• Следствие ведет Ева Даллас, #3

19

 – То есть как не предъявишь обвинений?! – Касто выпучил глаза от возмущения. – Она же практически во всем призналась!

 – Это не признание, – возразила Ева. – Она смертельно устала от самой себя. В таком состоянии она бы созналась в чем угодно.

 – Господи, Ева, да опомнись ты! – Касто забегал по пахнущему дезинфекцией больничному коридору, стараясь прийти в себя. – Ведь ты ее расколола!

 – Ничего подобного. – Ева потерла лоб, морщась от головной боли. – Пойми, Касто, она была в таком состоянии, что созналась бы, будто собственноручно вбивала гвозди в ладони Иисуса Христа, если бы я пообещала ей наркотик. Если я вздумаю предъявить ей обвинение, то на досудебном совещании сторон ее адвокаты превратят меня в посмешище.

 – Тебя волнует не досудебное совещание! – Не обращая внимания на угрюмо молчащую Пибоди, он впился глазами в Еву. – Сначала ты вцепилась в нее мертвой хваткой, как и положено полицейскому, расследующему убийство, а потом размякла. Просто ты ее пожалела!

 – В себе я разберусь сама, – произнесла Ева бесстрастно. – И нечего мне подсказывать, как вести следствие. Расследование поручено мне, вот и не лезь не в свое дело, Касто!

 Он смерил ее взглядом.

 – Предлагаешь мне обратиться к прокурору, чтобы оспорить это решение?

 – Угрожаешь? – Ева надменно вскинула подбородок. – Валяй! Поступай, как считаешь нужным. Я свое решение не изменю. Джерри Фитцджеральд необходимо лечить. Допрашивать ее можно будет только тогда, когда она придет в себя, – не знаю, сколько для этого потребуется времени. Пока я не увижу, что она отвечает за свои слова, о предъявлении обвинения не может быть и речи.

 Она видела, что Касто изо всех сил старается взять себя в руки. Наконец это ему удалось, и он заговорил почти спокойно:

 – Ева, ты выявила мотив и возможность. Фитцджеральд прошла психологическое тестирование, которое подтвердило, что она способна на подобные преступления. Согласно ее собственным показаниям, она находилась под влиянием наркотика и люто ненавидела Пандору. Чего тебе еще?

 – Я хочу, чтобы она, глядя мне в глаза незамутненным взглядом, подтвердила, что это дело ее рук! Чтобы подробно рассказала, как все совершила. Так что подождем. Пойми, если бы она призналась сейчас, под давлением, это бы только все испортило: Джерри не могла действовать в одиночку. Чтобы она натворила все это своими наманикюренными ручками? Исключено!

 – Почему? Потому что она – женщина?

 – Нет, потому что ее основной стимул – не деньги. Страсть, любовь, зависть, но не деньги. С Пандорой она еще могла бы расправиться в приступе ревности, но убийцей остальных троих я ее не представляю. Во всяком случае, без посторонней помощи, без наущения. Подождем, проведем повторный допрос, вытянем из нее показания на Янга или Редфорда, а то и на обоих. Вот это и будет означать, что дело раскрыто.

 – Я с тобой не согласен.

 – Я уже поняла! – огрызнулась Ева. – Что ж, у тебя масса возможностей: написать жалобу, прогуляться, укусить себя за задницу… Главное, скройся с моих глаз!

 Касто угрожающе сверкнул глазами, но отступил.

 – Ладно, черт с тобой. Попробую остыть.

 Он помчался прочь по коридору, не удостоив безмолвную Пибоди даже взглядом.

 – Сегодня вечером твой приятель не так мил, как обычно, – заметила Ева.

 Пибоди могла бы предъявить своей начальнице аналогичное обвинение, однако придержала язык.

 – Всем нам приходится несладко, Даллас. Это дело имеет для него очень большое значение.

 – Знаете, Пибоди, справедливость, по-моему, гораздо важнее, чем хорошая запись в личном деле или капитанские нашивки. Если хотите, догоняйте своего ненаглядного и гладьте его по головке. Никто вас не задерживает!

