• Следствие ведет Ева Даллас, #10

ГЛАВА 15

 «Дорогой товарищ!

 Мы «Кассандра», хранители верности.

 Время дорого, и потому в данном обращении мы вынужде­ны ограничиться одним поручением. Направляем данные, ко­торые понадобятся тебе для проведения давно просроченной казни. Желательно сделать это в ближайшие дни. Мы хоте­ли осуществить все сами в подходящий момент, но обстоя­тельства складываются таким образом, что приговор нужно привести в исполнение безотлагательно.

 Вспомни о нас на сегодняшнем собрании.

 «Кассандра».

 

 Зак не выходил из квартиры весь вечер. Он боялся, что если выбежит на улицу за едой, в это время может позво­нить Кларисса. Зак ругал себя за то, что не дал ей номера своего сотового.

 Тем временем он занимал себя делом – в квартире было множество мелких поломок, которые игнорировала его сестра. Он прочистил сток в ванной, отремонтировал оконные створки, чтобы они лучше закрывались, повозил­ся с регулятором температуры воды на кухне и взял себе на заметку, что нужно до отъезда в Аризону подновить осве­щение в квартире. Если будет время. Если им с Клариссой не придется в тот же вечер уезжать на Запад…

 Почему она не звонила?

 Когда Зак поймал себя на том, что уставился на теле­фон, он пошел на кухню и сосредоточился на утилизаторе. Он разобрал машинку, почистил ее и собрал, пытаясь пред­ставить, как все будет происходить, когда он приедет с Клариссой домой.

 Не было сомнений в том, что его семья примет ее. В дог­маты квакеров не входило давать убежище любому нужда­ющемуся без расспросов или условий, но Зак хорошо знал тех, кто его вырастил. Они были открытыми и щедрыми людьми.

 Единственное, что беспокоило его, это острый глаз ма­тери. Она видела сына насквозь и распознала бы его чувст­ва, как бы он ни пытался их скрыть. Зак знал, что она не одобрит его романтическую связь с Клариссой. Ему даже казалось, что он слышит мамин голос, словно она находи­лась в одной комнате с ним:

 «Ей нужно исцеление, Зак. Ей требуется время и неза­нятое пространство вокруг, чтобы разобраться с тем, что происходит внутри ее. Отойди в сторону и будь ей другом. Ты не имеешь права на большее. И она тоже».

 Зак понимал, что его мать была бы права, если бы ска­зала так. Но он понимал так же хорошо, что слишком глу­боко любит Клариссу, чтобы отказаться от нее. Единствен­ное, что Зак твердо мог себе обещать, это то, что он будет относиться к Клариссе бережно и мягко – так, как к ней следовало относиться. Он уговорит ее пройти лечение, ко­торое поможет ей вновь обрести чувство собственного до­стоинства. Он представит ее своей семье, чтобы Кларисса увидела, что означает семья.

 Он будет терпелив.

 А когда она вновь обретет покой, он займется с ней лю­бовью – настолько осторожно и нежно, что она поймет прелесть отношений между мужчиной и женщиной, забу­дет боль и страх.

 Зак знал, что страх наполняет ее. Следы ударов на теле заживут, но душевные раны могут долго саднить. Ему хоте­лось, чтобы уже только за это поплатился Брэнсон. Зак стыдился того, что жаждет возмездия, – эта жажда проти­воречила всему, к чему он пришел в своей вере. Но хотя он старался думать только о Клариссе, о том, как она расцве­тет вдали от этого города, словно цветок в пустыне, все же его кровь взывала к правосудию.

 Ему хотелось видеть Брэнсона за решеткой – одинокого, испуганного, молящего о пощаде, как молила Кларисса.

