- Следствие ведет Ева Даллас, #50
16
К четырем часам дня Ева почувствовала, что перебрала все осмысленные варианты. Поразмыслив, она решила, что ее не устраивает ни один.
— Пибоди, арендуй «Голографию» в Управлении.
— Это что-то новенькое! — От удивления Пибоди вытаращила глаза. — Ты же не любительница ультрасовременных технологий!
— Несколько раз я пользовалась голограммами Рорка. Хочу проиграть все три сцены. Вдруг найдется что-то общее?
— Уже смотрю. Есть один-единственный кабинет, он освобождается через десять минут на сорок минут. Большой занят до восьми, второй опять на ремонте. Макнаб говорит, что там что-то принципиально не так. Уже заказываю. Есть две свободные кабинки.
Еве нужна всего одна, зато на полный сеанс, поэтому она поспешила и даже не пренебрегла лифтом, хотя как раз в это время, когда меняются смены — проработавшие с восьми до четырех сменяются пришедшими на смену с четырех до полуночи, — они забиты под завязку.
В секторе голограмм и виртуальной реальности было тихо и чисто. Никакой торговли. Вдоль коридоров висели предупреждения: еда и напитки здесь под запретом. Другие таблички напоминали, что все происходящее в кабинках записывается и подлежит просмотру. Таким способом ограничивалось их использование в личных целях: копам отбивали охоту просто так нежиться голышом на пляже или уединяться на пару с коллегой, посетителем или еще кем-нибудь.
Все эти правила можно, конечно, обойти: ходили слухи, что второй кабинет регулярно выходит из строя как раз из-за попыток помешать записи пляжного расслабления.
Но Ева так редко здесь появлялась, что ей не было до этого никакого дела.
Она вставила в приемную щель свой ключ-код и подождала сигнала.
«Лейтенант Ева Даллас, принято. Регистрация на сотрудника Делию Пибоди», — сообщила система.
Они вошли в пустое помещение с белыми стенами без окон, украшенное белыми цветами. Ева шагнула к настенному компьютеру, Пибоди заперла дверь. Ева ввела по порядку все три дела и наиболее вероятный вариант программы.
«Элементы приняты, идет анализ. Недостаток деталей внешности подозреваемых».
— Используйте наброски.
«Процесс координации. Загрузка данных».
— Я смотрела видеофильм про четырех обормотов, застрявших в «Голографии», — начала Пибоди. — Трое увязли в болоте посреди джунглей, четвертый засел в каком-то городском подвале. Пришлось взять топор и…
Оглядев белую комнату, Пибоди прикусила язык.
— Сейчас лучше о таком не вспоминать, а то тоже угодим в болото. Фильм назывался «Голо-ад». Скоро выйдет продолжение.
— Появится тип с топором — мочи его, — посоветовала Ева.
«Загрузка завершена, начало программы через десять секунд. У вас остается тридцать четыре минуты восемнадцать секунд. Три секунды, две, одна…»
Ева последовала за убийцей до двери дома Баствик. Она обратила внимание на декабрьские сумерки, на сгенерированные компьютером звуки городской улицы. Рука в перчатке нажала на звонок, дверь без труда открылась.
— Что она, по-твоему, чувствует? — спросила Ева, входя вместе с убийцей в лифт. — Если у нее это впервые — а у нас нет причин считать иначе, — то она должна нервничать. Она так легко передвигает коробку на своем плече, словно это заученная хореография.
— Никаких колебаний, — согласилась Пибоди. — Спешки тоже не видно.
— Всем своим видом она говорит: не обращайте внимания. Никто и не обратил. Но она же жаждет внимания! Это для нее важнее всего.
— Твоего.
— Да, для начала.
