- Кузены О'Двайер, #3
18
Когда им вновь удалось собраться вшестером, Брэнна приготовила небольшой праздничный ужин – каре ягненка, жареную мускатную тыкву и горох с маслом и мятой.
– Не ожидал, что такую возню затеешь, – проворчал Коннор, которому было поручено нарезать баранину на отдельные отбивные. – Да я что… я не жалуюсь.
– Мы почти целую неделю не собирались вот так, все вместе, – заметила Брэнна. – Нет, конечно, мы разговаривали урывками, и мы все знаем, что сделано и на какой мы находимся стадии. Зелье созревает как надо, я только сегодня проверяла. – Она взяла себе порцию тыквы и передала блюдо дальше. – Мы с Коннором сделали второй флакон яда для Кэвона, и теперь, как и с демоном, у нас есть запас на случай непредвиденных обстоятельств.
– Даже думать не хочу ни о каких таких обстоятельствах! – Мира передала Бойлу горох. – Уже почти год как этот негодяй не дает нам покоя, а вам троим, насколько я знаю, и того дольше, но весь этот год он практически задирает нас и нападает беспрерывно. Бог любит троицу, так, кажется? У вас, колдунов, это тоже вроде магическое число. Я на это надеюсь. Вспоминаю всякий раз, как с ним сталкиваюсь, на маршруте с группой.
– И сегодня видела? – вскинулась Брэнна.
– И сегодня, и каждый божий день. Затаится в лесу, а то и вовсе движется параллельным курсом. И с каждым разом все ближе к нашей тропе. До такой степени, что Ройбирду уже дважды приходилось его отгонять. Какого черта?
– Он это делает, чтобы вывести нас из равновесия, – заметил Бойл. – А мы поддаваться не будем.
– Правильно! – Коннор подал на стол отбивные и парочку положил себе. – Он с каждым днем все сильнее. Или наглее. А скорее и то и другое вместе. Я видел, как он крадется, когда мы с ястребами гуляли. А сегодня Брайан сказал, что волк на его глазах пересек тропу.
– И миссис Бейкер его тоже видела, – добавила Брэнна.
– Вот именно. Ну, Брайана-то я убедил, что это была бродячая собака, он у нас доверчивый, любой порыв ветра готов трактовать как признак конца света, если кто-то скажет. Но меня беспокоит, что Кэвон стал показываться посторонним.
– Надеюсь, он никому не причинит зла? – заволновалась Айона. – Мы не можем допустить, чтобы пострадал ни в чем не повинный человек.
– На это он способен. – Фин сохранял спокойствие. – Скорее он, конечно, прибережет силы для нас, но и другим напакостить ему ничто не мешает. В такое искушение его может ввести кто-то, наделенный магической силой, это же для него подпитка.
– Или какая-нибудь женщина. – Бойл выдержал паузу, никто не возразил, и он продолжил: – Мы же знаем, у него такие потребности есть. Меня волнует, способен ли он выкрасть для себя женщину, и если мы считаем, что да, то как это можно предотвратить?
– Можно развернуть нашу защиту, распространить ее действие вширь, – предложила Брэнна. – Если он вздумает утолить свой голод, то станет гоняться за молодыми и красивыми. Уязвимыми. – Она вздохнула. – Сделаем что в наших силах.
– Я бы на его месте действовал иначе. – Фин аккуратно срезал мясо с косточки. – Он умеет перемещаться во времени, может переноситься куда хочет и когда хочет. Зачем ему привлекать лишнее внимание к тому, где он находится и что он здесь затевает? На его месте я бы отправился в прошлое, лет на сто назад, забрал там что мне надо, а здесь шума не наводил.
– Выходит, мы тут бессильны, мы не можем помочь его потенциальным жертвам, – жуя, проговорила Айона.
– Мы его уничтожим, – напомнила ей Брэнна. – И это главное, что может и должно быть сделано.
– Но до годовщины смерти Сорки еще целый месяц!
– Он уже восемьсот лет творит свои бесчинства. – Бойл положил руку на руку Айоны. – А мы можем действовать только сейчас.
– Да я понимаю. Понимаю, и все равно меня бесит, что наши возможности так непростительно малы. Здесь у нас такая энергетика, а мы бессильны остановить его злодеяния!
– Я каждое утро смотрюсь в магический кристалл, – сказала Брэнна. – И каждый вечер. Иногда и днем тоже. Я видела, что он работает, и видела некоторые его заклятия. В них всегда присутствует кровь, но еще ни разу не было, чтобы он затащил в пещеру обычного человека или колдуна. И не было ничего, что могло бы оказаться для нас полезным.
