• Следствие ведет Ева Даллас, #2

18

 У Надин никто им не открыл.

 – Может, она сидит там взаперти и тоскует? – предположила Ева. – Или поехала куда-нибудь отдохнуть. В последние несколько дней она часто ускользала от охранников, которых мы к ней приставили. Хитрая она, эта Надин.

 – А тебе было бы спокойнее знать, где она?

 – Конечно!

 Ева знала, что в случае необходимости полицейские могут входить в дома частных лиц, и сейчас пыталась решить, нельзя ли ей этим правом воспользоваться. Но достаточных оснований для получения необходимого разрешения у нее не было.

 – Проблемы морали? – усмехнулся Рорк. – Очень забавно смотреть на тебя, когда ты не можешь принять решение. Давай-ка я тебе помогу.

 Он вытащил из кармана перочинный ножик и вставил в замок.

 – Господи, Рорк! За повреждение системы безопасности ты можешь получить срок!

 – Угу. – Он внимательно разглядывал замок. – Давненько я не практиковался во взломах.

 – Перестань сейчас же! Не смей…

 Но он уже вовсю копался в замке.

 – Давненько не практиковался? – фыркнула она, увидев, что вместо красного огонька загорелся зеленый.

 – У меня рука легкая, – сказал он и втащил ее внутрь.

 – Взлом охранного устройства, незаконное проникновение в частное жилище… На тебя скоро придется дело заводить!

 – Если меня посадят, ты меня будешь ждать?

 Не выпуская Евиной руки, Рорк осматривал помещение. Здесь было чисто и просторно, мебели немного, но вся дорогая.

 – Неплохо устроилась, – заметил он, разглядывая выложенный мраморными плитами пол в холле и картины на стенах. – Однако она, кажется, нечасто здесь бывает.

 – Да, она здесь почти не живет, – кивнула Ева. – Приходит только ночевать. Но все на месте, все в порядке. – Она прошла на кухню, заглянула в холодильник. – И еды почти никакой дома не держит. Только сыр и фрукты.

 Ева вспомнила, что голодна как волк, но решила потерпеть. Оглядев кухню, она прошла через гостиную и направилась в спальню.

 – Это скорее кабинет, – решила она, указав на стол с компьютером. – Нет, все-таки она здесь иногда бывает. Видишь, под столом туфли, у компьютера – серьга, вон пустая чашка, скорее всего из-под кофе…

 Вторая спальня была побольше. Здесь стояла кровать, на ней – скомканные простыни. На спинке стула Ева увидела костюм, который был на Надин в день, когда убили Луизу Кирски.

 Ева подошла к гардеробу, нажала на кнопку, и панель отъехала в сторону.

 – Господи, ну разве можно понять, взяла она что-нибудь с собой или нет! Здесь одежды хватит на десяток манекенщиц…

 Но она все-таки стала ее просматривать, а Рорк подошел к телефону у кровати, решив прослушать записи переговоров. Ева обернулась, увидела, чем он занят, и пожала плечами.

 – Плюс вторжение в личную жизнь! Боюсь, твой срок увеличится.

 Она слушала и одновременно смотрела по сторонам, ища хоть какую-нибудь значимую деталь.

 Сначала Надин разговаривала с неким человеком по имени Ральф. Разговор был достаточно фривольный, полный недомолвок и вполне прозрачных намеков, а закончился тем, что они договорились встретиться, когда Ральф будет в городе.

 Потом шли деловые разговоры, звонок в соседний ресторан – заказать ужин на дом… Обычные повседневные дела. Наибольшее впечатление на Еву произвела последняя беседа. Надин говорила с семьей Кирски. Это было через день после убийства Луизы. Все плакали.

 «Не знаю, имеет ли это сейчас значение, но я уверяю вас, что следователь, ведущий дело – лейтенант Ева Даллас, – не успокоится, пока не найдет убийцу».

