• Следствие ведет Ева Даллас, #15

ГЛАВА 11

 Когда Ева уехала из управления, было уже четыре часа утра и усталость окутывала ее, как влажная про­стыня, убивающая все ощущения. Не доверяя собственным рефлексам, она включила автопилот. Надеясь, что шутники из управления не сыграли с ним злую шутку.

 Если она вместо дома окажется в Хобокене – ну и пусть. В Хобокене тоже есть кровати.

 На улицу уже выехали мусороуборочные машины. Они производили монотонное трах-бах, и их бригады двигались как тени, выворачивая содержимое стоявших на тротуарах контейнеров и урн и готовя город к ново­му дню.

 Уборщики в отражающих свет белых комбинезонах, которые делали их похожими на привидения, работали возле поворота на Десятую. От мерзкого шума гидрав­лических захватов, напоминавшего жужжание борма­шины, у нее заболел левый висок.

 Когда Ева остановилась у светофора, двое парней посмотрели на нее из-под защитных очков. Один из них схватился за ширинку, улыбнулся и задергал бедра­ми. Видимо, в его убогом мире это могло сойти за шутку. Во всяком случае, эта пантомима заставила его дружков громко захохотать.

 Когда Ева почувствовала, что не может выйти из ма­шины и арестовать их за сексуальные домогательства, она поняла, что ее усталость превысила все допустимые нормы.

 Она откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. Тем временем датчики заметили, что на светофо­ре зажегся зеленый, и машина двинулась.

 Ева снова представила себе квартиру Моники. На этот раз шампанское. Она узнала этикетку одного из заводов Рорка и вспомнила, что эта бутылка стоит около тысячи долларов. Слишком много за какие-то пузырьки…

 На сей раз он принес бокалы в спальню, но все ос­тальное не изменилось.

 «Пленники привычек, – сонно подумала Ева. – Соблюдают их по очереди. И, очевидно, подсчитывают набранные очки. Ведь большинство игр – это соперни­чество, верно? С Моникой ему не удалось достичь цели. Может быть, они попытаются закончить дело? Или про­сто лягут на дно и будут терпеливо ждать, пока шум не уляжется?..»

 Ева заерзала на кожаном сиденье, пытаясь найти более удобную позу.

 Утром нужно будет позвонить Майклсу и узнать о состоянии больной. Сменить охрану. Первую вахту она доверила исполнительному Трухарту; этот парень знает свое дело. Потом она проверит данные об «Аллегани» и клинике Форрестера. Свяжется с доктором Теодором Макнамарой. Напомнит Фини, чтобы тот еще раз поста­рался преодолеть систему защиты счета, номер которо­го нашел Чарльз. И продолжил изучение компьютера, изъятого в киберкафе.

 Пока что ей ничего не удалось узнать про розы. Нуж­но будет сделать еще один заход с цветами.

 Черт побери, придется принять тонизирующее и эти дурацкие анальгетики, иначе голова лопнет!

 Ева ненавидела лекарства. Ей казалось, что, прини­мая их, она расписывается в собственной глупости или слабости.

 Теперь лекарства растекались по телу Моники. За­ставляли сокращаться сердце, очищали клетки мозга и еще бог знает чего. Если все пойдет хорошо, она очнет­ся. И вспомнит.

 Конечно, она будет испугана, ошарашена и сбита с толку. Разум сначала откажется понимать, что про­изошло с ее телом. У девушки будут провалы в памяти, и на некоторые вопросы она ответить не сможет.

 Ева знала, что разум пользуется любой возможно­стью, стремясь защитить себя от ужаса. Очнуться в больнице, ощущая боль, видя вокруг приборы и незна­комые лица… Разуму остается только спрятаться.

 «Как вас зовут?»

 Об этом ее уже спрашивали. Так поступают первым делом. Врачи и копы, которые стоят у кровати и хмуро смотрят на жертву сверху вниз.

 «Как тебя зовут, малышка?»

 От этих слов у Евы гулко забилось сердце, и она обхватила себя руками. Малышка. С малышками всегда случается что-нибудь ужасное.

