• Следствие ведет Ева Даллас, #40

Глава 22

 У себя в кабинете Рене собрала весь личный состав команды.

 – Мы эту чертовщину зачистим сегодня же.

 Стоя за письменным столом, она встретилась взглядом с каждым поочередно. Этому приему она научилась у отца. Она говорила уверенными рублеными фразами.

 – Никаких недоделок. Никаких накладок. Фримен, берешь на себя больницу. Если Стронг перенесет операцию, с ней надо будет разобраться. Жди моего сигнала. Делай, что умеешь: сливайся с окружающей средой.

 – Есть, лейтенант.

 – Поезжай сейчас же. Да, Фримен? Если да – следов не оставляй.

 – Вы же меня знаете, лейтенант. Я призрак.

 – Марселл, – продолжала Рене, когда Фримен исчез за дверью, – ты и Палмер разберетесь с Даллас. Надо с ней покончить.

 – Как следует с ней покончить, лейтенант? – спросил Марселл.

 – Я давно уже это обдумала. Завяжем это с делом Кинера. – «Полный круг, – добавила Рене мысленно. – Замкнутый и закрытый». – Она так полюбила несчастного ублюдка, мне кажется, это как раз то, что нужно. Возьмете ее в гараже, когда будет уходить. Арман, тебе придется устроить нам сбой в системе наблюдения.

 – Будет сделано.

 – Сделать надо быстро и четко. Дождись, пока она не подойдет к машине. Не давайте ей место для маневра. Оглушите ее. А затем отвезите в ее машине в дыру, где прятался Кинер. Как только затащите ее внутрь, делайте что хотите, но убедитесь, что она мертва. Очень-очень мертва. Возьмите с трупа все, что мог бы взять наркоман и заложить за пару монет. Позже мы кое-что из этого подкинем кому надо. Надо же дать отделу убийств козла отпущения. Когда закончите, дайте знать Мэнфорду. Он вас подберет.

 – А вдруг она будет в гараже не одна? – спросил Палмер.

 – Если она будет с этой своей напарницей или еще с кем-то из своих, убирайте обоих. Тьюлис за ней приглядит, даст знать Арману, когда она поедет в гараж. – Рене перевела взгляд на Тьюлиса и получила в ответ кивок. – Арман позаботится о лифтах и камерах. Он даст вам «окошко», а я советую не зевать и проскочить в него. До решающего момента не попадайтесь ей на глаза. Никаких контактов.

 – Считайте, дело сделано, лейтенант.

 – Когда оно будет сделано, поезжайте к Сэмюэльсону в «Пять-Ноль». Он вас прикроет. Он закрыл лавочку для посторонних, чтобы вы могли справить поминки по Гарнету и поболеть за Стронг. – Рене бросила взгляд на часы. – Мои источники говорят, что Даллас редко уходит в конце смены, а это значит, что нам будет легче схватить ее одну. Время у вас есть, а я ей кое-что подброшу, чтобы задержать ее здесь подольше. Чтобы все было наверняка.

 – Что насчет Бикса? – спросил Марселл.

 – Арман взломает ее комп, введет кое-какие данные, чтобы снять давление с Бикса. Пусть все видят, что эта сука вела личную войну против меня и моих людей.

 «Надо уничтожить не только ее саму, но и ее чистейшую репутацию, – подумала Рене. – Это хоть в какой-то степени восполнит весь тот вред, что она причинила».

 – Ну а пока БВР держит Бикса, он чист. У него железное алиби на момент смерти Стронг и Даллас.

 А когда их уберут, все вернется в нормальное русло. Мы проведем минуту молчания в память о наших павших товарищах. Через неделю закроем дело Джеральди и получим хорошую прибавку к зарплате. Рене с улыбкой выдержала паузу.

