• Следствие ведет Ева Даллас, #4

14

 – Что и говорить, Рорк умеет устраивать приемы, – заявила Мэвис, отправив в рот перепелиное яйцо. – Здесь все воротилы шоу-бизнеса, то есть буквально все! Ты видела Роджера Кини? А Лайлу Монро? Она всем рассказывает о новом шоу «Вместе со зрителем», которое она собирается поставить на Бродвее. А вдруг Леонардо удастся ее очаровать и она поручит ему делать костюмы? А еще здесь…

 – Передохни, Мэвис, – посоветовала Ева подруге, болтавшей без умолку и поглощавшей одну тарталетку за другой. – Сбавь скорость.

 – Я так нервничаю! – Мэвис прижала ладони к своему обнаженному животу, на котором была мастерски нарисована пурпурная орхидея. – Ты же знаешь, когда я так возбуждена, то могу только есть и говорить. Это мне просто необходимо.

 – Если не угомонишься, тебя вырвет, – предупредила ее Ева.

 Она обвела взглядом зал и вынуждена была согласиться с Мэвис. Рорк действительно умел устраивать приемы.

 Зал сиял и сверкал так же, как и приглашенные гости. Даже угощение было неправдоподобно красивым, таким, что его и есть было страшно, но это, впрочем, вовсю опровергала Мэвис. Погода благоприятствовала, и гости могли любоваться звездным небом сквозь стеклянную крышу. На одной из стен был установлен огромный экран, на котором прыгала и плясала Мэвис. Правда, Рорк предусмотрительно убавил звук.

 – Я никогда не смогу с тобой за это расплатиться.

 – Что за чушь, Мэвис!

 – Нет, я серьезно. – Послав Леонардо лучезарную улыбку и воздушный поцелуй, она снова повернулась к Еве. – А ведь мы с тобой, Даллас, столько лет знакомы… Знаешь, если бы ты тогда меня не арестовала, я, наверное, так и шлялась бы по улицам, очищая карманы.

 Ева выбрала себе крохотную тарталетку.

 – Давай не будем углубляться в прошлое, Мэвис.

 – Факт остается фактом. Но я много работала над собой и перевоспиталась. Чем, честно говоря, горжусь.

 «Нет, все-таки можно изменить себя», – подумала Ева и взглянула на Рианну и Уильяма, болтавших с доктором Мирой и ее мужем.

 – И правильно делаешь. Я тоже тобой горжусь.

 – Я об этом говорю не просто так. Понимаешь, мне хочется, чтобы ты знала… – Мэвис откашлялась и вдруг поняла, что забыла ту пылкую речь, которую приготовила. – Черт с ним! Я тебя очень хорошо знаю, Даллас, и люблю по-настоящему.

 – Бог ты мой! Мэвис, только не заставляй меня плакать. Рорк и так уже накачал меня лекарствами.

 Мэвис, нисколько не смущаясь, утерла нос ладонью.

 – Я уверена: ты бы и сама это для меня сделала. Если бы знала – как. – Ева озадаченно на нее посмотрела, и Мэвис почувствовала, что сентиментальность ее покинула. – Черт, Даллас, да ты никогда не умела заказать ничего сложнее сосиски с овощным пюре! Слава богу, что ко всему этому приложил руку Рорк.

 «Я сам приложил к этому руку», – вспомнила Ева слова Рорка и вздрогнула.

 – Да-да.

 – Ты попросила его сделать это, и он это сделал для тебя.

 Ева, решив не омрачать вечер, тряхнула головой, прогоняя тревожные мысли.

 – Он сделал это для тебя, Мэвис.

 Мэвис не смогла сдержать улыбки, взор ее затуманился.

 – Да, наверное… Знаешь, Даллас, ты отхватила себе принца. Настоящего принца! Слушай, меня сейчас вырвет. Погоди минутку, я скоро вернусь.

 Ева засмеялась и, взяв с подноса стакан минералки, направилась к Рорку.

