Глава 12

 Ладони Сая Хэттингера вспотели, и это являлось следствием не только изнурительной утренней жары. Ему было страшно и немного стыдно. То, что он сейчас делал, вызвало бы священный гнев отца и немилосердные удары ремнем.

 Сай шел к Лонгстритам, чтобы попросить у них какой-нибудь работы. Конечно, отец в тюрьме, и это до некоторой степени утешало. Но к ощущению жары примешивалось чувство вины, и он потел еще больше.

 Сай вытер ладонью потный лоб и напомнил себе, что отец сейчас не может его увидеть. Он в тюрьме и, скорее всего, останется там еще некоторое время. Как старший брат Джей, который сначала воровал пачки сигарет и шоколадки «Марс», а потом переключился на крупные автомобильные кражи. В ту самую минуту, когда за братом захлопнулись тюремные ворота, отец объявил, что у него нет больше сына по имени Джозеф. А теперь, когда сам отец оказался в таком же положении, Сай недоумевал: не означает ли это, что у него теперь нет отца?

 Он испытал неожиданное облегчение и тут же устыдился этого чувства.

 Нет, об отце он думать не собирается. Он будет думать, как бы получить работу. Сай знал, что мать запретила бы ему даже ступить на землю усадьбы «Сладкие Воды». Лицо у нее побледнело бы и обмякло, как в тех случаях, когда отец решал, что она нуждается в наказании.

 «За какие же такие грехи? – спрашивал себя Сай, сжимая и разжимая кулаки. – Какие прегрешения она должна была искупать собственной кровью?»

 А когда подбитый глаз, распухшая губа или сломанное ребро спасали ее от козней Сатаны, она всем соседям говорила, что просто ушиблась. И если приезжал шериф, то со своей ужасной, вымученной, фальшивой улыбкой она заверяла снова и снова, что просто споткнулась на ступеньках крыльца и упала. Она никогда не выдавала отца…

 К тому времени, как Сай дошел до раздавленного почтового ящика у поворота к Макнейрам, его уже мучила сильная жажда. Услышав звучный голос отца Джима, распевавшего о том, что все на свете проходит, он вдруг затосковал и остановился как вкопанный. Сай знал, что, хотя отец не раз давал Джиму как следует по заднице, он никогда не набрасывался на него как бешеный со своими огромными кулаками и никогда не запирал Джима в его комнате на два дня, только на хлебе и на воде. И если Джим не врет, то его отец ни разу, ни единого разочка не ударил его маму.

 И он, Сай, сам видел, как порой Тоби нежно и даже с гордостью клал руку на плечо сыну. А иногда они вместе ходили на рыбалку, и, хотя при этом совершенно не касались друг друга, все равно было видно, что это идут отец и сын.

 Сай с трудом преодолел соблазн пойти и посмотреть, как Джим и его отец красят дом Мисс Эдит. Он знал, что Тоби обернется и заулыбается, а зубы у него белые, как молоко, по сравнению с темной кожей. И на этой коже есть шрам от раны, нанесенной отцом Сая двадцать лет назад…

 «Посмотри-ка, Джим, кто пришел, – скажет Тоби. – Наверное, этому парнишке тоже приспичило что-нибудь покрасить. А на ленч у нас есть вкусные сандвичи и большая бутылка колы».

 Ах, как Саю хотелось свернуть на подъездную аллею к дому Мисс Эдит! Но внезапно он услышал голос отца:

 «Никто из моих сыновей не будет якшаться с черномазыми. Если бы господь бог хотел, чтобы мы были с ними заодно, он бы сотворил их белыми».

 Впрочем, Сай не поэтому отвернулся и не поддался искушению. Он знал, что если сейчас повернет к дому Мисс Эдит, то ему уже не хватит решимости пройти последнюю милю до «Сладких Вод».

 Выцветшая ковбойка прилипла от пота к спине, когда он наконец прошел через железные ворота усадьбы. Сай проделал почти восемь миль по нестерпимой жаре и очень жалел, что не нашел времени позавтракать. Между прочим, он вчера и не поужинал, так что последние воспоминания о пище были связаны с лимонным пирогом, который они с Джимом по-братски разделили пополам.