 – А теперь я дам Даллас погоняться за своим хвостом, пусть изображает суперкопа, потом нанесу еще один визит в БВР и выражу свое возмущение задержанием Бикса, потом поеду навестить Стронг, выражу озабоченность ее здоровьем. Если все сделают свою работу как следует, эта заварушка закончится сегодня вечером, и мы будем двигаться дальше.

 Они поработали над деталями, синхронизировали время. Оставшись одна, Рене села и уставилась на портрет отца. Смотрела, пока глаза не заслезились. Потом взялась за телефон.

 – Папа. – Рене сжала губы, словно стараясь овладеть собой. – Знаю, я тебя разочаровала.

 – Рене…

 – Нет, я знаю, я тебя разочаровала. Я и себя разочаровала. Мне не следовало выпускать из рук ситуацию с Гарнетом. Надо было быть сильнее. Но я стану сильной. Мне надо поговорить с тобой, папа, спросить у тебя совета. Мне нужно заехать в больницу, проведать одного моего детектива. С ней сегодня произошел несчастный случай. А потом… можно мне заехать тебя повидать?

 – Разумеется.

 – Спасибо, папа. Знаю, я дала личным чувствам взять верх над работой, над долгом. Моим чувствам к Гарнету да и к Даллас тоже, теперь я это вижу. Она была бы тебе куда лучшей дочерью, чем я, теперь я это понимаю. Я ей завидовала.

 – Она не моя дочь, Рене. Ты моя дочь.

 – Знаю. Знаю, папа. Скоро увидимся.

 Рене отключила связь и ледяным взглядом уставилась на портрет.

 – Я твоя дочь? Нам обоим не повезло, правда, папа? Ты ведь так хотел сына! Мне, конечно, чертовски жаль, но я не смогла соответствовать твоим высоким стандартам. Ты стал бы мной гордиться, старый козел, если бы узнал, сколько у меня всего есть?

 – Проблемы с папочкой, – заметила Ева, наблюдая за монитором. – Определенно проблемы с папочкой.

 – Вот хладнокровная сука, – вздохнул Фини. Вольная на всю голову. Коп проводит брифинг с другими копами, готовясь убивать копов.

 – Я уже начала беспокоиться, что она не объявит охоту на меня. Было бы ужасно обидно лишиться такой возможности.

 – Она собирается устранить вас, потому что вы представляете для нее угрозу. – В конференц-зал пришла Мира. Теперь она перевела взгляд с экрана на Еву. – Но это лишь часть правды. То, что она сказала отцу, было правдой, какой она ее видит. Вы были бы ему лучшей дочерью, чем она. И д л я нее это тоже мотив вас уничтожить.

 – Ну, о ее мотивах мы после поговорим. Мне надо, чтобы электронщики позаботились о сбое, который она планирует. Пусть думают, что все сработало. Пибоди, проверь, как там Стронг. Мне надо поговорить с Луизой, как только она освободится. Пусть Луиза и другие врачи не говорят ни с кем, даже с матерью Стронг и с ее другом. Ни с кем.

 – Я об этом позабочусь.

 – Что ты делаешь? – спросил Рорк, увидев, что Ева вынула коммуникатор.

 – Готовлю контроперацию. Пошлю текст Джекобсону, а потом пусть ее человек меня увидит. Мы же хотим, чтобы ее план шел как по маслу.

 – Ты выстраиваешь ей клетку побольше, – заметил Фини не без гордости.

 – Королевских размеров. Но когда мы ее выстроим, там будет тесновато. Ой, смотрите! Кажется, я получаю анонимный сигнал с неизвестного телефона! «Проверьте записи и отчеты по Гарнету, начатые Стронг, вкл все расходы. Есть улики, что Гарнет и Стронг убили Кинера».

 – Свалила на них Кинера. – Фини поджал губы. – Если они оба мертвы, возражать не будут.

