• Кузены О'Двайер, #3

17

 Она удвоила усилия. Торопиться было нельзя ни в коем случае. Работа над смертоносным ядом не терпит спешки. Но каждую свободную минуту Брэнна использовала для того, чтобы поработать над составом зелья.

 Стоило кому-то из ребят появиться у нее в мастерской, как он немедленно получал задание – магического или какого-либо иного рода. Она почти не выходила, если не считать непродолжительных прогулок по погруженному в зимний сон саду, чтобы проветрить голову от формул, заклинаний и ядов.

 Но даже во время этих коротких прогулок Брэнну не оставляли мысли о том, сколько капель настойки «труб ангела» – бругмансии – надо добавить в яд. Пять – не много? Четыре – не мало? А толченые ягоды добавлять сразу, как приготовишь, или дать им настояться?

 – Тут все имеет значение, – бормотала она себе под нос, педантично выставляя в ряд склянки с ингредиентами для сегодняшнего опыта. – На одну каплю ошибешься – и начинай сначала.

 – Ты говорила, что вчера четыре капли не сработали, значит, сегодня добавь пять, – предложил Коннор.

 – А если надо шесть? – Она с досадой глядела на банки, словно могла заставить их поведать ей тайну. – А может, правильный не этот рецепт, а другой, который я нашла в другой книге? Тот, в котором говорится про пять бледных поганок из-под дуба?

 – Если хочешь знать мое мнение – чем больше яда, тем лучше.

 – Здесь не может быть «больше» или «меньше». Это тебе не суп на кухне варить. – Она и сама слышала, что говорит с раздражением, но ничего не могла с собой поделать. – Все должно быть как положено, Коннор, тем более что я чувствую, что это может стать для нас последним шансом. Если провалимся, то в лучшем случае придется ждать еще год до новой попытки. А в худшем – демон увидит, что мы поняли, как к нему подобраться, и найдет способ оградить себя.

 – Брэнна, ты слишком нервничаешь. Это на тебя не похоже – дергаться и менять свое мнение.

 Конечно, он прав, внутренне согласилась она, излишнее волнение лишь больше закрывает от нее очевидное. Брэнна нажала пальцами на глазные яблоки.

 – Просто я все острее ощущаю, что время поджимает. И на меня давит мысль, что на этот раз мы не можем промахнуться, больше шанса нам никто не даст. А что, если мы так до конца жизни и будем отвешивать Кэвону одни шлепки и только сдерживать его, пока не вверим нашу миссию следующей тройке? Думать об этом невыносимо! Вот будут у вас с Мирой дети… Неужели ты захочешь взвалить на них этот груз?

 – Да ты что? Конечно, нет. Но мы не провалимся.

 Он положил руки ей на плечи и помассировал мышцы.

 – Отбрось эти мысли! Если так и будешь во всем сомневаться, не услышишь своей интуиции, а в ней вся сила.

 – Я уже в третий раз за этот яд принимаюсь. Так что мои сомнения имеют под собой основания.

 – Значит, забудь про эти основания. Такой рецепт, сякой рецепт… Забудь все это! Прислушайся к себе: как тебе самой кажется? Что тебе интуиция подсказывает? Может, это и посложней, чем суп варить, но ты-то зелья готовишь с четырех лет!

 Он демонстративно захлопнул все книги, понимая, что к этому моменту она и так все знает наизусть.

 – Вот теперь что ты скажешь? Иди не от головы, а от ощущений!

 – Я скажу… – Брэнна в нетерпении тряхнула волосами. – А куда, черт побери, Фин запропастился? Мне его кровь нужна, она должна быть свежая!

 – Обещал быть до двенадцати. Значит, жди. Может, пока поработаем с тобой над заклятием? Слова придумаем? А когда он явится, пустишь ему кровь – и начнете.

 – Ладно-ладно.

 «Пора перестать нервничать и дергаться – и заняться наконец делом», – приказала она себе.

