• Сестры Конкеннан, #3

Глава 13

 Утро Шаннон решила провести в саду – закончить акварельный портрет Брианны. Со стороны дома доносился шум: веселое семейство из графства Мейо собиралось покинуть гостиницу и продолжить путешествие на юг.

 Шаннон ощущала запах горячих булочек, испеченных Брианной к завтраку, и аромат роз, которые начали уже распускаться и тянулись вверх на своих подпорках.

 Покусывая костяшки пальцев, она отошла от мольберта, взглянула на готовую картину.

 – Совсем неплохо, – услышала она голос позади себя. На садовой дорожке стояла Мегги, на буксире у нее был Лайам. – Впрочем, Брианна наверняка хороший объект для художника, я права? – Мегги наклонилась и поцеловала сына в нос. – Пойдем, дорогой, твоя тетка ждет не дождется, чтобы угостить тебя своими волшебными булочками.

 Но мальчик отказался идти дальше без дежурного поцелуя, который он потребовал от Шаннон. Мегги тем временем внимательно вглядывалась в акварель.

 – Роган, как всегда, прав, – удовлетворенно заключила она. – Его правота в этих делах меня и удивляет, и раздражает, откровенно говоря. А твои «Камни» он сразу утащил в галерею, не дав мне как следует полюбоваться.

 – Хотела составить собственное мнение о моих талантах живописца? – довольно холодно спросила Шаннон, почувствовав иронию в словах Мегги.

 Но та, как ни странно, проигнорировала вызов.

 – Твой рисунок углем был прекрасен. Хотя, конечно, по нему нельзя судить. Можно я еще посмотрю?

 Не дожидаясь разрешения, она схватила лежащий тут же альбом Шаннон, начала листать его, хмыкая и улыбаясь.

 – Пожалуйста, не стесняйся.

 Сухое разрешение Шаннон было запоздалым.

 – О! – воскликнула Мегги. – Фермер Мерфи в своих владениях. Мужчина и его лошади. Из этого может получиться неплохая картина. Черт, хотела бы я так подмечать характерные черты человека! И лошади тоже!

 – Я делала почти по памяти, – миролюбиво сказала Шаннон. Она уже смягчилась и готова была беседовать с Мегги о живописи.

 – Если напишешь с этого картину, я бы, ей-богу, купила ее, чтобы подарить матери Мерфи. – Мегги подмигнула. – Если, конечно, мистер Суини не перекупит раньше.

 – Даже не знаю… – с некоторой запинкой заговорила Шаннон. – Если мистер Суини поступает так только из добрых чувств ко мне, от лица, как бы это сказать, всей вашей семьи, то…

 – Какая чушь! – Мегги так возмущенно выкрикнула эти слова, что ее трудно было бы упрекнуть в неискренности. И вообще, что-что, а это свойство – Шаннон уже поняла – за Мегги не водилось.

 Повернувшись к мольберту, Шаннон осторожно сняла с него готовую акварель, положила на садовый столик.

 – В нью-йоркской галерее, – сказала она, – я запомнила одну из твоих работ. Вся как взрыв на солнце. Какие краски! Совсем не в моем духе, но я так позавидовала тебе.

 – А, это «Огненные мечты». Мегги была явно польщена.

 – Я даже хотела ее приобрести и узнавала цену. Но тогда мне это было недоступно.

 – К сожалению, Роган уже продал ее. Иначе она была бы твоей. – Встретив недоверчивый взгляд Шаннон, Мегги добавила с улыбкой: – По сходной цене. С учетом родственных отношений.

 Продолжая разговор, Шаннон укрепляла новый лист на мольберте.

 – Как удачно, – заметила она, – что у тебя есть опытный менеджер, да еще близкий человек. Насколько я понимаю, ты не очень-то приспособлена к продвижению своих работ на рынок.

 – То же самое твердит мне Роган. Но сейчас он намерен всерьез заняться и тобой.

 – Не думаю, что в Нью-Йорке у меня будет много времени для живописи.

 Шаннон уже начала делать наброски карандашом. Даже по движениям ее руки Мегги определила для себя, что имеет дело с настоящим художником.

 – Между прочим, он уже подготовил контракт, Шаннон.

 – Господи, до сих пор не могу поверить!

