- Следствие ведет Ева Даллас, #39
Глава 1
Любовь так же сильна, как и смерть.
Песня СоломонаОткуда и кто ты, ужасное создание?
Джон МилтонВсё утро она провела с убийцей.
Сейчас он находился в охраняемой больничной палате, куда попал после крайне тяжелого ранения — приятная ошибка его соучастника, — но Ева не чувствовала жалости к нему.
Она была рада, что преступник не погиб, и желала ему долгой, очень долгой жизни — в бетонной камере на какой-нибудь планете-тюрьме. Ева считала, что улики, которые она собрала вместе со своей командой, были весомыми, такого же мнения придерживалась и сторона обвинения. А вишенкой на этом глазированном торте стало признание, которое Еве удалось вытянуть из подозреваемого с помощью насмешек.
Однако менее чем сутки назад он пытался убить её, так что издевки казались мелочью.
Сильвестром Мориарити будут заниматься лучшие врачи Нью-Йорка, а потом он окажется на скамье подсудимых вместе со своим другом Уинстоном Дадли, после чего начнется сенсационное, освещаемое во всех СМИ судебное разбирательство, учитывая состояния и известность их семей.
«Дело закрыто», — мысленно повторяла Ева по дороге домой, борясь с послеобеденным трафиком этого жаркого субботнего дня. Мертвым было дано то единственное возмездие, которое она могла им предложить, а их семьи получили успокоение — если это можно так назвать — что виновные получат по заслугам.
Но её не оставляла мысль о бессмысленности и жестокости этих преступлений, о самовлюбленности двух мужчин, которые были настолько ослеплены чувством собственного превосходства, что считали убийство развлечением, даже своего рода снисхождением.
Она пробиралась сквозь нью-йоркский трафик, почти не слыша сигналов машин и раздражающе радостную неоновую рекламу, объявляющую о начале летних скидок в торговом комплексе «Небеса».
Толпы туристов заполонили город — как, наверное, и «Небеса» — они поглощали сой-доги с тележек, выискивали сувениры и прочую мелочь в магазинах и у уличных торговцев.
«Котел», — подумала Ева, — «в котором кипит жаркое и влажное лето две тысячи шестидесятого года».
Она заметила молниеносное движение ловкого уличного воришки, который столкнулся с парой туристов, которые глазели на здания и доски для передвижения и забыли о собственной безопасности. Он быстро спрятал украденный бумажник в один из многочисленных карманов своего комбинезона и словно змея проскользнул через толпу пешеходов, переходивших дорогу.
Если бы Ева не сидела в машине или, по крайней мере, двигалась в том же направлении, она бы погналась за ним, и поимка вора могла бы поднять её настроение. Но парень ускользнул и, несомненно, соберет в этот день ещё немало добра.
Жизнь продолжалась.
Когда лейтенант Ева Даллас въехала в массивные ворота своего дома, она ещё раз напомнила себе эту фразу. Жизнь продолжалась, и в её случае это включало в себя пикник на открытом воздухе с толпой копов и её компанией странных друзей. Ещё пару лет назад это был бы самый паршивый способ провести субботний день, но теперь всё изменилось.
Изменились условия проживания: из полупустой квартирки она перебралась в укрепленный дворец. Который построил Рорк. У её мужа — и это было ещё одним новшеством, даже несмотря на то, что они отметили вторую годовщину брака — была идея, необходимость и, Бог — свидетель, средства для строительства этого великолепного дома с тысячей комнат разных стилей и предназначений. Даже трава здесь была зеленее. Не говоря уже о множестве цветов и деревьев.
Здесь царили покой, тепло и гостеприимство. Сейчас она нуждалась в этом больше, чем обычно.
Ева бросила машину у главной двери, зная, что Соммерсет — дворецкий Рорка — переставит автомобиль в гараж на своё место. А ещё она надеялась, что на этот раз он не будет торчать в холле, как огородное пугало.
Ей были нужны несколько минут покоя и прохлады, которые она хотела провести в их с Рорком спальне. Нужно избавиться от этого дерьмового настроения до прихода гостей, решила Ева.
