- Трилогия ключей, #1
17
Мэлори понимала, что происходит. Новые подруги волнуются за нее. Они не хотят оставлять ее одну, и Зоя проявила такой энтузиазм по поводу мозгового штурма и девичника с ночевкой, что не хватило духа ей отказать.
Сам факт, что ей хотелось отказаться, укрыться в своей норе и никого не видеть, вынудил Мэлори признать необходимость перемен.
Она никогда не была затворницей, и раньше склонности к хандре у нее не наблюдалось. В трудные минуты она старалась быть на людях. Ходила по магазинам, устраивала вечеринки.
Предложение Зои заставило вспомнить о старых привычках. Мэлори купила еду и новые свечи с цитрусовым ароматом. Еще она приобрела душистое мыло и пушистые полотенца для гостей. И конечно, хорошее вино.
Мэлори убрала все комнаты — впервые за долгое время — и насыпала в вазы ароматическую смесь из сухих лепестков. Привела в порядок и себя — с той тщательностью, которая предназначена для взора других женщин.
К приходу Даны она уже разложила сыр и фрукты, зажгла свечи и включила тихую музыку.
— Уф! Какая изысканная обстановка! Мне следовало приодеться.
— Ты потрясающе выглядишь. — Твердо решив забыть о хандре, Мэлори поцеловала Дану в щеку. — Я ценю ваши усилия, девочки.
— Какие усилия?
— Нянчитесь со мной, подбадриваете. В последние два-три дня я что-то загрустила.
— Никто не предполагал, что это потребует столько сил. — Дана отдала Мэлори пакет с продуктами и поставила сумку. — Купила кое-что. Вино, сыр, шоколадные конфеты и попкорн. Продукты из четырех основных групп. — Она уже рассматривала подборку фильмов на полочке рядом с домашним кинотеатром. — Ты берешь все мелодрамы, какие только выходили в прокат?
— Все, что есть на ди-ви-ди. Налить вина?
— Тут меня не придется упрашивать. Новые духи?
— Нет. Это, наверное, свечи.
— Чудесно. А вот и Зоя. Налей ей тоже.
В дверях, ведущих во внутренний дворик, появилась нагруженная сумками Зоя.
— Пирожные, — слегка задыхаясь, сказала она. — Видео, ароматерапия и пирог к кофе на утро.
— Молодец! — Дана взяла у нее одну из сумок и протянула бокал с вином. — Как тебе удалось соорудить такие ресницы? Такие пушистые и длинные?
— Потом покажу. Послушайте, как забавно. Сегодня я поехала в наш дом, чтобы кое-что измерить и взглянуть на образцы на месте, при естественом освещении. В машине у меня каталоги с обоями и краской, так что можно будет посмотреть, если хотите. По дороге ко мне прицепился Брэдли Уэйн, а потом зашел в наш будущий «Каприз». Расскажите-ка о нем.
— Золотой мальчик, социально ответственный. — Дана взяла кусочек сыра бри. — Отличный спортсмен — старшие классы и университет. Отличник, но не зубрила. Семейный бизнес. Пару раз дело почти доходило до помолвки, но в последний момент ему удавалось ускользнуть. Дружит с Флинном чуть не с рождения. Превосходное тело, которое я имела удовольствие видеть на всех этапах формирования. Хочешь взглянуть сама?
— Не в этом смысле. Мне всегда не везло с мужчинами… И единственный мужчина, который остался в моей жизни, — это Саймон. Ой, как я люблю эту песню! — Зоя сбросила туфли и закружилась в танце. — Как у тебя дела с Флинном, Мэл?
— Ну… Я его люблю, и это здорово раздражает. Жаль, я не умею так танцевать.
— Как?
— Естественно и раскованно.
— Тогда иди сюда. — Зоя поставила бокал и взяла Мэлори за руки. — Сейчас мы над этим поработаем. Вариантов два. Представь, что на тебя никто не смотрит, или представь, что на тебя смотрит жутко сексуальный парень. В любом случае ты должна расслабиться.
