- Квартет невест, #1
17
Мак прижалась к нему еще на лестничной площадке, поцеловала его и почувствовала, как проясняется этот длинный суматошный день.
— Неудивительно, что нас так тянет друг к другу» В нас обоих заложены гены простофиль. Наверное, они работают, как феромоны.
— Говори только за себя. Мне больше нравится душевная чуткость и способность считать окружающих лучше, чем они есть на самом деле.
— Я и говорю — простофиля. — Мак рассмеялась, но почувствовала, как он оцепенел, увидела граничащее с ужасом изумление в его глазах и резко оборвала смех. — В чем дело? Что слу… — Она развернулась. — О боже. О боже.
Такое впечатление, будто по ее комнате пронеслось торнадо, оставив после себя горы мусора.
— Я забыла. Я… забыла сказать тебе, что на самом деле я международный шпион и двойной агент. Коварный враг ворвался в дом, чтобы найти секретный код, и разыгралась жуткая битва.
— Хочется верить.
— Дзен-буддизм.
— Твой коварный враг?
— Нет. Конечная цель. Послушай, просто посиди внизу, а я быстренько запихаю все обратно в шкаф.
— Здесь маленький универмаг. Бутик.
— Да, для временно свихнувшихся. — Мак подхватила охапку одежды с дивана. — Дай мне десять минут. Все не так плохо, как кажется.
— Я аплодирую твоему оптимизму, Макензи. Прости, что так сильно расстроил тебя.
— Как ты…
— У меня две сестры и мать. Я просто узнаю признаки снятия стресса.
— О. — Мак бросила одежду обратно на диван. — Я забыла, что ты знаток концептуальных основ.
— Я помогу тебе все убрать. Куда-нибудь. Ведь и я в этом виноват.
— Нет. Да. То есть да, немного. Как вершина айсберга. Но основная часть айсберга под водой. От унизительного визита моей матери до Коринды…
— Ты действительно собираешься называть ее только так?
— Да. Про Коринду ты знаешь, но спусковым крючком послужила Линда. — На этот раз Мак сгребла полную охапку одежды с кровати. — Она не вернула мне мою машину. Вернуть машину означало вернуться самой, а она так чудесно проводила время в Нью-Йорке, что даже не отвечала на мои звонки.
Мак развернулась и обнаружила Картера с еще большей охапкой одежды
— Спасибо. А еще Линда не потрудилась оставить мне ключи от своей машины, поэтому я не смогла бы ей воспользоваться, даже если бы захотела. Ко вчерашнему утру я уже созрела для убийства, но Лорел вправила мне мозги. Наша Лорел никому не позволяет помыкать собой. Я так ею восхищаюсь. Потом я позвонила в гараж и попросила механика отбуксировать машину Линды.
— Гениальная идея. Адекватное наказание за неадекватное поведение.
— С твоей точки зрения. А с моей, может, и адекватное, но еще и подлое. Тот парень согласился предъявить Линде счет за буксировку и хранение, потому что знаком с Делом.
— Поскольку я видел твою машину перед домом, Линда в конце концов ее вернула. Представляю ее ярость, когда она узнала, что ее машина в каком-то гараже.
— Не представляешь. Это было безобразно. Отвратительно. А я узнала, что, даже когда отстаиваешь свои права и поступаешь правильно, это все равно больно… как получить кулаком по физиономии. — Мак криво улыбнулась. — И, не вдаваясь в детали, скажу только, что вызвала ей такси и выставила ее из дома.
— Молодец. Она теперь хорошенько подумает, прежде чем выкинуть нечто подобное.
— Я рада, что ты оптимист, Картер, только Линда никогда не думает хорошенько. Это мне придется думать и получать кулаком по физиономии, отступлюсь я или нет.
— Но ты не отступишься.
— У меня нет выбора. В общем, я решила направить отрицательную энергию на наведение порядка, а в результате сотворила еще больший хаос, правда, с целью упорядочения и реструктуризации. И в этом еще есть символический смысл — избавление от старых привычек и старого образа мыслей. Итак…
Мак осеклась, увидев в зеркале свое отражение.