 Пибоди нахмурилась, но ее голос остался бесстрастным:

 – Я никуда не пойду, лейтенант.

 – Но если вы собираетесь стоять тут и изображать мученицу… – Ева замолчала на полуслове и провела рукой по лицу. – Простите, Пибоди. Вы сейчас очень удобная мишень.

 – Это мое служебное поручение, лейтенант Даллас?

 – А вы не лезете за словом в карман. Мне бы, наверное, следовало вас за это возненавидеть… – Ева положила руку ей на плечо и сказала гораздо спокойнее: – Простите меня. Вы ни в чем не виноваты. Меня страшно разозлил Касто: служебный долг и личные чувства не должны входить в противоречие.

 – Я понимаю. Напрасно он так на вас взъелся. Я понимаю, что он чувствует, и все-таки он не должен был говорить с вами подобным образом.

 – Так-то оно так… – Ева привалилась к стене и закрыла глаза. – Но он прав в одном, и это не дает мне покоя. У меня действительно не было ни малейшего желания проделывать все это с Фитцджеральд на допросе. Я была противна самой себе, когда выжимала из нее признание, пользуясь ее страданиями. Но что же делать – ведь это моя работа! Вцепиться в глотку раненой жертве – именно то, чего от меня ждут.

 Ева открыла глаза и уставилась на дверь, за которой как раз в этот момент Джерри Фитцджеральд давали успокоительное.

 – Иногда, Пибоди, работа становится омерзительной.

 – Так точно. – Пибоди впервые позволила себе сочувственно прикоснуться к руке лейтенанта. – Поэтому-то вы так хорошо ее и делаете.

 Ева открыла было рот, но внезапно рассмеялась.

 – Черт, Пибоди, вы мне все больше нравитесь!

 – И вы мне. Может, стоит обратиться к врачу?

 Ева обняла Пибоди за крепкие плечи.

 – Самое подходящее место: здесь они кишмя кишат. Лучше пойдемте перекусим. Фитцджеральд никуда от нас не денется.

 Но на сей раз инстинкт подал Еве неверный сигнал.

 

 Звонок разбудил ее около четырех часов утра, когда она спала глубоким и в кои-то веки не отягощенным кошмарами сном. Глаза решительно отказывались открываться, язык еле ворочался. Перед сном она выпила с Мэвис и Леонардо немного вина для поддержания компании – вот и результат… Вместо слов у нее получился сдавленный хрип:

 – Даллас слушает. Боже, хоть кто-нибудь в этом городе спит?!

 – Я тоже часто задаю себе этот вопрос.

 Голос показался Еве смутно знакомым. Она попыталась сосредоточиться, но это ей никак не удавалось.

 – Доктор… Амброуз! – Память возвращалась кусками. Амброуз, тщедушная немолодая женщина, возглавляет Центр реабилитации наркоманов при больнице «Мидтаун». – Как там наша Фитцджеральд?

 – С ней возникла проблема, лейтенант. Больная Фитцджеральд умерла.

 – Умерла? Как это «умерла»?!

 – Скончалась, – терпеливо объяснила Амброуз. – Я, признаться, думала, что вам знакомо это понятие…

 – Как это произошло? Отказала нервная система? Она выбросилась из окна?

 – Насколько мы можем судить, произошла передозировка. У нас в лаборатории хранился образец препарата «Бессмертие», с помощью которого мы определяли, как ее лечить. Она обнаружила его и все проглотила, запив целым коктейлем других средств, которые мы здесь держим. Увы, лейтенант, ее больше нет в живых. Я сообщу подробности, когда вы прибудете со своей бригадой.

 – Еще как сообщите! – прорычала Ева и отключила связь.

 

 Первым делом Ева подошла к трупу, как будто продолжала надеяться, что произошла чудовищная ошибка. Джерри лежала на койке в синем больничном халате. Наркоманов на первой стадии лечения обряжали здесь в синие халаты. Переодеться в халат другого цвета ей не было суждено.