 – Хочет получать с тебя пятьдесят процентов. Но ты пошли его ко всем чертям! Требуй для себя больше. В крайнем случае ссылайся на родственные связи. – Она засмеялась. – В свое время я прошла через это. Ладно, плюнь на подобные разговоры. Вижу, они тебя выбивают из колеи. Ты всегда так держишь карандаш?

 Шаннон скосила взгляд на свою руку.

 – По-моему, да. Чтобы кисть была свободней.

 – У меня как раз хватка крепче. Но я попробую по-твоему. Пока ты не начала смешивать краски, хочу дать вот это.

 Она вытащила из кармана предмет, завернутый в бумагу. Взяв его в руку, Шаннон по весу догадалась, что это такое.

 Она развернула обертку, и в руках у нее засверкал всеми цветами радуги стеклянный шар, одна сторона которого была приплюснута, что вполне давало основание называть его пресс-папье или, если угодно, держатель деловых бумаг. Что Мегги подмешала в исходный материал – Шаннон не имела ни малейшего представления, но, поворачивая его, видела, как внутри меняются цвета и оттенки. Это было дьявольски красиво!

 – Не хочу тебя торопить, – сказала Мегги, глядя, как из-под карандаша Шаннон все явственнее вырисовываются фигуры мужчины и лошади, – но если бы ты окончила картину к тому времени, когда миссис Бреннан, это мать Мерфи, приедет на наше «сейли»…

 – А что такое «сейли»? И когда оно состоится?

 – В следующую субботу. Так мы называем вечеринку с музыкой, танцами. И с едой, конечно. Эй, Бри! – крикнула Мегги, когда та показалась в дверях кухни. – Я пытаюсь объяснить этой несчастной невежественной американке, что такое наше «сейли». А где мой ураганчик?

 – Грей потащил его в деревню. – Брианна подошла ближе, увидела картину, лежащую на столе. – Ой, неужели это я? Ты меня приукрасила! – Больше она ничего говорить не стала – поостереглась, наученная на примере Мегги, как бывают непредсказуемы эти художники. Никогда не знаешь, что им придется по душе, а что смертельно обидит. – А это Мерфи, да? Я угадала? – Она указала пальцем на мольберт.

 – Еще нет. Но должен быть, – Шаннон продолжала уверенной рукой наносить штрихи. – Я и не знала, Бри, что в субботу у вас грандиозная вечеринка.

 – У меня? А, сейли. Это не у меня, у Мерфи. Он собирает всю свою семью. Я даже удивилась сначала: ведь не так давно они приезжали сюда на крещение Кейлы. А теперь снова соберутся – познакомиться с тобой.

 От неожиданности Шаннон выронила карандаш, наклонилась, чтобы поднять.

 – Ты сказала, со мной?

 – Ну да. Они очень хотят. – Занятая разглядыванием своего портрета, Брианна не замечала, как Мегги делает ей гримасы, означающие, что не нужно до такой степени распускать язык. – А мы, конечно, рады, что мать Мерфи и ее муж снова приедут из Корка.

 – Зачем им всем нужно знакомиться со мной? Только теперь ее тон насторожил Брианну.

 – Потому что… – Она принялась отряхивать передник. – Ну, дело в том… Мегги! Может, ты объяснишь?

 – Нет уж, дорогая. Начала, так заканчивай.

 – Дело в том, – сказала Брианна с решительностью человека, без колебания бросающегося в ледяную воду, – дело в том, что Мерфи сказал им, что ухаживает за тобой. Ну вроде бы по-настоящему.

 – Что?! – Шаннон в сердцах швырнула карандаш на стол. – Этот человек совсем рехнулся? Или он всегда был такой? Сколько раз я должна твердить, чтобы до него наконец дошло?

 – Наверное, много, – с усмешкой сказала Мегги. – В деревне уже заключают пари, что свадьба будет именно в июне.

 – Мегги! – одернула ее Брианна.

 – Что?! – Шаннон издала нечто среднее между стоном и проклятием. – Какая свадьба? Ну это, знаете, уже слишком! Он приглашает мать на смотрины, поощряет людей заключать пари. Его надо запереть в психушку!

 – В отношении пари он не виноват, – сказала Мегги, стараясь сгладить напряжение и выгородить Мерфи. – Это наш Тим О'Малли у себя в пивной предложил делать ставки.

