• Трилогия ключей, #3

14

 В половине первого Зоя уже вставляла лампочки в поворотные светильники в книжном магазине. Они решили сегодня заняться какой-то одной частью «Каприза» и закончить ее. Бросили жребий, и удача улыбнулась Дане.

 — По-моему, разумно, — Дана заполняла маленькую вращающуюся витрину поздравительными открытками. — У Брэда больше места, и убираются в доме у реки вовсе не хозяева. Еду готовит тоже не сам Уэйн. Ты сосредоточишься на ключе и на своем салоне. Других забот до конца месяца у тебя вообще не будет.

 Действительно, разумно, признала Зоя. И логично. Только…

 — Все не так просто. Как я смогу проверить версию, что ключ как-то связан с моим домом, если сама не буду жить в нем?

 — И куда тебя привела эта версия? — спросила Мэлори.

 — Пока никуда, но с тех пор, как я стала размышлять над этим, прошло всего два дня.

 Ее слова были встречены молчанием, и Зоя вздохнула, опустив руки.

 — Ладно. Я понимаю, что уже должна была что-то почувствовать, если это так важно. Но у меня не получается быть оптимисткой.

 — Похоже, ты просто ищещь причину, — пробормотала Дана.

 Зоя пронзила подругу долгим, испытующим взглядом.

 — Нет, я не ищу причину. Это… осторожность. Одно дело, что Джордан живет в твоей квартире, пока вы не перебрались в Ворриорз-Пик, или то, что Мэлори переехала к Флинну. Вы помолвлены. А я должна думать о Саймоне.

 — Брэд очень любит Саймона.

 — Знаю, — Зоя снова взялась за лампочки. — Но это не значит, что мы должны собрать вещи и переехать к Брэдли. Я не хочу, чтобы Саймона смущали наши отношения. Не хочу, чтобы он привыкал к большому дому, ко всем этим вещам, к вниманию и… ежедневному общению с Брэдом.

 Мэлори, расставлявшая книги на полках, повернулась к ней:

 — То есть ты просто не хочешь нарушать покой Саймона?

 — Не только, — Зоя вздохнула. — Свой собственный покой я тоже не хочу нарушать… Я пытаюсь разобраться в своих чувствах, удержать их в разумных границах. На это есть много причин.

 — Не очень ты похожа на женщину, которая себя ограничивает.

 Зоя взяла еще одну протянутую Мэлори лампочку.

 — Ты считаешь, я должна согласиться.

 — Я считаю, что ты должна выбрать то, что сделает тебя счастливой. Иногда это труднее и страшнее, чем оставаться в покое.

 

 Зоя совсем не была уверена, что именно сделает ее счастливой, а что напугает до полусмерти, но все-таки решила нарушить привычный распорядок и забрала Саймона из школы сама.

 — Я думал, что мне нужно идти к миссис Хансон.

 — Знаю, — уже привычным движением Зоя отодвинулась, освобождая место для Мо, который просунул голову между сиденьями, чтобы поздороваться с Саймоном. — Я ей позвонила. Мне нужно с тобой поговорить.

 — Будешь ругать?

 — Есть за что? — Зоя вопросительно вскинула брови.

 — Нет. Честное слово. Я ничего такого не делал.

 Припарковав машину, она помахала рукой мистеру Хансону, который граблями собирал листья на лужайке перед домом.

 — Тогда не буду. Идем домой. Перекусим и поговорим.

 — Мо! — развеселившись, Саймон вывалился из машины. — Печенье! — крикнул он и засмеялся, когда пес бросился к двери.

 Зоя тоже улыбнулась.

 — Мама!

 — Что?

 — Как ты думаешь, когда Мо вернется домой, Флинн разрешит нам иногда брать его?

 — Не сомневаюсь, — она остановилась у двери, не обращая внимания на дрожащего от нетерпения Мо. — Саймон, я знаю, что ты хочешь собаку. Почему ты меня никогда не просил?

 — Наверное, мы пока не можем себе этого позволить.

 — О! — почувствовав, как сжалось ее сердце, Зоя отперла дверь и впустила Мо, который стрелой помчался на кухню — к печенью.