 Она и мертвой была красива, только жутковатой красотой мертвеца. Под глазами больше не было теней, рот расслабился. Самое сильное успокоительное средство зовется смертью. На груди у нее багровели ожоги – свидетельства попыток вернуть ее к жизни электрическими разрядами, на кисти остался синяк от внутривенного вливания. Ева тщательно осмотрела тело, но следов насилия не нашла.

 Смерть Джерри можно было отнести к разряду легких, даже счастливых…

 Ева обессиленно опустилась на стул.

 – И все-таки как это произошло?

 – Сначала она приняла «Бессмертие», а потом, судя по отсутствующим флаконам, добавила морфия и синтетического «Зевса». Остальное покажет вскрытие.

 – Вы храните «Зевс» прямо здесь?! – Ева закрыла лицо руками. – Господи!

 – По необходимости. Наркоманы проходят длительный период контролируемой реабилитации.

 – Куда же подевался контроль?!

 – Мисс Фитцджеральд ввели успокоительное. Она должна была прийти в сознание только после восьми часов утра. К сожалению, мы еще не до конца разобрались в свойствах «Бессмертия». Очевидно, количества препарата, оставшегося у нее в крови, оказалось достаточно, чтобы нейтрализовать действие успокоительного.

 – Выходит, она встала, добралась до места, где у вас хранится всякая дрянь, и накачалась?

 – Что-то в этом роде, – ответила Амброуз и тяжело вздохнула.

 – А куда же смотрела охрана, медперсонал? Она что, превратилась в невидимку и прошла мимо всех незамеченной?

 – С охраной разбирайтесь сами, лейтенант Даллас.

 – Обязательно разберусь, доктор Амброуз!

 Выражение лица Евы, судя по всему, напугало доктора.

 – Послушайте, лейтенант, я вовсе не стремлюсь обвинить в случившемся сотрудницу полиции. Несколько часов назад у нас тут возникла суматоха: один из пациентов со склонностью к буйству напал на медсестру, освободившись от смирительной рубашки. Мы несколько минут наводили порядок, и ваша постовая нам помогала. Если бы не она, медсестра, боюсь, отправилась бы на тот свет вместе с мисс Фитцджеральд. А так она отделалась переломом берцовой кости и нескольких ребер.

 – Понятно. Что и говорить, тяжелая выдалась ночка, доктор.

 – Да, не хотелось бы, чтобы такое повторилось. – Доктор Амброуз провела рукой по седеющим волосам. – У нашего центра прекрасная репутация, мы по-настоящему помогаем людям. Поверьте, то, что мы не уберегли пациентку, расстраивает меня ничуть не меньше, чем вас. Ей полагалось спать, а не… Постовая отошла от ее двери не больше чем на четверть часа!

 – Тут дорога каждая минута. – Ева покосилась на тело Джерри, не в силах побороть чувство вины. – А как у вас насчет охранных видеокамер?

 – Не держим. Вы только себе представьте, сколько было бы утечек в прессу, если бы мы снимали свой контингент! Ведь среди наших пациентов нередко встречаются видные деятели. Мы вынуждены подчиняться законам о неприкосновенности частной жизни.

 – Замечательно! Никаких записей, никто не видел ее на последней в жизни прогулке… Где вы держите наркотики?

 – В этом крыле, этажом ниже.

 – Как же она могла догадаться, куда идти?

 – Понятия не имею, лейтенант! И тем более не могу ответить, как она умудрилась отпереть кодовые замки на двери и на самих шкафах. Но как-то сумела! Ночной дежурный нашел ее на полу. Дверь была открыта.

 – Открыта или взломана?

 – Открыта. И два шкафа – тоже. Она лежала на полу мертвая. Мы попытались ее реанимировать, но больше для очистки совести: надежд не было никаких.

 – Придется допросить весь корпус – как пациентов, так и персонал.

 – Но, лейтенант…

 – К черту неприкосновенность частной жизни! Отменяется! И вашего ночного дежурного давайте сюда. – Еве было нестерпимо жаль погибшую. – Кто-нибудь заглядывал к Фитцджеральд, просился ее навестить? Справлялся о состоянии?