 – Сначала у нас идет святая вода. Вот что у меня получилось. «Святую воду наливаем, в нее все яды добавляем. Белладонну разотрем, размочив, туда введем, ни капли сока не прольем. Шерсть от яка измельчаем, с манцинеллой растираем и крыло летучей мыши в этой смеси растворяем. В ход пускаем лепестки – «трубы ангела» сначала, аконит, чтобы гуще стало. Все кладем и после ждем, настояться им даем. После…» – Она умолкла.

 – О чем задумалась, Брэнна? – встревожился Коннор.

 – Думаю я вот что: а не поспешила я в прошлый раз? Пожалуй, на этом этапе надо подержать на огне подольше, дать провариться.

 – Так. Значит, пишем: «Размешать и вскипятить, дать подольше побурлить…»

 – «Все проварим хорошо, над котлом чтоб пар пошел». Да, конечно, я поспешила. Надо было дать покипеть и немного увариться. Ладно. – Уверенно кивнув, Брэнна записала что-то еще. – И грибы, надо еще попробовать добавить грибов. Да, верно, это будет то, что нужно.

 – Ну вот, другое же дело! – Коннор ободряюще пихнул сестру локтем.

 – «Бледная поганка, варись, варись, непробудной ночью для злодея обернись». Нет, для демона это не подойдет. – Она вычеркнула строчку и начала сначала. – «Возьми поганки, две и три, и вместе с зельем провари. Чтоб яд они смогли отдать, подольше надо подержать».

 – Так лучше, – согласился Коннор.

 – И еще лепестки болиголова. Так. «Болиголов в котел кидаем, смерть на злодея накликаем».

 – Лучше «Смерть к злодею призываем».

 – Да, так будет лучше. – Она переправила. – Пожалуй. «Кровь по капельке введем – еще крепче зелье станет, если в демона вольем – сердце биться перестанет. Сила трех, соединись! Воля трех, осуществись! Так велим, да будет так!»

 Она отбросила карандаш.

 – Что-то у меня сомнение…

 – А мне нравится. Звучит как надо. Брэнна, заклятие сильное. И в то же время слог строгий, простой. Мы же призываем смерть! Кучерявость тут ни к чему.

 – Это ты верно сказал. Черт побери, яд же еще должен загустеть! Почернеть. А мы об этом – ни слова. «Гуще, гуще и черней яду сделаться велю»…

 – «И чем гуще, тем верней демон встретит смерть свою», – закончил Коннор.

 – Мне нравится, – кивнула Брэнна. – Надо записать по горячим следам, а то забудем.

 – Слушай, раз без Фина ты начать не можешь, то почему бы… – Коннор умолк – Фин как раз возник на пороге. – А вот и он. Тебе сейчас будут кровь пускать, приготовься, приятель.

 Фин остолбенел.

 – Вчера пускала, и немало. И позавчера.

 – Нужна свежая.

 – Свежая ей нужна! – проворчал Фин, скидывая куртку. – А что ты сделаешь с той, что набрала вчера? И накануне?

 – Все надежно законсервировано и убрано – кто скажет, когда может понадобиться? Но сегодня я хочу начать все с самого начала. Я кое-что изменила в заклинании.

 – Как, опять?

 – Да, опять! – отозвалась Брэнна с таким же раздражением. – Его надо было доработать. Коннор тоже согласился…

 – Меня не впутывай! – Коннор, открещиваясь, поднял руки. – Вы тут сами, вдвоем, разбирайтесь. И вообще раз Фин здесь, я отваливаю. Кажется, потом на смену придет Бойл, так что, если перегрызетесь, он тут за вами приберет.

 Он сгреб свою куртку, шапку, шарф и побыстрее удалился. За ним увязался Катл – видимо, тоже понял, что лучше пока под ногами не мешаться.

 – А что ты такой злой? – накинулась Брэнна на Фина.

 – Это я злой? А ты что такая? Вон и складка над переносицей твоя знаменитая обозначилась – ну, та, которая означает, что ты на пределе эмоций и вот-вот сорвешься.

 Брэнна, рассвирепев еще больше, потерла лоб пальцами, пытаясь разгладить предательскую складку.