– Иными словами, пока мы больше ничего сделать не можем. – Коннор обвел друзей взглядом. – Но это – до поры до времени. Остался месяц, и на первый взгляд еще ждать и ждать, а на самом деле нам еще многое надо успеть, пока время позволяет. Нам еще нужно зелье и заклятие, чтобы уничтожить камень. С участием света, как было у Брэнны в том пророчестве.
– У меня есть хороший рецепт, – успокоила всех Брэнна. – Надо только, чтобы вы с Айоной со мной поработали. Это должны сделать мы трое, – пояснила она для всех.
– Значит, сделаем, – мгновенно откликнулся Коннор. – Но у нас до сих пор нет имени, а без него мы ничего закончить не сможем, невзирая ни на какой яд и свет.
– Надо выманить волка, – предложила Брэнна. – Лично мне – и думаю, Фину тоже – времени хватит, чтобы проникнуть в его сознание и узнать это имя.
– Но мы не знаем, есть ли в его сознании имя демона, когда он принимает волчье обличье, – заметил Фин. – Зато еще можно использовать такую вещь, как сон. Кэвон ведь тоже спит, не может же он без сна обходиться…
– Думаешь проникнуть в его сон? – Коннор с сомнением покачал головой. – Риск слишком велик, Фин. И для тебя – больше, чем для любого из нас.
– Если бы Брэнна посмотрела в кристалл и сказала, что он уснул, я бы мог проникнуть в его сон, а вы все будете наготове, чтобы меня вытащить.
– Я в этом участвовать не стану. Ни за что! – заявила Брэнна, когда Фин повернулся к ней за ответом. – Мы не можем – и я не стану! – рисковать тобой и рисковать всем. У нас еще есть несколько недель, чтобы как-то иначе, своими силами добыть этот кусочек недостающей информации. Тебя уже в прошлый раз еле-еле вытащили!
– Это другое дело.
– Я в этом вопросе на стороне Брэнны, – вступил Бойл. – У него гораздо больше шансов завлечь тебя, Фин, чем любого из нас. Если уж до этого дойдет и это будет для нас единственным выходом, то это должен быть не ты, кто-то другой. Любой из здесь присутствующих, кроме тебя.
– Ты просто мне не доверяешь.
– Ну знаешь, хорош прибедняться! – возмутился Бойл. – За этим столом нет никого, кто бы не доверил тебе свою жизнь и даже жизнь любимого человека.
– Мы тобой дорожим, – улыбнулась Мира и нагнулась к Фину. – Вот почему ты не пойдешь. А насчет того, чтобы не прибедняться, совет опоздал – ты это только что уже сделал.
– Ох, извините. Дело в том, что вам это кажется рискованным, а на самом деле это мое преимущество, потому что я быстрее любого из вас могу проникнуть в его сон и выйти из него.
– Вопрос снят. – Коннор демонстративно вернулся к еде. – Будешь поднимать снова – только аппетит всем испортишь. Как бы то ни было, а у меня на этот счет появились свои соображения, если кому-то интересно.
– Слыхали? У него соображения появились. – Мира с усмешкой пихнула Коннора в бок. – И я даже была свидетелем.
– Так вот, мысль моя заключается в том, что мы могли бы использовать Катла. Мы можем взять его с собой в маршрут – я, Мира или Айона. Может статься, Катл сумеет разобрать, что там в голове у волка, а Брэнна затем вытащит это из Катла.
– Не так глупо, как может показаться, – рассудила Брэнна.
– Спасибо и на этом, сестренка. – Коннор подцепил себе еще одну отбивную. Что бы ни происходило вокруг, аппетит у него был неизменно на высоте.
– Я могу отправить его с вами, а там посмотрим, что получится. Я все думала над видением, которое у меня было, когда мы заканчивали делать зелье. Над словами, которые я будто бы произносила. Это были не мои слова: «Трое, трое и еще трое».
– А что тебя смущает? – удивился Коннор, подбирая с тарелки подливку. – Трое нас, трое из прошлого плюс Фин, Бойл и Мира. Мне кажется, все ясно.
– Что-то тут было еще. Не могу сказать, что именно. Что-то неуловимое. Но даже если все так просто, нам еще предстоит перенести детей Сорки к нам, в нужное время, в нужное место. Время должно быть наше, тут сомнений нет. Не их, а наше, и Кэвона тоже придется запереть в нашем времени.
