Глава 11

 Остин Хэттингер сидел на жесткой, как камень, койке в камере гринвиллской тюрьмы. Он знал, почему его бросили в тюрьму, словно обычного преступника. Все дело в проклятых деньгах. Ведь Бо Лонгстрит был богачом, безбожным плантатором и оставил все свои грязные деньги детям-ублюдкам.

 А в том, что они ублюдки, Остин не сомневался. Пусть Мэдилайн носила на пальце кольцо этого предателя, но в глазах господа бога она принадлежала совсем другому мужчине!

 Ведь Мэдилайн только притворялась, что равнодушна к нему. Он-то знал, все эти годы знал, что она ушла к Бо, дабы дразнить и мучить его, Остина! Но она принадлежала ему. И только ему. А ее сердитый отказ выйти за него замуж, когда он сделал ей предложение, прежде чем отплыть в Корею, был только притворством.

 И если бы не Бо, она бы ждала его возвращения с войны! Ее брак с Бо был для него, Остина, началом всех несчастий…

 Разве он не работал до кровавых мозолей, не гнул спину до боли, чтобы заработать на приличную жизнь для своей семьи? А пока он работал и терпел одну неудачу за другой, потел и терял акр за акром, Бо сидел в своем роскошном белом доме и только посмеивался.

 Но смеялся он напрасно. Бо так никогда и не узнал, что однажды, в середине лета, когда воздух был тяжел и неподвижен, Остин Хэттингер завладел своим достоянием.

 Он до сих пор помнил, как она выглядела в тот день. Картина эта была настолько живая и ясная, что у Остина задрожали руки, а кровь застучала в голове жарко и тяжело.

 Она пришла к нему, к порогу его дома, с корзиной в руках. С большой плетеной корзиной, в которой разносят благотворительные подаяния: принесла его годовалому, вечно хнычущему сыну какие-то вещи. А Мэвис в это время лежала в муках, рожая другого ребенка.

 На ней было голубое платье и белая шляпа с прозрачным белым шарфом, повязанным вокруг тульи. Мэдилайн очень любила легкие, воздушные, развевающиеся шарфы. Черные локоны были убраны под шляпу, обрамлявшую ее лицо цвета сливок. У нее всегда была очень гладкая кожа, потому что Бо покупал ей разные кремы и лосьоны на свои безбожные деньги.

 Она была свежа, как весеннее утро, неспешно шествуя по грязной дороге к его просевшему крыльцу. А глаза были добрые и веселые, словно они не замечали ни бедности, ни сломанных грязных ступенек, ни убогой одежды, висящей на веревке, ни тощих цыплят, копошащихся в пыли.

 И голос у нее был такой тихий и спокойный, когда она протянула ему корзину, полную детских вещей. Вещей, из которых выросли дети, зачатые Бо в лоне его, Остина, женщины! И он сразу перестал слышать слабые стоны жены, умоляющей послать за врачом.

 Он помнил, как Мэдилайн хотела войти в дом, испугавшись за женщину, которая никогда бы не оказалась в его постели, если бы не предательство этой самой Мэдилайн.

 – Поезжай за доктором, Остин, – сказала она своим спокойным, прохладным, как вешние воды, голосом. И добрый взгляд ее золотистых глаз прожег его до самых печенок. – Скорей поезжай, а я побуду пока с ней и с твоим малышом.

 Тогда им двигало не только безумие! Нет, Остин ни за что бы не согласился с таким утверждением. Им руководило чувство справедливости. Это чувство и праведный гнев заставили его оттащить Мэдилайн от своего порога. И это сознание своей правоты заставило его бросить Мэдилайн в пыль и грязь на дороге.

 Ну, она, конечно, притворялась, что совсем не желает его. Она кричала, сопротивлялась, но все это были одна ложь и притворство. Он имел на нее право, данное богом, и она это прекрасно понимала.

 Он посеял свое семя в ее лоно и все эти годы помнил мощный взрыв освобождения, когда часть его естества соединилась с нею.

 И тогда Мэдилайн перестала рыдать. Когда он перевалился через нее на спину и воззрился в белесое небо, она молча встала и ушла, а он остался лежать – с победным звоном в ушах и горечью во рту.

 А потом он ждал, день за днем, ночь за ночью, что придет Бо. Родился его второй сын, и Мэвис лежала с каменным лицом в постели, а Остин все ждал, зарядив свой «винчестер». Он был сам не свой от жажды убийства.

 Но Бо так и не появился. В конце концов Остин понял, что Мэдилайн сохранила их тайну. И это доконало его.

