• Следствие ведет Ева Даллас, #39

Глава 5

 Танцевальная студия растянулась на весь четвертый этаж старого здания в Вест-Сайде.

 В ярком свете уличных фонарей щербатые кирпичи казались тусклыми и посеревшими от времени и грязи, зато окна сверкали.

 На обшарпаных дверях обоих лифтов висели таблички «Не работает». Ученики, персонал и простые посетители выражали своё мнение по поводу этой ситуации с разной долей юмора и раздражения, расписывая двери ругательствами, анатомически невозможными предложениями и иллюстрациями к этим предложениям. И всё это на множестве языков.

 — Полагаю, что лифты не работают уже не первый день, — прокомментировала Пибоди.

 Ева же просто уставилась на один из наборов странных символов и букв, в то время как её мозг — или что-то в подсознании — перевело фразу со своего рода плоским юмором.

 — Ё* твою мать, — пробормотала она и Пибоди заморгала.

 — Что? Почему?

 — Не твою мать.

 — Но ты только что сказала…

 Ева нетерпеливо замотала головой.

 — Это на русском. Типичное русское ругательство, — вытянув руку, она провела пальцем по надписи на двери. — Ё* твою мать.

 Пибоди внимательно посмотрела на фразу, на которую показывала Ева, и решила, что это с тем же успехом могли быть и иероглифы.

 — Откуда ты это знаешь?

 — Наверное, видела где-то.

 Но это не объясняло как она могла знать — именно знать — что лифты не работают уже несколько недель. Развернувшись, Ева начала подниматься по лестнице.

 И точно так же Даллас не могла сказать, почему её сердце стало биться чаще, когда они поднимались выше, проходили мимо других студий и залов. Чечетка, джаз, детская балетная студия. Или почему, когда они с Пибоди поднялись на четвертый этаж, музыка, звучащая здесь, задевала какие-то струны в её душе.

 Следуя за мелодией, Ева вошла в помещение.

 Их встретила худая как щепка женщина в черном трико и легкой юбке. Её ярко-красные волосы были убраны с лица, которое, как показалось Еве, было лет на тридцать старше чем тело.

 Кожа у женщины была белой как слоновая кость, а губы — красными, как и волосы.

 Она отдавала команды на французском группе танцоров у станка, которые в ответ исполняли разные па ногами — вытянуть пальцы, поставить ступню ровно, поднять ногу, согнуть колени.

 В углу студии мужчина отыгрывал четкий темп на старом пианино. Казалось, что он ни на что не обращает внимания, на его губах застыла легкая полуулыбка, темные глаза казались мечтательными на его заостренном лице, обрамленном темными волосами с широкими седыми прядями.

 Когда Ева и Пибоди вошли в комнату, один из танцоров — парень лет двадцати с темными волосами, стянутыми во вьющийся хвост — посмотрел на них и нахмурился.

 «Интересно, — подумала Ева, — как парень в трико и балетной обуви так быстро распознал в них в нас копов».

 Женщина остановилась, уперев руки в бедра.

 — Хотите заниматься — записывайтесь. Занятие уже началось.

 В ответ Ева показала свой значок.

 Женщина шумно вздохнула.

 — Алексей, продолжи занятие.

 Нахмурившийся парень кивнул, презрительно фыркнул и, повинуясь команде, оторвался от станка. Женщина же указала Еве и Пибоди на коридор.

 — И что могло вам понадобиться? — Спрашивала она своим хриплым, не терпеливым голосом с сильным акцентом. — У меня занятия.

 — Наталья Баринова?

 — Да, я Баринова. У меня нет никаких дел с полицией.

 — Вы знаете Гизи Жабо?

 — Да, знаю, — продолжала Баринова тем же пренебрежительным тоном. — Она ищет Беату, которая сбежала в Лас-Вегас.

 — Вы уверены, что Беата Варга направилась в Вегас? — настаивала Ева.

 — А куда еще? Эти девчонки думают, что смогут получить много денег, показывая сиськи и таская на голове огромные перья. Они не хотят работать, потеть, страдать, учиться.

 — Беата сказала вам, что уезжает?

 — Нет, эта девчонка ничего мне не сказала. Но она бросила занятия. Она не первая и не последняя. А потом появилась её бабка — хорошая женщина — она искала свою взбалмошную внучку, у которой, между прочим, был талант. Талант, растраченный впустую. Впустую.

 Жесты Баринововй явно свидетельствовали о гневе.

 — Я ей это сказала, сказала Гизи, у Беаты есть талант. Нужны дисциплина и практика. Не нужно тратить впустую время на чечетку, джаз и прочую современную ерунду. Я и Беате тоже самое говорила. А она — фьють — и уехала.

 — Когда вы в последний раз видели мадам Жабо?

 — Ух… — Баринова нахмурилась, взмахнув рукой. — Кажется, день назад. Точно, вчера. Она часто заходит. Иногда мы вместе пьем чай. Она сказала, что танцевала в прошлом, у нас есть общие темы для разговоров. Она хорошая женщина, а Беата не проявляет к неё должного уважения. Мадам Жабо говорит, что с Беатой случилось что-то плохое, но я не понимаю, как это может быть? Беата умная и смышленая, если только она не сбежала в Вегас. Так это Гизи попросила вас прийти? Как и полицейских до этого?