 — Собака обходится дорого. Я думаю, что даже если брать ее из питомника для потерявшихся животных, все равно придется заплатить. И еще ей нужно покупать еду, игрушки и все такое. Делать прививки у ветеринара. Но я коплю деньги на собаку. Может быть, в следующем году купим…

 Зоя кивнула, боясь, что голос выдаст ее. Она повесила свою куртку, потом куртку Саймона — тянула время, чтобы собраться с духом. Когда она пришла на кухню, Саймон уже бросил портфель на пол и вытащил печенье для сгоравшего от нетерпения Мо.

 Зоя налила сыну стакан молока и принялась резать яблоко себе, чтобы чем-то занять руки во время объяснения.

 — Ты знаешь, что у меня есть важное дело, что я пытаюсь найти ключ.

 — Для волшебников.

 — Да, для волшебников. Я очень стараюсь, и иногда мне кажется, что найду ключ прямо сегодня. А иногда боюсь, что я его вообще не найду… Словом, мне нужна помощь.

 — Ты хочешь, чтобы я тебе помог?

 — В каком-то смысле, — Зоя разложила на тарелке дольки яблока и добавила несколько веточек винограда. — Брэдли тоже хочет мне помочь. Волшебники сказали, что без него ничего не выйдет.

 — Он неплохо соображает.

 — Он тебе очень нравится, да?

 — Ну… — Саймон отодвинул молоко в сторону и потянулся за яблоком. — Да. А тебе?

 — Мне он тоже нравится. Брэдли считает, что скорее поможет мне, если мы немного поживем в его доме.

 С непроницаемым — даже для Зои — лицом Саймон смотрел, как мать жует дольку яблока.

 — Будем жить там, у него?

 — Переедем ненадолго в его дом. Вроде как в гости.

 — И Мо тоже?

 Услышав свое имя, Мо схватил любимый теннисный мяч и просунул голову под руку Саймона.

 — Да, вместе с Мо.

 — Отлично, — Саймон пнул мяч, который пес положил у его ног, и взял виноград. Мо кинулся догонять игрушку. — Ему понравится. Там здорово.

 — Мы будем в гостях, и поэтому вы… — на этот раз Зоя сама отбросила ногой мяч, — должны вести себя прилично.

 Саймон кивнул, наблюдая за Мо, который заскользил по полу, со всего размаху ударился о дверь и подобрал мяч.

 — Ладно. А вы с Брэдом будете спать в одной постели и заниматься сексом?

 — Что? — Зоя оторопела.

 — Чак говорит, что его родители занимаются этим в постели, в соседней комнате. Его мама кричит, как будто ей больно.

 — О боже!

 Не отрывая пристального взгляда от лица матери и не переставая жевать яблоко, Саймон еще раз отправил мяч в дальний угол кухни. Зоя все еще потрясенно молчала.

 — Это больно?

 — Нет, — еле слышно ответила Зоя и откашлялась. — Нет, не больно. Если мы переезжаем, тебе лучше собраться…

 — Тогда почему она кричит, как будто ей больно?

 Зоя почувствовала, как сначала кровь отхлынула от лица, а затем щеки запылали румянцем.

 — Ну, понимаешь… Просто некоторые люди…

 «Пресвятая Дева, помоги мне выпутаться!» — взмолилась она. Саймон между тем ждал ответа.

 — Когда ты играешь в видеоигры или смотришь телевизор и очень взволнован, то… тоже кричишь.

 — Да. Потому что это круто.

 — Потому что это круто. Секс может вызывать такие же чувства… Только нужно быть достаточно взрослым, нужно любить друг друга и хотеть доставить друг другу удовольствие.

 — Мужчины должны надевать презерватив, чтобы не заразиться… Забыл, чем… И чтобы не появились дети, когда ты этого не хочешь, — Саймон глубокомысленно кивнул и принялся за виноград. — Отец Чака держит презервативы в тумбочке у кровати.

 — Саймон Маккорт, ты не имеешь права совать нос в тумбочку мистера Барристера.

