- Дар Донованов, #2
Глава 9
— Только зря время тратим.
— Напротив, — возразил Себастьян, останавливаясь у витрины и разглядывая стилизованный безликий манекен. — Проводим довольно сложную подготовку к операции.
— Целый день шляясь по магазинам? — Мэл презрительно фыркнула, сунув большие пальцы в карманы.
— Дорогая моя Сазерленд. Меня вполне устраивают твои джинсы, но жене преуспевающего бизнесмена требуется более изысканный гардероб.
— Я уже перемерила столько, что хватило бы трем женщинам на год. Для доставки придется трейлер нанимать.
Он спокойно взглянул на нее:
— Легче склонить к согласию ФБР, чем тебя.
Она усмехнулась, чтоб не выглядеть неблагодарной дурочкой.
— Я хожу с тобой часами. По-моему, хватит.
— Не совсем. — Он кивнул на платье в витрине. — Вот это весьма выразительно смотрится.
Мэл прикусила губу.
— Сплошь в блестках.
— Ты против блесток по религиозным или по политическим соображениям?
— Нет. Просто это не для меня. Буду чувствовать себя ничтожеством. Да и не вижу ничего особенного. — Окинула взглядом крошечное черное платье без плеч, открывающее ноги до бедер. — Не знаю, как в нем можно сесть.
— Припоминаю юбочку, в которой ты была в баре несколько недель назад.
— Совсем другое дело. Я была на работе. — Мэл скривилась под терпеливым насмешливым взглядом. — Ладно, уговорил.
— Будь образцовым солдатом. Иди примерь.
Она ворчала, ругалась сквозь зубы, но была образцовым солдатом. Себастьян перерыл весь бутик, подбирая аксессуары и думая о ней.
На модные наряды ей глубоко плевать, гардероб, которому позавидовала бы любая женщина, ее скорее смущает, чем радует. Роль сыграет отлично. Будет носить выбранные им наряды, абсолютно не замечая, что потрясающе выглядит. При первой возможности опять влезет в джинсы, выцветшую рубаху и ботинки. И тоже не заметит, что выглядит потрясающе.
Клянусь бородой Мерлина, плохо дело, заключил Себастьян, присмотрев серебряную вечернюю сумочку с изумрудной застежкой. Мать однажды сказала, что неожиданная любовь больнее, слаще и непреодолимее. И была совершенно права.
Меньше всего ожидалось, что к женщине вроде Мэл возникнет какое-то чувство, кроме любопытства и чисто физического влечения. Крутая, упрямая, язвительная, принципиально независимая… Не слишком привлекательные в женщине качества.
Но вдобавок теплая, щедрая, преданная, храбрая, честная…
Кто устоит перед женщиной с острым языком, заботливым сердцем и пытливым умом? Безусловно, не Себастьян Донован.
Для полной победы потребуются терпение и время. Известно не глядя. Она слишком осторожна и беззащитна, несмотря на показную бесшабашность, чтобы обеими руками отдать свое сердце, полностью не убедившись, что другие руки его примут.
Время и терпение есть. Заглядывать не стоит потому, что это нечестно по отношению к ним обоим. И потому, что есть риск увидеть, как она уходит.
— Ну вот, — проворчала Мэл у него за спиной. — Не знаю, долго ли можно в нем оставаться.
Себастьян повернулся. Глаза его округлились.
— Что? — Она тревожно прижала руку к груди, потупила глаза. — Задом наперед надела?
— Нет, — рассмеялся он. — Все правильно. Ничто так быстро не повышает кровяное давление у мужчины, как высокая стройная женщина в черном платье.
Мэл фыркнула, сердце снова забилось.
— Дай передохнуть.
— Прекрасно, прекрасно. — Подошедшая продавщица принялась что-то поправлять и разглаживать. — Сидит идеально. Просто мечта.
— Да. Мечта, — подтвердил Себастьян.
— У меня есть вечерние красные шелковые брюки, чудно будут смотреться.
— Донован… — взмолилась Мэл, но он уже направился за услужливой женщиной.
Через полчаса они вышли из магазина.
— Все, — объявила Мэл. — Дело закрыто.
— Еще в одно место зайдем.
— Ничего больше мерить не буду. Лучше на муравейник сяду.
— Больше не будешь, — пообещал Себастьян.
— Хорошо. За десять лет работы под прикрытием всего не переносить.
— Две недели, — объявил он. — Пройдет не больше двух недель. За это время мы будем ходить в казино, в клубы, в гости, так что гардероб пригодится.
