• Следствие ведет Ева Даллас, #50

17

 — Служба доставки всегда на месте, — сказал Макнаб, залезая во внедорожник следом за Пибоди и щипая ее за зад. — Как насчет чашечки кофе, Даллас?

 Ева хотела отказаться из принципа, но передумала: надо побороть усталость.

 — Давай.

 Пока Макнаб возился с автокухней, она успела выехать из гаража.

 — Рассказ Пибоди про вашу работу в «Голографии» меня вдохновил. Я побежал к Янси, и мы поиграли с голограммой нашего неизвестного. В нашем распоряжении были наброски Янси, записи камер, предположения о росте и все такое прочее.

 Он протянул Еве стаканчик с кофе.

 — Насчет телосложения мы поспорили, но согласились, что большая часть объема приходится на пальто, что бы она ни носила под ним. Учитывая соотношение длины рук и ног, размер обуви, ширину плеч и бедер, помня о нижнем белье, мы даем ей среднее значение роста между пятью футами восемью дюймами и пятью футами десятью дюймами. У нее должны быть кое-какие мускулы. Судя по вашей реконструкции, первую потерпевшую она не волокла, а несла на руках. Вес потерпевшей — пятьдесят восемь килограммов.

 Он подал кофе Пибоди.

 — С волосами и глазами еще сложнее: волос вообще не видно. Хастингс показывает, что глаза карие, но цвет глаз можно поменять. Мы повозились и решили, что волосы у нее короткие. Она, конечно, могла убрать их под шапочку, но проще и разумнее, даже нося чепчик, стричься коротко. Так меньше вероятности, что выпадет волосок.

 Ева посмотрела на Макнаба в зеркало заднего вида: он наливал себе шипучку.

 — А ты поработал головой!

 — Задействовал серое вещество, лейтенант. — Он ухмыльнулся. — Мы сварганили несколько серий по пять изображений, в каждой есть что-то свое. Не бог весть что, но в следующий раз мы подкрадемся к ней вплотную. — Он отхлебнул из стакана. — Я закончил как раз перед тем, как меня позвала Пибоди. Файл отправлен на ваши компьютеры. Приедете домой — можете полюбоваться.

 — Зачем ждать? — Они тащились еле-еле. — Может, посмотреть прямо здесь?

 — Почему нет? — Зная ее, он расстегнул ремень безопасности и потянулся вперед. — Секундочку.

 Он выглядел как третьеразрядный клоун, случайно угодивший на Северный полюс. Но, Ева знала, в своем деле он настоящий фокусник.

 — Любуйтесь. Здесь я тоже включу — для Пибоди.

 Ева переключила машину на автопилот. Она может доехать до Мэвис гораздо быстрее, но сейчас разумнее изучить результат сотрудничества Макнаба и Янси.

 В первой серии фигурировала высокая, крепко сложенная женщина с завидной мускулатурой. Последнее бросалось в глаза, благо детективы нарядили свой персонаж в крохотное бикини в горошек.

 — Нравится? — спросил Макнаб, увидев в зеркальце Евины глаза. — Хороший способ показать телосложение!

 Ева пробормотала что-то неразборчивое. Стрижка у персонажа короткая, почти как у центуриона, волосы каштановые. Ориентируясь на описание Хастингса, они снабдили подозреваемую карими глазами, тонкими губами, прямым носом, округлым подбородком.

 — Вы запускали распознавание внешности?

 — Пытались, но при стандартных чертах лица получается несколько миллионов вариантов, а это все равно что ничего.

 То, что их машина смахивает на танк, не делало движение в пробке быстрее. Ева вздохнула и перешла к следующему персонажу — постройнее, с сильными руками, с более светлыми волосами, с подрубленной челкой. В этот раз бикини золотое, со стальным отливом.

 Третья оказалась еще массивнее, фигуристее, волосы торчком, квадратный подбородок, полная нижняя губа. В розовых стрингах в звездочках и минимальном лифчике в форме серебряной звезды.

 — Тут есть опция смешивания и подгонки черт и элементов, — объяснил Макнаб.

 — Как переодевание кукол, — сказала Пибоди. — Я обожала это в детстве!