— О, господи. Как будто я сбежала из приюта для окончательно свихнувшихся и опустившихся. Неужели ты не мог сказать мне, что я выгляжу так, будто у меня в волосах сцепилась пара кошек?
— Мне нравятся твои волосы.
Мак запустила в волосы пятерню и попыталась пригладить их.
— Знаешь, это еще одна причина для злости. Я выглядела очень прилично в тот вечер, когда заехала к тебе. Визажистки в «МАК» знают свое дело. А еще я совершила налет на «Ла Перла» и переоделась прямо в магазине. Моя кредитная карточка впала в кому, но теперь, когда мы окрутили Симанов, она быстро оклемается. И все же я…
— Вы получили ту работу? — Картер оторвал Мак от пола и закружил. — Черт побери.
— Примерно такой реакции я от тебя и ждала.
— Я купил бутылку шампанского, чтобы отпраздновать с тобой победу, но не принес ее.
Мак вытаращила глаза.
— Ты купил шампанское, чтобы отпраздновать со мной. Ты самый милый мужчина на свете.
— Мы отпразднуем завтра.
— Завтра — вечерний прием.
— Тогда, как только выдастся свободный вечер. Поздравляю. Это очень важно.
— Это чертовски важно. Событие года и проверка нас на прочность, выход на новый уровень.
— Ты должна… Что такое «Ла Перла»?
Мак лукаво улыбнулась.
— Так ты не все узнал о женщинах от двух сестер и мамы? Тебе еще есть чему поучиться, профессор. Марш вниз.
— Я не хочу вниз. — Картер опустил голову, легко куснул ее губы. — Я скучал по тебе. Скучал по твоему лицу, по твоему телу. Смотри, мы уже расчистили кусочек постели. Похоже, мы уместимся.
— Вниз. — Мак ткнула его пальцем в грудь. — Я скажу, когда можно вернуться. Ты меня поблагодаришь.
— Почему бы не поблагодарить сейчас и…
Мак подтолкнула его:
— Вон отсюда.
Картер метался по студии, рассматривал фотографии, листал журналы для невест и пытался дать название тому, что творилось в его душе. Исступленная радость? Острое нетерпение? Макензи здесь, наверху, и это чудесно. Макензи наверху без него, и это сводило его с ума.
Он подошел к входной двери, убедился, что она заперта, подумал, не нужно ли отнести наверх вино. Он вина не хотел, но, может, она…
— Не хочешь подняться?
Слава богу, обрадовался он и оставил вино на кухне.
По колеблющимся теням и мерцающему свету Картер еще на лестнице понял, что Мак зажгла свечи. В воздухе витал едва заметный соблазнительный аромат. Все-таки надо было захватить вино.
Однако когда он вошел в спальню, его сердце остановилось, а все мысли вылетели из головы.
Окутанная ароматным золотистым светом, Мак лежала на кровати, повернувшись к нему, закинув за голову согнутую, руку. Она что-то сделала с волосами — они стали гладкими и блестящими — и как-то экзотично подкрасила глаза и губы. А ее длинное прелестное тело было едва прикрыто черными кружевными лоскутками.
Мак провела свободной рукой по бедру.
— Вот это и есть «Ла Перла».
— О, благодарю тебя, создатель.
Мак поманила его согнутым пальцем.
— Может, подойдешь и рассмотришь получше.
Картер подошел к ней, сел рядом, провел ладонью по ее телу.
— У меня дыхание перехватило. Ты была в этом в тот вечер?
— Мм-мм-хм-мм.
— Если бы я знал, ты ни за что не добралась бы до машины.
— Неужели? Может, покажешь, что бы ты сделал, если бы знал.
Картер наклонился, нежно прикоснулся губами к ее губам, и его тут же пронзило такое острое желание, такая первобытная, необузданная страсть, что он не смог оторваться. Он вдохнул ее приглушенный вздох и распалился еще больше.
Возбуждение и любовь бушевали в нем, сливаясь в бескрайнее желание к ее губам, к ее телу, к ее вкусу, тому самому, что мгновенно разжигало огонь в его крови.