– «Колокольчик, книга, свеча». – Айона размазывала горох по тарелке. – Первые инструменты мага. И причина, почему наши братья меньшие тоже должны быть там.
– «Будет кровь, и будет смерть». – Мира взяла вино, долила себе и Айоне. – Мы все это знали с самого начала. Колдун, демон, кровь и смерть – это ничего для нас не меняет.
– Мы вас очень ценим, – Брэнна перевела взгляд с Миры на Бойла. – Вы для нас – как брат и сестра. Давайте выпьем за выбор, который вы сделали в пользу любви и верности, в пользу справедливости и света. Мы всегда высоко ценили вас, а теперь вас оценит и само провидение.
В голове у Брэнны мелькнула мысль. Но она отложила ее на потом – Коннор в этот момент нагнулся и поцеловал Миру, та сдавленно ойкнула и залилась счастливым смехом. А Брэнна прокручивала в голове свою мысль, вертела ее, как ленту, и так и сяк, а друзья тем временем завершали трапезу.
В последующие несколько дней Брэнна вновь и вновь обдумывала свою идею, по-всякому закручивая и раскручивая ее. Она уже видела, как можно реализовать то, что пришло ей в голову, но еще не была уверена, что в этом есть необходимость. И в конце концов, каким бы ни было ее мнение, принимать решение должны будут все.
Она выскользнула из-под одеяла и, прихватив скрипку, на цыпочках прошлепала к двери. Не потревожив спящего Фина, она спустилась к себе в мастерскую, где на подставке стоял магический кристалл. Брэнна перенесла его на стол, развела огонь и зажгла три свечи. Потом села и негромко заиграла, через кристалл наблюдая за Кэвоном – тот спал в роскошной золотой кровати в сумрачных покоях пещеры, где приглушенным красным светом горел огонь.
Какие образы видит он в пламени? Кровь и смерть, как и было предсказано? Или только свои желания?
Она хотела было сделать так, чтобы музыка донеслась до него и нарушила его сон – как мысли о нем частенько нарушали сон Брэнны. Но она ни в коем случае не хотела, чтобы он благодаря этой музыке сумел проследить дорогу сюда, ко всему, что ей дорого.
Потому она играла для собственного удовольствия и утешения, оставаясь все время настороже.
Он еще не сказал и слова, но она его почуяла и обернулась. Фин. Он подошел и сел рядом.
– Ты не высыпаешься. И даже когда спишь, это нельзя считать полноценным отдыхом.
– Закончим дело – тогда и отосплюсь, и наотдыхаюсь. Вот кто сладко спит – глянь-ка. Кажется, есть даже поговорка, что грешник спит крепко, что-то в этом роде.
– Но он видит сны, я это знаю.
– Оставь, Финбар. Пять человек против твоей затеи, так что подчинись большинству. Я понимаю, что тебя разбирает. Я думала, сейчас я его растревожу музыкой. А потом решила – зачем? Ведь все, что мы делаем, что посылаем, может быть обращено против нас. Мы уже знаем, что будем делать, когда март подойдет к концу.
– Что мы будем делать? – эхом повторил он. – Чувствую, тут что-то кроется. – Он легонько постучал по ее виску. – Ты что-то задумала, а нам не говоришь. Кто-то, кажется, говорил про подчинение большинству, а, Брэнна?
– Тут другое дело, Фин. Я еще сама все не продумала до конца. Обещаю, что непременно расскажу тебе и ребятам, как только увижу, что все правильно. Хочу сперва убедиться, что не ошиблась.
– Тогда иди в постель. Сегодня он тебе имя демона не откроет. И зла не причинит. Он спит, и тебе тоже нужно поспать.
– Ладно. – Она бережно убрала скрипку в футляр, взяла Фина за руку. – Завтра опять Катла в лес пошлю. Он уже был на маршруте с Коннором, Мирой, Айоной, Бойлом… И с тобой. И волка вы все видели. Я это знаю от Катла. Но единственное, что он – или я – обнаруживаем в этом больном сознании, это ярость и… уклончивость, – прибавила она, проходя через кухню к лестнице. – А это далеко не то, что активное мышление. А ведь зверь свое имя знает, как любое живое существо.
– Завтра пойду вместе с Коннором. С птицами и Катлом. Может статься, если с твоим псом буду я, да еще Коннор со своей энергетикой, то мы и найдем, что ищем.
