- Следствие ведет Ева Даллас, #50
21
Ева проснулась в темноте. Лежать в объятиях Рорка было уютно. Она не видела, который час, но тело подсказывало, что уже утро. Раннее, возможно, даже мучительно раннее, но все же утро.
Она не могла вспомнить, когда рухнула в постель. Возможно, ее уложил Рорк: он подхватил ее, когда она, заработавшись, уже выпадала из кресла, и отнес в спальню.
Сейчас ей не давала покоя одна мысль: суженные параметры поиска сократили число потенциальных подозреваемых до двухсот с небольшим человек.
Тоже многовато, но все же лучше, чем несколько тысяч.
Она решила и эту цифру реально сократить, взявшись за дело с ясной головой.
Принципом сокращения будет опора на географию, на окрестности ее прежнего жилища. На этом настаивает ее инстинкт, а не внятные улики. Если отказаться от этого подхода, число подозреваемых опять вырастет до нескольких тысяч.
А если сузить географию до нескольких кварталов, то работать станет еще легче.
Она решила действовать по-всякому, передав часть контингента Пибоди. Кто-то в отделе должен взвалить на себя еще одну часть работы.
Надо привлечь к делу Миру: пусть оценит с точки зрения психики самых подходящих кандидатов, проверит степень вероятности. Избранных придется допросить ей самой.
И не забыть про список возможных жертв! Не пропустила ли она еще кого-нибудь, как вчера Джейми?
ДеВинтер? Судебно-медицинский антрополог не друг, но они работали вместе, тесно сотрудничая. Проклятье!
Доусон? Она тесно связана с главным чистильщиком, но только по работе, ничего личного. Если порыться, то придется включить в список Харво. А также Дикхеда.
Черт, неужели придется требовать крайней осмотрительности от всех, с кем она сотрудничала, консультировалась, просто когда-то общалась?
«Довожу до вашего сведения: в данный момент я токсична. Любой контакт со мной представляет смертельную опасность. Примите надлежащие меры предосторожности».
Брось, приказала она себе. Сосредоточься на самом рабочем процессе.
У убийцы потребность убивать. Кто ее следующая логичная цель? Определить, защитить, использовать определение для задержания подозреваемой.
Применить имеющиеся данные и улики. Мы располагаем профилем, вероятным, хоть и неполным описанием, представлением о навыках, мотивах, системе действий. Приложить все это к имеющимся потенциальным подозреваемым — и отловить эту гадину!
— Ты слишком напряженно ворочаешь мозгами для такого раннего времени.
Они лежали почти нос к носу.
— У тебя новая привычка?
— Ты о чем?
— Уже второй раз всего за одну неделю ты не приступаешь к покупке Солнечной системы до зари. Как выжить миру бизнеса и финансов, если ты валяешься в постели?
— Я решил выяснить это, перенеся видеоконференцию с пяти пятнадцати на более позднее время.
— Кто проводит конференции в пять пятнадцать утра?
— Люди, взаимодействующие с Прагой.
— Который сейчас час в Праге?
— Позже, чем здесь.
— А здесь?
— Почти полшестого. Очевидно, действие успокоительного прошло.
Она не помнила, как глотала микстуру.
— Что это было?
— Усыпляющее на пять часов. — Он налег на нее.
— Разве тебя приглашали?
— Я здесь живу, — напомнил он и поцеловал ее в губы. — Наступил последний день года. — Он заскользил губами по ее горлу, подбираясь к своему излюбленному местечку у нее под подбородком. — Мы завершим год надлежащим образом. Следующий год мы начнем после полуночи таким же способом.
— Ты давно это задумал?
— Считай это минутным озарением.
— Это твоя альтернатива Праге?
— Добри дэн, — сказал он по-чешски.
— Что?
— Доброе утро, — прошептал он. Поцелуй стал медленным и глубоким, его руки заскользили по ее телу.
Она надеялась завершить год арестом подозреваемой. Но такая альтернатива ее тоже устраивает.
Поэтому она стала нежно гладить его щеку, шелковые волосы, каменные мускулы спины.
Его тяжесть, радость и восторг, вкус встречи их языков расслабляли и одновременно стимулировали. Умные руки, знавшие ее секреты, не ведали устали, и в конце концов ее кожа запылала предвкушением. Кровь разогревалась и бежала все быстрее с каждой секундой.