 – Это надо сейчас же прекратить! Это ужасно!

 – Ну, если Тим что-то начал, его не остановишь, – с одобрительным смехом заметила Мегги. Шаннон кинула на нее уничтожающий взгляд.

 – Не вижу ничего смешного! Какие-то люди, которых я даже не знаю, делают на меня ставки! Как на бегах! Какая гадость!

 Мегги схватила ее за плечо и слегка потрясла.

 – Остынь, Шаннон. Никто не заставит тебя делать то, чего ты не захочешь.

 – Я не хочу больше знаться с Мерфи! С интересом и сочувствием Мегги потрепала ее по щеке.

 – Ну, ну, ну. Думаю, ты бы так не возмущалась, если бы тебе было совсем безразлично. А ты как считаешь, Бри?

 – Полагаю, мы все наговорили слишком много – Брианна замолчала, но тут же ее словно прорвало – Он любит тебя, Шаннон, и я не могу не сочувствовать ему! Разве сердцу прикажешь? Он не знает, как ему быть, потому и делает глупости. Не суди его чересчур строго.

 Разумные слова несколько остудили пыл Шаннон. Она сбавила тон и. сказала почти спокойно:

 – Разве не хуже, если я допущу, чтобы все это шло своим чередом, хотя и слепому ясно, привести оно никуда не может.

 – В самом деле?

 Мегги задала этот вопрос, снова листая альбом Шаннон и задержавшись на эскизе к портрету Мерфи.

 – Глупости! Дай сюда!

 Шаннон выхватила у нее альбом и захлопнула его.

 – До вечеринки еще больше недели, – сказала Мегги, ничуть не обидевшись. – У тебя уйма времени, чтобы все обдумать.

 – Прямо сейчас и начну!

 Шаннон взяла акварельный портрет Брианны и быстро вошла в дом. Поднимаясь к себе, она со злорадством представляла, что скажет Мерфи, если только увидит его. А как же не увидеть, когда все тут крутятся на одном пятачке?

 Конечно, не очень приятно так сразу прерывать дружеские отношения именно в тот момент, когда она стала осознавать, как много они для нее значат, но сделать это необходимо. И чем раньше, тем лучше. Одним духом, как ампутация.

 Он сам виноват, идиот.

 Шаннон нервно прошлась по комнате. К черту ожидание! Она должна проявить инициативу. Надо как можно скорее закончить этот фарс!

 Да, решено! К чему откладывать? Сейчас же пойдет и захватит зверя в логове!

 Шаннон выскочила из комнаты, стремглав сбежала по лестнице и торопливо – только бы не передумать! – устремилась по садовой дорожке. На полпути к воротам она увидела автомашину, а возле нее обеих сестер – Брианну и Мегги. С кем они говорят? Кто сидит в кабине?

 Приблизившись, она сразу поняла: там идет какой-то нешуточный спор, выяснение отношений. Она услышала резкий голос Мегги, увидела бледное лицо Брианны, растерянность и муку в ее глазах.

 Шаннон стиснула зубы. Сегодняшний день начался с эмоционального стресса и продолжается в том же духе. Что ж, она готова к бою, если потребуется.

 Ей уже было видно, что там, в автомобиле, сидит Мейв Конкеннан. И еще ее компаньонка – Лотти, кажется, – женщина с круглым приветливым лицом.

 Лотти вышла из машины, сердечно пожала руку Шаннон.

 – Садитесь за руль, Лотти, – процедила Мейв, – мы не останемся здесь ни минуты.

 – Уезжай одна, если так, – резко сказала Мегги. – Лотти побудет с нами.

 – Конечно, я же вам никогда не была нужна!

 – Ты сама хотела уехать! Если тебе нравится строить из себя несчастную, делай это, но не трогай Бри! Ей нельзя сейчас волноваться, у нее грудной ребенок.

 Шаннон слегка оттолкнула Мегги в сторону.

 – Миссис Конкеннан, – решительно сказала она, подходя еще ближе, – я хочу поговорить с вами.

 – У меня нет такого желания.

 – Мама! – крикнула Брианна.