– Слушай! Это должны быть мы с тобой! – осенило вдруг Брэнну. – Он же иногда путает меня с Соркой! И по-прежнему на нее зарится – да и на тебя тоже. Мы с тобой и Катл. Тем более что мы оба умеем общаться с собаками. Как я раньше до этого не додумалась?
– Ты и так слишком много думаешь. Завтра сделаем. – Он увлек ее в постель и утопил в объятиях. – А сейчас ты поспишь.
Не успела она смекнуть, что у него на уме, и поставить блокировку, как Фин легким поцелуем в лоб погрузил ее в глубокий сон.
Какое-то время он лежал рядом с ней, залитый лунным светом, но постепенно тоже стал погружаться в сон.
А когда уснул, пришли сновидения.
По еще не оттаявшей дороге звонко стучали копыта Бару. «Какая-то незнакомая местность», – подумал Фин, и в то же время он ее знает. Ирландия. Он слышал ее запах, но это были чужие края. Не те места Ирландии, где он привык чувствовать себя дома.
Вокруг была темная ночь, небо затянуто тучами, сквозь которые то тут, то там мерцали звезды, а луна то выплывала, то вновь скрывалась в облаках.
И луна эта была подернута красноватой дымкой. Как кровь. Как смерть.
Ветер принес запах дыма, и ему показалось, что вдали мелькнул огонек. Костер.
Он был в плаще. В бешеной – смертельной – скачке по звонкой земле, плащ его развевался и хлопал на ветру. Он ехал по неотложному делу; куда – он не понимал, но знал, что должен спешить. Скакать без остановки.
Будет кровь, и будет смерть. Слова эхом раздавались у него в ушах, а он все пришпоривал коня, затем оторвал его от земли, и они полетели под этой мутно-красной луной.
Ветер трепал ему волосы, забивался в капюшон, наполняя уши нескончаемой песней. Но сквозь эту песню все равно пробивался звонкий стук чьих-то копыт.
Он взглянул вниз и увидел под собой всадника с разметавшимися за спиной золотистыми волосами, тот стремительно несся вперед, оставив спутников далеко позади.
Потом он увидел, как заклубился и поднялся туман и будто одеялом закрыл этого всадника от его товарищей.
Без промедления Фин нырнул вниз, приземлив коня точно на грязный покров этого тумана. Он чуть не задохнулся, такой плотной была пелена, отгораживающая его и от ветра, и от самого воздуха. Свет от рассеянных звезд и плывущей в облаках кроваво-красной луны мгновенно погас, как гаснет зажатый пальцами свечной фитиль.
Раздалось лошадиное ржание и храп – животное было охвачено страхом, паникой, болью. Фин выбросил вверх руку, схватил появившийся по волшебству меч и сделал так, чтобы тот вспыхнул.
Он бросился вперед, нанося хлесткие удары по назойливому туману, рассекая его, пробиваясь сквозь его лютый холод, огнем и усилием воли прорубая себе дорогу.
Он увидел всадника, всего на миг. Золотистые волосы, черный капюшон, слабый отблеск от медной броши на его плаще и от меча, которым тот отбивал все новые и новые атаки волка.
Потом туман опять сомкнулся.
Фин наугад ринулся вперед, разрубая клочья тумана и пытаясь криком отвлечь волка от несчастного, направить его на себя. Он вызвал ветер, чтобы под его напором разорвалось и рассеялось опутавшее его плотное, зловонное покрывало. Сквозь растрепанные клочья Фин видел, как запнулся конь, как волк изготовился к новому прыжку, – и он устремился в бой, метнув впереди себя энергетический заряд, чтобы остановить зверя.
Волк обернулся. Красный камень у него на шее и такие же красные глаза сверкали ярким огнем. Он прыгнул, желая вцепиться Фину в горло, но тот в последний миг успел отвернуть коня. Клыки ободрали Фину руку от плеча до запястья, бросок был такой силы, что его чуть не выкинуло из седла. Его ожгла боль, подобная адскому огню. Он выбросил вперед меч и нанес удар клинком и огнем, опалив волку бок, – и тут же боль, причиненная зверю, отозвалась жгучим холодом в отметине на его плече.
Он опять развернул скакуна на месте, нанося перед собой рубящие удары, так как туман вновь сомкнулся и лишил его обзора. Фин сражался вслепую и не сразу заметил, что из-за маневра оказался дальше от цели. Новый бросок, новый взрыв энергии – но волк уже был в воздухе, и, хотя раненый воин ударил мечом, зверь пронесся выше клинка и сомкнул челюсти на горле противника.