— Почему все заканчивается тем, что девушки танцуют с девушками? — спросила Мэлори, пытаясь добиться того, чтобы ее бедра двигались независимо от остального тела, как у Зои.
— Потому что у нас лучше выходит.
— На самом деле, — сказала Дана, отрывая маленькую веточку винограда, — это некий ритуал, социальный и сексуальный. Женщина развлекает, соблазняет, дразнит, а мужчина наблюдает, фантазирует и выбирает. Или его выбирают. Тамтамы или рок — суть не меняется.
— Ты будешь танцевать? — спросила Мэлори.
— Конечно. — Дана отщипнула еще одну виноградину, встала и направилась к Зое.
Ее бедра и плечи двигались волнообразно. Мэлори подумала, что танец в исполнении подруг действительно необыкновенно сексуален.
— Куда мне до вас…
— У тебя отлично получается. Расслабь колени. Кстати о ритуалах. У меня появились кое-какие идеи. Но… — Зоя снова взяла бокал. — Думаю, нужно выпить еще, прежде чем я решусь о них рассказать.
— Ну вот. — Дана недовольно поморщилась. — Этого я не люблю. Выкладывай. — Она отобрала у Зои бокал и сделала глоток. — Я выпила. Рассказывай.
— Ладно. Давайте присядем.
Вспомнив об обязанностях хозяйки, Мэлори переставила бутылку вина и поднос с закусками на кофейный столик.
— Если этот ритуал имеет отношение к эпиляции ног воском, я, пожалуй, сначала тоже выпью.
— Нет! — Зоя рассмеялась. — Но я знаю почти безболезненный метод с применением горячего воска. Могу сделать бразильскую эпиляцию так, что ты не проронишь ни слезинки.
— Бразильскую?!
— Зона бикини. Остается узкая аккуратная полоска, так что можно носить самые маленькие трусики танга и не выглядеть… неопрятно.
— Ой! — Мэлори инстинктивно закрыла низ живота руками. — Ни за что — даже в наручниках и с морфием.
— Тут все дело в движении запястьем, — начала объяснять Зоя, но сразу же переключилась. — Ладно, это потом. Вернемся к моей идее. Мы читали книги, искали информацию и пытались что-то придумать, чтобы помочь Мэлори найти первый ключ.
— Я вам так благодарна! Правда. Просто мне кажется, я что-то упускаю, какую-то мелочь, которая все прояснит.
— Наверное, мы все что-то упускаем, — возразила Зоя. — Вспомним саму легенду. Смертная женщина вышла замуж за кельтского бога и стала королевой. Власть женщины. У нее три дочери. Снова женщины. Одна из тех, кто приставлен к принцессам, — тоже женщина.
— Ну, тут пятьдесят на пятьдесят, — заметила Дана. — Даже у богов.
— Подожди. Их души были похищены и заперты мужчиной, но именно женщины, три смертные женщины должны найти и повернуть ключи.
— Прости, Зоя, но я тебя не понимаю. Все это нам уже известно. — Мэлори потянулась за виноградом.
— Давайте рассуждать дальше. В кельтской мифологии боги более земные, чем, скажем, у греков или римлян. Они похожи скорее на магов и волшебников, чем на… как бы это сказать? Всемогущих существ. Правильно? — Зоя повернулась к Дане.
— Да.
— Боги кельтов связаны с землей, с природой. Они вроде ведьм. Существует черная и белая магия, но и та и другая используют природные элементы и силы. И вот тут нужно посмотреть на вещи шире.
— Что мы и делаем, начиная с четвертого сентября, — заметила Дана.
— А если нас выбрали потому, что мы… потому что мы ведьмы?
Мэлори нахмурилась и посмотрела на вино в бокале Зои.
— Сколько ты выпила до прихода ко мне?
— Нет, вы только подумайте! Мы ведь похожи на спящих принцесс. Может, мы как-то связаны… кровное родство или что-то в этом роде? Может, обладаем магической силой, но просто об этом не знаем?
— В легенде говорится о смертных женщинах, — напомнила Мэлори.