 – По Гарнету вся вина на ней, но по Стронг у нее есть записи и характеристики, тут она себя прикрыла. Неплохие курсы кройки и шитья, – решила Ева. – И этого хватит, чтобы занять меня до конца смены. Можешь перенаправить этот фальшак на мой компьютер.

 – Перенаправить, – кивнул Рорк, – отследить до источника и изобразить суету с поиском записей и отчетов, чтобы источник подтвердил, что ты на фальшак клюнула.

 – Весь набор? – Ева улыбнулась ему. – Удобно. Дай мне время позвонить Джанберри и Дельфино, направлю их к Биксу, пусть оформляют. Им придется рассчитать время.

 – Он ее не сдаст, – вставила Мира.

 – А ему и не надо. Она его сдаст. Пусть они произведут арест, и Гарнет получит больше справедливости, чем заслуживает. Ну а мне надо пойти показаться, пусть меня видят. Буду в контакте по телефону. Пибоди, дай мне две минуты, потом иди в наш «загон». Посиди за столом до конца смены.

 – Так смена уже вот-вот…

 – Две минуты, – повторила Ева, но не успела она дойти до двери, как Рорк положил руку ей на локоть. – Мне, честное слово, надо идти. Время решает все.

 – Я им здесь не нужен. Предпочитаю быть в гараже.

 – Ты нужен мне здесь. Все, что они могут сделать, ты можешь сделать быстрее. – Теперь Ева накрыла ладонью его руку. – В гараже меня прикроют. Своим людям я доверяю. Всем и каждому.

 – Твои люди против ее людей. – О да, он понимал свою жену, своего копа. – Все равно что ты против нее.

 – Возможно. Это имеет смысл. Это прогремит на весь департамент, это будет во всех СМИ. Это вопрос политики и нравственности, это очень важно. Но мне очень важно, чтобы мы доказали, что не только она отдала приказ, но и ее люди без зазрения совести его выполнили.

 – А ты крутая. Только что выслушала свой смертный приговор и хоть бы что.

 – Мои люди лучше ее людей. Во всех отношениях. Раз ты мне доверяешь, значит, и им доверяешь.

 Рорк дотронулся до ее щеки.

 – Ставлю выпивку всем, когда все это закончится.

 – Бесплатная выпивка? Это гарантия успеха. Я буду на связи.

 Выйдя из конференц-зала, Ева ускорила шаг. «Коп в запарке, – подумала она. – Надо проверить записи». Когда она зашла в родной «загон», ее окликнул Джекобсон:

 – Лейтенант, можно вас на минутку?

 – А разве похоже, что у меня есть минутка? – Ева чертыхнулась и пожала плечами. – Ко мне в кабинет.

 Она вошла в кабинет, пропустила его и закрыла дверь.

 – Я задержал вас, лейтенант. Вы ведь спешите?

 – Долгая история, детали потом, – пообещала Ева. – А пока… – Она повернулась к компьютеру, вызвала на экран фотографии и данные Марселла и Палмера. – Эти двое собираются устроить на меня засаду в гараже через пару часов. Им дан приказ оглушить меня, бросить в мою же машину и отвезти на место преступления, а затем сделать так, чтобы я стала очень, очень мертвой.

 Пока Джекобсон изучал фотографии, его глаза постепенно превращались в холодные льдинки.

 – Такой у них план, мать их так?

 – Именно такой.

 – У них сегодня выдался прескверный денек. И скоро они это узнают.

 – Да, скоро они это узнают. Лейтенант Рене Оберман отдала им приказ, а вот этому человеку – Тьюлису – приказала присматривать за мной. А вот этот – Арман, – добавила Ева, выводя на экран следующее изображение, – должен по ее приказу врубиться в мой комп и обеспечить им прикрытие с гаражной сигнализацией.

 Тут Джекобсон повернулся к ней. Ева по-прежнему видел лед в его глазах, но теперь в них проступило что-то вроде сожаления.

 – Сколько ее людей в этом участвуют, Даллас?