Его губы метались по ее лицу. Его руки блуждали по ее телу.
Мак словно взорвалась под ним, изогнулась, стягивая с него рубашку, царапая ногтями спину. Их тела сплелись, дыхание стало судорожным. Они метались по крохотному островку, освобожденному от груды одежды, исследуя друг друга, наслаждаясь друг другом.
Прикосновение, ощущение, обладание, растворение.
Мак и не представляла, что можно быть такой необходимой, такой желанной и самой так нуждаться в ком-то другом. Она словно заживо горела на костре своих желаний, его желаний.
Картер перекатил ее на спину, развел ее бедра и вонзился в нее. Она бы вскрикнула, если бы хватило дыхания.
Ошеломленная, онемевшая, беспомощная, она вцепилась в простыню, как в якорь спасения, но Картер схватил ее руки, завел за голову и увлек за собой в первобытный, яростный, исступленный ритм, замерший, лишь когда они оба сорвались с вершины в бездонную пропасть.
Он рухнул на нее, не отпустив ее рук, и нежно-нежно поцеловал.
Мак все не могла пошевелиться, купаясь даже не в наслаждении — в изумлении.
— Я был груб, — прошептал он. — Я не…
— Знаешь что? — прервала она, улыбаясь. — Я вернусь в «Нодрстром» и скуплю весь их запас «Ла Перла» в своем размере. И никогда не буду носить ничего другого.
— Может, прикупишь и каких-нибудь витаминов? Много-много витаминов и минералов.
Мак рассмеялась и перекатилась на бок, как и Картер, и они оказались лицом к лицу.
— У тебя такие спокойные глаза. Невозможно подумать, что в постели ты зверь.
— Твое тело виновато. Ты не замерзла?
— Нет. И, пожалуй, не замерзну уже никогда. Ты можешь остаться?
— Да.
— Хорошо. Я должна тебе яичницу.
Эммелин стояла подбоченившись в центре хаоса, прежде известного, как спальня Мак.
— Никогда бы не подумала, что вы с Картером сексуальные маньяки.
— Да, но все это я сотворила сама.
— Тогда напрашивается вопрос: почему?
— Я навожу порядок.
— В этом мире наведение порядка обычно означает, что каждая вещь находит свое место.
— Все еще впереди. Хочешь эту сумочку? Я никогда ею не пользуюсь.
Преодолев горы одежды и аксессуаров, Эмма добралась до коричневой сумочки с клапаном.
— Неудивительно. В этом цвете она похожа на высохшую какашку. Может, ты ею не пользуешься, потому что она безобразна?
— Пожалуй. Не пойму, что на меня нашло, когда я ее покупала. Брось ее в ненужное. Вон в ту кучу.
Эмма направилась в указанном направлении, но вдруг замерла и выронила сумочку.
— Ты выбрасываешь эти туфли?
Мак оглянулась. Эмма изучала светло-зеленые лодочки на высоченных шпильках.
— Я не могу в них ходить. Каждый раз натираю пузыри.
— Потрясающие туфли.
— Знаю, но натирают ноги. — Мак покачала головой, заметив алчный блеск в глазах подруги. — Тебе они не подойдут.
— И почему у Лорел и Паркер одинаковый размер, а у нас с тобой — нет! Это несправедливо. — Эмма осторожно повернулась, не выпуская туфли из рук. — Как вы с Картером умудряетесь заниматься здесь сексом?
— Справляемся. Правда, в последнее время я в основном остаюсь у него. Когда он видит все это, то бросается помогать. Нельзя привлекать мужчину к наведению порядка в шкафу. Представляешь, он начал пересчитывать мои туфли!
— Мужчины ничего не понимают в обуви.
— Ладно, положи эти лодочки в кучу, которая остается, вон туда. Действительно, жаль выбрасывать такую красоту. Я буду надевать их на сидячие мероприятия.
— Отличная мысль.
— Вот видишь, а он бы не понял. И у него появилась бы такая задумчивая складочка между бровями.
— Итак, если не считать задумчивые складочки, вы хорошо ладите?