 Даже сейчас, при одной мысли о пироге, желудок сжала судорога, а к горлу подступила тошнота. Сай с тоской взглянул на свежую зеленую траву под магнолиями. Ему так хотелось хоть минутку полежать лицом вниз на этой травке!

 До этого Сай видел «Сладкие Воды» всего пару раз. Иногда ему даже казалось, что высокий особняк с колоннами и закругленными окнами ему приснился. Одна мысль, что в этом величественном доме люди живут, едят и спят, была потрясением для подростка, всю жизнь проведшего в жалкой халупе с грязным двором.

 Сильно запахло пионами – это он обогнул клумбу, на которой отец недавно чуть не вытряс из Такера все потроха.

 Сай надеялся, что дверь откроет мисс Делла. Рыжая мисс Делла со своими яркими украшениями ему нравилась. Однажды она дала ему целые четверть доллара за то, что он донес ей сумки от магазина до машины, а ведь вполне могла сама их донести и тем самым сэкономить четвертак.

 Если она откроет дверь, то, может быть, велит ему войти через черный ход в кухню и даст стакан лимонада, а в придачу и печенье. И тогда он поблагодарит ее – очень вежливо поблагодарит – и спросит, где ему найти управляющего Люциуса Ганна, потому что он пришел узнать насчет работы.

 Как в тумане, Сай поднялся на крыльцо и остановился перед большой резной дверью с блестящим медным молотком. Он облизнул пересохшие губы и протянул руку, но дверь распахнулась прежде, чем он прикоснулся к молотку. Перед ним стояла не мисс Делла, а маленькая пожилая леди с оранжевой помадой на губах и чем-то вроде орлиного пера в прическе. Сай не знал, что сверкающие камешки вокруг ее сморщенной шеи – настоящие бриллианты, зато заметил, что ноги у леди босые, а в руках у нее бубен.

 – Мой прапрадедушка с материнской стороны был наполовину индеец из племени чикасо, – поведала Лулу ошеломленному Саю. – И, возможно, в давние времена мои предки снимали скальпы с твоих!

 – Да, мэм… – пробормотал Сай, не придумав ничего лучшего. Оранжевые губы старухи искривились в плотоядной усмешке.

 – А у тебя, мальчик, просто великолепная шевелюра. Она неожиданно издала пронзительный воинственный клич, отчего Сай, споткнувшись, отступил назад.

 – Кузина Лулу, вы же до смерти напугали парнишку. – Такер не спеша, снисходительно улыбаясь, шел к ним через холл. – Не обращай внимания, она просто дурачится.

 Через минуту он узнал мальчика, и улыбка его заметно потускнела.

 – Чем могу быть полезен, Сай?

 – Я... пришел узнать насчет работы, – ответил Сай и упал ничком к его ногам. Это был глубокий обморок, похожий на смерть.

 

 Когда Сай очнулся, у него по лицу текла вода. Одно ужасное мгновение он думал, что сумасшедшая леди его все-таки оскальпировала и это течет кровь. Он сделал усилие, чтобы выплыть из засасывающей тины беспамятства, и попытался сесть.

 – Держись, мальчик.

 Это был голос мисс Деллы, и Сай так обрадовался, что опять едва не потерял сознание, однако она легонько похлопала его по щекам, и он наконец открыл глаза.

 В ушах мисс Деллы были раскрашенные деревянные серии в виде попугайчиков, и Сай смотрел, как они раскачиваются, пока мисс Делла, наклонившись, вытирала ему лицо тряпочкой, намоченной в прохладной воде.

 – Едва не окочурился! – жизнерадостно сообщила она. – Такер не успел тебя подхватить, и ты ударился головой о порог. – Охватив его шею ладонью, она приподняла Сая и поднесла стакан к его губам. – Я как раз спускалась вниз и все видела. Такер так ринулся вперед, как не бегал от отцовской розги, когда разбил стекло в Южной комнате. Но все-таки не успел.