Баствик в своем завидном домашнем облачении открывает дверь. Ее губы шевелятся, компьютер предлагает озвучивание: «Хорошо. Поставьте на…»
Ее последние слова. Убийца вынимает из правого кармана шокер. Разряд в солнечное сплетение. Нервная система Баствик парализована, тело пробивает судорога, руки с безупречным маникюром обвисают, она оседает, валится на спину, стукается головой об пол. Глаза секунду-другую открыты, потом закатываются, веки захлопываются.
Согласно предложенному Евой сценарию, убийца с мультяшно-неразборчивыми чертами лица ставит свою коробку на стол, достает из левого кармана специальный резак и вскрывает коробку. Появляется банка герметизирующего геля и перчатки.
— Она заранее обработала гелем руки и ноги.
— Уборщики пришли в двадцать три часа, — напомнила Пибоди, сверившись со своими записями. — До этого, насколько нам известно, здесь никого не было. Чистильщики не нашли ничьих волос, волокон, отпечатков, кроме принадлежащих потерпевшей.
— Она проявила осторожность. Возможно, под головным убором у нее была специальная шапочка. Наверное, она опять включила сигнализацию — программа ничего не показывает, но это в ее стиле: ничего не оставлять на авось. Она должна была снять пальто: в нем слишком жарко и неудобно. Что было под ним, мы не знаем. Зачем нести ее в спальню? — спросила Ева, видя, как убийца в стиле пожарного, спасающего погорельца, тащит Баствик.
— Для удобства? — предположила Пибоди.
— Ей не жаль времени. Завидное спокойствие! Ну, и любопытство: что у Баствик за спальня? Кладет ее, переводит дух, возвращается за коробкой.
Наблюдая за убийством, Ева испытала приступ тошноты, когда ноги жертвы застучали по кровати. Глаза жертвы снова раскрылись и остекленели, из раны потекла кровь.
— Со спины. Пальто долой. Под пальто защитная одежда и гель на случай пятен крови, даже попадания волос потерпевшей. Потом ей пришлось сжечь все лишнее.
— Что на ней было: комбинезон санитара, работника морга, чистильщика?
— Типа того. Или маляра. Борца с насекомыми. Потом он выворачивается наизнанку и кладется в пакет, дальше — в коробку. Программа: пауза!
Картинка замерла, и Ева шагнула в нее, обходя убийцу с размытым лицом.
— Ты давно все спланировала, не упустив ни одной мелочи. Компьютер, время!
«Прошло двенадцать минут сорок пять секунд».
— А ведь надо было еще вынуть комбинезон из коробки, натянуть его, потом опять снять, запаковать, убрать в коробку.
«Средняя протяженность манипуляций с защитной одеждой — минута пятьдесят две секунды».
— Пересчитать с добавленным временем и продолжить программу.
— Мы давали ей двадцать семь минут от прихода до ухода, — сказала Пибоди.
— Именно! Пока что она использовала только половину этого времени. Добавим время на написание послания, — сказала Ева, наблюдая, как убийца выводит буквы. — Теперь убрать все в коробку, снова ее запечатать, надеть пальто и перчатки. Оглядеться — все ли в порядке. И смыться — почти вприпрыжку.
Наблюдая за убийцей, Ева дождалась, пока компьютер объявит о завершении первой стадии программы.
— Общее время?
«Двадцать минут десять секунд».
— Куда делись остальные семь минут? — спросила Пибоди.
«Ответ невозможен из-за нехватки данных».
— Тебя не спрашивают. Предположим, она предприняла обход квартиры. Эти хоромы того стоят! Предположим, она что-то прихватила — никто и не заметил.
— Не думаю. Скорее, ей потребовалось время, чтобы настроиться на убийство или прийти в себя после. Но она столько ждала и так счастлива, когда уходит! Писала она твердой рукой.
— Торжествовала?
— Нет. — Ева в задумчивости сделала еще один круг. — Это напрасная трата времени. Торжествовать можно потом, оказавшись в безопасности. Уверена, у нее в коробке был лазер и увеличительные очки. Она тщательно осмотрела кровать, разгладила ее в поисках случайного волоска. Сходила в гостиную, вернулась. Вот на что у нее ушло лишнее время.