 — Я и не сую. Это Чак. Он взял одну штуку и показал мне. Смешные. Когда Брэд занимается с тобой сексом, он тоже должен надевать презерватив, чтобы тебя не заразить.

 — Саймон… — Зоя на секунду закрыла глаза. — Саймон, — повторила она. — Чтобы заниматься сексом, не обязательно переезжать к Брэду. А когда у двух людей, взрослых людей, складываются отношения, включающие секс, это глубоко личное дело.

 — Тогда мама Чака не должна так громко кричать.

 Зоя открыла рот, потом снова закрыла, уперлась ладонями в стол и расхохоталась — до слез.

 

 К приезду Брэда она собрала два чемодана с одеждой — по одному на каждого, — сумку с игрушками, без которых Саймон не мог обойтись, и вторую сумку с необходимыми ей вещами, книгами и бумагами. Кроме того, она загрузила специальный контейнер продуктами из холодильника, захватила любимые каши и лакомства Саймона. Рядом стояли почти полный двадцатипятифунтовый[7] пакет с собачьим кормом и коробка, доверху набитая игрушками Мо.

 — Мы собираемся на сафари? — спросил Брэд, окидывая взглядом багаж.

 — Это твоя идея, — напомнила ему Зоя. Носком ботинка он постучал по контейнеру.

 — Знаешь, у меня дома есть еда.

 — Продукты испортятся, если их не съесть. Кстати, насчет испортятся… Не вздумай баловать меня или Саймона. Ребенок должен подчиняться определенным правилам и иметь обязанности — как и дома. Если он забудет об этом, скажешь мне, и я разберусь.

 — Что-нибудь еще?

 — Я с удовольствием буду готовить на всех, а расходы мы поделим.

 — Если хочешь готовить, я не против, но насчет расходов прошу тебя не волноваться.

 — Не спорь. Я плачу сама за себя, или мы никуда не едем, — с этими словами Зоя схватила куртку и просунула руки в рукава. — И убирать у себя и Саймона я буду сама. Если тебе захочется тишины и одиночества, не стесняйся об этом сказать.

 — Наверное, мне нужно все записать, — Брэд похлопал себя по карманам, словно искал блокнот. — Боюсь запутаться.

 — Возможно, тебе это кажется забавным, но ты никогда не жил вместе с девятилетним мальчиком и собакой. Не удивлюсь, что к концу месяца тебе понадобится психиатр. Поэтому лучше сразу скажи, когда тебе это надоест.

 — Все?

 — Нет, еще одно. Мы с Саймоном это обсудили, и мне кажется, я должна…

 Саймон и Мо с грохотом сбежали по лестнице.

 — Мама! Я чуть не забыл дракона!

 — Саймон, мы уезжаем всего на несколько дней. Вовсе не обязательно брать все свои игрушки.

 — Дай-ка взглянуть, — Брэд взял пластмассового дракона, нащупал кнопку, нажал, и в оскаленной пасти зверя вспыхнул огонь. — Круто.

 — О господи! Саймон, неси свои вещи в машину.

 

 Пришлось потратить много сил и слов, чтобы уложить Саймона спать. От радости и возбуждения он буквально места себе не находил, и Зоя не могла его в этом винить. Спальня у него здесь была в два раза больше, чем дома, с телевизором и музыкальным центром.

 Объявив новые правила, Зоя тем не менее решила, что не стоит терять бдительность — время от времени нужно проверять, не доносятся ли из спальни сына звуки телевизора.

 Она распаковала вещи, разложила одежду в ящики комода из красного дерева и расставила туалетные принадлежности на просторной зеленой столешнице в примыкающей к спальне ванной.

 «Только не вздумай привыкать! — предупредила она себя, проведя пальцами по тонкому белому кружеву покрывала на своей кровати с пологом на четырех столбиках. — Это всего на несколько дней. Одна глава из волшебной сказки».

 Она посмотрела на кессонный[8] потолок медового цвета, представляя, какие чувства испытает, когда проснется утром в такой комнате.

 Не успела Зоя застегнуть молнию пустого чемодана, как по косяку открытой двери постучал Брэд.

 — Ты нашла все, что нужно?