 – Прошу прощения, – сказала она людям, стоявшим рядом с ним. – Можно тебя на минутку? – Она отвела его в сторону и сообщила: – Ты – настоящий принц!

 – В самом деле? Благодарю. – Он неожиданно обнял ее за талию, взял за руку, держащую стакан, и повел в медленном танце. – Это очень романтично.

 Ева прислушалась к голосу Мэвис, перекрывавшему оркестр.

 – О, да это какая-то старая сентиментальная песенка. Извини, танцую я отвратительно.

 – Если бы ты не пыталась сама вести партнера, у тебя получалось бы лучше. Я решил, что раз уж ты не хочешь сидеть, то, может, прислонишься ко мне, хотя бы ненадолго. – Он с улыбкой посмотрел на нее. – Ты все еще немного прихрамываешь, но вид у тебя отдохнувший.

 – Колено почти не сгибается, – призналась Ева. – Но я действительно отдохнула и расслабилась. Наверное, мне помогла болтовня Мэвис. Кстати, ее сейчас рвет.

 – Мило.

 – Это у нее нервное. Спасибо тебе, Рорк! – Поддавшись внезапному импульсу, она вдруг поцеловала его прямо на глазах у всех.

 – Пожалуйста. А за что?

 – За то, что мы едим не сосиски с овощным пюре.

 – Рад был вам угодить. – Рорк притянул ее к себе. – Поверь, действительно рад… Ого! Кажется, Пибоди неплохо перенесла свое «легкое сотрясение мозга», – сообщил он.

 – Что? – Обернувшись, Ева увидела только что вошедшую в зал Пибоди, которая немедленно взяла бокал с подноса. – Она сейчас должна лежать в постели! – возмутилась Ева и выскользнула из объятий Рорка. – Извини, я пойду и отправлю ее туда.

 Она с мрачным видом стала пробираться сквозь толпу. Пибоди встретила ее широченной улыбкой.

 – Отличная вечеринка, лейтенант! Благодарю за приглашение.

 – Какого черта вы встали с постели?!

 – Я всего-навсего немножко ударилась головой. Врачи все равно меня только осматривали и больше ничего не делали. Я решила, что такая мелочь, как взрыв, не может помешать мне принять приглашение Рорка.

 – Вы принимали какие-нибудь лекарства?

 – Пару таблеток болеутоляющего и… – Она с тоской посмотрела на бокал, который Ева выхватила у нее из рук. – Я просто хотела подержать его в руках. Правда.

 – Подержите это. – И Ева сунула ей стакан с минералкой. – Сейчас я препровожу вас обратно в больницу.

 – Не имеете права! – гордо вскинула голову Пибоди. – Я сейчас не на службе. Это мое личное время, и вы не можете мне приказывать.

 Ева всегда приветствовала напористость, но решила все-таки соблюсти строгость.

 – Никакого алкоголя! – сказала она твердо. – И никаких танцев.

 – Но…

 – Сегодня я вытащила вас из горящего здания – могу и отсюда вытащить. Кстати, Пибоди, – добавила она, – вам не мешало бы немного похудеть.

 – Мама все время мне это говорит. – Пибоди печально вздохнула. – Ни алкоголя, ни танцев. Если вы дали все необходимые указания, то позвольте, я пойду поговорю с кем-нибудь, кто меня не знает.

 – Хорошо. Да, Пибоди!

 – Слушаю, мэм.

 – Вы сегодня неплохо поработали. Я поняла, что могу в вас не сомневаться.

 Ева отошла, а Пибоди стояла и смотрела ей вслед, открыв рот. Эти слова были произнесены между прочим, но именно потому явились самым лучшим из комплиментов, которые когда-либо Пибоди получала.

 

 Ева не очень любила проводить время в светских беседах, но старалась изо всех сил. Она даже решила, что, когда не удается ускользнуть, нужно принимать приглашения потанцевать. И в какой-то момент обнаружила себя танцующей с Джессом.

 – Уильям ваш приятель? – спросил Джесс.

