• Кузены О'Двайер, #3

16

 Прошла без малого неделя, прежде чем Брэнна окончательно удовлетворилась результатом подготовки, а ведь все эти драгоценные дни и часы она могла посвятить усовершенствованию ядовитого зелья. И все же она не считала, что потратила время зря.

 На осуществление задуманной операции времени будет в обрез, причем в какие-то моменты группа окажется разобщена, вот почему каждый этап необходимо было продумать самым доскональным образом.

 Начать решили во второй половине дня. Таким образом можно было не нарушать привычного хода вещей, и в то же время в их распоряжении оставался целый час светового дня.

 У себя в мастерской Брэнна бережно уложила в мешочек подобранный ею и заряженный магический кристалл.

 – Старайся положить его где-то повыше, лицевой стороной к алтарю, тогда он будет показывать все, что происходит внизу, – наставляла она Фина. – Двигаться туда и обратно ты должен максимально быстро.

 – Ты это уже говорила.

 – Повторить не мешает. У тебя будет искушение задержаться – на твоем месте у меня бы оно точно было, – посмотреть, что еще там можно найти полезного, что разузнать. Но помни: чем дольше ты там пробудешь, в его жилище, в его времени, тем больше вероятность, что ты оставишь после себя какие-то следы или что он тебя учует.

 Она сунула мешочек с кристаллом в кожаную сумку и протянула Фину какой-то пузырек.

 – Если что-то пойдет не так, если он вернется раньше, чем ты закончишь, это на несколько минут его нейтрализует – тебе хватит, чтобы вернуться ко мне, к Айоне с Бойлом, в наше время. Но это только на самый крайний случай!

 Пузырек она убрала в отдельный мешочек и тоже положила в сумку. Посмотрела на нее, словно жалея, что без предстоящей рискованной операции никак не обойтись.

 – Не нужно пока рисковать всем и всеми, – произнесла она.

 – Поскольку ты – в числе этих «всех», можешь быть уверена, что не буду.

 – Ни к чему из принадлежащего ему не прикасайся. И не надо…

 – Брэнна. – Он сжал ее лицо ладонями, повернул к себе и посмотрел ей в глаза. – Мы с тобой уже обо всем поговорили.

 – Конечно. Ты прав. И тебе пора. – Она протянула ему сумку, прошла за курткой. – Айона с Бойлом будут с минуты на минуту.

 Они помолчали.

 – По правде говоря, мне все же не по себе. – Она не знала, поможет ли такое ее признание, но твердо знала, что притворяться глупо, если не сказать опасно. – Чем ближе мы к завершению – а я верю, что мы с ним покончим, – тем сильнее у меня в душе разлад. Не то чтобы я все время боролась с сомнениями – тут что-то другое. Сама никак не разберусь, что у меня внутри творится, и от этого чувствую себя не в своей тарелке.

 – Насчет сегодняшнего расслабься. Хотя бы на этот счет не беспокойся.

 Она могла лишь постараться, тем более что места сомнениям не оставалось, да и тянуть было некуда, поскольку Айона с Бойлом уже были здесь.

 Брэнна взяла короткий меч и прикрепила ножны к поясу.

 – Лучше быть во всеоружии, – лаконично бросила она.

 Вошли Айона с Бойлом.

 – Коннор с Мирой в пути.

 – Тогда нам тоже пора. – Брэнна ухватила за руки Фина и Бойла, за другую руку Бойла ухватила Айона, и они полетели.

 Сквозь стужу и сырость, ветер и лес, на тот берег реки, затем к озеру, где у них за спиной во всем своем величии вырос замок Эшфорд.

 Они мягко опустились среди деревьев, в незнакомом Брэнне месте.

 – Здесь?

 – Отсюда я его потерял. Как-никак со времен Мидора и его пещеры несколько веков прошло, – напомнил Фин. – Многое изменилось – дома, дороги… Но думаю, как и в случае с хижиной Сорки, место, где возник Кэвон, в той или иной форме сохранилось.

 – Тишина-то какая! – Бойл внимательно оглядывал местность. – Гнетущая тишина.

 Фин кивнул, у него ощущение было такое же.

 – Мы, ирландцы, народ суеверный и умеем понастроить жилья вокруг заколдованной горы, не потревожив ее, не стронув ни камешка. И держаться подальше от того места, где по сей день таится тьма.