— Мы отлично ладим. Почти идеально. Не знаю, почему я так паниковала вначале. А что ты думаешь об этой блузке? Она очень похожа на ту блузку. От одной придется избавиться, но от какой?
Эмма уставилась на две черные блузки.
— Они черные. А черных блузок много не бывает. Это основа гардероба.
— Вот поэтому я тебя и позвала.
— Следовало позвать Паркер. Ты ведь сказала, что затеяла это в четверг. В прошлый четверг.
— Паркер сюда пускать нельзя. Она впадет в кому на месяцы. Я не могу так поступить с ней. И я заказала все необходимое. Коробки для обуви, вешалки и такую штуковину с крючками для сумок или ремней. Кажется. Я смотрела системы для хранения одежды, но совсем в них запуталась. К тому же я выбрасываю двадцать пять процентов. Сначала я хотела выбросить половину, но потом одумалась.
— Ты же ничего не разобрала почти за неделю.
— Ну, если учесть работу и Картера, и странное нежелание сюда подниматься, то ничего удивительного, однако сегодня я решила не отвлекаться.
— А как же Картер?
— У него встречи с родителями учеников. И мы же видимся не каждый вечер.
— Верно. Почти каждый. Ты счастлива. Благодаря ему.
— Да. Только есть одно но.
— О-о.
— Ничего страшного, так, ерунда. Он сказал, что я могу держать у него кое-какие вещи.
— Сменную одежду, зубную щетку. Мак, не паникуй.
— Я знаю. Знаю. Это логично, это разумно. Но мне захотелось провалиться сквозь землю или закатить истерику. Нет, я не сделала ничего подобного, но очень хотела. Ты только посмотри на мое барахло. Его так много. Если все это смешать с его вещами, как я потом что-нибудь найду? А что, если мне вдруг понадобятся шмотки, которые я оставила у него?
— Ты сама прекрасно понимаешь, что просто выискиваешь отговорки. Я права?
— Тщетные поиски проблем еще не означают отсутствие проблем. Я только привыкаю к тому, что мы официально вместе, а он уже предлагает мне место в своем шкафу. Мне бы со своим разобраться.
— Ты справишься.
— Ну, кое-какой прогресс намечается.
— Как и в твоих отношениях с Картером. Люди и их отношения всегда развиваются.
— Да-да, ты права. Только… Я хочу разложить все по местам. Я хочу организовать свою жизнь, хочу ее контролировать. Внести ясность. Я хочу понимать, что и почему делаю.
— Ты его любишь?
— А как это узнать? Я все время спрашиваю себя и все время отвечаю «да». Да, я его люблю. Но люди постоянно влюбляются и перестают любить. Начало любви пугает и волнует, но конец ее ужасен. Сейчас все прекрасно, и мне не хочется ничего менять.
— Знаешь, как мне хотелось бы полюбить мужчину, который любит меня?
— Вряд ли ты побежала бы выбирать букет невесты.
— Ошибаешься. Если бы у меня было то, что есть сейчас у тебя, я не стояла бы столбом посреди хаоса, пытаясь организовать свою жизнь, а бросилась бы создавать новую. Если ты… — Эмма осеклась, услышав хлопок входной двери.
— Эй, Мак? Ты дома?
— Что Джеку здесь понадобилось? — удивилась Эмма.
— Ой, совсем из головы вылетело. Поднимайся! — крикнула Мак. — Он приехал поговорить с Паркер, и я попросила его заглянуть сюда, посмотреть мой шкаф. По-моему, разумно проконсультироваться с архитектором.
— Тебе нужен архитектор — мужчина — Джек, — чтобы организовать свой гардероб?
— Нет, чтобы дать мне представление о том, как это сделать.
Эмма с сомнением взглянула на Мак.
— Ты вторгаешься на территорию Паркер.
— Возможно, но ты же видела ее шкаф! Наверное, такой шкаф у английской королевы. Только у Паркер нет странных шляпок. Джек! Я ждала тебя с нетерпением.
Джек остановился в дверях, высокий, в обтягивающих джинсах, рабочей рубахе и сапогах — настоящий мужчина и при этом очень красивый.