 Зак говорил себе, что желать этого бессмысленно: ведь дальнейшая жизнь Брэнсона ничего не будет значить для счастья и восстановления Клариссы, если она будет вдали от него. Но его квакерская убежденность в том, что нельзя вмешиваться в решение чужой судьбы, в то, как другой че­ловек шел к своему предопределению, подвергалась суро­вому испытанию. Как ни убеждал себя Зак, что упорство человека в осуждении и наказании себе подобных лишь препятствует их переходу на более высокий уровень созна­ния, он знал, что уже осудил Б. Дональда Брэнсона и хотел его наказания. Зак пытался запрятать, убить, стереть в себе эту часть сознания, но всякий раз при взгляде на телефон в ожидании звонка Клариссы он непроизвольно сжимал пальцы в кулаки.

 Когда все-таки раздался звонок, Зак вздрогнул от не­ожиданности и какое-то мгновение изумленно смотрел на аппарат, прежде чем подскочил к нему.

 – Да, алло!

 – Зак? – послышался срывающийся голос Клариссы.

 – Да, да, это я!

 – Зак, пожалуйста, приезжай.

 У него сердце подпрыгнуло так, что перехватило дыха­ние.

 – Иду!

 

 Пибоди не могла дождаться, когда же закончится пос­леднее на этот день совещание. Макнаб сидел за столом как раз напротив нее, время от времени подмигивая и толкая под столом ее ногу. Видимо, хотел напомнить ей о том, что должно произойти, когда они наконец свалят из Цент­рального.

 Будто она могла забыть!

 У нее была пара скверных моментов, когда она подума­ла, что сошла с ума и что нужно все отменить. А уж сосредоточиться на работе было и вовсе выше ее сил.

 Ева мерила шагами зал совещаний и высказывала свои заключения по итогам дня:

 – Если нам повезет, Ламон сегодня зашевелится – по­пытается с кем-то связаться. К нему приставлены два «хвос­та». Теперь относительно Моники Роуван. У меня сложи­лось впечатление, что в игре на отвлекающих ударах ей уготовили одну из основных ролей. Я приказала Пибоди запросить разрешение на прослушивание телефона Роу­ван. Судя по серьезности ситуации, скорее всего, мы его получим.

 Ева немного помолчала. Ей предстояло упомянуть Рорка, а ее всегда нервировало, когда приходилось указывать его официально в своих отчетах или документации.

 – Кроме того, я надеюсь, что Рорку удастся собрать какие-то данные внутри «Автотрона», не спугнув Ламона.

 – Если есть таковые, он соберет их, – кивнул Фини.

 – Я вскоре свяжусь с ним по этому вопросу. Так, теперь Макнаб.

 – Что? – поперхнулся Макнаб, застигнутый в момент, когда он в очередной раз подмигивал Пибоди. – Извини­те. Да, сэр?

 – У тебя что, нервный тик?

 – Тик? – Он сразу отвел взгляд от Пибоди, которая при виде его внезапного замешательства прыснула от сме­ха, но постаралась изобразить это как желание высмор­каться в платочек. – Нет-нет, что вы, лейтенант.

 – Тогда, может, ты развеешь нашу скуку своим сооб­щением?

 – Моим сообщением?

 Ну как он мог сразу сообразить, что происходит, когда у него вся кровь прилила к голове и просилась отлиться в сторону коленок? Макнаб сделал героическое усилие над со­бой и наконец смог заговорить:

 – Я связался с Рорком по поводу сканера дальнего ра­диуса действия, о котором вы нам говорили. Он пригласил нас с Дрисколом в свою лабораторию «Троджан секьюритиз» и показал нам один из сканеров в действии. О боже! Это было прекрасно, лейтенант!

 Макнаб, видимо, вспомнил собственное потрясение от увиденного и уже с воодушевлением стал описывать:

 – У него тригонометрическая наводка. Мало того, он прощупывает цель сквозь пятнадцатисантиметровую сталь на расстоянии пятисот метров. Дрискол чуть не намочил в штаны.

 – Проблемы Дрискола с мочевым пузырем можно опус­тить, – сухо сказала Ева. – Это оборудование достаточно доработано для того, чтобы мы могли его использовать?

 – Пока не хватает только тонкой настройки. В целом этот сканер гораздо чувствительнее и мощнее того, что есть у нас в управлении. Рорк ввел круглосуточный график на этом производстве, и к завтрашнему дню мы уже смо­жем получить четыре или пять штук.