— Две недели? — Сквозь усталость пробилось волнение. — Точно?
— Считай, интуиция подсказала. — Он потрепал ее по плечу. — Мне кажется, что наши действия в Тахо позволят развалить черный рынок торговли детьми.
— Ты так и не рассказал, как уговорил федералов поручить нам дело.
— У нас своя история. Можно сказать, оказал кое-какие услуги, кое-что посулил.
Она остановилась у очередной витрины не для того, чтобы рассмотреть товары, а чтобы собраться с мыслями.
— Я без тебя не уговорила бы. А ведь у тебя ничто не стоит на кону.
— Стоит ровно столько, сколько у тебя. Клиента нет, Сазерленд. Гонорара не будет.
— Не имеет значения.
Себастьян с улыбкой чмокнул ее в лоб.
— Верно. Не имеет. Иногда ввязываешься исключительно ради шанса что-то изменить.
— Наверное, ради Роуз, — медленно проговорила Мэл. — И ради миссис Фрост. До сих пор слышу ее рыдания, когда увозили Дэвида.
— Знаю.
— Не такая уж я благодетельница, — вдруг смутилась она, и он снова поцеловал ее.
— Понятно. Есть правила. — Он взял ее за руку, и они пошли дальше.
Она медлила, ожидая, когда голос зазвучит легко и непринужденно, чтобы задать давно мучивший вопрос.
— Если действительно начнем в конце недели, нам придется какое-то время как бы жить вместе…
— Тебя это смущает?
— Да нет. Если тебя не смущает… — Кажется, глупость сморозила, но важно дать понять, что она не из тех женщин, кто путает фантазии с реальностью. — Придется изображать любящих супругов и все такое прочее…
— Для супругов естественно любить друг друга.
— Правильно, — с силой выдохнула она. — Просто знай, я играть в игры умею. Неплохо получается. Поэтому не подумай…
— Чего?
— Ну… Не бойся, что я увлекусь и спутаю желаемое с действительным.
— Пожалуй, мои нервы выдержат, если ты притворишься, что любишь меня.
Она хмуро уставилась в тротуар, слыша столь легкомысленный тон.
— Отлично. Теперь исходная позиция известна.
— По-моему, надо попрактиковаться. — Он развернул ее, прижал к себе.
— Что?
— Попрактиковаться, — терпеливо растолковал Себастьян. — Наверняка убедиться в твоей способности сыграть роль любящей жены. Поцелуй меня, Мэри-Эллен.
— На улице? Люди кругом.
— Тем более. Поцелуи наедине ничего не доказывают. Ты краснеешь.
— Ничего подобного.
— Не отпирайся, это очевидно. Проследи за собой. Нечего краснеть, целуя мужа, с которым живешь… сколько?.. пять лет. По легенде мы жили до этого вместе еще целый год. Ты в меня влюбилась в двадцать два года.
— Считать умею, — буркнула Мэл.
— Стираешь мои носки…
Губы дрогнули в усмешке.
— Черта с два. Современные пары сдают белье в прачечную.
— Бросила работу, чтобы обустроить для мужа-бизнесмена уютный дом.
— Вот это мне не нравится. — Она обхватила его за шею. — Чем же я целый день занимаюсь?
— Ничем, — усмехнулся Себастьян. — В принципе мы взяли отпуск, чтоб устроиться на новом месте. Долго лежим в постели.
— Ладно, — усмехнулась она в ответ. — Неплохое оправдание.
И поцеловала его долгим крепким поцелуем, чувствуя, как его сердце бьется в такт с ее собственным. Потом медленно отстранилась.
— Может быть, через пять лет я не стала бы так тебя целовать.
— Стала бы. — Он схватил ее за руку, потащил в магазин своей кузины.
— Ну-ну… — Моргана отложила малахитовое яйцо, хорошо разглядев представление за витринным окном. — Через пару минут остановилось бы дорожное движение.
— Эксперимент, — объяснил Себастьян. — Моргане известно о деле. — Мэл насупилась, и он добавил: — От родных у меня нет секретов.
— Не беспокойтесь, — сказала Моргана, взяв братца за руку, но глядя на Мэл. — У нас нет тайн друг от друга, но мы не откровенничаем с посторонними.
— Прошу прощения. Я не привыкла посвящать кого-либо в свои дела.