 

 Сначала они думали, что она немая. Либо психиче­ски ненормальная. Но она могла говорить. Просто не знала, что именно следует отвечать.

 Коп не понимал этого. Он привел врачей и каких-то других людей в белых и светло-зеленых халатах.

 Позже Ева поняла, что именно полицейские обна­ружили ее в темном закоулке, где она пряталась, по­крытая грязью, потом и запекшейся кровью. Она этого не помнила, но ей так сказали.

 Эти незнакомые люди говорили с ней мягко, ощу­пывали и выстукивали. Но, как и у копа, в их глазах не было улыбки. Только мрачность или высокомерие, смешанные с жалостью. И вопросы, вопросы, вопросы…

 Когда кто-то принялся обследовать ее разорван­ное влагалище, она стала драться, как звереныш. Зубами, ногтями, с рычанием и воплями раненого животного.

 И тут медицинская сестра заплакала. По щеке жен­щины, которая держала Еву и ждала, пока подействует успокоительное, покатилась слеза.

 «Как тебя зовут? – спросил коп, когда она снова пришла в себя. – Где ты живешь? Кто обидел тебя?»

 Ева этого не знала. Не хотела знать. Она закрыла гла­за и снова попыталась забыться.

 Иногда лекарства действительно помогали ей забыть­ся. Но если они действовали слишком сильно, Ева вновь начинала ощущать ледяной воздух, запах грязи и крови. Она боялась этого больше, чем незнакомых людей с их негромкими вопросами.

 Иногда в этом холоде рядом с ней кто-то был. Она ощущала запах мятных леденцов и прикосновения паль­цев, которые казались ей похожими на тараканов, разбегавшихся по полу, когда зажигали свет.

 Когда эти пальцы касались Евы, даже лекарства не могли заглушить ее крики.

 Они вполголоса переговаривались и думали, что она ничего не слышит, ничего не понимает.

 «Избита, изнасилована. Продолжительное сексуаль­ное и физическое насилие. Плохое питание, обезвожи­вание, сильные физические и эмоциональные травмы.

 Ей повезло, что она выжила.

 Ублюдка, который сделал это, следовало бы разре­зать на куски.

 Еще одна жертва. Мир полон жертв.

 Никаких документов нет. Назовем ее Евой. Евой Даллас…»

 

 Когда машина затормозила, Ева проснулась и уста­вилась на темный дом с ярко освещенными окнами.

 У нее тряслись руки.

 «Утомление, – сказала она себе, выбираясь из ма­шины. – Всего лишь утомление. То, что я отождестви­ла себя с Моникой Клайн, вполне естественно. Просто еще одно направление следствия».

 Теперь она знала, кто она такая. Она стала Евой Даллас и достойно носила это имя. Но то, чем она была раньше, то, что было прежде, изменению не поддава­лось.

 Испуганный ребенок все еще жил в ней, и это было невозможно исправить… Ладно, в конце концов, глав­ное – что они обе выжили.

 

 Ева поднялась наверх, сняла портупею, разделась и, пошатываясь, побрела к кровати. Забравшись под глад­кие теплые простыни, она приказала замолчать голо­сам, эхо которых звучало в ее мозгу.

 В темноте Рорк обнял ее и прижал к себе. Ева спи­ной ощущала биение его сердца, прикосновение силь­ной руки, обвивавшей ее талию.

 На глаза навернулись слезы, и это напугало ее. Вне­запное ощущение холода предупредило ее, что сейчас начнется дрожь.

 Она повернулась к мужу и прижалась к нему.

 – Ты нужен мне, – сказала она, найдя его губы. – Нужен.

 Отчаянно нуждаясь в тепле, она вцепилась в плечи Рорка, ощущая запах и вкус его тела. Темнота не меша­ла этому. Рядом с ним вопросов не существовало. Существовали только ответы. В груди Евы отдавалось биение его сердца. Он был с ней. Рядом. Ближе всех на свете.

 – Скажи, как меня зовут.

 – Ева. – Его теплые губы коснулись синяка на под­бородке и отогнали боль. – Моя Ева.

 «Такая сильная, – думал он. – Такая усталая. Ка­кие бы призраки ни жили в ее мозгу, она с ними борет­ся. И я тоже. Она ищет не нежности, а успокоения». Он провел рукой по ее телу, стремясь дать Еве это успо­коение.