 – Энн, этого будет достаточно?

 – Если аппаратура действительно настолько чувстви­тельная, как доложил Макнаб, то пока хватит. Сканирова­нием на стадионах и в спортивных комплексах занимают­ся пять моих бригад. Но мы пока ничего не обнаружили. Работа идет очень медленно: не хватает людей, к тому же много сотрудников занято исследованием места взрыва в «Плазе».

 На этом Ева решила закончить совещание.

 – Главная наша проблема – время. Если «Кассандра» следует графику, которым пользовался «Аполлон», у нас в распоряжении два дня. Но мы не можем рассчитывать на этот срок и должны спешить. На сегодняшний день мы сделали все, что могли. Предлагаю всем разойтись по до­мам, постараться хорошенько выспаться и к утру быть в форме.

 Пибоди и Макнаб моментально вскочили, чем навлек­ли на себя суровый взгляд Евы:

 – Что? Проблемы пузыря?

 – Я… Мне надо позвонить брату, – промямлила Пибоди.

 – Мне тоже. Я имею в виду… – Макнаб смешался и нервно хмыкнул. – Я вспомнил, что мне тоже нужно кое-кому позвонить.

 Покачав головой вслед поспешившей из зала парочке, Ева обратилась к Фини:

 – Что происходит в последнее время с этими двумя?

 – Я ничего не видел, ничего не знаю, – пробормотал Фини, быстро поднимаясь. – Мне надо идти. Там посту­пает какое-то сообщение, нужно принять.

 Ева хотела его о чем-то спросить, но он уже выходил из зала.

 – Здесь происходит что-то странное, – сказала она, обернувшись к Энн.

 – Мы все измотаны, – пожала плечами Энн, тоже со­бираясь уходить. – Чуть не забыла, сегодня моя очередь готовить ужин. До завтра, Даллас.

 

 Квартира Макнаба находилась в трех кварталах от Цент­рального. Они преодолели это расстояние одним махом, несмотря на порывы встречного ветра и колющие струи ледяного дождя.

 – Вот с чего начинается, – пробормотала Пибоди, лишь бы что-то сказать. Она решила с самого начала взять ини­циативу в свои руки, чтобы избежать беды.

 – У меня есть прекрасная идея, с чего лучше начать, – ответил Макнаб и, поскольку они были уже на отдалении от Центрального, положил ей руку на ягодицы.

 – Это разовая сделка, – уточнила Пибоди, и хотя ей было приятно ощущать его руку, она оттолкнула ее. – Приходим к тебе, делаем дело – и все. На этом кончено. Потом все идет так, как шло раньше.

 – Отлично.

 В этот момент он думал о том, что согласился бы раз­деться догола и пройтись по Таймс-сквер на руках, лишь бы вытряхнуть ее из этой униформы.

 Пибоди достала из кармана сотовый.

 – Я позвоню брату, скажу, что приду немного позднее.

 – Скажи ему, что придешь намного позднее, – сказал Макнаб.

 Когда он положил руку Пибоди на плечо, направляя в узкий подъезд своего дома, ее бросило в жар.

 – Брата еще нет. А ты держись подальше от аппарата: я не хочу, чтобы Зак понял, что я зашла поскакать на тощем малом из «взрывного отдела».

 Макнаб ухмыльнулся:

 – А у тебя есть сильная романтическая жилка!

 – Заткнись, – шикнула на него Пибоди и снова набра­ла номер.

 Когда пискнул сигнал автоответчика, она продиктова­ла: «Зак! Я немного задерживаюсь. Ты, судя по всему, тоже. Буду дома через час… – Макнаб показал пальцами „два“ – …или около того. Сходим с тобой в клуб, если ты не против. Я думаю, тебе понравится. Позвоню, когда пойду домой».

 Пибоди убрала мобильник в карман, и они вошли в скрипучий лифт.

 – Давай проделаем все это быстро, Макнаб. Мне не хо­чется, чтобы брат ломал голову над тем, где я могу пропа­дать.

 – Хорошо. Тогда начнем прямо сейчас?