— Ведь мы не обязательно бессмертны. Просто люди, но с особым даром. Я читала об этом. В викканстве[41] ведьма проходит три стадии. Девушка, мать и старуха. И поклоняются они Три-единой богине. Они…
— Викканство — молодой культ, Зоя, — возразила Дана.
— Но у него древние корни. А «три» — это магическое число. Нас трое.
— Мне кажется, будь я ведьмой, знала бы об этом, — задумчиво сказала Мэлори, потягивая вино. — И если я почти тридцать лет ничего не замечала, что мне с этим делать теперь? Колдовать, ворожить?
— Первым делом преврати Джордана Хоука в лошадиную задницу! — В ответ на удивленный взгляд Мэлори Дана пожала плечами. — Просто размечталась.
— Мы можем попробовать. Все вместе. Я кое-что купила. — Зоя вскочила, схватила сумку и раскрыла ее. — Ритуальные свечи, — начала она перечислять, роясь в недрах сумки, — ладан, поваренная соль.
— Поваренная соль? — озадаченная Мэлори взяла темно-синюю пачку.
— С ее помощью рисуют защитный круг. Отгоняет злых духов. Это ясеневые палочки. Вместо прутиков. Я купила бейсбольную биту и отщепила от нее.
— Помесь Марты Стюарт[42] с доброй волшебницей Глендой[43]. — Дана взяла палочку и взмахнула ей. — А она должна испускать волшебный туман?
— Выпей еще, и будет тебе туман, — посоветовала Зоя. — Вот камни. Аметист, розовый кварц… И этот потрясающий шар! — Она достала из сумки хрустальный шар.
— Где ты все это добыла? — поинтересовалась Мэлори.
— Магазин «Новый век» в торговом центре. Карты Таро. Кельтские — так правильнее. И…
— Спиритическая доска! — Дана схватила доску. — О боже! Последний раз я видела ее в детстве.
— Нашла в магазине игрушек. «Новый век» ими не торгует.
— Когда я была маленькой, мы устраивали такие вечеринки. Пепси, карамель, зажженные свечи. Все девчонки спрашивали, как зовут парня, за которого они выйдут замуж… — Дана мечтательно вздохнула. — Было так здорово, хотя мне достался жених по имени Птцбах… Давайте начнем со спиритической доски. В память о старых добрых временах.
— Ладно, только нужно все делать правильно. Отнеситесь к этому серьезно. — Зоя встала, чтобы выключить свет и музыку.
— Интересно, остался ли там еще Птцбах? — Дана соскользнула на пол и открыла коробку.
— Подожди. Нужно придерживаться ритуала. У меня есть книга.
Они сели в кружок.
— Мы должны очистить свой разум, — инструктировала Зоя. — Представить, как открываются чакры.
— Никогда еще не открывала чакры на публике, — хихикнула Дана, и Мэлори шлепнула ее по коленке.
— Теперь зажжем ритуальные свечи. Белая символизирует чистоту. Желтая — память. Пурпурная — силу. — Зоя прикусила губу и подожгла фитили. — Разложим камни. Аметист для… Забыла! — Она взяла книгу и принялась листать страницы. — Вот! Аметист для интуиции. И ладан. Розовый кварц для духовной силы и предвидения.
— Очень мило, — вынесла свой вердикт Мэлори. — Успокаивает.
— Думаю, мы должны по очереди разложить карты Таро и произнести какие-нибудь заклинания. Что ты улыбаешься, Дана? — Зоя положила спиритическую доску на пол и установила указатель в центре. — Нужно сконцентрироваться. Сосредоточить все мысли и всю энергию на одном вопросе.
— А можно спросить о любви всей моей жизни? Я томлюсь по Птцбаху.
— Нет. — Зоя подавила смех и напустила на себя суровый вид. — У нас серьезное дело. Нам нужно узнать, где первый ключ. Спрашивать будет Мэлори, а мы с тобой должны думать об этом.
— Закроем глаза. — Мэлори вытерла вспотевшие ладони о брюки и сделала глубокий вдох. — Готовы?
Они коснулись пальцами указателя и застыли в молчании.
— Я должна призывать потусторонние силы? — шепотом спросила Мэлори. — Высказать свое уважение, попросить о помощи? Что?
