- Следствие ведет Ева Даллас, #54
8
Ева повернулась к доске.
– Наши подозреваемые: Реджинальд Маки, пятьдесят четыре года, бывший офицер спецназа департамента полиции Нью-Йорка…
Как и следовало ожидать, в зале поднялся возмущенный ропот, однако Ева, не обращая на него внимания, продолжила:
– …И его дочь, Уиллоу Маки, пятнадцать лет. Мы вышли на них благодаря показаниям свидетеля. Детектив Янси нарисовал с его слов портрет. Помимо внешности у Маки подходящая биография. Он служил в армии специалистом по оружию и инструктором по стрельбе. Последние двенадцать лет состоял в нашем спецподразделении.
Она умолкла, перевела взгляд на симпатичную девушку.
– Уиллоу Маки – дочь Реджинальда Маки от первого брака, который закончился несколько лет назад разводом и совместной опекой над несовершеннолетним ребенком. В дальнейшем Зоуи Янгер снова вышла замуж и родила второго ребенка. Янгер, ее супруг и младший ребенок сейчас под охраной. Думаю, поводом для недавних убийств как раз и послужила смерть жены Маки, Сюзанн Принц-Маки, фото которой представлено здесь, и их нерожденного ребенка. Она, будучи беременной, погибла в результате несчастного случая в ноябре две тысячи пятьдесят девятого года. Полный отчет с места происшествия прилагается. Вкратце: миссис Маки выскочила на проезжую часть прямо под колеса проезжавшего по дороге автомобиля, была сбита и погибла на месте. Реконструкция событий и показания восьми свидетелей подтвердили, что водитель, Брайан Т. Файн, не виноват в случившемся. Мистера Файна также взяли под охрану.
Доктором миссис Маки был Брент Майклсон, чья клиника находится буквально в квартале от места происшествия. Вчера он стал одной из жертв во время массового убийства на катке Уоллмен-Ринк в Центральном парке. Первым на место происшествия, когда погибла миссис Маки, прибыл дежуривший в тот день офицер Кевин Руссо. Сегодня во время рабочей смены на Таймс-сквер он также был убит.
Ева остановилась, взглянула на Миру:
– Доктор Мира, вы согласны, что Реджинальд Маки преследует людей, так или иначе связанных со смертью жены?
– Я постараюсь как можно скорее ознакомиться со всеми материалами, но да, очевидно, подозреваемый выслеживает людей, имеющих отношение к данному случаю. Остальные жертвы – прикрытие. Убийца дошел до такого состояния, когда жизнь людей для него ничего не стоит. Ну а дочь-подростка привлек… на мой взгляд, потому что для него это не только месть, но и восстановление справедливости.
– Показывает ей лично, что такое в его понимании справедливость.
– Не только это. В каждом случае одной из жертв становился подросток. У серийных убийц чаще всего есть определенный стиль. Полагаю, Элисса Вайман и Натаниэль Явиц вписываются в стиль Уиллоу Маки. Они для нее не просто прикрытие. Не думаю, что сам Маки стал бы целиться в ребенка, ровесника своей дочери.
– Думаете, убивала девочка? – спросил Уитни.
– Сэр, после развода Маки делил опеку над дочерью с бывшей женой, – заметила Ева. – В психологии подростков не особо разбирался. Вряд ли он стал бы стрелять в таких молодых людей.
– Если посмотреть с психологической точки зрения, звучит убедительно. – Уитни перевел взгляд на Миру.
– Да, вполне.
– Однако для подобных убийств нужен приличный навык владения оружием.
– Да, сэр. Скажите, лейтенант Ловенбаум, обучал ли Маки свою дочь стрельбе?
– Да. Я видел ее на полигоне, когда она участвовала в соревнованиях.
– В соревнованиях?
– По прицельной стрельбе и стрельбе в условиях боя из пневматического оружия. Мак регулярно брал ее с собой на полигон, записывал на соревнования. Он гордился тем, как хорошо у нее получается.
– Значит, Уиллоу Маки обладала и навыками, и опытом, – заключила Ева.
– Я бы сказал, не настолько, чтобы… Я не видел Уиллоу пару лет. Лишь несколько раз с Маком на полигоне и раз на соревнованиях. Она хорошо стреляла, – признал Ловенбаум с глубоким вздохом. – Не просто хорошо, а даже очень, и Мак очень гордился ее способностями и интересом.
– Но ведь для таких точных выстрелов, как в нашем случае, мало просто хорошо стрелять.