 – И все-таки я скажу, что хотела. – Шаннон заметила одобрительный взгляд Лотти, это ее немного воодушевило. – Послушайте меня, миссис Конкеннан Хотим мы или нет, но мы связаны друг с другом через ваших детей. Тут уж ничего не поделаешь, хотя, видит бог, я не собираюсь быть причиной ваших трений.

 – Она сама их создает, – пробурчала Мегги. – Разве…

 – Подожди, – оборвала ее Шаннон, чем вызвала явное ее неудовольствие, – Мегги. Вы имеете все основания быть раздраженной, миссис Конкеннан, – продолжала она, – оскорбленной. Задето ли тут ваше сердце или просто самолюбие, не так важно. Но факт остается фактом: изменить то, что произошло, вы не в силах, как бы ни старались.

 Она замолчала, собираясь с духом.

 Мегги тоже молчала, хотя было видно: ей хотелось многое сказать. Но самое странное, что не раскрывала рта и миссис Конкеннан. Шаннон заговорила снова:

 – Моя роль во всем этом довольно пассивная. Надеюсь, вы согласитесь со мной, что я в данном случае не причина, а только следствие. Причиной могли быть в какой-то степени вы, миссис Конкеннан, однако это большого значения не имеет.

 Лицо Мейв исказилось от злости.

 – Вы смеете намекать, что я толкнула вашу мать на прелюбодеяние с моим законным мужем?! Или его к ней?

 – Нет. Я ничего об этом не знаю, потому что там не присутствовала. – Мегги не удержалась и фыркнула. Шаннон взглянула на нее с неодобрением и продолжала: – Но моя мать даже перед смертью никого не винила: ни вашего мужа, ни тем более вас. И я тоже хочу сказать: вы здесь абсолютно ни при чем. Хотя некоторые люди могут считать, что поскольку вы не любили своего мужа, то и не имеете права осуждать его за то, что он нашел другую женщину. Что касается меня, я с ними не согласна. Вы имеете все основания для того, чтобы осудить измену. Они не должны были так поступать.

 Снова Мегги хотела вмешаться, но Шаннон остановила ее взглядом.

 – Да, они поступили дурно, – повторила она. – Как ни посмотри на это: с точки зрения моральной, религиозной, просто бытовой. Вы оставались его женой, и, какие бы ни были между ними отношения, вас нельзя было унижать, предавать. Поэтому я вполне могу понять чувства, которые у вас возникли, когда вы внезапно узнали обо всем. Горечь, гнев, оскорбленное достоинство.

 Шаннон перевела дух. Быть может, она бы поставила здесь точку, но миссис Конкеннан, сузив глаза, внимательно слушала, и это подвигло ее на продолжение.

 – Перед самой своей смертью моя мать услышала от меня резкие осуждающие слова. С ними она отошла в мир иной. Я этого уже не в силах исправить и весь остаток жизни буду сожалеть о случившемся. Не хочу, чтобы с вами или с кем-то еще произошло похожее. Чтобы вырвавшиеся слова испортили жизнь вам или вашим близким. Я скоро уеду отсюда, но Мегги, Брианна, ваши внуки останутся здесь. С вами.

 Она умолкла, испытывая удовлетворение от сказанного. И пускай это было под настроение и, быть может, чуть наигранно, но все равно вполне искренне.

 – А теперь извините меня, – спокойно сказала она при всеобщем молчании. – Мне нужно пойти и убить одного человека.

 Дернув головой, она зашагала по дорожке к воротам. Она услышала, как за спиной открылась дверца машины.

 – Девушка!

 Шаннон остановилась, повернулась назад, встретила пристальный взгляд пожилой женщины с высоко поднятой головой.

 –Да?

 – Я выслушала вас. Вы рассуждаете здраво. – Мейв коротко кивнула в подтверждение своих слов. – Во всяком случае, у вас куда больше разума, чем у человека, чья кровь течет в ваших жилах.

 Шаннон наклонила голову.

 – Благодарю вас, мэм.

 Она продолжила свой путь, в то время как остальные свидетели беседы с нескрываемым изумлением взирали на Мейв, словно у той внезапно выросли за спиной крылья.

 – Ну, что, так и будем весь день стоять? – требовательно спросила наконец миссис Конкеннан. – Пошли, Лотти. Я хочу взглянуть на свою внучку. Имею я на это право?