 Он схватил ее, прижав к стенке лифта, и поглотил сво­им ртом ее губы прежде, чем она успела пискнуть.

 – Эй, подожди! – с трудом выдавила она, когда его губы коснулись ее шеи. – Этот лифт безопасен?

 – Я «взрывник», – усмехнулся Макнаб, быстро расстегивая пуговицы на ее плаще. – Разве я могу жить в небез­опасном доме?

 – Тогда выруби его! Хотя подожди… Это ведь незаконно…

 Макнаб слышал только, как колотится ее сердце. Обер­нувшись, он ударил по кнопкам, и кабина остановилась между этажами.

 – Какого черта ты делаешь?

 – Мы сейчас воплотим в жизнь одну из десяти моих лучших выдумок!

 Он достал из кармана мини-комплект инструментов и стал возиться с щитком безопасности.

 – Как, здесь?! Прямо здесь? – воскликнула она, чувст­вуя, как кровь приливает к голове. – Да ты знаешь, сколь­ко муниципальных постановлений ты нарушаешь?

 – Потом мы с тобой можем арестовать друг друга.

 Макнаб с удовлетворением крякнул, когда огонек на телекамере безопасности погас. Он выключил сигнализа­цию, бросил в угол инструменты и повернулся к ней.

 – Макнаб, это безумие.

 – Знаю, – ответил он, сорвав с нее плащ и отбросив его в сторону.

 – Но, как ни странно, мне это нравится…

 Он снова обнял ее и улыбнулся:

 – Я так и думал.

 

 Лед прямо на глазах покрывал блестящей коркой доро­ги и тротуары. В плотном городском потоке людей и машин Зак вспоминал о пахнущем пирогами уюте своего дома, о ярком солнечном свете и о том, как там, в Аризоне, Кларисса восстановит свои душевные силы.

 Она сама открыла дверь. Ее лицо было бледным и хра­нило следы слез, руки немного дрожали.

 – Ты так долго добирался…

 – Прости. Из-за этой погоды транспорт в городе ходит очень медленно. Не представляю, как здесь можно жить.

 – Я больше не хочу здесь жить! Никогда! – Она закры­ла дверь и прислонилась к ней. – Я боюсь, Зак. И я устала от постоянного страха…

 – Тебе больше не придется так жить. – Переполнен­ный любовью, он нежно взял в ладони ее лицо. – Тебе больше никто не причинит зла. Я буду беречь тебя.

 – Я знаю. С той минуты, как я встретила тебя, я поня­ла, что моя жизнь изменится. – Она взяла его за руки. – Ты продрог. Идем к огню.

 – Я хочу увезти тебя отсюда, Кларисса. Как можно ско­рее.

 – Да, я… Я готова ехать. – Она все же провела его в гостиную к камину, все еще продолжая дрожать. – Я уже упаковала сумку. Она там, наверху. Даже не помню, что я в нее положила… Ох, Зак, я оставила записку для Би Ди. Когда он завтра вернется домой и прочитает ее… Даже не знаю, что он тогда будет способен сделать! Господи, что я натворила?! Я не должна была ставить тебя между нами!

 – Я хочу быть между вами, – упрямо ответил он, по­вернув к себе ее лицо. – Хочу помочь тебе.

 Она подняла на него свои огромные фиалковые глаза.

 – Это потому, что ты жалеешь меня?

 – Это потому, что я тебя люблю.

 В ее глазах снова заблестели слезы, словно росинки на фиалках.

 – Я тоже люблю тебя, Зак. Это кажется невозможным, невероятным, но это так. Словно я тебя давно ждала и смогла все пройти, все пережить, чтобы дождаться…

 Она обняла его, подняв к нему лицо, и Зак мягко поце­ловал ее, желая успокоить, вселить надежду.

 – Я схожу за твоей сумкой, и мы уйдем отсюда.

 Она взглянула на него с улыбкой.

 – Да-да. Пойдем отсюда. Скорее, Зак!

 – Надень пальто. На улице холодно.