Издав боевой клич, Фин бросил коня вперед, сквозь неустойчивую завесу тумана.
И всадник, и его конь упали. Волк издал торжествующий рык и исчез, а вместе с ним исчез и туман.
Фин прямо на скаку спрыгнул на землю и опустился на колени рядом со светловолосым витязем. Его голубые глаза уже подернулись пеленой.
– Не уходи! – приказал Фин и наложил руку на зияющую рваную рану. – Смотри на меня. На меня! Я тебе помогу. Не уходи!
Но он знал, что его слова звучат неубедительно. У него не было такой силы, чтобы победить смерть, а на руках у него лежал умирающий.
Он это чувствовал – последний удар сердца, последний вздох.
– Ты проливал за него кровь, – вдруг прозвучал голос.
Охваченный гневом, болью, горем, Фин поднял глаза и увидел женщину. «Брэнна», – была его первая мысль. Но он тут же понял, что ошибся.
– Сорка.
– Да, я Сорка. Я Смуглая Ведьма Мейо. А это, на земле, мой муж. Бездыханный. Дайти, отважный и доблестный.
Она подошла ближе, и ее серое, как туман, платье колыхалось над землей. Темные глаза не отпускали Фина.
– Я все время вижу, как он гибнет. Из ночи в ночь, из года в год, из века в век. Это моя кара за то, что предала свой дар, свой обет. Но сегодня ты пролил за него кровь.
– Я опоздал. Не сумел ему помочь. Спаси я его – может, это спасло бы всех, но я не успел.
– Не в наших силах изменить, что было, и все же твоя кровь, кровь моего любимого и кровь Кэвона сегодня оросили эту землю. Не для того, чтобы изменить минувшее, а чтобы показать, что может быть.
Она тоже опустилась на колени и поцеловала Дайти в губы.
– Он погиб за меня, за своих детей. Бесстрашный, каким он всегда и был. Это моя оплошность. Я из злости навредила тебе, прокляла тебя, безвинного, и многих, кто был до тебя.
– Не из злости – от горя, – возразил ей Фин. – От горя и муки.
– От горя и муки? – Черные глаза Сорки сверкнули. – Это не оправдание! Я прокляла тебя. И всех, кто был между Кэвоном и тобой. А ведь написано: что пошлешь в мир, то тебе и вернется. Так и вышло. Вернулось втройне. Я взвалила бремя на своих детей. И на всех детей, что были потом.
– Ты их спасла! Отдала за них свою жизнь. Жизнь и силу.
Теперь Сорка улыбнулась, и, хотя улыбка была горестной, в ее глазах он видел Брэнну.
– Я крепко ухватилась за это горе, как если бы это был мой возлюбленный или любимое дитя. Думаю, я только этим горем и жила. Даже в то, что мне позволено было видеть, я отказывалась верить. Я не верила в то, что ты есть, не верила в тебя. Я знала, что в тебе течет не только кровь Кэвона, и все равно не хотела признавать правду.
– Какую правду?
Она взглянула на бездыханное тело Дайти.
– Ты – и его рода тоже. И теперь я знаю, его крови в тебе больше, чем крови Кэвона.
Рука Фина была залита кровью – и своей, и Дайти, – и этой рукой он схватил Сорку за локоть. От этого прикосновения побежали искры.
– Что? – вскричал Фин. – Что ты сказала?!
– Кэвон исцелился. Его силы хватило, чтобы восстать из пепла, в который я его обратила. И, исцеленный, он возжаждал мести. Добраться до моих детей он не мог – они были вне его досягаемости. Но у Дайти были сестры, и одна – такая нежная, такая свежая, такая чистая! На нее и пал его выбор, он взял ее и, помимо ее воли, заронил в нее свое семя. Она издала последний вздох вместе с первым вдохом ребенка. От этой линии ты и произошел. Ты ее потомок, потомок рода Дайти. В тебе течет одна с ним кровь, значит, ты, Финбар из рода Бэрков, и моего рода тоже. А я обошлась с тобой несправедливо.
Она бережно сняла с плаща Дайти брошь, ту, что сделала ему сама для защиты от злых сил, с изображением коня, собаки и сокола, олицетворяющих троих ее детей.
– Это принадлежит тебе – как ты принадлежишь ему. Прости меня.
– Вы с ней одно лицо. И в каждом твоем слове мне слышится она. – Фин взглянул на брошь. – И все равно во мне есть кровь Кэвона.