 — Даже больше. Потрясающая спальня — будто находишься внутри пирожного, — присев на корточки, она задвинула пустой чемодан под кровать. — Так и хочется попрыгать на ней, как Саймон.

 — Не стесняйся.

 Зоя улыбалась, но глаза ее оставались тревожными. Она показала взглядом на желтые розы на комоде.

 — Ты не сомневался, что все будет по-твоему?

 — Я верил в твой здравый смысл и решимость продолжать поиски ключа.

 — Ты умеешь добиваться своего, Брэдли, — Зоя снова погладила покрывало. — Не справа, так слева.

 — Как бы то ни было, я хотел обеспечить вашу с Саймоном безопасность, насколько это возможно.

 Если бы для этого потребовалось применить силу, я бы недолго раздумывал. Хорошо, что ты избавила нас от этого.

 — Тогда я бы стала сопротивляться и забыла о здравом смысле. В любом случае разумнее держаться вместе.

 — Я рад, что ты поняла это. Позволишь мне иногда приходить сюда ночью?

 Зоя попыталась ответить ему холодным взглядом, но ее губы непроизвольно растянулись в улыбке.

 — Это твой дом.

 — То, о чем спросил я, решаешь ты. Она усмехнулась и покачала головой.

 — Хитрый ход. Нам нужно поговорить. Может быть, пойдем вниз?

 — Пойдем, — Брэд протянул руку и, заметив нерешительность Зои, так и стоял, пока она не шагнула к нему и не сжала пальцами его ладонь. — Как насчет бокала вина у камина?

 — Было бы чудесно. Тут везде так красиво! Я очень боюсь, что Саймон что-нибудь разобьет.

 — Перестань, пожалуйста. В тот день, когда я вернулся, ко мне заглянул Флинн. Вместе с Мо… Первое, что сделал этот пес, — бросился в дом и разбил лампу. Это не стало национальной трагедией.

 — Наверное, я просто нервничаю.

 — Садись к огню. Я принесу вина.

 Поленья в камине жарко горели. Вероятно, Брэд разжег его, пока она разбирала вещи. Как и весь остальной дом, гостиная выглядела уютной и интересной. Интересными были безделушки и сувениры, которые, как она предполагала, Брэд привез из путешествий, произведения искусства — и даже то, как они были расставлены.

 Все указывало на присутствие в доме человека, который знает, чего хочет, и привык иметь все самое лучшее.

 Зоя прошлась по комнате и остановилась у стены, чтобы лучше рассмотреть картину с изображением парижской улицы: кафе на тротуаре, яркие зонтики, цветы и величественная Триумфальная арка вдали.

 С ее почтовыми открытками в рамках это не сравнить…

 Брэд тоже сидел в одном из этих оживленных кафе и пил крепкий кофе из крошечной чашечки, тогда как она о Таком только мечтала.

 Уэйн вернулся с бутылкой вина в одной руке и двумя бокалами в другой.

 — Я купил картину пару лет назад, — сказал он, подойдя к Зое. — Мне понравилось, как художник передал движение, скопление машин на мостовой. Прямо слышишь, как гудят клаксоны.

 Он налил немного вина в один из бокалов и протянул Зое.

 — Похоже, мы, Уэйны, никогда не перестанем коллекционировать предметы искусства.

 — Может быть, стоит подумать об открытии музея?

 — На самом деле отец уже запланировал нечто подобное. Курорт, отель… Отдаст туда часть коллекции, и у него будет предлог покупать новые картины и статуэтки.

 — Твой отец построит отель только для того, чтобы украсить его произведениями искусства?

 — Не только. Проект принесет прибыль. «Дерево», «капитал», «искусство» — эти слова для Уэйнов неразделимы. Отец собирается найти подходящий участок земли здесь, в горах, где все начиналось, — Брэд пожал плечами, но этот жест означал уверенность. — Не найдет здесь, значит, найдет в другом месте. Когда Б.-Ч. Уэйн знает, чего хочет, он не принимает возражений.

 — Ты такой же.

 — Для меня это комплимент. Он хороший человек. Может быть, слишком властный, но хороший. Замечательный муж, отец и потрясающий бизнесмен. Ты ему понравишься.