 Она дрожала, но уже не от холода. И не от устало­сти. Когда рука Рорка нашла ее грудь, Ева выгнулась всем телом. Быстрые короткие укусы разжигали в ней пламя, прикосновения языка обдавали жаром. Она порывисто задышала и сжала Рорка в объятиях.

 Он любил ее стройное тело и знал, что никогда не сможет насытиться. Ее нежная кожа была горячей, влаж­ной и скользкой, как шелк. Ее губы обжигали как огонь и сводили с ума.

 – Скорее! – Ева оседлала его. – Скорее!..

 Она сама овладела им. Ее бедра двигались с умопо­мрачительной скоростью. Рорк видел в темноте ее свер­кающие глаза.

 Он позволял ей раз за разом овладевать им, пока Ева не запрокинула голову. Оргазм пробил ее тело, как ку­лак пробивает стекло.

 А потом она обессилела.

 Тогда Рорк приподнялся, привлек к себе ее трепе­щущее тело, и они оба уснули.

 

 Ева рухнула в сон, как в пропасть, и лежала в ней ничком целых три часа.

 Проснувшись, она почувствовала, что ей сильно по­легчало. И почти убедила себя, что не испытывает ника­кой головной боли. Она была уверена, что пара глотков спиртного поможет лучше любого лекарства.

 Ева не вылезала из постели, пока рядом с ней не присел полностью одетый Рорк. В спальне светился эк­ран компьютера с утренними новостями, и аппетитно пахло кофе.

 В руке мужа была таблетка; на тумбочке стоял ста­кан с какой-то подозрительной жидкостью.

 – Открой рот, – велел он.

 – Ни за что!

 – Мне бы не хотелось оставлять на тебе новые си­няки, но если понадобится, я это сделаю.

 Ева знала, что применение грубой силы иногда дос­тавляет ему удовольствие.

 – Мне ничего не нужно. Ты настоящий мучитель, помешанный на лекарствах.

 – Никогда не слышал ничего приятнее.

 Рорк молниеносно зажал мочку ее уха пальцами, повернул запястье, и это движение невольно заставило ее открыть рот. Муж сунул в него таблетку.

 – Этап первый!

 Ева попыталась стукнуть его, но тщетно. Рорк дер­нул ее за волосы и вылил в рот содержимое стакана. Еве пришлось сделать два глотка, лишь потом она сумела отстранить стакан.

 – Я тебя убью!

 – Сделай одолжение. – Рорк прижал ее к подушке и заставил допить остальное. – Этап второй.

 – Рорк, можешь считать себя трупом. – Она вытерла мокрый подбородок. – Ты еще сам не знаешь об этом, но уже мертв.

 – Я бы не стал прибегать к таким мерам, если бы ты сама заботилась о собственном здоровье.

 – А когда ты наконец поймешь, что мертв, и упа­дешь на землю…

 – Ну что, полегчало?

 – …и будешь там лежать, я наступлю на твой холод­ный труп, потом открою шкаф, где ты держишь лекар­ства, и сожгу его.

 – Милая, не злись. Да, теперь я вижу, что тебе по­легчало, – кивнул он.

 – Я тебя ненавижу!

 – Знаю. – Рорк наклонился и нежно поцеловал ее. – И я тебя. Самое подходящее настроение для яиц по-бенедиктински. Прими душ, а потом позавтракаем.

 – Я с тобой не разговариваю.

 Он сверкнул зубами и поднялся.

 – Старое женское оружие!

 Рорк начал спускаться по ступеням и не слишком удивился, когда Ева прыгнула ему на спину.

 – Это уже лучше, – прохрипел он, когда жена стис­нула ему горло согнутой в локте рукой.

 – В следующий раз будешь знать, как обзываться!

 Ева отпустила его и пошла в ванную, покачивая го­лыми бедрами. Рорк только хмыкнул, глядя ей вслед.

 

 Она ела только потому, что это было необходимо. И вводила мужа в курс событий только потому, что это помогало ей самой все разложить по полочкам.