«Пара лет практики, – подумала Ева, – доведет любой навык до совершенства».
– А что ты можешь сказать об их отношениях?
– Они всегда были довольно близки. Пару лет назад Уиллоу даже хотела переехать и жить с Маком постоянно. Он обдумывал этот вопрос, особенно после женитьбы на Сюзанн, но после несчастного случая был совершенно не в той форме, чтобы полностью взять на себя воспитание девочки-подростка.
– А как у него было с настроением?
– Позвольте, я начну издалека. Я знаком с Маком много лет, последние четыре из которых являлся его непосредственным начальником. Он никогда не теряет присутствия духа… то есть не терял. Ему не нравился муж бывшей, но выглядело это просто как обычная неприязнь из чувства обиды. С Уиллоу он старался проводить как можно больше времени. Служба не всегда этому способствует, но дочка была у него на первом месте. Насколько мне известно, у нее начались какие-то проблемы в школе, и бывшая жена хотела отправить ее к психотерапевту, та отказывалась. Мак поддержал дочь.
– Доктор Мира, не могли бы вы выяснить, побывала ли Уиллоу Маки у психотерапевта?
– Ты ведь заметил в нем какие-то изменения после несчастного случая? – обратилась она вновь к Ловенбауму.
– Да, безусловно. Трагедия подорвала его психику. Я приказал ему взять отпуск в связи со смертью близкого родственника, потому что он совсем пал духом. Да и кто бы на его месте отреагировал иначе? Поговаривали, что он консультировался с юристом – хотел засадить водителя. Но со мной он почти не общался.
– Злился на тебя?
– Возможно. Немного. Нужно поговорить с Винсом Патрони – парнем из моей команды. Они с ним ближе всего сошлись. Мак очень изменился, когда вернулся на службу, – похудел, стал рассеянным, раздражительным. Он никогда не приходил на работу пьяным, хотя в свободное время стал крепко прикладываться к бутылке. Потом перестал, но все равно положиться на него уже было нельзя. Он озлобился. Заканчивался его двадцатилетний контракт, я поговорил с ним. Сказал, ему либо придется уйти в отставку, либо перевестись.
– Ты не давил?
– Не пришлось. Он заявил тогда, что решил доработать оставшееся время и уйти со службы. Проводить больше времени с дочерью, может, отправиться путешествовать. После я писал ему пару раз – предлагал посидеть где-нибудь. Выпить пива, перекусить. Он все время отговаривался, и в конце концов я от него отстал.
– Нужно привлечь Патрони.
– Я его вызову.
– Если они были приятелями, он может сочувствовать подозреваемому.
– Я его вызову, – повторил Ловенбаум. – Узнаю, не поддерживает ли он связь с Маком.
Ева кивнула.
– Велика вероятность, что у подозреваемых еще есть связи среди наших сотрудников и они общаются с кем-то из департамента. Очень важно, чтобы все, о чем здесь сейчас было сказано, не вышло за стены этого зала. Если Маки проведает, что у нас появился подозреваемый или что мы ищем непосредственно его, он заляжет на дно. Или пойдет в открытое наступление. Он убил или уговорил свою дочь убить полицейского, значит, в следующий раз без колебаний сделает то же самое, даже зная, что в результате может погибнуть сам.
– Что, вполне возможно, и является его конечной целью, – заметила Мира. – Как только он завершит или провалит свою миссию, потеряет смысл жизни. К тому же, если он собирается защитить свою дочь, лучший способ сделать это – умереть самому. В таком случае всю вину за убийства полностью спишут на него. А она как несовершеннолетняя сможет сослаться на принуждение и эмоциональную нестабильность.
– Потому-то нам и надо действовать быстро и слаженно. У подозреваемого есть квартира в одном из домов на Восточной Двадцать четвертой. Капитан Фини, пусть ребята из электронного отдела проверят, бывают ли там подозреваемые. С вашим опытом, думаю, вы знаете, что искать.
– Справимся. Это здание не в вашей собственности? – обратился Фини к Рорку.
– Нет, – ответил Рорк, уже пробивая информацию на своем ППК. – А вот напротив – мое. Возможно, будет полезно.
– Ловенбаум, мне нужен отряд твоих бойцов. Вы тоже знаете, что искать.
– И как с этим справиться, знаем.
– Рейнеке, Дженкинсон, Сантьяго, Кармайкл – на вас задержание. Бакстер, Трухарт, за вами информационная поддержка и беседы с родственниками и знакомыми подозреваемых.
