• Следствие ведет Ева Даллас, #11

13

 Ева налила себе кофе и тут обнаружила, что ей придется спуститься в бар, так как неизвестный воришка конфет опять совершил опустошительный налет на ее запасы. «Как только немного освобожусь, обязательно устрою этому негодяю ловушку», – решила она.

 Выйдя в коридор, она увидела Фини, и они вместе отправились в тот отсек, где располагались комнаты для допросов.

 – Этот парень любит заранее выучить роль наизусть, – начала Ева. – Но я не собираюсь давать ему возможность загодя вжиться в образ. Ему надо навязать нашу волю, а значит, будем проводить допрос в быстром темпе.

 – На этот раз я хочу быть «плохим полицейским».

 – Фини, ты… – Она остановилась и принюхалась. – Чем это пахнет?

 Фини пожал плечами:

 – Я ничего не чувствую. Я сказал, что хочу быть «плохим полицейским».

 Он произнес это с такой злостью, что Ева искренне удивилась: Фини был одним из добрейших людей, которых она когда-либо встречала.

 – Ну что ж, хорошо. Я начну крайне вежливо и обходительно, а потом вместе будем на него давить. Если он… – Ева опять принюхалась, втягивая носом воздух, как ищейка, с которыми работали полицейские соседнего отдела. – Чем-то пахнет. Не пойму чем, но, по-моему, какой-то зеленью. Похоже на салат или на сено.

 – Слушай, давай сосредоточимся на работе, ладно? Этот парень прошел огонь и воду, у него есть характер. Давай подумаем, чем мы сможем его пронять, чтобы расколоть.

 – Прекрасно, давай подумаем. – Она опять принюхалась, вытянув шею к Фини. – Так это же от тебя так гнусно воняет!

 – Заткнись, Даллас!

 Она разозлилась. Увидев, как шея ее собеседника наливается кровью, Ева удивилась еще больше:

 – Фини, почему от тебя пахнет каким-то салатом с приправами?

 – Ты замолчишь, наконец, бога ради?! – Он внимательно огляделся вокруг, убедился, что рядом с ними никого нет, и понизил голос почти до шепота: – Видишь ли, жена подарила мне эту штуку на юбилей нашей свадьбы.

 – Ты хочешь сказать, что душишься лимонно-чесночно-луковой заправкой для салата?

 – Это не заправка для салата, а дорогой одеколон!

 – Не знаю. Во всяком случае, пахнешь ты как блюдо, готовое к употреблению.

 У него изо рта вырвалось нечто среднее между свистом и шипением:

 – Слушай, кончай, а? Я не мог сегодня утром выйти из дома, не подушившись этой дрянью. Иначе бы она смертельно обиделась, просто оскорбилась бы в своих лучших чувствах. Ведь она хотела сделать мне приятное… Черт побери, прошло уже несколько часов, а этот запах все не исчезает! Я целый день хожу пешком по лестницам вверх и вниз, не рискуя войти в лифт. У меня уже почти сил не осталось, а этот чертов запах все не проходит!

 – Да, ты серьезно влип, Фини. А может быть, скажешь ей, что хочешь приберечь его для самых торжественных случаев?

 – И ты полагаешь, что она на это попадется? Даллас, ты совсем не знаешь женщин!

 – Наверное, ты прав.

 Они повернули за угол и увидели около одной из комнат для допросов Пибоди, разговаривающую с другим полицейским в форме. Ева узнала этого высокого молодого парня и кивнула ему, когда он обернулся. Увидев ее, он тут же покраснел до кончиков волос.

 – Привет, Трухарт! Как дела?

 – Все в порядке, лейтенант. Подозреваемый ждет в комнате.

 – Свидетель, – поправила его Ева. – На этом этапе расследования мы не можем пока называть его «подозреваемый». У нас нет достаточных улик и доказательств. – Она отчетливо почувствовала исходящий от него запах новичка, так же как и запах одеколона Фини. – Просил ли свидетель вызвать адвоката? Может быть, он требовал, чтобы ему предъявили доказательства?

 – Нет, сэр. Я думал… – Он оборвал себя, выпрямившись еще больше, хотя казалось, дальше уже некуда. – Я прошу прощения, лейтенант.