 Теперь Бо мертв. И Мэдилайн тоже. Они похоронены вместе на кладбище Блаженного Успения. А его главным врагом стал их сын. Он обратил время вспять, соблазнил и осквернил его дочь. И девчонка тоже мертва.

 Значит, он имеет право на возмездие!

 Он сумеет вернуться в Инносенс и сделает то, что должен был сделать еще тридцать лет назад. Он убьет ту частицу Бо, что таится в его сыне. И уравняет счета.

 

 Кэролайн вышла в заросший сад и глубоко вдохнула летний ароматный воздух. Вечерело, и насекомые завели свою песню в траве. Она испытывала чувство полнейшего удовлетворения, которое уже давным-давно ее не посещало.

 Кэролайн боялась, что будет чувствовать себя скованно в незнакомом доме, но обед прошел на удивление непринужденно. Тедди проделывал всякие непостижимые фокусы с салфеткой и столовыми принадлежностями. Дуэйн, вполне трезвый, демонстрировал замечательный талант подражания, избирая в качестве объектов местных чудаков, вроде Тэлбота Младшего. А Такер и Джози заставляли всех смеяться своими весьма пикантными рассказами о местных адюльтерах пятидесятилетней давности. Кэролайн не могла припомнить, когда еще обед доставлял ей такое удовольствие, и огорчилась, когда он приблизился к концу.

 – А у тебя был веселый вид, – заметил Такер, подходя к ней.

 – Почему бы и нет? Я действительно веселилась.

 – Очень приятно было это наблюдать. – Он взял ее руку в свою и ощутил уже не сопротивление, а скорее неуверенность. – Хочешь, пройдемся?

 Вокруг была такая красота, что Кэролайн просто не могла не согласиться. Они пробирались через розовые кусты, вдыхая тяжелый сладкий запах гардений, и некоторое время шли по полю.

 – А это то самое озеро? – спросила Кэролайн, увидев, как впереди блеснула вода в последних лучах солнца.

 – Да, это Сладкие Воды. Первый дом Лонгстритов был на его берегу. Там еще можно увидеть то, что осталось от фундамента.

 Они подошли поближе, и Кэролайн поразил открывшийся вид на бескрайние поля.

 – Интересно, что они чувствовали, постоянно созерцая акры и акры своей собственной земли?

 – Не знаю. Очевидно, просто чувствовали, что она есть. Ответ, однако, ее не удовлетворил, и Кэролайн оглядела широкие и плоские хлопковые поля. Она была дитя города, где даже богатым принадлежали считанные метры земельной собственности, и люди теснили своих ближних в поисках жизненного пространства.

 – Но иметь это все…

 – Это только кажется, что человек имеет землю. На самом деле земля обладает им, – сказал Такер и удивился собственным словам. – От нее нельзя отвернуться, особенно если она передана тебе по наследству. И нельзя допустить, чтобы она простаивала зря, когда вспомнишь, что Лонгстриты владеют этой землей почти два столетия.

 – А ты что, хочешь этого? Отвернуться?

 – Да, мне, может быть, и хотелось бы пожить в других местах. – Такер передернул плечами, словно его томила тяга к перемене мест. Кэролайн была знакома эта тяга, но в нем она ей показалась неожиданной. – Хотя путешествия – дело очень сложное. Это требует слишком много усилий. Но иногда так хочется все бросить…

 – Не надо, Такер! – в ее голосе прозвучало раздражение, заставившее его улыбаться.

 – Но я еще ничего не делаю… – Он легонько коснулся ее руки. – Но я об этом подумываю. Кэролайн отодвинулась.

 – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты вообще странный человек, Такер. То кажется, будто ты действительно серьезно относишься ко всему, то – будто только и думаешь, как бы поскорее отделаться от всяких забот.

 – Но я никогда не считал необходимым избирать самый трудный путь.

 – А какой же образ жизни ты предпочитаешь?

 – Я фаталист: принимаю все, что выпадает мне на долю, – в отличие от тебя. Ты, насколько я заметил, постоянно строишь планы и пытаешься влиять на ход вещей. Однако это не значит, что кто-то из нас ошибается.

 – Но если заранее предвидеть неприятности, можно постараться их избежать.

 – Можно, конечно, постараться, – согласился он, – но ведь… «Божество намерения наши довершает, хотя бы ум наметил и не так…»[5]

 – Он глубоко затянулся. – Это «Гамлет».

