- Следствие ведет Ева Даллас, #50
22
Ева вошла в свой «аквариум» в Главном управлении.
— Всем внимание! Есть тяжелая работенка для всех, кто в данный момент не занят горячим расследованием. У кого есть время — слушайте!
— Мы, как обычно, бьем баклуши, лейтенант, — сказал Дженкинсон.
— Работа тяжелая, — повторила она. — Никого не хочу ни от чего отрывать. — Она указала кивком на самодельный плакат над буфетной. — Будем следовать нашему девизу. Для тех, кто свободен, у Пибоди есть нужная информация. — Она покосилась на пустой стол Бакстера. — Бакстер на выезде?
— Труп в Гринпис-Парк, — доложил Сантьяго. — Они с Трухартом только что выехали. Мы с Кармайкл тоже раскрыли вчера убийство. Жена наняла любовника для убийства мужа. Наверное, ее пугал развод. Бедняжка, ей выпали змеиные глаза.
— Как это?
— Ну, как при игре в кости, когда выпадает двойка. — Сантьяго показал два пальца. — Я всегда в поиске сочных метафор. В общем, мы свободны.
Кармайкл кивнула.
— Мы не прочь повозиться.
— Порадуй их, Пибоди, — распорядилась Ева и направилась к себе.
Теперь нужно изучить результаты узкого географического поиска. Поскольку в данном случае она доверяет своей интуиции, остается бросить кости и надеяться на удачу.
Почему «змеиные глаза»? Всего лишь точки на фишке. У змеи глаза не как точки, почему тогда?
«Прекрати!» — скомандовала она себе, сварила кофе и села.
Спустя час ее список сократился до пятидесяти шести человек. Она разбила их на две группы: в одну вошли люди с судимостями и вообще с малейшими проблемами с законом, в другую — без.
Логика подсказывала, что убийца должна была сталкиваться с законом. Инстинкт возражал, что в данном случае это не так. Пойдя на поводу у инстинкта, она осталась с сорока тремя фамилиями.
Она ненадолго закрыла глаза, размышляя.
Кто-то из сочувствующих силам правопорядка — почти несомненно.
Бывшая сотрудница правоохранительных органов, ушедшая в отставку или уволенная. Тоже не исключено.
На действительной службе? Возможно.
Последнее, подумала она, означает легкий доступ к уголовным делам. Неизвестная демонстрирует хорошие компьютерные навыки, из чего вытекает вероятность похищения данных.
Разберемся: сочувствующая, бывшая, теперешняя сотрудница.
Появление Пибоди сбило ее с мысли.
— Возможно, у меня кое-что появилось. Лорин Месснер. Можно? — Пибоди указала на Евин компьютер.
— Валяй. — Ева откинулась, подпуская Пибоди к компьютеру.
— Живет в Трайбека, вне интересующей нас зоны, но…
— Зона — всего лишь моя догадка.
— Вот, полюбуйся, — сказал Пибоди при появлении лица на мониторе.
— Что-то знакомое, — сказала Ева. — Немножко. Где-то я ее видела.
— Распознавание лиц едва ее подцепило, но фотографии с удостоверения уже девять месяцев, я проверила. С тех пор она могла осунуться. Волосы длинноваты, но кто мешал ей постричься? Шатенка, пять футов восемь дюймов, сто сорок два фунта. Судебный пристав — ты точно видела ее в суде. Ее отец служил в полиции, убит при исполнении три года назад. Мать живет в Нью-Мексико, родители были разведены. Раньше жила по одному адресу с отцом. Единственная дочь в семье.
— Пристав, — Ева представила Месснер в форме. — Вспомнила! Хорошо. Теряет отца-копа, вырастившего ее. Что стало с убийцей отца?
— Там было двое грабителей. Месснер погнался за ними, и один из них ударил его по голове битой, а потом бил в лицо ногами, когда он упал. Второй пошел на сделку с правосудием. Один отбывает срок на орбите, признавшийся получил два года за грабеж, у него это первая ходка, вышел через полтора.
— Есть от чего сдвинуться! — заметила Ева.
— Я кое-что раскопала. Она несколько раз несла службу в зале суда во время твоих показаний, Даллас. Была приставом на процессе Джесса Барроу.
— Весомо! Где она сейчас?
— В суде.