 – Боже мой, – тихо сказала Ева и закрыла глаза. – А где звонок на студию? – спохватилась она. – Где звонок?! Морс сказал, что она звонила и договаривалась об отпуске!

 – Могла позвонить из машины. Или сама заехала.

 – Это надо выяснить. – Она вытащила свой сотовый телефон. – Фини! Мне нужно знать марку и номер машины Надин Ферст.

 Выяснилось, что Надин взяла свою машину из гаража полтора дня назад.

 – Мне это не нравится, – сказала Ева Рорку. – Если бы она собиралась уехать, то мне бы обязательно сообщила. Надо переговорить с администрацией студии, выяснить, кто именно с ней разговаривал. – Она снова потянулась к телефону, на секунду задумалась и набрала другой номер: семьи Кирски.

 – Миссис Кирски, я – Ева Даллас, лейтенант полиции из Нью-Йорка.

 – Да, лейтенант, я вас помню. Есть какие-нибудь новости?

 – Пока что, увы, ничего конкретного. – Черт, надо ей сказать хоть что-нибудь! – Но мы получили много новой информации. Надеемся, что скоро мы его поймаем, миссис Кирски.

 – Сегодня мы похоронили Луизу… Столько людей пришло с ней проститься! Коллеги из Нью-Йорка прислали цветы…

 – Ее будут помнить, миссис Кирски. Скажите, а Надин Ферст была на похоронах?

 – Мы ее ждали. – В голосе миссис Кирски послышалось беспокойство. – Несколько дней назад я звонила ей на студию, сообщила о дате и часе похорон. Она собиралась приехать, но, наверное, не смогла.

 – Не смогла… – У Евы тревожно сжалось сердце. – Она вам не звонила?

 – Нет, не звонила уже несколько дней. Я понимаю, она очень занята, у нее столько дел…

 Еве тоже хотелось бы так думать. Но она знала, что в эти дни Надин не появлялась в студии.

 – Сочувствую вашему горю, миссис Кирски. Если у вас возникнут вопросы или просто вы захотите со мной поговорить, звоните в любое время.

 – Вы очень добры. Надин говорила, что вы не успокоитесь, пока не найдете человека, погубившего мою дочку. Вы ведь найдете его, лейтенант Даллас?

 – Да. Обязательно. – Она отключила телефон, опустила голову и закрыла глаза. – А я ведь позвонила ей не потому, что хотела выразить соболезнования! Мне просто нужно было кое-что узнать, иначе я бы и не вспомнила…

 – Но ты ей искренне сочувствуешь, – сказал Рорк, гладя ее по руке.

 – Знаешь, не наберется и десятка человек, которые для меня действительно важны. А тех, которым нужна я, и того меньше. Если бы этот ублюдок стал охотиться за мной и я не сумела бы с ним справиться… Обо мне бы тоже очень быстро забыли, Рорк.

 – Замолчи! – Он сжал ее ладонь так сильно, что Ева чуть не вскрикнула. – Немедленно замолчи!

 – В последнее время у меня ничего не получается. Я принимаю все близко к сердцу, а толку от этого мало. Уитни прав: слишком много эмоций вокруг этого дела. А ведь сегодня с утра у меня была такая ясная голова! Ладно, хватит ныть. Сейчас нам необходимо найти Надин.

 Она связалась с диспетчерской и велела объявить розыск Надин Ферст и ее машины.

 Рорк внимательно посмотрел на нее и вдруг спросил:

 – Скажите, лейтенант, а сколько убийств вы расследовали за время своей карьеры?

 – Сколько? – Она пожала плечами. Мысли ее были сейчас заняты человеком в длинном пальто и с новой машиной. – Не знаю. Может быть, сотню. Убийства никогда не выходят из моды.

 – Знаешь, тогда людей, которым ты нужна, наверняка больше десяти. А сейчас тебе надо поесть.

 Ева была так голодна, что сил спорить с ним у нее не было.