Почти дойдя до дверей, она остановилась. Черт побери, парадная дверь была не единственным способом попасть внутрь. И как это она раньше об этом не подумала? Повинуясь внезапному порыву, Ева развернулась и пересекла внутренний двор, быстро преодолевая расстояние своими длинными ногами, затем свернула в маленький, огороженный стеной, сад и вошла в дом через боковую дверь. Её взору предстал зал. Или гостиная? А может, столовая? «Кто знает, что это за комната?» — подумала Ева, обводя помещение взглядом усталых карих глаз. Но долго об этом размышлять она не стала. Тихо, словно уличный воришка, Ева проскользнула через холл, спустилась вниз и оказалась в знакомом пространстве игровой комнаты, где ей был известен каждый миллиметр.
Там она вызвала лифт и, когда его двери закрылись за ней, поздравила себя с маленькой личной победой.
— Хозяйская спальня, — приказала Ева, а затем просто прислонилась к стене и стояла, закрыв глаза, пока лифт вез её на нужный этаж.
Оказавшись в спальне, она провела рукой по коротким каштановым волосам, стянула пиджак со своих худых плеч и бросила его на ближайшее кресло.
Затем Ева поднялась на платформу и присела на край огромной, как озеро, кровати. Если бы сон мог помочь ей отвлечься, то она уже давно растянулась бы на кровати. Но слишком много мыслей крутилось в голове и слишком тяжело было на сердце, чтобы Ева могла спокойно отдохнуть.
Поэтому она, опытный коп отдела по расследованию убийств, видевшая кровь и смерть столько раз, что уже сбилась со счета, сейчас просто сидела и грустила.
Такой её и нашел Рорк.
По опущенным плечам Евы и по тому, как она сидела и смотрела в окно, он догадался о её настроении. Молча подошел к ней. Сел рядом и взял за руку.
— Мне нужно было пойти с тобой.
Ева тряхнула головой, стряхивая задумчивость, и прижалась к нему.
— Гражданским нельзя присутствовать на допросах, но и даже если бы я на всё наплевала и притащила тебя туда в качестве эксперта-консультанта, то ты всё равно ничего не смог бы сделать. Я схватила его за яйца и прорубилась сквозь толпу его дорогущих адвокатов как гребанное мачете. Окружной прокурор чуть ли не взасос меня целовал на радостях.
Рорк поднес её руку к губам.
— И всё же ты расстроена.
Ева закрыла глаза, слегка расслабившись в его присутствии под влиянием ноток ирландского акцента в голосе Рорка и запаха его тела.
— Я не расстроена и не… Черт, я не знаю, что со мной. Я знаю, что должна радоваться. Ведь я справилась со своей работой, распутала это дело и смогла сказать об этом, глядя в глаза обоим преступникам.
Ева встала и подошла к окну, снова отдалившись от Рорка. И только сейчас поняла, что ей были нужны вовсе не спокойствие и покой. Ну, или не только они. Ей требовалось излить свои чувства, выпустить пар.
— Он был взбешен. Мориарити, я имею в виду. Он лежал там с дырой в груди, которую его подельник проделал в нем этой чертовой старинной рапирой из Италии…
— Той, что предназначалась для тебя, — напомнил ей Рорк.
— Да. И он был чертовски зол, что Дадли промазал и что меня не отвезли на каталке в морг.
— Полагаю, так оно и было, — холодно произнес Рорк. — Но не это заставило тебя действовать.
Ева замолчала на мгновение и просто смотрела на него. Великолепные голубые глаза на прекрасном лице, густые длинные черные волосы, прекрасные губы, которые сейчас плотно сжаты, поскольку она заставила его думать о том, что могла оказаться на каталке в морге.
— Ты же знаешь, у них не было шанса добраться до меня. Ты был там.
— И всё же, он смог задеть тебя, не так ли? — Кивком головы Рорк указал на заживающую рану на её руке.
Ева коснулась раны ладонью.
— И это помогло повязать их. Попытка убийства офицера полиции — это как вишенка на десерте. А они не смогли разыграть ещё одно очко. Сейчас им пришлось завершить свое соревнование этой странной ничьей, чего, как мне кажется, они и хотели. А ведь ублюдки планировали продолжать свою игру ещё очень долго. Знаешь, какой приз ожидал победителя? Знаешь, что досталось бы победителю этого чертового состязания?
— Нет, но, как я понимаю, ты сегодня добилась от Мориарити ответа на этот вопрос.