 Через спинку дивана к Саго перегнулась Лулу и встревоженно взглянула на него. От нее пахло, как от куста сирени.

 – Я не хотела так сильно напугать тебя, мальчик.

 – Нет, мэм... я просто... наверное, на солнце перегрелся. Услышав смущение в его голосе, вперед выступил Такер.

 – Перестаньте над ним трястись, он не первый, кто падает в обморок в этом доме.

 Делла резко обернулась и уже хотела на него наброситься, но прочла во взгляде Такера мягкое предупреждение и поняла намек.

 – Да, некогда мне тут прохлаждаться. Кузина Лулу, не пойдете ли вы со мной? Я хочу заменить вазы в Розовой комнате.

 – Зачем, не понимаю. – Но Лулу все же заинтересовалась предложением и заковыляла за Деллой.

 Когда они остались одни, Такер присел на кофейный столик.

 – Не сердись на кузину Лулу. Она в последнее время проявляет интерес к своим индейским корням.

 – Да, сэр. – У Сая было такое чувство, что он безвозвратно упал во мнении окружающих. Он с трудом сел, а потом, пошатываясь, поднялся на ноги. – Мне, наверное, уже надо уходить.

 Такер взглянул на его бледное лицо с двумя пятнами румянца на худых щеках.

 – Но ты же проделал длинный путь, чтобы узнать насчет работы. Почему бы нам не пойти сейчас на кухню? Я как раз собирался немного закусить. Ты можешь ко мне присоединиться и рассказать, как к что.

 Сай увидел слабый свет надежды в тумане.

 – Да, сэр, я был бы вам очень благодарен.

 Он изо всех сил старался не пялиться по сторонам, когда шел за Такером по сияющему паркету коридора. На стенах висели картины, и все было так богато и красиво… Ему вдруг захотелось дотронуться до стены, но он сейчас же подавил это желание.

 В кухне с розовыми полками и белым потолком было прохладно. Как только Такер открыл холодильник с многочисленными полками, сплошь уставленными едой, желудок Сая начал с бешеной быстротой вырабатывать сок. А когда Такер вынул тарелку с ветчиной, глаза Сая чуть не вылезли из орбит.

 – Садись и подожди, пока я поджарю нам несколько ломтей. Сай бы с радостью съел все холодным, но подавил протестующий стон и послушно сел.

 – Да, сэр.

 – Наверное, мы тут и печенье разыщем. Ты что хочешь, кофе или колу?

 Сай вытер потные руки о штаны.

 – Кола будет в самый раз, спасибо вам, мистер Лонгстрит.

 – Думаю, ты можешь называть меня Такер, раз упал без чувств на пороге моего дома.

 Такер сорвал крышку с охлажденной бутылки колы и поставил ее перед Саем. К тому времени, как он бросил на сковородку пару кусков ветчины, Сай уже опорожнил бутылку наполовину и нечаянно сунул в рот сразу два печенья. Заметив это, Такер решил добавить к ветчине яйца: мальчик ел, как умирающий от голода волк.

 Желтки получились жидковатыми, а белки, наоборот, пережарились, но Сай только благодарно вздохнул, когда Такер поставил перед ним тарелку.

 «Красивый парень», – думал Такер, рассматривая мальчишку, пожирающего яичницу с ветчиной. Чем-то он напомнил ему изображение апостола Иоанна в семейной Библии – юного, хрупкого, светящегося каким-то внутренним светом. «Но он, однако, тощ, как гвоздь, и это не обычная подростковая худоба и нескладность. Нет, он болезненно худ: локти острые, запястья толщиной с барабанные палочки. До чего же довел мальчишку этот ублюдок! Наверное, хотел уморить их всех голодом и прямиком отправить в царство небесное».

 – Значит, ты ищешь работу, – начал Такер, дождавшись, когда Сай подобрал хлебом всю яичницу с тарелки. – Имеешь в виду что-нибудь определенное?

 Сай торопливо сглотнул.