 – Скорее Рорка. Я мало его знаю.

 – У него есть интересные идеи насчет интерактивных программ, которые можно было бы продавать вместе с нашим диском. Чтобы потребитель мог прочувствовать не только музыку, но и саму Мэвис.

 Ева удивленно вскинула брови и взглянула на экран. Мэвис неистово крутила полуобнаженными бедрами и вопила о том, что горит в огне любви.

 – Вы думаете, люди действительно захотят это прочувствовать?

 Джесс усмехнулся, и голос у него стал совсем медовым.

 – Дорогая, да они только об этом и будут мечтать! И заплатят за такую возможность любые деньги.

 – А вы в этом случае получите более высокий процент от прибыли? – язвительно поинтересовалась Ева.

 – Это обычное условие контрактов с еще не раскрученными исполнителями, – пожал плечами Джесс. – Спросите у мужа. Он вам все объяснит.

 – В любом случае Мэвис уже сделала свой выбор. – Ева с удовлетворением отметила, что большинство гостей следит за происходящим на экране, и смягчилась. – И, по-видимому, неплохой.

 – Я тоже так считаю. Вот увидите, она станет звездой. А когда мы покажем им все это, так сказать, во плоти, они просто с ума сойдут от радости.

 Ева внимательно посмотрела на него. Спокойный взгляд, ироничная улыбка…

 – А вы уверены в себе?

 – Я много лет притворялся, чтобы заработать себе на ужин, и наконец привык. Это моя работа. – Он улыбнулся ей и кончиками пальцев погладил по спине. – Вы же не нервничаете, когда охотитесь за убийцей. Очевидно, чувствуете возбуждение – это понятно, – но не нервничаете.

 – Все зависит от обстоятельств.

 Ева вдруг вспомнила, что сейчас охотится сама не знает за чем, и у нее засосало под ложечкой.

 – Да нет, вы стальная. Я это понял, как только вас увидел. Вы никогда не отступаете, не уходите в сторону. Интересно было бы узнать, что у вас на уме. Что движет Евой Даллас? Долг, месть, стремление к справедливости? Я думаю, что все понемногу. А подпитывает это конфликт между уверенностью в своей правоте и сомнениями в себе. У вас очень развито чувство того, что является правильным, а что нет. Но вы постоянно задаетесь вопросом, все ли правильно в вас самой.

 Ева не была уверена, что такой поворот разговора ей нравится.

 – Вы кто, музыкант или психолог?

 – Люди творческие обязаны изучать окружающих: ведь искусство обращается к чувствам людей. – Он смотрел на нее своими серебристыми глазами и уверенно вел в танце по залу. – Когда я сочиняю какую-то мелодию, я хочу, чтобы она задела людей за живое, хочу добиться нужной реакции. А для этого я должен понимать человеческую природу. Как моя музыка подействует на слушателей? Как они будут себя вести, о чем думать, что чувствовать?

 Ева рассеянно улыбнулась Рианне и Уильяму, которые пронеслись в танце мимо них.

 – Мне казалось, музыка пишется для развлечения.

 – Это только верхушка айсберга. – Джесс говорил воодушевленно, глаза его блестели. – Музыку для развлечений может сочинять и компьютер. Вообще с появлением новых технологий музыкальный бизнес становится все более предсказуемым.

 Ева снова посмотрела на экран и на Мэвис.

 – Должна сказать, что сейчас я не слышу ничего такого.

 – Ну, так это же моя музыка! Я потратил много времени, изучая влияние тембра, ритма, тона на поведение людей. Я знаю, как на них воздействовать. Да и Мэвис – настоящее сокровище. Она настолько открытаи податлива… – Ева сурово взглянула на него, и он улыбнулся. – Это комплимент. Я вовсе не считаю ее слабой. Она любит рисковать, она готова обнажить свою душу перед публикой, готова стать голубем, несущим весть.

 – И какую же весть?

