрела. – Понимае­те, почему я думаю, что вы ошиблись? Никто не стал бы причинять зла Томми. И служба безопас­ности в Лакшери Тауэрз первоклассная. Поэтому мы и купили там квартиру. В Нью-Йорке небез­опасно, и Томми хотел, чтобы мы с детьми были надежно защищены.

 – Вы познакомились со своим мужем в Ир­ландии?

 Эйлин рассеянно моргнула.

 – Да, в Дублине. Двенадцать лет назад.

 – У него остались друзья или знакомые с тех времен?

 – Конечно. У него много друзей. Я… – Она прикрыла глаза ладонью. – Когда мы с ним куда-нибудь выходили, обязательно встречали кого-то из его знакомых. В Дублине он часто ходил в один маленький паб. Я не очень люблю пабы и редко ходила с ним… Но он любил там посидеть вече­рок.

 – А что это за паб?

 – Как называется? По-моему, «Свинья и Грош». – Эйлин вдруг схватила Еву за руку. – Мне необходимо его увидеть. Необходимо.

 – Хорошо. Подождите минутку. Я сейчас вер­нусь. – Ева вышла из кабинета и включила ра­цию. – Пибоди!

 – Слушаю, лейтенант.

 – «Свинья и Грош». У вас в списке есть паб с таким названием?

 – Минуточку… Нет, мэм. Про свиней вообще ничего.

 – Ладно, это я одну вещь проверяла. Свяжусь с вами позже.

 Ева набрала номер Морриса.

 – Сделано все возможное, – сказал доктор. – Идите, я вас обеих впущу.

 Ева открыла дверь кабинета.

 – Миссис Бреннен, пойдемте со мной.

 – Вы отведете меня к нему?

 – Да.

 Ева взяла Эйлин под руку и повела по выло­женному белым кафелем коридору. Когда они по­дошли к нужной двери, Ева почувствовала, как напряглась ее спутница, услышала судорожный вздох.

 Они вошли.

 Моррис действительно сделал все, что мог, но чего не скроешь – того не скроешь. Смерть не­возможно приукрасить.

 Эйлин сдавленно вскрикнула, но тут же взяла себя в руки и мягко отстранила стоявшую рядом Еву.

 – Это мой Томми. Мой муж. – Она шагнула к накрытому белой простыней телу, коснулась пальцами щеки мужа. – Как же мне сказать де­тям, Томми? Что я им скажу? – Она оглянулась на Еву. В глазах ее стояли слезы, но она старалась не разрыдаться. – Кто же мог сделать такое?

 – Я должна это выяснить. Это моя работа. И я с ней справлюсь, миссис Бреннен. Можете на ме­ня положиться.

 Эйлин покачала головой.

 – Этим Томми не вернешь – ни мне, ни де­тям. Слишком поздно…

 «Она права, – подумала Ева. – Смерть не до­гонишь».

 – Больше мне нечего вам сказать, миссис Бреннен.

 – Не знаю, достаточно ли мне этого, лейте­нант Даллас. Не знаю, смогу ли я с этим жить. – Она наклонилась и поцеловала мужа в губы. – Я всегда любила тебя, Томми. С самого начала.

 – Пойдемте со мной, миссис Бреннен. – Ева взяла ее под руку. Эйлин не сопротивлялась. – Давайте выйдем отсюда. Может быть, вызвать ко­го-то из ваших друзей?

 – Да. В Нью-Йорке живет моя подруга, Кэт­рин Хастингс. У нее магазин на Пятой авеню. «Интересная женщина».

 – Я позвоню ей. Скажу, чтобы она приехала сюда и забрала вас.

 – Спасибо. Одной мне слишком тяжело.

 – Может быть, вам принести воды? Или кофе?

 – Нет, мне просто надо присесть. – Она тя­жело опустилась на стул в вестибюле. – Ноги не держат. Не волнуйтесь, я сейчас постараюсь прий­ти в себя. – Она подняла на Еву глаза. – Пони­маете, дети… Мне надо быть в полном порядке.

 Ева, поколебавшись, достала из сумки пакетик с талисманом.

 – Миссис Бреннен, вы видели это раньше?

 Эйлин разглядывала талисман, словно это бы­ло какое-то редкое произведение искусства.

 – Нет. То есть, разумеется, я раньше видела шемрок, но эту штучку – никогда.

 – Шемрок?

 – Ну конечно, так называется трилистник.

 – А это что? – Ева перевернула кулон,

 – Рыба. – Эйлин прикрыла глаза. – Символ церкви. Будьте добры, позвоните Кэтрин! Я не хочу здесь больше оставаться…

 – Да-да, сейчас. Посидите пока что, отдохните.