— Машина, а не мозг. Аналитический склад ума.
— Но не без навязчивого невроза. Держу пари, что когда мы ее схватим, Мира найдет у нее кучу неврозов. Компьютер, начать вторую стадию.
В этот раз из-за отсутствия на месте преступления камер наблюдения невозможно было определить, сколько времени потратила убийца. Гораздо больше, чем в первый раз, предположила Ева: из-за неряшливой обстановки в логове у Ледо пришлось повозиться, проверяя, не осталось ли следов.
— Второй раз эмоциональнее. Само убийство того же типа.
Как и в первый раз, Пибоди отвернулась, чтобы не видеть, как убийца, пользуясь скальпелем, вырезает у трупа язык.
— Того же типа?
— В первом случае ей пришлось заходить со спины и сильно тянуть, чтобы проволока врезалась достаточно глубоко. Наверное, от усилия у нее дрожали руки. Чтобы всадить Ледо в грудь обломок кия, она должна была нагнуться, обхватить деревяшку обеими руками и надавить всей тяжестью. У нее была потребность все это ощутить, почувствовать ответственность, взять все под контроль. Но во второй раз она чуть-чуть расслабилась.
— Притом что у нее, наоборот, должно было быть больше уверенности.
— Ей уже знакомо это волнующее чувство, и это добавляет предвкушения на другом уровне. Это не просто долг — так она это ощущает, — но и удовольствие. Или по крайней мере удовлетворение. К тому же она добилась моего внимания, но это не совсем то, чего она хотела. Она хотела одобрения, — продолжила Ева, наблюдая, как убийца выводит буквы на грязной стене. — Хотела благодарности. Она уговаривает себя, что увидела все это на пресс-конференции. Что я подала ей соответствующий сигнал. Вот только мои слова — а слова имеют значение — оказались неправильными.
— Думаешь, она уже начинает видеть в тебе врага?
— Начала уже тогда, когда вышла радостная из квартиры Баствик. Потому что это стало ЕЕ делом. Так было всегда, но теперь она сама это увидела. Чего ОНА хочет, кто ОНА такая — к этому все свелось. Я — предлог. Важный, необходимый. Компьютер, последняя программа.
«Как занятно! — подумала Ева. — Когда наблюдаешь это в действии, происходит концентрация, уплотнение. К Хастингсу можно было подобраться самыми разными способами. Можно было бы выбрать вместо него кого-нибудь еще, более досягаемого, вроде Ледо. Но в Хастингсе было больше…»
— …риска, — закончила она свою мысль вслух. — Здесь она больше рискует — взять хотя бы карабканье по лестнице. Вот скажи, кто смотрит вверх?
— Туристы, иностранцы, — начала Пибоди. Ева с улыбкой оглянулась на нее.
— Бинго! Чужие только и делают, что задирают голову. Гляди, какое высоченное здание! Воздушный трамвай — зря мы на нем не проехались! Она пошла на риск. Риск не такой уж сильный: кто-то увидел бы просто человечка, тащащего вверх коробку.
— Поняла: в этом не было необходимости. Она сама этого захотела. Чтобы произвести на тебя впечатление?
— Может быть. И чтобы добавить адреналина. Теперь ей подавай его. Она звонит в дверь и ждет. Раз она изучала Хастингса, то знает, что с него станется послать ее куда подальше, не открыв дверь, но слишком уж ей хочется, чтобы он ее открыл. И она добивается своего. Услышав его брань, она почувствовала неожиданную волну приязни. Разряд он получил с более близкого расстояния, чем Баствик, поэтому сначала отпрянул, весь трясясь, а потом рухнул. Убийца ставит коробку на пол, начинает закрывать дверь, но тут по лестнице спускается Матильда. Полет бутылки с вином, электрический разряд, не попадающий в цель.