 – Это зависит от аудитории и от музыки, разумеется. Надежды и сны… Меня очень интересуют ваши сны, Даллас.

 «Меня тоже», – подумала она, но на Джесса взглянула невозмутимо.

 – Я предпочитаю оставаться в рамках реальности. Сны так обманчивы.

 – О нет, вы ошибаетесь. Сны многое обнажают. Ум человека, а особенно его подсознание. Это холст, на котором мы постоянно что-то пишем. Искусство, в частности, музыка, добавляет столько оттенков цвета, создает неповторимый стиль. Медицина давно это поняла и использует искусство при лечении и изучении различных состояний человека – как психологических, так и физиологических.

 Ева опустила голову. Это что, еще одна весть?

 – Вы сейчас говорите скорее как ученый, а не как музыкант.

 – Я же сказал, что сочетаю в себе оба этих призвания. Когда-нибудь каждый сможет выбирать мелодии, ритм которых соотносится с его собственным ритмом. Возможности влияния на настроение будут практически безграничны. Ключ в одном – в проникновении в тайники мозга.

 Ева резко остановилась.

 – Исследования, ведущие к анализу и координации работы мозга отдельного индивидуума, запрещены законом. И на это есть серьезные причины. Они опасны.

 – Вовсе нет, – возразил Джесс. – Это ведет к свободе личности. Все прогрессивные начинания поначалу объявлялись вне закона. Конечно, стоимость подобных исследований достаточно высока, но, когда наладится массовое производство, она упадет. В конце концов, что есть наш мозг, как не компьютер? Компьютер будет анализировать компьютер. Что может быть проще?

 Он взглянул на экран.

 – Идет последний номер. Мне нужно проверить оборудование перед выступлением. – Он наклонился и неожиданно поцеловал ее в щеку. – Пожелайте нам удачи.

 – Желаю, – пробормотала Ева, но на душе у нее было неспокойно.

 «Что есть наш мозг, как не компьютер?» Компьютеры, анализирующие компьютеры. Индивидуальные программы, созданные с учетом особенностей мозга. Если это возможно, то, значит, возможно создавать программы, связанные непосредственно с мозгом пользователя. Она покачала головой. Неужели Рорк способен пойти на такой риск? Ева прошла сквозь толпу, подошла к нему, положила руку на плечо.

 – Мне надо задать тебе один вопрос, – сказала она тихо. – Не занималась ли какая-нибудь из твоих компаний подпольными исследованиями и созданием виртуальных программ, настроенных на сигналы мозга отдельных людей?

 – Это противозаконно, лейтенант.

 – Рорк!

 – Нет, не занималась. Было время, когда я вкладывал деньги во множество не вполне легальных предприятий. Но на такое бы никогда не пошел. Нет, – повторил он уверенно. – Этот аппарат для виртуальных игр универсален, а не индивидуален. Конечно, покупатель может выбрать программу по вкусу, но то, о чем ты говоришь, очень дорого, очень сложно и, кроме того, очень опасно.

 – Это я и сама знаю. – Ева немного успокоилась. – Но в принципе такое возможно?

 Рорк помолчал, пожал плечами.

 – Представления не имею. Прежде всего потребуется содействие того, кто пользуется программой, поскольку надо сканировать его мозг. Следовательно, необходимо заручиться его согласием. А еще… нет, не знаю.

 – Мне надо поговорить с Фини, – решила она, но Рорк обнял ее за талию.

 – Лейтенант, может, вечерок отдохнете? Мэвис уже готовится к выходу.

 – Ну, хорошо.

 Ева заставила себя ненадолго забыть о своих заботах. Джесс уселся за синтезатор, пробежался пальцами по клавишам, и она с удовольствием присоединилась к аплодисментам, которыми встретили Мэвис.

 Тревоги ушли; зараженная энергией Мэвис, ритмами, огнями, всеобщим воодушевлением, Ева с наслаждением смотрела шоу.

 – Какая молодчина, правда? – Она тянула Рорка за рукав, как ребенок, который делится восторгом с приведшим его на спектакль отцом. – Это все очень странно, ни на что не похоже, но здорово.