 «Ай да я!» – похвалила сама себя Шаннон, ускоряя шаг. Если бы теперь еще уладить отношения с Мерфи, поставить все с головы на ноги, тогда можно было бы считать сегодняшний день необыкновенно удачным.

 Она подошла к дому Мерфи с задней стороны и увидела его самого возле загона для овец. Рядом с ним стоял невысокий кривоногий старик с трубкой во рту.

 Оба они молчали, но было понятно, что между ними продолжается разговор, хотя и немой.

 Потом тот, кто старше, наклонил голову.

 – По рукам, Мерфи. Значит, две свиньи.

 – Подержите их у себя денек-другой. Идет, мистер Макни?

 – Договорились. – Он втолкнул трубку поглубже в рот, повернулся и тут заметил подходившую Шаннон.

 – К тебе гости, парень. Мерфи радостно заулыбался.

 – Шаннон! Приятно вас видеть снова! Я так…

 – Только не принимайтесь опять за ваши штучки! – начала она еще на подходе. – Хватит с меня! Чертов болтун! Вы еще должны объяснить мне…

 Старик Макни не все услышал и еще меньше понял, но спросил у Мерфи:

 – Это она и есть?

 Мерфи в некотором смущении потер подбородок, потом признался:

 – Да, она.

 – Долго выбирал, парень, но выбрал что надо. Одобряю.

 Шаннон, разъяренная, повернулась к старику.

 – Если вы тоже поставили на этого идиота, то можете считать, пропали ваши денежки!

 – Разве уже ставки сделали? – Старик явно обиделся. – Чего же мне никто не сказал?

 Шаннон подавила в себе два желания: стукнуть их обоих, а также расхохотаться во все горло.

 Мерфи похлопал ее по руке.

 – Одну минуту, дорогая. Извините нас. Вам помочь, мистер Макни, выбрать ягненка по вкусу?

 – Сам управлюсь, у тебя сейчас, гляжу, другие заботы.

 С удивительным проворством он проскочил в загон, где был встречен тревожным блеянием.

 – Пойдемте в дом, – предложил Мерфи.

 – Мы останемся здесь.

 Она отпрянула, когда он попытался взять ее за руку

 – Лучше зайти внутрь, – настойчиво повторил он. – Предпочитаю, чтобы вы не кричали на меня при людях.

 У входа в дом он остановился, скинул грязные сапоги и, превратившись в истинного джентльмена, придержал дверь, пока она входила.

 – Присядете?

 – Нет, чтоб вас черти взяли и держали подольше! Я не хочу у вас сидеть. Он пожал плечами.

 – Хорошо. Давайте постоим. Вы чем-то расстроены?

 Его мирный тон еще больше разъярил ее.

 – Как вы смеете?! – рявкнула она. – Кто вам позволил собирать вашу семью, чтобы глазели на меня? Как будто я одна из ваших лошадей, предназначенных для аукциона!

 На его лице можно было прочесть облегчение. Наконец он понял, что ее беспокоит.

 – Но ведь это совсем не так, – сказал он сдержанно. – Я просто хотел, чтобы они познакомились с вами. Разве это не естественно?

 – Нет! Вы позвали их под лживым предлогом. Будто чуть ли не делаете мне предложение!

 – Но я и правда делаю вам предложение, Шаннон.

 – Оставьте! Мы уже проходили это и не будем повторять пройденное!

 – Хорошо. Могу я предложить вам хотя бы чаю? Она так крепко сжала зубы, что боялась – раскрошит их.

 – Нет, не можете! – крикнула она.

 – Тогда у меня есть для вас кое-что другое. – Он достал изящную коробочку из ящика в столе. – На днях я был в Эннисе и купил это для вас.

 Жестом, который она сама расценила как детский, Шаннон спрятала руки за спину.

 – Ни за что! Я не собираюсь брать от вас подарки, Мерфи. Это уже не смешно.

 Он, словно не слыша ее, открыл коробку.

 – Вы наверняка любите красивые вещи. Эта штука мне понравилась. Взгляните!

 Она не смогла перебороть любопытства и посмотрела. Это были серьги. Простые, но красивые, какие она и сама могла бы выбрать. У этого типа к тому же есть вкус! Два сердечка, одно над другим, из аметиста и топаза.