– Трухарт обработает мать, – вмешалась Ева, Бакстер и рта не успел раскрыть. – Нам понадобится ее сотрудничество. А ты, Бакстер, поднажми на Патрони. Если потребуется, пригрози карой божьей! Чтобы в нем и крупицы сочувствия к Реджинальду Маки не осталось, если оно вообще есть. Кроме того, отправьте трех офицеров в штатском в школу младшей подозреваемой, пусть разузнают, как у нее там обстоят дела.
– Уроки, наверное, уже закончились, лейтенант, – заметила Пибоди.
– Возможно, остался кто-то из персонала. Может, идут внеклассные мероприятия. Нужно попробовать узнать, есть ли у Уиллоу Маки друзья и, если есть, где они тусуются. Сможем задержать ее вне дома – отлично. Мы арестовываем не просто серийных убийц, а ветерана полиции и его несовершеннолетнюю дочь. Нужно все сделать чисто.
– Нам потребуется ордер на обыск квартиры матери, надо как следует прошерстить детскую.
– Считайте, уже сделано, – кивнул Уитни.
– Мы с Пибоди проведем обыск до или после задержания. Как пойдет. Мать живет на Первой. Все, кто не задействован в задержании, приступайте немедленно.
– Минуточку! – Высокий и долговязый Тиббл вскочил на ноги. По лицу его было видно, что он очень зол, но изо всех сил сдерживается. – Я хотел бы добавить пару слов к докладу лейтенанта Даллас. Реджинальд Маки служил жителям этого города верой и правдой двадцать лет. Но он нарушил свою клятву, поступил против долга и совести. По его вине погибли полицейский и еще шестеро граждан, один из которых несовершеннолетний. Он совершил это, преследуя свои личные цели, и тем самым обесчестил себя, сделал собственного ребенка в лучшем случае помощником, в худшем – убийцей. Найдите его и арестуйте любыми средствами. Хотелось бы, чтобы по завершении операции он остался жив, но нельзя допустить, чтобы продолжали гибнуть добросовестные копы. Оказывайте помощь и поддержку не только гражданам, но и друг другу. Лейтенант Даллас, отличная работа! А теперь, командир, нам пора идти и помогать тем, кто рискует своей жизнью.
Когда Тиббл вместе с Уитни вышли из зала, Ева тяжело вздохнула.
– Он в бешенстве.
– Я тоже. – Ловенбаум резко поднялся на ноги. – Я ничего не замечал. Ты прямо спросила, кто из моих знакомых умеет так метко стрелять. И у меня даже мысли не промелькнуло о Маки.
– Давай-ка я теперь по-другому спрошу: он мог бы совершить эти убийства?
– Не исключено. Он был бы далеко не первым, о ком я бы подумал, но возможным кандидатом. Дело в том, что я почти на год упустил его из виду. Не особо стремился узнать, как он себя чувствует. Был бы внимательней, знал бы наверняка о его настроении.
– Ты сказал, что связывался с ним.
– Но ни на чем не настаивал.
– Вы были приятелями?
– Не то чтобы. Скорее товарищами. Когда с ним случилась беда, я был его куратором.
– Ты сделал для него все что мог. Не ходи с нами, Ловенбаум. Предоставь нам отряд своих спецназовцев, которые знают, как взять такого подозреваемого живым и при этом не наделать много шума.
Ловенбаум отрывисто кивнул и вышел.
– Фини, – позвала Ева.
– Подождите, ваш муж что-то проверяет.
– У меня кое-что есть, – поправил его Рорк, – опять же, возможно, пригодится. Можно мне воспользоваться вон тем монитором? – Не дожидаясь разрешения, он подошел и соединил свой ППК со стационарным компьютером.
Когда на экране появилось изображение, он стал объяснять:
– Вот дом, в котором живет наш подозреваемый. Мы сможем проследить за его квартирой. По моим данным, это квартира шестьсот двенадцать.
– Хорошо, продолжай.
– Мое здание располагается ровно по диагонали. Там есть свободная квартира – на самом деле, в общей сложности три, – но я говорю о той, что на седьмом этаже. Оттуда будет очень удобно организовать наблюдение. Можем установить слежку с помощью тепловых датчиков и в дальнейшем при необходимости как минимум поставить прослушку. Все зависит от того, насколько мощная там система защиты.
– Действуй, – кивнула Ева.
– А как насчет такого плана, – проговорил Фини, потирая подбородок. – В любом многоквартирном доме все время кто-то выезжает, кто-то заселяется. Макнаб на пару с одним из наших подъедут на маленьком грузовичке, затащат какие-нибудь коробки или мебель. Так мы сможем установить необходимое оборудование, не привлекая лишнего внимания.