Качая головой, Сорка сомкнула его пальцы вокруг кусочка меди.
– Свет побеждает тьму. Клянусь тебе всем, чем когда-то была: будь в моей власти – я бы сняла с тебя это проклятье. Но это мне не под силу.
Она поднялась, не выпуская его рук из своих. Так они и стояли над телом Дайти.
– Кровь и смерть. Здесь и потом. Я не могу этого изменить. Как я верила в своих детей, я верю в тех троих, что произошли от них, верю в двоих, что встанут рядом с ними, и верю в тебя, Финбар, потомок Дайти, в ком живет и свет и тьма. Время Кэвона должно закончиться. Должен прийти конец тому, кто с ним слился.
– Тебе известно его имя?
– Это тоже не в моей власти. Положите этому конец, но не ради мщения, ибо месть лишь порождает новую кровь, новую смерть, мне ли не знать! Уничтожьте их ради света, ради любви, во имя всех тех, кто пойдет от вас!
Сорка поцеловала его в щеку и шагнула в тень.
– Помни, любовь сильнее любой магии. Возвращайся к ней.
Он пробудился в каком-то дурмане, плохо понимая, что происходит. Брэнна отчаянно звала его, тряся за плечи.
Она склонилась над ним в тусклом свете зари и прижимала ладони к его раненой руке. Она говорила и плакала, направляя в рану тепло. Еще не вполне очнувшись, Фин смотрел на нее с недоумением.
Брэнна никогда не плачет.
– Возвращайся, возвращайся! Не могу с твоей раной справиться. Кровь не могу остановить! Возвращайся!
– Я тут.
Она прерывисто всхлипнула, перевела взгляд с раненой руки на его лицо. По ее щекам катились слезы.
– Будь здесь. Я не могла тебя дозваться. А сейчас не могу остановить кровь. Не получается! Господи… Ну, слава богу! Как будто затягивается. Просто не уходи, будь здесь. Смотри на меня, Фин, смотри на меня!
– Я не сумел ему помочь. Наложил на рану руки – а он все равно умер. Это его кровь, – он повернул к ней ладони. – На мне его кровь. И во мне.
– Т-ш-ш-ш, т-ш-ш-ш. Не мешай мне работать. Порезы глубокие, опасные. Ты потерял много крови, слишком много.
– Ты плачешь.
– Нет. – Но слезы капали на рану и затягивали ее – лучше, чем руки. – Спокойно, полежи спокойно и дай мне закончить. Ну вот, теперь дело пошло, теперь заживет. Тебе надо выпить бальзам, но рана затягивается.
– Никакого бальзама! – Он чувствовал себя увереннее и сильнее, в голове прояснялось. – Со мной и так все в порядке. Ты сама дрожишь. – Фин пошевелился и сел, погладил ее мокрые от слез щеки. – Пожалуй, бальзам как раз нужен тебе.
– Теперь болит? Проверь. Пошевели рукой, согни, посмотрим, все ли в порядке.
Он сделал как она велела.
– Все нормально. И больше нигде не болит. – Опустив взор, он, однако, увидел, что вся простыня в крови. – Это все моя кровь?
Брэнну еще трясло, но она поднялась, поменяла постель и задумалась. Потом прошла в ванную вымыть руки. Ей нужно было побыть одной, чтобы успокоить нервы.
Она вернулась и надела халат.
– Держи! – Фин протянул ей стакан виски, в другой руке у него был еще один. – По-моему, тебе это сейчас нужнее, чем мне.
Она лишь покачала головой и осторожно присела на край кровати.
– Что произошло?
– Сначала ты расскажи.
Она прикрыла глаза, собралась с мыслями.
– Ну, хорошо. Ты спал, потом начал метаться. Бешено метаться. Я пыталась тебя добудиться, но все впустую. Попробовала проникнуть в твой сон, вытащить тебя оттуда – опять не вышло. Стена – не прошибешь, как ни бейся. Потом у тебя на руке появились эти порезы, пошла кровь.
Ей пришлось замолчать, закрыть лицо руками и собраться с силами.
– Я видела, что ты там, где мне до тебя не добраться. Силилась утянуть тебя назад. Старалась залечить раны, но ничто не помогало, кровь так и хлестала. Я уже решила, что в этом сне ты и умрешь, не сумеешь выбраться из сновидения, в которое он тебя затащил, а мне поставил блокировку. Умрешь, потому что я не смогу до тебя добраться. Я только-только вновь тебя обрела – а он уже готов тебя отобрать! И ты умрешь из-за того, что у меня не хватает сил тебя исцелить!