 – Да, сэр. Я слышал, что вы нанимаете работников в поле.

 – Но этим занимается, главным образом, Люциус. А сейчас он на пару дней уехал в Джексон.

 Сай снова потерял всякую уверенность в себе. Значит, он прошел весь этот путь только для того, чтобы его отослали домой ни с чем?

 – Но, может, вы сами скажете, какие работники вам нужны? Такер знал, что наем идет полным ходом. Но разве можно, черт побери, использовать этого бледного юнца со спичками вместо рук для работы на хлопковом поле?

 «Кроме того, это ведь брат Эдды Лу, – напомнил себе Такер. – Сын Остина». Меньше всего на свете ему нужен был кто-либо из Хэттингеров. Бог свидетель, у них нет никаких прав на его помощь. Такер уже начал было объяснять, что у них достаточно работников, однако в темных глазах мальчика было столько надежды и отчаяния, что он не выдержал:

 – Ты сможешь отличить сорняк от желтофиоля?

 – Наверное, смогу, сэр.

 – А умеешь орудовать молотком, не попадая себе по пальцам?

 Сай почувствовал, что надежда оживает, и улыбнулся.

 – Умею, сэр.

 – Мне нужен человек, который бы смотрел за порядком во дворе. Я бы сказал, мастер на все руки.

 – Я… Я смогу делать все, что захотите! Такер достал сигарету.

 – Ну, хорошо. Я буду платить тебе по четыре доллара в час. – Он сделал вид, что не заметил, как Сай чуть не захлебнулся от удивления и восторга. – А Делла будет кормить тебя в полдень ленчем. Только учти: я буду платить не за простои.

 – Я не обману вас, мистер… Мистер Такер! Клянусь.

 – Я и не думаю, что ты станешь обманывать. «Мальчик так же не похож на остальных членов семьи, как день на ночь, – подумал Такер. – Интересно, как такое получается в природе?»

 – Ты можешь начать сегодня же, если хочешь.

 – Конечно, хочу! – Сай стремительно встал из-за стола. – Я каждый день буду приходить, я… – Он вдруг замолчал, вспомнив, что на следующий день назначены похороны Эдды Лу. – Э... но... завтра…

 – Знаю, – коротко бросил Такер. – Кое-что сделаешь для меня сегодня, а потом придешь в среду. Все в порядке.

 – Да, сэр. Я обязательно приду.

 – Тогда пойдем со мной.

 Такер вышел из дома и направился через зеленую лужайку к сараю. На всякий случай он несколько раз громко постучал в стену, чтобы проверить, не забралась ли внутрь змея, потом распахнул дверь. Заржавевшие петли скрипнули, как старые кости.

 – Наверное, надо их иногда смазывать, – рассеянно заметил он.

 То, что искал Такер, стояло у задней стены, напротив садовых лопат, мотыг и ножниц для зелени. Ухмыльнувшись, Такер Вытащил из сарая свой старый подростковый велосипед. Обе шины были спущены, но насос в исправности, цепь же нуждалась только в том, чтобы ее как следует смазали.

 Такер тронул звонок и сразу мысленно увидел себя, летящего с горки прямиком в Инносенс к заветному прилавку с вишневыми леденцами и газировкой. И солнце жгло ему спину, а впереди лежала вся жизнь…

 – Прежде всего приведи в порядок этот велосипед.

 – Да, сэр.

 И Сай почтительно дотронулся до руля. У него тоже когда-то был велосипед – старый и хлипкий, – который он обменял у Джима на дудочку, вырезанную из березового сука. Но однажды он неосторожно оставил его на дороге у дома, а отец не заметил и раздавил велосипед своим пикапом.

 «Это научит тебя не доверять мирским благам».

 – И я хочу, чтобы он был в полном порядке в любой момент, когда может понадобиться, – сказал Такер, и Сай усилием воли заставил себя вернуться в настоящее.