Зоя открыла один глаз.
— Наверное, нужно спросить совета у тех, кто по ту сторону завесы снов.
— Ладно, так и сделаем. Все молчат, сидят тихо. Сосредоточьтесь! — Мэлори мысленно сосчитала до десяти. — Мы обращаемся к тем, кто обитает по ту сторону завесы снов, и просим помочь в наших… поисках.
— Скажи им, что ты принадлежишь к числу избранных, — шепнула Зоя, но Дана шикнула на нее.
— Я одна из избранных — тех, кто ищет ключи. Время уходит. Я прошу вас показать мне путь к ключу, чтобы мы могли освободить души… Дана, не подталкивай указатель.
— Я ничего не делаю. Правда.
У Мэлори пересохло во рту. Она открыла глаза и смотрела, как вибрирует под их пальцами указатель спиритической доски.
— Свечи, — прошептала Зоя. — Боже! Посмотрите на свечи.
Пламя взметнулось вверх — три тонкие золотые полоски с красной каймой. Затем свет стал пульсирующим. В комнате повеяло холодом, и огоньки задрожали.
— Круто! — воскликнула Дана. — По-настоящему круто.
— Действительно, впечатляет.
Указатель под дрожащими пальцами Мэлори резко дернулся. Потом заскользил от буквы к букве, и она уже ничего не слышала, кроме оглушительного рева в голове.
ТВОЯ СМЕРТЬ
Крик замер у нее на губах, потому что комната закружилась в потоках света и воздуха. Мэлори услышала чей-то возглас и прикрыла глаза рукой. Из вихря проступила фигура.
Спиритическая доска разбилась вдребезги, словно стеклянная.
— Во что это вы вздумали играть? — между ними стояла Ровена; острый каблук ее туфли вдавил в пол осколок доски. — Как у вас хватило ума открыть дверь тому, что вы не понимаете и против чего не можете защититься?
Она, раздраженно вздохнув, вышла за границу круга и взяла бутылку вина.
— Можно попросить у вас бокал?
— Как вы здесь оказались? Откуда вы узнали?
Мэлори встала. Колени у нее подгибались.
— Считайте, что вам повезло. — Ровена взяла соль и высыпала содержимое пачки на осколки доски.
— О господи! Подождите минуту.
— Подметите все это, а потом сожгите, — приказала Ровена Зое. — Я бы не отказалась от бокала вина. — Она протянула бутылку Мэлори и села на диван.
Едва сдерживая злость, Мэлори бросилась на кухню, достала из буфета бокал. Вернувшись, она сунула его в руку Ровены.
— Я не приглашала вас к себе в дом.
— Наоборот. Вы пригласили меня и любого, кто захочет прийти.
— Значит, мы ведьмы…
Ровена посмотрела на восторженное лицо Зои, и тон ее смягчился.
— Нет, не совсем. — Теперь она говорила как учительница с любознательными ученицами. — Хотя каждая женщина немного колдунья. Объединившись, вы утроили свои возможности, и у вас оказалось достаточно умения и желания, чтобы открыть дверь. Я не единственная, кто откликнулся на приглашение. Вы почувствовали его присутствие. — Ровена повернулась к Мэлори. — До меня.
— Кейн… — Мэлори зазнобило, и она обхватила себя руками за плечи. — Он двигал указатель, но не прикасался к нам. Он с нами играл.
— Кейн угрожал Мэлори. — Зоя уже забыла о радостном волнении и вскочила. — Вы можете ему помешать?
— Попробую.
— А если этого недостаточно? — Дана взяла Мэлори за руку. — Я слышала, как ты вскрикнула. Видела твое лицо. Ты чувствовала что-то такое, чего не чувствовали мы с Зоей, и это был настоящий ужас. Настоящая боль.
— Холод. Как… Я не могу описать.
— Отсутствие всякого тепла, — тихо сказала Ровена и сделала глоток вина. — Отсутствие надежды, жизни. Только Кейн не может прикоснуться к вам без разрешения.
— Разрешения? Как, черт возьми, она… — Зоя замолчала и посмотрела на осколки спиритической доски под ногами. — О боже! Прости меня, Мэл. Мне так жаль.