 — Даже представить себе не могу, — еле слышно пробормотала Зоя.

 — Отец оценит, как ты изменила свою жизнь, чего ты добилась. И продолжаешь добиваться. Он скажет, что у тебя есть хватка, а это качество он уважает в людях больше всего.

 Зоя подозревала, что такой человек, как Б. Ч. Уэйн, будет испытывать совсем другие чувства, если узнает, что его сын связался с такой женщиной, как она.

 — Ты их любишь? Родителей?

 — Очень.

 — А я не уверена, люблю ли свою мать… — Признание вырвалось у Зои непроизвольно, прежде чем она успела понять, что говорит. — Конечно, это звучит ужасно. Я бы хотела ее любить, но….

 Потрясенная собственными словами, Зоя села на подлокотник кресла.

 — И отца тоже. Я не видела его столько лет!.. Как можно его любить? Он нас бросил. Оставил жену с четырьмя детьми и уехал.

 — Тебе пришлось туго. И твоей матери тоже.

 — Всем нам, — согласилась Зоя. — Но маме особенно. Предательство отца не только разбило ей сердце, оно его полностью иссушило… Так, что в нем ничего не осталось для нас. Когда отец уехал, мама бросилась его искать. Я думала, она никогда не вернется…

 — Она оставила вас одних?! — голос Брэда дрожал от возмущения. — Оставила четверых детей?!

 — Ей очень хотелось вернуть отца. Мама отсутствовала лишь несколько дней, но… Боже, как я была напугана!.. Что мне делать, если она не вернется?

 — А разве некому было позвонить, обратиться за помощью?

 — У мамы есть сестра, но они все время ссорились, и я не хотела ей звонить. Сомневалась, можно ли в такой ситуации звонить родственникам отца… В общем, я не знала, что делать, — и ничего не делала, только присматривала за младшими и ждала, когда вернется мама.

 Брэд не мог себе этого представить.

 — Сколько тебе было лет?

 — Двенадцать. Джуниор всего на год младше, и за него я не так волновалась. Дейле было восемь лет. Она плакала целыми днями. Ни до, ни после я не видела, чтобы кто-то так плакал, — Зоя вздохнула. — Малышке Мейзи исполнилось всего пять, и она не понимала, что происходит, но чувствовала: что-то не в порядке. Я не спускала с нее глаз. Не знаю, что бы я делала, если бы кончились еда или деньги.

 Зоя пересела с подлокотника в кресло и сделала глоток вина.

 — Мама вернулась. Помню, я подумала, какой усталой и суровой она выглядит… Она делала для нас все, что могла. Старалась изо всех сил, но я не уверена, что мама снова нас полюбила. Не знаю, могла ли она любить.

 Зоя посмотрела ему прямо в глаза.

 — Вот какая у меня семья. Я хочу, чтобы ты знал.

 — Ты это говоришь потому, что думаешь, что от этого мои чувства к тебе изменятся? Если я узнаю, что твои родители безответственны и эгоистичны, то перестану тебя любить?

 Рука Зои дрогнула, и она крепче сжала бокал.

 — Не надо. Не говори ничего о любви. Ты меня совсем не знаешь.

 — Я знаю тебя, Зоя. Хочешь, расскажу? О том, что вижу, что чувствую.

 Она покачала головой:

 — Боже! Я просто не знаю, что делать. Не знаю, как тебе объяснить, что со мной происходит. Как я боюсь, что если еще раз послушаюсь своего сердца, то оно тоже иссохнет.

 — Так, как ты послушалась его с Джеймсом Маршаллом?

 Зоя вздохнула:

 — Я его любила, Брэдли. Сильно любила. Понимаешь, я словно находилась внутри хрустальной вазы, и все вокруг было яркое и сверкающее. Беззаботность и безрассудство.

 Брэд сел рядом.

 — Расскажи. Мне нужно знать, — сказал он, видя, что Зоя колеблется. — А если такой аргумент тебя не убеждает, подумай, что, еще раз переживая это вместе со мной, ты, возможно, на шаг приблизишься к ключу.