 – Конечно, он не новый, но еще вполне приличный. Хороший велосипед – это как хорошая… – Такер едва не сказал «женщина», но вовремя остановился. – Как хорошая лошадь. На ней нужно ездить умело и часто. Думаю, ты это поймешь, если будешь ездить на нем на работу и домой каждый день. Сай только открыл и снова закрыл рот.

 – Вы хотите, чтобы на нем ездил я?! Но я, наверное, не смогу…

 – Ты не умеешь ездить на велосипеде?

 – Нет, сэр, я умею, но это как-то не правильно.

 – А, по-твоему, правильно, если ты будешь ежедневно проходить туда и обратно по двадцать миль и падать без чувств у меня на пороге? – Такер обнял мальчика за плечи. – Этим велосипедом все равно никто не пользуется. Так что теперь он твой.

 Сай облизал пересохшие губы.

 – Но если отец об этом узнает, он просто взбесится.

 – Мне кажется, толковый парнишка всегда сообразит, где ему можно спрятать велосипед недалеко от дома и дороги, чтобы он не привлекал ничьего особого внимания.

 Сай сразу вспомнил о пещере Мертвого Опоссума, где они с Джимом играли в карты.

 – Да, наверное.

 – Ну и чудесно. Все необходимое найдешь в сарае, а если что – спрашивай у Деллы или у меня. Жалованье по пятницам.

 Сай стоял и смотрел на удаляющуюся к дому спину Такера. Потом взглянул на велосипед, проблескивающий сквозь слой грязи и пыли голубой краской. И почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы.

 

 Через три часа, покончив со всеми делами, которые Такер мог придумать за столь короткий срок, Сай мчался по дороге, и ветер свистел у него в ушах. Велосипед уже не мог развивать такую скорость, как в дни юности Такера, но для Сая он был настоящим конем, борзым жеребцом, крылатым Пегасом.

 На этот раз, доехав до макнейровской развилки, Сай повернул к дому Мисс Эдит. С риском для жизни он промчался на одном колесе по гравию, резко осадил своего верного коня и ухитрился остаться в седле. Он сразу увидел Джима и его отца: они стояли на складных лестницах, прислоненных к боковой стене дома. Свежая голубая краска блестела на солнце.

 Когда раздался громкий призывный клич Сая, кисть Джима неподвижно повисла в воздухе.

 – Бог ты мой, гляди-ка, что Сай раздобыл! Где ты его достал? – крикнул он приятелю. – Украл, что ли?

 – А вот и нет! – Сай подъехал к ним и резко остановился, едва не раздавив петунии: он давно не практиковался в езде. – Это как бы арендованное транспортное средство.

 Немного наклонив велосипед, он уперся ногой в бордюр клумбы.

 – Я достал себе работу в «Сладких Водах». И не какую-нибудь. Мистер Такер сказал, что я буду «мастером на все руки» и он станет платить по четыре доллара за час.

 – Врешь, черт тебя побери! – воскликнул Джим, забыв о присутствии отца, и это стоило ему хорошего подзатыльника.

 – Попридержи язык. – Тоби укоризненно покачал головой. – Хватит болтать, а то мисс Уэверли быстренько отошлет нас отсюда.

 – Нет, не отошлет. – Кэролайн высунула голову в окно как раз посередине между отцом и сыном. – Мне кажется, что пора сделать перерыв. Я уже целый день жду, когда вы опять угостите меня лимонадом, приготовленным вашей женой.

 – С большим удовольствием.

 Когда Тоби спустился вниз, Джим уже с восхищением разглядывал велосипед, а Сай тем временем повествовал о своем приключении.

 – Упал в обморок?! – потрясение переспросил Джим. – Прямо там, на крыльце?

 Кэролайн вышла как раз вовремя, чтобы услышать рассказ. «Неужели Такер настолько обленился? – нахмурившись, думала она. – Вместо того, чтобы самому выполнять собственную работу, нанял этого мальчика! Ведь он же еще почти ребенок, к тому же худенький, как тростинка, с запавшими глазами».

 – Этот мальчик не должен работать, – тихо, почти шепотом, сказала она.