 — Только твои куколки не нападали друг на дружку с удавкой. А что, блестящая идея! — Макнаб не дал Пибоди ответить. — Куклы-убийцы-трансформеры! Надо подсказать Рорку, пусть поставит товар на поток!

 — Я ему передам. Отличная работа, Макнаб! Еще не прорыв, но как мозговой штурм заслуживает самой высокой похвалы.

 — Мы ковырялись всего один день.

 Проигрывая увиденное в голове, Ева снова включила ручное управление. На парковку рядом с квартирой надеяться не приходится. Разве что случится чудо.

 Именно оно и случилось, и Ева, мысленно ударив в ладонь кулаком, поспешно, чтобы никто ее не опередил, метнулась к освободившемуся месту.

 — Разве мы поместимся? — спросила Пибоди. — Такой громадине здесь не втиснуться.

 Стиснув зубы и прищурившись, Ева пробормотала:

 — У меня втиснется.

 Сначала она доверила деликатную процедуру парковки автопилоту, способному произвести необходимое маневрирование, а сама сосредоточилась на том, чтобы не реагировать на гудки водителей, возмущенных тем, что она преградила им дорогу.

 «Выбранное парковочное место на 11,2 сантиметра короче необходимого стандарта при соблюдении расстояния спереди и сзади».

 — Заткнись! — прошипела Ева и переключилась на ручное управление.

 — Надо бы резко влево, — начал Макнаб, но прикусил язык, увидев ее гневный взгляд.

 Она, правда, сделала именно то, что он посоветовал, потом подала назад, рванула вперед, снова назад. Особенно нетерпеливым на дороге она продемонстрировала средний палец.

 Устав от дерганья, она взмыла в воздух, вывернула руль и под лепет Пибоди, смахивающий на испуганную молитву, мягко опустилась.

 От машин впереди и сзади ее отделяло в лучшем случае по сантиметру-два.

 — Бедный драндулет сзади! — сказал Макнаб. — У него нет вертикального хода. Ему ни за что не выбраться.

 — Не мое дело. И вообще, я ненадолго.

 Когда-то она жила в этом районе, населенном в основном работягами, с редкими вкраплениями более состоятельных жильцов, вроде Мэвис и Леонардо. Тут и там наблюдались признаки облагораживания среды, но знакомое кафе, маленький рынок, крохотный гастроном никуда не делись.

 В витрине миниатюрного китайского заведения на другой стороне улицы по-прежнему висело объявление «требуется разносчик». Неужели они за все это время так и не…

 Ева увидела ее в тот момент, когда макси-бус отъехал от остановки. Неся под мышкой коробку, она только что миновала заведение Мин И.

 На ней были темные очки, но это не помешало Еве понять: она увидела, что попалась.

 — Подозреваемая, северо-восток. Берем ее. Берем! — крикнула Ева, перепрыгивая через бампер драндулета и бросаясь за уже перешедшей на бег фигурой в мешковатом буром пальто.

 Она нырнула в промежуток между такси и «мини», выбросила руку, как будто могла усилием воли остановить летевший на нее фургон. Между ней и беглянкой было уже полквартала, и расстояние ежесекундно увеличивалось. Какая бы фигура ни скрывалась под пальто, эта женщина умеет бегать.

 Она не оглядывалась, не показывала Еве свой профиль, а только прибавляла скорость.

 Кто-то крикнул, кто-то выругался, когда беглянка в буром пальто отпихнула женщину с портфелем и с продуктовой сумкой. Сразу несколько человек перешли на бег, чтобы поспособствовать поимке, и образовали толпу. Ева вильнула влево, чтобы не врезаться в нее, и чуть не сбила с ног парня с детской коляской.

 Когда она обогнула его, бурое пальто уже пропало. Она оглядела улицу и обреченно выругалась себе под нос.

 — Он чуть меня не повалил! — гневно крикнула женщина с порога маленького гриль-бара.

 — Брось, Шерри, Нью-Йорк есть Нью-Йорк!

 Ева протиснулась мимо возмущенного мужчины и бросилась в бар. Ей в нос ударила вонь жареного лука и пролитого пива, пол был липкий, столы шаткие, приборы со звоном летели на пол. Под крики посетителей она врезалась в дверь, ведшую в подсобку.