— Это рискованно, — согласилась Моргана. — Себастьян, Нэш замаялся, распаковывая доставленные товары в подсобке. Помоги ему хоть минуточку, ладно?
— Как скажешь.
Себастьян удалился, Моргана направилась к двери, повесила табличку «Закрыто», желая остаться наедине с Мэл.
— Нэш слишком заботлив, — пояснила она. — Не хочет, чтобы я таскала коробки.
— Естественно, учитывая ваше положение.
— Я сильная, как лошадь. Есть и другие способы ворочать тяжести.
Мэл что-то неопределенно промычала.
— Мы своей природы не скрываем, — продолжала Моргана. — Себастьян свой дар открыто использует, хотя никто по-настоящему не понимает, кто он такой и на что способен. Слухи и сплетни на мой счет полезны для бизнеса. У Аны свои таланты…
— Даже не знаю, что сказать. — Мэл развела руками. — Даже не знаю, смогу ли поверить. Никогда с чародеями не встречалась.
— Очень жалко. Хотя, по-моему, практичная женщина не станет отрицать то, что видит.
— Не отрицаю, Себастьян не такой, как все. У него есть способности, дар… Я такого никогда раньше не видела.
Моргана усмехнулась:
— Себастьян уникален даже среди необычных людей. Возможно, когда-нибудь у нас выдастся время поговорить об этом. Он вечно стремится к соперничеству. До сих пор бесится, что не умеет достойно наложить заклятие.
Мэл как завороженная шагнула к ней.
— Правда?
— Конечно. Я ему никогда не признаюсь, скольких трудов мне стоит мельком заметить то, что он естественно видит. Впрочем, это старые семейные разборки. Я хотела поговорить с вами наедине, потому что он вам явно верит и дорожит настолько, что открывает вам эту сторону своей жизни.
У Мэл перехватило дыхание. Что дальше?
— Мы вместе работаем… У нас, можно сказать, завязались какие-то… личные отношения… — осторожно призналась она.
— Не хочу вмешиваться в личные отношения. Но Себастьян член семьи, я его очень люблю. Поэтому прошу, не используйте свою силу во вред ему.
— Да ведь это вы ведьма, — ошеломленно выпалила Мэл. — То есть я хотела сказать…
— Что хотели, то и сказали. Правда, я колдунья и одновременно женщина. Кто больше знает о силе?
Мэл тряхнула головой:
— Ничего не понимаю. Почему вы считаете меня способной причинить вред Себастьяну? Если думаете, будто я его втягиваю в опасное дело…
— Не думаю. — Моргана задумчиво подняла руку. — Вы действительно не понимаете. — Губы вдруг улыбнулись, глаза прояснились. Ясно: девушка ни сном ни духом не подозревает, что Себастьян ее любит. — Потрясающе, — пробормотала она. — Просто великолепно.
— Объясните, пожалуйста…
— Ни за что. Терпеть не могу объяснений. — Моргана схватила Мэл за руки. — Простите, что я вас озадачила. Донованы всегда защищают друг друга. Вы мне нравитесь. Очень. Надеюсь, мы подружимся. Хочу вам кое-что подарить.
— Это не обязательно.
— Конечно, — кивнула она, шагнула к витрине, вытащила тоненький голубой камешек на серебряной цепочке. — Выбирая этот камень, я знала, что он должен попасть в хорошие руки.
— Не могу принять такой дорогой подарок.
— Стоимость относительна. Вы не носите украшений. Считайте его талисманом или, если хотите, орудием.
Мэл принялась разглядывать камень, хоть никогда не увлекалась побрякушками, которые носят в ушах и на пальцах. Не прозрачный, а в нем что-то светится. Длиной не больше ногтя, оттенки варьируются от бледно-голубого до индиго.
— Что это?
— Голубой турмалин. Превосходно снимает стресс. — Моргана не добавила, что камень еще объединяет любовь с мудростью. — Вам на работе наверняка здорово достается.
— Бывает. Спасибо. Очень красиво.
— Моргана! — Нэш сунул в дверь голову. — Привет, Мэл.
— Здравствуйте.
— Детка, там какой-то чайник спрашивает по телефону насчет зеленого диоптаза в четвертой чакре.
— Не чайник, а клиент, — устало поправила Моргана.
— Ну да. — Нэш подмигнул Мэл. — Хочет расширить сердечный центр. По-моему, безнадежно.
— Я сама отвечу. — Моргана поманила Мэл за собой.
— Знаете что-нибудь про чакры? — шепнул ей Нэш в дверях.