 – Ну, я думаю, ему не помешает немного карманных денег, – ответил Тоби беспечно.

 – Но у него такой вид, будто ему не помешает горячая еда. Кстати, как его звать?

 – Это Сай, мисс Уэверли. Сай Хэттингер.

 – Хэттингер?!

 Тоби отвел взгляд от ее внезапно побледневшего, потрясенного лица.

 – Но он совсем не такой, как его родители, мисс Уэверли. – По старой привычке Тоби прикоснулся пальцами к шраму на щеке. – Он хороший мальчик и давно дружит с моим Джимом.

 Кэролайн обуревали противоречивые чувства. В конце концов, ведь он еще ребенок. Не кричать же ему теперь, чтобы он немедленно убирался с ее земли только потому, что его фамилия Хэттингер!

 «Грехи отцов падут на детей».

 Это изречение, судя по всему, очень любил Остин. Но Кэролайн не хотела с ним соглашаться – особенно сейчас, глядя на этого худенького мальчика с ангельской улыбкой.

 – Сай, – окликнула Кэролайн, и мальчик быстро и настороженно дернул головой. Сейчас он был похож совсем не на ангела, а на испуганного зверька.

 – Да, мэм?

 – Я собираюсь позавтракать. Не хочешь присоединиться?

 – Нет, мэм, благодарю вас, мэм. Я уже завтракал в «Сладких Водах». Мистер Такер дал мне яичницу с ветчиной. Он сам все приготовил.

 – Он?! Понимаю…

 На самом деле она ничего не понимала. А Сай принялся рассказывать, что теперь мисс Делла будет кормить его ленчем каждый день, и что ему одолжили велосипед, и что мистер Такер уже выдал ему авансом два доллара.

 – И он сказал, что я могу потратить их как захочу, – это так полагается, когда мужчина получает свои первые заработанные деньги. Если, конечно, я не стану тратить их на виски и женщин. – Сай немного покраснел, бросив взгляд на Кэролайн. – Но он просто шутил.

 Кэролайн улыбнулась:

 – Ты правильно его понял.

 А Сай подумал, что еще никогда не видел такой хорошенькой женщины, как мисс Уэверли. Он даже испугался, что если будет так долго смотреть на нее, то заявит о себе «древнее оружие Сатаны», и поэтому опустил взгляд.

 – Мне очень жаль, что отец повыбивал у вас стекла…

 – Не переживай, их уже давно вставили, Сай.

 – Да, мэм.

 Он хотел еще что-то сказать и, может быть, предложить свои два доллара в возмещение убытков, но услышал, как подъезжает автомобиль. Сай обернулся всего на несколько секунд раньше других и внезапно побледнел.

 – Это человек из ФБР, – произнес он каким-то бесцветным голосом.

 Мэтью Бернс был не слишком обрадован, увидев много народу. Он надеялся застать ее одну, чтобы они могли не спеша и приятно поболтать. Тем не менее вылез он из машины, любезно улыбаясь.

 – Добрый день, Кэролайн.

 – Привет, Мэтью. Чем могу быть полезна?

 – О, это не официальный визит. Просто у меня выдался свободный часок, и я подумал, не заскочить ли мне к вам.

 – Чудесно. – Кэролайн подавила вздох: она знала, что легко от Бернса не отделаться. – Не хотите ли чая со льдом?

 – Это было бы замечательно.

 Мэтью остановился около велосипеда, рядом с которым стоял Сай, по-прежнему упорно глядя вниз.

 – Ты ведь младший Хэттингер, не так ли?

 – Да, сэр. – Сай помнил, как Бернс приходил к ним домой и все старался что-то выпытать у мамы, а она плакала, уткнувшись лицом в фартук. – Я, пожалуй, лучше поеду…

 – Джим, иди сюда. Работать пора.

 – Не торопитесь, Тоби, – вмешалась Кэролайн. – Мне кажется, вам нужен перерыв подлиннее. Сейчас так жарко.