 – Она и сама такая – странная, ни на кого не похожая. – Рорку не слишком нравилась эта бешеная смесь музыки, шумов и вокала, но он не мог сдержать улыбки. – Она полностью завладела залом, так что можешь расслабиться.

 – Я и расслабилась.

 Он рассмеялся и прижал ее к себе.

 – Я вижу. Наверное, если бы на тебе была рубашка с пуговицами, ты бы рванула ее на груди. – Он вынужден был прокричать ей это в самое ухо, а заодно присоединил некое предложение относительно того, как провести время после вечеринки.

 – Что?! По-моему, эти действия в данном штате считаются запрещенными. Я сверюсь с кодексом и сообщу вам. Прекрати! – фыркнула она, когда он начал покусывать мочку ее уха.

 – Я хочу тебя. – Его внезапно охватила страсть – жгучая, необузданная. – Немедленно.

 – Не шути так, – попыталась остановить его Ева, но, когда Рорк прильнул к ее губам жарким поцелуем, поняла, что он настроен вполне серьезно. В висках у нее застучала кровь, ноги стали ватными. – Держи себя в руках! – Она отодвинулась чуть в сторону, поняв, что еще немного – и она не будет знать, куда себя девать от стыда. – Мы с тобой смотрим шоу. Вместе с гостями.

 – Тогда давай уйдем отсюда. – Он уже был во всеоружии, а в душе его томился зверь, готовый к прыжку. – В этом доме масса укромных уголков, тебе ли не знать?!

 Она бы рассмеялась, но чувствовала, что он и в самом деле сгорает от желания.

 – Рорк, опомнись! Сегодня у Мэвис большой день. Не можем же мы с тобой, как пара подростков, запираться в шкафу…

 – А почему нет? – Он схватил ее за руку и потащил сквозь толпу к выходу, не обращая внимания ни на какие протесты.

 – Это безумие! Неужели ты не можешь пару часов потерпеть?!

 – Не желаю! – Рорк распахнул ближайшую дверь и втолкнул ее внутрь. Это действительно был шкаф, вернее – гардеробная. – Пусть все летит к чертям! – Она не успела опомниться, как он прислонил ее к стене, задрал юбку и вошел в нее.

 Ева была не готова к этому – ни морально, ни физически. «Зверь!» – подумала она и прикусила губу, чтобы не заплакать. Никогда еще он не был так груб с нею: тискал до синяков, входил в нее все глубже и глубже, железными руками держа ее бедра, пока она не закричала. Но не от наслаждения – от боли.

 Ева могла его остановить: ее учили этому в полицейской академии. Но сейчас она чувствовала себя только женщиной, которую обидел любимый мужчина. Лица Рорка она не видела, но ей казалось, что, если бы увидела, – не узнала.

 – Рорк! – сказала она с неподдельной горечью. – Ты делаешь мне больно!

 Он пробормотал что-то на языке, которого она не понимала и никогда прежде не слышала. И тогда Ева перестала сопротивляться, обхватила его за плечи и закрыла глаза. Она ощущала на лице его горячее дыхание, он действовал жестоко, от его нежности и умения чувствовать партнера не осталось и следа.

 В какой-то момент Рорк пришел в себя. Сознание вернулось к нему, он сам был в ужасе от того, что творит, но остановиться не мог. Страсть ела его изнутри, и он должен был покориться ей, чтобы выжить. В мозгу его звучал голос: «Сильнее! Глубже! Быстрее!» Голос вел его, направлял, и продолжалось это до тех пор, пока он не кончил.

 Если бы Ева не держала его, Рорк бы, наверное, упал. Он дрожал как в лихорадке, и она не знала, успокаивать его или залепить ему пощечину.

 – Черт возьми, Рорк! – начала было Ева, но, когда он оперся рукой о стену, чтобы устоять на ногах, она забыла о своей обиде и обеспокоенно спросила: – Что с тобой? Сколько ты выпил, что на ногах не стоишь? Ну-ка, обопрись на меня.