— Брызги вина попали на пальто — как же без этого?
— Вот оно! Два момента. Конец программы! — Ева повернулась к Пибоди. — Первый. Если она действительно изучала Хастингса, то почему не учла, что имеет дело с творческой личностью? У него могла быть поздняя фотосессия, почему бы ему не заставить натурщиков работать допоздна, пока он не добьется от них желаемого? Допустим, подружку и интимный ужин она исключала, но как не предусмотреть осложнений из-за его ветрености, требовательности, нестандартности? В общем, он — неудобная мишень.
— Зато видная. Если бы она с ним сладила — а это произошло бы, если бы не Матильда, — то это убийство затмило бы убийство Ледо, — сказала Пибоди. — Баствик и та оказалась бы на заднем плане. К тому же третье по счету убийство само по себе превращает ее в серийную убийцу. Успешный фотограф-художник — это тебе не подзаборный торчок.
— Да, убить еще одного наркомана значило бы разочаровать публику. Теперь второй момент: велика важность — полуодетая безоружная баба! Но она ее не преследует. Словом, она мыслит от сих до сих, не способна молниеносно изменить свой план. Матильда не вписывалась в этот план, поэтому убийце оставалось только спасаться бегством.
— Ты с самого начала назвала ее трусихой.
— Если бы только это.
Три реконструкции, запущенные подряд, добавили ясности.
— Первые два убийства прошли гладко. Как она задумала, так все и произошло. Ей нужны порядок и логика. Появление Матильды нарушило порядок. Оно было нелогичным.
— И она уже не знала, как поступить, — добавила Пибоди. — Инстинкт не подсказал, как действовать не по сценарию.
— Именно. Вместо того чтобы догнать полуодетую невооруженную женщину, прикончить ее и повторить прерванную попытку, она уносит ноги.
«Запрошенное время истекло. Просьба выйти из системы и покинуть помещение».
— Хорошо. Компьютер, отправить программу на мои домашний и служебный компьютеры. Лейтенант Ева Даллас.
— Она возвращается туда, где чувствует себя в безопасности, — продолжила Ева, покидая «Голографию». — Пытается успокоиться. Принимается писать мне письмо с извинением. Ах, Ева, я тебя подвела. Но случившееся не выходит у нее из головы. Все должно было получиться! Я должна была проявить больше благодарности. Кто виноват, раз она все так отлично подготовила? Она так мне доверяла, а что получила в ответ?
— Что из всего этого следует?
— Что она не коп. Или что была (или остается) совсем никудышным копом. Любой стоящий полицейский, проработавший хотя бы два дня, умеет ориентироваться по обстоятельствам. Копы преследуют, а не убегают. Ты вооружена, а твоя жертва нет? Какое может быть бегство? Нет, коп не убежит. Фанат, добровольный помощник — может быть. Кто-то, имеющий отношение к органам правопорядка, но не состоящий на действительной службе, — тоже.
— Если ты права, мне полегчает. Мне очень хочется, чтобы ты не ошибалась, особенно после…
— Разговора с Тортелли. — Ева видела свою напарницу насквозь. — У нас на пути электронный отдел. Хочется потолковать об этом с Фини, если он еще на месте. После этого я подброшу вас с Макнабом до дома.
— Серьезно?
— Мне это более-менее по пути, тем более если Мэвис дома. Кстати, узнай. Если она дома, мне хочется самой на нее взглянуть.
— Конечно. Вы с Рорком пойдете на «Болл дроп»?
— Куда мы денемся! Но при одном условии: если в предстоящие сутки нас обоих постигнет обширное помутнение мозгов. — Она нахмурилась. — А вы?
— Хотим — если отпустишь. Это, конечно, сумасшествие. В свой первый год службы в полиции я сдерживала толпу на Новый год — вспомнить страшно! Но было весело. Мэвис добыла для нас пропуска, по которым всюду пускают. Почувствуем себя персонами ВИП и потолкаемся со знаменитостями и музыкальными звездами.