– Как скоро вы сможете все организовать?
– Минут через пятнадцать-двадцать.
– Работайте. Бакстер, Трухарт, начинайте обрабатывать все имеющиеся у нас данные. Если что непонятно, обращайтесь к патрульному Кармайклу. Как только прибудут первые задержанные, приступайте к допросам. Постарайтесь узнать имя юриста, с которым встречался Маки. Его тоже необходимо задержать – он в опасности.
– Юристу требуется защита! – Бакстер покачал головой. – Вот тебе на! Ну что ж, напарник, пойдем займемся делом!
В зале осталась только группа захвата. Ева развернулась к монитору:
– Что ж, вот мой план.
Через тридцать минут, оценивая поступающую от коллег информацию об окружающей обстановке, вся команда во главе с Евой собралась в полицейском фургоне. Каждый был экипирован по полной – помимо бронежилетов в обязательном порядке надели шлемы. Еве пришлось сделать то же самое. Если бронежилет, по крайней мере, можно скрыть под пальто, то шлем не спрячешь. Что буквально сводило ее с ума.
Однако получить выстрел в лоб было бы хуже.
Сидя в фургоне, она смотрела присланное Фини видео с камер слежения. Макнаб и Каллендар, изображая собой счастливую молодую парочку, переезжающую в новое жилье, затаскивали коробки в принадлежавшее Рорку здание.
– В квартире подозреваемых источников тепла не обнаружено, – сообщил Фини. – Проверяем из машины. Подозреваемых дома нет.
– Когда Макнаб с Каллендар обоснуются, пусть следят за домом подозреваемых, а вы уезжайте.
– У вашего мужа есть гараж примерно в квартале отсюда. Мы поедем туда. Отряд Ловенбаума уже занимает свои позиции. Один человек засядет в намеченной квартире, двое – на крыше и еще один – в другой пустой квартире принадлежащего Рорку здания. Видите окна квартиры подозреваемых?
– Да, конечно. Плотно зашторены. Я загляну к матери. Дженкинсон, до моего возвращения ты назначаешься старшим – не высовывайся. Пибоди, оповещай меня о любых изменениях. Рорк, пойдем со мной. Я двинусь на восток, потом сверну на север. Вернусь минут через пять. Как только кто-нибудь из них появится – немедленно сообщите мне.
Ева вышла из фургона и быстро отправилась прочь. Подозреваемые могли вернуться в каждую минуту. Любая информация, которую удастся нарыть, может вывести на их следующую потенциальную жертву. Вполне вероятно, именно сейчас они сидят, притаившись, в каком-нибудь отеле, ночлежке или офисе, готовясь к новой атаке.
Хмурый день сменился пасмурным вечером, дождь перестал. Тут и там загорались фонари, прорезая тьму дрожащими кругами холодного света. Ева шагала по улице, всматриваясь в лица прохожих. Кто-то спешил домой, кто-то – на встречу с друзьями или по магазинам. Многие толпились в переполненном общественном транспорте, пропахшем соевыми хот-догами и дерьмовым кофе.
«Возможно, они идут сейчас рядом в толпе, с виду обычная семья – отец и дочь вышли перекусить и теперь возвращаются домой. Когда-нибудь они наверняка проходили этим путем – по дороге из центра. Интересно, они планировали свои преступления по пути? Обсуждали, кого убить и когда?»
За полтора квартала до дома Зоуи Янгер Еву нагнал Рорк.
– Привет, лейтенант.
– Хочу первым делом осмотреть комнату девочки. Уитни получил ордер на обыск всей квартиры, но нам надо обратить особое внимание на комнату девочки. Маловероятно, что замешаны другие члены семьи, иначе бы у нас появились явные зацепки.
– Понятное дело.
Рорк взял Еву за руку, и она крепко сжала его ладонь в своей. Да, они на задании, но ведь никто из коллег не увидит…
– Проверим на месте всю электронику, которую найдем, а потом отправим компьютерщикам.
– Думаю, с этим я справлюсь гораздо лучше, чем с обыском комнаты девочки-подростка.
Ева нахмурилась, услышав последние слова мужа.
– Но ты ведь и сам был когда-то подростком. В этом возрасте мальчики от девочек не так уж и отличаются.
– А… ничего подобного.