 – Думать вам разрешается, Трухарт. Мы здесь, в полиции, вообще всячески поощряем в сотрудниках стремление к этому. – Ева с некоторой горечью вспомнила своего первого наставника, который не только не поощрял в подчиненных это качество, но и отнюдь не старался воспитать в них гуманное отношение к людям. – Дайте мне протокол допроса.

 – Есть, сэр. Видите ли, сэр, мне кажется, он сейчас слишком взволнован, чтобы требовать предъявления доказательств. Слишком возбужден. Кроме того, он хочет говорить только с вами. У меня сложилось такое мнение. Свидетель во время перевозки говорил о вас в… провокационных выражениях.

 – И это очень даже хорошо. Это соответствует моим планам. Будьте рядом, Трухарт. То есть можете идти куда угодно, но находитесь все время в поле досягаемости. Вы нам понадобитесь, чтобы отвезти свидетеля… в то или иное место, тем или иным способом.

 – Есть, сэр. Спасибо, сэр. И я хотел бы выразить вам мою личную благодарность за то, что вы помогли мне перевестись в Центральное полицейское управление.

 – Не стоит. Вашего перевода было добиться несложно, Трухарт. Вы подходите для работы здесь. Все готовы? – спросила она Пибоди и Фини.

 После этого Ева открыла дверь и вошла в комнату для допросов.

 Стайлс сидел за маленьким столиком со скрещенными на груди руками и каменным лицом возмущенного сфинкса. Увидев Еву, он бросил на нее испепеляющий взгляд.

 – И что означает это беззаконие, лейтенант Даллас? Я требую объяснений, почему меня вытащили из дома и привезли сюда два офицера в форме, к тому же затолкав на заднее сиденье полицейского автомобиля!

 – Пибоди, пометь себе – переговорить с упомянутыми офицерами. Никакого насилия быть не должно.

 – Будет сделано, сэр.

 – Включите магнитофонную запись, – сказала Ева, садясь за стол. – Допрос свидетеля Кеннета Стайлса по делу Ричарда Драко. Старший – лейтенант Ева Даллас. Принимают участие также капитан Райан Фини и сержант Делия Пибоди. Мистер Стайлс, вам сообщили о ваших правах и ответственности в связи с расследованием этого дела?

 – Какой-то коп с пробивающимся пушком на подбородке прочитал мне стандартное заявление. Но я хотел бы знать…

 – Вы хорошо поняли свои права и ответственность, мистер Стайлс?

 Он оскалился, как акула, завидевшая свою жертву.

 – Я не дебил. Конечно, я понял их. Но я настаиваю…

 – Я прошу прощения за доставленное вам беспокойство. – Ева откинулась в кресле и постаралась улыбнуться самой наивной и очаровательной улыбкой, на которую только была способна. Было ясно, что нет никакой необходимости повторять ему положения Процессуального кодекса и напоминать, что он может пригласить своего адвоката. – Я понимаю, что вам все это весьма неприятно, но все же вынуждена провести допрос.

 Фини злобно фыркнул, после чего Ева быстро бросила на него нарочито опасливый взгляд, и Стайлс чуть не подпрыгнул на своем стуле.

 – О чем идет речь? – бросился он в атаку. – У меня есть право знать, почему меня насильно притащили сюда, как какого-нибудь преступника!

 – Вам зачитали ваши права. – Голос Фини звучал как глухое эхо из подземелий ада. – А теперь вопросы будем задавать только мы, а вы будете на них отвечать! Я ясно излагаю?!

 – Я уже ответил на все вопросы полицейских, рассказал все, что знал по этому делу. Больше я ничего не знаю, и мне нечего добавить к тому, что я уже сообщил лейтенанту Даллас.

 – А я полагаю, вам все-таки есть что сообщить нам о несчастном недотепе, который закончил свою недолгую жизнь в петле. Он висел на веревке, болтая ногами в нескольких футах над полом.

 – Фини! – Ева сделала успокаивающий жест. – Прошу вас сохранять спокойствие и вести допрос в рамках закона.

 Фини скрестил руки на груди и постарался придать себе вид злобного дракона, который только и ждет подходящего момента, чтобы проглотить свою жертву.

 – Он пытается играть на моих нервах, но я постараюсь отыграться на его заднице!

 – Прервемся на минуту. Не хотите ли воды?

 Стайлс с надеждой посмотрел на Еву и тяжело вздохнул. Он был готов броситься к ней на грудь в поисках защиты от грозящей опасности.

 – Да-да. Дайте, пожалуйста.