 Рорк слушал, лениво поглаживая кота.

 – Пока что средства массовой информации не мо­гут сообщить ничего нового, – заметил он. – Это тебе на пользу.

 – Да уж. Эти двое не из тех, кто будет ждать у моря погоды. Они слишком самолюбивы, чтобы сохранять хладнокровие. У меня на них уже много чего есть, но сведения слишком расплывчаты. Потяни за свои ниточки, ладно? – Она встала и надела портупею. – А я тем временем займусь делом.

 – Почему ты не даешь мне заняться «Аллегани»? В конце концов, это моя компания. Ее служащие охот­нее поговорят со мной, чем с человеком со значком. А то, чего они не скажут, – добавил Рорк, – я узнаю по другим каналам. Более или менее законным, потому что компания принадлежит мне.

 – Твое понятие «более или менее законного» силь­но отличается от моего, – нахмурилась Ева. Но потом подумала, что это могло сберечь время, а время было сейчас самым важным. – Ладно, попробуй, И держи со мной связь. Я буду в управлении. Как только что-ни­будь узнаешь, сообщи.

 – Естественно. – Рорк взял кота, подошел к жене и поцеловал ее. – Берегите себя, лейтенант.

 – С какой стати? – Она устремилась к двери. – Похоже, ты взял это бремя на себя.

 Слушая стук ее каблуков по коридору, Рорк посмот­рел на кота и сказал ему:

 – А это мысль…

 

 В заранее заказанной комнате для совещаний Ева показывала собравшимся дискету с видеозаписью, сде­ланной в доме Моники.

 – Мы видим, что у этой девушки много общего с Брайной Бэнкхед. Тот же физический тип, та же уве­ренность в себе и тот же стиль жизни. Но преступник придал себе новый облик, из чего следует, что он не лю­бит повторяться. Очевидно, ему нравится чувство но­визны. Сценарий тот же, но мизансцену он слегка из­менил. Что скажешь, Фини?

 – Осмотр ее компьютера позволил установить, что преступник подписывал свои сообщения именем Бай­рон. Скорее всего, в честь поэта, лорда Байрона. Обмен посланиями по электронной почте произошел две неде­ли назад.

 – Он снова следует сценарию. Не торопится. Изу­чает, какова она на самом деле. Возможно, находит на­блюдательный пункт рядом с ее домом или местом ра­боты. Мы проверим и то и другое…

 Тут дверь открылась, и Ева подняла взгляд. Трухарт, казавшийся в форме особенно юным, покраснел, когда к нему повернулись головы начальников.

 – Лейтенант, прошу прощения за опоздание…

 – Нет, ты прибыл вовремя. Докладывай.

 – Состояние Клайн пока без изменений. Никто по­сторонний в палату не входил. Я всю смену оставался на посту и сидел с ней рядом.

 – Кто-нибудь справлялся о ее здоровье?

 – Несколько раз, лейтенант. Первый звонок раз­дался около шести часов утра, как только о случив­шемся объявили средства массовой информации. Пять звонков от репортеров, интересовавшихся ее самочув­ствием.

 – Спасибо, Трухарт. Иди спать. Займешь свой пост в больнице в восемнадцать ноль-ноль. Я договорюсь с твоим сержантом.

 – Есть, лейтенант. Спасибо за то, что выбрали меня.

 Когда за Трухартом закрылась дверь, Ева удивленно покачала головой.

 – Благодарит за то, что я поручила ему самое скуч­ное дело на свете… «Аллегани» занимается Рорк. Мне нужны все доступные сведения о клинике Форрестера и об этом Теодоре Макнамаре, который до сих пор не от­вечает на мои запросы. Кроме того, нужно найти наркоторговца. Давайте сосредоточим внимание на нарко­тиках. Как и где они пополняют свои запасы.

 – Мой источник в этих кругах назвал только одно имя, – сказал Фини. – Отис Ганн. Этот тип возник на горизонте лет десять назад. Специализировался на сексуальных услугах по телефону и имел на этом хорошую прибыль. Но потом совершенно обнаглел и начал чуть ли не открыто снабжать клиентов «Кроликом» собст­венного изготовления.

 – И где он теперь?