Ева и Рорк свернули с дороги, поднялись на крыльцо милого двухквартирного особнячка, подошли к двери справа. Рорк на ходу вынул из кармана инструменты, ловкими движениями (быстрее, чем ее начальник) стал взламывать сигнализацию.
– Это ты была девочкой-подростком.
– Не похожа я была на обычных девочек-подростков. Ну, если только отчасти.
– Вот и я не был похож на подростка-мальчика. Нашли друг друга… У них тут отличная сигнализация, – добавил он, с легкостью ее отключая.
– Сначала проверим, есть ли кто дома. – Ева достала пистолет. – На всякий случай.
Рорк кивнул, и они вместе вошли в дом.
– Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка! – громко выкрикнула Ева, сворачивая налево. – У нас есть ордер на обыск!
– Здесь никого нет, – прислушался Рорк. – Эх, где те времена, когда проникать в пустые дома было моим любимым занятием!
– Теперь ты можешь делать это законно.
– Ощущения совсем не те.
Ева согласилась, что дом, видимо, пустой, однако на всякий случай проверила весь первый этаж: гостиную, кухню, столовую и так называемую зону для развлечений.
В доме витал терпкий аромат от букета ржаво-оранжевых цветов на обеденном столе. На кухне к стене была прикреплена дощечка с детским рисунком – схематично нарисованные человечки под деревьями, листья на которых были изображены в виде маленьких зеленых шариков. Внизу – таблица со списком домашних дел: накрыть на стол, убрать со стола, заправить кровати…
Рядом с таблицей висело рождественское фото – семейный групповой снимок. Зоуи Янгер, Линкольн Штубен, Зак Штубен и Уиллоу Маки рядом с красиво наряженной елкой. Все улыбались, кроме Уиллоу, которая с едва заметной натянутой улыбкой смотрела в камеру тяжелым взглядом зеленых глаз.
– Руки скрещены на груди, – указала Ева на фото. – Знак протеста. Мальчик выглядит абсолютно счастливым. Кажется, готов сорваться с места и колесом по дому ходить несколько часов кряду. Родители тоже довольны. Но вот она… смотрит, будто послать хочет всех куда подальше.
– Да уж. И, думаю, Мира бы еще добавила, что такая поза – скрещенные руки – свидетельствует о том, что Уиллоу пытается закрыться и отгородиться от прочих. Остальные трое обнимаются, а она как бы держит дистанцию. Но опять же не забывай, что ей пятнадцать – возраст, когда родители кажутся лютыми врагами.
– Нам с тобой трудно судить об этом. Наши-то родители и были такими на самом деле…
– С первого взгляда кажется, родители постарались, чтобы дети чувствовали себя здесь счастливыми и защищенными. В доме чисто, хотя не чересчур. И до идеального порядка далеко. На кухонном столе – пачка детских хлопьев, в раковине – пара тарелок, в гостиной под стулом – детские тапочки, а на спинке вон того стула висит чей-то свитер.
Рорк оглянулся – поначалу и не заметил.
– Ты просто чудо.
– Я просто коп, – поправила его Ева. – У них вон и график домашних дел составлен – у каждого свои обязанности. Казалось бы, очень хорошо. И детский рисунок повесили. И рождественское фото.
Она еще раз огляделась. Выглядит, как будто здесь живет благополучная семья. Однако лишь на первый взгляд. На самом деле все далеко не так.
Ева и Рорк поднялись на второй этаж, удостоверились, что там тоже никого нет. Проверили хозяйскую спальню, примыкавший к ней кабинет, комнату мальчика, напоминавшую зону катастрофы – повсюду разбросаны игрушки, видеоигры, одежда. Следующая комната предназначалась для гостей – по чистоте и нетронутости очевидно, что постоянно тут никто не живет. Далее располагалась комната девочки.
Был еще третий этаж с обычной семейной зоной отдыха, где можно собраться всем вместе, посмотреть что-нибудь по телевизору. Судя по разбросанным коробкам с играми, обитатели дома так и делали. Кроме того, тут еще имелись маленькая кухонька и туалет.
Ева сразу же спустилась на второй этаж и прямиком отправилась в комнату Уиллоу.
Небрежно застеленная кровать. Ни расшитых подушечек, ни игрушек. У окна – стол. На нем – компьютер. Мягкое кресло, несколько книжных полок. Стены завешаны плакатами. На одном – какая-то музыкальная группа в черных одеждах, с хмурыми лицами и множеством татуировок. На всех остальных плакатах изображено оружие или кто-нибудь с оружием в руках. Ножи, запрещенные ружья, бластеры.