 Ева позвонила Кэтрин Хастингс и объяснила ей ситуацию, проглядывая во время разговора список пабов. Ни «Свиньи и Гроша», ни «Трилистника», ничего, связанного с церковью или рыбой. Но в названиях трех заведений было слово «шемрок».

 Она связалась с Пибоди.

 – Обратите внимание на заведениях, в назва­ниях которых есть слово «шемрок». Проверьте в первую очередь их.

 – Шемрок, лейтенант?

 – Да. Это трилистник. Понятно?

 

 В «Зеленый Шемрок» Ева вошла в три часа пополудни. Обеденный перерыв кончился, поэтому в маленьком полутемном пабе почти никого не было. За одним из задних столиков сидела пара мрачного вида посетителей, вяло игравших в карты. Ева заметила вывешенную на видном мес­те лицензию на азартные игры и обращать внимания на кучки кредиток, лежавших рядом с пивны­ми кружками, не стала.

 Молодая розовощекая девушка в белом перед­нике, насвистывая, вытирала столики. Увидев Еву, она приветливо улыбнулась.

 – Добрый вам день, мисс. – Ева услышала мелодичность и напевность родины Рорка. – При­нести вам меню? К сожалению, в это время дня можем предложить только сэндвичи.

 – Нет, спасибо.

 За стойкой никого не было, но Ева уселась на табурет рядом и только после этого предъявила значок. Глаза у официантки округлились.

 – Я ничего не сделала! У меня все бумаги в порядке…

 – Я не из иммиграционной службы. – Заме­тив, как облегченно вздохнула девушка, Ева дога­далась, что с бумагами в порядке не все. – Я хочу узнать, не сдаются ли при пабе комнаты. Может, здесь живет кто-то из работников или владелец?

 – Да, мэм. Есть три комнаты. Одна за кухней и две наверху. Я живу наверху. Здесь все законно.

 – А кто еще здесь живет? Кстати, как вас зо­вут?

 – Меня? Морин Маллиган.

 – Кто еще живет при пабе, Морин?

 – Боб Макбрайд жил, пока месяц назад его не уволили. Ужасный лентяй и пьяница. Пинту едва поднимал, если только не ко рту подносил. – Она снова улыбнулась и стала усердно вытирать стойку. – А в задней комнате живет Шон Конрой.

 – Он сейчас там?

 – Я недавно туда заглядывала, но его не было. Наверное, скоро придет: полчаса назад его смена началась.

 – Не могли бы вы показать мне его комнату, Морин?

 – С ним ничего не случилось, а? Шон немножко выпивает, но работает хорошо, старается.

 – Я хочу удостовериться, что с ним ничего не случилось. Можете позвонить хозяину, Морин, и предупредить его, что покажете мне комнату.

 Морин прикусила губу.

 – Но тогда мне придется сказать, что Шон опаздывает на смену, и ему надо будет штраф выплачивать. Если хотите посмотреть комнату, я вам ее так покажу. Шон не балуется наркотика­ми, лейтенант, – сказала она, проходя за стой­ку. – Хозяин терпеть не может наркоманов и лентяев. Все остальное вроде как дозволяется, но за это – глазом не успеешь моргнуть, как выле­тишь.

 Она открыла дверь старомодным ключом, ви­севшим на цепочке у нее на поясе.

 Ничего особенного – железная кровать, деше­вый комод, облупленное зеркало. Но все прибра­но. Ева заглянула в шкаф и убедилась в том, что Шон не смылся, забрав вещички. Затем она подо­шла к комоду, выдвинула верхний ящик. У Шона была одна смена белья и два непарных носка.

 – Он давно в Штатах?

 – Шон? Года два-три, не меньше. Все говорит про возвращение в Дублин, но…

 – Так вот он откуда! – встрепенулась Ева. – Из Дублина?

 – Да. Говорит, что там родился и вырос, а в Америку приехал, чтобы разбогатеть. Правда, по­ка что не очень ему это удается, – добавила она с улыбкой. Взгляд ее остановился на бутылке у кро­вати. – Может, из-за этого? Он выпивку любит больше, чем она его.

 – Понятно. – Ева тоже взглянула на бутылку, но рядом с ней заметила кое-что еще. – Что это, Морин?

 На полу рядом с бутылкой лежал небольшой кулон.

 – Не знаю. – Морин, наклонив голову, раз­глядывала зеленый листок на белом фоне. На обо­роте была рыба. – Думаю, это на счастье.

 – Вы его раньше видели?

 – Нет. Выглядит новым: так и блестит. Навер­ное, Шон его где-то нашел. Шон всегда ищет удачу.

 – Ясно. – Ева зажала кулон в кулаке. У нее было сильное подозрение, что на сей раз удача Шона обошла.