 Он обернулся к Бойлу:

 – Мы договорились держаться вместе, но если разделиться, можно будет охватить бо́льшую территорию.

 – Останемся вместе! – мгновенно отреагировала Брэнна, будто ждала, что он это предложит. – Что, если тьма до сих пор таится? – Она вынула жезл с наконечником из прозрачного горного хрусталя. – Тогда ее отыщет свет.

 – Что-то не припомню, чтобы это входило в наш план.

 – Лучше быть во всеоружии, – повторила она свои слова и направила жезл к небу, пока хрустальный кончик не замерцал ярким светом. Она вгляделась в кружащего над ними Мерлина.

 – Его логово будет как раз посередине между моим жезлом и твоей птицей. Жезл отклоняется к северу.

 – Значит, на север и двинем. – Бойл снова взял Айону за руку, и все вчетвером устремились туда, куда указывал жезл.

 

 По другую сторону реки Коннор с Мирой шли по лесу. Он связался с Ройбирдом, летевшим кронами деревьев, и с Мерлином, который следил за продвижением остальных участников операции в другом лесу.

 – Как я рад, что у нас наконец выдалось время поохотиться вместе! В прошлый раз был всего час, да и то очень давно.

 – Мне надо больше практиковаться, – беспечно отозвалась Мира, хотя в горле у нее все пересохло. – Чтобы быть готовой, когда запустим комбинированные прогулки.

 – Тогда надо было поехать верхом.

 – И так неплохо. – Она подняла руку в перчатке и с удовольствием следила, как к ней слетает Ройбирд, однако соколиная охота сейчас служила ей лишь уловкой.

 – А ты не хотела бы иметь свою птицу? – спросил Коннор.

 Она изумленно повернулась.

 – Вот уж о чем не думала…

 – Надо тебе завести свою. Самочку, если найдешь такую, которая будет с тобой разговаривать. И тогда мы твою и мою птицу спарим.

 От этих слов Мира заулыбалась, предложение показалось заманчивым. А что? Нормальная идея.

 – Мне еще не доводилось самостоятельно ухаживать за птицей.

 – Я тебе помогу, да ты и сама справишься. Ты же мне сколько раз помогала с Мерлином, пока Фин по миру кочевал? Вот дом будем строить – и для птиц место предусмотрим. Если ты, конечно, не раздумала насчет дома.

 – Об этом я тоже еще толком не думала. Я и свадьбой-то никак не займусь. – Она пустила Ройбирда в небо. – Да еще о Кэвоне думать надо…

 – Сегодня мы о нем думать не будем, – объявил Коннор, при том что все мысли у обоих были заняты только колдуном. – Сегодня мы следуем за Ройбирдом, куда он – туда и мы. Ты бы спела, Мира, а? Что-нибудь радостное, чтобы Ройбирд еще выше взмыл.

 – Радостное, говоришь? – Она взяла его руку и стала ею размахивать в такт ходьбе. Шутливо, да, но она испытывала потребность в этом тесном физическом действии, поскольку оба знали: на музыку может прийти Кэвон.

 На то и был расчет.

 Она решила спеть что-то народное. О! «Разбойник»! Как раз то, что надо. Веселая, и куплетов много – пока все споешь, глядишь, Кэвон и подтянется. Если сложится.

 Коннор подхватил припев, и Мира засмеялась. В любой другой день она была бы счастлива вот так прогуляться вдвоем, с пернатым хищником высоко в небе, с песней, по живописному лесу, где в весенних проталинах земля мягкая-мягкая, а в тенистых местах, куда не достает солнце, еще лежат островки снега.

 По тому, как он сжал ей руку, Мира поняла, что план сработал. Настало время им исполнить свою роль.

 Голос ее не дрогнул ни тогда, когда она увидала стелющиеся по земле первые клочья тумана, ни тогда, когда Ройбирд опустился на ветку неподалеку – златокрылый воин, изготовившийся к обороне.

 – Я могу заставить тебя умолкнуть одной силой мысли.

 Из тумана возник Кэвон. Мира перестала петь и выхватила меч, но колдун лишь заулыбался.

 – Видишь – ты и замолчала. А ты, ведьмак, ставишь под угрозу свою даму, когда вот так разгуливаешь с ней по лесу без своей сестрицы. Уж она-то вас бы защитила!