 – Об этом вам расскажет приставленная к ней сестра.

 – Значит, с нее и начнем. А вы тем временем соберите остальных. Где я могла бы проводить беседы?

 – Воспользуйтесь моим кабинетом. – Амброуз оглянулась на тело и покачала головой. – Какая красавица! Молодость, слава, богатство… Я знаю, что в определенных дозах наркотики исцеляют, лейтенант. Они снимают боль, успокаивают взбудораженный рассудок, иногда продлевают жизнь. Но, видя, что они способны натворить помимо этого, я обо всем забываю. Если вам интересно мое мнение: Джерри Фитцджеральд обрекла себя на поступление сюда, как только впервые попробовала своей синей микстуры.

 – Да, только она попала к вам гораздо быстрее, чем можно было предположить…

 Ева вышла из палаты и столкнулась в коридоре с Пибоди.

 – Где Касто?

 – Я его вызвала. Он скоро приедет.

 – Здесь полная неразбериха, Пибоди! Но будем делать то, что возможно. Проследите, чтобы эта палата… Подойдите-ка!

 Она поманила женщину-полицейского, которой поручила вечером охранять коридор. А когда та, придав лицу ревностное выражение, зашагала на зов старшей по званию, Евин палец превратился в копье и чуть не пронзил несчастную насквозь.

 Ева выпустила пар, отчитав провинившуюся, которая побелела как полотно. Она ведь не знала, что лейтенант не потребует для нее наказания по службе, а ограничится выволочкой в больничном коридоре. Вспотевшая от крика Ева не сразу заметила у нее на руках синяки.

 – Вам досталось от буйного больного?

 – Так точно. Но ничего, я его усмирила.

 – Обратитесь к врачу. Вы же в больнице, черт возьми! А эту дверь запереть и охранять. Усвоили наконец? Никого не впускать и не выпускать.

 – Так точно!

 Бедняга щелкнула каблуками, глядя на Еву как побитый щенок. Таким молоденьким даже пиво в уличных киосках не продают, подумала Ева и покачала головой.

 – Останетесь на посту, пока я не пришлю вам замену.

 Ева зашагала прочь, поманив за собой Пибоди.

 – Если я когда-нибудь заслужу такой же выговор, – произнесла Пибоди с деланым безразличием, – то, пожалуйста, просто двиньте меня в челюсть и обойдитесь без звуковых эффектов.

 – Как вам будет угодно. Касто! Рада, что ты решил к нам присоединиться.

 На нем была мятая рубаха, словно он натянул первое, что попалось под руку. Ева знала, как это бывает. Ее блузка тоже выглядела так, словно провела неделю в чужом кармане.

 – Что тут творится, черт возьми?

 – Сейчас попытаемся выяснить. Устроим штаб в кабинете доктора Амброуз и будем допрашивать персонал по одному. Потом настанет очередь пациентов: их мы будем допрашивать прямо в палатах. Все под запись!

 Кабинет доктора Амброуз за толстой стеклянной дверью в конце короткого коридора оказался тесноват.

 – Лейтенант Ева Даллас. Опрос возможных свидетелей по делу о смерти Джерри Фитцджеральд, – произнесла Ева в диктофон, после чего зафиксировала время и дату начала опроса. – Также присутствуют: лейтенант Джейк Т. Касто из отдела по борьбе с наркотиками и сержант Делия Пибоди. Опрос проводится в кабинете доктора Амброуз, Центр реабилитации наркоманов при больнице «Мидтаун». – Ева отключила диктофон. – Доктор Амброуз, вызовите, пожалуйста, медсестру, наблюдавшую Фитцджеральд. Прошу вас присутствовать при беседе.

 – Как она умерла? – спросил Касто. – Отказал организм?

 – В некотором смысле. Объясню по ходу дела.

 Он хотел возмутиться, но сдержался.

 – Может быть, попросим кофе, Ева? Я так мчался, что…

 Ева пожала плечами и заняла место за письменным столом.