 – Отсидел уже девять лет из двадцати. – Фини вы­тащил из бездонного кармана пакетик с орехами. – В «Райкерс».

 – Серьезно? Давно я не посещала эту дыру. Ничего удивительного, что они обо мне забыли… – Ее отвлек звонок внутреннего телефона. – Я велела пропустить Луизу, – сказала Ева, положив трубку. – Она уверяет, что знает нечто важное, относящееся ко вчерашнему случаю.

 Она посмотрела на доску, где появилась новая фо­тография. Снимок Моники висел отдельно от других, и Ева от души надеялась, что он там и останется.

 Заметив, что Пибоди и Макнаб не сводят друг с дру­га глаз, она быстро отвернулась.

 – Пибоди, где этот проклятый кофе?

 – Не знаю, мэм. Сейчас посмотрю.

 Пибоди вскочила и вышла в подсобное помещение, что-то напевая себе под нос. Когда она принесла Еве кофе, у нее сияли глаза.

 – Что, ела пиццу? – буркнула Ева, и свет в глазах Делии тут же сменился чувством вины.

 – Да… Кусочек-другой.

 Ева посмотрела ей в глаза.

 – Не ври. Ты съела ее целиком.

 – Хорошая была пицца… Знаете, я немного соску­чилась по ее вкусу.

 – Не смей петь на работе.

 Пибоди пожала плечами.

 – Есть прекратить петь, лейтенант.

 – И сиять глазами тоже, – добавила Ева и пошла навстречу Луизе.

 – После хорошей пиццы сиять глазами не запреща­ется, – пробормотала Пибоди, но негромко, чтобы не злить Еву.

 – Даллас! – с порога воскликнула доктор Диматто. Сегодня на ней было не нарядное платье, а поношен­ные джинсы и просторная рубашка, которые она носи­ла в клинике. – Я так рада, что вы здесь! Мне не хоте­лось общаться с вами по телефону.

 – Садитесь. – Обратив внимание, что Луиза блед­на, несмотря на беготню по лабиринтам управления, Ева взяла ее за руку и отвела к креслу. – Отдышитесь, а потом расскажите, что вы знаете.

 – Вчера вечером. – Луиза с трудом перевела дух. – Вчера вечером у меня было свидание. В «Ройял-баре».

 – Отеля «Палас»? Который принадлежит Рорку?

 – Да. Даллас, я видела их! Они сидели в кабинете рядом с нашим столиком. И я разговаривала с ней в дам­ской комнате.

 – Теперь подробнее. Пибоди, принеси воды.

 – Она вела себя немного странно, но тогда я не при­дала этому значения. А теперь я вспоминаю выражение ее лица в зеркале… Даллас, там было не только шампанское. Черт побери, я врач и должна была сразу по­нять, что ее одурманили!

 – Все мы крепки задним умом. Держите… – Ева сунула ей стакан воды. – Выпейте, Луиза. Выпейте, а потом расскажите мне все, что запомнили.

 – Прошу прощения. – Она сделала глоток. – Я уз­нала ее, когда увидела утренние новости. И все поня­ла. – Луиза снова жадно припала к стакану. – Потом позвонила и узнала, как она себя чувствует. Улучшений никаких. Ее шансы уменьшаются с каждым часом.

 – Сосредоточьтесь на вчерашнем вечере. Вы пили в баре?

 – Да. – Луиза сделала глубокий вдох и немного ус­покоилась. – Шампанское, икра. Но главным образом мы беседовали. Я обращала внимание только на него, но все же заметила пару в кабинете. Они тоже пили шам­панское и ели икру. Я почти уверена, что они уже сиде­ли там, когда мы пришли. Сидели очень близко друг к другу. Можно сказать, интимно. Пара была очень при­влекательная.

 – О'кей, что было дальше?

 – Мы танцевали, и я забыла о них. А потом ушла в дамскую комнату, чтобы обновить косметику и восста­новить душевное равновесие. Дело в том, что наше пер­вое свидание оказалось очень волнующим. Тем време­нем она вышла из кабинки и была так возбуждена, что от нее искры летели. Попросила поздравить ее, потому что ее ждет большое счастье. Меня это позабавило. Я даже немного позавидовала ее уверенности. Когда я вернулась в зал, они уходили. Уходили, а я так ни о чем и не догадалась! – Луиза вздохнула. – Теперь я понимаю, что тогда… Но она слишком раскраснелась, глаза остекленели. Теперь я это понимаю.