— Лучше пусть с меня живьем спустят шкуру и запихают мне в рот, только не это!
— Фу!
— Согласна, отвратительно, зато близко к правде. — Ева свернула к отделу электронных расследований, но не стала пересекать границу этого ослепительно сверкающего мира.
Там никто не сидел смирно: кто-то пританцовывал стоя, кто-то подпрыгивал в кресле, хотя постороннее ухо не улавливало ритма. Все в отделе, кроме одного-единственного человека, были залиты пронзительным, ядовитым светом.
Этим единственным был Фини — помятый оазис здравомыслия в напрочь свихнутом окружении. Он стоял смирно — нет, и он притопывал на месте! — перед собственным сумасшедшим пультом и тыкал пальцем в разные кнопки, демонстрируя что-то двоим подчиненным.
Его отдел пропах сладкими напитками и фруктовой жвачкой. Некто в чем-то электрически-голубом, с копной зеленых волос, вертелся внутри виртуального куба и что-то верещал.
— Видишь? — сказала Ева. — Умножь это на пару миллионов — вот тебе и «Болл дроп».
— В этом все его волшебство!
— Вот как это делается! — крикнул Фини и ткнул обоими указательными пальцами в экран.
Женщина-детектив, стоявшая справа от Фини, потрясла в воздухе кулаками и крутанула задницей, обтянутой чем-то розовым в белую полоску.
— Заметано, капитан!
— Смотрите и учитесь, дети мои, смотрите и учитесь! — Фини отряхнул ладони. — Закругляйтесь. Можете производить арест. Хищение, налоговые нарушения, шантаж.
— Муха запуталась в паутине, босс. Спасибо.
Фини оглянулся, заметил Еву и кивнул ей и Пибоди.
— Есть минута? — спросила его Ева.
— Уже есть.
— Пибоди, проверь, где Макнаб. Созвонись с Мэвис. Пойдем к тебе в кабинет, Фини. Здесь мне плохо думается. Не знаю, как ты здесь выживаешь.
— Здесь улучшается мозговое кровообращение, — ответил он, уводя Еву. — Хотя иногда побаливает башка.
Он выудил из чашки у себя на столе два засахаренных орешка, сел и положил ноги на стол.
— Я проторчал там целый час. Здорово дать отдых ногам! Выкладывай.
— Ты успел познакомиться с новыми данными?
— Продолжай. Я в курсе.
— До нападения на Хастингса я думала, что мы ищем копа. Но разве коп сбежит от невооруженного свидетеля? Ты вооружен, свидетель — нет, жертва лежит. Надо догнать и вырубить свидетеля, а потом доделать дело.
— Кто у нас только не служит!
— Да, но, даже учитывая это, — в чем риск? Да еще когда в крови адреналин!
— Судя по рапорту, неизвестный выпустил только один электрический разряд. Ты права, наш сотрудник не успокоился бы, пока не положил бы все мишени.
— Вот именно! А тут всего одна попытка. Как это понять? Предположим, она промахнулась, потому что ее застали врасплох. Но расстояние-то — каких-то десять-двенадцать футов! Двоих первых она свалила с маленького расстояния, но Хастингс был еще ближе, под самым ее носом. Значит, мы имеем дело не просто с новенькой, а с настоящей мазилой. Понимаю, риск. Но свидетельница была буквально у нее под рукой. Она наверняка ее догнала бы. Какой коп не бросился бы вдогонку?
— Полицейских не учат теории вероятности. Но мы имеем дело не с патрульной, а, скорое, с канцелярской крысой. С кем-то из обслуги, или вообще со штатской.
— Или все сразу. Это кто-то из нашей системы, Фини. Если бы ты не читал мой рапорт о Ледо, то не знал бы, что однажды мы с ним сцепились.
Она тоже взяла несколько орешков и закружила по кабинету.