 Кэролайн в недоумении уставилась на него. Меньше всего она ожидала, что именно Такер станет цитировать Шекспира.

 – Вот, к примеру, эта плантация. – Он по-дружески положил руку ей на плечо. – Вы посеяли хлопок и ждете урожая. Тут, конечно, можно до чертиков себя довести от беспокойства, но это все равно ничему не поможет. Разумеется, я могу ночами не спать и волноваться: а вдруг будет засуха, или, наоборот, польют доасди, или шоферы грузовиков забастуют. А могу, напротив, ни о чем не тревожиться и сладко спать ночью. Результат будет один и тот же.

 Рассмеявшись, Кэролайн покачала головой.

 – А ведь в этом есть свой резон… Но нет, в твоей логике наверняка должен быть какой-то изъян.

 – Дай мне знать, когда поймешь, в чем он заключается. Позволь привести тебе еще один пример: вот ты не разрешаешь мне себя поцеловать, так как боишься, что тебе это слишком понравится.

 Ее брови удивленно взлетели вверх.

 – Нет, ты просто невероятно эгоцентричен! Почему не предположить, что мне просто не нужны твои поцелуи?

 – Ты заранее определяешь результат, еще ничего не предприняв, – усмехнулся Такер, обнимая ее за талию. – В этом причина всех твоих проблем.

 – Неужели? – сухо спросила она.

 – Уж ты поверь мне, Кэролайн, я досконально изучил этот вопрос. Это все равно что стоять на берегу и бояться нырнуть, потому что вода слишком холодная. И лучше, если найдется кто-нибудь рядом, кто толкнет тебя прямо в воду.

 – И именно этим ты сейчас и занимаешься? Такер усмехнулся.

 – Я мог бы этим заняться – и ты сразу перестала бы думать о всяких там «а что, если?». Но, откровенно говоря… – Он наклонил голову; когда его теплое дыхание коснулось ее губ, Кэролайн почувствовала, как внутри у нее что-то сжалось. – Дело в том, что я не хочу об этом думать всерьез. Иначе лишусь сна, а мне необходимо спать по ночам.

 Он поцеловал Кэролайн в подбородок; губы у него были жесткие и в то же время легкие, словно крылья мотылька. «Он просто опытный соблазнитель», – сказала она себе, сразу вспомнив все, что думала о подобных мужчинах. И все-таки сердце у нее учащенно забилось.

 – Ты меня тоже можешь поцеловать, если хочешь, – прошептал Такер, близко склонившись к ее губам. – Ну, а если не хочешь, то я сам доставлю себе это удовольствие.

 Его губы лениво скользнули по ее вискам, векам, щекам. Он был слишком нежен по природе, чтобы нетерпеливо атаковать и брать. Вместо этого он сосредоточил все свои усилия на том, чтобы постепенно снять ее настороженность и напряжение. И вот уже тело Кэролайн расслабилось, дыхание участилось, она прижалась к нему, и тогда он тихо, осторожно приник к ее губам.

 Она уступила ему медленно, неохотно, и это было вдвойне приятно. Такер вдыхал ее аромат, смешанный с запахами воды и цветов, постепенно усиливая давление, и наконец ее губы разжались, а руки легли ему на плечи. Последней связной мыслью Такера была та, что, пожалуй, вода не такая уж холодная, но гораздо, гораздо глубже, чем он ожидал.

 А Кэролайн совсем ни о чем не могла думать. Голова кружилась, и она крепче схватилась за Такера, чтобы не упасть. Но как бы отчаянно она к нему ни льнула, мир продолжал вращаться вокруг. Беспомощно, коротко застонав, она вся отдалась поцелую, забыв об осторожности, забыв вообще обо всем на свете.

 Такер внезапно почувствовал, что этот поцелуй причиняет ему боль, а такого не должно было быть. И голова у него тоже не должна кружиться. И почему он вдруг задрожал, когда она со стоном произнесла его имя?

 Такер прекрасно знал, что значит желать женщину. Это было естественное и приятное условие его мужского бытия. Но прежде желание никогда не жгло и не мучило, от него не хотелось рухнуть на колени и умолять, умолять…

 Ему показалось, что он балансирует где-то на самом краю бездны, и инстинкт самосохранения заставил его отшатнуться. Он положил руки на плечи Кэролайн и отодвинул ее от себя, пытаясь успокоить дыхание.