— Есть смысл с ней потолковать. Распечатай фото. Я пока что добью свой последний поиск на случай, если с ней выйдет облом. По пути заскочим в гриль-бар, вдруг ее там узнают? Ты молодец, Пибоди!
— Стараюсь.
Ева и Пибоди покидали Главное управление, а женщина, которую они разыскивали, как раз туда вошла.
Она была в приподнятом настроении. Полна решимости. Ощущала свою правоту. Сканер, приняв удостоверение ее коллеги, опознал имя и фамилию: Чарис Каннери.
Полезная мера предосторожности. Если поиск, который они запустили, выдаст ее настоящее имя, ее не найдут среди тех, кто прибыл в Управление.
Она прошла сканирование тела, пропустила через сканер свою коробку для вещдоков. Все чисто. Она умеет прятать от дежурной проверки сомнительные предметы.
Момент самый удобный. Охране, как и всем остальным, не терпится разбежаться по домам и начать праздновать. Официальное удостоверение не привлекло ничьего внимания.
Никто на нее даже не взглянул. Никто не знает, с кем имеет дело, всем невдомек, что она в шаге от бессмертия. Все произойдет так, как должно произойти, в этом храме закона и порядка.
Она поехала в лифте вниз, по привычке забившись в угол кабины. Женщина в красном платье болтала с коренастым копом в форме про планы на новогоднюю ночь.
У нее тоже есть планы. В этот раз — а он будет последним — она встретит Новый год не одна.
Выходя, она инстинктивно сгорбилась, чтобы, протискиваясь между пассажирами лифта, стать меньше. Но, вспомнив, зачем она здесь, выпрямилась, гордо расправила плечи.
Она заскочила в ближайший туалет, проверила все кабинки и стянула с головы парик — цвета волос Чарис. Вместе с линзами парик отправился в утилизатор мусора.
Глядя на себя в зеркало, она увидела Еву.
Рано, напомнила она себе. Она натянула черную шапочку, прятавшую почти все волосы, поправила шарф. Снова беря свою коробку, она уже почти не помнила собственного имени.
Дежурный коп ей знаком, но к этому она подготовилась. Он годится ей в отцы и дружелюбнее остальных. Он улыбнулся ей из-за своего щитка.
— Как дела?
— Все хорошо. — Сейчас ее снимают камеры, но это уже неважно. — Я должна оставить это и забрать коробки с полотенцами. Вот заказ.
Она протянула тщательно подделанный бланк и поднесла его к сканеру. Потом приложила к сканеру удостоверение.
— Заказ в порядке. А удостоверение не твое — ты же Лотти?
— Ой, не знаю, что вы там… — Она изобразила изумление. Это была отрепетированная сцена. — Надо же! Это не мое, а Чарис! А мое, видать, у нее. Мы как раз были рядом в раздевалке. Наверное, она по ошибке взяла мое.
Она подняла голову, заглянула ему в глаза.
— Какой ужас! Сегодня ее уже не будет: отпросилась, чтобы подготовиться к вечеринке. Что делать? Мне надо забрать полотенца для стирки.
— Ничего страшного. Заказ в норме, я тебя знаю. Проходи. Главное, свяжись с Чарис, поменяйтесь обратно.
— Спасибо. Обязательно!
Щелкнули замки, стеклянная дверь отъехала. Раз она напутала с удостоверениями, уместна краска стыда и раскаяния. Ошибка — какой ужас! Она ужасно огорчена. Возясь с коробкой, она уронила удостоверение.
Он милый человек, насколько мужчины вообще могут быть милы. Жаль, что придется причинить ему боль.
Он нагнулся за удостоверением, она тоже. Достав шокер, она всадила в него разряд.
— Я тебя не убью, — сказала она ему. — А могла бы, запросто. Мне бы так хотелось! Приятно знать, что это мне под силу. Но не буду. Ты расскажешь, какая я умная, какая ловкая. Как легко вошла. Пусть знают. Пора быть оцененной по достоинству.
Она связала его, заткнула рот кляпом и поставила свой таймер на звонок через полчаса. Потребуется еще один удар током, чтобы он провел в отключке все необходимое ей время.
Пока что она заблокировала двери и выключила у него на столе свет.
Пусть вещдоки подождут, пока снова откроются шкафчики.