— Про Баствик все было известно. Та сама подчеркивала, что имела со мной проблемы, что у нас с ней вражда.
— Баствик стала первой.
— Ну да. Это было просто. Первый шаг. Убийство Ледо — более личное. Она говорит: «Я знаю, что было, и расплачиваюсь с ним за тебя». Это глубже, чем Баствик.
— Убить Ледо было проще, но убийство Баствик имеет более обобщенный смысл. Это территория Миры, но я тебя понимаю. После Ледо убийца стал многословнее, кривая поползла вверх. На обоих местах преступления чисто, как в гостиной у моей тетушки Кристалл: ни единого следа. Согласен, она как-то связана с правоохранителями, особенно учитывая, что ей известно многое, неизвестное публике.
— А потом Хастингс. Как ни странно, он мне симпатичен. Мы с ним лаялись, но я всегда его перебарывала. Более того, выкипев, он становился полезным. Я показывала ему фотографии потерпевших. Он помог нам опознать Герри Стивенсона. Но наша перебранка описана в рапорте.
— Кто читает рапорты? Мы имеем дело с напрямую вовлеченным человеком.
— Я провела стандартный поиск и ничего не получила. Может, копнуть поглубже?
— Можно попробовать. Только учти, с правильным доступом легко добраться до архива. Если ты умелец и сильно заинтересован, то можно залезть туда и пиратским способом. Она заинтересована и вполне технически подкована.
Ева присела на его стол.
— Ты кого-нибудь подозреваешь? Кто-нибудь из вашего технического персонала, новичок, из вспомогательного контингента? Вы же прибегаете к помощи внешних консультантов.
— Конечно, нам нужны умельцы. Знатоки из штатских. Чего далеко ходить: Рорк! — Он взъерошил себе волосы, и так стоящие дыбом. — Я пороюсь. Пока что никто не приходит в голову. Слушай, мои дети прибегают к помощи умельцев, с которыми я незнаком. Энтузиастка — вот кого мы ищем! Коп-энтузиаст, бдительная энтузиастка из штатских, твоя лучшая подруга, заразившаяся энтузиазмом.
— Разве что бывшая.
— Ну да, теперь вы в ссоре, — согласился Фини. — Теперь она для тебя — скулящая стерва.
— Такая не может числиться у меня даже в бывших подругах. Но вообще-то друзья меня тревожат. Не хочу тебя оскорбить…
— Лучше не надо. — Он поменял ноги. — Я старше тебя по званию.
— Ты был моим наставником, партнером. Ты… — Если она кого-то и называла про себя отцом, то только его. Но такая сентиментальность недопустима для них обоих. — Ты мой друг. Когда я пытаюсь рассуждать, как она, то спрашиваю: кто Еве дороже всего? Кого отпихнуть, чтобы занять при Даллас место закадычного друга? Первым делом в голову приходит Мэвис: самая давняя подруга и штатская при этом. Следующие — ты, Фини и еще Пибоди.
— А Рорк тебе не друг?
— До него ей не дотянуться. Не обижайся, у меня получилось неуклюже. Я хотела сказать, что он защищен. Чувствую, ей хватит ума не напасть на копа, но…
Он зачерпнул целую горсть орешков, откинулся в кресле и уставился на Еву.
— Старый коп, ас-программист, клерк? — Он забросил себе в рот орешек. — Легкая добыча?
— Это все в ее голове, Фини, а не в моей. «Старый». Ну, ты даешь!
— Я чувствую свои годы сильнее, чем раньше, но я не легкая добыча.
— Я это знаю, а она? Я тебе объясняю, как сама все это вижу, и прошу, чтобы ты соблюдал осторожность. Она набросится на дорогого мне человека. Если не в следующий раз, то скоро. Если я ее не остановлю.
— Пока что она действует хронологически. Представь, что ты тянешь кандидатуры из шляпы. Кто был бы следующим на очереди? Не из друзей.