 — Мне не стыдно, — тихо сказала Зоя. — Дело не в стыде. Просто кое-что… мои поступки, чувства… всегда были… только для меня. Но тебе я могу рассказать.

 Брэд коснулся тьиьной стороны ее ладони, затем опустил руку.

 — Как вы с ним познакомились?

 — Сначала познакомились наши матери. Моя мама стригла миссис Маршалл. Миссис Маршалл приглашала маму домой перед вечеринкой или важной встречей, чтобы сделать прическу. Иногда я тоже приходила — вымыть ей голову или сделать маникюр. Она была очень добра ко мне. Милая и не высокомерная. Не очень высокомерная, — поправила себя Зоя. — Разговаривала со мной, отвечала на вопросы, если я интересовалась картиной на стене или цветами на комоде. Расспрашивала о школе, о мальчиках. И всегда тайком от мамы совала мне лишние пять долларов.

 Зоя немного помолчала и сделала еще один глоток. Брэд ждал.

 — Джеймс учился сначала в частной школе, а потом в университете. Я его видела иногда, а он меня не замечал. Я смотрела на его фотографии на туалетном столике у миссис Маршалл. Он был такой красивый! Словно рыцарь или принц… Я, наверное, в него немножко влюбилась. С девочками так бывает.

 — С мальчиками тоже, — кивнул Брэд.

 — Возможно. Маршаллы часто устраивали приемы в своем большом доме. Миссис Маршалл это очень любила. Она приглашала меня, чтобы помочь, и даже купила мне красивую черную юбку и белую блузку, чтобы я выглядела прилично. Той весной Джеймс и увидел меня на вечеринке…

 Зоя, собираясь с мыслями, пригубила вино.

 — Он пошел за мной на кухню, заговорил, пытался флиртовать. Я очень смущалась, была такой неуклюжей! Но Джеймс оказался очень милым! Когда вечеринка закончилось и я все убрала, он отвезменя домой.

 Зоя приподняла плечи и слегка повела ими.

 — Мне не разрешалось кататься с парнями, и я не должна была позволять ему отвозить меня домой. Естественно, его маме не понравилось бы, узнай она об этом. А моей? Она бы шкуру с меня спустила… Но я ничего не могла с собой поделать. И мне очень хотелось увидеться с ним. Тайком, конечно… Моя мама и его родители никогда бы не позволили нам встречаться. Но от этого все становилось еще более волнующим и чудесным. Как у Ромео и Джульетты. Мы были так молоды и бросились навстречу любви.

 Она посмотрела на Брэда и прочитала его мысли.

 — Думаешь, Джеймс просто воспользовался мною, соблазнил? Нет, все не так. Может быть, он не любил меня — по крайней мере, так, как я его. Но думал, что любит. Ему было всего девятнадцать, и любовь вскружила ему голову точно так же, как мне.

 — Зоя, в девятнадцать лет, с его происхождением и воспитанием, он гораздо лучше разбирался в… жизни, чем ты.

 — Возможно. Возможно, так и было, особенно если учесть, что я вообще ни в чем не разбиралась. Но Джеймс не заставлял меня, Брэдли. Я не хочу, чтобы ты так думал. Не настаивал, не требовал. И винить его можно не больше, чем меня. Так уж случилось.

 — А когда ты сказала ему, что беременна?

 Зоя вздохнула:

 — Я сама это поняла, когда было уже больше двух месяцев… Только в сентябре окончательно убедилась, что беременна, а он уже был в университете. Когда Джеймс приехал на выходные, я ему и сказала. Он разозлился и испугался. Теперь-то я понимаю, что его чувства уже остыли. Он учится, вокруг кипит интересная жизнь, а дома какая-то девчонка, интерес к которой стал пропадать, вдруг объявляет, что беременна.

 — Да, не повезло парню.

 Зоя невольно улыбнулась:

 — Ты к нему ужасно строг.

 — Будь у меня возможность, я бы с ним обошелся еще строже, — раздраженно сказал Брэд и налил себе еще полбокала вина. — Возможно, отчасти из-за ревности, но в основном из-за того, что он позволил тебе пройти через все одной.