– Ясно, чем интересуется наша подозреваемая, – заключила Ева, открывая гардероб.
Внутри висело несколько элегантных платьев (на некоторых еще сохранились этикетки), в основном же вещи были темных тонов и грубого покроя.
– У нее здесь порядок, – продолжила она. – Знает, что где находится, и любит, чтобы каждая вещь лежала на своем месте. А если маме или брату вдруг вздумается тут покопаться, она сразу заметит.
Рорк уже сел за компьютер Уиллоу.
– Здесь пароль и программа для автоматического восстановления системы. Довольно сложно для девочки ее возраста.
Он выдвинул стул, сел и приступил к работе.
Ева принялась перебирать содержимое ящиков в шкафу. Самое обычное нижнее белье, зимние носки, свитера, толстовки. Все аккуратно сложено, но опять же не идеально.
«Умышленно, – подумала Ева. – Если бы мама хоть пару носков передвинула, она бы об этом узнала».
– Продолжай, но ты ничего не найдешь. Она бы ни за что не оставила здесь что-то важное – не хотела, чтобы мать нашла.
– Уверена?
– Она защелку на дверь приделала, – Ева кивнула на отметины. – Родители ее сняли. Здесь все определенным образом организовано. Я тоже так делала – и когда в приемной семье жила, и в приюте. Всегда знаешь, что у тебя где лежит, и в случае чего можешь по-быстрому собрать самое важное или необходимое и сбежать. И когда в твоих вещах покопаются, сразу понимаешь. Поспорить готова, мать регулярно роется в ее вещах. С постерами она, видимо, смирилась. Если запрещать, интерес только усилится. Однако выкрасила стены в нежно-голубой цвет, платьев накупила, которые дочь никогда не наденет, если только ее не заставят. Мать приходит сюда и пытается найти хоть что-то, что поможет ей лучше понять ребенка. И более того, возможно, боится найти запрещенные вещества, оружие или дневник, полный дурных замыслов.
– А у тебя был дневник?
– Нет. Я держала дурные мысли при себе, потому что они вечно… Комната брата!
Рорк удивленно поднял брови, когда Ева решительно вышла за дверь. Он отключил автоматическое обновление, поднялся и отправился посмотреть, что же там такого обнаружила его коп.
Ева сидела за компьютером брата Уиллоу в самом центре царившего там беспорядка.
– На самом деле я не всегда держала мысли – и плохие, и хорошие – при себе. Этот навык приобретается с опытом. Бывало, пишешь сочинение для школы, а они залезут в твой комп и потом накажут за то, что посмела написать, как любишь кататься на воздушной доске. Так что стараешься по возможности делать письменные задания в школе. Или станет тебе скучно и тоскливо, возьмешь да и составишь список заветных желаний. Они его находят, и тебе здорово влетает.
Рорк молча чмокнул жену в макушку. Его молчание было красноречивее тысячи слов.
– Дело не во мне, просто… Пару раз, когда мне страшно хотелось что-нибудь написать – бывает, физически не хватает самого процесса, – я придумала прятать свои записи на другом компьютере. На том, который они и не додумаются проверять. В приемной семье, как правило, есть родной ребенок. Для них он самый лучший. И этим можно воспользоваться. Если Уиллоу действовала по тому же принципу, то в изобретательности меня наверняка превзошла.
– Позволь мне…
Когда Ева встала, Рорк взял ее за плечи, заглянул в глаза и спросил:
– О чем тебе хотелось написать?
– Всегда, где бы я ни жила, у меня был календарь, в котором я отмечала, сколько осталось до тех пор, когда смогу начать самостоятельную жизнь. Сколько лет, месяцев, недель, дней, часов до освобождения. Представляла, как стану независимой, уеду в Нью-Йорк. Нью-Йорк казался мне всегда таким большим и разным! Я с детских лет о нем мечтала. И об академии. О том, как стану копом, потому что копы умеют постоять за себя и защитить других. По крайней мере, хорошие копы. А я собиралась стать именно хорошим копом. Думала, вот уеду, и больше никто никогда не будет указывать мне, что есть, что носить…
– А теперь этим занимаюсь я.
Ева мотнула головой:
– Это не то. Даже близко. Меня никто никогда не любил. Возможно, в чем-то я и сама была виновата. Дело не только в системе. Так или иначе, но обо мне никогда искренне не заботились. Для окружающих я была всего лишь одной из многих, до тех пор пока не получила полицейский жетон. А после – в большинстве случаев меня воспринимали исключительно как служителя правопорядка. Пока мы с тобой не встретились. – Она перевела дыхание. – Я могла бы стать такой девочкой, Рорк.