— Я не могу войти. На месте преступления ничего нельзя трогать.
Мак кивнула на шкаф.
— Вот единственное преступление. Пустой шкаф с одной идиотской палкой и полкой. Ты должен мне помочь.
— Я еще во время ремонта говорил, что шкаф нужно переделать.
— Тогда я спешила, а сейчас не спешу. Я точно знаю, что мне нужно, как минимум, две палки — одну пониже — и больше полок, и, может, ящики.
Джек окинул взглядом горы вещей.
— Тебе нужна шлюпка побольше.
— Я освобождаюсь от лишнего. Пожалуйста, без комментариев.
Джек вошел, остановился перед шкафом, зацепив большие пальцы за ременные петли джинсов.
— Просторный.
— Вот именно. Я просто чувствовала себя обязанной заполнить его. Но ты можешь его усовершенствовать.
— Разумеется, могу. Любая система хранения из «Хоум Дипо» решит проблему.
— Я их видела, но я хочу что-то более… В общем, другое.
— Если будем строить сами, то лучше из кедра. У тебя достаточно места для встроенных систем. Может, короткую палку сбоку и несколько полок-ящиков. Не знаю. Подумаю. Есть один парень, который смог бы сколотить все это.
Мак ослепительно улыбнулась.
— Вот видишь. Я знала, что ты сумеешь помочь.
— Но запихивать свое барахло будешь сама.
— Не обсуждается. И раз уж ты здесь…
— Спроектировать тебе шкафчик для метелок и швабр?
— Нет, но спасибо за предложение. Мне нужна мужская точка зрения.
— Это у меня всегда с собой.
— Когда ты предлагаешь женщине оставлять ее вещи в своем доме, что это значит?
— Как я получил сотрясение мозга?
— Чего еще от него ждать, — пробормотала Эмма.
— Эй, она сама спросила.
— Это женщина, с которой у тебя близкие отношения. И больше ни с кем, — пояснила Мак.
— И поэтому она хочет оставлять свои флакончики и баночки в моей ванной. А потом ей понадобится ящик. И не успею я опомниться, как она завалит кровать разноцветными подушками и потеснит в холодильнике мое пиво диетическими напитками и обезжиренным йогуртом. А по воскресеньям вместо футбольных матчей она будет таскать меня по антикварным лавкам.
— Ах так? — возмутилась Эмма. — Конечно, она может спать с тобой, но, не дай бог, оставит зубную щетку в твоей ванной или займет немного места в твоем ящике. О, какая наглость! Тогда почему бы просто не оставлять деньги на комоде и называть вещи своими именами.
— Стоп. Я вовсе не это…
— Зачем создавать ей удобства? Зачем впускать ее в свою жизнь? А вдруг она посягнет на твое бесценное время, на твое священное пространство? Ты жалок. Вы оба достойны сожаления.
Эмма вылетела из комнаты, а Джек изумленно уставился на пустой дверной проем.
— Что это было? Почему она так на меня разозлилась?
— Моя вина. Все началось с меня.
— В следующий раз предупреди, чтобы я успел увернуться от рикошетов. У нее проблемы с парнем?
— Нет. Никого особенного у нее нет. У меня есть, и она расстроилась, так как думает, что я мало ценю это… его. Она ошибается. Я ценю. Но она права в том, что мои мысли катятся по той самой наклонной плоскости, которую ты только что нарисовал. И еще она права в том, что это жалкое зрелище.
— Не обязательно катиться вниз. Может, кого-то и устраивают йогурты и антиквариат. Зависит…
— От чего?
— От того, кто оставляет вещи в твоем ящике. У тебя есть пиво?
— Есть.
— Угости меня пивом, а я набросаю эскиз. Если тебе понравится, я пришлю плотника. Он сделает замеры и сколотит начинку.
— На это не жалко пива. Они отправились на кухню.
— Значит, ты и Картер Магуайр.
— Я и Картер Магуайр. Так странно.
— Почему?