 – Я не злая. Хотя… да! Я очень зла, но не на все и вся, как ты думаешь, и не на тебя. Просто я не привыкла к таким откровенным неудачам, как с этим проклятым зельем.

 – Ошибиться с составом еще не значит потерпеть неудачу.

 – Угадать с составом – значит добиться успеха, следовательно, ошибиться – значит потерпеть неудачу.

 – Брэнна, не зря же это называется практической магией – тут практика нужна, и ты это прекрасно знаешь. Надо пробовать и пробовать. Метод проб и ошибок.

 Она хотела возразить ему, но ограничилась тяжким вздохом.

 – Вот я и пробую. В прошлые разы я думала, что подошла к решению куда ближе, – ан нет. Если я и дальше буду так промахиваться, придется снова заказывать ингредиенты.

 – Значит, начинаем сначала. – Фин подошел к ней и поцеловал. – Брэнна, добрый день!

 Она хмыкнула.

 – И тебе, Финбар. – Она с улыбкой вынула нож. – Итак…

 Она думала, он засучит рукав, но он снял свитер целиком.

 – Возьми из пятна, – подсказал он. – Из пятна, Брэнна! Сразу надо было оттуда брать.

 – Надо было, ты прав. Как это я не подумала… Видимо, от переутомления. Но имей в виду, тебе будет больно, Фин! Будет жечь…

 – Ну, будет… И что из того? Оттого, что это делается с враждебной знаку целью. Не терзайся, Брэнна, потом я утешусь печеньем.

 – А ты хитрый!

 – А ты как думала?

 Она шагнула к нему с ритуальным ножом и чашей наготове.

 – Только блокировку не ставь! – Она приблизила к нему лицо. – Может быть, боль – важная составляющая. Пусть боль придет – а потом уйдет.

 – Ладно.

 Действуя резко и быстро, концом ножа она сделала поперечный надрез на пентаграмме. Подставила чашу под струйку крови и почувствовала, как ему больно, притом что Фин не издал ни звука и не шелохнулся.

 – Ну вот, достаточно, – прошептала она, отложила нож, схватила лоскут чистой белой ткани и прижала к ране.

 Затем поставила чашу рядом со склянками, вернулась к Фину и стала бережно залечивать неглубокую ранку.

 Он ничего не успел понять, да Брэнна и сама не поняла, как это вышло, только она вдруг приникла губами к клейму.

 – Не надо! – Ошеломленный, отпрянул он в ужасе. – Я не знаю, как это может тебе навредить!

 – Ничего это клеймо мне не сделает – как и ты не сделал ничего такого, чтобы его заработать. Годами я винила в этом тебя, а надо было винить Сорку – точнее, ее беду. Она причинила тебе вред, нарушила нашу самую священную заповедь и навредила тебе – и многим до тебя. Невинным. Если бы я могла, я бы сняла с тебя это проклятье.

 – Не получится. Неужели ты думаешь, я не пробовал? – Фин натянул свитер. – Ворожба, служители церкви, знахарки, юродивые, адепты черной и белой магии – его ничто не берет. Как только до меня доносился слух, что где-то, в каком-то уголке земли проклятье могут снять, я немедленно мчался туда.

 Так вот в чем причина его внезапных отлучек! Вот зачем он все время куда-то стремительно уезжал!

 – Ты никогда не говорил…

 – А что я мог сказать? – вскинулся он. – Этот зримый знак того, что во мне течет его кровь, уже ничем не изменишь, его никакими средствами не уберешь – я все перепробовал. Ни заговором, никаким ритуалом не снимешь проклятья, которое она наложила со своим последним вздохом. Его ни выжечь нельзя, ни вырезать. Я даже думал ампутировать руку, но побоялся, что оно просто появится в другом месте.

 – Ты… Господи, Фин!

 Он, конечно, проговорился, но слово вылетело…

 – Хорошо еще, что я тогда был сильно пьян, потому что с одной рукой или двумя – проклятье есть проклятье. Слава богу, это безумное геройство – так мне в мои двадцать два года казалось – утонуло на дне почти целой бутылки «Джеймисона».

 – Не смей калечить себя! – воскликнула она, потрясенная. – Не смей и думать об этом, слышишь?