 — Вы куда? — крикнул ей вслед бармен, но она уже рванула на себя двери одну за другой. Какой-то злосчастный официант, уступая ей дорогу, поскользнулся и упал вместе с подносом, залив все вокруг себя супом и развалив соскользнувший с тарелки сандвич.

 Живая гора в грязном, некогда белом, фартуке, в сдвинутом набок белом берете, с рассерженными глазами, преградила Еве путь.

 — Прочь из моей кухни!

 Повар толкнул ее, и она, ступив в пролитый суп, чуть не грохнулась на пол.

 — Полиция, чтоб тебя! — Она полезла за жетоном. — Отправлю твою тушу в Управление, если не перестанешь мне мешать!

 — Туда! — Повар указал себе за спину и отпрянул с неожиданной ловкостью. — Чтобы духу твоего здесь не было!

 Ева оттолкнула загородившую ей путь тележку, перелезла через гору кастрюль, бидонов и прочей всячины с полки, предусмотрительно опрокинутой на бегу убегающей подозреваемой.

 К тому моменту, когда Ева добралась наконец до задней двери и вылетела наружу, беглянки след простыл.

 — Вот сукина дочь! — Она выместила зло на урне, так сильно ее пнув, что прогнулся металл. — Сукина дочь! — повторила она присоединившемуся к ней Макнабу. — Я ее упустила.

 Макнаб завертел головой в тщетной надежде увидеть хотя бы удаляющуюся спину. Потом, пытаясь отдышаться, нагнулся.

 — Ну и бегаете вы, Даллас! Даже завидно.

 — Она тоже.

 — Пибоди вызвала подкрепление: пешие наряды, патрульные машины. Она побежала к Мэвис, проверить, как они там. Я догонял вас.

 Все еще пыхтя, он достал коммуникатор.

 — Упустили, — сказал он Пибоди. — Скоро будем.

 — Поняла. Здесь все хорошо. Мне спуститься к вам?

 Макнаб вопросительно взглянул на Еву, та покачала головой.

 — Незачем.

 — Сиди там. Мы скоро.

 — Не догнала. Чуть не схватила, но чуть-чуть не в счет. Люди помешали, чтоб им пусто было!

 — Я сперва не понял. — В двери выросла гора в грязном фартуке. — Какая-то беготня у меня на кухне — что, думаю, за черт? Она — сперва я принял ее за мужчину — опрокинула Тревора, как кеглю. Лоло говорит, у нее на затылке мотался узел волос размером с кулак. Ну, дела!

 Стараясь держать себя в руках, Ева сделала шаг назад.

 — Вы сами успели ее разглядеть?

 — Ворвалась что ваш торнадо, уронила Тревора, бежала, хватая подносы и тележки и толкая их назад, разбрасывала кастрюли и посуду, все, что под руку попадалось. Разглядишь тут такого. Такую. Разве что со спины. Если бы я до нее дотянулся, она бы не сбежала.

 — Могу себе представить! Мне надо поговорить с персоналом. Может, кто-то из них оказался глазастее.

 — Не знаете, как она выглядит, и все равно гонитесь? Зачем?

 — Как выглядит, не знаю, зато знаю, что она натворила. Вашему Тревору нужна медпомощь?

 — Нет, о нем позаботится Лоло. Немного порезался, обжегся сковородкой. Повариха тоже обожглась, Стеф уронила себе на ногу кастрюлю и ушибла палец — так, ерунда. Зато сколько уборки! Когда вы ее поймаете, я вчиню иск.

 — Не стану вас осуждать. Макнаб, за дело! На тебе посетители, на мне кухня.

 Не потребовалось и десяти минут, чтобы выяснить, что никто не видел и не слышал ничего примечательного.

 Лоло — старшая официантка и партнер человека-горы по имени Кейси — засуетилась, как курица в развороченном курятнике. Она оказалась внимательной телезрительницей.

 — Это она убила женщину-адвоката, а потом наркомана. Я видела вас на экране. А тут она — все сносит на своем пути, устраивает у нас кавардак, опрокидывает малыша Тревора. Если бы Кейси знал, что это она, то догнал бы и повалил, можете не сомневаться. С Кейси шутки плохи, он служил в торговом флоте.