 – Почему бы тебе не предложить ему бокал холодного шампанского и легкую закуску?

 Игнорируя реплику Фини, Ева поднялась и наполнила пластмассовый стаканчик теплой водой из стоящего в углу электрического чайника.

 – Мистер Стайлс, появились некоторые новые данные, проливающие свет на ваши отношения с Ричардом Драко.

 – Какие новые данные? Я же рассказал вам…

 – Повторяю, здесь вопросы задаем мы! – Фини привстал со стула, делая вид, что собирается наброситься на допрашиваемого. – Считай, ты еще ничего не рассказал нам. Ты ведь не соблаговолил нам сообщить, что в свое время чуть не до смерти избил Драко? Интересная песня: один парень укладывает другого в больницу, а потом всю оставшуюся жизнь ищет способ, как бы уложить его в гроб.

 – Я не понимаю, о чем вы говорите. – Голос Стайлса звучал твердо, но его рука дрожала, когда он брал стаканчик с водой.

 – Мистер Стайлс, я вынуждена предупредить вас, что существует очень серьезная мера наказания за дачу ложных показаний на официальном допросе. – Ева наклонилась к нему, чтобы он смог заглянуть ей в лицо. – Вы же не хотите, чтобы с вами такое случилось? Постарайтесь довериться мне. Если вы будете с нами сотрудничать, я сделаю все, чтобы оградить вас от подобных неприятностей. Будьте откровенны, и я смогу вам помочь. Вы должны понять, что в первую очередь должны помочь сами себе, говоря только правду, причем полную.

 – Этот парень просто мерзавец! – бросил Фини с презрением и злостью. – Он ухлопал Драко, а теперь пытается, как последний негодяй, спрятаться за спиной несчастной женщины.

 – Я никогда… – В глазах Стайлса появился неприкрытый ужас. – Боже мой, не думаете же вы, что это я убил Ричарда?! Это же абсурд!

 – Однако он мужик не без способностей. – Фини прошелся по комнате, три раза щелкнув суставами пальцев, и этот звук разнесся в закрытом помещении, как выстрелы при казни. – Надо же, чужими руками зверски разделался с этим бедным Драко, а теперь так правдоподобно разыгрывает из себя невинную овечку!

 Стайлс затравленно посмотрел на Еву и облизнул пересохшие губы.

 – Я не имею абсолютно никакого отношения к смерти Ричарда! Все, что я знал об этом происшествии, я уже рассказал полицейским…

 Ева со вздохом разочарования поднялась и положила руку на плечо Фини, как бы стараясь успокоить его.

 – Дайте мне материалы дела, сержант.

 – Есть, сэр. – С каменным лицом Пибоди протянула ей папку.

 Ева снова села за стол напротив Стайлса и стала листать дело, давая ему возможность прочитать столько текста, сколько удастся, учитывая, что он видел его вверх ногами. При этом допрашиваемый сидел бледный как полотно.

 – У меня есть документы, относящиеся к уголовному и гражданскому делам, в которых вы фигурировали как обвиняемый.

 – Но это было много лет назад! Много лет… И дела были помещены в засекреченный архив. Меня заверили в том, что их засекретили…

 – Речь идет об убийстве, приятель. – Рот Фини скривила презрительная ухмылка опытного палача. – Вся секретность аннулирована.

 – Давайте дадим человеку шанс самому все рассказать, капитан. Мистер Стайлс, мы получили разрешение снять гриф секретности ввиду проведения расследования по делу об убийстве.

 – Ты совершенно не обязана оправдываться перед этим типом!

 – Давайте все успокоимся и постараемся вести допрос доброжелательно, – как бы смущенно пробормотала Ева. – Вы обвинялись в нанесении серьезных физических увечий Ричарду Драко, а также в причинении ему морального и материального ущерба.

 – Это было двадцать четыре года назад! Побойтесь бога!

 – Я знаю. Я понимаю это, но… вы заявили мне во время предыдущего допроса – его запись сохранилась, – что между вами и пострадавшим никогда не было никаких недоразумений. А между тем… – Ева замолчала, и в комнате повисла гнетущая тишина. – Однажды вы уже подвергались аресту и судебному преследованию за нанесение ему серьезных увечий, вплоть до госпитализации. Обвинение было предъявлено вам по семи пунктам Гражданского кодекса.