 

 – Труднее всего с дневником Меткалф, – объяснял Фини, сидя на единственном свободном стуле в кабинетике Евы: сама она сидела на втором. – В нем полно всяких значков и символов. Причем она все время их меняла, так что единой системы нет. Зато есть всякие клички: Красавчик, Кобель, Кретин. Есть инициалы, сердечки, рожицы – мрачные и веселые. Боюсь, времени на то, чтобы найти что-то общее с записями Надин или Тауэрс, понадобится куча.

 – Ты хочешь сказать, что не сможешь этого сделать?

 – Я сказал, что мне понадобится время. А это разные вещи!

 – Ну ладно, не сердись. Я знаю, что твой компьютер дымится от натуги, только вот сколько у нас времени – непонятно. Он обязательно выберет новую жертву. И меня очень беспокоит Надин…

 – Ты думаешь, он ее все-таки достал? – Фини поморщился и полез в карман за орешками. – Слишком уж не похоже на предыдущие случаи. Раньше он оставлял трупы на видном месте, и обнаруживали их практически сразу.

 – Он мог изменить стиль! – Ева присела на краешек стола и тут же снова вскочила. – Понимаешь, он совершил ошибку и разозлился. Ведь сначала все шло, как он хотел, а потом под руку попалась не та женщина. Мира считает, что он должен ощущать неудовлетворенность. Убийца получил внимание публики, ему было посвящено много часов эфира, но все-таки он чувствует себя проигравшим. А это сильное чувство.

 Она подошла к окну. Далеко внизу копошились похожие на муравьев люди.

 «Сколько же их! – подумала Ева. – Сколько мишеней…»

 – Надин мешала ему, – задумчиво проговорила она. – Эта женщина отвлекла от него внимание публики. За ее репортажами следили отчасти ради нее самой. А теперь все думают только о нем. Кто он? Что он? Где он?

 – Ты говоришь, как Мира, – заметил Фини.

 – А что, если она правильно его вычислила? То есть действительно поняла, какой он. Ведь это очень важно… Мира считает, что это наверняка мужчина. Холостой, потому что с женщинами у него проблемы. Он не хочет, чтобы они верховодили. Видимо, такой была его мать или какая-то женщина, имевшая для него значение. Он довольно удачлив, но ему этого мало. Вершин он еще не достиг. Может быть, ему мешает женщина. Или женщины…

 Ева задумчиво прищурилась.

 – Женщины, которые говорят, – пробормотала она. – Которые действуют словом!

 – Это что-то новенькое.

 – Мне только сейчас пришло в голову! Он перерезает им горло. Не калечит, не насилует, значит, здесь дело не в сексуальности. Существует ведь много способов убивать. Он выбрал нож – продолжение руки, личное оружие. Но он мог наносить удар в сердце или в живот, мог…

 – Хватит! – прервал ее Фини, засовывая в рот очередной орешек. – У меня достаточно богатое воображение.

 – Да ты послушай! Тауэрс была прокурором, ее голос был голосом справедливости. Меткалф – актриса. Ферст – журналистка, разговаривающая с телезрителями. Может, поэтому он и не стал нападать на меня, – сказала она задумчиво. – Я не мастер вести разговоры.

 – Сейчас, детка, у тебя неплохо получается.

 – Ладно, речь не обо мне, – отмахнулась Ева. – Вот что мы имеем: холостой мужчина, который не может подняться на высшую ступеньку карьеры. Мужчина, попадавший под влияние сильных и властных женщин.

 – Дэвид Анжелини подходит.

 – И его отец тоже, если учесть, что дела у них идут неважно. И Слейд подходит. Мирина Анжелини оказалась вовсе не нежным и хрупким цветком. Есть еще Хэммет. Он любил Тауэрс, но она его как будущего мужа не воспринимала. А это – удар по самолюбию.

 Фини скептически хмыкнул.

 – Если вдуматься, я тоже подхожу… Правда, я женат, но моя жена – достаточно сильная женщина.