 — Да ну?

 — Ну да. Я-то ничего толком не видела, вы уж на меня не серчайте.

 Она уперла руки в бока и огляделась. Худой парень мыл пол, еще двое наводили порядок на полках.

 — Жаль, что мы не можем вам помочь. Оттого, что люди убивают друг друга, мне жить не хочется.

 — Представляю.

 Лоло улыбнулась, и в уголках ее рта появились ямочки.

 — Тебе не мешало бы нарастить мясца. Кейси, дай-ка девочке с собой нашего лучшего супу. Что с того, что его вылили на кухонную раковину? Все за наш счет!

 — Я очень вам благодарна, но нам нельзя принимать подарки.

 Лоло махнула рукой.

 — Это не потому, что ты коп, а потому, что кожа да кости. И пару кусков пирога! — распорядилась она. — Когда догонишь свою убийцу, тебе пригодится лишнее мясцо, иначе как ты ее скрутишь?

 — Я правда не… Что за пирог?

 — Хороший, можешь не сомневаться, — сказала Лоло с улыбкой.

 

 Ева отпустила Макнаба, а сама задержалась, чтобы потолковать с полицейскими, которым предстоял обход квартала. Перед уходом она получила упаковку с супом, пирогом и чесночными палочками — добавлением от самого Кейси, сожалевшего, по его словам, что помешал ей.

 Сначала она хотела убрать еду в багажник, но потом, сообразив, что так может про нее забыть, оставила коробку на пассажирском сиденье. Осталось только удостовериться, что включены все противоугонные и антивандальные приспособления.

 Друзья ее ждали, поэтому она не стала звонить, а открыла дверь своим универсальным ключом.

 Сколько раз она поднималась по этой лестнице, пока не познакомилась с Рорком? Не сосчитать! Однажды она на целых полчаса застряла в лифте и с тех пор им не пользовалась, даже когда еле таскала ноги.

 Она подумала о счастливой совместной жизни Пибоди и Макнаба, о Мэвис и ее семье, не ведающих уныния. Не вздохнул ли весь этот дом с облегчением, когда она перестала вечер за вечером приносить сюда кровь и смерть?

 Дурацкая мысль! Не иначе, результат разочарования, злости на саму себя за то, что упустила подозреваемую.

 Она не задержится наверху: быстро проверит, все ли в порядке, распорядится об усилении бдительности и потащится со своим супом и дурным настроением домой. Там ее ждет верное средство от уныния — Рорк. Таковы правила их брака.

 Она постучала в дверь. Дверь открылась, и в следующее мгновение она услышала крик. Рука потянулась за оружием. Ее остановил взрыв смеха.

 — Что за черт?!

 Леонардо — еще одна гора, только в модных тускло-золотистых брюках и в пиджаке до колен поверх черного свитера — встретил ее улыбкой.

 — Мы предупредили Беллу, что ты придешь.

 Малышка со всей доступной ей скоростью засеменила к гостье на коротких ножках, личико расплылось в улыбке, вьющиеся волосы напоминали солнечную корону. Казалось, она одета в радугу — такое впечатление производил ее комбинезон, придуманный, без сомнения, отцом. Ее башмачки представляли собой розовых пуделей.

 — Дас! — сказала она и обняла Евины ноги.

 — Привет! Отчего она всегда такая радостная? Чем вы ее кормите?

 — Вся в мать!

 — Дас, Дас, Дас! — Солнечная Белла задрала ручки.

 Невероятное чувство — брать на руки ребенка. Ева всегда боялась ее уронить. Еще сильнее она волновалась, когда пухлые липкие ладошки трогали ее щеки, когда девочка заглядывала ей в глаза, когда щебетала что-то свое, невнятное.

 — Прогнать бы ее лепет через переводчик, — предложила Ева. — Было бы интересно.

 Белла запрокинула голову и расхохоталась, а потом прижалась липким ротиком к Евиным губам, издав громкий чмокающий звук.

 — Сладкое! Вот причина твоего счастья: они пичкают тебя сладостями!

 — Только на натуральной фруктовой основе, — поправил ее Леонардо. — Бен и Стив пошли пройтись, их стандартная дистанция — два квартала. Думаешь, она пожалует сюда? — Он ласково погладил огромной ручищей Беллу по кудрям.