— Это не твоя вина. Правда. — Мэлори взяла Зою за руку, и на мгновение все трое образовали круг.
Глядя на них, Ровена улыбнулась.
— Мы искали ответы, и у тебя возникла идея. Гораздо лучше, чем те, что появлялись у меня в последние дни. Мы попробовали. Возможно, это была ошибка, — прибавила Мэлори, оглядываясь на Ровену, — но это не дает вам права осуждать нас.
— Совершенно верно. Приношу свои извинения. — Ровена стала намазывать бри на крекер, затем постучала пальцем по колоде карт Таро. Вокруг них возник светящийся ореол, затем погас. — Теперь они безопасны. Упражняйтесь в предсказаниях, если хотите. Возможно, у вас даже обнаружится дар.
— Вы… — Зоя поджала губы. — Если бы вы не пришли…
— Я хочу и обязана уберечь вас от беды. Когда смогу и если смогу… А теперь мне пора уходить. Не буду вам мешать. — Ровена встала и обвела взглядом комнату. — У вас милый дом, Мэлори. Вам он очень подходит.
Мэлори с усилием выдохнула. Почему-то она чувствовала себя глупой девчонкой.
— Может быть, останетесь? Вы не допили вино. И крекер не съели…
Ровена выглядела немного смущенной.
— Вы очень любезны. С удовольствием. Я очень давно не была в женской компании. Мне ее не хватало.
Злость у Мэлори сменилась удивлением — богиня, прожившая несколько тысяч лет, сидит с ними в одной комнате и пьет вино.
Они принялись за трюфели, и вскоре стало ясно, что все женщины — и богини, и смертные — в сущности, одинаковы.
— Я редко этим занимаюсь, — призналась Ровена, когда Зоя принялась укладывать ее гриву в элегантную прическу. — У меня не очень хорошо получается, и обычно я просто оставляю волосы распущенными. Иногда подрезаю, но мне всегда их жалко.
— Не каждая может сохранять такой царственный вид. Тем более со столь простой прической.
Ровена рассматривала себя в ручное зеркало, пока Зоя трудилась над ее головой, затем чуть наклонила его, чтобы взглянуть на саму Зою.
— Какая у вас красивая стрижка! Просто великолепная.
— А что вас останавливает? Я хочу сказать, что, если бы вы захотели изменить внешность, было бы достаточно… — Зоя щелкнула пальцами, что вызвало у Ровены смех.
— О! Как раз это у меня получается!
— А что Питт? — спросила вдруг Дана. — Какая у него роль?
— Он телохранитель. Воин. Гордый, смелый, сильный. Питт волнует меня, просто сводит с ума. — Ровена опустила зеркало. — Вы настоящий художник, Зоя.
— Я люблю экспериментировать с волосами. — Она встала перед Ровеной и высвободила с обеих сторон несколько прядей. — То, что надо для деловой встречи и подойдет для развеселой вечеринки после вручения «Оскара». Сексуально, женственно, неотразимо. Хотя в вас все это есть и без моих стараний.
— Прошу прощения, но я не могу не спросить, — опять вмешалась Дана. — Что чувствуешь, когда живешь с одним мужчиной… практически вечно?
— Никакого другого мужчины мне не нужно, — ответила Ровена.
— Неужели? И за последние пару тысяч лет вас не посещали мысли о других мужчинах?
— Разумеется, посещали. — Ровена отложила зеркало, и на ее лице появилась мечтательная улыбка. — Был один юный официант в Риме. Какое лицо, фигура! А в его темных глазах могла утонуть целая вселенная. Принес мне кофе с рогаликом. Называл «белла донна» и многозначительно улыбался. Кусая рогалик, я представляла, что это его нижняя губа…
Ровена потупилась, а потом рассмеялась.
— Я рисовала его у себя в студии и позволяла беззастенчиво флиртовать со мной. А когда прогоняла после сеанса, сразу отрывала Питта от его занятий, даже самых важных, и… соблазняла.
— Вы никогда его не обманывали.