 – Защитить свою даму я и сам сумею, если потребуется. Но мне кажется, ты уже знаешь, что она и сама прекрасно за себя постоит. Однако… – Коннор провел пальцем по клинку, отчего меч стал светиться, – немного моей даме поможем.

 – Что ты за мужик, что ставишь женщину впереди себя?

 – Не впереди, а рядом, – поправил Коннор, выхватил свой меч и воспламенил его.

 – И оставляешь незащищенной, – гнул свое Кэвон, метнув в Миру черную молнию.

 Коннор мгновенно вызвал порыв ветра, который направил молнию в землю.

 – Незащищенной? Никогда!

 

 На той стороне реки события развивались следующим образом.

 Колдовской жезл в руках Брэнны теперь мерцал все чаще.

 – Уже близко.

 – Вон там. – Фин указал на густые заросли увенчанного толстыми черными шипами кустарника и вьющиеся плети лиан с красными ягодами – как застывшими каплями крови. – Там, в глубине, и есть пещера Мидора. Я чувствую, как меня тянет. Так же явственно, как чувствовал ожог, когда Кэвон оказался по нашу сторону реки. Путь свободен.

 – Что-то не похоже, что свободен, – заметила Айона. – Без риска для жизни туда не пройти. – Она на пробу постучала плоской стороной клинка о шип, прислушалась к металлическому звуку удара стали о сталь и покачала головой. – Верная смерть!

 – Я через эти заросли не пойду, а перенесусь в другое время. Впрочем, когда все будет позади, мы непременно сюда вернемся, уже в полном составе, и сожжем эти колючие плети, а потом очистим землю солью и освятим.

 – Постой! – Брэнна взяла его за руку. – Коннор мне еще не сообщил, заглотнул ли Кэвон приманку.

 – Он мне сообщил. Он уже рядом с ними, и чем быстрее я войду и выйду, тем меньше Коннору с Мирой придется его удерживать. Пора, Брэнна. Быстрей!

 Цепенея от ужаса, она очертила круг и, смирившись с неизбежным, выпустила его руку.

 – Здесь, где царит и смерть, и мрак, – хором нараспев повторяли они, – мы шлем того, на ком есть знак, через пространство и года. Несите вы его туда, о силы света и добра! Свершится наша воля пусть, его мы отправляем в путь. Пусть свет троих к нему пробьется, и он назад сюда вернется!

 – Возвращайся ко мне, – тихо добавила Брэнна, хотя эти слова были уже не из заклинания.

 Фин не сводил с нее глаз.

 – Как скажешь. Да сбудется воля твоя!

 Вызванный им туман закружился, и Фин исчез.

 

 – Это недолго. – Стараясь утешить сестру, Айона обняла ее за плечи.

 – Какой мрак! И холод. А он совсем один!

 – Нет, не один! – Бойл взял ее за руку и крепко сжал. – Мы рядом. Мы с ним.

 Но в этом холоде и в этом мраке Фин и вправду был один. Энергия здесь была настолько плотная, что он не чувствовал ничего, что творилось за пределами этой пещеры. На земле, там, где Кэвон держал в оковах, а потом убил свою мать, засохла кровь.

 Он с ужасом рассматривал сосуды, в которых плавали куски тела женщины, что произвела колдуна на свет, – их Кэвон хранил для нужд своей черной магии.

 Казалось, знакомый Фину мир, тот мир, в котором он жил, остался не на расстоянии нескольких веков, а вовсе никогда не существовал. Высвободив демона, придав ему облик и способность к передвижению, Кэвон превратил пещеру в собственную преисподнюю, где горели на его леденящем огне обреченные.

 Пахло серой и кровью – застарелой и совсем свежей. Его непреодолимо потянуло к алтарю, где под знаком из скрещенных, пожелтелых от времени костей стоял кубок. Ему захотелось испить, но он устоял.

 Испить.

 В этом волнообразно колеблющемся, как морская гладь, ледяном воздухе изо рта Фина при каждом выдохе вырывался пар. И, несмотря на это, он весь взмок от пота.

 Зловонные капли собирались на стенах и ритмично падали на пол. Этот равномерный звук будил что-то неизведанное у него в жилах.

 Дрожащей рукой Фин полез в сумку, открыл чехол и достал кристалл.