 – Черт возьми, я действительно увлеклась. Тысячи мужчин не удовлетворены своей жизнью, рассержены и имеют склонность к насилию. Но где же все-таки Надин?!

 – Машину ее еще не нашли. Значит, она исчезла не так давно.

 – А пользовалась ли она в последние двадцать четыре часа кредитками?

 – Нет, – вздохнул Фини. – Если она покинула пределы страны, найти ее будет сложнее.

 – Не думаю, что Надин уехала так далеко. Она любит быть в центре событий. Черт возьми, я должна была предвидеть, что она может сделать какую-нибудь глупость! В последний раз она очень нервничала. Это по глазам было видно.

 Внезапно Ева вздрогнула и уставилась на Фини.

 – По глазам было видно… – повторила она медленно. – Боже мой! По глазам!

 – Что такое?

 – Глаза! Он видел ее глаза! – Ева кинулась к телефону. – Найдите ту женщину, ну патрульного… Сержант: черт, как же ее фамилия? А, я вспомнила номер! Четыре ноль два.

 – Что случилось, Даллас?

 – Давай подождем. – Она нетерпеливо потирала руки. – Давай пока что подождем.

 В трубке раздался голос женщины-полицейского. Где-то поблизости шумела толпа, громыхала музыка.

 – Сержант Пибоди слушает.

 – Это лейтенант Даллас. Боже мой, Пибоди, где вы?

 – Манифестация ирландцев на Лексе. Какой-то их праздник, – раздраженно ответила она. – Сдерживаю толпу.

 – Вы не можете найти место потише? – прокричала Ева.

 – Конечно. Если оставлю свой пост и отойду на три квартала.

 – Черт! – пробормотала Ева. – Пибоди, вспомните убийство Кирски. Тогда шел дождь, она была в плаще…

 – Я прекрасно помню, как она лежала. Капюшон закрывал все лицо.

 – Это точно? Капюшон был на лице? Никто его не трогал?

 – Нет, мэм. Как я сообщала в своем отчете, телевизионщики в этот момент вели съемку. Я их прогнала, опечатала дверь. Лицо жертвы было закрыто почти полностью. Когда я прибыла, ее еще не опознали. Потом ко мне подошла какая-то женщина и назвала имя убитой. В показаниях свидетеля, обнаружившего тело, толку было мало. Он бился в истерике. В отчете все это указано.

 – Да, отчет у меня есть. Спасибо, сержант.

 – Так что это тебе дает? – спросил Фини, когда Ева отключила связь.

 – Давай посмотрим видеозапись показаний Морса.

 Ева слегка отодвинулась, и Фини тоже уставился на экран. Лицо у Морса было мокрым – то ли от дождя, то ли от слез. Губы бледные, глаза бегают.

 – Парень в шоке, – заметил Фини. – Многие так реагируют, когда натыкаются на мертвое тело. А эта Пибоди – молодец, – добавил он, слушая, как она ведет опрос.

 – Да, она далеко пойдет, – рассеянно отозвалась Ева.

 «Я увидел, что это человек. Тело… Господи, сколько крови! Кровь была везде. И горло… Это невозможно было вынести. Меня вырвало. А потом побежал в здание – звать на помощь».

 – Понятно… – Ева снова задумалась. – Так, а теперь давай просмотрим мой разговор с ним после того, как я прервала передачу.

 Морс был по-прежнему бледен, но в уголках рта таилась презрительная усмешка. Ева задала почти те же вопросы, что и Пибоди, и получила практически те же ответы. Но Морс был уже поспокойнее.

 «– Вы дотрагивались до тела?

 – Нет. Кажется, нет. Она лежала с перерезанным горлом! И ее глаза… Нет, не дотрагивался. – Он явно пытался взять себя в руки. – Меня вырвало. Вам, Даллас, думаю, этого не понять, но у нормальных людей – нормальные реакции. Кровь кругом, и эти глаза. Боже мой!»