— Не знаю. Может, потому что мы были знакомы в средней школе, когда я давала волю своему творческому темпераменту, а он был занудой. И он натаскивал Дела по литературе, когда я страдала от обязательной влюбленности в Дела.
— Ты была влюблена в Дела?
— Обязательная пятиминутная влюбленность, — уточнила Мак, доставая из холодильника пиво. — Хотя, пожалуй, трехминутная. Пятиминутная была у Эммы.
— Эмма была… хм.
— И как-то я проглядела его. Я имею в виду Картера. А, это тот заумный парень! И вдруг, хлоп — это тот самый парень! Забавно.
— Хорошо выглядишь.
— Хорошо себя чувствую почти все время. — Мак вручила ему пиво, и они чокнулись банками. — Когда не паникую. Я никогда раньше не влюблялась. Вожделение, да, испытывала, не спорю, но ничего более серьезного. Любовь — это совершенно новый уровень. И чудесно, и страшно. У него сегодня встреча с родителями учеников, и это очень странно и забавно. Я люблю учителя. Доктора философии. Только я одна из всех нас не училась в колледже. Фотографические курсы, бизнес-курсы, но ни кампуса, ни студенческого общежития, ничего такого. И влюбилась в парня, который проверяет экзаменационные работы, раздает домашние задания, ведет диспуты по Шекспиру. Если подумать, ты подходишь мне гораздо больше.
— Я? — Джек испуганно моргнул. — Подхожу?
— Не паникуй. Я просто говорю, что ты был бы более логичным выбором. Мы оба мыслим образами, концепциями. Чтобы творить, нам необходима визуализация. Мы оба ведем собственный бизнес, работаем с клиентами. У нас разведенные родители и сводные братья-сестры. Правда, твои родители очень милые. У нас тесный круг общих друзей, мы оба боимся обязательств. И мы любим иногда выпить вместе пива.
— Ты права. Давай займемся сексом.
Мак рассмеялась.
— Мы упустили момент.
— Да, наверное.
Развеселившись, Мак глотнула пива.
— Ты никогда даже не пытался за мной ухаживать.
— Если бы я попытался, Дел забил бы меня насмерть лопатой. Никто не смеет трогать его девочек.
— Он знает, что мы все занимались сексом.
— Он предпочитает изображать неведение, но главное в том, что никто из вас не занимался сексом со мной. К моему несчастью.
— Наверное, ты прав. Кроме того, хоть объективно мы с тобой и подходим друг другу, все закончилось бы драками из-за места в комоде и взаимной ненавистью. А вот Картер первым уступает место.
— Он всегда смотрел на тебя влюбленными глазами, — заметил Джек. — Так что же дальше? Кто будет фотографировать, когда ты пойдешь к алтарю?
— К алтарю? — Мак поперхнулась пивом. — Я ничего подобного не говорила. Я не… мы даже не думаем. С чего ты взял, что мы думаем о браке?
— Ну, не знаю. — Джек крутанулся на табурете, широким жестом обвел стены, увешанные свадебными фотографиями. — В таком окружении поневоле задумаешься о замужестве.
— Это бизнес. И то, что мои мысли заняты свадьбами, вовсе не означает, что я думаю о какой-то одной свадьбе.
— Ладно, ладно, не распаляйся.
— Ничего подобного. Я просто… — Мак сделала глубокий вдох, прошла к своему рабочему столу, взяла большой блокнот и карандаш. — Рисуй. Отрабатывай свое пиво.
Остаток вечера Мак старательно придерживалась намеченного плана, и, по мере выравнивания ландшафта в спальне, напряжение ослабевало. Она потихоньку возвращала свое жизненное пространство и смелее смотрела в будущее. Еще немного, и все будет под контролем.
Ей нравилось проводить вечер в одиночестве, разбирать вещи и скучать по Картеру. Все это казалось таким естественным и внушало надежды.
Она вполне справляется с новой для нее ситуацией. Она любит Картера, любит быть с ним, но рада и одиночеству. В отличие от…
Зазвонил телефон… Линда.
Мак напомнила себе, что невозможно вечно уклоняться от разговора с матерью. Это ребячество. Нужно принять вызов и не уступать.