В глубокой, сонной темноте, в последние часы года, завершавшегося кровью и смертью, радостью и негой, она обнимала того, кого подарила ей судьба. Мужчину, изменившего ВСЕ.
Бесконечное мгновение она удерживалась на сверкающем изгибе тихого блаженства, знания, принадлежности, обнимая его, прильнув к изгибу его горла.
— Я люблю тебя, Рорк. Люблю.
Слова угодили в середину его сердца, замерцали там, как свеча. Он вернул их ей по-ирландски, на языке своего сердца. И проник в нее, туда, где ему было самое место.
Она повернула голову и нашла губами его губы. Их пальцы встретились и переплелись.
Она приветственно поднималась вместе с ним и вместе с ним опадала, ловя ритм. Звучали нежные слова, торжествовал медленный ритм любви.
Они дарили друг другу мир в кровавом, жестоком мире, слишком хорошо известном обоим. Это был праздник двух душ — потерявшихся, а потом нашедших друг друга.
В предрассветной темноте она встала, приняла душ и оделась. Пока Рорк проводил свою перенесенную конференцию, она проверила выданные компьютером результаты. За то время, что они спали, нападало еще несколько имен.
Она стала изучать лица, данные, спрашивая себя, есть ли ей что вспомнить на их счет? Кого-то она мельком встречала. С кем-то ее путь пересекался, с кем-то она сотрудничала.
В одном-двух случаях она не согласилась с компьютером. Слишком светлый или слишком темный цвет лица, слишком юные годы. Но все же решила полностью не отвергать эти кандидатуры.
Уже утомленная неблагодарным трудом, без надежды на успех, она запрограммировала два отдельных поиска: один в ограниченном районе, другой со смещением на два квартала от него.
Потом, побаиваясь, что слишком полагается на удачу, она ввела в перечень еще один признак и приступила к проверке вероятности по текущим результатам.
Проверять кого-то конкретно еще рано, решила она, чувствуя, как кот трется головой о ее ногу.
— Поняла, поняла: тебе пора завтракать.
Она направилась было в кухню, но на полпути передумала. Некоторые правила достойны соблюдения, решила она и, сопровождаемая котом, вернулась в спальню.
Она не знала, сколько времени уйдет у Рорка на Прагу, но подозревала, учитывая успокоительное и изменение его графика, что в этот раз он будет не прочь обойтись без привычной овсянки.
— Ну и задачка! — пробормотала она, хмуро глядя на автокухню в спальне. — Ничего ирландского. Лучше какой-нибудь омлет. Но какой? — Она изучила список. — Испанский! Почему испанский, а не французский или итальянский? Кто знает, кому какое дело?
Приставания Галахада вызвали у нее смех. Пришлось начать с его корма. Она заставила его ждать, поэтому сжалилась и побаловала его блюдечком молока.
Она запрограммировала завтрак для двоих, и как раз вовремя: у нее за спиной возник Рорк.
— Как там Прага?
— Лучше не придумаешь. А тут еще ты, послушная жена, готовишь завтрак!
— А тут еще я, голодный коп, готовлю завтрак. Почему-то испанский омлет.
— Вот, значит, что нас ждет?
— Да, но почему? Лучше бы ирландский, там хоть картошка.
— Понятия не имею, почему, но заранее согласен. — Он привлек ее к себе. — Спасибо.
— Я не знала, сколько времени ты пробудешь в… Где эта Прага? В Чехии, что ли?
— Сегодня ты заслужила пятерку по географии.
— География играет важную роль. — Она подцепила вилкой ломтик бекона. — У меня предчувствие, что подозреваемая живет в моем бывшем районе.
— Логично.
— Может быть. Когда откроется тот гриль-бар, я туда наведаюсь. А пока я провожу альтернативный поиск: один строго по географическому признаку, второй в стороне, в нескольких кварталах.
— Теперь понятно, почему я слышал, как ты ругаешься.
— Устала от программирования. — Утренний сеанс кончился для нее головной болью. — Не знаю, как вы, компьютерные психи, с этим справляетесь.
— Судя по «психам», ты не из этого клуба.
— Мне там нечего делать. Сейчас я разглядываю фотографии кандидаток. Чувствуя себя свидетелем, перебирающим подозреваемых. Из этого клуба я тоже скоро сбегу. Никто пока что не бросается в глаза.
— Видимо, мы ищем ту, кого ты не очень хорошо знаешь и по жизни, и по работе.