 – Мерфи! Это же очень дорого. Уберите их ко всем чертям!

 – Я не такой уж бедняк, Шаннон. Если вас заботит мой кошелек.

 – И он тоже. Но главное не в нем. – Шаннон с трудом оторвала взгляд от красивых камней. – Я не могу принимать ваши подарки. Вы это неправильно истолкуете. И не только вы.

 Она вынуждена была отступать, пока не уперлась спиной в холодильник, так как Мерфи подходил все ближе, держа в руке раскрытую коробку.

 – Не смейте!

 – Сегодня вы не надели ваши серьги. Так примерьте эти. Они будут вам к лицу, дорогая. Ну же. Я не знаю, как с ними обращаться.

 Шаннон била его по рукам, когда Мерфи все же попытался продеть серьгу, но он победил, и украшение засверкало у нее в ухе.

 – Вам понравится, – настаивал он. – Поглядите сами.

 – Я убью вас, – процедила Шаннон сквозь зубы.

 – Подождите, пока я надену вторую. Это не мужское занятие. Ну вот. Ох! – Он отступил на шаг, любуясь проделанной работой. – Как они идут вам!

 «Нельзя убедить безумца разумными доводами», – сказала она себе в утешение. Но у нее хватило силы воли не броситься к зеркалу. Вместо этого Шаннон потребовала:

 – Мерфи, немедленно позвоните вашим родным и отмените встречу.

 – Это невозможно. Они так готовятся к вечеринке у меня и знакомству с вами. Она сжала кулаки.

 – Я повторяю: скажите им, что все отменяется. Что вы ошиблись и ничего не состоится. Мы с вами поссорились. Зарезали друг друга.

 Он сдвинул брови, но не улыбнулся.

 – Хотите, чтобы я им сказал, что раздумал жениться на вас?

 – Вот именно. – Она одобрительно похлопала его по рукаву. – Умник. Наконец-то до вас дошло.

 – Мне неприятно отказывать вам в какой бы то ни было просьбе, дорогая, но я не могу врать моим родственникам.

 Он быстро и ловко увернулся от ее первого удара, от второго. Третий почти настиг его, но тоже прошел мимо. Мерфи согнулся пополам от смеха. Он изловчился и, обхватив Шаннон за талию, начал кружить по комнате.

 – Господи, Шаннон, – прошептал он, не останавливаясь и тяжело дыша, но не из-за того, что кружился вместе с ней. – Господи, вы созданы для меня. Я до безумия люблю вас.

 – Вы и есть безумный, – согласилась она, но не смогла продолжать: его губы запечатали ей рот.

 У нее перехватило дыхание, она не сразу сумела его восстановить, вцепилась ему в плечи, а он продолжал кружить ее. Ей было нестерпимо жарко – от кружения, от его губ. Когда он наконец остановился, верчение продолжалось – в ее голове, в сердце.

 Мелькнула сквозь завесу желания и быстро исчезла ошеломившая ее заново мысль, что она тоже хочет его, что Мерфи не оставляет ей иного выбора, как любить его.

 – Нет, этого не будет, – пробормотала Шаннон и, словно обретя новые силы, оторвалась от него.

 Волосы ее растрепались, в широко раскрытых глазах еще не погасло возбуждение. Он видел, как на ее шее пульсирует венка, а щеки горят, словно на них расцвели пунцовые цветки.

 – Пойдем со мной в постель, Шаннон, – задыхаясь, тихо проговорил он хриплым голосом. – Господи, как же ты мне нужна! Каждый раз, как ты уходишь, во мне появляется пустота и охватывает безумный страх, что больше я не увижу тебя. – Каким-то отчаянным движением он снова прижал ее к себе, зарылся лицом в волосы. – Не могу видеть, когда ты уходишь от меня!

 – Не говорите всего этого! – Она крепко зажмурила глаза. Внутри нее шла непрерывная борьба с самою собой. – Лечь в постель достаточно просто, но что после этого?

 – После этого все должно быть по-другому. Уверенности в его голосе не было. Он отпрянул от нее, безвольно опустил руки.

 – Я слишком много кручусь вокруг вас, да? Знаю, что иногда веду себя глупо, навязчиво. Но, когда вы рядом, я почти ничего не соображаю.