 – Тоби? – Взгляд Мэтью, устремленный на широкоплечего негра, стал острым и пронзительным. – Вы Тоби Марч? Внутренне напрягшись, Тоби кивнул:

 – Это верно.

 – Очень удачно. Вы у меня в списке тех, кого я наметил для опроса. Вот, кстати, о шраме у вас на лице. Это Остин Хэттингер вам услужил?

 – Мэтью! – укоризненно сказала Кэролайн и показала глазами на Сая.

 – Мне нужно идти, – сказал тот быстро. – Может, увидимся завтра, Джим. – Он вскочил на велосипед и яростно заработал педалями.

 – Мэтью, неужели вам необходимо заниматься своим делом в присутствии мальчика? Бернс развел руками:

 – В таком небольшом городке, как этот, я уверен, мальчик обо всем уже давно успел узнать. А теперь, мистер Марч, если у вас найдется минутка…

 – Джим, поднимайся наверх и соскреби со стекол краску.

 – Но, папа!

 – Делай, что я сказал. Вы хотите о чем-то спросить меня, мистер Бернс?

 – Да. О вашем шраме.

 – Я его заполучил лет двадцать назад. Остин Хэттингер решил тогда, что я вор, и накинулся на меня.

 Тоби нагнулся, поднял еще не открытую банку с краской и стал вертеть ее в руках.

 – Он обвинил вас в краже?

 – Он сказал, что я утащил у него веревку. – Но я в жизни никогда не брал ничего чужого!

 – И какие между вами были отношения с тех пор? Тоби все вертел банку, и Кэролайн слышала, как внутри тихо плещется краска.

 – Да не было у нас никаких отношений. Бернс достал из кармана блокнот.

 – Шериф Трусдэйл располагает жалобой, что примерно полгода назад на лужайке перед вашим домом был сожжен крест. Согласно вашему заявлению, вы считаете, что ответственность за это лежит на Остине Хэттингере и его сыне Верноне.

 Взгляд Тоби стал холодным и жестким.

 – Да, я так считаю. Но я не мог это доказать. А однажды на моем грузовике порезали шины, когда я зашел в магазин Ларссона как-то вечером. А напротив стоял Верной Хэттингер, чистил ногти ножом и улыбался. Даже когда Верной говорит, что я должен радоваться – ведь мне шины порезали, а не лицо, – я все равно ничего доказать не могу. Я могу сказать только, что думаю об этом.

 – Насколько я знаю, между вами произошла перебранка несколько недель назад в москательной лавке. Остин Хэттингер пригрозил отделать вашего сына, если вы не запретите ему общаться с Саем. Это правда?

 – Да, он вошел в лавку, когда я покупал гвозди. И начал ругаться.

 – Вы помните, в каких выражениях? Лицо Тоби помрачнело.

 – Он сказал: «Черномазый, держи своего маленького черного ублюдка подальше от моего мальчишки, или я сдеру с него кожу». А я сказал, что, если он дотронется до моего сына, я его убью.

 Спокойный, бесстрастный тон Тоби заставил Кэролайн вздрогнуть.

 – Он еще цитировал Писание и говорил, что мы, черные, забыли, где наше место. А затем схватил молоток, и мы стали драться прямо в лавке. Наверное, кто-то побежал за шерифом, потому что он сразу же прискакал и разнял нас.

 – А вы не сказали тогда Хэттингеру что-то вроде… – Бернс заглянул в блокнот:

 – «Лучше бы ты беспокоился о своей дочери, которая со всяким готова лечь, а не о том, что Сай и Джим вместе ходят на рыбалку»?

 – Да, я мог так сказать.

 – И девушка, о которой вы говорили, была ныне покойная Эдда Лу Хэттингер?

 Тоби медленно поставил на землю банку.

 – Он поносил мою семью. Кричал гадости про моего Джима, и маленькую Люси, и мою жену. А за неделю до этого Вер-нон остановил жену на улице и сказал, чтобы она получше следила за Джимом, не то как бы он ненароком не сломал себе руку или ногу. Ни один мужчина такого не стерпит.

 – И потому вы оскорбили его дочь?