— Согласна. Но у меня вот еще какая мысль: когда она явилась к Надин, у нее торчали волосы. Скорее всего, парик — зачем показывать собственные?
Рорк, с аппетитом завтракавший, кивнул.
— Это было бы оплошностью, что ей не свойственно.
— Цвет лица у нее как будто темнее, чем говорил Хастингс, а он вряд ли ошибся. Лица — его хлеб. Она сделала свое лицо светлее для него или темнее для Надин.
— Или не то и не другое. Все это вообще может оказаться гримом.
— Согласна. Что бы у нас ни получалось, даже если прибегнуть к волшебству и улучшить вчерашний удачный ракурс, есть опасность остаться с пустыми руками.
— В качестве почетного члена клуба психов вынужден заметить, что твои критерии поиска слишком широки. Поэтому ты получаешь слишком много кандидаток в относительно ограниченном пространстве, притом с тяжелейшим спектром изменчивости.
— В кои-то веки ты выражаешься понятным языком, — ответила она. — Чутье мне подсказывает, что вчера вечером она сильно налегла на грим. Похоже, она уже не так надеялась на свою легенду посыльной, на коробку на плече, прячущую ее лицо от камер и от встречных. Зачем стараться, когда можно изменить внешность? Хотя перебарщивать с этим она, наверное, не стала. При всей своей маниакальной дотошности.
Ева вспомнила про кофе, продолжая обдумывать свою версию.
— Вчера вечером она решилась частично показать лицо. Камерам и возможным свидетелям. При этом она не должна была походить на саму себя. Если она принадлежит к правоохранительным структурам, то понимает, как мы ведем поиск. Если даже нет — что вряд ли, — то ей хватает ума, чтобы прикинуть, что к чему.
— Это больше, чем упор на неразличимость в толпе, — сказал Рорк. — И больше, чем старание остаться незаметной для прохожих.
— Давай рассуждать дальше. Кожу легче сделать темнее, чем светлее. Думаю, в первых двух эпизодах она сохраняла ее естественный тон или немного затемняла. Вчера вечером она предстала темной шатенкой — значит, эту масть я исключаю. Свою-то она скрывает. Она явилась с глазами моего цвета — карими.
— Это не просто карие глаза, — перебил ее Рорк. — Это твои глаза, Ева. Она сделала это сознательно. Хочет смотреть на происходящее твоими глазами. Хочет, чтобы другие видели в ней тебя.
— Этим пусть займется Мира. — Ева ковырнула вилкой омлет. — Хотя ты, скорее, прав. Согласна, у нее не все дома. Мне остается придумать, как это использовать. Когда сцапаю ее, использую это на полную катушку. Но сначала нужно ее найти. У тебя есть время поиграть со вчерашним изображением?
— Я уже начал.
— Можешь улучшить то, что уже получил? Не знаю, как это у вас называется. Используй описание Хастингса. По-моему, у него самый цепкий взгляд. Подозреваемая должна быть ниже ростом и стройнее.
— Я уделю этому время.
Даже если придется отложить конференцию с Прагой и скупку Солнечной системы, подумала она. Он и так уделяет ей больше времени, чем она могла мечтать, — и в этот раз, и всегда.
— Когда у тебя кончится время, сможешь озадачить этим Фини? Мне пригодятся его глаз и опыт. А он пусть задействует Макнаба и Янси. Только пускай сначала сам повозится.
— Конечно.
— И еще одно…
— Может, мне записывать?
— Так запомнишь. Сделай мне одолжение, Рорк: будь сегодня особенно осторожен. Никуда не отлучайся сам. Пожалуйста! — попросила она, не дав ему возразить. — После вчерашнего вечера она может совсем свихнуться. Злобная сумасшедшая — как тебе такое сочетание? Если ей вздумается нанести мне самый чувствительный удар, то она набросится на тебя. Захвати оружие. Знаю, ты его не носишь, но это экстренный случай.
— Милая Ева! — Он нагнулся и поцеловал ее. — При мне всегда оружие, которое мне не полагается носить. Можешь за меня не беспокоиться.
— С таким же успехом я могла бы посоветовать тебе не беспокоиться обо мне.
— Справедливо. Позаботься о моем копе, а я позабочусь о твоей преступнице.
— Знаю я тебя! Ты нарушаешь закон всякий раз, когда высовываешь нос на улицу. Помни о самообороне.