– Нет.
– Да, или, по крайней мере, кем-то вроде. Если бы Фини не оказался хорошим копом и порядочным человеком. Если бы он был сломленным и съехавшим с катушек, как Маки. Фини разглядел во мне потенциал, выделил из общей массы, обратил внимание, потратил на меня много времени и сил. Никто никогда не предлагал мне то, что предложил он. Никто никогда меня не понимал так, как он. Я хотела стать достойным копом, чтобы он мной гордился. Это желание помогало мне двигаться вперед.
– А ты не думаешь, что девочка старается угодить отцу, стать тем, кем он хочет ее видеть? Очень мощный стимул для нее.
– Если ты прав, значит, она отвернулась от остальных своих родственников – матери… брата. А ведь с виду благополучное семейство.
– Да, но видимость не всегда соответствует содержанию. Еще узнаем. Только чутье обычно не обманешь, ведь так? Если нет другой причины, значит, Уиллоу просто чувствовала, что никто ее не понимает, не заботится о ней так, как папа. Она убивает ради него. Убивает, потому что он ее обучил, внушил, что это ее право или, по крайней мере, способ решения проблем.
Ева старалась гнать от себя подобные мысли.
– Сейчас важно выяснить мотивы подозреваемых. Надеюсь, тогда мы сможем их найти и остановить. Так что ты тут покопайся. Учитывая возраст мальчика, возможно, на компе установлена программа родительского контроля, хотя Уиллоу все равно могла спрятать здесь свои файлы.
– Запросто.
– Если так, ты их найдешь, а я пока вернусь в комнату девочки.
Ева связалась с Пибоди, проверить обстановку. Без изменений. Потом застыла в задумчивости посреди комнаты Уиллоу Маки. Довольно просторно. Комната – почти в три раза больше, чем у самой Евы в том же возрасте. Красивая, удобная мебель. Вся одежда хорошего качества.
Никаких фотографий – ни собственных, ни семьи, ни друзей. Даже фото отца нет. «Может, на компьютере», – подумала Ева. В него она тоже планировала заглянуть. Проверила ящики письменного стола, нашла кое-какие школьные принадлежности. Однако никаких милых сердцу «сувениров» – напоминающих о приятных событиях мелочей, которые подростки так любят хранить.
Ева вдруг поняла, что и дисков нет. Ни с документами, ни с музыкой. Впрочем, как и никакой другой электроники – ни компьютера, ни планшета.
Наверное, возила с собой – жила на два дома.
Ева скользнула взглядом по плакатам. Оружие, насилие. Как мог подросток, так увлеченный оружием, обходиться без него по нескольку недель?
И еще раз заглянула в гардероб. Места было очень мало, но здесь тоже царил определенный порядок. Яркая одежда – очевидно, выбор матери – задвинута в дальний угол. В одной из коробок – новые туфли на каблуке, в другой – ботинки. Предполагалось, что обе пары будут носить под нарядные платья и стильные брюки.
И, судя по подошвам, ни те, ни другие ни разу не надевали.
В одном из сношенных ботинков Ева нащупала небольшую заначку – пару сотен. Скорее всего, девочка засунула их туда намеренно – специально, чтобы мать нашла.
В кармане худи Ева обнаружила блокнот и, открыв его, прочла откровения совсем еще юной особы. Девочка жаловалась на брата, мать, отчима. Говорила, что они ее не понимают, и так далее и тому подобное.
«И опять же спрятала так, чтобы легко найти, – подумала Ева. – Словно хотела именно этого». В семье бы восприняли ее жалобы как обычное нытье и капризы, хотя последняя запись явно была сделана с расчетом вызвать у матери чувство вины.
Ева пришла к выводу, что в гардеробе девочка ничего важного не хранила. Она и не сомневалась, что в тех местах, где обычно прячут что-то секретное, ничего не найдет, однако еще раз все прошерстила. Осмотрела пол, стены и даже потолок гардеробной, заглянула под кровать, переворошила матрас, прощупала сиденья и спинки стула и кресла, проверила под и за столом.
Подумала, что шкаф слишком тяжелый – если бы его отодвигали, остались бы царапины на полу, и все равно решила его проверить. Отодвинула, осмотрела освободившееся место, вынула ящики, заглянула в образовавшиеся проемы.