 

 Опрос не принес удовлетворения. К полудню Ева лично переговорила со всем персоналом, дежурившим в отделении, но ни от кого не добилась толку. Все твердили примерно одно и то же: буйный пациент из палаты 6027 освободился от смирительной рубашки и набросился на медсестру. Поднялась кутерьма. Люди выбежали в коридор, и палата Джерри осталась без присмотра на двенадцать-восемнадцать минут.

 Ева могла согласиться с тем, что отчаявшейся наркоманке хватило бы этих минут для бегства. Но как Джерри узнала, где взять желанные наркотики, как до них добралась?

 – Может быть, кто-то из персонала говорил об этом в ее присутствии? – предположил Касто, поглощая в обеденный перерыв вегетарианские спагетти в столовой центра. – Новый препарат всегда вызывает интерес. Вполне можно себе представить, как сестры или санитары треплются на эту тему. Все думали, что Фитцджеральд отключилась, а она бодрствовала.

 Ева отложила вилку: у нее совсем не было аппетита.

 – Не исключено. Где-то она должна была это подслушать. Наркоманы становятся иногда очень хитрыми и сообразительными. Предположим, Джерри добралась до хранилища незамеченной. Но как она отперла замки? Где взяла код?

 Касто разочарованно уставился в свою тарелку. Мужчине требуется мясо, а не больничная жвачка.

 – А не могла ли она обзавестись кодом, подходящим ко всем здешним замкам? – задумчиво спросила Пибоди. Она ограничилась незаправленным зеленым салатом, желая сбросить пару фунтов. – Я говорю о магнитных карточках…

 – Тогда куда подевалась эта карточка? – возразила Ева. – Чистильщики ее не нашли.

 – А вдруг дверь в хранилище оказалась открытой? – Касто с омерзением отодвинул тарелку. – Случается и не такое…

 – Ну нет. Я не верю в такие невероятные случайности. Ладно, готова признать, что Джерри подслушала разговор про «Бессмертие» и узнала, где хранится наркотик. У нее острая потребность в наркотике, а средства, которыми ее накачали, только придали ей сил. И тут – подарок свыше: суматоха в отделении. Не нравятся мне такие дары свыше! Но давайте для простоты согласимся и с этим. Она встает, выглядывает за дверь. Постовая отлучилась. Джерри выходит в коридор и добирается до хранилища, хотя я не могу себе представить, зачем даже самым болтливым санитарам обсуждать этот маршрут. Но как она проникла внутрь?

 – У тебя есть какая-нибудь другая версия, Ева?

 Она подняла глаза на Касто.

 – Одна-единственная: что ей помогли. Кому-то очень хотелось, чтобы она туда попала.

 – Думаешь, ее туда привел кто-то из персонала?

 – Может, и так. – Ева пожала плечами, отметая сомнение, прозвучавшее в тоне Касто. – Подкуп, посулы, женские чары… Вот проработаем все личные дела – тогда, может, и найдем слабое звено. А пока… – Запищал прибор связи, и она раздраженно нажала на кнопку: – Даллас слушает!

 – Лобар из бригады, обследовавшей больницу. Мы нашли в мусорной корзине кое-что интересное: магнитная карточка, открывающая все замки, с отпечатками пальцев Фитцджеральд.

 – Отлично, Лобар. Я скоро буду.

 – Это многое объясняет. – Сообщение разожгло у Касто аппетит, и он снова принялся за спагетти. – Очевидно, ты была права: ей кто-то помог. Или она сама украла карточку из стола дежурной сестры, воспользовавшись суматохой.

 – Какая умница! – пробормотала Ева. – Не перестаю ей удивляться. Не теряет ни секунды, спускается вниз, отпирает все замки, да еще успевает избавиться от карточки. Потрясающая ясность мысли!

 Пибоди побарабанила пальцами по столу.

 – Если она начала с «Бессмертия» – а это приходит в голову прежде всего, – то оно должно было сразу привести ее в чувство. Джерри поняла, что ее могут вот-вот поймать с карточкой. Выбросив ее, она потом заявила бы, что забрела неведомо куда, не сознавая, что делает.