– Но ты же меня как раз исцелила, разве нет? – Фин придвинулся к ней и поцеловал в плечо. – Ты из-за меня плакала.
– Это потому, что я сорвалась, ударилась в панику. И от досады.
Он снова прижался губами к ее плечу, а она развернулась, обвила его руками и стала качать.
– Куда тебя носило? Куда он тебя завлек?
– Он меня не завлекал, это я тебе точно могу сказать. Я попал в ту ночь, когда Кэвон убил Дайти. Я видел Сорку. И говорил с ней.
Брэнна отпрянула.
– Ты с ней говорил?
– Как сейчас с тобой. Ты так на нее похожа! – Он откинул назад ее волосы, открыв лоб. – Одно лицо. Только глаза у нее темные, но выражение у них совершенно твое. И сила. И энергетика.
– Что она тебе сказала?
– Я тебе расскажу, но думаю, будет лучше рассказать всем сразу. По правде говоря, я бы не прочь сначала немного все это осмыслить.
– Тогда скажу, чтоб приезжали.
Брэнна оделась и больше его расспросами не мучила. Да ей и самой требовалось какое-то время, чтобы прийти в себя и вновь напялить броню. С того дня как она увидела на его плече знак проклятья, ей еще не доводилось переживать такой страх, как сегодня. Она спрашивала себя, не эти ли через край бьющие эмоции заблокировали ее целительные способности, не давая ей остановить ему кровь и вывести из сна. Ответов она не знала.
Спустившись, Брэнна обнаружила, что он успел вскипятить воду и заварить ей кофе.
– Ты почему-то решила, что готовить завтрак на всех должна ты, – начал Фин. – Мы сами в состоянии о себе позаботиться.
– Должна же я чем-то руки занять. А ты, если есть настроение поучаствовать, помой и порежь несколько картофелин. На это твоих умений хватит.
Они молча делали каждый свое дело, пока не начали появляться остальные.
– Кажется, тут затевается полноценный завтрак, – прокомментировал Коннор. – Только рановато для такого завтрака. У тебя приключилось что-то? – Он прямиком подошел к Фину.
– Можно и так сказать.
– Но ты в порядке, – констатировала Айона и тронула его за руку, словно желая убедиться.
– В порядке, в порядке. И с головой все в порядке, и в подтверждение я сейчас переложу на Бойла данное мне поручение, у него это ловчее получится.
– Да это у кого хочешь ловчее получится. – Бойл засучил рукава и встал возле Брэнны.
Молча, в предвкушении рассказа, они накрыли на стол, заварили чай, приготовили кофе, порезали хлеб.
Когда все расселись, пять пар глаз повернулись к Фину.
– Это новая для нас история, хотя кое-что нам знакомо из книг. Я оказался в лесу, верхом на Бару. Мы скакали по еще не оттаявшей грунтовой дороге.
Он рассказывал, стараясь не упускать никакой мелочи.
– Ну-ка, стой, – поднял руку Бойл. – С чего ты так уверен, что тебя не Кэвон в это вовлек? На тебя бросался волк, хотел порвать тебе глотку, Брэнна никак не могла до тебя докричаться или вернуть в явь. Очень похоже, что это как раз дело рук Кэвона.
– Я его застал врасплох, голову даю на отсечение. Волк кинулся на меня только из-за того, что я там оказался и мог помешать убийству. Если Кэвон собирался что-то мне сделать, почему ему было не засесть в засаду и не напасть внезапно? Нет, его мишенью был Дайти, а мое появление явилось для него неожиданностью. Я не сумел его спасти, и сейчас, когда я все еще раз прокрутил в голове, могу сказать, что мне и не суждено было это сделать.
– Он был принесен в жертву, – тихо проговорила Айона. – Его гибель, как и гибель Сорки, дала жизнь первой тройке.
– У него глаза были как у тебя – ярко-синие. И я видел – когда снова смог что-то видеть, – как бесстрашно он сражался. Но, несмотря на это и несмотря на все мои усилия помочь, изменить то, что свершилось, было нельзя. Могущество Кэвона было очень велико, не сравнить с тем, что теперь. Сорка его немного ослабила, но он оправился. Мне кажется, что сейчас им отчасти движет жажда вернуть это былое могущество. А чтобы это сделать, он должен забрать его у тройки.