Он потрепал ее по руке и стал доедать омлет.
Можно работать и дома. От этого было бы больше толку, но сегодня ей хотелось быть на виду. Поэтому она назначила Пибоди встречу в лаборатории.
Она забросала вопросами Дикхеда — так происходило всегда, а она не хотела изменять правилу на случай, если за ней наблюдают. Она многим демонстрировала рисунок подозреваемой, уточненный Рорком, в полном облачении.
Потом она пошла с рисунком к Харво и попросила эту волшебницу волосков и волокон поместить его на доску. После этого она поднялась наверх и нашла Гарнет ДеВинтер, возившуюся с чьими-то костными останками.
В этот раз Гарнет была в бирюзовом рабочем халате и в того же цвета туфлях на высоких каблуках. Она подняла специальные очки на лоб, а потом задвинула их еще выше, в гущу волос цвета жженого сахара, где они потерялись.
— Привет, Даллас, Пибоди. Я тут очень занята, так что если это не срочно.
— Узнаешь? — Ева сунула рисунок ей под самый нос.
— Вроде нет. Вид обыкновенный, нуждается в косметике. Хорошая костная структура, хороший потенциал, но нереализованный.
«Костная структура!» — повторила про себя Ева в некотором воодушевлении.
— Что ты можешь о ней сказать?
ДеВинтер посмотрела на кости у себя на столе и вздохнула.
— Дай посмотреть. — Она взяла рисунок и поднесла его к свету. — Составлено по словесному портрету, вымысел от начала до конца. Сразу видно, ей нужен стилист. Волосы не мешало бы покрасить.
— Это неважно.
— Если бы все красились, мир стал бы гораздо привлекательнее. — Она посмотрела поверх листка на Еву. — Это, часом, не твоя подозреваемая?
— Не исключено.
— Если считать, что здесь правильно переданы костная структура, овал лица и форма рта, то она полукровка, хотя я делаю этот вывод, скорее, по цвету кожи. Вот если бы раздобыть череп…
— Попытаюсь это организовать.
— Я бы не стала тебя за это осуждать. — Глядя на рисунок, ДеВинтер нахмурилась. — Не удивлюсь, если среди ее предков были греки. Могли наследить и турки, но давно. Разбавленная, как во многих из нас, Западная Европа, англосаксонская кровь. Фигура пропорциональная. Но это все гадания, на что еще можно рассчитывать, имея только рисунок?
— Хоть что-то! Возьми его себе, поглядывай иногда, покажи сотрудникам. Она и есть самая обычная, на такую второй раз не взглянешь. Но при этом сообразительная, старательная, хороший программист, терпеливая. Маниакальная организованность.
— Так можно охарактеризовать половину работающих здесь.
— Наверное, у нее нет друзей, — высказала Ева догадку. — Даже коллеги забывают о ней, когда идут выпить. Одинокая, без романтических связей. Знает наизусть все мои дела.
— Это уже сужает выбор. Здесь у нас атмосфера товарищества. Работа бывает гадкой, так что без товарищества никуда.
ДеВинтер еще раз вгляделась в рисунок.
— Никто не приходит в голову. Надо будет подумать. Правда, что вчера вечером она напала на Надин?
— Попыталась. Надин в порядке. — Благодаря успокоительному, которое влил в Надин Соммерсет, та еще спала, когда Ева уезжала из дома.
— Я плохо ее знаю, но она мне симпатична. Рада, что она осталась цела.
— Она в безопасности. Если кто-то придет тебе в голову, даже самый неожиданный вариант, дай знать. Мы с тобой плохо знакомы, но нам доводилось работать вместе. Она охотится на тех, кого я знаю. Так что будь начеку.
— Прискорбно!
— Ты не относишься к самым вероятным мишеням. Ты здесь недавно. Но все равно, прояви осторожность.
— С Новым годом! — спохватилась Пибоди, уходя.
— И вам того же!
— Заглянем к Доусону, — предложила Ева. — А потом в морг, к Моррису. — Шагая, она посмотрела на часы. — Гриль-бар будет закрыт еще несколько часов. Давай поработаем в Главном управлении. Вдруг нам повезет?
Стол у Доусона в два раза больше, чем у Евы. Увидев пробирки и баночки с насекомыми, кусочками костей, почвой, камешками, какой-то препарированной рыбой, она сообразила, что никогда раньше здесь не бывала.