 На какой-то миг рядом с ним словно оказалась Брэнна – воплощение теплоты и силы, напоенная таким сиянием, что ему удалось умерить свой пульс и унять дрожь в руках. Окутанный облаком тумана, он поднялся и скользнул вверх по мокрой стене пещеры. На камне были высечены какие-то символы, он узнал древнеирландский алфавит огам, хотя прочесть ничего не удалось.

 Фин засунул кристалл в небольшую расщелину, идущую по краю каменистого выступа. Только бы произнесенное Брэнной заклятие не подвело, только бы его могущества хватило, чтобы сделать кристалл невидимым для столь сгущенного зла!

 Какой глубокой и чарующей была эта тьма, какие дивные в ней пели голоса! И одновременно в ней жили вопли и стенания несчастных, обреченных пролить жертвенную кровь. Мольбы о пощаде, которым не суждено сбыться.

 Да и зачем являть милость каким-то ничтожествам? Их плач, вопли страждущих – вот подлинная музыка, приглашение к танцу, призыв к насыщению.

 Тьму надо питать. Лелеять. Почитать.

 Тьма вознаградит. Навечно.

 Фин повернулся к алтарю и сделал шаг. И еще один.

 

 – Что-то долго. – Брэнна обхватила себя руками, силясь побороть лютый, пробирающий до костей холод, причиной которого на самом деле был страх. – Уже темнеет. Он там уже больше получаса, это слишком долго.

 – А Коннор? – спросила Айона. – Он же…

 – Я знаю, знаю. Они с Мирой не смогут столько времени отвлекать Кэвона. Отправляйтесь к Коннору. Вы с Бойлом идите к Коннору с Мирой, помогите им. А я буду пробиваться к Фину. Что-то не так, что-то произошло. С того момента как он прошел, мне ни разу не удалось к нему пробиться – ни мысленно, ни в ощущениях.

 – Только в пещеру не заходи. Брэнна! В пещеру ты не пойдешь! – Бойл взял ее за плечи и легонько встряхнул. – Мы должны верить, что Фин вернется, а тобой мы рисковать не можем. Без тебя все прямо тут и закончится, причем не для Кэвона.

 – Фина может подвести его происхождение, зов крови, как бы сильно он ему ни сопротивлялся. А я могу его вытащить. И надо успеть это сделать. О боже, Кэвон! Он возвращается! Фин…

 – А мы вдвоем сможем его вытащить? – Айона схватила Брэнну за руку. – Мы должны попытаться!

 – Если бы мы все разом… Тогда, возможно, и получилось бы… Ну, слава богу!

 Фин, окутанный редеющим и блекнущим туманом, рухнул на колени у ее ног, и Брэнна рывком нагнулась к нему.

 – Он идет, – выдавил Фин. – Дело сделано, но он возвращается. Надо уходить! Скорее! Кто-нибудь мне поможет?

 – Мы тебя подхватим. – Брэнна обвила его руками, переглянулась с Айоной и Бойлом, кивнула. – Мы тебя перенесем, – повторила она и обхватила его еще крепче. Они полетели.

 Его кожа была холоднее льда, и, неся его над верхушками деревьев, над озером и над залитым огнями замком, она все силилась его согреть, но тщетно.

 Они влетели прямо в дом, она развела огонь до гула в трубе и только после этого рухнула перед ним на колени.

 – Смотри на меня, Фин, я должна видеть твои глаза.

 На мертвенно-бледном лице глаза его горели огнем, но это были его глаза, глаза Фина, и ничьи больше.

 – Я с собой ничего не унес, – еле слышно проговорил он. – И не наследил. Только твой кристалл оставил.

 – Виски! – крикнула она, но Бойл уже подоспел и вложил Фину в руки стакан.

 – Такое ощущение, словно прошагал сотню километров по Арктике без единого привала. – Фин залпом осушил стакан и безвольно запрокинул голову. Вошли Коннор с Мирой.

 – Цел? – с порога выдохнул Коннор.

 – Цел, только чуть не загнулся – закоченел и измучен. А вы?

 – Несколько поверхностных ожогов, сейчас я ими займусь.

 – Мои Коннор уже залечил, – уточнила Мира и придвинулась к Фину. – Раскудахтался надо мной, как квочка. Фин, чем тебе помочь?

 – Да я в порядке.

 – А по тебе не скажешь. Брэнна, может, какое-нибудь снадобье принести?

 – Никакого снадобья мне не потребуется. Виски – как раз то, что надо. Ты, кстати, сама-то что раскудахталась?