— Я люблю своего мужчину, — просто сказала Ровена. — Мы связаны — телом, сердцем, душой. — Она накрыла ладонью руку Зои. — Вы любили мальчика, и он подарил вам сына. И за это вы всегда будете его любить, несмотря на то что он оказался слабым и предал вас.
— Саймон — это весь мой мир.
— И вы сделали этот мир светлым, наполнили его любовью. Я так завидую вашему ребенку! И вам… — Ровена встала и провела пальцами по волосам Даны. — Вы любили того, кто уже перестал быть мальчиком, но еще не превратился в мужчину. И не смогли простить его за это.
— Почему я должна прощать?
— Интересный вопрос, — ответила Ровена.
— А я? — спросила Мэлори.
Ровена присела на подлокотник дивана и дотронулась до ее плеча.
— Вы очень любите мужчину, и эта страсть настолько сильна и внезапна, что вы сомневаетесь в собственном сердце. Поэтому и не доверяете своему мужчине.
— Как я могу доверять тому, кого совсем не знаю?
— Вы не найдете ответа, пока будете задавать себе этот вопрос. — Ровена наклонилась и поцеловала Мэлори в лоб. — Спасибо, что открыли передо мной дверь своего дома, спасибо за откровенность. Вот, возьмите.
Она протянула руку, и Мэлори увидела на ее ладони бледно-голубой камень.
— Что это?
— Амулет. Положите его ночью под подушку, и ваш сон будет безмятежным. Мне пора. — Ровена улыбнулась, тронула свои волосы, встала и направилась к стеклянной двери. — Интересно, что Питт скажет о моей прическе. Спокойной ночи. — Она открыла дверь и исчезла в ночи.
Выждав три секунды, Зоя бросилась к двери и прижалась лицом к стеклу.
— Ничего себе! Я думала, Ровена растворится в воздухе или что-то в этом роде, а она просто идет. Как обычная женщина.
— Ровена и выглядит обычной. — Дана потянулась за попкорном. — А ведь она богиня, которой несколько тысяч лет…
— Только она печальная. — Мэлори вертела в руке камень. — Такая утонченная и холодная снаружи, но ужасно грустная внутри. Ровена невольно выдала себя, когда призналась, что завидует, что у Зои есть Саймон.
— Так странно. — Зоя вернулась к столу, взяла щетку для волос, гребень, заколки и обошла диван. — Ровена живет в большом роскошном замке в окружении необыкновенных вещей. — Она принялась расчесывать Дану. — Красивая, умная… Я так думаю. Богатая, и у нее есть любимый мужчина. Путешествует по всему миру и умеет писать чудесные картины.
Разделив волосы Даны на пряди, Зоя начала заплетать косички. Подруги молчали, и она закончила свою мысль:
— Но Ровена завидует такой, как я, потому что у меня есть ребенок. Или она не может иметь детей? Я не хотела спрашивать — это очень личное. Интересно почему… Если она может иметь все, что угодно, почему бы ей не иметь детей?
— Наверное, Питт против. — Дана пожала плечами. — Некоторые мужчины не хотят детей. Что ты там делаешь, Зоя?
— Новую прическу. Тонкие косички. Будешь очень модной. А ты?
— Что я?
— Ты хочешь детей?
Дана задумчиво жевала попкорн.
— Да. Двоих. Если за несколько лет не найду себе парня, с которым захотелось бы остаться надолго, сделаю все сама.
— Ты на это решишься? — Мэлори запустила руку в вазочку с попкорном. В ее голосе сквозило неподдельное восхищение. — Вырастить ребенка одной? Я имею в виду, сознательно, — прибавила она, оглядываясь на Зою. — Ты понимаешь, о чем я.
— Конечно. — Дана подвинула вазочку Мэлори. — Почему бы и нет? Я здорова. Думаю, из меня выйдет хорошая мать, и мне есть что предложить ребенку. Сначала мне нужно обеспечить материальный достаток, но если, скажем, к тридцати пяти годам на горизонте все еще не появится подходящий кандидат, буду решать эту проблему по-другому.
— Никакой романтики, — вздохнула Мэлори.