 — Нет. Мадам Жабо была убита сегодня днем.

 — Нет, — Баринова выставила вперёд обе руки, словно пытаясь оттолкнуть эти слова. — Ннет. Как это случилось?

 — На нее напали в переулке за домом, где она жила.

 Баринова закрыла глаза. — Так жестоко. Я буду молиться, чтобы она обрела покой, а её убийца горел в аду. В этом есть и вина Беаты. Эгоистичная девчонка.

 — Когда вы видели Беату в последний раз?

 — Ох, — женщина снова взмахнула рукой, но на этот раз в её глазах были слезы, вызванные известием о смерти Гизи, и отвращение, адресованное Беате. — Несколько недель назад, а может и месяцев. Она пришла на занятие, воодушевленная участием в каком-то мюзикле. Девочка упорно работает, это правда. Я дала ей роль с Алексеем в нашей осенней премьере. Это мой сын, — добавила она. — Они с ним хорошо танцевали на занятиях, а потом она сказала об этой своей новой роли — не знаю, правда это или нет. Но вскоре после этого Беата перестала приходить на занятия. Я заставила моего брата Сашу позвонить ей, но она так и не ответила. Мы всё это рассказали полиции, когда они приходили.

 — Мадам Жабо не говорила, что она кого-то подозревала? Может у нее были какие-нибудь зацепки?

 — Последний раз, когда мадам Жабо была здесь, она сказала, что чувствует, будто Беата близко. Гизи — цыганка, ну, вы понимаете, у неё дар. В моем роду тоже были цыгане, но очень давно. Мадам Жабо использовала свой дар и узнала, что Беата рядом, но заперта. Внизу, за красной дверью.

 Баринова вздрогнула.

 — Гизи была очень старой и одаренной, бесспорно, но иногда наши надежды и желания затмевают правду. Девчонка убежала, как они все делают, а теперь её бабушка мертва.

 — Нам нужно поговорить с вашими сыном и братом и с парой учеников. Это может нам помочь.

 — Да, конечно, мы постараемся. Я буду скучать по нашим чаепитиям и разговорам с Гизи, — Баринова вернулась в студию и подошла к своему сыну. Она что-то быстро сказала ему на русском, активно жестикулируя, а затем начала вести занятие вместо него.

 — Вы прервали мой урок, — в отличие от матери, акцента у него не было, зато тон был точно такой же.

 — Ага, убийство прерывает многие вещи.

 — Какое еще убийство? — усмешка искривила лицо Алексея. — Беата? Она мертва?

 — Не знаю, но её прабабка — да.

 — Мадам Жабо? — Его шок выглядел вполне искренне, решила Ева, также как и облегчение. — Зачем кому-то убивать пожилую женщину?

 — У людей причина всегда найдется. Но в этом случае, может она слишком близко подошла к разгадке того, что случилось с Беатой?

 — Беата уехала, — он резко пожал плечами. — Она не хотела соглашаться с тем, что требовалось.

 — Требовалось для чего?

 — Чтобы танцевать, жить полной жизнью.

 Ева склонила голову на бок.

 — Отказалась переспать с тобой?

 Он откинул голову назад, чтобы посмотреть на собственный длинный нос.

 — У меня нет проблем с тем, чтобы затащить девушку в постель. Если бы мы танцевали вместе на премьере, мы бы и спали вместе. Это само собой разумеется.

 — Я думала, вы уже танцевали вместе.

 — Репетировали.

 — Что же, наверно ты был чертовски зол, что Беата отказала тебе.

 — Не она, так другая, — он медленно улыбнулся. — Они все одинаковые.

 — Очаровательно. Когда ты в последний раз видел мадам Жабо?

 — Только вчера. Она часто приходила на занятия и к моей матери. Разговаривала с другими учениками у нас, и с теми, кто занимается на втором и третьем этажах, где Беата изредка бывала. Мадам Жабо пила чай с моей матерью, сидела за пианино с дядей. Говорила, что здесь она чувствует близость с Беатой.

 — Она говорила что-то о том, что Беата рядом, что она внизу?

 — Она была цыганкой и относилась к этому серьезно. Я в такое не верю, но да, что-то подобное она говорила. Только это бессмысленно — если Беата была рядом, то почему перестала приходить на занятия? Почему отказалась от своей роли и плюнула на возможность танцевать во втором составе? Танцоры танцуют. А она ушла, вот что она сделала, чтобы танцевать в другом месте. Нашла место получше.

 — Где ты был сегодня, Алексей? С полудня до четырёх?

 — Копы, — он снова презрительно фыркнул. — Спал допоздна в квартире Элли Мэдисон. Мы с ней танцуем вместе на премьере и спим вместе. По крайней мере, пока, — добавил он. — Мы были в кровати часов до двух, потом пошли с парочкой друзей на поздний завтрак. Затем пришли сюда, репетировали, потом начались занятия. Она блондинка, высокая и с татуировкой жаворонка на левой лопатке. Мне нужно заниматься.