 Мира опустилась в кресло.

 – Рядом с тобой сейчас даже призрак будет выглядеть как после десяти дней в тропиках.

 Понемногу отогреваясь, а это было болезненно, Фин улыбнулся.

 – Ты тоже румянцем не блещешь.

 – Он все кидался на нее и кидался, – сказал Коннор и, к изумлению Миры, поднял ее на руки, такую видную барышню, сел на ее стул, а Миру усадил к себе на колени. – Он бы предпочел атаковать меня, но ему пришла охота порисоваться. Ему потребовалась Мира, захотелось сделать ей больно, вот он и колотился о ее защиту в поисках малейшего зазора. Поначалу мы хотели подержать его еще, дать вам побольше времени, но все и так затянулось дольше, чем мы рассчитывали, и вопрос уже встал так: или биться всерьез, или отступать.

 – Коннор вызвал смерч. – Мира покрутила пальцем в воздухе. – Небольшой по вашим меркам, но эффектный. Потом превратил его в огненный столб. Тут-то Кэвон и удрал восвояси.

 – Дольше отвлекать его мы были не в силах, – подытожил Коннор.

 – Вы и так долго продержались, – успокоила его Брэнна. – Давайте-ка мы все выпьем виски, – решила она. – Коннор, дай взгляну на твои ожоги, я их мигом залечу!

 – Я сделаю. – Айона насильно усадила Брэнну назад. – А ты оставайся с Фином.

 – Я здоров! – возмутился тот. – Вся беда в холоде, в этом все дело. Такой пронизывающий, обжигающий – как будто жизнь из тебя вымораживает. Лишает воли. Сильнее, чем в прошлый раз! – Он повернулся к Брэнне: – Мы с тобой такого не видели и не чувствовали.

 Она села на пол.

 – Рассказывай.

 – Было темнее, намного темнее, чем тогда, когда мы с тобой были там во сне. И холоднее. А воздух – гуще. Такой густой, что трудно дышать. На огне стоял котел, и пахло серой. И голоса. Пение. Слов я не разобрал, но расслышал достаточно, чтобы уловить, что поют на латыни, а временами на древнеирландском. Так же – и вопли и мольбы о пощаде, которые доносились вместе с пением. Крики обреченных на заклание. И все это – как эхо, издалека. Однако запах крови я ощущал отчетливо.

 Он глотнул виски, собрался с мыслями.

 – И меня туда потянуло. Эта тяга шла изнутри. Какая-то потребность, более сильная, чем раньше… Так и разрывало на части! Я выложил кристалл, нашел там углубление в камнях, высоко на стене напротив алтаря.

 Теперь он вертел стакан в руках и вглядывался в глубину янтарной жидкости, как будто в ней отражалось все произошедшее.

 – Когда я расстался с кристаллом, эта тяга усилилась. И значительно. Можно сказать, соблазн стал неодолимым. На алтаре стоял кубок, а в нем – кровь. И мне захотелось ее отведать. Так и тянуло выпить. Кровь невинных, это я по запаху понял. Безвинная кровь, и испей я ее – я тут же превратился бы в того, кем было написано на роду. Почему я этому воспротивился? Ведь мне хотелось этого – воплотить предначертанное, обрести свою славу! И я шагнул к алтарю, потом еще ближе. Теперь песнопения заполнили всю пещеру, а крики истязуемых звучали для меня почти музыкой. Я потянулся за кубком. Я уже протянул к нему руку, осталось только взять. Просто взять и выпить.

 Фин, помолчав, залпом опрокинул в себя виски.

 – И сквозь все эти вопли и это пение, сквозь колебания этого плотного воздуха я услышал твой голос. – Он посмотрел на Брэнну. – Я услышал тебя. Ты сказала: «Возвращайся ко мне!» – и это было то, чего душа моя жаждала сильнее всего остального. В чем она нуждалась больше всего, больше, чем в той крови, которую я уже ощущал на вкус. Тогда я шагнул назад, а воздух… Воздух сделался еще холоднее и сгустился так, что у меня легкие будто забились мокрыми тряпками. Голова кружилась, меня мутило и трясло.

 Он отставил стакан.

 – Надо, чтобы вы это знали. Знали все. Знали, насколько далеко я зашел. Я был на волосок от того, чтобы переметнуться. И если бы это произошло, мы бы с вами вот так сейчас не сидели…

 – Но ты же не взял кубок! – подала голос Айона. – Ты вернулся.