 — Это вряд ли. Скорее, она просто бродила вокруг, приглядывалась. Если Мэвис у нее в списке, то она не придет за ней в вашем присутствии. От безоружной женщины она и то сбежала, Леонардо. Знаю, у вас надежная охрана, но я все-таки хотела бы добавить к ней свою.

 — Макнаб уже что-то нахимичил. Если у нас сработает сигнализация, будет слышно и у них.

 — Неплохо. Он сегодня вообще молодец.

 — Мэвис увела Пибоди к себе, показать ей свой костюм для «Болл дроп». Рад тебя видеть! — Он стиснул Еве руку и обласкал ее тревожным и благодарным взглядом. — Хорошо, что ты сторожишь моих девочек.

 — Ты не забыл забрать…

 «Ребенка», — мысленно закончила она, но Леонардо уже ушел.

 Квартира утратила все признаки ее бывшего жилья: яркие ткани, цветастые подушки, горы кукол и игрушек — все это было ей чуждо.

 Она решила, что может без опаски поставить девочку на пол. Все-таки та здесь обитает. Но тут Белла дернула за цепочку, едва выступавшую у Евы из-под рубашки, и вытянула бриллиант размером с детский кулачок.

 — Аааа! — Ее глазки вспыхнули. — Ба-ба!

 — А как же, мое.

 Ева потянула бриллиант к себе, но Белла уперлась.

 — Ба-ба! Дас! — Детские реснички затрепетали, ручкой, не цеплявшейся за цепочку, девочка погладила Еву по щеке. — Дас. — Это было сказано тоном соблазнительницы, вызвавшим у Евы смех.

 — Даже не думай, детка. Я не отдам тебе камешек только потому, что ты красотка.

 Трепещущие ресницы дитя не могли скрыть твердую решимость.

 — Ба-ба, — прозвучало снова. Ева распознала в тоне Беллы угрозу.

 — Серьезно? Ты мелкая, а я вооружена. Ба-ба моя, и точка.

 Она стала опускать Беллу, но та не думала разжимать пальчики, державшие цепочку. Выбор у Евы невелик: либо силой разжать пухлые пальчики, либо опуститься на колени.

 Она выбрала второе.

 — Брось, не упирайся.

 И тут Белла с улыбочкой — именно что коварной! — отправила бриллиант себе в рот.

 Ева окаменела.

 — Господи Иисусе!

 Белла улыбнулась плотно сжатыми губами.

 — Перестань! Выплюнь! Это несъедобно. Открой рот. Я серьезно. — От паники у Евы по спине ручьем побежал пот. Не хватало, чтобы малявка, еще не отпраздновавшая первого дня рождения, подавилась ее бриллиантом. — Вот черт! Выплюнь!

 От отчаяния она уже была готова перевернуть проказницу вверх ногами и вытрясти из нее проклятый камень, но в этот момент в комнату влетела веселая Мэвис.

 — Вот и твоя мама! Черт!

 Мэвис недоуменно прищурилась.

 — Я не виновата. — Господи, подумала она, так недолго самой помереть от страха. — Она попыталась съесть вот это. — Она показала обслюнявленный бриллиант. — Кому пришло в голову оставить нас одних?

 — Ба-ба! — Белла попробовала отобрать у Евы бриллиант, пришлось убрать его из сферы досягаемости. Детский подбородок задрожал, в синих глазищах блеснули слезы.

 — Это игрушка Даллас. — Мэвис взяла Беллу на руки, чтобы успокоить. Непонятно, как ей удается кружить по комнате в высоких красных сапогах — не иначе, помогают редкое проворство и чувство равновесия. — Сбегай за Беллиными игрушками. Покажи Даллас игрушки Беллы.

 — Ба-ба! — Слезы моментально высохли, Белла попросилась на пол и заковыляла за своими игрушками.

 — Она любит играть в переодевание. Я даю ей старую бижутерию. — Мэвис достала из кармашка упаковку салфеток и дала Еве. — Обычно она ничего не сует себе в рот, но твой камешек уж больно блестящий!

 — Она умеет произносить слово «игрушка»?