 Он вышел и поднялся в ее спальню. У него тяжело за­стучало сердце. Она уедет с ним! Она любит его! Это было какое-то чудо. Ее сумка лежала на кровати, а рядом Зак увидел прислоненный к подушке конверт, адресованный ее мужу.

 «Для этого потребовалось мужество, – подумал Зак. – Как хорошо, что она поняла, сколько в ней на самом деле мужества…»

 Он был уже на полпути обратно вниз, когда услышал ее вскрик.

 

 Прижатая к стене кабины лифта, почти голая, Пибоди хватала ртом воздух. Макнаб припал лицом к ее шее, дыша с присвистом, похожим на звук старого чайника ее мамы. Перед этим они снимали, сдергивали и срывали друг с друга одежду, кусались, щупали и тискали друг друга. А потом совершили то, к чему так давно стремились, – прямо там, где стояли.

 «Это самый невероятный случай в моей жизни», – по­думала Пибоди, когда начала приходить в себя.

 – Боже! Боже, Пибоди…

 Зарывшись лицом в ее шею, Макнаб подумал, что не смог бы двинуться, даже если бы она крикнула ему в ухо нечто оглушающее. Ее тело – о боже! – ее тело оказалось поразительным! Налитое, сочное, именно такое женское тело, в каком мужчина был готов тонуть. Если бы он смог придумать, как им оказаться в горизонтальном положе­нии, он бы так и сделал: утонул бы в ней навсегда.

 Ее руки все еще обвивали его – Пибоди была не в со­стоянии их опустить. Она даже не могла вспомнить, что именно они вдвоем делали и как им все удалось. Последние десять минут слились в головокружительном водово­роте, в сексуальном дурмане. Это был какой-то бросок через безумие…

 – Нам нужно выбираться отсюда, – с трудом выгово­рила она.

 – Угу, – ответил Макнаб, но все еще не мог оторвать лицо от ее шеи, отчего ей было щекотно и приятно. Потом он отступил и стал изумленно смотреть на нее. – Боже, ты выглядишь потрясающе!

 Пибоди понимала, что на самом деле она выглядит про­сто смешно. Ее лифчик висел на плече на одной лямке, одна нога оставалась в форменном носке и ботинке, с дру­гой свисали брюки, а трусики вообще были неизвестно где. К тому же было видно, что пара десятков сухариков для похудания в день, на которых она мучительно старалась держаться последнее время, все еще не сгладили жи­вотик.

 Несмотря на все это, она ощущала, как в ней поднима­емся озорное женское возбуждение, и отразившееся на лице Макнаба лишь подогрело это чувство.

 – Ты тоже хорош, – снисходительно ответила она.

 Конечно, он был тощим, на нем можно было пересчи­тывать ребра, а живот был плоским, как доска. В обычной ситуации это наверняка вызвало бы у нее раздражение. Но тут, глядя на его взъерошенные светлые волосы и начавшую покрывать голое тело «гусиную кожу», Пибоди толь­ко изумилась и улыбнулась ему.

 Он тоже улыбнулся и сказал:

 – Может быть, повторим?

 – Я не возражаю…

 

 Зак бросился вниз по лестнице. Сумка колотила его по спине. Влетев в гостиную, он увидел, что Кларисса лежит на полу, держась рукой за щеку. Сквозь ее растопыренные пальцы был виден красный след от удара.

 Би Ди стоял над ней, покачиваясь и уставившись на нее злобными остекленевшими глазами. В руке он держал ее пальто и потрясал им перед лицом Клариссы.

 – Это куда же ты, мать твою, собралась? Разве я не го­ворил тебе, чтобы ты не выходила из дому? Думаешь, что можешь ускользнуть, пока меня нет, сука?

 – Не подходите к ней, – произнес Зак. Несмотря на за­кипавший в нем гнев, он старался говорить ровно и спо­койно.

 Пошатнувшись, Брэнсон повернулся к нему, и Зак уло­вил запах виски.

 – Так-так… Чудненько. Шлюха и мастер, – произнес он врастяжку и ткнул Зака ладонью в грудь. – Убирайся к черту из моего дома!