— Да, я так крепко его прижала, что ему пришлось заговорить. Доллар. Рорк, всего лишь чертов доллар — просто шутка для них двоих. И меня тошнит от этой мысли.
А в следующее мгновение Ева испытала шок, даже нет, она пришла в ужас от того, что в глазах защипало и выступили слезы.
— Меня тошнит от всего этого, — повторила она. — Может, потому, что погибло много людей, а ещё больше жизней разбито и исковеркано? Я не знаю, не знаю, почему меня едва ли не наизнанку выворачивает. Ведь я видела дела и похуже. Черт, да мы оба видели ситуации много хуже, чем эта.
— Да, но мы редко сталкивались с чем-то более бессмысленным. — Рорк встал и, взяв Еву за руки, нежно погладил её ладони. — Никаких оснований для убийства, никакой слепой вендетты или безумства, мести, зависти или ярости. Просто жестокая игра. Почему тебе не должно быть плохо от этого? Меня тоже тошнит от этого.
— Я связалась с ближайшими родственниками последних жертв, — продолжила Ева. — Да ещё и родственники тех, кого мы нашли раньше, тоже прибыли в Нью-Йорк. Вот почему я вернулась так поздно. Я чувствовала, что мне нужно это сделать, и надеялась, что если полностью разделаюсь с этим делом, то станет лучше. Меня благодарили. Я видела слезы и злость на лицах людей, то есть всё то, что ты и ожидаешь увидеть. И каждый из них задавал мне один и тот же вопрос: «Почему?» Почему эти люди убили их дочь, мужа, мать?
— И что ты сказала им?
— Что ответ на этот вопрос не всегда можно найти, а иногда он есть, но его невозможно понять. — Ева крепко зажмурила глаза. — Я чертовски хочу разозлиться.
— Глубоко внутри ты как раз и злишься. Но, кроме того, ты знаешь, что проделала хорошую работу. А самое главное — ты осталась жива, моя дорогая Ева. — Рорк притянул её ближе и поцеловал в бровь. — А это, если рассуждать по их правилам, говорит о том, что они проиграли.
— Да, ты прав. Пожалуй, сейчас придется довольствоваться этим.
Ева обхватила руками лицо Рорка и слабо улыбнулась.
— И бонусом можно считать то, что эти ублюдки ненавидят нас обоих. Они чертовски ненавидят нас. Это добавляет немного кайфа.
— Не могу даже представить себе, чья ненависть могла бы обрадовать меня сильнее, или с кем бы ещё я хотел состоять в черном списке.
Её глаза весело блеснули.
— Я тоже. Если продолжишь в том же духе, то к началу пикника я буду уже в норме. А пока нам стоит спуститься вниз и приготовить всё необходимое до того, как появятся гости.
— Сначала тебе нужно переодеться. Твоё настроение будет больше соответствовать выходному дню, если ты снимешь ботинки и кобуру.
К тому моменту, когда Ева сменила форменные брюки на хлопчатобумажные штаны, а ботинки — на кеды, и спустилась вниз, в холле уже раздавались голоса первых гостей. Она увидела свою напарницу Пибоди, та была одета в воздушное летнее платье, а её волосы были стянуты в короткий, подпрыгивающий при каждом движении головы хвостик. Её возлюбленный, детектив ОЭС и компьютерный гений, МакНаб стоял рядом с ней, одетый в обтягивающую футболку, переливающуюся всеми цветами радиоактивной радуги, мешковатые ярко-розовые шорты до колен и кроссовки на гелевой подошве.
Он обернулся, сверкнув множеством серебряных колец в левом ухе, и широко улыбнулся.
— Привет, Даллас! Мы тут кое-что принесли.
— Домашнее вино моей бабушки. — Пибоди протянула бутылку. — Я знаю, что у вас винный погреб размером с Калифорнию, но мы подумали, что оно не будет лишним. Вино и правда хорошее.
— Тогда давайте пойдем во двор и откроем его. Мне сейчас чертовски нужны хорошие эмоции.
Пибоди нахмурилась и пристально посмотрела на Еву.
— С тобой всё в порядке?
— Окружной прокурор наверняка до сих пор пляшет от радости. Дело закрыто, — ответила Ева, умолчав про остальные детали. Какой смысл вываливать на напарницу все подробности, которые заставят её переживать так же, как она сейчас?