– Этому не бывать! – отрубила Брэнна. – Расскажи, что было дальше. Я тоже еще не все слышала.
– Дайти упал. Я думал, сумею залечить его рану, но было поздно. Я едва успел наложить на рану руки, когда он испустил дух. А потом появилась она. Сорка.
– Сорка?! – Мира даже поставила назад свою чашку, которую уже было поднесла ко рту. – Она была там, с тобой?
– Мы даже разговаривали. Там, на залитой кровью дороге, мне казалось, что мы говорим долго, но, скорее всего, это было не так.
Он пересказал свой разговор с ведьмой, слово в слово, рассказал о ее скорби, о ее раскаянии, о силе ее духа. И в довершение воспроизвел слова, которые перевернули ему душу.
– Дайти? Ты потомок рода Дайти? В тебе намешана его кровь и кровь Кэвона? – Брэнна, потрясенная, медленно поднялась на ноги. – Как я могла не додуматься? Как не додумался ни один из нас? Вот из чьего ты рода, вот что заставляет тебя каждый раз отвергать его со всеми его посулами! А я этого не понимала. Или не хотела понять. И все из-за того, что видела на тебе это клеймо.
– Как ты могла распознать то, что я сам в себе не осознавал? Я, как и ты, видел знак и смирился с тем, что несу это бремя. Пожалуй, мне было даже тяжелей, чем тебе. А она знала. Она сама сказала, что знала, но не верила и не хотела доверять мне. Думаю, это она меня туда вытащила, чтобы посмотреть, как я себя поведу. Проверить и окончательно убедиться, чья кровь во мне возобладала.
Фин полез в карман.
– А под конец она дала мне вот это. – Он раскрыл ладонь и показал брошь. – Она делала ее для него. И отдала мне.
– Брошь Дайти. Кое-кто ее искал. – Брэнна снова села и стала рассматривать медную вещицу. – Мы считали ее утраченной.
– Трое советчиков изображены вместе. – Коннор протянул руку, Фин передал ему брошь. – Поскольку из всех нас ты единственный, кто умеет говорить со всеми тремя. Она всегда была твоей. Ждала тебя. Ждала, пока она тебе ее подарит.
– Она сказала, что каждую ночь видит, как умирает Дайти. Считает это своим наказанием за наложенное на меня проклятье. Мне кажется, боги уж больно строги к скорбящей женщине. Кровь и смерть – вот ее слова, Брэнна, в точности как твои. «Будет кровь, и будет смерть», – так она сказала. И она нас всех благословила – и нас, и своих детей. Она в нас верит. Мы должны его прикончить, но не ради возмездия, хотя я должен признаться, что до этого момента мною двигала прежде всего жажда мести. Мы должны прикончить его ради света, ради любви, ради всех, кто пойдет от нас. Она сказала, что любовь сильнее любой магии. А потом велела идти. Сказала: «Возвращайся к ней», – и я проснулся, а ты надо мной рыдаешь.
Не говоря ни слова, Брэнна протянула руку, забрала у Коннора брошь и опять стала внимательно ее изучать.
– Это сделано с любовью, как и те амулеты, что носят ее дети. В этой броши заключена большая магическая сила. Теперь, когда она твоя, ты ни на миг не должен с ней расставаться – точно так же, как мы постоянно носим свои амулеты.
– Надо цепочку к ней сделать, – предложила Айона. – Как у нас.
– Да, сделаем. Хорошая мысль. Вот теперь ясно, почему мне для приготовления яда всегда требовалось так много твоей крови. От Кэвона в ней лишь малая доля.
Фин засмеялся, заглянул в свою тарелку и решил все-таки съесть эту остывшую яичницу.
– Ты, как всегда, сама практичность.
– Значит, ты один из нас! – осенило Айону. – Я хочу сказать – ты наш двоюродной брат! Ну, пятиюродный, шестиюродный – какая разница? Все равно ты наш брат.
– Добро пожаловать в семью, братишка! – Коннор приветственно приподнял чашку с чаем. – И когда-то про нас напишут: «Братья и сестры О’Дуайеры со своими друзьями и возлюбленными отправили Черного Кэвона в ад».
– За это надо выпить. – Фин тоже поднял чашку.
Бойл сжал Айоне руку.
– А я говорю, мы все за это выпьем, только вечером в пабе, и, чур, новообретенный братец платит за всех первым!
– Да запросто. А вторым тогда ты. – Фин допил свой кофе, который, так же как яичница, успел остыть.
И все равно он чувствовал внутреннее тепло.