 – По мне и один на одного больше, чем надо, а их куда больше одного. Твоя задача – сосредоточиться на Палмере и Марселле, не привлекая внимания Тьюлиса. Электронщики позаботятся об Армане. С другими уже разбираются или еще разберутся.

 – Как следует это сделать, лейтенант?

 Он задал ровно тот же самый вопрос, что Марселл задавал Рене, вдруг сообразила Ева. А смысл прямо противоположный.

 И она рассказала, как она желает это сделать. Когда Джекобсон вышел, Ева послала текст Пибоди и отдала последние распоряжения электронной команде. Когда подал голос ее телефон, она увидела на экране Луизу.

 – Она жива?

 – Жива, – откликнулась Луиза. В ее красивых голубых глазах была усталость. – И у нее хорошие шансы остаться в живых. Сейчас они заканчивают ортопедию – это были самые обширные ранения, – потом ее переведут в интенсивную терапию. Ее выздоровление будет в значительной степени зависеть от того, насколько она крепка. Реабилитация будет долгой и мучительной. А теперь скажи мне, почему Пибоди просила, чтобы никто ничего не говорил ее семье.

 – Об этом потом, а сейчас прошу тебя проинформировать кое-кого еще, только с некоторыми вариациями. Ты вытащила ее с того света, Луиза. Помоги ей остаться на этом.

 

 В течение этого часа Ева поняла, что ей не нравится проводить полицейские операции по телефону. Она предпочитала смотреть в глаза людям, действия которых координировала, видеть в их лицах решимость, готовность рисковать ради дела.

 Подошел и миновал час конца смены. Ева начала обратный отсчет. «Первый шаг, – сказала она себе. – Луиза».

 

 Рене с озабоченным и усталым лицом торопливо прошла к стойке справочной службы хирургического отделения.

 – Я лейтенант Оберман, – представилась она дежурной медсестре. – Хочу справиться об одной моей сотруднице. Лайла Стронг.

 – Лейтенант? – К ней подошла Луиза – все еще в хирургической робе. – Я доктор Диматто из ее хирургической бригады. Пройдемте со мной, будьте добры.

 – Ее прооперировали?

 – Да. – Луиза двинулась вперед. – Пройдемте сюда и присядем.

 – О боже! Она не выжила? Мне сказали, что у нее тяжелые увечья, но я надеялась…

 – Нет-нет, она прекрасно перенесла операцию. – Луиза жестом пригласила Рене в небольшой кабинет и закрыла дверь. – Она молодая и сильная, нет никаких причин волноваться. Она выздоровеет.

 – Слава богу! – Рене села и закрыла глаза. – Мы все так тревожились о ней! Я надеялась выбраться к ней раньше, но… Ладно, это несущественно. Могу я ее увидеть?

 – Извините, она пока не в состоянии принимать посетителей. Даже родных. Есть серьезная угроза заражения, поэтому мы пока поместили ее в карантин. К тому же она сейчас в искусственной коме. У нее тяжелейшие травмы, мы хотим дать ее телу время окрепнуть. Мы ее поместили в восточном крыле на восьмом этаже. Там тихо, изоляция хорошая. Инфекция – самый страшный враг на данном этапе.

 – Я понимаю, – кивнула Рене. – Но, надеюсь, кто-то при ней дежурит? Если она проснется…

 – Мы надеемся вывести ее из комы примерно через сутки. А тем временем сестра из интенсивной терапии будет проверять ее состояние и жизненные показатели каждые полчаса. Что ей сейчас нужно, так это абсолютный покой. Возможно, завтра к этому времени к ней уже можно будет пускать посетителей. Ну или послезавтра утром.

 – А в какой она палате? Я хочу сказать ее товарищам по команде. Послать ей цветы, открытки, когда можно будет.

 – О, конечно! Она в палате 8-С. Сразу дам вам знать, когда она сможет принимать визиты.