 – Почти то же самое он сказал мне вчера, – прошептала Ева. – Что не забудет ее лица. Ее глаз.

 – Глаза мертвых – их трудно забыть.

 – Безусловно. – Она внимательно посмотрела на Фини. – Только в ту ночь никто не видел ее глаз, пока не приехала я! Лицо было скрыто капюшоном. До моего приезда никто не видел ее лица. Кроме убийцы…

 – Бог ты мой, Даллас! Неужели ты думаешь, что какой-то жалкий репортеришка в свободное время режет женщинам горло? Может, он сказал это просто так, для красного словца…

 Ева улыбнулась, и в улыбке этой было что-то зловещее.

 – Он ведь любит быть самым важным и самым главным. Любит быть в центре внимания. А что делать амбициозному второсортному репортеру, который никак не может напасть на хороший сюжет?

 – Надо придумать этот сюжет самому, – ответил Фини.

 – Точно! Давай-ка выясним, откуда взялся наш герой.

 Фини быстро нашел нужную информацию.

 Си Джей Морс родился в Стамфорде, Коннектикут, тридцать три года назад. Это Еву удивило: ей казалось, что он на несколько лет моложе. Его покойная мать возглавляла Центр информатики университета Карнеги – Меллона, который ее сын и окончил с отличием.

 – Какой, оказывается, был старательный мальчик! – заметил Фини. – Двадцатый на курсе.

 – Думаю, ему этого было мало.

 Работал Морс в разных местах. Скакал со студии на студию. Год прослужил в родном городе. Потом на спутниковом телевидении в Пенсильвании. Почти два года был репортером на одном из ведущих каналов Лос-Анджелеса, после чего работал с независимой телекомпанией в Аризоне. Затем вернулся на восток, в Детройт, а оттуда перебрался в Нью-Йорк. Работал в «Часе новостей», потом перешел на «Канал 75»: сначала в отдел опроса зрительского мнения, а потом – в отдел новостей.

 – Парень не засиживается на одном месте. Но на «Канале 75» – уже три года. Это рекорд. Обрати внимание: никаких упоминаний об отце.

 – Только мать, – подтвердил Фини. – И мать преуспевающая.

 «Покойная мать, – отметила про себя Ева. – Надо будет выяснить, как она умерла».

 – Привлекался к уголовной ответственности?

 – Об этом сведений нет, – ответил Фини. – Законопослушный мальчик.

 – Давай-ка вернемся к юношеским годам. Так-так-так. Смотри, файл засекречен. Интересно, что мог натворить наш законопослушный мальчик в десятилетнем возрасте? И какой авторитет засекретил файл?

 – Это мы сейчас выясним, – воодушевился Фини. – Только мне нужен мой компьютер и разрешение шефа.

 – Действуй! И проверь места, где он работал раньше. А я отправлюсь на «Канал 75», поболтаю с нашим героем с глазу на глаз.

 – Чтобы задержать его, мы должны иметь основания посерьезнее, чем то, что он подходит под психологический портрет преступника.

 – Будут основания! Знаешь, если бы я не испытывала к нему личной неприязни, я бы раньше все это разглядела. Кому всегда приносят пользу громкие убийства? Средствам массовой информации. – Ева пристегнула кобуру. – Первое убийство произошло, когда Надин не было в Нью-Йорке. И Морс мог снимать сливки.

 – А Меткалф? К ней-то он вообще не имел никакого отношения.

 – Этот ублюдок оказался на месте преступления едва ли не раньше, чем я! Это меня взбесило, но я не сопоставила факты. Он был такой сдержанный… А кто обнаружил тело Кирски? Кто через несколько минут уже вел репортаж?

 – Но все это совершенно не доказывает того, что он убийца.

 – Доказательства я найду. Рейтинг, – пробормотала она, выходя из кабинета. – Как жаль, что рейтинг не может служить доказательством…