 – Да смысла нет. Мне об этом сто раз говорили, когда я все эти попытки предпринимал. Проклятье умирающей ведьмы – да еще той, что пожертвовала собой ради детей, чтобы оградить их от самого черного из зол? Такое проклятье – штука мощная.

 – Когда мы закончим, я помогу тебе найти способ. Мы все тебе поможем.

 – Спасибо, но это я должен сделать сам. Если такой способ есть – я найду его. Я никогда не оставлю поисков, потому что из-за этого клейма ты не можешь подарить мне завтрашний день. Я даже не смею тебя об этом просить и сам не могу дать тебе будущее. И мы никогда не сможем иметь детей. – Он кивнул. – Вот, вижу, ты и сама понимаешь. Никто из нас не захочет произвести на свет ребенка, зная, что он обречен нести это бремя.

 – Да, не захочет. – Брэнна чуть не стонала. Отчаяние и осознание жестокой реальности надрывали ей сердце. – То есть… когда все закончится, ты снова уедешь.

 – Когда все закончится, разве мы с тобой сможем, как сейчас, быть вместе, зная, что у нас никогда не будет той жизни, какую мы себе представляли? Зная, что вот это, – он коснулся клейма под повязкой, – будет стоять между нами и после конца Кэвона? Пока я ношу на себе его знак, конец никогда не наступит по-настоящему и проклятье Сорки будет жить на мне вечно. На мне и во мне. А потому я никогда не перестану искать способ его снять.

 – Выходит, ее проклятье вернулось втройне. Ты, я, та жизнь, которая могла бы у нас быть, – это его жертвы.

 – Зато у нас есть сегодняшний день. Я и не надеялся, что мы с тобой снова будем вместе.

 – А я думала, этого будет достаточно – что мы опять вместе. – Брэнна шагнула в его объятия и крепко прижалась к нему.

 – И лучше нам этот день не тратить понапрасну.

 – А мы и не будем его тратить понапрасну. – Она подняла к нему лицо, потянулась губами к губам. – Будь моя воля – я бы предпочла, чтобы мы были обыкновенными людьми.

 Он выдавил из себя улыбку.

 – Быть обыкновенной – это не про тебя.

 – Просто женщиной, которая варит мыло и свечи и держит в деревне симпатичную лавчонку. А ты – просто мужчиной, у которого есть две конюшни и школа ловчих птиц. Если бы это было в моей власти… Однако…

 Он посмотрел на стойку, где были разложены ее ведовские книги и расставлены банки и склянки.

 – Будь мы обычными людьми, мы не могли бы сделать то, что должно быть сделано. Давай лучше опробуем твой заговор, не то ты опять скажешь, что кровь свернулась, а тебе нужна свежая.

 «Долг, – подумала она. – И предназначение. Ни тем ни другим пренебрегать нельзя».

 Она достала котел, развела тихий огонь.

 Долгий процесс требовал не только скрупулезной точности и упорства. Брэнна мысленно велела себе забыть предыдущие неудачные попытки и рассматривать нынешний опыт как первый. Токсичная смесь пузырились и дымила, а они с Фином держали руки над котлом, заставляя варево медленно-медленно перемешиваться.

 Когда дошло до заключительной стадии, Брэнна набрала полную грудь воздуха.

 – Гуще, гуще и черней яду сделаться велю, – монотонно забормотала она.

 Фин подхватил:

 – И чем гуще, тем верней демон встретит смерть свою.

 – Сила трех, соединись, – хором пробубнили они. – Воля трех, осуществись! Так велим. Да будет так!

 Брэнна почувствовала перемену, ощутила исходящую от нее и от Фина энергию, усилие воли. Они взялись за руки, объединяя эту силу и волю, давая им слиться и тем самым приумножиться.

 Она отсекла все остальное и сфокусировалась на одном этом слиянии, на их предназначении, и сердце в груди начало отбивать барабанный ритм, а тепло и запахи ее мастерской исчезли.

 Остался только свет, яркий, ослепительный, он поднимался в ней, растекался от нее во все стороны. И соединялся с тем, что поднималось и распространялось от него.