 Лицо Тоби потемнело – насколько это можно сказать о негре.

 – Но я же очень разозлился тогда! Хотя, может, мне и не следовало говорить о его родственниках… Ведь они-то были ни при чем, это он на меня набросился.

 – Но мне хочется узнать, каким образом вам стали известны сексуальные привычки покойной.

 – Да все знают, что ее было нетрудно опрокинуть! – Тоби взглянул на Кэролайн с немой просьбой простить такую грубость.

 – Не хотите ли вы сказать, что узнали об этом на собственном опыте?

 Теперь в глазах Тоби блеснула ярость – острая, как кинжал. Испугавшись, Кэролайн подошла к нему и предупреждающе дотронулась до его руки.

 – Пятнадцать лет назад я дал клятву верности другой женщине! – Тоби сжал кулаки. – И я всегда был ей верен.

 – Хорошо, мистер Марч. Но у меня есть свидетель, показавший, что вы три или четыре раза навещали мисс Хэттингер в ее комнате, которую она снимала в меблированных комнатах миссис Куне.

 – Но это же самая распроклятая ложь! Я никогда не приходил в ее комнату – во всяком случае, когда она там была.

 – Но вы в ее комнате бывали?

 Тоби показалось, что горло ему захлестнула петля и стягивает его все туже и туже.

 – Меня наняла миссис Куне, кое-какую работу надо было сделать. Я во всех комнатах отремонтировал окна и кое-что перекрасил.

 – И что же, вы никогда не оставались в комнате Эдды Лу с ней вдвоем?

 Пять долгих секунд Тоби молча смотрел на Бернса.

 – Когда она приходила, я уходил, – просто сказал он. – А теперь, если у вас нет больше вопросов, я должен работать.

 Когда Тоби сошел с крыльца и завернул за угол, Кэролайн вдруг почувствовала, что ее бьет дрожь:

 – Это отвратительно!

 – Извините, Кэролайн. – Бернс отложил блокнот в сторону. – Опрос подозреваемых – довольно неприятное дело.

 – Подозреваемых? Но вы же не верите, что он мог убить девушку из-за недостойного поведения его отца? – Она с трудом заставляла себя говорить спокойно:

 – Тоби добропорядочный семьянин! Достаточно посмотреть на его обращение с сыном, чтобы Понять, какой он человек.

 – Поверьте мне, Кэролайн, убийцы часто выглядят абсолютно невинно. Особенно серийные убийцы. Я могу привести вам статистические данные и рассказать о психологических типах такое, что вы очень удивитесь.

 – Пожалуйста, не надо, – ответила она сухо.

 – Мне, право, жаль, что вам постоянно приходится сталкиваться с этим делом. – Он улыбнулся. – Я, собственно, собирался просто заехать к вам в гости, провести вместе несколько часов… И, конечно, надеялся также, что упрошу вас сыграть для меня.

 Кэролайн сделала три глубоких вздоха, чтобы успокоиться, и подумала, что человек не виноват, уродившись бесчувственным болваном.

 – Извините, Мэтью, я в отпуске и поэтому воздерживаюсь от выступлений.

 – О… – Он разочарованно сморщился. – Ну что ж, может быть, сыграете в другой раз. Кстати, я тут наводил кое-какие справки и выяснил, что в Гринвилле есть приличный рыбный ресторан. Я буду рад пригласить вас.

 – Благодарю, Мэтью, но я теперь стараюсь как можно больше быть дома.

 Бернс понял, что его отшивают, и надулся.

 – Жаль. Полагаю, самое лучшее мне сейчас уехать. Но надеюсь, что рано или поздно вы согласитесь поужинать со мной. – Он направился к машине, обиженный, но отнюдь не считающий, что потерпел неудачу, и, открыв дверцу, обернулся. – Я оставляю за собой приглашение на чай со льдом.

 – Да, конечно. Всего доброго.

 Как только поднятая им пыль улеглась, Кэролайн вошла в дом и впервые за несколько дней достала из футляра скрипку.