 – Вот-вот! – Касто торжествующе улыбнулся. – По-моему, это похоже на правду.

 – Тогда зачем ей было там оставаться? – не унималась Ева. – Она уже приняла наркотик, пора спасаться бегством. И почему она не ограничилась «Бессмертием»?

 – Ева… – Голос Касто был серьезен, как и его взгляд. – Мы не обсудили еще одну возможность. Что, если она хотела умереть?

 – Сознательная передозировка? – Ева уже сделала мысленно такое предположение, но отмахнулась от него, потому что ей стало нехорошо от одной этой мысли. Ведь в таком случае она считала бы виноватой себя. – Почему?

 Хорошо понимая состояние Евы, Касто дотронулся до ее руки.

 – Она попала в ловушку. Ты ее разоблачила, и она поняла, что проведет остаток жизни в клетке, без доступа к наркотику. Она состарилась бы, потеряла красоту и все, что имело для нее значение. Вот и нашла способ умереть красивой и молодой.

 – Очень похоже на самоубийство, – согласилась Пибоди. – Смесь, которую она заглотнула, была смертельной, Джерри не могла этого не знать. Если ей хватило соображения, чтобы попасть в хранилище, значит, она была в здравом уме и отдавала себе отчет в своих поступках. Зачем переживать скандал, садиться в тюрьму, подыхать без наркотика, если можно покончить со всем быстро и безболезненно?

 – Мне не раз случалось с этим сталкиваться, – добавил Касто. – Это даже нельзя считать чем-то из ряда вон выходящим. Люди не могут жить ни с наркотиком, ни без него и принимают решение уйти из жизни.

 – Без записки? – упорствовала Ева.

 – Она была подавлена. В отчаянии, как ты сама говоришь. – Касто повертел в руках кофейный стаканчик. – Кроме того, она очень спешила, у нее просто не было времени подумать о записке. Обрати внимание, ее никто ни к чему не принуждал. На теле нет следов насилия или драки. Причина – в ней самой. То ли несчастный случай, то ли самоубийство. Этого сейчас нельзя сказать наверняка.

 – Но версия убийства все равно остается в силе. Она не могла все это проделать совершенно одна.

 Касто и Пибоди переглянулись.

 – Возможно. Но факт остается фактом: ее поступок объясняется воздействием наркотиков. Скорее всего, дело закроют. Ведь Фитцджеральд почти призналась в совершенных убийствах, а теперь и ее самой нет в живых. Конец. – Он поставил стаканчик. – Можешь переключиться на Янга и Редфорда: у них ведь наверняка рыльце в пушку.

 – Какая идиллия! – Над столиком внезапно навис Джастин Янг. Его красные, запавшие глаза впились в Еву. – У тебя всегда хороший аппетит, сука!

 Касто хотел вскочить, но Ева подняла руку, приказывая ему сидеть.

 – Адвокаты добились для вас освобождения, Джастин?

 – А как же! Стоило Джерри умереть – и они организовали освобождение под залог. По словам моего адвоката, ввиду последних событий – этот мерзавец так и сказал – «последние события»! – дело почти что закрыто. Джерри оказалась серийной убийцей, наркоманкой, наконец, трупом, а я вышел чистеньким. Разве не удобно?

 – Удобно? – переспросила Ева.

 – Это ты ее убила! – Он схватился за край стола. – Могла бы просто воткнуть ей нож в горло. Джерри нужна была помощь, понимание, хоть немного сострадания, а ты ее била и била, пока не расколотила на куски. Теперь ее нет, понимаешь? – В глазах у него блеснули слезы. – Она мертва, а на тебя посыплются награды. Еще бы: разоблачение безжалостной убийцы! Но у меня для тебя неприятная новость, лейтенант: Джерри никого не убивала. Это ты – убийца! Ничего еще не кончено! – Он махнул рукой, и на пол полетели стаканчики и тарелки. – Учти, еще ничего не кончено!

 Джастин бросился прочь, а Ева тяжело вздохнула.

 – Боюсь, что он прав…