 Кэролайн не сразу обрела способность мыслить. Что происходит? Очевидно, она просто слишком давно не ощущала мужских объятий, не ощущала непритворного вкуса желания на мужских губах. Так что у нее достаточно оснований, чтобы простить себе это минутное умопомрачение…

 Слава богу, она вовремя вернулась к реальности. Кровь больше не стучала в висках. Она слышала стрекот насекомых, кваканье лягушек, трехтактный посвист малиновки. Тени сгущались, наступил волшебный момент между светом и сумерками. День уступал, отступал, убывал, как волна, унося с собой дневную жару.

 – Наверное, мы оба ошиблись, – произнес Такер.

 – В чем же?

 – Ты – в том, что решила, будто тебя это совсем не волнует. А я думал, что если сорву поцелуй, то буду спать спокойно… – Глубоко вздохнув, он поднял голову. – Должен тебе сказать, Кэролайн, что желать женщину было мне всегда приятно. С тех самых пор, как мне исполнилось пятнадцать и мы с Лорин О'Хара сорвали друг с друга одежду в сарае ее папаши. Ты – первая женщина с того знаменательного дня, которая... усложнила мои ощущения.

 Ей хотелось ему верить, хотелось верить, что чувство к ней было более сложным, интимным и острым, чем те, которые он испытывал до сих пор. Однако это не меняло дела. Кэролайн решила, что лучше сразу же положить конец подобным отношениям.

 – Наверное, будет лучше, если мы от этого откажемся. Он взглянул на ее губы, распухшие и мягкие от его поцелуя, и ласково сказал:

 – Черта с два!

 – Но я серьезно говорю, Такер! – в ее голосе прозвучала какая-то отчаянная нотка. – Я только что оборвала разрушительные для меня отношения и не имею ни малейшего намерения начинать новые. А ты... ну, у тебя в жизни и без того достаточно осложнений, чтобы прибавлять к ним другие.

 – Не могу с тобой не согласиться. Но, видишь ли, Кэролайн… Есть в тебе нечто такое, черт возьми, что внезапно начинает меня грызть в самые неподходящие моменты. Как правило, для такой реакции бывает веская причина. И думаю, что это так или иначе в ближайшее время прояснится.

 – Но мое время течет в другом измерении, чем твое, Такер. – Она была уверена, что говорит замечательно спокойно, хотя сердце стучало где-то у горла. – Через несколько месяцев я буду уже в Европе. И мимолетный роман, помогающий скоротать жаркое лето, не входит в мои планы.

 Едва заметная улыбка тронула его губы.

 – Ах да, я совсем забыл, как ты любишь строить планы. – Такер внезапно нагнулся и впился в ее губы жадным, но мимолетным поцелуем, который заставил ее покачнуться на каблуках. – Так вот, я тоже умею это делать. Я собираюсь завладеть тобой, Кэролайн. Рано или поздно, но мы устроим друг другу адскую встряску. Однако сроки я оставляю на твое усмотрение.

 – Никогда в жизни еще не слышала такого беспардонного и самоуверенного мужского заявления!

 – Ну, это все зависит от точки зрения, – сказал он любезно. – Я просто решил поступить по справедливости, предупредив заранее. Но я вовсе не хочу, чтобы ты так злилась. Это вредно для пищеварения. – Положив руку Кэролайн на плечо, Такер повел ее к дому. – А почему бы нам не посидеть на крыльце?

 – У меня нет ни малейшего желания сидеть с тобой где бы то ни было!

 – Ну, детка, если ты будешь разговаривать со мной в таком духе, я решу, что ты находишь меня неотразимым. Кэролайн не выдержала и расхохоталась.

 – В тот день, когда я не смогу устоять перед доморощенным донжуаном из Дельты…

 Тут расхохотался Такер и, подхватив ее на руки, покружил в воздухе.

 – Ты просто сводишь меня с ума! Бьюсь об заклад, ты кончила модный пансион в Швейцарии.

 – Нет, я там ничего не кончала. И опусти меня, пожалуйста, на землю: кто-то едет.

 – Тогда давай поспешим: надо же посмотреть, кто к нам пожаловал.

 И Такер понес ее на руках к дому, решив, что рано или поздно она перестанет сердиться и увидит романтическую сторону происходящего.

 – Вот первая звезда, – сообщил он беспечно. – Знаешь, а ты весишь не больше, чем куль с мукой, хотя нести тебя гораздо приятнее.

 – Да ты просто поэт! – процедила сквозь зубы Кэролайн, пытаясь не поддаваться чарам.

 – Ну, хорошо. Ты как одинокая звезда, сияющая в небе! Шекспир, конечно, выразил бы это получше, да?