 Пластиковый стаканчик дрожал в руках Стайлса, на стол падали крупные, как слезы, капли воды.

 – Но все же было улажено в конце концов…

 – Послушайте меня, Кеннет. – Ева решила назвать его по имени, чтобы установить более доверительный контакт. – Все факты, которые нам удалось собрать о Драко, приводят к заключению, что он был порядочным негодяем. Я полагаю, что вы были вынуждены избить его. Он вас чем-то серьезно спровоцировал. У вас наверняка была веская причина: вы не производите впечатления грубого и агрессивного человека.

 – Я таковым и не являюсь. – Его лицо опять приняло выражение лощеного джентльмена, он постарался с достоинством посмотреть на Еву. – Нет, я не такой человек.

 Фини опять взорвался:

 – Думаешь, мы купились на это? Ты хочешь сказать, что Драко так распсиховался, что сам подменил нож?

 – Я не убивал Ричарда! – Голос Стайлса окреп, и он с ненавистью посмотрел на Фини. – Я не имею ничего общего с этим делом. В то время, когда произошел тот старый инцидент, видит бог, я был несмышленым пылким юношей…

 – Это мне понятно, мистер Стайлс. Вы были молоды, и вас спровоцировали. – Симпатия и сочувствие так и сочились елеем в голосе Евы. Она встала, налила ему еще один стакан воды и аккуратно поставила на стол. – Расскажите мне, как это произошло. Почему это случилось? Все, чего я добиваюсь, это прояснить до конца всю ситуацию, чтобы вы могли спокойно отправиться домой.

 Стайлс закрыл глаза и глубоко вздохнул.

 – Мы оба начинали свой творческий путь в маленьком провинциальном театре. Играли, конечно, мелкие эпизодические роли – но ведь с этого все начинают. Мы оба рвались в Нью-Йорк, что нам в конце концов и удалось. Бродвей тогда притягивал к себе всех артистов, переживая очередной театральный бум.

 Голос Стайлса потеплел, когда он стал вспоминать свою молодость, в нем появились расслабленность и мечтательность.

 – Жизнь тогда возвращалась в нормальное русло после очередного кризиса, города засверкали огнями театров и кинотеатров. Люди хотели развлечений, чтобы отойти от действительности, забыть ее. Они, как мне кажется, искали для себя героев без оружия, которое уже не раз повергало мир в пучину безудержного насилия. Мы с Ричардом оказались в кругу богемной элиты, высокомерно смотревшей на весь остальной мир. Как говорится, попали в струю. Это было очень интересное и бурное время – возрождение нормальной жизни. К нам, актерам, тогда относились, как к королевским особам. Вне сцены мы вели весьма разгульный образ жизни с постоянными вечеринками и различными приключениями. Секс, дорогие вещи, наркотики и пьянство.

 Он взял стакан с водой и в задумчивости сделал несколько глотков.

 – Некоторых из нас такая жизнь просто разрушила. В частности, она разрушила Ричарда. Он купался в фимиаме славы и почитания, однако это не мешало его работе на сцене. Там Ричард был просто гениален, но вне театра не было такого порока и греха, которым бы он не предавался с упоением. В нем появилась жестокость, особенно по отношению к женщинам. На своем пути он сломал жизнь не одной из них. Он любил похваляться подвигами в этой области, заключал на женщин пари: которая из них будет у него следующей. Мне это казалось… недостойным.

 Стайлс откашлялся и отодвинул стакан.

 – В то время в моей жизни появилась девушка, почти девочка. Мы часто встречались. Ничего серьезного между нами не было, но нам нравилось проводить время в компании друг друга. Тогда Ричард и открыл охоту на нее. Он соблазнил ее, грубо и вульгарно использовал и в конце концов уничтожил. Когда он выбросил ее, как использованный презерватив, она страшно страдала, просто не могла найти себе места. Однажды я зашел к ней – просто так, без предупреждения. Не знаю, что меня погнало туда. Когда я увидел ее… она пыталась покончить с собой и уже вскрыла себе вены. Я отвез ее в больницу. Я…

 Он замолчал, и на его лице явственно отразились внутренняя борьба и боль. Затем Стайлс сделал над собой усилие и продолжил:

 – Врачи спасли ее. Но внутри меня как будто что-то взорвалось, когда я увидел ее лежащей на больничной койке, бледную, измученную и опустошенную. Я напился и отправился к Ричарду.