 – Буду вам очень признательна. – Рене поднялась. – Спасибо вам за все, что вы сделали. Поверьте, я близко к сердцу принимаю это несчастье с детективом Стронг.

 – Я понимаю. Провожу вас до лифта.

 Луиза выпроводила Рене, дождалась, пока не закрылись двери лифта, а затем вынула из кармана телефон.

 – Порядок, – сказала она Еве, – свой коктейль лжи и полуправды я приготовила и сервировала этой лейтенант Оберман. Если у тебя больше вопросов нет, я бы хотела навестить мою пациентку.

 – Спасибо, Луиза.

 Ева отключила связь и проинформировала членов команды. А про себя отметила: «Шаг второй. От Рене к Фримену».

 

 С кошачьей улыбочкой удовлетворенная Рене села в машину. Отъехав на квартал от больницы, она включила незарегистрированный телефон.

 – Она в палате 8-С, восточное крыло. На карантине. Раз в полчаса заходит дежурная сестра из интенсивной терапии. Состояние критическое, искусственная кома, прогноз оптимистичный.

 – Это ненадолго.

 – Закончи то, что начал Бикс, убери ее быстро и тихо, Фримен. Я хочу, чтобы это выглядело как посттравматические осложнения.

 – У меня с собой кое-что есть. Я уже сходил на разведку в раздевалку. Могу проникнуть как медик и добавить перчику ей в капельницу. Она просто не проснется. Все равно что усыпить больную собаку.

 – Когда покончишь с этим, поезжай в «Пять-Ноль». Хочу, чтобы у всех было алиби. На всякий случай.

 – Мне только нужно устроить небольшое отвлечение, чтобы туда проскользнуть. Если получится, я мог бы вернуться и помочь с Даллас.

 – Нет, делай, что тебе велено. Ни больше, ни меньше. Марселл и Палмер уберут Даллас. Скоро они выдвинутся на позицию. Свяжись со мной, когда с этим будет покончено. Только текст. Не хочу принимать телефонный звонок, пока разговариваю с отцом.

 – Как скажете, лейтенант.

 

 «Как скажете, лейтенант, – мысленно передразнила Ева, подключившись к разговору через прослушку. – Добавь еще один эпизод заговора с целью убийства себе на тарелку, Рене».

 – Ты это слышала, Даллас? – раздался у нее в наушнике голос Фини.

 – Каждое слово. Сейчас я тут все закрою, начинаем следующий этап.

 – Держите задницу прикрытой, лейтенант. – Теперь в наушнике звучал голос Рорка. – Я к ней очень привязан.

 – Я тоже.

 Ева закрыла компьютер, по-борцовски повела плечами. «Вступаю в игру, – подумала она. – Шаг третий. Даллас идет в гараж».

 – Спускаюсь, – предупредила она в микрофон.

 Она вышла из кабинета и пересекла «загон». Кармайкл и еще два человека из ее отдела вскинули головы.

 – Спокойной ночи, лейтенант.

 – Спокойной ночи, детектив, офицеры. Ева спустилась по эскалаторам, давая Кармайклу и двум парням время занять позицию, а своему хвосту – возможность доложить, что она на подходе.

 Она пересела в лифт на последнем отрезке пути в подземный гараж. Всю дорогу ее сопровождал голос Фини:

 – Они вывели из строя остальные лифты. Теперь они останавливаются двумя этажами выше твоего уровня. Кто спускается на твой уровень, должен ждать или идти пешком по лестнице. Источник мы засекли, Рорк перенаправляет сбой. Арман думает, что он может ослепнуть, пока будет ждать, когда Марселл или Палмер дадут ему сигнал, что все чисто. Но мы за тобой следим.

 Ева кивнула и вошла в гараж, когда разъехались двери лифта.

 Они не смогут на нее напасть прежде, чем она подойдет к машине и декодирует замки. А когда она будет у машины, ударят в спину. Если она в чем-то ошиблась, просчиталась, ей придется принять удар.