Когда вставляла обратно самый нижний ящик, заметила, что под ним на каркасе с обратной стороны выбит замысловатый узор. Ева задвинула ящик, а когда стала вытаскивать, почувствовала едва заметное сопротивление и услышала слабый щелчок.
Ничего особенного, казалось бы, но…
Ева снова вытащила нижний ящик. Шкаф был сделан добротно, из хорошо обработанной древесины.
Она с любопытством провела рукой по выпуклым переплетениям рисунка, попробовала его сдвинуть, надавить, почувствовала, как на одном из завитков дерево слегка подалось.
Потянула – ничего.
Продолжая ощупывать узор, вскоре наткнулась на еще один податливый завиток, затем – на третий. Тянуть не пришлось. Как только Ева нажала на все три выпуклости одновременно, выдвинулся узкий потайной ящичек.
Пусто. Внутри лежали только куски пенопласта с вырезанными углублениями для пары ножей и какого-то ручного оружия. Бластеры, скорее всего, – на глаз определилась Ева. А в маленьком треугольном углублении наверняка хранилось несколько фальшивых паспортов и, возможно, немного денег.
– Она не вернется, – пробормотала она.
– Согласен, – отозвался появившийся в дверях Рорк. – Тебе надо на это взглянуть… Ты была права – Уиллоу воспользовалась компьютером брата. Я нашел хитро запрятанный файл. И при этом, – продолжал он, пока оба направлялись в комнату мальчика, – все равно усиленно шифровалась. Очень скрытная и осторожная девушка.
– Еще какая!
Ева посмотрела на открытый файл.
– Список жертв. Только инициалы, ни одного полного имени. БМ и КР – очевидно, Майклсон и Руссо. Дальше идет МБ. Готова поспорить, Марта Бек, офис-менеджер Майклсона, а БФ – наверняка Файн – водитель, сбивший вторую жену. Один из следующих – АИ, ДжР или МДж – скорее всего, юрист, имени которого мы пока не знаем. И еще два человека. Двоих убрали – осталось пятеро.
– Есть еще вторая страница. – Рорк вывел изображение на экран.
– Зак Штубен – ее брат. Линкольн Штубен – отчим. Крист – мама. Нужно узнать, кто такие Рене Хатчинс, Томас Гринбург и Линда Трек. И аббревиатура какая-то… СШХК.
– Ее школа. Я уверен, потому что нашел тут еще кое-что.
Рорк открыл следующий документ. На экране возник схематический план средней школы имени Хиллари Клинтон.
– Выделены определенные классы, отдельные области. Обозначены выходы.
– Боже ты мой! Она собирается устроить атаку на школу!
– И уже выбрала укрытие. Ближе, чем в прошлые два раза, но все равно расстояние приличное.
Ева перевела взгляд на следующую картинку.
– Крыша дома ее отца. Она спрятала файл здесь, потому что это не отцовский план, а ее собственный. Вот разберутся с папочкиной миссией, и она примется за свою. Трудно было отыскать файл?
– Ну, пришлось повозиться немного. Я, скорее всего, и не нашел бы его, если бы не искал целенаправленно. Он тут значится как совершенно безобидный доклад про Джорджа Вашингтона.
Ева нервно наматывала круги по комнате.
– Все ясно. Уходим отсюда. Надо проникнуть в квартиру Маки. У него, наверное, камеры установлены – следит за всеми, кто входит в здание, ну и, естественно, в квартиру.
– Я об этом позабочусь.
– Рассчитываю на твою помощь. Нужно попасть внутрь и выяснить, кого они планируют убить следующим. Когда и где. Возможно, они уже засели в укрытии. И мы еще не знаем, кто оставшиеся трое по его плану… И в списке Уиллоу много незнакомых имен.
– Я еще кое-что узнал. Оказывается, отец брал дочь с собой на охоту, часто нелегально. Девочка вела подробный учет застреленных животных. Записывала вид, место, расстояние, оружие, указывала дату и время. Они ездили в Монтану, Вайоминг, на Аляску, в Северную и Южную Дакоту, даже в Мексику и Канаду. За последние семь месяцев у нее в списке появилось около тридцати новых записей.
– Скопируй для меня этот файл. Пришлю электронщиков, чтобы как можно скорее забрали оба компьютера. Наверняка у нее есть еще один в отцовской квартире. Нужно до него добраться. В доме отца Уиллоу не станет слишком осторожничать по поводу совместного плана. Так что, возможно, получится узнать имена.
Ева провела рукой по волосам.
– Интересно, Маки понимает, какого монстра вырастил? И если понимает, волнует ли его это хоть немного?