Его рабочая доска была занята именами, топонимами, названиями задач, фотографиями экспертов и следователей, включая саму Еву. На широкой полке под светильником теснились странного вида растения.
Оторвавшись от микроскопа, Доусон проследил направление Евиного взгляда.
— Плотоядная флора. Мое хобби.
— Ты держишь в своем офисе растения-мясоеды?
— Мороз по коже! — сказала Пибоди, подойдя к полке.
— Дома для них нет места. Таков закон, продиктованный моей женой. Не бойтесь, людьми они не питаются. — Он широко улыбнулся. — Правда, я задумываю один гибрид…
— Надо будет арестовать тебя за содействие растительности, опасной для человеческой жизни. Узнаешь ее?
Она сунула ему рисунок.
— Это та, что убила Баствик и Ледо? Слыхал, вчера вечером она подбиралась к Надин Ферст. Слухами земля полнится. — Он отодвинул рисунок на расстояние вытянутой руки. — Никак не привыкну к ослабленному зрению. — Он прищурился. — Какая-то масса антител!
Ева повторила то, что говорила всем остальным: одинокая, обыкновенная, умная, организованная и так далее.
— Неумные, неорганизованные и неманьяки в моем коллективе не задерживаются. Я хорошо знаю своих подчиненных, Даллас. Это относится и к сотрудникам других отделов.
— Кто-нибудь проявлял интерес к моим расследованиям?
— Видишь эту доску? Тут у нас все до одного. Мы очень вдумчивые. Помнишь дело, по которому ты сотрудничала с ДеВинтер? В нем участвовали все. — Он медленно вращался в кресле, не испытывая никакого неудобства в обществе выпотрошенной рыбы и плотоядных растений. — Ты нашла останки дюжины детей? Я не работаю с людьми, которых такое оставляет равнодушными.
— Ты все-таки подумай, — попросила она. — Размести рисунок там, где его смогут видеть другие.
Там, где его увидела бы ОНА, если она здесь, мысленно добавила Ева.
Она была не здесь, не в морге, не в каком-нибудь отделе, не на месте преступления. Она взяла отгул, первый за два с лишним года. То, что она делала сейчас, самая важная в ее нынешней и всей последующей жизни работа, требовала времени. Ей нужно сосредоточиться.
Она терпела боль, не доверяя болеутоляющим. Просто смазала обожженную кисть мазью и тщательно перевязала.
Боль — пустяк, хотя с реакцией тела ничего нельзя поделать. У нее есть цель, перед которой отступает даже боль.
Но она уже дважды плакала. Куда деваться от сердечной боли? Куда деваться от страха, затмевающего даже цель? Но цель заставила ее собраться, высушила слезы.
Всему настанет конец. Это она знает и принимает. Жизнь циклична, она не возродится, если сначала не завершится.
Она положит ей конец. Это будет очищение, разрушение ради созидания.
Стараясь беречь правую кисть, она влезла в боевой жилет, который мастерила большую часть ночи. В нем будет удобно, несмотря на тяжесть взрывчатки.
Ее ждет работа, для которой предстоит проникнуть в Главное управление. Она продумала свой последующий маневр. «Остались считаные часы», — сказала она себе, поворачиваясь к зеркалу.
Теперь она стала ростом с Еву. Профессионально подвела глаза. Ей уже не нужны надоевшие контактные линзы.
Та часть ее жизни осталась позади.
Она сама покрасила волосы и осталась довольна. Короткие, грубые, каштановые с более светлыми прядями. В точности как у Евы. Согласно всем ее источникам, Ева не красилась. Повторить цвет ее волос было нелегко.
Больше года она тренировалась, развивала мышцы, сгоняла жир. Раньше, в прежней жизни, она была хрупкой, а теперь сделалась жилистой и сильной.
Как Ева.
Мы одно целое. Скоро ты это поймешь. За предательство надо платить. Правосудие должно свершиться. Ты не заплатишь, если не заплачу я. Увидишь, мы одно целое.
Она временно натянула темно-каштановый парик и вставила голубые линзы. В коробке для вещдоков лежало все, что ей потребуется.
Она надела пальто и подняла коробку. Перед уходом она оглянулась. Фотографии, оборудование, рабочая доска. Вся ее жизнь.
Больше она всего этого не увидит.
Она поняла, что сначала жила в коконе. Что постепенно преобразила это место.
Теперь она готова расправить крылья и взлететь.