Она знает, как работает система.
Забрав свою коробку, она при помощи удостоверения преодолела следующие двери. Там тоже камеры, но тот, кто за ними следит, сейчас лежит без сознания.
Как много всего, подумала она, глядя на длинные высокие полки. Сколько вещественных доказательств преступлений! Слишком многие так и не пригодятся, остынут и покроются пылью. Правосудие будет посрамлено.
Порок останется безнаказанным.
Она знает, что искать, потому что часто лазила по лестнице за нужными коробками и искала в них то, что требовалось.
Сняв жилет, она приступила к работе. Располагая необходимыми инструментами и обладая полезными навыками, собрать бомбу совсем несложно. Нехитрые вычисления помогут начинить жилет взрывчаткой и превратить в руины весь отдел расследования убийств.
Взглянув на фотографию, Лоло покачала головой.
— Никогда не видала! Я запоминаю всех, кто приходит сюда чаще одного раза. Придете три раза — я уже буду знать, где вам нравится сидеть, что вы будете пить. Вы съели суп?
— Да, спасибо, Вкусно! Пирог тоже. Может, она бывала здесь не в вашу смену?
Лоло фыркнула.
— Какое там! Я кручусь здесь почти круглые сутки. Покажите другим, но если она здесь и была, то не больше одного раза.
Реакция всех остальных в гриль-баре оказалась такой же. Полицейским пришлось ретироваться.
— Как тебе пирог? — спросила Пибоди.
— Отстань. Вдруг ей просто повезло? Заскочила сюда случайно — и сумела сбежать.
Но это маловероятно.
— Или она меняет внешность, — предположила Пибоди. — Что за пирог?
— Яблочный, — рассеянно отозвалась Ева. — Давай покажем ее еще в нескольких заведениях. Было бы неплохо, если бы удалось привязать ее к этому району.
Но официанты, продавцы, торговец с тележкой — все дали отрицательный ответ.
Пришлось отправиться в суд. Месснер обедала в столовой.
— Будь наготове, — приказала Ева Пибоди, приближаясь к подозреваемой. — Вдруг она бросится наутек? Лорин Месснер?
— Да, это я. Лейтенант Даллас? Разве вы будете выступать с показаниями?
Само приветствие, уверенность, расслабленная поза — все это подсказало Еве, что они на неверном пути. Но начатое надо довести до конца.
— Мы по другому поводу. Вы знали Баствик.
— В этом суде Баствик знали все. Такой искусный юрист! Жаль ее. — Месснер посмотрела на часы, напоминая, что у нее короткий обеденный перерыв. — Чем я могу вам помочь?
— Вы оказались в поле нашего внимания в ходе расследования.
— Я? Из-за Баствик? — Месснер хотела засмеяться, но быстро посерьезнела. — Вы серьезно?
— Совершенно. Облегчите задачу себе и нам: расскажите, где вы находились двадцать седьмого декабря между пятью и семью часами вечера.
— Запросто. Я была с друзьями в «Дисней Уорлд». У всех нас мало родных, вот мы и выкроили свободные деньки и покатили. Выехали рано утром двадцать четвертого и вернулись вечером двадцать седьмого. Были в Нью-Йорке как раз примерно в семь. Вели машину по очереди. Отметили возвращение ужином. Могу дать вам имена, контакты, название отеля, что хотите.
— Буду очень вам признательна. Только чтобы у меня не осталось вопросов. А как насчет утра двадцать девятого декабря, часов в шесть?
На оливковых щечках затрепетали два ярко-красных флага.
— Проклятье! Ужин, потом забег по клубам. Я кое с кем познакомилась и пригласила ее к себе. Она ушла в восемь утра. Послушайте, у меня ее имя и номер, но если ей позвонят копы и станут спрашивать про меня, это все испортит. Она мне понравилась.
— Теперь — про вечер двадцать восьмого числа, примерно в семь часов.
— Я водила ее ужинать в ресторан «Оливковая ветвь». Заказ столика был как раз на семь. У меня остался чек, у них все записано. Господи, лейтенант!
— Действуем методом исключения, Месснер. Проверяем первый и последний вариант, исключаем их и выбрасываем средний.
— Сделайте одолжение! Не пойму, как я привлекла ваше внимание!