 – Нет. – Угар прошел, и раскаяние его было невыносимым. Он помотал головой, чтобы прогнать головокружение, выпрямился. – Боже мой, Ева! Прости, прости меня.

 – Ничего. Все нормально. – Рорк был смертельно бледен. Ева никогда не видела его больным и перепугалась насмерть. – Я позову Соммерсета. Тебе надо лечь.

 – Прекрати. – Он отвел ее руки, отступил назад. Как он сможет теперь до нее дотронуться? – Я же тебя изнасиловал… Я просто тебя изнасиловал!

 – Нет, – сказала она твердо, надеясь, что голос ее звучит убедительно. – Нет. Я знаю, что такое изнасилование. Это было не изнасилование. Ты только… был чересчур напорист.

 – Но я сделал тебе больно! Ева, ты и так вся в ссадинах, а я затащил тебя в какой-то шкаф, прислонил к стене и использовал. Использовал, как…

 – Успокойся. – Она шагнула к нему, но он покачал головой. – Не отстраняйся от меня, Рорк. Этим ты действительно причинишь мне боль. Не делай этого.

 – Мне надо собраться с мыслями. – Он закрыл лицо руками. Все еще кружилась голова, и, что самое худшее, он чувствовал себя не вполне самим собой. – Господи, как выпить хочется!

 – По-моему, ты и так выпил больше чем достаточно.

 – Да нет же! Я не пьян, Ева. – Рорк уронил руки, огляделся. «В шкафу, – подумал он. – Бог мой, в шкафу!» – Сам не понимаю, что на меня нашло.

 – Я вижу. – Но она и сама ничего не понимала. – Ты все время повторял какое-то слово. Кажется, liomsa.

 – Это по-гаэльски. Значит «моя». Я не говорил по-гаэльски… с детства. Удивительно! Мой отец переходил на гаэльский… когда был пьян.

 Он нерешительно коснулся ее щеки.

 – Я был так жесток с тобой, так груб…

 – Я не хрустальная ваза, Рорк. Выдержу.

 – Но я не хочу этого! – Он вспомнил крики и визги уличных шлюх, которых приводил отец. – Такого со мной никогда не было. В тот момент я не думал о тебе, и это непростительно.

 Ева не могла видеть его таким униженным.

 – Знаешь, хватит себя корить. Давай лучше пойдем к гостям.

 Она хотела открыть дверь, но он удержал ее руку.

 – Ева, я не знаю, что произошло. Действительно не знаю. Мы стояли, слушали Мэвис, и вдруг… Это была сила, которой я не мог сопротивляться. Словно моя жизнь зависела от того, буду ли я тебя иметь. Это был не секс, а борьба за выживание. Я не мог себя контролировать. Что, конечно, не извиняет…

 – Подожди. – Она прислонилась к двери, чувствуя, что в ней снова заговорил профессионал. – Ты не преувеличиваешь?

 – Нет! Я был как под дулом пистолета. – Он попытался улыбнуться. – Может, это злая шутка анатомии? Я просто не могу придумать, как заслужить твое прощение…

 – Забудь хотя бы на минуту о чувстве вины и постарайся все вспомнить. – Взгляд у нее стал холодным и сосредоточенным. – Ты испытал внезапное и острое желание. Это была непреодолимая потребность. Такая, что ты, человек, умеющий себя контролировать, не смог с ней справиться. Ты кинулся на меня, как животное, и…

 Рорк поморщился.

 – Я все это помню.

 – Но это совсем на тебя не похоже, Рорк! У тебя, конечно, бывают порывы, но ты умеешь их сдерживать или направлять в нужное русло. Ты можешь быть жестким, но ты никогда не бываешь злым. Как женщина, которая столько раз занималась с тобой любовью, я знаю, что ты не эгоист в постели.

 – Не утешай меня, Ева. Мне страшно стыдно.