 Слияние, физическое, сокровенное, духовное, мощное, нарастающее подобно буре, пронзило ее, как оргазм.

 Голова ее запрокинулась. Она воздела руки – ладони вверх, пальцы широко расставлены. И заговорила не своим голосом:

 – Готово средство против тьмы. Закаленное на огне веры и света. На земле Священной Жертвы Смуглой Ведьмы трое, трое и еще трое восстанут вместе против зла, порожденного тьмой. Будет кровь, и будет смерть. – Она была в каком-то дурмане. – Взять коня, сокола, собаку и вызвать демона по имени. Позвонить в колокольчик, открыть книгу, зажечь свечу и назвать имя. Белым огнем, слепящим, ярким, объять его камень и запечатать врата. Будет кровь, и будет смерть. Будь то демон, смертный или маг – будет кровь, и будет смерть.

 Глаза ее, сделавшиеся совсем черными, закатились. Фин успел ее подхватить, не дав ей упасть. Брэнна просто обмякла и сложилась, как кукла-марионетка с обрезанными ниточками.

 В тот момент, когда он подхватил ее на руки, она прижала ладонь к его плечу.

 – Все в порядке. Просто голова закружилась.

 – Сядь! Сядь тут. – Фин опустил ее на диванчик у очага, зашел в кладовку и тщательно осмотрел там все, пока не нашел то, что искал.

 Он не стал возиться с плитой, а приготовил чай щелчком пальцев и добавил туда шесть капель эликсира и отнес ей.

 – Пей и не спорь! – приказал он. – Это твое же средство.

 – Понимаешь… Стою там, залитая всем этим светом и этой огромной энергией, а в котле наше зелье все перемешивается, густеет, булькает. Потом словно вижу себя со стороны, и тебя тоже, и отчетливо слышу слова, которые произношу, – а на самом деле рот у меня закрыт. У меня и раньше случались такие озарения, когда видишь то, что только еще должно произойти. У нас у всех они бывали. Но чтобы так мощно и так внезапно – никогда. Да в порядке я, говорю же тебе. Честное слово!

 Или почти в порядке, про себя уточнила Брэнна и выпила сдобренный бальзамом чай.

 – Просто когда видение ушло, было ощущение, что меня выжало как лимон. Но только на короткий миг.

 – У тебя глаза были чернее ночи, а голос раздавался, как в горах эхо.

 – Я была не я.

 – Это точно. Что на тебя нашло, Брэнна?

 – Сама не знаю. Но сила и свет этого видения поглотили меня без остатка. И еще, Фин, это было невыразимо прекрасно. Это то, что живет в нас, но многократно усиленное – будто разом зажглись тысяча солнц, вовне и внутри. Не знаю, как объяснить.

 Она выпила еще чаю и почувствовала, что приходит в себя.

 – Надо записать. Все, что я тебе рассказала. Жалко будет, если забуду.

 – Я не забуду, не волнуйся. Буду помнить каждое слово.

 Брэнна улыбнулась.

 – Все равно лучше записать. Средство мы сотворили – думаю, в этот момент все и сработало.

 – Зелье густое и черное, как деготь.

 – Надо запечатать текст финальными словами, поставить зелье в темное место, а над флаконом произнести формулу.

 – Я сделаю.

 – Нет-нет, варили же вдвоем, и думаю, это тоже имеет значение. Так что давай и все остальное сделаем вместе. Фин, я совершенно здорова, уверяю тебя!

 В подтверждение своих слов Брэнна отставила чай и поднялась.

 – Делать надо быстро. Не хочу, чтобы зелье свернулось и нам пришлось все начинать сначала.

 Фин внимательно вгляделся, желая убедиться, что с ней все в порядке.

 После того как они запечатали положенным текстом заклятие, Брэнна достала из шкафа под стойкой две приземистых бутыли, обе – из непрозрачного черного стекла.

 – Две?

 – Мы много сделали – я подумала, запас лишним не будет. Вдруг с одним флаконом что-то случится, до событий или во время, – тогда у нас будет второй.