— Пользуемся мелкой сетью и уделяем внимание буквально всему. Передайте контактную информацию детективу Пибоди. Кстати, Месснер, вы лишились отца. Примите мои соболезнования.
— Он был хорошим полицейским. И прекрасным отцом. Мама никак не придет в себя.
— Получился пшик, — пробормотала Пибоди, выходя из здания суда.
— Ее можно вычеркнуть — это уже кое-что. Алиби твердое, но ты все равно проверь.
За рулем она слушала вполуха, как Пибоди проверяет алиби Месснер.
Проверка пунктов неотложной помощи не принесла результатов. Первая по-настоящему многообещающая ниточка оборвалась, ничего не дав.
Ева решила, что убийца не успокоится. Другого пути у нее все равно нет. Не будет ли в этот раз ее замах еще сильнее, еще кровавее? Или после неудач, лишивших ее уверенности в себе, она свернет на другую тропинку? Будет действовать аккуратнее, довольствоваться скромным результатом? Опять ограничится мелочью, вроде Ледо, убить которого было все равно, что наступить на муравья?
— Я бы сделала не так.
— Что?
Ева покачала головой.
— Я бы в этот раз выбрала мишень покрупнее. Крикнула бы во весь голос. Она должна доказать свою состоятельность мне, самой себе. Я ее подвела? Оказалась не той, кем она меня воображала, кем хотела видеть? Она потратила столько времени, душу в меня вложила, а я? Конечно, она должна со мной поквитаться.
— Это значит прыгнуть выше головы. Судя по всему, она трусиха.
— Люди меняются.
И люди, и вещи. Как нам не хочется, чтобы они оставались неизменными.
— От Надин она убежала только после того, как ее подпалили. Теперь она раненый боец. Она не уползла прочь, а, эволюционировав, ринулась к Джейми, устроила, не переводя дыхания, новое покушение. Вся страсть, вся отвага при ней. Нет, теперь у нее на очереди я.
Ева въехала в гараж Управления.
— Продолжаем поиск. Займись следующей подходящей кандидатурой. Берем пять верхних результатов у каждого. Будем стрелять наугад, но другого выхода нет. Мы не ошибаемся, — продолжила она в лифте. — Я ее почти вижу.
— Если бы я затевала внушительный удар, то нанесла бы его сегодня вечером. На Таймс-сквер.
— Зачем? А, ну да, Новый год. «Болл дроп». — При мысли о Мэвис у нее свело живот. — Там полно охраны. Всюду люди, камеры. Хотя, если хочешь прославиться, это то, что нужно. Ты докажешь, что охрана перед тобой бессильна, что любые толпы и камеры тебе нипочем.
— Да, это подходит. На глазах у всего мира! Самоубийственная миссия.
— Это будет всем ударам удар, — пробормотала Ева, выходя из лифта. — Вдруг это именно то, чего ей недоставало? Все ею пренебрегают. Хотела вырасти в моих глазах — не вышло. Логика подсказывает, что в такой ситуации ей остается одно — приняться за меня. Только на «Болл дроп» меня не будет.
— И напрасно!
— Несколько миллионов человек, многие под мухой или под кайфом, несмотря на запрет, да еще мочатся где попало. Действительно, не попасть туда — большая потеря. Но она может думать, что я там буду. Мэвис в числе главных ведущих, а значит…
Входя в отдел, она обыгрывала в голове эту мысль.
Бакстер уже был на месте: он сидел с закрытыми глазами, закинув ноги на стол. Ева подошла к нему и спихнула со стола его ноги.
— Эй! Какого хрена? — Увидев ее, он сменил тон. — Нельзя, что ли, немного подремать перед ночным бдением?
— Хорошо, когда на работе можно бездельничать.
— Мы сцапали мерзавца. — Он указал пальцем на Трухарта. — Мой паренек строгает рапорт. Балбес накинулся на глупую молодую парочку в Гринпис-Парк. Они все ему отдают, все целы, балбес смывается. Молодая глупая парочка возвращается домой, трахается для успокоения нервишек и заявляет об ограблении. Оказывается, что найденный нами труп — их обидчик! Спасаясь бегством с неправедно нажитым, он под влиянием «дури» воображает себя птичкой, способной взмыть в воздух, падает и ударяется башкой о камень. Дело — вернее, дела — закрыто. При нем нашли их коммуникаторы и кредитки.