 – Но что-то внутри меня отчаянно жаждало этой крови…

 – И все равно ты к ней не прикоснулся! – настойчиво возразил ему Коннор. – И теперь сидишь у камина и попиваешь виски.

 – Да я был в шаге от предательства!

 – Чушь собачья! – оборвала его Брэнна и решительно поднялась. – Ерунда это все, Финбар. И нечего уверять, будто ты вернулся ради меня. Ты вернулся не ради меня одной, но и ради любого из нас. Ты вернулся ради себя. Из уважения, какое ты испытываешь к своему дару, к своему естеству, из неприятия всего, что воплощает собой Кэвон. Так что не городи чепухи! Я вначале не позволяла себе доверять тебе, но ты из раза в раз доказывал, что я заблуждаюсь. И я не потерплю, чтобы не верил самому себе! – Она помолчала. – Пойду подогрею жаркое. Все голодные.

 Брэнна вышла, Мира покивала головой и тоже встала.

 – Все сказано яснее некуда, нечего и добавить! Айона, пойдем поможем Брэнне.

 После ухода девушек Бойл сходил за виски и налил Фину еще.

 – Если собрался себя жалеть, лучше делать это в подпитии.

 – Да кто тебе сказал, что я себя жалею? Ты не слышал, о чем я говорил?

 – Слышал, – вальяжно протянул Коннор. – Мы все слышали. – Он вытянул ноги и развалился в кресле, тоже со стаканом виски в руке. – Мы слышали, что ты выдержал бой, и с внутренними врагами, и с внешними, и одержал победу. Так что будь здоров. Я тебе скажу еще кое-что, что я знаю так же точно, как и то, что меня зовут Коннор О’Дуайер: ты бы скорее перерезал себе горло, чем причинил вред Брэнне. Или любому из нас. Так что допивай, братишка, свое виски, и хорош дурака валять!

 – «Дурака валять», – проворчал Фин и разом шарахнул в глотку стакан.

 Хорошо зная Фина, Коннор и Бойл оставили его наедине с его мыслями.

 

 Фин дождался, пока все собрались в кухне и расселись, но сам остался стоять.

 – Я вам очень признателен, – торжественно начал он. Прозвучало почти как вступление к проповеди.

 – Помолчи, черт бы тебя побрал, и сядь лучше поешь, – зычно выкликнул со своего места Бойл.

 – Это ты помолчи! Я вам благодарен и имею право об этом сказать.

 – Мы все поняли и приняли к сведению. Что еще? – обыденным тоном бросила Брэнна и положила ему жаркого. – На-ка вот… Умолкни, черт побери, и ешь!

 Фин полоснул по ней взглядом и, махнув рукой, снял пробу с наваристого жаркого из говядины с перловкой, ощутил, как горячая еда проходит к закоченелому желудку и по животу растекается тепло…

 – А что тут, кроме мяса-то? Перловка, картошка?.. Что-то еще… – легко переключился он.

 Брэнна одобрительно усмехнулась.

 – Вот так-то лучше.

 – Очень вкусно! – Коннор подцепил себе добавки. – Объедение! Так что, Фин, у тебя есть еще одна причина помолчать. Работай челюстями. Полезнее для здоровья.

 – Ну и прекрасно. – Фин протянул руку к хлебнице. – Тогда вы не услышите остального…

 – А что – остальное? – встрепенулась Айона.

 Фин с загадочным видом не спешил раскрыть рот. Потом лениво сказал:

 – Что вы на меня вытаращились? Я умолк, как мне и было рекомендовано.

 – А я тебе ничего такого не говорила, – сладко заулыбалась Мира. – И мне очень интересно, так что можешь рассказывать мне.

 – Ладно. Раз тебе интересно. Исключительно для тебя. Так вот, Мира, – он потянул паузу, дожевывая кусок мяса, и ровным голосом доложил: – Скажу, что там на стенах были письмена. Старинные. Огамом[15].

 – Огамом? – живо уточнил Коннор. – Ты уверен?

 Чувствуя, что еда возвращает ему силы, Фин в две секунды умял еще полтарелки.

 – Мы с Мирой разговариваем.

 – Да хватит тебе! – со смешком пробурчал Бойл и потянулся за хлебом. – Значит, огамом. И что же написано там огамом?