 Стайлс закрыл лицо руками.

 – В тот вечер я мог убить его. Признаю это. Но жители соседних квартир вызвали полицию, и меня вовремя остановили. Потом я понял, каким бессмысленным был мой поступок. Он ничего не изменил, а мне стоил весьма дорого. Вместо того чтобы уничтожить Ричарда, я мог разрушить свою собственную жизнь, карьеру. Вы знаете, что я принес ему свои извинения и предложил отступного. Он согласился пойти на мировую и потребовал засекретить это дело. Мне повезло, что это было в его собственных интересах: он старался сохранить свой имидж героя, а разбитая физиономия явно не вязалась с ним. Мне понадобилось три года, чтобы выплатить весь штраф, а также обещанную ему сумму. Потом я постарался забыть об этом.

 – У меня сложилось впечатление, что у вас была целая куча причин люто ненавидеть этого сукина сына, – встрял Фини.

 – Вероятно. – Закончив рассказ, Стайлс как будто успокоился. – Но ненависть требует большого количества времени и сил. Я предпочитал использовать их в более конструктивном плане. У меня было все, что я хотел, и я наслаждался жизнью. Я бы никогда не поставил все это на карту из-за ненависти к Ричарду Драко.

 – Не такой уж это великий риск – обманом вложить нож в руки женщины, – ухмыльнулся Фини.

 Стайлс резко поднял голову, его глаза сверкали от гнева.

 – Я не использую женщин! За прошедшие почти двадцать пять лет я хорошо выучил этот урок. Да и Ричард Драко перестал интересовать меня много лет назад.

 – А что стало с той женщиной? – спросила Ева.

 – Я не знаю. – Он вздохнул с неподдельным сожалением. – Она отказалась поддерживать со мной отношения. Мне кажется, тот факт, что я знал о ее несчастье, мешал ей общаться со мной, делал невозможной для нее нашу дружбу.

 – Мне представляется, она должна была быть вам благодарна.

 – Она и была благодарна, лейтенант. Но так же, как и я, она хотела навсегда забыть этот случай, навечно оставить его в прошлом. А я своим присутствием постоянно напоминал об этом. Вскоре я уехал в Лондон, работал там, потом в Калифорнии, в Канаде… Все эти годы мы не поддерживали связи и я ничего не слышал о ней.

 «Звучит очень правдоподобно, – подумала Ева. – Может быть, даже слишком правдоподобно».

 – Как ее звали?

 – Это необходимо?

 – Вы рассказали очень грустную историю, мистер Стайлс. Очень трогательную историю. Но ее пока никто не может подтвердить. Как ее звали?

 – Анна Карвелл. – Он закрыл глаза, как бы заглянув в прошлое, потом снова открыл их и посмотрел на свои руки. – Ее звали Анна. Я рассказал вам все, что мог.

 – Еще один вопрос. Где вы были вчера утром между десятью и одиннадцатью часами?

 – Вчера? Это время моей ежедневной утренней зарядки. Я бегал трусцой в парке.

 – Кто-нибудь может это подтвердить?

 – Я был один. – В голосе Стайлса вновь зазвенел металл; к нему возвращалась уверенность, но пока она еще требовала усилий над собой. – Вы долго еще собираетесь меня здесь задерживать? Я должен быть на похоронах.

 – Настоятельно рекомендуем вам не покидать город. – Ева внимательно посмотрела на него. Что-то в его лице ей не понравилось, но она никак не могла уловить – что. – Любая попытка нарушить наше предписание немедленно приведет к вашему аресту.

 Она поднялась, сделав знак всем своим сотрудникам следовать за ней, и указала на Трухарта:

 – Наш офицер доставит вас домой. Да, мистер Стайлс, еще один момент. Вам приходилось когда-нибудь иметь дело с Лайнусом Квимом?

 – С Квимом? – Стайлс тоже встал и принялся задумчиво сбивать пушинки с лацкана своего пиджака. – Нет. Никогда не общался с этим человеком. Он презирал людей моей профессии. Странный маленький человечек. Я бы не удивился, если бы вы обнаружили, что именно он подменил ножи. Он терпеть не мог актеров.

* * *

 – Пибоди, найди мне все об Анне Карвелл.

 – Мне не нравится, как он ведет свою партию, – заявил Фини. – Слишком все гладко.