 – Я это и собираюсь сделать. Вместе с Клариссой.

 Кларисса поднялась на колени, напоминая молящуюся женщину.

 – Зак, не надо! Би Ди, он имел в виду… Я только хотела прогуляться, и все.

 – Врешь, сука! – не оборачиваясь бросил Брэнсон и снова ткнул Зака в грудь. – Итак, хочешь распорядиться тем, что принадлежит мне? А она не рассказывала тебе, со сколькими мужиками она развлекалась?

 – Это неправда! – всхлипнула Кларисса. – Я никогда не…

 Она осеклась и съежилась от страха, увидев, что Брэн­сон снова повернулся к ней.

 – Заткнись, твою мать! Я не с тобой разговариваю. Что, голубчик, решил поработать сверхурочно, пока меня нет в городе? К твоему большому огорчению, мне пришлось от­менить поездку. А может, ты уже успел засунуть в нее свой член? Нет? Но если ты ее поимел, то должен знать, что в постели она ведет себя паршиво. Красивая и бесполезная. Но она моя.

 – Больше не ваша.

 – Зак, не надо! Лучше уйди, – проговорила Кларисса дрожащим голосом. – Со мной все будет хорошо, но сей­час лучше уйди.

 – Мы уйдем вместе, – спокойно сказал Зак и накло­нился, чтобы поднять ее пальто.

 Он не заметил, как Брэнсон замахнулся на него кула­ком, и только почувствовал, как его пронзила внезапная боль и потемнело в глазах. Сквозь оглушительный шум в ушах он услышал, как закричала Кларисса:

 – Не трогай его! Пожалуйста, не трогай, Би Ди. Я нику­да не ухожу. Клянусь, я…

 Она опять вскрикнула – на сей раз оттого, что он схва­тил ее за волосы.

 Все произошло быстро и словно в бреду. Зак рванулся вперед и, сжав кулак, изо всей силы ударил Брэнсона. Тот опрокинулся навзничь, скользнув по гладкому мраморно­му полу. Он упал грузно, всей массой, и послышался рез­кий хруст его черепа.

 Зак обмер и несколько мгновений стоял над ним, не в силах пошевелиться, с ужасом глядя, как из головы Брэн­сона течет кровь, заливая каменный пол. Потом он бро­сился к Брэнсону и дрожащими пальцами потрогал его шею.

 Пульса не было.

 Зак разорвал рубашку на Брэнсоне и попытался сделать ему искусственное дыхание.

 – Кларисса, вызови «Скорую»!

 Но ему было ясно, что помощь вызывать уже поздно. Открытые глаза Брэнсона были неподвижны. Из головы продолжала течь кровь. Зак не увидел никаких признаков жизни.

 – Он мертв? Он мертв, да?.. – спрашивала Кларисса. Ее начало трясти, она с ужасом смотрела на Зака своими огромными глазами. – Что мы натворили! Что мы надела­ли… – тихо начала причитать она.

 Зак медленно поднялся, чувствуя тошноту. Он убил че­ловека! Он отказался от всякой веры и отнял у человека жизнь!

 – Нам придется вызвать «Скорую» и полицию.

 – Полицию? Нет! Полицию – нет! – Кларисса прижа­ла ладони к щекам, ее лицо побледнело еще больше. – Они заберут меня, посадят…

 – Кларисса, ты же ничего не сделала. Это я убил его.

 Зак медленно подошел к ней и взял ее за руки.

 – Ты… – Она уткнулась лицом в его плечо. – Ты же сделал это из-за меня! Все произошло из-за меня…

 – Нет, из-за него. Теперь крепись. Тебе нужны силы.

 – Да, силы… – кивнула Кларисса. Она отодвинулась от него и посмотрела в его глаза не мигая. – Я буду сильной. Да-да. Буду сильной. Только мне нужно подумать. Знаю, что я… Но… Я чувствую себя совсем больной. Ты не мог бы принести мне воды?

 – Нам нужно вызвать полицию.

 – Конечно. Я вызову. Мы вызовем. Но сначала дай мне минуту, пожалуйста. Принесешь мне воды?