 Фин смерил его долгим надменным взглядом. Вздохнул.

 – Таланты мои бесчисленны, – он снова слегка попозировал, – но не простираются столь далеко, чтобы читать огам. Но сам факт надписей на стенах говорит о том, что в пещере кто-то бывал задолго до Кэвона. Надписи высоко, с магическими знаками – так что пещерой пользовались в темных целях.

 – Есть места, которые служат средоточием тьмы. Или света, – заметила Брэнна.

 – Там я чувствовал только тьму. Это будто… его источник. Тени там движутся как живые. И на алтаре, когда я подошел близко, я увидел рядом с кубком кости на блюде. Еще там были три черных свечи. И книга в кожаном переплете. А на переплете тиснение – вот этот знак. – Он коснулся своего плеча, совсем уже не рисуясь. – Этот самый знак.

 – Значит, этот знак появился задолго до того, как Тейган камнем ранила Кэвона и оставила ему шрам. И до того, как его прокляла Сорка. – Айона взглянула на всех вопросительно. – На нем знак его демона? Или подтверждение его собственных заслуг перед силами зла? Прости, – поспешила добавить она, повернувшись к Фину.

 – Ничего страшного. – Фин снова взялся за ложку. – Рядом с книгой лежал колокольчик, опять-таки серебряный, с рукояткой в виде вставшего на задние лапы волка.

 – Колокольчик, книга, свечи, кости и кровь. Изображение знака Кэвона и изображение волка. – Брэнна задумалась. – Значит, у него уже тогда были эти предметы. Символизирующие то, чем он стал. Старые они?

 – Очень старые, за исключением свечей. А свечи… Они были сварены из человечьего жира, смешанного с кровью.

 – Фу, гадость какая! – поморщилась Мира.

 – Его инструменты, – рассуждала Брэнна, – по-видимому, передавались от отца к сыну. Или от матери к сыну или дочке. Так они перешли к нему и стали служить интересам тьмы. Хотя мы не знаем, возможно, и его родитель этим баловался… Как не знаем и того, почему он выбрал себе именно эту пещеру.

 – А может, он был там каким-нибудь стражником, – предположила Мира. – Кем-то, кто был наделен властью и охранял демона – или как его там… держал его взаперти….

 – Логично, – согласилась с ней Брэнна. – Неважно, был Кэвон порождением света или же тьмы, а может, чего-то промежуточного. Мы знаем, что выбор он сделал сам.

 – Есть еще кое-что, – сказал Фин. – В пещере стоит восковая фигура женщины, руки и ноги связаны черной материей, в коленопреклоненной позе – как будто молится.

 – Сорка. – Брэнна покачала головой. – Его одержимость ею началась очень давно. Но ему так и не удалось ни связать ее, ни поставить на колени.

 – Почти восемьсот лет – немалый срок для одержимости. Как и для смертельной обиды, – заметила Айона. – Как видим, это его безумие началось много веков назад.

 – Соглашусь.

 – И еще, – продолжал Фин, – у этой фигуры была кровь на животе и между ног.

 Брэнна медленно отложила ложку.

 – Она потеряла дитя – как раз в начале той зимы. У нее был выкидыш, от которого она так и не оправилась. Развилась какая-то страшная болезнь, исцелиться от которой она не сумела. Раздирающие боли в животе.

 – Он убил ее ребенка? – Казалось бы, прошло много веков, но Айона все равно не могла сдержать слез. – У нее во чреве? А он мог это сделать?

 – Этого я не знаю. – Потрясенная не меньше, Брэнна поднялась, налила себе вина и принесла бутылку на стол. – Возможно, она не была к этому готова, не приняла должных мер предосторожности? Если он нашел способ… У нее на попечении трое детей, а муж – далеко, ушел воевать с мужчинами своего клана. И за ней охотится Кэвон. Возможно, она невольно открыла ему какое-то свое уязвимое место, в какой-то момент потеряла бдительность…

 – Но мы не потеряем. – Фин тронул ее за руку. – И мы ничего ему не откроем. Ничего не дадим. А заберем все. Теперь он и за это должен ответить.

 – Она горевала. Когда читаешь в ее книге об этой утрате, то так и слышатся рыдания. Да, – тихо проговорила Брэнна. – Он должен за это ответить. И за все остальное.