 – Мудро и, как всегда, практично. Женщины всегда такие запасливые? – хмыкнул Фин для разрядки. Она, ответив ему беглой улыбкой, полезла за воронкой, но Фин покачал головой. – Не думаю, что в данном случае это верное решение. Я, конечно, отдаю должное твоему практицизму, но мне кажется, для такого случая надо прибегнуть к колдовству.

 – Пожалуй, ты прав. Тогда один флакон твой, другой – мой. Надо сделать быстро, сразу закрыть пробкой и опять-таки запечатать словами. – Она коснулась рукой одной бутыли. – Это тебе. – Затем второй. – А это мне. – И вместе с ним прошла к котлу. – Из котла прямо в бутыль, чтобы ни капли не осталось ни в воздухе, ни на полу.

 Она взяла Фина за руку, другую руку выставила вперед. Он сделал то же самое. Из котла взметнулись две тонких струи тягучей черной субстанции и, описав дугу, аккуратно скользнули каждая в свой флакон. Когда поток иссяк, они подняли в воздух наглухо притирающиеся затычки и направили их каждую в свое горлышко.

 – Прочь от света зелье это! Крепко закроем, лишь для дела откроем.

 Испытывая невероятное облегчение, Брэнна сотворила внутри котла белый огонь, дабы от смертоносного содержимого не осталось и следа.

 – Береженого бог бережет, – сказала она и пошла убрать флаконы подальше в шкаф, где у нее хранились склянки с использованными ингредиентами, а также яд, уже приготовленный для Кэвона. – Хотя нет. Лучше я этот котел уничтожу. Все равно он больше ни на что не годится. Жаль. Служил мне верой и правдой. – Потом она заговорила дверцу шкафа. – Теперь никто, кроме наших, его не откроет.

 Она прошла к другому шкафчику и достала бутылку светло-зеленого стекла в серебряной оплетке и два бокала.

 – А это что?

 – Это вино моего изготовления, я его держу для особых случаев – так… сама не знаю для каких. Кажется, сейчас именно такой. Мы сделали то, что должны, и скажу тебе честно, Фин, я не надеялась, что мы это сделаем, что у нас получится. Всякий раз, когда я была совершенно уверена, мы терпели неудачу. А сегодня? – Она разлила золотистое вино по бокалам и один протянула ему. – Сегодня мы не оплошали. Так что…

 Ему не требовались слова. Фин прикоснулся к ее бокалу своим.

 – Давай за сегодняшний день и выпьем. – Он глотнул, чуть наклонил голову. – Ну что… Тут, я вижу, еще один твой талант раскрылся. Вино великолепное! Легкое и в то же время выразительное. Со вкусом звезд.

 – Можешь считать, что я туда их бросила щепотку. Да, вкусно, – согласилась Брэнна. – Сегодня мы это заслужили. И, если мне не изменяет память, тебе еще положено печенье.

 – Ты обещала, – напомнил он. – Но мне теперь кажется, мы оба заслужили кое-что поинтереснее печенья. – Он обвил ее рукой за талию. – Держи вино крепче! – предупредил он, и они полетели.

 

 У Брэнны закружилась голова. От неожиданности и скорости, с какой все произошло. И еще она ощутила голод особого рода – из-за поцелуя, которым Фин наградил ее, поднимая в воздух.

 Она очутилась под ним на огромной кровати под прозрачным белым пологом и восторженно засмеялась.

 – Так вот что мы с тобой заслужили?

 – Более чем.

 – Я свое вино потеряла.

 – А вот и нет. – Она проследила за его жестом и увидела стол, на котором стояли оба бокала. И еще она увидела, что и стол, и кровать плавают в темно-синем море.

 – И кто из нас после этого прагматик? Но где мы? Господи, тепло-то как! Красотища!

 – Мы в южных морях, далеко-далеко ото всех. Здесь только мы, обнесены защитным кругом, так что невидимы даже для рыб.

 – В южных морях, на плавучей кровати. Да ты сумасшедший!