 – А как выглядел он?

 – Лощеный, привлекательный. Они хорошо смотре­лись вместе. Он выглядел естественно. К сожалению, это все, что я заметила. Может быть, Чарльз заметил больше.

 Ева почувствовала, что у нее сжался желудок, и уви­дела, что у Пибоди дернулись плечи.

 – Чарльз?

 – Да. Чарльз Монро. Я пыталась связаться с ним, но у него включен автоответчик.

 – О боже… Вы еще можете мне понадобиться.

 – Я весь день буду в клинике. – Луиза поднялась. – Жаль, что больше ничем не могу помочь.

 – Ничего. Мы и этому рады.

 

 За рулем Ева не произнесла ни слова: она поклялась себе не затрагивать эту тему. Но мертвое молчание Пи­боди заставило ее сдаться.

 – Ну, что ты на это скажешь?

 Пибоди пожала плечами.

 – Мне ясно только одно: это не работа.

 – Что?

 – Они только вчера познакомились. Это было сви­дание, а не работа… Да нет, я не против, – помолчав, добавила она. – В конце концов, мы с ним всего лишь друзья. Просто ужасно удивилась, вот и все.

 Когда Ева затормозила у тротуара, Пибоди подняла глаза, посмотрела на дом, в котором жил Чарльз, и, ви­димо, решила, что все к лучшему.

 

 Выйдя из лифта, они увидели Чарльза, идущего к ним навстречу.

 – Даллас, а я собрался к вам! Я только что увидел…

 – Я знаю. Может быть, пройдем в квартиру?

 – Да, конечно, вы знаете, Луиза так расстроена… Я должен позвонить ей.

 Когда он неловко завозился с кодовым замком, бро­ви Евы полезли вверх. Невозмутимый Чарльз явно вол­новался.

 – Позже. Она в порядке.

 – Я не в состоянии рассуждать здраво, – сознался он, рассеянно обнял Пибоди за плечи и провел гостей в прихожую. – Сегодня утром я провел час в релаксаци­онном танке и посмотрел новости всего несколько ми­нут назад. Меня это просто потрясло. Мы видели их, видели вчера вечером! Его и женщину, которую он пы­тался убить.

 – Рассказывайте.

 Его рассказ почти полностью повторял рассказ Луи­зы, за исключением встречи в дамской комнате. Но за­мечание Чарльза о том, что мужчина напоминал профессионального компаньона, заинтересовало Еву.

 – Почему вы так подумали?

 – Это трудно объяснить. Он был очень заботлив, очень внимателен, но в то же время расчетлив. Предоставил ей инициативу и позволил оплатить счет. Я был занят другим, – признался Чарльз, – но заметил, как он смотрел на девушку, когда та шла в дамскую комна­ту. Очень холодно. И самодовольно. Во всяком случае, мне так показалось. Некоторые профессиональные компаньоны так смотрят на своих клиентов.

 – А клиенты?

 – Простите, не понял…

 – Некоторые клиенты смотрят так на профессио­нальных компаньонов?

 Чарльз пристально посмотрел в лицо Евы и кивнул.

 – Да. Тут вы правы.

 Ева поднялась.

 – Спасибо, Чарльз. Вы не могли бы поговорить с коллегами? О клиентах, которые любят классическую музыку, розовые розы… и поэзию. Вы ведь составляете досье на выгодных клиентов, верно?

 – Да, конечно. Я наведу справки… Делия, можно тебя на минутку?

 Ева направилась к двери.

 – Я вызову лифт.

 – Послушай, мы договорились пообедать сего­дня… – начал Чарльз, когда они остались одни.

 – Не волнуйся. – Пибоди непринужденно поцело­вала его в щеку. В конце концов, разве не для этого су­ществуют друзья? – Она мне нравится.

 – Спасибо. – Он сжал руку Делии. – Мне тоже.