 — Оно среди ее любимых слов. — Мэвис оглянулась на лепет дочери.

 — Все в порядке, Даллас? — спросила Пибоди.

 — Да.

 Мэвис тряхнула волосами — сегодня они были ярко-синие.

 — Леонардо предлагает перебраться в отель, но…

 — Вам и здесь хорошо. Даже лучше. Я бы сказала, что мы ее отпугнули. Теперь она дважды подумает, прежде чем на вас напасть. У вас хорошая охранная сигнализация, два копа на посту. Просто не оставайся одна, Мэвис, даже на несколько минут. — Тяжело вздохнув, Ева добавила: — Прости.

 — Не смей извиняться! Передо мной — не смей. — Мэвис крепко обняла Еву. — Хочу вина. Давайте все выпьем вина.

 — Все, кроме меня. Я не могу остаться. Но перед уходом надо кое-что проговорить. На втором месте после запрета оставаться одной стоит приказ не открывать дверь.

 — На то существуют мониторы и все такое. Я знаю, как все это работает, недаром моя лучшая подруга служит в полиции.

 — Я ее поймаю, Мэвис.

 — Никто в этом не сомневается. — Мэвис оглянулась на спальню. — Ни одна живая душа!

 — Макнаб почти закончил, — сообщил вошедший Леонардо.

 — Тем лучше. Давайте еще раз повторим правила. Соблюдайте осторожность, но не беспокойтесь. Эти стены для нее непреодолимы.

 — А кто беспокоится? Ты здесь таких видишь? — Мэвис постучала себя по лбу. — Видишь? Гладкий, как мой зад. Осторожности выше крыши. У нас есть для этого все основания. — Она поймала руку Леонардо и поцеловала. — Милый, не откупоришь бутылочку вина? Даллас отказалась, а мне бокальчик не помешает.

 — Ты выполнишь все, что она тебе велит?

 Мэвис дотронулась до сердца, поцеловала свою ладонь и приложила ее себе к губам.

 — Даю клятвенное обещание, и пусть в случае его нарушения на меня обрушатся все муки ада!

 — Тогда я открываю вино.

 Когда он отошел, Мэвис сказала:

 — Только не советуй мне отказаться от «Болл дроп». Я дала слово тебя слушаться, поэтому и здесь не ослушалась бы. Но очень не хотелось бы.

 — Не посоветую. Там она к тебе не подберется. Она убегает, предпочитая безлюдье. Ты дала слово не оставаться одна. Ни на репетиции, ни на концерте, ни после. Никогда!

 Мэвис снова дотронулась до сердца.

 — Не останусь. У меня два гигантских-прегигантских повода остаться в живых. — Она посмотрела на Беллу и Пибоди с охапками игрушек в руках. — Вот один.

 Белла вытянула ручки и исполнила пируэт манекенщицы, как его представляет годовалый ребенок.

 — Ба-ба!

 Она со сладкой улыбкой протянула Еве блестящий браслетик.

 — Думаешь, я соглашусь на обмен? — Ева спрятала под рубашкой тщательно вытертый бриллиант и опустилась на корточки. — Должна тебя разочаровать, малышка: я слишком привыкла к своим вещам.

 Но Белла не расплакалась, а обняла Еву за шею и что-то радостно пролепетала на своем языке. К Евиной щеке опять прижались липкие губы.

 Ева осталась еще на двадцать минут, завороженная поведением Беллы: та залезла к ней на колени и смирно сидела на протяжении всего инструктирования родителей по поводу новых охранных кодов. Не исключалось, правда, и коварство: вдруг дитя замыслило снова завладеть бриллиантом, а то и привычно засунуть его в рот?

 Уйдя, Ева еще раз внимательно оглядела улицу, потом задрала голову и посмотрела на окна Мэвис. В одном из окон красовалась красиво украшенная елка.

 Мэвис не подкачает. Она много лет прожила на улице и сумеет за себя постоять. Появление семьи должно утроить ее природную осторожность.

 Убедив себя в этом, Ева села в машину. Пора возвращаться домой. У нее тоже есть семья, и ей хочется туда, хочется съесть суп и пирог. Сначала нужно, правда, сообразить, как покинуть ловушку под названием «парковка».