 – Хорошо. Оставайся здесь.

 Ноги плохо слушались, но Зак заставил себя идти. Ему показалось, что кожа покрылась льдом, как этим вечером тротуары на улицах.

 Он убил человека!

 Две женщины, работавшие на кухне, не обратили на него внимания. Прислуга здесь была вышколенная и, оче­видно, привыкла ничему не удивляться. Зак немного постоял, держась за дверь. Он плохо соображал, зачем сюда пришел. В ушах у него повторялся хруст ударившегося о мрамор черепа Брэнсона.

 – Воды… – с трудом выдавил он из себя.

 На кухне стоял запах жарившегося мяса и кипящего соуса. К горлу Зака снова подступила тошнота.

 – Миссис Брэнсон попросила меня принести ей воды.

 Ни слова не говоря, одна из женщин подошла к холо­дильнику. Зак тупо смотрел, как она налила воды в большой стакан, затем отрезала кружок лимона и вместе со льдом добавила в воду.

 Зак взял стакан обеими руками, чтобы не расплескать воду, и вышел обратно в коридор. Однако он все-таки рас­плескал ее, когда увидел, что Кларисса, стоя на корточках, неистово протирает место, где была кровь. Тело Брэнсона исчезло.

 – Что ты сделала? Что ты делаешь?..

 – То, что следовало сделать. Я становлюсь сильной и делаю то, что считаю нужным. Дай мне закончить.

 Поставив стакан, он бросился к ней. Кларисса вырыва­лась, толкала его, рыдала, а в воздухе стоял запах свеже­пролившейся крови.

 – Стой! Остановись! Где он? – пытался вразумить ее Зак.

 – Его нет. Его нет, и никто не должен ничего знать, – твердила она.

 – О чем ты говоришь? – Он выхватил у нее из рук ок­ровавленную салфетку и бросил в камин. – Бога ради, Кларисса, скажи, что ты сделала?

 У нее был безумный взгляд, она дрожала, словно в ли­хорадке.

 – Я запрограммировала дройда. Ты ведь знаешь, в фирме Би Ди занимаются такими разработками, и он на­учил меня, как с ними обращаться. Я велела дройду забрать его. Велела вынести его и положить в машину. Дройд выбросит его тело в реку. Мы уберем кровь и убежим. Мы просто убежим и навсегда забудем обо всем, что произошло!

 – Нет, мы этого не сделаем, Кларисса.

 – Но почему? Я не хочу, чтобы тебя посадили в тюрь­му! – Она схватила его за рубашку. – Не хочу, чтобы тебя посадили за это. Я этого не вынесу. Мне это не под силу…

 Она приникла к его груди, и Зак мягко погладил ее по голове.

 – Этого не миновать. Если я этого не сделаю, то не смогу жить в ладу с собой.

 Зак усадил ее в кресло, и Кларисса произнесла каким-то безжизненным голосом:

 – Полицию вызовешь ты.

 – Хорошо, я.

 

 Они наконец добрались до постели. Пибоди плохо по­мнила, как они вышли из лифта и добрались до квартиры Макнаба, чуть не уморив друг друга со смеху. Простыни сразу стали горячими и скомканными. Даже когда осла­бевший Макнаб откатился от нее, тело Пибоди все еще дышало жаром, как печка.

 – Я еще не доделал дело, – срывающимся голосом ска­зал Макнаб в темноте.

 Пибоди прыснула, затем начала смеяться как сума­сшедшая.

 – Я – тоже. Мы что, чокнулись?

 – Еще пару раз, и у нас все перегорит, – предполо­жил он.

 – Еще пару раз, и мы помрем!

 Он погладил ее грудь своими длинными, тонкими паль­цами, которые она начала любить, и спросил:

 – Как ты думаешь, это все игра?

 – Похоже на то.

 Он вновь повернулся к ней и коснулся ее груди губами.

 – Мне нравятся твои титьки.

 – Вот здорово! Спасибо.

 – Нет, я имею в виду, что… поверь, Ди, ничего более совершенного мать-природа создать не могла.