 – Да, я тоже все ждала, что вот-вот зажгутся огни рампы и заиграет бравурная музыка. Однако его рассказ звучал весьма правдоподобно.

 – Даже если все так и было, это ничего не меняет. У него был большой зуб на Драко, очень большой зуб. Он мне показался типом, который планирует свою жизнь на двадцать лет вперед.

 – А мне нравится вот такое умение планировать жизнь, – сказала Ева. – Он из тех людей, которые собирают все театральные программки и приглашения и хранят их в специальной шкатулочке. И такие люди обычно стараются не пачкать рук. Особенно во второй раз.

 «Но что-то все равно не складывается, – подумала Ева. – Новые и старые детали дела не складываются в стройную картину».

 – Посмотрим, куда нас приведет линия Анны Карвелл, – решила она. – В его рассказе зияют огромные дыры. Стайлс сообщил нам только то, что хотел, и изобразил все так, как ему выгодно. Импровизация, – усмехнулась она. – Так они, кажется, это называют? Ну что ж, на сей раз она ему неплохо удалась.

 – Я думаю, он был влюблен в эту Анну, – заметила Пибоди. – Если это так, дело может принять совершенно другой оборот.

 Ева удивленно посмотрела на помощницу:

 – С чего ты это взяла?

 – А разве вы не заметили, как он о ней рассказывал? Это уж потом он выбрал для себя линию поведения, стал аккуратно подбирать слова. А сначала у него был такой печальный и мечтательный взгляд…

 Ева засунула руки в карманы.

 – У него был печальный и мечтательный взгляд?

 – Да. Лишь на мгновение – когда он действительно думал о ней, о том, как у них все сложилось, а вернее, не сложилось. Мне кажется, она была его единственной настоящей любовью в жизни. А когда встречаешь такую любовь, она захватывает тебя целиком и навсегда.

 – Поясни, что значит «захватывает»?

 – Что бы ты ни делал, ты все время думаешь о ней. Ты постоянно стремишься защитить ее, сделать ее жизнь счастливой и безопасной. Знаете, – сказала Пибоди задумчиво, – вы встретили именно такую любовь.

 – Что?!

 – Вы, слава богу, встретили свою единственную и главную любовь в жизни, Даллас. Но, видите ли, ваша любовь взаимна и безоблачна. А у него все было совершенно иначе, потому что она предпочла ему Драко. Если бы вы сошли с ума и променяли бы Рорка на кого-нибудь другого, что бы он сделал, по-вашему?

 Ева пожала плечами:

 – Тут не о чем говорить. Все остальные мужчины – просто грязь на подошве Рорка.

 – Вот видите! – Пибоди довольно улыбнулась. – Если вы встретили такую любовь, вы не можете этого не понимать. – Она помолчала, вздохнув. – В вашей жизни тогда все становится прекрасным.

 – Продолжай! – резко приказал Фини. – Если твоя теория о том, что Стайлс был влюблен в эту Карвелл, верна, то что это меняет во всей картине расследования?

 – Вы не понимаете этого, потому что, наверное, ни разу в жизни не были влюблены по-настоящему. Это не каждому дано. А потеря такой любви для человека с артистической, пылкой натурой может стать настоящей катастрофой.

 – Мне нравится ход твоих мыслей, – заявила Ева. – Если нам удастся обнаружить, что Стайлс поддерживал отношения с этой женщиной, мы получим мотив преступления, которое зрело более четверти века. Мы сможем предъявить ему обвинение в обоих убийствах. Тем более что у него для этого были все возможности.

 – Это зависит от многих обстоятельств, – напомнил Фини.

 – Ну конечно. Но если нам удастся сложить все кусочки мозаики вместе, мы вынудим его признаться. Найди эту женщину, Пибоди. Если ты упрешься в препятствие, смело подключай Макнаба. Фини, как ты относишься к пышным похоронам?

 – Моей жене нравится, когда я кручусь среди знаменитостей.

 – Ну что ж, Пибоди, мы работаем в поле.

 – Есть, сэр, – ответила, по-военному вытянувшись, Делия. Неожиданно для себя она вдруг почувствовала непреодолимое желание съесть хорошую порцию салата.

* * *

 Траурная церемония была устроена в «Радио-Сити». Хотя Драко никогда не выступал там, этот концертный зал соответствовал его имиджу. Ворд – агент Драко – обратился в самую лучшую и дорогую похоронную компанию. И так как это было последнее выступление великого и обожаемого публикой Драко, компания предоставила 15-процентную скидку.