 – Это был не ты, – пробормотала она.

 – Выходит, я могу быть и таким.

 – Но ты не мог стать таким по своей воле. Вот что важно. В тебе что-то сорвалось. Или включилось? – Внезапно словно молния вспыхнула в мозгу у Евы, и в этот миг она все поняла. – Какой ублюдок! И у этого ублюдка что-то есть. Он говорил мне, когда мы танцевали. Хвастался, а я ни о чем не догадалась! Ему просто не терпелось продемонстрировать свое могущество. И на этом он попался.

 Рорк схватил ее за руку.

 – Ты говоришь о Джессе Барроу? О внушении?

 – За несколько минут до начала шоу он сказал мне, что музыка должна влиять на то, как люди себя ведут, о чем думают, что чувствуют. Сволочь!

 Рорк вспомнил ужас, застывший в ее глазах, когда он прижал ее к стене и вошел в нее, как взбесившийся жеребец.

 – Если ты права, – сказал он ледяным тоном, – я бы хотел остаться с ним на минутку наедине.

 – Это дело полиции, – начала было она, но он смотрел на нее холодно и решительно.

 – Лучше дай мне эту возможность, иначе я сам ее найду. Так или иначе, но я не отступлю.

 – Хорошо. – Она в знак солидарности положила ладонь на его руку. – Только обещай мне, что не будем спешить. Сначала я должна во всем убедиться.

 – Что ж, я подожду, – согласился Рорк и пообещал себе, что этот человек рано или поздно заплатит за свои эксперименты.

 – Пусть сначала закончится шоу, – решила Ева. – Я допрошу его неофициально, в библиотеке. Но в присутствии Пибоди. А ты пока молчи, Рорк. Это очень серьезно.

 Он открыл дверь, пропуская ее вперед.

 – Я уже обещал тебе.

 Музыка все еще гремела. Не успела Ева войти в зал, как Джесс оторвался от синтезатора и посмотрел на нее. Взгляд его был наглым, насмешливым, и Ева поняла, что не ошиблась.

 – Найди Пибоди и попроси ее спуститься в библиотеку. Пусть приготовится к предварительному допросу. – Она встала перед Рорком так, чтобы он смотрел именно на нее. – И, пожалуйста, не делай глупостей. Здесь речь идет не о личном оскорблении, а, возможно, об убийстве.

 Рорк молча повернулся и пошел искать Пибоди. Едва он скрылся в толпе, Ева подошла к Соммерсету.

 – Окажите мне услугу, Соммерсет. Я прошу вас понаблюдать за Рорком.

 – Простите?

 – Послушайте меня. – Она взяла его за лацкан пиджака. – Это очень важно. У него могут быть неприятности. Я хочу, чтобы он был у вас на виду хотя бы в течение часа после шоу. Если с ним что-нибудь случится, я с вас шкуру спущу. Вы меня поняли?

 Соммерсет понял только одно – что это на самом деле важно.

 – Будет исполнено, – ответил он с достоинством и удалился, но ему было не по себе.

 Уверенная, что Соммерсет будет коршуном кружить над Рорком, Ева пробралась сквозь толпу к музыкантам. Она аплодировала вместе со всеми и ободряюще улыбнулась Мэвис, которую вызвали на «бис». Когда очередная волна аплодисментов стихла, она подошла к Джессу.

 – Настоящий триумф, – сказала она тихо.

 – Я же говорил, она – сокровище! – Он улыбнулся ей, но в уголках глаз таилось злорадство. – Вы с Рорком, кажется, пропустили пару песен…

 – Отлучились по личным делам, – сказала она спокойно. – Мне надо поговорить с вами, Джесс. О вашей музыке.

 – С удовольствием.

 – Если вы не возражаете, давайте найдем местечко поукромнее.

 – Конечно. – Он закрыл крышку синтезатора и запер его на кодовый замок. – Это ведь ваша вечеринка.

 – Чертовски верно подмечено, – пробормотала она, направляясь к выходу.