 Боже! Ей не хотелось, чтобы он называл ее Ди. Ди – это было нечто совсем личное, особое, очень интимное, что должно было произноситься в других случаях жизни. Она хотела было сказать ему об этом, но его рука стала медлен­но скользить вниз по грудной клетке.

 – Бог ты мой, ты… такая женственная!

 Он целовал ее долго, медленно и глубоко. Потом ему захотелось включить свет, чтобы получше разглядеть ее, но тут запищал мобильник.

 – Черт, который пищит: твой или мой?

 Неожиданно им напомнили, что они оба были все-таки копами.

 Пибоди полезла в карман своего плаща.

 – Мой, наверное. Вряд ли это с диспетчерской: аппарат личный. Слушаю. Пибоди.

 – Это я, Ди, – сказал Зак, но Пибоди не сразу узнала его голос. Ей показалось, что это говорит какой-то незна­комый человек.

 – Что случилось? Ты в порядке?

 – Ди, нужно, чтобы ты приехала. Нужно, чтобы ты по­звонила Даллас и чтобы вы обе приехали в дом Клариссы Брэнсон. Я только что убил ее мужа.

 

 Ева прочитала распечатку, которую приготовил ей Рорк, и села обратно к своему столу.

 – Итак, Ламон похищал из «Автотрона» материалы по кусочкам в течение последних шести месяцев.

 – Он хорошо заметал следы, – Рорк все никак не мог отделаться от жгучего ощущения досады. – У него была определенная автономность. По поводу его заявок ни у кого не возникало вопросов. Он просто всякий раз заказы­вал чуть больше, чем требовалось для работы, и утаскивал с собой.

 – И это все, я думаю, передавалось Наладчику. Этого в любом случае достаточно, чтобы арестовать его по подо­зрению в краже вредоносных материалов. И этого доста­точно для меня, чтобы притащить его за задницу на допрос и хорошенько поджарить.

 Рорк разглядывал кончик своей сигареты.

 – Мне кажется, на этом предлоге ты долго не продер­жишься. Но, в любом случае, мне потребуется еще меньше времени на то, чтобы его уволить. Или у тебя есть какие-то соображения личного порядка?

 – По крайней мере, усадив его за решетку подальше от твоих рук, я предотвращу обвинения против тебя в физи­ческом насилии. Ладно, не бери в голову. – Она маши­нально потерла висок и только потом почувствовала го­ловную боль. – Нам нужно выяснить следующий возможный объект для взрыва. Сегодня я арестую Ламона, протушу его в камере, но маловероятно, что он знает, где и когда .

 – Он должен знать что-нибудь о том, кто …

 Рорк обошел стол, встал за спиной Евы и начал масси­ровать ее плечи, чтобы снять с них напряжение.

 – Лейтенант, тебе нужно на время забыть обо всем. Дай своему сознанию возможность прочиститься.

 – Уже даю, – сказала Ева, опуская голову по мере того, как начала сказываться чудесная сила его рук. – И долго ты можешь поддерживать эту благостную кондицию?

 – Намного дольше, если мы будем голыми.

 Она рассмеялась и привела его в изумление тем, что сама начала расстегивать блузку.

 – Вот и проверим, – сказала она сквозь смех.

 Но тут раздался сигнал коммуникатора.

 – Дьявол! – ругнулась Ева и взяла трубку.

 – Даллас! Боже, господи…

 – Пибоди? – узнала Ева и вскочила на ноги.

 – Мой брат… Зак, мой брат…

 Ева взяла Рорка за руку и сжала ее, затем заставила себя говорить приказным тоном:

 – Рассказывай! Говори быстро и по сути.

 – Он сказал, что убил Б. Дональда Брэнсона. Он сейчас там, по тому адресу. Я еду туда.

 – Там встретимся. Ничего не предпринимай до моего приезда.

 – Есть, сэр…

 Ева и Рорк вскочили одновременно.

 – Я еду с тобой, – сказал он.

 – Хорошо. Возьмем какую-нибудь твою машину. Так будет быстрее.