 Черт, ей в любом случае придется принять удар.

 Эхо ее шагов гулко отдавалась в подземном гараже. Она подошла к машине и ввела код.

 «Со спины, – вновь сказала себе Ева, услышав тихий, едва уловимый звук. – Окно опускается в машине сзади и чуть правее».

 Дальше все пошло очень быстро и в точности как она рассчитывала.

 Ее люди со стволами наголо появились ниоткуда и отовсюду. Теперь уже эхо разносило не только шаги, но и голоса. Ева получила удар. Возможно, со стороны стрелка это был не только расчет, но и рефлекс. Она почувствовала разливающееся по телу неприятное тепло, слабый, но отчетливый укол через бронежилет, скрытый у нее под жакетом.

 Ее собственное оружие уже было у нее в руке, когда она повернулась и увидела, как Джекобсон тычет бластером в ухо Марселлу.

 – Брось пушку, ты, гребаный ублюдок, матьтвою, а не то я выпущу твои мозги. Руки вверх, чтоб я их видел! Попробуй только дохни не так, моргни не так, я тебя по стене размажу.

 Пока Рейнеке и Пибоди тащили из другого угла Палмера, Ева шагнула назад, чтобы не мешать Джекобсону разбираться с Марселлом.

 – Вы весьма образно выражаетесь, детектив.

 – Гребаный ублюдок! – Джекобсон с рычанием швырнул Марселла на землю. – Мордой в пол, мать твою так-перетак, дерьмовый трус. Стрелять в спину моему лейтенанту?! Да пошел ты!

 Раздался отчетливый хруст, а вслед за ним – вопль.

 – Я, кажется, оступился, лейтенант, наступил этому ублюдку на пальцы. Может, и сломал.

 – Со всяким могло случиться. – Ева присела на корточки рядом с Джекобсоном, свела руки Марселла у него за спиной и надела наручники.

 – Твой собственный напарник! Детектив Джекобсон уже выразил мои чувства более чем красноречиво. Мне больше нечего сказать копу, участвующему в убийстве собственного напарника. Просто в голову ничего не приходит, мать твою так-перетак.

 – Хочу сделку. – По лицу Марселла градом катился пот, пока она изымала его жетон, коммуникатор, официальный телефон и незарегистрированный.

 – Ну конечно, хочешь! – «Сначала я увижу тебя в аду», – мысленно добавила Ева. – Ты же настучишь на Рене, Марселл? Ты мне все принесешь, как хорошая собачка. Уберите его с глаз моих долой. Обоих. В отдельные камеры, никаких контактов. Зачитайте им права. Вызовите медика, пусть обработает пальцы этой заднице.

 Ева распрямилась, сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться, и взглянула на своих людей, встретилась глазами с каждым.

 – Спасибо. Хорошая работа.

 Она прислонилась к своей машине, пока ее люди выволакивали из гаража Марселла и Палмера. К ней подошла Пибоди.

 – Ты в порядке? – спросила Пибоди. – Говорят, заряд парализатора может повредить даже через жилет.

 – Он поставил на самую высокую мощность. Ничего, добавит весу – через жилет и прямо на стол обвинителю. Фини, твоя команда берет Армана. У нас тут чисто.

 – Мои уже идут его брать.

 – Отлично. Пора Марселлу доложиться боссу.

 – Мы это сделаем прямо здесь, – пообещал Рорк.

 – Ну тогда мы поднимаемся. Надо довести игру до конца.

 «Четвертый шаг, – сказала она себе. – Фримен».

 

 В хирургической робе с идентификационным бейджиком, украденной в раздевалке, Фримен поднялся по лестнице на восьмой этаж. Он гордился своим умением сливаться с окружающей средой и считал себя хамелеоном в человеческом обличье.