 Она не успела придумать подобающий ответ, как он поставил ее на ноги и помахал Бобби Ли, неуклюже вылезавшему из своего ржавеющего «Катлесса».

 – Эй, парень, а разве ты не должен сейчас обхаживать Марвеллу?

 – Такер… – Бобби Ли провел рукой по растрепавшимся волосам, лицо у него было бледное от волнения. – Я как кончил работу, так сразу же и рванул сюда. – Он с опозданием кивнул Кэролайн. – Добрый вечер, мисс Уэверли.

 – Здравствуй, Бобби Ли. А теперь, извините, я еще раз поблагодарю Деллу за обед и поеду домой.

 Однако она и шагу ступить не успела, как Такер схватил ее за руку.

 – Еще рано. Что тебя принесло? – спросил он Бобби Ли.

 – Тэлбот привез сегодня твой автомобиль. Святой Иисусе, сплошное месиво, Такер! Я сразу понял, что тебе придется тащить его в Джексон. Мы с Тэлботом не видели такого с тех пор, как Баки Ларссон разнес вдребезги свой «Бьюик».

 – Так ты проделал такой путь лишь для того, чтобы поведать, в каком виде автомобиль Такера? – нетерпеливо спросила Кэролайн.

 Оба мужчины посмотрели на нее с совершенно одинаковым выражением. Они были крайне удивлены. Понятно же, что Бобби Ли только подготавливает почву для того, о чем приехал сообщить.

 – Нет, мэм, – ответил он вежливо, – я приехал рассказать Такеру, почему его автомобиль попал в аварию. Ведь наш Такер ездит как бог. Все знают.

 – Спасибо, Бобби Ли.

 – Говорю, как оно есть. Вот я и решил как следует осмотреть машину, пока Тэлбот возил свое семейство в Гринвилл. Он сказал, что на дороге не было следов торможения, и я удивился.

 – Да, тормоза полетели.

 – Ага, он тоже говорил. Но я подумал: а с чего бы им вдруг полететь? Машина хорошая, новая… Короче, я осмотрел тормозную систему и всю гидравлику. Оказывается, все трубки для тормозной жидкости были продырявлены. И не то чтобы они сгнили или еще как повредились. Просто их проткнули, вот и все. Наверное, отверткой или шилом. Поэтому жидкость вытекала, и руль не слушался.

 – Господи боже мой! – Кэролайн вцепилась в руку Такера. – Ты хочешь сказать, что кто-то намеренно повредил машину? Ведь Такер мог бы погибнуть!

 – Мог бы, – согласился Бобби Ли. – Хотя скорее всего просто сбил бы кого-нибудь. Все у нас знают, что Такер водит машину первоклассно.

 – Спасибо, что приехал и обо всем рассказал. – Такер отшвырнул сигарету, проследив глазами дугу, которую она прочертила. Он был зол, он был в ярости и знал, что не скоро успокоится. – Ты сегодня собираешься встречаться с Марвеллой?

 – Да, планирую.

 – Тогда поезжай и расскажи все шерифу. Но больше никому, слышишь? Больше никому ни слова.

 – Ну, если ты так хочешь…

 – Хочу. Я буду тебе очень обязан, если пока об этом никто больше не будет знать. И поезжай скорее, а то Марвелла выдаст тебе за опоздание.

 – Да, наверное, я поеду. Увидимся, Такер. До свидания, мисс Уэверли.

 Кэролайн не проронила ни слова, пока хвостовые огни «Катлесса» не мигнули в конце подъездной аллеи.

 – Но ведь он мог ошибиться! Он еще совсем мальчик…

 – Бобби Ли – один из лучших автомехаников во всем графстве. Нет, это все похоже на правду. Если бы я не был так зол тогда, то, наверное, сам бы все понял. А сейчас мне остается только напрячь извилины и сообразить, кто меня до такой степени ненавидит. Это все-таки нешуточная неприятность.

 – Неприятность?! – возмутилась Кэролайн. – Такер, мне все равно, что думает Бобби Ли о твоих суперменских качествах, но ведь ты мог серьезно пострадать, даже погибнуть!

 – Так ты волнуешься из-за меня, детка? – Такер улыбнулся и положил руки ей на плечи. – Мне это нравится. Кэролайн разозлилась окончательно:

 – Прекрати сейчас же! Мне надоели твои вечные поглаживания по головке, словно я пятилетняя девчонка. Почему ты не можешь серьезно? Я предлагаю тебе свою помощь, а ты…

 – И это очень мило с твоей стороны. Да подожди ты! – Он схватил ее за руку, поскольку она уже хотела уйти. – Я говорю вполне серьезно. Просто надо все как следует обдумать.