 — Джеймс сказал, что не оставит меня, обо всем позаботится. Я верила в его искренность, хотя видела, что он напуган и рассержен. Я не сомневалась: он верит в то, что говорит.

 — Слова немногого стоят.

 — Ты прав, — Зоя кивнула, наблюдая за Брэдом, который теперь взволнованно расхаживал по комнате. — Если речь идет о людях вроде тебя, они держат слово, но такие не все. А иногда правильным оказывается совсем не то, о чем думаешь. Я сижу здесь потому, что Джеймс не сдержал слово — и это оказалось правильным. Для меня и для Саймона.

 — Хорошо. Что было дальше?

 — Джеймс собирался рассказать родителям, а я должна была признаться маме, а потом мы бы поступили так, как полагается.

 — Только он этого не сделал.

 — Сделал. Рассказал все родителям, а я матери. Мама была в ярости, но к ярости примешивалось злорадство. Я видела это по ее лицу… Она думала, что я получила урок и расплачиваюсь за то, что считаю себя лучше, чем она, и теперь меня поставили на место. Но когда пришла миссис Маршалл, мама меня защищала.

 Зоя немного помолчала, вспоминая тот день.

 — Миссис Маршалл сказала, что я обманщица и распутница, тайно соблазнившая ее сына. Она не даст мне утащить Джеймса в сточную канаву. Если я и беременна, это вовсе не значит, что ребенок его, но даже если все правда, она не позволит сыну всю жизнь расплачиваться за то, что спутался со мной. Она много чего говорила — о том, что впустила меня в дом, доверяла мне, а я оказалась просто шлюхой. Бросила на стол чек на пять тысяч долларов и заявила, что больше я ничего от них не получу. Я могу потратить деньги на аборт или как угодно, но больше они не дадут мне ни цента, а если я буду вымогать деньги или попытаюсь увидеться с Джеймсом, моей семье не поздоровится.

 — Ты же носила ее внука.

 — Миссис Маршалл так не считала. Она вполне могла доставить нам неприятности. На ее стороне были деньги и связи, а мне нечего было ей противопоставить. Она куда-то отправила Джеймса — не знаю, куда. В сентябре я написала ему письмо в университет: спрашивала, что мне делать, как он посоветует поступить. Он не ответил, и это можно считать ответом. Тогда я взяла чек, все свои сбережения и уехала. Мой ребенок не должен был расти на стоянке для трейлеров. И рядом с Маршаллами он тоже не должен был расти. После рождения Саймона я отправила Джеймсу еще одно письмо — с фотографией сына. Оно вернулось нераспечатанное… Тогда я решила, что нужно забыть о Джеймсе и самой позаботиться о себе. Я не собиралась обращаться к кому-то за помощью, чтобы он исправил или изменил мою жизнь, сказал, что мне делать. Я не собиралась искать того, кто скажет, что любит меня и обо всем позаботится.

 Брэд сел рядом с Зоей, взял из ее рук бокал, о котором она забыла, и поставил его на столик.

 — Ты доказала, что можешь обеспечить достойную жизнь себе и Саймону. Сама, без чьей-либо помощи. Может быть, уже хватит доказывать?

 — Если я позволю, чтобы нечто подобное произошло между нами, а потом ты уйдешь… У меня не хватает смелости рискнуть. Будь я одна… Но я не одна.

 — Ты не веришь, что я тебя люблю.

 — Я верю, что ты так думаешь, и знаю, что никто не помешает тебе сделать то, что ты считаешь правильным. Даже во вред себе. Поэтому я прошу тебя подождать, пока не истечет срок поисков ключа и не исчезнут романтика и волнение. Тогда мы посмотрим, как нам быть дальше.

 Брэд подумал, что Зоя словно держит в руках зеркало, проецирующее на их отношения то, что было между нею и Джеймсом Маршаллом, и попытался понять ее, подавив обиду и возмущение.

 — Я хочу задать тебе один вопрос. Всего один. Ты меня любишь?

 — Люблю и ничего не могу с этим поделать. Но решать, как мне быть с этой любовью, я буду сама.