— Повезло! Теперь у тебя есть время покорпеть.
— Спасибо, порадовали, босс. Ниточка оборвалась?
— Типа того. Соберись: делу время, потехе час.
У себя в кабинете она выпила кофе, потом села за стол. За время ее отсутствия компьютер выдал еще несколько вариантов. Она изучила их один за другим вместе с сопровождающими данными.
Ей приглянулась Марти Фестер, сотрудница службы эксплуатации самого Главного управления. Не замужем, тридцать пять лет, проработала пять лет. Худое лицо, болезненный цвет лица, нетемная шатенка, глаза неярко-карие.
Уборщики имеют доступ к ее кабинету, машине, файлам. Они снуют по всему зданию и при желании могут во все совать нос.
Проблем с законом не имела, живет в трех кварталах от Мэвис, одна.
Хорошо, Марти, ты попадаешь в первую пятерку.
Проверив остальных, она с сожалением отвергла Зои Трембал из-за слишком веселого вида. Рыжие волосы можно, конечно, выкрасить в любой цвет радуги, но сами по себе они изначально делают человека заметным и приучают его быть на виду.
Нет, Зои, извини, подумала Ева.
А эта? Принята штатским консультантом в отдел обработки мест преступления, не доучившись в Полицейской академии. Не сказать, что сливается с толпой, хотя… Минуточку!
Она придвинулась к монитору и заглянула в глаза Лотти Робак.
— Я тебя знаю, — пробормотала Ева.
Бригада Доусона, обработка мест преступлений. Четыре года в должности лаборантки, последние два — техник-чистильщик. Незамужем, тридцать четыре года, адрес… Дом Мэвис!
Она подпрыгнула на месте.
Длинные мышиные волосы — таких дразнят помойными блондинками. Неважно, главное другое: Лотти зачесывает волосы назад, открывая узкое лицо. Рот тонкий, нос тоже, хорошая кожа — именно что «кофе с молоком», та самая хорошая костная структура, о которой толковала ДеВинтер. Бледные, светло-карие пустые глаза.
Мать скончалась, единственная сестра тоже — в один день с матерью.
Ева запросила подробности. Автомобильная авария по вине двух несовершеннолетних парней, приговор — заключение за непредумышленное убийство по причине неосторожной езды в пьяном виде, обоим убийцам было по пятнадцать лет. Один из двоих попал в больницу с множественными телесными повреждениями. Оба отбывали срок в исправительном заведении для несовершеннолетних, были заняты на общественных работах, освобождены досрочно — к восемнадцатилетию.
Погибшей сестре было двенадцать лет.
Ева оторвалась от текста и уставилась на фотографию.
— Ну, здравствуй, Лотти.
Доусон усердно работал с бумагами. Ему хотелось побыстрее со всем этим покончить и уехать домой. Он дал жене клятвенное обещание, что успеет к ее сестре.
Но люди упорно убивают друг друга, наплевав на все планы встречи Нового года. А у него не хватает двоих чистильщиков. Остается уповать на удачу: лишь бы в его смену не случилось новых убийств! Или новые трупы не были найдены до завтра, чтобы он успел отойти от неизбежного похмелья.
— Все, рубашка потерпевшего обработана и отправлена наверх, к Харво.
Доусон поднял глаза на Микки, одного из новеньких. Он предпочитал обойтись без лишних подробностей. Главное — покончить с бумажками.
— Откуда у вас портрет Лотти?
Доусон раздраженно оторвался от своих бумажек.
— Какой еще портрет?
— Лотти. Не совсем она, но похожа.
— Лотти? Лотти Робак?
— Она самая. Или ее близкая родственница.
Борясь с неприятным предчувствием, Доусон отъехал от стола и подошел к стене, где висел рисунок.
— По-моему, непохоже. Дай-ка мои очки! — Дожидаясь очков, он щурился, чуть ли не водя по рисунку носом.
— Чертовы глаза! Разве выкроишь время, чтобы… — Он схватил и нацепил очки. Перед глазами плыло, пришлось настраивать линзы.
Лотти? Так сразу не скажешь. Другие волосы, более округлый подбородок. Если вдобавок напялить на нее комбинезон чистильщика…
— Чтоб я сдох! — Он схватил свой карманный коммуникатор, который тут же запищал в его руке. Он хотел нажать игнор, но прочел имя звонящего.