— Черт, Фини, всех не сосчитать! — От одной этой мысли она закрыла ладонями лицо, прижала пальцы к глазам. — Господи, придется изучить все мои прошлые дела, начиная с дела Стивенсона.
— Можно и так, — согласился Фини. — Это значит похоронить себя недели на две. Или пусть Рорк загрузит их все и прокрутит в своей продвинутой компьютерной лаборатории. Предмет поиска — словесные или рукопашные стычки с людьми, в данный момент находящимися на свободе. Так мы отсортируем других копов. Она может, конечно, покуситься и на них, но штатские вероятнее. Тоже медленный способ, но гораздо быстрее, чем копание в уголовных делах последних двух лет. И глаза побережешь.
— Еще надо проверить вероятность того, что у меня уже имеется. Я бы заставила Рорка поторопиться. — Ева взбодрилась, поняв, как надо действовать. — Начну с глубины в полгода. Вероятность, временной фактор. Уже кое-что.
Она посмотрела на свой оживший коммуникатор.
— Киунг. Пресса жаждет новостей. Он предлагает сделать заявление, не отвечая на вопросы. Могло быть хуже.
Немного подумав, она написала в ответ: «Через 10 минут. Только короткое заявление. Мне надо работать».
Она убрала коммуникатор в карман и встала.
— Пошла разбираться. Если Макнаб свободен, я подброшу его и Пибоди домой, заодно загляну к Мэвис.
— Забирай его. Я тоже закругляюсь. Не бойся, я буду особенно осторожен со склонными к самоубийству женщинами, принимающими меня за легкую добычу.
— Молодец! Спасибо. — У двери Ева задержалась. — Ты не против побывать завтра вечером на «Болл дроп»?
— Буду не против. Если я к этому времени выживу из ума.
Она поблагодарила его улыбкой.
— Я того же мнения.
В зале для прессы она ознакомилась с подготовленным Киунгом заявлением и вышла к частоколу камер и микрофонов.
Тут же зазвучали вопросы. Она стала молча ждать, пока прекратится шум. Каменное молчание часто усмиряло подозреваемых и отказывающихся от сотрудничества свидетелей. С репортерами требуется больше терпения, но обычно и они в конце концов берутся за ум.
— Вопросы я игнорирую, так что не воруйте у меня время. Расследование убийств Леанор Баствик и Вендала Ледо находится в активной стадии.
— Есть новые улики?
— У вас есть подозреваемый?
— По нашему мнению, нападение на Дирка Хастингса вчера вечером совершил тот же человек, который виновен в смерти Баствик и Ледо. Мистер Хастингс получил телесные повреждения, но уже полностью здоров. Всем вам роздан новейший портрет подозреваемого, составленный со слов свидетелей, поэтому прошу воздержаться от вопросов, на которые я не намерена отвечать. Подозреваемому помешал гость мистера Хастингса, и он убежал. Личность свидетеля я не раскрою.
Новая лавина вопросов стала испытанием для ее терпения.
— Мы работаем со всеми уликами и со всеми версиями и продолжим делать это, пока подозреваемый не будет установлен и задержан. Добавлю, что все мое внимание посвящено подозреваемому.
Она выбрала одну камеру и продолжила, глядя в нее:
— Подозреваемый убил двух безоружных людей, сначала оглушив их. Мистер Хастингс тоже был не вооружен и оглушен. Разница заключалась в присутствии свидетеля, заставившего подозреваемого сбежать с места преступления вместо того, чтобы наброситься на человека, находившегося в сознании. Делайте ваши собственные выводы.
Она пренебрежительно отвернулась от репортеров и, не обращая внимания на бьющие ей в спину вопросы, скрылась.
— Вы чуть не объявили подозреваемого трусом, — сказал Киунг.
— Делайте ваши собственные выводы, — повторила она. — Пибоди, Макнаб! Поехали.
Ей необходимо повидаться с подругой, прежде чем возобновить преследование убийцы.