 – Мне совершенно ясно, что это кто-то из окружения Эдды Лу. Разумеется, если на тебя не имеет зуб какой-нибудь ревнивый муж.

 – Я не встречаюсь с замужними дамами! – гордо заявил Такер, но, поймав ее взгляд, осекся. – Ладно, предположим, что кто-то хотел отомстить за Эдду Лу. Но Остин в тюрьме, и я не могу себе вообразить бедную старушку Мэвис, которая корячится под моей машиной с отверткой.

 Кэролайн вздернула подбородок.

 – Но у Эдды Лу есть братья.

 – Да, верно. – Такер задумчиво наморщил лоб. – Но Вер-нон не отличит отвертки от стамески. Кроме того, он не стал бы что-то делать тайком: он похож на своего папашу. А юный Сай... за ним никогда ничего подлого не замечалось.

 – Они могли кого-нибудь нанять. Такер фыркнул:

 – На какие шиши? – Он нежно прижался губами к ее виску. – Не волнуйся, детка. Лично я буду сегодня спать спокойно, чего и тебе желаю. Единственное, от чего я могу не спать по ночам, так это от мысли о тебе. И если бы мы… – Но тут на подъездной аллее снова блеснули фары. – Да, у нас сегодня большой сбор.

 – Я еду домой, – решительно заявила Кэролайн. – Позвоню Делле завтра.

 – Подожди минутку.

 Такер пытался определить, кому принадлежит автомобиль, но мог сказать лишь то, что глушитель был потерян где-то в пути: от такого шума могли бы проснуться мертвые. Просто невероятно, что солидный черный «Линкольн», рывком остановившийся позади «БМВ» Кэролайн, мог быть столь невежливым.

 Отворилась дверца, и вышла маленькая седая леди в яркой майке, синих джинсах и армейских башмаках. Такер громко рассмеялся:

 – А вот и кузина Лулу!

 – Это ты, Такер? – Голос у нее был дребезжащий, но бодрый и энергичный. – Чем ты занимаешься в темноте с этой девушкой?

 – К сожалению, не тем, чем бы мне хотелось. – В два больших шага он оказался около Лулу и, согнувшись почти пополам, поцеловал ее напудренную старую щеку. – Вы очаровательны, как всегда.

 Лулу захихикала и пихнула его в бок.

 – Она, кажется, тоже очаровательна. Похожа на твою маму. Да ты, ты… – и она ткнула в сторону Кэролайн костлявым пальцем. – Подойди сюда, чтобы я могла тебя разглядеть.

 – Вы уж ее не испугайте, – предупредил Такер. – Кузина Лулу, это Кэролайн Уэверли.

 – Уэверли? Уэверли… Не из здешних мест. – Она окинула Кэролайн зорким птичьим взглядом. – И совсем не твой женский тип, Такер. Не толстая и не глупая.

 Кэролайн подумала и решила, что это комплимент.

 – Спасибо.

 – Янки! – скрипнула зубами Лулу. – Господи Иисусе, она янки!

 – Только наполовину, – поспешно вставил Такер. – Она внучка Мисс Эдит. Лулу прищурилась:

 – Эдит Макнейр? Внучка Джорджа и Эдит?

 – Да, мэм, – с вызовом ответила Кэролайн. – И я приехала на лето в дом моих бабушки и дедушки.

 – Ну, это уже кое-что. Они оба родились и выросли в штате Миссисипи. А у тебя на голове, девушка, свои волосы или парик?

 – Мои… – Кэролайн машинально дотронулась до волос.

 – Это хорошо. Не доверяю лысым женщинам – так же, как и янки. Так что посмотрим, Такер. Бери мои чемоданы и дай мне бренди. И надо вызвать того парня, Тэлбота, посмотреть мою машину. Где-то в Теннесси я потеряла глушитель. Но, может, это был и Арканзас. – Лулу помедлила у нижних ступенек. – Ну что же, девушка, пойдем.

 – Но я... я как раз собиралась уезжать.

 – Такер, скажи-ка этой девице, что когда я предлагаю янки выпить по стаканчику бренди, то янки лучше согласиться.

 И с этими словами Лулу затопала по ступенькам в своих армейских башмаках.

 – Она чудо, правда? – спросил Такер, выключая зажигание.

 – Да, пожалуй, – согласилась Кэролайн и решила, что по этому поводу стоит выпить бренди.