— Даллас? Слушай, Даллас: это Лотти. Лотти Робак из моей бригады чистильщиков. На рисунке она.
— Уже знаю. Где она?
— Взяла отгул. Это впервые за… Даже не знаю. В общем, здесь ее нет. Господи, Даллас, она моя. Она из моих ребят!
— Проверь отметки о явке. Она точно не приходила? Свяжись с Беренски, с ДеВинтер, с начальниками всех отделов. Никому ничего не рассказывай, пока не последует иных распоряжений.
У себя в кабинете Ева, схватив пальто, выключила связь.
— Нашли! — крикнула она Пибоди, выбегая.
— Кого?
— Лотти Робак. Она чистильщица. Работает на месте преступления. Баствик, Ледо, Хастингс. Бакстер, Трухарт, поедете со мной. Наденьте жилеты. Полицейские Кармайкл, Ханниган — то же самое. Пибоди, звони Макнабу. Наблюдение за ее домом, прослушка. Войдем, только когда убедимся, что она там. А потом быстро и тихо возьмем.
Она хотела продолжить отдавать приказы, но ее остановило появление женщины — странной, размытой версии самой себя.
Ева выхватила оружие.
— Стой, где стоишь! Руки вверх! — крикнула она. Все полицейские вокруг последовали ее примеру: вытащили оружие.
— И не подумаю. — Левой рукой Лотти распахнула полупальто, показав начиненный взрывчаткой жилет. — В правой руке у меня кнопка взрывателя. Если выпустите в меня разряд, я успею ее нажать, и все мы погибнем. Прямо сейчас!
— Никаких смертей!
Лотти важно кивнула.
— Всем положить оружие и запереть изнутри двери отдела. Все до одной! Иначе я нажму кнопку. Мне никто больше не нужен. Я должна кое-что сообщить. Иначе — взрыв.
— Давай поговорим, — согласилась Ева. — Выпустим всех отсюда и потолкуем с глазу на глаз.
Глаза Лотти злобно сверкнули.
— Думаешь, я тупая? Все останутся здесь. Заприте двери. Прямо сейчас, иначе будет взрыв!
— Всем опустить оружие. Дженкинсон, закрой двери в коридор.
Эти двери никогда не закрывали, и одно это, по мысли Евы, должно будет всех насторожить. А если эта сумасшедшая все же устроит взрыв, двери сдержат взрывную волну, и за пределами убойного отдела не будет мертвецов.
Она медленно убрала свое оружие в кобуру.
— Хочешь поговорить здесь?
— Всем выключить и сложить на полу коммуникаторы и компьютеры. Оружие тоже. Всё на пол! Никто никуда не звонит и не пишет.
— Никаких проблем. — Ева оглянулась. Она хотела дать понять подчиненным, что никто не должен геройствовать.
— Коммуникаторы и компьютеры! — продублировала она приказ.
Отсутствовал Рейнеке. Перехватив взгляд Дженкинсона, Ева поняла, что он в буфетной.
— Никому не использовать средства связи!
Ева уже задрала руки, когда сработал ее карманный коммуникатор.
— Как мне быть? Сейчас главная — ты.
— Кто это? Мне надо знать, кто это.
Ева посмотрела на экран коммуникатора.
— Рорк. Я должна была связаться с ним десять минут назад и забыла.
— Ответь. Только коротко. Скажи, что занята. Попытаешься его предупредить — получишь взрыв.
— Привет, милый, — ответила Ева. — Прости, я забыла позвонить. Ты, наверное, волновался. Просто я была занята, дорогой. И сейчас занята.
Его синие смышленые глаза впились в ее глаза. Она видела, что он думает, прежде чем ответить.
— Понятно. Бывает. Я как раз еду в твою сторону. Думал заглянуть и предложить свою помощь.
— Мило с твоей стороны, но я тут застряла. Придется еще покопаться, чтобы все закончить. Сам знаешь, как мне хочется побывать сегодня на «Болл дроп».
— Мне тоже. Побываешь. Позаботься там о моем копе.
— Обязательно. До скорого, милый.
Отключив коммуникатор, она положила его на пол.
— Годится?