— Это еда или танец?
Он с ухмылкой хлопнул ее по плечу:
— Вы мне нравитесь.
— Видно, я тут всем нравлюсь.
Мэл оглядела кухоньку, где за деревянным столом по-свойски расположился Себастьян с пивом.
— Хочешь?
— Еще бы. — И тут пахнет травами из горшочков на подоконнике. — Интересный магазин.
Себастьян протянул ей бутылку.
— Вижу, ты уже приобрела безделушку.
Мэл ощупала камень.
— Моргана подарила. Правда, красиво?
— Очень.
Она повернулась к Нэшу, искавшему в буфете печенье:
— Я еще не успела сказать, как мне нравятся ваши фильмы. Особенно «Оборотень». Я чуть с ума не сошла.
— Правда? Он занимает особое место в моем сердце. Это не просто разумный и сексуальный волк.
— Вы умеете логично объяснять нелогичное. Устанавливаете правила, пусть дикие, безумные, и безупречно их соблюдаете.
— Мэл помешана на правилах, — вставил Себастьян.
— Извините, — сказала из двери Моргана. — Срочное дело. Нэш, ты уже съел все печенье.
— Все? — Нэш разочарованно закрыл дверцу.
— До последней крошки. — Моргана обратилась к кузену: — Ты, наверное, зашел спросить, готов ли заказ.
— Угадала.
Она вытащила из кармана шкатулочку из кованого серебра:
— Думаю, тебе понравится.
Себастьян поднялся, глядя ей в глаза.
— Доверяю твоему вкусу.
— А я твоему. — Она расцеловала его. — Будь благословен, кузен. — И повернулась к мужу: — Иди за мной, милый. Надо кое-что переставить.
— Мэл только начала тешить мое самолюбие.
— Вещи тяжелые, — объявила Моргана, дернув его за руку. — Надеюсь, скоро увидимся, Мэл.
— Конечно. Еще раз спасибо. — Как только дверь закрылась, Мэл посмотрела на Себастьяна. — В чем дело?
— Моргана поняла, что нас надо оставить. — Он поглаживал шкатулочку, наблюдая за ней.
Мэл нервно улыбнулась.
— Ничего страшного?
— Абсолютно. — По крайней мере, для нее.
Открыл коробочку, протянул.
Она взглянула и отпрянула бы, если б не упиралась спиной в стол. В шкатулочке лежало кольцо. Серебряное, как подаренная Морганой цепочка, из искусно сплетенных нитей вокруг нежно-розового камня с зеленым ободком.
— Что это?
— Тоже турмалин. За окраску называется дынным. — Себастьян вытащил кольцо, поднес к свету. — Говорят, он помогает людям, которые много значат друг для друга, обмениваться силой. В практическом смысле, который тебе наверняка интересен, используется для настройки электрических цепей. Не разрушается при высоких частотах, в отличие от прочих кристаллов.
— Интересно. — В горле совсем пересохло. — Но зачем это?
Не так хотелось сделать, но придется.
— Обручальное кольцо.
— Что?
— Раз мы пять лет женаты, у тебя должно быть кольцо.
— А… — Конечно, только кажется, будто оно вибрирует на ладони. — Разумно. А почему не обыкновенное, золотое, без камня?
— Потому что мне нравится это. — Он нетерпеливо схватил кольцо с ладони, надел ей на палец. — Не привередничай.
— Легче было б зайти в магазин и купить…
— Заткнись.
Мэл повертела кольцо и сощурилась:
— Слушай, Донован…
Себастьян резко притянул ее к себе, так что она поднялась на цыпочки.
— Сделай хоть раз по-моему, без споров, без вопросов, не внушая желания придушить тебя.
Она сверкнула глазами:
— У меня есть свое мнение. Если это тебя не устраивает, давай сразу договоримся. Ничего не будет ни по-твоему, ни по-моему. Только по-нашему.
Он ее выпустил, не найдя возражений, и пробормотал скорее для себя:
— У меня на редкость мягкий характер. Вспышки бывают редко, ибо сила и темперамент — опасная смесь.
Она растерла руки.
— Правильно.
— В моем мире, Сазерленд, есть одно нерушимое правило: никому не причини вреда. Я отношусь к нему очень серьезно. Впервые в жизни сталкиваюсь с женщиной, которая меня искушает произнести заклятие и обрушить на ее голову всякие беды.