 Он осторожно открыл дверь, посмотрел направо и налево, потом скользнул в коридор и в одну из палат.

 Аппаратура гудела и попискивала, следя за состоянием какого-то несчастного ублюдка, лежавшего в постели. Старательно обходя «глазок» камеры наблюдения, он двигался вдоль стены, пока не отошел на безопасное расстояние, откуда можно было направить дистанционный пульт с глушилкой.

 Когда прозвучал сигнал тревоги, он был уже в следующей комнате – успел прежде, чем прибежала команда интенсивной терапии. Он повторил ту же операцию во второй палате, злорадно усмехаясь, когда мимо промчалась очередная бригада. Вырубил на всякий случай аппараты и в третьей палате, а затем бросился к палате 8-С.

 К тому времени, как они сообразят, что это электронный сбой, все перезагрузят, сделают, что там нужно, для несчастных придурков в кроватях, он покончит со своим делом и уйдет.

 Фримен вошел в палату 8-С. Горел только ночник, заметил он. Тишина и покой – все, что доктор прописал. Что ж, там, куда он ее пошлет, у нее будет полно и того, и другого. Он подошел к кровати и вытащил из кармана ампулу.

 – Нечего было совать нос в мои дела, тупая сука.

 Бакстер выскользнул из тени и приставил оружие к голове Фримена.

 – И кто у нас теперь сука? – спросил он, а Трухарт встал между Фрименом и Стронг. – Кто у нас теперь тупая сука?

 

 – Фримена взяли, – сообщила Ева.

 – Ранча тоже взяли, – доложила ей Пибоди. – И этого, из бухгалтерии. И Тьюлиса, и Адамса. Бьют ее людей, как уток на пруду.

 – Джанберри и Дельфино классно поработали над Биксом. Я бы сказала, подходит время финала.

 

 Рене сидела в кабинете отца. Каждым вдохом она любила его. Каждым выдохом ненавидела.

 – Ты не представляешь, что это такое – работать сегодня в отделе наркотиков, – пожаловалась она, сохраняя, впрочем, почтительное выражениелица и голоса. – Я не могу себе позволить выбросить человека на растерзание крысам из-за того, что он оступился. А ведь я поначалу думала, что именно это происходит с Биллом Гарнетом.

 – Рене, когда один из твоих людей употребляет именно то, против чего ты борешься, ты обязана принять меры. Ты отвечаешь за честь отдела.

 «Валяй, – думала она, – прочти мне еще одну классическую лекцию о кодексе чести Маркуса Обермана. – Я их все наизусть знаю».

 – Я это прекрасно понимаю. Но и ты знаешь, что преданность – решающее качество в нашем деле. Я поговорила с Гарнетом, не стала вносить это в его личное дело, но приказала ему пройти программу реабилитации. И лишь несколько дней назад я начала подозревать его и еще одного из моих детективов… Папа, у меня есть причины полагать, что двое моих людей использовали моего осведомителя. Получали через него наркотики для потребления и перепродажи. У меня есть причины верить, что они убили моего осведомителя, прежде чем он успел связаться со мной.

 – Бикс.

 – Нет, не Бикс. Гарнет использовал Бикса для прикрытия. Я думаю, он хотел подставить Бикса, всю вину свалить на него. Нет, это была Лайла Стронг. – Рене вскочила и начала возбужденно расхаживать по кабинету. – Она, видимо, поняла, что я к ней подбираюсь, что я уже близко. Вот почему она сегодня пыталась бежать. Двое моих людей, папа, предали свою команду, департамент, меня. Свои жетоны. – Она выдавила из глаз слезы. – Это моя вина.

 – Вина и ответственность не всегда совпадают. Рене, если ты в это верила, если у тебя были доказательства, почему ты не сообщила лейтенанту Даллас?

 – Я сообщила. – Рене повернулась кругом. – Как раз сегодня. Она от меня отмахнулась, просто отмахнулась. Она подозревает Бикса… и меня. Она прямо зациклилась на нас, ничего не видит. Лицемерка, черт бы ее побрал.