 – В том, что касается тебя, – да. Всего час или два с тобой, Брэнна, в нашем маленьком раю. Где мы в тепле и безопасности, а ты нагая. – Щелчком пальцев он это быстро реализовал. Она рассмеялась, а его руки уже скользнули вверх и задержались на ее груди. – Боже, как я это обожаю – когда ты голая и подо мной. То, что должны, мы сделали, – напомнил он. – А теперь возьмем то, чего хотим.

 Он приник к ней поцелуем, жарким, властным, разжигая в ней желание, как запаляют бикфордов шнур. Она ответила на поцелуй, но не покорно, а с тем же жаром и силой.

 В них все еще билась обоюдная магическая энергия, яркая, неукротимая, и каждый был открыт для этой силы. И открыт для другого.

 Стремительное скольжение его губ по ее коже сводило Брэнну с ума, пробуждало в ней бурю желаний. От торопливых движений ее собственных ищущих рук буря превратилась в ураган. Они кувыркались по кровати, которая качалась по волнам бескрайнего моря, а внутри у них вздымались волны желания и разбивались, только чтобы подняться вновь в нескончаемом прибое.

 Если в этом заключалось его безумие, она приняла его с готовностью и в ответ затопила его своим. Любовь, бескрайняя, беззаветная, охватила и поглотила ее. Здесь, вдали от всего мира, она могла отдаться ей и ни о чем не думать. Здесь, где было место лишь самому подлинному волшебству, она могла отдарить его своей любовью.

 Ее тело охватила дрожь, сердце затрепетало. Столько чувств и столько желаний! Из ее горла вырвался крик блаженства и разнесся далеко по синей глади и растаял в вечности.

 Обладать ею, всей целиком, там, где им никто не может помешать. Подарить ей сказку, которой она себя лишала, и знать, что она тянется, берет и принимает все, что он к ней испытывает и всегда будет испытывать. Одно это окрыляло его больше любой энергетики, больше любой магии, больше любой тайны.

 Слов не требовалось. Все, что она сейчас чувствовала, можно было прочесть в ее глазах. Все, что чувствовал он, как в зеркале отражалось в ней.

 Когда он вошел в нее, это была лавина блаженства, и любви, и желания. Когда же она сомкнулась вокруг него и крепко сжала, они стали единым целым.

 Вдвоем они мчались навстречу экстазу и подгоняли друг друга, в мире, который существовал лишь для них двоих, а под ними качалось темно-синее море. Она лежала в его объятиях, под усыпляющий тихий плеск бьющих о кровать волн, под теплыми лучами солнца, вдыхая запах моря. И упивалась этим ощущением кожи, прижатой к коже, горячей, липкой, и у нее, и у него.

 – Почему ты выбрал именно это место, а не какое-то другое? – спросила она.

 – Мне показалось, оно самое не похожее на все, что мы с тобой знаем и что у нас есть. Мы знаем холмы и луга, зеленые и влажные, это сидит в нас, и так будет всегда. А здесь? Где столько тепла и сини? Я подумал, девушке, что так редко делает себе подарки, немного сказки не повредит. Видит бог, Брэнна, зима нам выпала холодная и нелегкая.

 – Да. Но на ее исходе нас ждет не просто весна. Нас ждет исполненный долг, и свет, и свобода, которую он дает. И знаешь… Когда дело будет сделано…

 Он приподнял голову и заглянул ей в глаза.

 – Говори.

 – Пожалуйста, опять перенеси меня сюда, ради нас обоих. Когда мы сделаем то, что должны. И прежде чем ты уедешь. Куда бы то ни было. Верни меня сюда.

 – Хорошо. А теперь ты, наверное, хочешь домой?

 – Нет. Нет, давай побудем еще немного. – Брэнна пошевелилась, села и протянула руку за вином. – Сейчас мы допьем свое вино и будем нежиться на солнышке, наслаждаться теплым морем. Давай немного продлим эту сказку! Потому что, когда вернемся, ни времени, ни такой возможности у нас уже не будет.

 Положив голову ему на плечо, она пила свое звездное вино и любовалась бескрайним морем, уходящим далеко, до самого горизонта.