— Зато результат гарантирован. Нужно смотреть на вещи шире. Если ты чего-то по-настоящему хочешь, преград быть не должно.
Мэлори вспомнила о своем сне, когда она держала на руках малыша. О том, как ее мир наполнился теплом и светом.
— Даже если ты очень сильно чего-то хочешь, определенные ограничения все-таки существуют.
— Безусловно, речь не идет об убийстве или тяжких телесных повреждениях. Я имела в виду разумный выбор, после которого ты начинаешь действовать и отвечаешь за результат. А ты, Зоя? Решилась бы еще раз? Вырастить ребенка одна? — спросила Дана.
— Не думаю. Это тяжело. Не с кем разделить груз, который иногда кажется неподъемным. А главное, рядом нет никого, кто смотрит на ребенка и чувствует то же, что ты. Не с кем поделиться любовью, гордостью и… не знаю… наверное, удивлением.
— Тебе было страшно? — спросила Мэлори.
— Да. О да! Мне и сейчас страшно. Очевидно, так и должно быть, ведь это очень важное дело. А ты хочешь детей, Мэл?
— Хочу. — Мэлори погладила камень. — Даже сильнее, чем думала.
К трем часам Дана и Зоя уже заснули на ее кровати, а Мэлори все еще убиралась, чересчур возбужденная, чтобы устроиться на диване. Слишком много мыслей и образов теснились у нее в голове.
Взгляд ее снова упал на маленький голубой камень. Хорошо бы, он помог. Ведь она поверила и в более странные вещи, чем камень под подушкой как лекарство от измучившей ее бессонницы.
А может, и нет. Не до конца, не до самых глубин души, как выразилась Дана. Мэлори устала, но все-таки не решалась положить камень под подушку и попробовать заснуть.
Она утверждала, что любит Флинна, но какая-то маленькая часть ее сердца оставалась холодной, ожидая, что все пройдет. Одновременно она сердилась и страдала оттого, что Флинн не влюбился в нее, уравняв шансы.
В конце концов, разве можно сохранять душевное спокойствие, строить планы и вести размеренную жизнь, если их отношения не равноценны?
Всему свое время и место, правда? Если обнаруживается какое-то несоответствие, исправлять его не ей одной. В отношениях всегда есть другая сторона.
Мэлори вздохнула и легла на диван. Судьба не наградила ее талантом, однако она упорно делала карьеру в мире искусства, не желая признать, что годы учебы и тяжелого труда потрачены зря.
Она нашла свое место. Работала в «Галерее» потому, что так ей было комфортно, потому что считала это разумным и удобным. Она убеждала себя, что когда-нибудь пустится в свободное плавание, но это были только слова. Слишком велик риск, слишком много суеты. Если бы не появилась Памела, она так и осталась бы в «Галерее».
Почему она ненавидела Памелу всеми фибрами души? Конечно, эта женщина вульгарна, а вкуса у нее не больше, чем у пережаренной камбалы, но можно было проявить больше понимания и как-то нивелировать это. Мэлори возненавидела ее за то, что Памела нарушила равновесие, изменила правила игры.
Теперь надо снова искать свое место в жизни.
Они с Даной и Зоей начинают собственный бизнес. Ей это далось с трудом. В конце концов она все-таки решилась, но сколько раз потом сомневалась, правильно ли поступила? Сколько раз порывалась пойти на попятную, потому что с трудом представляла, что из всего этого выйдет?
И ничего не предпринимала. Не строила планов, не пробовала наладить контакты с художниками и другими мастерами.
Она даже не отправила заявку на получение лицензии, потому что после этого пути назад уже не будет.
Она использовала поиски волшебного ключа как предлог, чтобы не делать последний шаг. Нет, конечно, она его искала, отдавала поискам все свое время и силы! Единственное, к чему она относилась серьезно, — это обязательства.
Но теперь — в три часа утра, в одиночестве — пришла пора признать неоспоримый факт. Всего за три недели ее жизнь изменилась странным и непредсказуемым образом, но она сама осталась прежней.
Мэлори сунула камень под подушку.
— Время еще есть, — шепнула она и свернулась калачиком.