 – Она хороший коп, Рене.

 «Она уже мертвый коп», – подумала Рене, но вслух сказала:

 – Ты считаешь, что она лучше меня.

 – Я этого не говорил и не думал. Тебе необходимо пойти с этой информацией к твоему командиру. Давно надо было это сделать. Ты должна позвонить ему и потребовать встречи в присутствии Даллас, сказать им все, что ты знаешь, выдать все, что у тебя есть.

 – Я хотела сама удостовериться, а уж потом… Я сама над этим работала. Это моя ответственность.

 Рене нарочно так сказала, потому что это было одно из его любимых слов.

 – Папа, я думаю, они пошли дальше Кинера. Он был просто стукачом, скунсом. Я думаю, они пошли выше, именно поэтому Гарнет был убит. У меня есть улики в пользу этой версии. Я хотела их исследовать. Знаю, это дело Даллас, но, ради всего святого, пойми меня, папа, Гарнет, Стронг, даже Кинер – они же все мои! Я хотела сама разобраться.

 – Я понимаю. Командный пост может сделать человека очень одиноким, Рене. Но ты часть целого, часть системы. Ты не можешь выйти за пределы целого, за пределы системы ради собственных интересов. Ты обязана показывать своим людям пример истинного лидерства. Двое из твоих людей стали грязными копами. Так покажи же остальным, что ты этого не потерпишь, не допустишь полумер.

 – Ты прав. Конечно, ты прав. Я позвоню командиру и попрошу о встрече.

 – Хочешь, чтобы я тоже пришел?

 Рене покачала головой.

 – Я должна сделать это сама. Вообще не надо было тебя в это втягивать. Мне надо идти, надо все обдумать. Спасибо, что выслушал. Я все исправлю.

 – Надеюсь.

 «Надеюсь», – пробормотала Рене, хлопнув дверцей своей машины. Как это похоже на него – читать ей нотации и проповеди, глядя на нее с неодобрением, потому что она не оправдала его высоких ожиданий, не пошла по прямой дорожке Святого Обермана.

 Да если бы он знал, как далеко она ушла от этой дорожки, какую широкую дорогу проложила сама! Но он никогда не узнает. Впрочем, иногда от него тоже есть польза.

 Когда обнаружат тело Даллас, когда Стронг окочурится, а сама Рене скажет Уитни то, чему он должен поверить, дорогой папочка подтвердит, что она все это ему рассказывала. Что она навела Даллас на Стронг, а та ее отшила.

 Все складывается просто отлично.

 Рене вынула незарегистрированный мобильник и с довольной улыбкой увидела, что есть сообщение от Фримена. Через секунду она резко затормозила, остановила машину у тротуара, чтобы еще раз перечитать текст.

 Не могу к ней подобраться. Кругом медики. Выводят ее из комы сегодня вечером. Указания?

 – Чертовы неумехи! Неужели я должна все делать сама?

 Рене с досады забарабанила кулаками по рулю. Наконец она овладела собой и начала думать.

 Уходи, – приказала она Фримену.

 «Даже если Стронг выживет, – лихорадочно соображала Рене, – это уже не имеет значения. Она будет дискредитирована. Кто поверит детективу третьего класса с подмоченной репутацией – доказательства уже подброшены, сомнения посеяны – против ее лейтенанта? Против дочери Святого Обермана? Никто. Они, конечно, будут искать сейф, когда эта стукачка им скажет. – Рене вывела машину обратно на дорогу. – Захотят проверить, что эта пронырливая сука им наболтает. Что ж, я очищу сейф, положу туда копии отчетов, составленных по моим подозрениям, и улики, связывающие Гарнета, Стронг и Кинера. Сама разберусь с этой чертовщиной, а через пару недель устрою себе заслуженный отпуск».