 Огромные портреты великого артиста в различных видах висели на всех стенах. На заднике сцены голографическая картина изображала Драко в вечернем костюме, с мечом в руках и с выражением полного самопожертвования в глазах. Казалось, он отчаянно защищает свою страну и женскую половину человечества.

 Тысяча счастливчиков могла посетить это скорбное мероприятие, заплатив двести пятьдесят долларов за билет. Море цветов омывало островки людей в изысканных торжественных нарядах. Толпы зевак, несмотря на вывешенное запрещение, усердно снимали на видеокамеры это историческое событие.

 Сцену занимал сам Драко, который возлежал на белом пьедестале в гробу из голубого матового стекла.

 – Какое шикарное представление! – заметил Фини.

 Ева только покачала головой.

 – Ты видел, они продают сувениры. Маленькая кукла Драко и майки с его портретом.

 – Ничего особенного – свободное предпринимательство, – услышала Ева за спиной голос Рорка.

 Она повернулась и смерила его недоуменным и сердитым взглядом.

 – Как ты оказался здесь?

 – Лейтенант, вы забыли: покойный нашел свою смерть, играя в моем театре. Как я мог не прийти? Кроме того… – Он похлопал по карману своего элегантного пиджака. – Я получил официальное приглашение.

 – Мне казалось, что у тебя сегодня весь день расписан.

 – Преимущество быть хозяином состоит в том… чтобы быть хозяином своей жизни. Я выкроил часок. – Взяв ее под руку, он обвел взглядом толпу, сцену, портреты и софиты. – Грандиозно, не правда ли?

 – Есть немного. Фини, давай разойдемся и понаблюдаем за событиями и людьми. Я жду тебя у главного входа через час.

 – Договорились.

 Он уже заметил несколько знакомых физиономий и отошел, а Ева повернулась к Рорку:

 – Скажи, если бы двадцать пять лет назад я тебе изменила, ты бы до сих пор переживал из-за этого?

 Он улыбнулся, погладив ее по волосам.

 – Трудно сказать, так как я провел эти годы, разыскивая тебя повсюду, а остальное время – пытаясь превратить твою жизнь в рай на земле.

 – Нет, а серьезно?

 – А кто сказал, что я говорю несерьезно? – Он взял ее под руку и повел через толпу.

 – Давай притворимся, что ты не такой зануда, каким являешься.

 – Ну что ж. Хорошо. Если бы ты разбила мое сердце, я бы, наверное, попытался собрать оставшиеся кусочки и склеить из них новую жизнь. Но я бы никогда не смог тебя забыть. А почему ты вдруг задаешь такой странный вопрос?

 – Пибоди выдумала теорию о любви – единственной и главной любви в жизни. Я пытаюсь ее примерить к реальной жизни.

 – Я могу тебе помочь, рассказав о своей.

 – Никаких поцелуев! – прошипела она, заметив подозрительное сверкание в его глазах. – Я на работе. Посмотри, здесь Майкл Проктор. Улыбается… За эту шикарную улыбку он заплатил дантисту больше десяти штук и при этом живет в настоящем хлеву. Он болтает с какой-то разодетой в пух и прах дамой. И, кстати, отнюдь не выглядит убитым и подавленным.

 – Он разговаривает с Марсиной – она одна из самых известных продюсеров в области кино и телевидения. Кажется, этот парень надеется сделать рывок в свой карьере.

 – Не знаю, как сейчас, но еще несколько дней назад для него всем в этой жизни была театральная сцена. Любопытно. Давай подойдем поближе.

 Она стала пробираться через толпу к Проктору, заметив краем глаза, что тот тоже увидел ее. От удивления и неожиданности у него глаза полезли из орбит, но уже через секунду с ним произошла поразительная метаморфоза: взгляд потух, голова поникла, плечи печально опустились. «Быстрая смена масок», – подумала Ева. За какое-то мгновение человек превратился из изысканного героя-любовника в неуклюжего дублера на вторых ролях и в эпизодах. Магия актерского искусства.

 – Добрый день, Проктор.

 – А, лейтенант Даллас! Я не думал, что вы придете.

 – Я проходила мимо. – Она откровенно рассматривала его. – Мне кажется, что Квим не может рассчитывать на подобные проводы.