 – Дело не в вас, Мерфи. Дело во мне и в том, что вы напридумывали о нас. Я тоже веду себя не лучшим образом, знаю это. – Она попыталась глубоко вздохнуть, но ей не удалось: в груди по-прежнему теснило. – Поэтому надо сделать вот что… – Она попыталась придать голосу решительность. – Мы не должны больше видеться. – Ей стоило огромных усилий не опускать глаз, но она сумела выдержать его взгляд. – Так будет легче для нас обоих, – продолжала она. – И вообще я как можно скорее уеду домой.

 – Это бегство, – спокойно сказал Мерфи. – А вы уверены, что, убегая от меня, сможете убежать от себя?

 – Но это моя печаль. Я должна вернуться.

 Ярость, появившаяся в его глазах, затмила в них страх. Не отводя от нее взгляда, он опустил руку в карман куртки, рывком вытащил оттуда какой-то предмет, кинул на стол.

 Еще до того, как она опустила глаза и посмотрела, что там, в душе у нее все замерло. Потом она увидела медный кружок с вытисненной на нем фигурой коня. Пряжка… вернее брошь, так как сзади была застежка. Она не разглядела булавку, но знала: она там есть. Должна быть. Ведь этой пряжкой был застегнут дорожный плащ на том мужчине. На мужчине из ее сна.

 Мерфи увидел, как она побледнела. Ни кровинки в лице. Ее пальцы потянулись к медному кружку, но не взяли его, а боязливо отдернулись, сжавшись в кулак.

 – Что это?

 – Вы знаете что. – Она медленно покачала головой, и он произнес с нарастающим исступлением: – Не лгите себе! И не лгите мне!

 Перед ее глазами была сейчас темная шерсть плаща и на ней – пряжка. Эта самая пряжка. И сверкали дождевые капли. Редкие дождевые капли.

 – Откуда вы это взяли? – чуть слышно спросила она пересохшими губами.

 – Нашел. Посреди того каменного круга. Когда еще был мальчишкой. Я уснул там с этой штукой в руке, и тогда вы приснились мне в первый раз. Я уже говорил вам об этом.

 Она не могла отвести глаз от пряжки – ее тусклый блеск казался ярче самых ослепительных солнечных лучей.

 – Это невозможно, – выдохнула Шаннон.

 – Все было так, как я рассказываю. Возьмите. Он поднял медный кружок со стола, протянул ей.

 – Я… я не хочу.

 В голосе у нее звучал страх.

 – Она со мной уже больше половины моей жизни. – Теперь Мерфи говорил гораздо спокойнее. Он положил пряжку обратно в карман. – Пусть будет у меня и дальше. – Он помолчал. – Что касается вас, Шаннон, нет никакой необходимости ускорять свой отъезд. Побудьте еще с вашими сестрами. Я не стану больше докучать вам, как раньше, не буду просить делать то, чего вам не хочется. Даю слово.

 И он его сдержит. Она понимала это, потому что уже достаточно хорошо узнала его самого. Знала и сожалела, что заставила, сама того не желая, дать обещание. Сейчас ей захотелось, чтобы он взял его обратно. А еще – выплакаться.

 – Вы мне нравитесь, Мерфи, – тихо сказала она. – Я не хочу вас огорчать.

 Впрочем, он был уже так спокоен, что она засомневалась, о каком огорчении может идти речь.

 То, что он сказал, подтверждало ее сомнение.

 – Я взрослый человек и могу себя контролировать. Так что не беспокойтесь обо мне.

 Она планировала уйти от него холодной и спокойной, с непреклонным решением – прекратить всяческие встречи. Вместо этого ей хотелось снова прижаться к нему и чтобы он держал ее в своих объятиях и не отпускал.

 – Я не хотела бы терять вашей дружбы, – нерешительно сказала она. – Мне кажется, я стала привыкать.

 Он улыбнулся.

 – Вам не грозит это. Вы никогда ее не потеряете. Пускай вас не беспокоит подобная мысль.

 Она ушла и на обратном пути думала, почему, в самом деле, не хочет – или не может – окончательно разорвать их отношения. А еще думала о своих странных – неужели вещих? – снах.

 И никакого спокойствия в душе не было. Полный сумбур, и снова захотелось плакать.