— Что же, предлагаю первый тост за копов Нью-йоркского департамента, за отделы по расследованию убийств и электронного сыска, — произнес Рорк, подмигивая МакНабу.
На просторной каменной террасе стояли уже накрытые столы, укрытые от солнца зонтиками, а сад, окружавший террасу, наполнял воздух цветочными ароматами. Отвратительный гриль, которого Рорк уже почти победил, казался просто огромным, а вино и в самом деле было хорошим.
Через полчаса запах жареного мяса смешался с ароматом летних цветов. Терраса, стоящие вокруг столов стулья и сад были полны людей. А Ева была поражена тем, что каким-то образом умудрилась позвать такую толпу.
Её копы — все, кто занимался расследованием дела Дадли-Мориарити, включая и Шер Рио, помощника окружного прокурора, а также молодоженов доктора Луизу Диматто и бросившего свою работу лицензированного компаньона Чарльза Монро — все они стояли, сидели, лежали и поглощали угощение.
Главный судмедэксперт Моррис, который и подтолкнул её к мысли устроить такую шумную пирушку — таким образом Ева надеялась помочь другу выбраться из паутины горя, в которой он оказался после гибели своей возлюбленной, — сейчас выпивал вместе с отцом Лопезом, который стал его другом и наставником.
Идея пригласить священника на вечеринку казалась сумасшествием, хотя Ева испытывала к нему симпатию и уважение, и он, по крайней мере, не был одет в сутану.
Надин Ферст, известный автор и цепкий репортер, мило болтала с доктором Мирой, психиатром департамента, и её милым мужем Деннисом.
Ева подумала, что это отличный способ выпустить пар — собрать всех вместе, даже если это не было для неё таким привычным занятием, как для некоторых. Было приятно смотреть, как Фини подшучивает над Рорком по поводу жарки на гриле, и как Трухарт общается со своей симпатичной, застенчивой девушкой.
Черт побери, она может просто налить себе ещё один бокал вина бабушки Пибоди и….
Мысль вылетела у неё из головы, когда раздался звонкий смех.
А в следующий миг в саду появилась Мэвис Фристоун, облаченная в серебристые сандалии, ремешки которых доходили до низа её воздушной, частично обнажающей бедра юбки бледно-лилового цвета. Её волосы, собранные в высокий хвост, совпадали по цвету с юбкой. В руках она несла малышку Беллу. Леонардо, широко улыбавшийся, глядя на своих девочек, шел позади неё.
— Даллас!
— Я думала, вы в Лондоне, — произнесла Ева, когда её окутало облако цвета, аромата и радости по имени Мэвис.
— Не могли же мы пропустить такую вечеринку! Мы вернемся в Лондон завтра. Трина остановилась поболтать с Соммерсетом.
По коже Евы побежали мурашки.
— Трина….
— Не переживай, она приехала повеселиться, а не делать тебе маски. Она поработала над волосами Беллочки, здорово получилось, правда?
Счастливое детское лицо обрамляли почти полмиллиона золотых кудряшек. И каждая из них была украшена розовым бантом.
— Да, это….
— Ой, да тут все собрались! Я должна с каждым поздороваться. Вот, подержи Беллочку минутку.
— Я принесу нам выпить. — Леонардо похлопал Еву по плечу своей огромной ручищей и отошел от неё, печатая каждый шаг своими огромными красными башмаками.
— Я…. — Как только в руках Евы оказался тяжелый, лепечущий ребенок, протест сменился глубоким вдохом.
— А ты потяжелела в последнее время, — сделала вывод Ева, а затем оглядела толпу в поисках жертвы, которой можно было бы передать свою ношу. Белла громко завизжала, отчего сердце Евы бешено заколотилось, затем девочка схватила прядь её волос и неожиданно сильно потянула на себя.
И смачно поцеловала Еву в щеку.
— Чок! — пролепетала Белла.
— Что? Вот черт.
— Чмок, — отозвалась Мэвис, покачивая бокалом с пенистым розовым напитком. — Она хочет, чтобы ты поцеловала её в ответ.
— Вот черт. Ну ладно, хорошо. — Ева осторожно коснулась губами щеки малышки.
Довольная Белла радостно засмеялась, совсем как Мэвис, что заставило Еву улыбнуться.
— Ладно, малышка, давай найдем кого-нибудь другого, кого ты сможешь чмокнуть.