Мэл потянулась к пиву, и Себастьян полностью сосредоточился. Мэл захлебнулась, закашлялась, схватилась за горло, будто глотнула чистого кентуккииского кукурузного самогона.
— Особое заклятие, действующее на рассудок, — высокомерно объявил Себастьян, пока она пыталась отдышаться.
— Очень остроумно. — Мэл отставила пиво, не желая испытывать судьбу. — Не знаю, к чему ты клонишь, Донован, только буду очень признательна, если прибережешь свои фокусы на Хеллоуин, на первое апреля, на любой другой день, когда хочется посмеяться.
— Посмеяться? — тихо прошипел Себастьян, шагнув вперед. Мэл шагнула навстречу, но тут дверь открылась.
— Ох, простите… — Анастасия с коробкой сухих цветов придержала ногой створку. — Даже издали слышен сабельный звон в воздухе. Я потом зайду.
— Что за глупости. — Себастьян бесцеремонно оттолкнул Мэл, отобрал у кузины коробку. — Моргана в зале.
Ана поспешно откинула волосы с глаз.
— Сейчас доложу, что пришла. Рада снова видеть вас, Мэл. — Воспитание требует улыбнуться. В глаза бросилось кольцо. — Ой, какая красота! Кажется… — Она запнулась, покосившись на кузена. — Прямо для вас предназначено.
— Я его как бы взаймы взяла на неделю-другую.
Ана ласково на нее посмотрела:
— Понятно. Вряд ли я отдала бы обратно такую чудесную вещь. Можно? — Она взяла руку Мэл, узнала принадлежавший Себастьяну камень, который он ценил больше всего на свете. — Да. Прекрасно на вас смотрится.
— Спасибо.
— Ну, у меня всего минута, оставлю вас заканчивать споры. — Она быстро улыбнулась кузену и направилась в торговый зал.
Мэл присела на край стола, склонила набок голову.
— Драться будем?
Он схватил ее недопитую бутылку с пивом.
— Какой смысл?
— Никакого. Я не злюсь на тебя, просто нервничаю. Никогда еще так не нервничала. Не потому, что боюсь не справиться с делом.
Себастьян присел рядом с ней.
— Тогда почему?
— По-моему, это самое важное дело во всей моей жизни, и мне по-настоящему хочется его сделать. И еще.
— Что?
— Мы с тобой. Это тоже важно.
Он взял ее за руку.
— Правда.
— Не хочу, чтоб грань между тем и другим размывалась, потому что действительно…
Он поднес ее пальцы к губам.
— Да.
Атмосфера вновь стала дружеской, и она улыбнулась:
— Знаешь, что мне в тебе нравится?
— Расскажи.
— То, что ты делаешь такие вещи… руки целуешь и не выглядишь при этом глупо.
— Ты меня умиляешь, Сазерленд, — глухо вымолвил Себастьян. — Положительно умиляешь.
Через несколько часов тихой лунной ночью она прижалась к нему во сне, обняла, положила на плечо голову. Он отбросил с ее лба волосы, провел пальцем по камню в кольце. Если держать на нем палец, пустить мысли в свободное плавание, можно проникнуть в ее сны. Очень хочется, почти так же хочется, как разбудить ее.
Принимая решение, он вдруг мельком увидел конюшню, почуял запах сена и лошадиного пота, услышал тревожное ржание и вскочил.
Мэл сонно заморгала.
— Что случилось?
— Спи, — велел он, натягивая рубашку.
— Куда ты?
— На конюшню. Психея готовится ожеребиться.
— Ох… — Мэл, не раздумывая, схватила одежду. — Я с тобой. Может, ветеринара вызвать?
— Ана приедет.
— А… — Мэл нашаривала пуговицы в темноте. — Позвонить ей?
— Она приедет, — повторил Себастьян и направился к двери.
Мэл бросилась за ним, на ходу надевая ботинки.
— Давай я воду вскипячу и еще что-нибудь…
Он остановился на лестнице, поцеловал ее.
— Ну, вскипяти. Для кофе. Спасибо.
— Воду всегда кипятят, — бормотала она, поворачивая на кухню.
Когда воздух наполнился запахом кофе, к дому подъехала машина, Мэл решила взять три кружки, догадываясь, что бесполезно спрашивать, откуда Ана узнала о происходящем.
Кузены были в конюшне. Ана стояла на коленях возле кобылицы, что-то бормотала. Рядом два кожаных мешочка и рулон ткани.
— Ну, как она? — спросила Мэл. — Я имею в виду, все в порядке?