 — Можешь идти. Мы хотим поговорить с твоим дядей.

 Ева подождала, пока Баринов не отойдет от них.

 — Ты проверила его? — спросила она у Пибоди.

 — Да. У него несколько отметок о неповиновении в нетрезвом виде, пара мелких нелегальных увлечений, нападение — драка в баре с порчей частной собственности, нарушение порядка, сопротивление аресту. Ему двадцать шесть, в этой школе числится главным танцором и одним из учителей, живет с матерью на шестом этаже.

 «С характером», — подумала Ева, когда к ним подошел пианист.

 — Офицер?

 — Лейтенант Даллас, детектив Пибоди. Вы Саша?

 — Да, Саша Корчов. Мой племянник сказал, вы здесь из-за убийства мадам Жабо. — Взгляд его мечтательных глаз был мягкий и грустный, так же как и его голос. Словно медленное движение смычка по струнам скрипки. — Мне жаль слышать о таком.

 — Вы были здесь, когда она приходила вчера?

 — Я не видел её вчера. Для занятий Наталья поставила диск — группа выбранных студентов репетировала для премьеры. Думаю, я был в подсобке, когда она приходила. Сестра сказала, что мы с мадам разминулись. Мне нравилось беседовать с ней о музыке и танцах. За день до этого я шел на рынок и видел ее на улице неподалеку. Но Гизи шла по другой стороне улицы и не услышала, как я позвал её. Мы с ней говорили на русском, — произнес он со слабой улыбкой. — Её мать была русской, как и мои родители, поэтому иногда мы говорили на этом языке. Мне будет этого не хватать, как и её.

 — А что насчет Беаты?

 — Беата, — он вздохнул. — Моя сестра считает, что Беата сбежала в Лас-Вегас, но я думаю, это не так, с ней случилось что-то плохое. Я не говорил этого Гизи, но… Мне кажется, она знала, что я так думал. Она могла заглянуть внутрь человека, поэтому она иногда была грустной, разговаривая со мной. Мне жаль.

 — Как вы думаете, что случилось с Беатой?

 — Я думаю, она любила свою семью, танцевать и Нью-Йорк. Сомневаюсь, что она бы уехала по собственной воле. Мне кажется, она мертва, как и мадам. Сейчас Гизи сможет найти её и они, наконец-то, будут вместе.

 — У вашего племянника был личный интерес с Беате.

 — Ему нравятся красивые девушки, — осторожно сказал Саша. — А какому молодому парню нет?

 — Но она не отвечала взаимностью.

 — Её больше интересовали танцы, нежели мужчины. Чистое сердце с музыкой в крови.

 — Можете сказать мне, где вы были сегодня после полудня?

 — После утренних занятий я пошел на рынок — мне нравится бывать там. Я пришел домой на ланч, затем играл. Я открыл окно, чтобы музыка могла литься на улицу. Спустился вниз, поговорить с сестрой и поиграть на двухчасовых занятиях. Затем мы с Натальей пили чай.

 — Хорошо, спасибо. Не могли бы вы позвать Элли Мэдисон?

 — Они отправят её тело домой?

 — У меня нет такой информации.

 — Надеюсь, она попадет домой, — пробормотал Саша, уходя.

 — Он эммигрировал сюда из России вместе с сестрой и её сыном — Алексею тогда была всего пара месяцев — двадцать шесть лет назад, — добавила Пибоди. — Указано, что муж сестры умер до рождения ребенка. Корчову было тридцать пять, и он был известным танцором, когда попал в страшную автомобильную аварию. Его подлатали, но карьера на этом закончилась. Его сестре тогда исполнилось тридцать и она тоже была известной. Они открыли эту школу. У Саши своя квартира на шестом этаже. Никаких записей о криминальном прошлом. Женат не был, двое сожительниц, обе русские. Вторая погибла в той самой аварии.

 — Хорошо, — Ева посмотрела на скользнувшую в комнату гибкую блондинку.

 — Вы хотели меня видеть? — спросила она хриплым кукольным голосом и Ева подумала, что девушке повезло, ведь в балете не нужен вокал.

 — Необходимо уточнить некоторые данные. Скажите, где вы были сегодня после полудня?

 — Мы с Алексом позавтракали с друзьями в «Квазаре». Икра и шампанское — сегодня день рождения СиСи — не лучшая идея делать это перед репетицией. Кажется, эти блинчики застряли у меня в горле, — она беззаботно улыбнулась. — У Алекса, кажется, такого нет, потому как он просто впорхнул в студию. Заставил меня репетировать нашу партию до тех пор, что мне уже хотелось засунуть два ппальца в горло. Но Баринова за такое шкуру с тебя снимет, а она всегда всё узнает. В любом случае, я с этим справилась. Мой Ангел справился с его Дьяволом.

 — С его кем?

 — Дьяволом, — Элли подняла бутылку с водой, которую держала в руках, и сделала большой глоток. — Мы исполняем финальную партию из «Дьявола». Я танцую ангела, а Алекс — дьявола. И я скажу вам, это будет просто убийственно.

 Ева посмотрела на дверь студии за спиной девушки. — Готова поспорить так и есть.