 – Квим? Ах, ну да… – Он покраснел: то ли искренне смутившись, то ли благодаря своему актерскому мастерству. – Нет, конечно же. Думаю, что нет. Ричард был… его знали и любили очень многие.

 – Да, и сейчас они пьют за него. – Ева обвела взглядом многочисленную публику в зале и попыталась заглянуть ему в глаза, которые он только что прикрыл темными очками с зеркальными стеклами. В них, как в кривых зеркалах, отражалось все происходящее вокруг. – И пьют не что-нибудь, а шикарное шампанское.

 – Он это заслужил, – произнесла женщина, которую Рорк назвал Марсиной. – Все происходящее очень подходит к имиджу великого героя-любовника Драко. Рорк! Вот не ожидала увидеть тебя здесь!

 – Привет, Марсина. – Он поцеловал старую знакомую, слегка прикоснувшись губами к ее щеке. – Ты прекрасно выглядишь.

 – У меня все очень хорошо. Вы – Даллас? – сказала она через мгновение, осмотрев Еву с ног до головы. – Ну конечно же! Я много слышала о вас, лейтенант.

 – Прошу извинить меня, – вставил Проктор, ввинчиваясь в разодетую гудящую толпу.

 – Не уходите слишком далеко, вы мне еще понадобитесь, – бросила ему Ева.

 Но артист уже исчез, сбежав от нее, как нашкодивший школьник от строгого учителя.

 – Полагаю, вы здесь по службе? – Марсина окинула скептическим взглядом Евин наряд, состоящий из пиджака и брюк, в которых она ходила на работу. – Я слышала, вы расследуете обстоятельства смерти Ричарда.

 – Вы абсолютно правы. Нельзя ли поинтересоваться, о чем вы только что беседовали с Проктором?

 – Он – в числе подозреваемых? – Ее губы скривила презрительная усмешка. – Грандиозно. Вообще-то мы говорили о нашей работе. У Майкла есть интересные идеи по поводу телевизионного проекта, которым я сейчас занимаюсь. Мы обсуждали возможность его приезда в Лос-Анджелес на несколько дней.

 – И как, он согласился?

 – Скорее всего, согласится. Но он сейчас занят в спектакле. Видите ли, Проктор надеется в скором будущем занять место Ричарда на сцене. Ну, может быть, не так грубо и прямолинейно – он говорил об этом намного тактичнее и тоньше… Мои сотрудники свяжутся с его агентами через неделю или две, чтобы выяснить, сможет ли он на нас немного поработать. Он надеется, что театр вновь откроется очень скоро.

* * *

 Через минуту Ева была уже на улице. Вдохнув аромат городского смога, пропитанного выхлопными газами автомобилей, она подумала, что предпочитает этот запах аромату духов и одеколонов, из облака которого только что вырвалась.

 – Проктор не позволит туфлям Драко остыть после его смерти. Он их уже примеряет.

 – Это его шанс, – заметил Рорк.

 – Да, так же, как и для убийцы.

 – Намек понял. – Он нежно провел большим пальцем по ямочке на ее подбородке. – Я сегодня, вероятно, задержусь немного. Надеюсь быть дома к восьми.

 – Хорошо.

 – Кстати, у меня кое-что есть для тебя.

 – Ну нет! Только не здесь. Ты выбрал неподходящее место для вручения подарков.

 – Я понимаю это и готов оставить его пока при себе.

 Он все-таки полез в карман, но вместо коробочки с каким-нибудь бриллиантом достал оттуда шоколадку. Ева моментально схватила ее.

 – Ну вот, как всегда, – пробормотал Рорк.

 – Ты закармливаешь меня сладостями.

 – Я знаю путь к вашему сердцу, лейтенант!

 Она развернула шоколадку и тут же откусила внушительный кусок.

 – Теперь я верю, что на самом деле знаешь. Спасибо.

 – Но учти, это не заменяет ужин, – продолжал он, хитро улыбаясь. – Если вы дождетесь меня, лейтенант, мы смогли бы нормально поужинать дома, когда я вернусь.

 – Конечно. У тебя здесь машина?

 – Я доберусь пешком. Такой прекрасный день. – Он внезапно взял ее лицо в ладони и поцеловал, прежде чем она успела воспротивиться.

 Жуя шоколадку, Ева смотрела ему вслед. Она решила, что, кажется, понимает, что Пибоди имела в виду под словами «единственная настоящая любовь в жизни».