Ана погладила лошадь по шее.
— В полнейшем. Отлично. — Голос утешительный, как прохладный ветерок в пустыне. Кобылица ответила тихим стоном. — Недолго осталось. Себастьян, успокойся. Не первый жеребенок на свет появляется.
— Для нее первый, — буркнул он, чувствуя себя дураком. Известно, что все будет хорошо. Можно даже назвать пол жеребенка. Но от этого ничуть не легче видеть страдания любимой Психеи.
Мэл протянула ему кружку.
— Выпей кофе, папаша. Потом иди к Эросу в стойло.
— Успокой его, — бросила через плечо Ана. — Лучше будет.
— Выпьете? — предложила ей Мэл.
— Да, глоточек.
Ана отхлебнула кофе и вытаращила глаза.
— Прошу прощения… — сказала Мэл. — Я старалась, чтоб было покрепче.
— Ничего. Спать не буду еще две недели. — Ана развязала один мешочек, высыпала на ладонь сухие лепестки и листья.
— Что это?
— Травы. — Она скормила их кобылице. — Помогают при схватках. — Вытащила из другого мешочка три камня, положила на вздымавшийся бок лошади, забормотала по-гэльски.
Камни свалятся, решила Мэл, пристально на них глядя. Закон тяготения. Однако они лежали на месте.
— У вас добрые руки, — сказала Ана. — Погладьте ее по голове.
Мэл послушалась.
— Собственно, я ничего не знаю о родах. Ну, усвоила основное, когда служила в полиции, только никогда… Может, лучше…
— Просто гладьте, — терпеливо повторила Ана. — Остальное — самое естественное на всем белом свете.
Возможно, естественное, думала потом Мэл, вспоминая, как она, Ана, Себастьян и кобыла трудились, производя на свет жеребенка. Но и чудесное. Она сплошь покрылась липким потом, собственным и лошадиным, взвинченная от кофе, ликующая от появления новой жизни.
Во время трудов десять раз замечала, как меняется взгляд Аны. Спокойные серые глаза становились дымчатыми. Добродушное удивление сменялось столь глубоким состраданием, что Мэл тоже начинала таращить глаза. Однажды в них мелькнула ужасная дикая боль, отступившая только при резком оклике Себастьяна.
— Всего на секунду дала передохнуть, — объяснила Ана, а он сердито затряс головой.
Дальше дело пошло быстро, Мэл суетилась, стараясь помочь.
— Ух ты!.. — Других слов не нашлось, глядя на кобылу, деловито вылизывавшую новорожденного сына. — Даже не верится. Вот он.
— Всегда заново удивляешься. — Ана собрала мешочки, завернула медицинские инструменты в фартук, надетый перед родами. — С Психеей все в порядке, с малышом тоже. Вечером заеду взглянуть, но могу утверждать: мать с сыном абсолютно здоровы.
Себастьян ее обнял:
— Спасибо.
— Пожалуйста. Для первого раза вы отлично справились, Мэл.
— Просто невероятно.
— Ну, умоюсь, поеду домой, просплю до полудня. — Ана чмокнула кузена в щеку, столь же непринужденно поцеловала Мэл. — Поздравляю.
— Приятная ночь, — пробормотала Мэл, прижавшись головой к плечу Себастьяна.
— Я рад, что ты здесь.
— Я тоже. Никогда еще не видела роды. Только так понимаешь, что это фантастика. — Она громко зевнула. — Хотя утомительно. Я тоже проспала бы до полудня.
— Спи. Проспим вместе.
— У меня агентство. Раз я буду отсутствовать пару недель, надо связать концы с концами.
— Здесь тоже не помешает.
— Правда?
— Разумеется. — Он подхватил ее на руки. — Несколько часов назад я лежал в постели и думал, то ли залезть в твои сны, то ли просто тебя разбудить.
— В сны залезть? Можешь?
— Ох, Сазерленд, поверь хоть чему-нибудь. — Он пронес ее через кухню в коридор. — Не успел принять решение, мы отвлеклись. Поэтому прежде чем ты отправишься на работу связывать концы, свяжем один прямо сейчас.
— Интересная мысль. Может, ты не заметил, что мы оба грязные.
— Заметил. — Себастьян направился к ванной. — Душ примем.
— Отлично. По-моему… Ой! — Мэл расхохоталась, когда он шагнул в кабину в одежде и пустил воду. — Дурак, я же в ботинках!
— Так снимай, — ухмыльнулся он.