— Да, мама.
— Макензи, немедленно приезжай! Пожалуйста, умоляю, немедленно.
Раздражение мгновенно улетучилось, сердце разбухло от страха.
— Что с тобой? Что случилось?
— Скорее. О, ты должна приехать. Я не знаю, что делать.
— Ты пострадала? Ты…
— Да. Да. Я пострадала. Пожалуйста, помоги мне. Ты нужна мне. Пожалуйста, помоги.
— Звони девять-один-один. Я еду.
Схватив пальто, Мак выскочила из дома. Перед ее мысленным взором проносились десятки картин, одна страшнее другой. Попытка самоубийства, несчастный случай, вторжение грабителей…
Она мчалась на предельной скорости сквозь гадкую взвесь дождя со снегом по обледеневшей, предательской дороге, прекрасно сознавая, что рискует жизнью. А Линда — беспечный водитель и вполне могла разбить свою машинку…
Нет, она звонила из дома, не по сотовому. Линда дома.
Отвлекшись, Мак повернула слишком резко и крепче вцепилась в руль задрожавшими руками, пытаясь удержать машину. Она затормозила у обочины перед домом матери и побежала по скользкой дорожке. Входная дверь оказалась незапертой. Неужели действительно грабители?!
Мать изнасиловали? Избили?
Перепрыгнув через лужу с осколками вазы и розами, Мак ворвалась в гостиную. Линда рыдала, свернувшись клубочком на полу.
— Мама! Мама! Я здесь. — Мак рухнула на пол рядом с Линдой, отчаянно ощупывая ее в поисках повреждений. — Где больно? Что он сделал? Ты вызвала полицию, «Скорую помощь»?
— О! Я хочу умереть! — Линда ткнулась в плечо Мак залитым слезами лицом. — Я этого не вынесу.
— Нет, не говори так. Это не твоя вина. Я вызову помощь, и мы…
— Не покидай меня!
— Не волнуйся. — Слегка покачиваясь, Мак гладила волосы матери. — Все будет хорошо, я обещаю.
— Не будет. Он бросил меня здесь.
— Ты хорошо его разглядела? Ты его знаешь?
— Я думала, что знаю. Я доверила ему свое сердце. И теперь его нет.
— Кто он? — Ярость кипела в Мак, выжигая страх. — Кто это сделал с тобой?
— Ари. Разумеется, Ари. Я думала, что что-то значу для него. Он сказал, что я вернула свет в его жизнь. Он говорил мне все эти слова, а потом так жестоко поступил со мной. Как он мог?
— Все хорошо. Все будет хорошо. Он за это заплатит.
— Он сказал, что откладывать нельзя, мол, обстоятельства чрезвычайные. Ну, что могут изменить несколько дней? Откуда мне было знать, что мой паспорт просрочен?
— Что? — Мак резко отстранилась. — О чем ты? Что именно он сделал?
— Улетел в Париж. В Париж, Мак. Он улетел без меня. Он позвонил из самолета. Сказал, что должен улететь сегодня. Какое-то срочное дело, которое не может ждать, пока мне сделают паспорт. А ведь он обещал. — Гнев высушил потоки слез. — Ложь. Это другая женщина. Я знаю. Французская шлюха. Он обещал, а потом бросил меня!
Мак медленно поднялась с пола.
— Ты позвонила мне среди ночи. Ты так рыдала, что я подумала о самом страшном.
— Да! Я страдаю! Посмотри на меня.
— Я смотрю и вижу избалованного ребенка, устроившего истерику из-за не купленной игрушки.
— Я люблю его.
— Ты не понимаешь значение этого слова. Господи, я чуть не разбилась по дороге сюда.
— Я нуждалась в тебе. В ком-нибудь. Тебе никогда не понять, что это значит.
— Надеюсь. Тут полно воды и осколков. Наведи порядок.
— Ты не уедешь. Ты не можешь бросить меня совсем одну в таком состоянии.
— Могу. И в следующий раз я не приеду. Бога ради, Линда, повзрослей наконец.
Мак отшвырнула ногой попавшийся на пути осколок и ушла.