— Всем лечь на пол лицом вниз! Выполняйте! Всем, кроме тебя, — сказала Лотти Еве. — Всем остальным на пол!
— На пол, лицом вниз! Тут главная ты.
— Я знаю, как это бывает! Тебе меня не обмануть, я тебе не ГРАЖДАНСКАЯ!
— Я повторяю твои слова. Зачем мне тебя обманывать? Ты — одна из нас.
— Ты даже не знаешь, кто я.
— Как раз знаю. Лотти Робак, отдел работы на месте совершения преступлений, бригада чистильщиков. Мы сто раз работали вместе.
В глазах Лотти на мгновение мелькнуло удивление, а то и радость.
— Ты со мной ни разу словом не обмолвилась. Мне только и нужно было, что поговорить.
— Вот мы и говорим. Может, пройдем ко мне в кабинет? Там дверь с замком. Только я и ты, Лотти.
— Они тебе важнее, чем я.
Ее копы сплошь молодцы. Если кто-то из них шелохнется, всем настанет конец. Ева не хотела риска.
— Ты мне вовсе не безразлична, Лотти. У меня никогда не было такой подруги, как ты. Я только привыкаю к этому. Мне требовалось время, чтобы привыкнуть.
— Я делала то, что ты хотела. Баствик, Ледо. Ты этого хотела, но не оценила моего поступка. Ты назвала меня трусихой. Что, я похожа на трусиху?
— Брось, Лотти, ты сама говоришь, что знаешь, как все это бывает. Я должна произносить такие слова. Нельзя же было допустить, чтобы у меня отняли дело. А теперь нам надо придумать, как вывести тебя отсюда и поместить в безопасное место.
— Поздно.
— Необязательно. Мы можем придумать выход. Ты только посмотри на нас с тобой. Кто превосходит нас умом?
— Да, я умница.
— То-то и оно.
— Только недостаточно хорошенькая, недостаточно ласковая, недостаточно счастливая. Мне всегда для всех чего-то недоставало. Теперь этому пришел конец. А тебе чего не хватало?
Как же Еве хотелось, чтобы у нее в ухе был сейчас наушник, и голос Миры подсказывал ей, что говорить, как себя вести! Увы, приходится рассчитывать только на себя.
— Ты не дала мне шанса. Я ничего про тебя не знала, Лотти. Знала, конечно, что на работе тебе нет равных. Там ты блистала. Я зависела от тебя, от твоей работы, от твоей находчивости. Но я не знала, что с тобой происходит. Не знала, что тебе хочется со мной подружиться так же сильно, как этого хотелось мне.
— Врешь!
— Зачем мне врать? Все это в прошлом. Просто скажи мне, чего ты хочешь, разреши попытаться сделать это для тебя — так, как ты сама делала то, чего я хотела.
— Я думала, что смогу дождаться полуночи. Получилось бы символично. Но пришлось бы слишком долго ждать. Мне надо показать тебе, кто мы. Не просто, какие мы сейчас. Это тоже символично. Я думала: вот сделаю то, что ты хочешь, что тебе нужно, — и ты увидишь, поймешь. Но ты не поняла. Ты поступила со мной, просто как с лицом на доске, с именем из книги убийц.
— Мне нужно было тебя найти. — Шесть футов, определила Ева, шесть футов до кнопки. — Я должна была тебя найти, чтобы поговорить.
— Как хорошо было тебе помогать! Я была по-настоящему счастлива. Но и это оказалось ложью. Есть только один способ все исправить. Мы умрем вместе и станем напарницами. Семьей. Мы станем неразлучны.
— Как твои мать и сестра.
Лицо Лотти окаменело.
— Не говори о них. Они мертвы.
— Терять родных очень тяжело.
— Они были ко мне безразличны. Я была пустым местом. Они заботились только друг о друге. Они вместе умерли и всегда будут вместе. А я никогда никем не буду. С тобой я стану кем-то. Стану частью чего-то важного. Все произойдет быстро. Не хочу причинять тебе боль. Хотя ты и сделала мне больно.
— Сначала я хочу кое-что понять. Это будет справедливо. — По Евиной спине стекал пот. Она видела, что уболтать эту женщину не удастся. Разве что оттянуть неизбежное. — Справедливость и уважение, Лотти. Мы задолжали это друг другу.
